Из этого, по-видимому, следует, что противопоставление подчинительной структуры предложения сочинительной не соответствует противопоставлению «подчиненного» (вспомогательного) иллокуционного акта «сочиненному» (одному из компонентов составного), а является синтаксическим проявлением существования двух разных типов референ-циальных актов. Иначе говоря, один иллокуционный акт всегда отделен от другого границей предложения, при этом иллокуционный акт, выражающийся одним предложением, может быть составным.
В приведенных выше примерах мы видели, что последовательности иллокуционных актов требуют для своего выражения последовательностей предложений. На уровне последовательностей предложений становится возможным говорить также и о вспомогательных иллокуционных актах. Так, произнося следующую последовательность:
(82) I have no money. Can you lend me ten dollars?
«У меня нет денег. Не можете ли вы одолжить мне десять долларов?»
я сначала высказываю утверждение, а затем просьбу. Главная цель утверждения, как было установлено выше, состоит в снабжении слушающего той информацией, которая может оказаться ему полезной в его будущих действиях, которым (вернее, тому, какими бы их хотел видеть говорящий) посвящено следующее предложение. Та же самая просьба, впрочем, могла бы быть выражена и одним вторым предложением. Следовательно, утверждение здесь выполняет вспомогательную функцию, сообщая слушающему обоснование просьбы и тем самым увеличивая ее шансы на успех. Поскольку в данном случае утверждение служит условием просьбы, всю последовательность в целом можно рассматривать как просьбу. Это, конечно, не значит, что подобным образом устроена любая последовательность, т. е. что в последовательности всегда можно выделить один главный речевой акт, по отношению к которому все остальные будут лишь условиями, компонентами или следствиями.
Следующая последовательность предложений:
(83) This summer I am going to Italy. I'll send you a post-card. «Этим летом я собираюсь в Италию. Я пошлю вам открытку»
выражает последовательность из двух равноправных речевых актов — утверждения и обещания, поскольку утверждение делается здесь не (только) для того, чтобы создать благоприятные условия для успеха обещания. Связь между этими двумя компонентами преимущественно семантическая: акт посылки открытки географически обусловлен пребыванием в этот момент в Италии, так как из данной последовательности следует, что открытка будет послана именно оттуда.
Более сложными представляются соотношения между текстом и последовательностями речевых актов в таких предложениях, как
(84) I'll send you a post-card this summer, because I am going to Italy.
«Этим летом я пошлю вам открытку, так как собираюсь в Италию».
Что это такое: обещание, утверждение или и то, и другое одновременно (или данное предложение вообще прагматически омонимично в этом отношении)? При одном понимании это утверждение составного суждения, т. е. утверждение условного отношения между двумя фактами, причем первое (т. е. описывающее первый факт) суждение является пресуппозицией, а второе, расположенное в конце предложения,— интродуктом, вводимым в рассмотрение. Утверждение об условиях событий носит здесь характер объяснения. Суждение может выполнять иллокуционную функцию только при определенных условиях, например если оно входит в ту часть предложения, которая вводится в рассмотрение. Главное (первое) предложение в (84) имеет семантическую структуру, типичную для обещания (отсылка к будущим действиям говорящего), однако в данном понимании таковым не является.
При другом понимании — при котором суждение, содержащееся в главном предложении, не является пресуппо-» зицией,— все предложение, или по крайней мере его главное предложение, идущее первым, представляет собой обе-
щание. Однако придаточное предложение, стоящее в конце, выражает в этом случае не пресуппозицию, а независимое суждение, которое сообщает о причине посылки открытки. Значит ли это, что в одном предложении здесь выражены два разных речевых акта?
Интуиция как будто мало чем может помочь и в этом вопросе. Насколько можно судить, предложение типа (84) не особенно хорошо выражает второе понимание; для его выражения требуется по крайней мере сочинительная конструкция типа
(85) I'll send you a post-card this summer, for I am going to
Italy. «Этим летом я пошлю вам открытку, ведь я еду в Италию».
При первом понимании (84) — как утверждения, что факт посылки мною открытки обусловлен моим пребыванием в Италии,— между главным и придаточным предложениями отсутствует специальная пауза. Если же понимать (84) как обещание, но при этом употреблять соединитель because, перед ним нужна будет по крайней мере более длинная пауза; because в этом случае становится эквивалентным for в начале предложения и указывает на то, что следующее за ним утверждение имеет характер объяснения. При таком понимании (в качестве обещания) это утверждение теряет свою независимость, превращаясь во вспомогательный речевой акт к обещанию. В этом случае оно не только сообщает о том, при каких условиях я пошлю вам открытку, но делает мое обещание более достоверным. Для выражения вспомогательных речевых актов такого рода, следующих за главным (обычно ими бывают утверждения), требуется по меньшей мере сочинительная конструкция. Можно, по-видимому, утверждать, что если акцент падает на причинно-следственное отношение, выраженное союзом for (или because), то главное предложение в той или иной степени утрачивает характер обещания и превращается в простое сообщение о будущих действиях (т. е. не содержит обязательств, характерных для обещания). Использование начальных for или because (т. е. разделение (85) на два предложения) позволяет сделать менее заметным причинно-следственное отношение между сообщаемыми фактами как таковыми и подчеркнуть отношение между соответствующими речевыми актами. Дополнительное свидетельство в пользу такой интерпретации различий между структурами
(84), (85) и структурой соответствующей последовательности дает голландский язык. В нем для выражения будущего времени (в придаточном условия) обычно тоже (как и в английском) используется форма настоящего времени. Непосредственная причинно-следственная связь между действиями в будущем будет выражена следующим образом:
(86) Ik stuur je van de zomer een kaart, omdat ik naar Italie
ga. «Я пошлю вам летом открытку, так как я еду в Италию»,
где глаголы в обоих предложениях стоят в форме настоящего времени. В обещаниях, однако, может использоваться вспомогательное zai, образующее форму будущего времени (типа англ. shall, will): «Ik zai je een kaart sturen!» («Я пошлю вам открытку!»). То же самое верно и в случае угрозы: «Ik zai je we! krijgen!» («Я тебя поймаю!»). В (86) употребление zai, по-видимому, недопустимо, а в (87)—нормально:
(87) Ik zai je van de zomer een kaart sturen. Want ik ga naar Italie. «Я пошлю вам летом открытку.. Ведь я еду в Италию».
Другим, еще более типичным примером является следующее предложение, традиционно адресуемое детям:
(88) Because you have been so sweet, I'll give you a rabbit. «Поскольку ты хорошо себя вел, я подарю тебе кролика».
Это, несомненно, обещание, а не утверждение или похвала, которая звучала бы таким образом:
(89) You have been very sweet. Therefore, I'll give you a rabbit. «Ты вел себя очень хорошо. Поэтому я подарю тебе
кролика».
В первом примере устанавливается связь между поведением слушающего и будущими действиями говорящего (который действительно впоследствии сможет сказать:
«Я подарил тебе кролика за то, что ты так хорошо себя вел»). Придаточное, образующее пресуппозицию, определяет условия действия, которое вводится в рассмотрение в главном предложении. Несмотря на то что все высказывание в целом представляет собой обещание, нужное изменение внутрен-
него состояния слушающего, состоящее в появлении у него ожиданий, основанных на обязательствах говорящего, определяется той частью предложения, которая является интродуктом. В (89), однако, сначала высказывается утверждение (или похвала). В таких случаях положительная оценка поведения собеседника обычно ведет к принятию говорящим некоторых обязательств, а эти обязательства в свою очередь могут служить основаниями для акта собственно обещания. Этому обещанию и посвящено следующее предложение, причем открывающее его therefore «поэтому» указывает на основания этого обещания, появившиеся в результате акта похвалы (в предыдущем предложении).
3.6. Рассмотренные выше примеры тесно связаны с условными иллокуционными актами, например, такими, как условные обещания:
(90) If I go to Italy, I'll send you a post-card.
<Если я поеду в Италию, я пошлю вам открытку».
(91) If you are sweet, I'll give you a rabbit.
<Если ты будешь хорошо себя вести, я подарю тебе кролика».
Примеры такого типа, и в особенности условия их истинности, хорошо известны из философской логики 5. Но, пожалуй, термин «условное обещание» не совсем удачен. Вряд ли стоит утверждать, что, произнося условное предложение такого рода, я даю обещание сделать нечто только при определенном условии. Обещание дается само по себе, а ограничивается лишь «область его выполнимости»: я сообщаю о своих будущих действиях в том возможном мире, который задается суждением, содержащимся в условном придаточном (начинающемся с если...}. В случае (90) это условие касается способности говорящего (выполнить обещание), т. е. возможности совершить то действие, о котором идет речь, причем обязательства принимаются говорящим добровольно или вытекают из принятых форм поведения (если вы едете отдыхать, вы обычно присылаете открытки своим знакомым или родственникам). Напротив, в (91) условие прямо указывает на то, что возникновение гл таких обязательств зависит от поведения слушающего.
Несмотря на свою подчиненную позицию, суждения,
выражаемые условными придаточными предложениями, не являются пресуппозицией, поскольку содержащаяся в них информация заранее не известна ни слушающему, ни даже говорящему. Обычно референтом таких условных выражений являются факты реально не существующих возможных миров, к информации о которых говорящий не имеет доступа в момент речи. В противном случае нужно было бы употребить because, ср. примеры в предыдущем разделе. Из этого следует, что отношение между фактами, сообщаемыми в придаточном и главном предложениях, в сущности одно и то же во всех данных примерах (во всех случаях это отношение «достаточного основания»); различаются же лишь возможные миры, в которых это отношение имеет место.
Строго говоря, двучленный союз if...(then) «если... (то)» вообще не соединитель, а оператор, служащий поверхностным выражением глубинного отношения «основания» или «причины». Этими и другими свойствами условных и контрфактических утверждений мы здесь больше заниматься не будем 6.
Более важным в свете наших рассмотрении представляется тот факт, что подчиненное придаточное в начале предложения не обязательно выражает пресуппозицию. В этом случае, следовательно, все сложное предложение в целом является интродуктом, хотя, с другой стороны, можно считать, что в условных выражениях и условных придаточных выражается не пресуппозиция, а прямо высказываемое предположение (supposition). В обоих случаях введение в рассмотрение опирается на условие, сообщенное в первой части сложного предложения. В случае пре-суппозиции истинность этого условия известна, в случае предположения — предполагается (в некотором возможном мире), а в случае контрфактического утверждения — известно, что в реальном мире оно ложно 7.
Другим важным для нас свойством условных выражений типа если... и одновременно подтверждением их специфического «операторного» статуса является тот факт, что предложения, построенные по типу если,.. то, не могут быть безболезненно преобразованы в последовательность предложений. В английском и других языках нет специального варианта для if «если» в начале простого предложения (кроме самого if), такого, как for «ведь», therefore «поэтому», so «таким образом», yet «однако» и т. д., хотя иногда можно встретить предложения типа
(92) I'll go to Italy this summer. If I have enough money. «Этим летом я поеду в Италию. Если у меня будет достаточно денег».
Здесь относящееся ко всему предложению if сопровождается сильным ударением, и ему часто предшествуют такие выражения, как at least «по крайней мере», that is «то есть» и т. д. Такие независимые условные предложения типа если... выполняют функцию «уточнения» или «ограничения» по отношению к предыдущим утверждениям. Заметим, что без оператора if первое предложение в (92) сообщает о некотором факте в будущем реальном мире и, следовательно, обладает такой же иллокуционной способностью, как всякое утвердительное высказывание. Вообще, предложения без операторов (т. е. модальных наречий типа may be «может быть», probably «вероятно» и т. д.) интерпретируются нейтрально, как сообщения о событиях, происходящих либо в реальном мире, либо в мире, задаваемом предикатами (хотеть, желать, мечтать и т. п.) и суждениями в предыдущих предложениях. Следующие за ними условные предложения (если...) обычно используются для уточнения или ограничения такой (безусловной) интерпретации. Подобно другим соединителям, стоящим в начале предложения, такое если соединяет скорее иллокуционные акты, чем сами факты: оно позволяет уточнить высказанное ранее утверждение, а не сообщенные в нем факты.
3.7. Хотя рассуждения, проведенные в предыдущих разделах, несколько приблизили нас к пониманию противопоставления предложение/последовательность предложений и связанных с ним вопросов, полученных результатов и наблюдений все же недостаточно для построения эксплицитной и систематической концепции. Тем не менее мы попытаемся резюмировать здесь основные принципы, определяющие структуру текста и диалога в аспекте этого противопоставления. За точку отсчета примем следующие шесть базовых структур (взяв в качестве примера причинные отношения):
(93) I. <H.
п. <м-
III. <1р,
IV. <iq,
|(So «Следовательно») ^])> |(So «Следовательно») р]|> so «следовательно» ^Д> so «следовательно» р]]>
V. <ff(because «поскольку» pi, <7Д> VI. <|[<7, [because «поскольку» р]]|>
На этих схемах угловые скобки < > обозначают границы последовательности, двойные квадратные скобки — границы предложения, «.» — точку или паузу, «,» — запятую, круглые скобки указывают на возможность соединителя, а квадратные — на возможность придаточного; переменные ряд обозначают компоненты сложного предложения (главное и придаточное предложения); за начальным So может следовать запятая (и пауза).
Ситуация коммуникации состоит при этом в следующем:
я хочу, чтобы слушающий узнал, что р, или, вернее, суждение /р/, выраженное предложением р, или даже факт, обозначаемый /р/, является причиной q, или /q/. Вопрос: какими условиями определяется наш выбор той или иной формы из списка I—VI для оформления нашего высказывания? Различия между этими формами, видимо, среди прочего, определяются факторами, связанными с тем, что попадает в фокус в процессе формирования высказывания.
(94) А. порядок следования фактов
В. порядок следования процессов наблюдения/восприятия/понимания
С. порядок следования знания/передачи информации D. порядок следования иллокуционных актов.
Факторы А и В имеют семантическую природу, фактор С — прагматико-семантическую или контекстно-семантическую, а фактор D чисто прагматическую.
Фактор А касается отношений между фактами, а также порядка их следования друг за другом в некотором возможном мире. При отображении этого порядка в текст образцом служит некоторый нормальный порядок. А именно, если в последовательности фактов *р, *q факт *р влечет за собой факт *q (и, следовательно, предшествует ему), то на уровне предложений нормальным выражением этого будет последовательность <р, ^>, где р и q — либо отдельные предложения, либо компоненты сложного предложения. Таким образом, компоненты схем I, III и V упорядочены— с точки зрения фактора А, т. е. порядка следования фактов,— нормально. Есть много доводов в пользу того, чтобы считать отображение, сохраняющее порядок следования фактов, нормальным. Законы восприятия и обработки
человеком информации таковы, что порядок появления фактов полностью определяет наше представление об их причинно-следственных связях. Этот же принцип определяет и нормальную структуру текста, описывающего эти факты. Верно и обратное: если нет никаких других указаний (см. ниже), то такой нормальный порядок утверждений в тексте интерпретируется как порядок фактов, о которых в них сообщается.
Фактор В, однако, вовлекает в рассмотрение эпистемо-логический аспект восприятия и понимания. Дело в том, что структура наших познавательных процессов, по-видимому, не может полностью определяться порядком следования фактов как таковым: важно то, каким их порядок представляется нам, что, разумеется, связано с фактором А. Фактор В, таким образом, предусматривает возможность следующей ситуации: при наблюдении в центре нашего внимания может сначала оказаться факт *q и лишь потом мы можем заметить, что этот факт является следствием факта (обстоятельства) *р; или, если *р — это не состояние вещей, а некоторое событие, то после наблюдения факта *q мы можем, основываясь на нашем знании о причинно-следственных связях в реальном мире, заключить, что факт *р, который мы наблюдали раньше, является причиной *q или что факту *q должен был предшествовать некоторый факт *р. Иначе говоря, мы могли воспринять эти факты в порядке <*р, *^>, но только после восприятия *q понять, что этот линейный порядок являлся в то же время и причинно-следственным порядком, или заключить о существовании *р из появившегося у нас знания о существовании *q. Или, например, мы могли узнать о *р или о причинной связи между *р и *q не из наблюдения, а каким-нибудь другим способом, например из чьего-либо рассказа. Существует три верных способа пополнения знаний: непосредственное наблюдение, умозаключение (дедуктивное, индуктивное) и коммуникация (с использованием средств коммуникации либо путем общения с непосредственными наблюдателями). Порядок наших наблюдений и/или нашей интерпретации отношений между фактами в свою очередь тоже может находиться в фокусе нашего сообщения: мы можем хотеть, чтобы слушающий знал, как происходило наше восприятие и понимание данных фактов. Этот порядок, который можно назвать эпистеми-ческим порядком, выражен в структурах II, IV и VI; в
противном случае (т. е. когда порядок восприятия нерелевантен) эпистемический порядок совпадает с действительным (который считается нормальным). Заметим, что уже на этом уровне мы должны четко разделять наше представление о взаимосвязи фактов и представление о наших умозаключениях, касающихся этой взаимосвязи.
Третий фактор, С, необходим, чтобы ввести ограничения на процесс передачи информации и знаний, определяющие успех иллокуционного акта высказывания утверждения. Допустим, что мы хотим, чтобы слушающий узнал о каких-то фактах или о нашей интерпретации этих фактов. Точнее, мы хотим передать ему наши непосредственные наблюдения над отношениями между фактами или наши умозаключения о них. В такой коммуникативной ситуации, однако, может случиться, что слушающему известно об одном из фактов (о его существовании) или даже об обоих фактах и что говорящий в свою очередь знает о наличии у слушающего этой информации. Возникают три возможности: (а) слушающий знает факт *р и говорящий хочет, чтобы он узнал факт *q и тот факт, что *q является следствием *р; (б) слушающий знает факт *q, и говорящий хочет, чтобы он узнал *р и тот факт, что *р — причина *q; (в) слушающий знает и *р, и *q, и говорящий хочет, чтобы он узнал, что *р является причиной *q или что *q является следствием *р. Знания слушающего могут в свою очередь быть основаны на непосредственном наблюдении, на умозаключении или быть получены посредством коммуникации, т. е. извлечены из предыдущих высказываний самого говорящего. Возможность (а) выражается схемой V, возможность (б) — схемой VI, а возможность (в) — вариантами схем V и VI с ударением на because или другими средствами выделения. Один из вариантов возможности (б) — ситуация, когда слушающий знает *q и думает, что он знает, что *д — причина *р. В этом случае говорящий должен внести поправку в знания слушающего и использует для этого вариант схемы I с ударением на therefore (вместо so), а также схему V или VI с ударением на р или q. Для частей текста, соответствующих пресуппозиции и интродукту, тоже может быть выделен некоторый «нормальный» порядок, однако на этот раз он должен основываться не на порядке самих фактов или порядке их интерпретации говорящим, но на его представлениях о содержании системы знаний слушающего, а именно: первым говорится то, что слу-
шающему уже известно. В то же время сам факт появления некоторой информации в придаточном предложении указывает на то, что эта информация является пре-суппозицией. В соответствии с некоторыми другими принципами, определяющими структуру предложения, мы будем считать нормальной для английского языка структуру с порядком подлежащее — сказуемое (NP—VP), который является поверхностным соответствием порядка логический субъект — логический предикат или тема — рема, принимая тем самым, что в нормальном случае референтом логического субъекта являются введенные ранее и, следовательно, уже известные слушающему объекты (предметы или факты), а референтом логического предиката — вновь вводимые свойства или отношения, а также, возможно, и вновь вводимые объекты. Таким образом, схема V является нормальной формой, а VI — маркированной (что может проявляться в специфическом ударении или интонации — таких, как те, что появляются при топикализации—переводе в тему, когда рема переводится в начальную позицию, свойственную теме). Есть и другая причина считать, что в схеме V представлен нормальный порядок для случая, когда пресуппозиция выражается придаточным предложением. В случае, когда порядок <*р, *^> является нормальным фактически, так сказать, естественным, представление информации об этих фактах в системе знаний слушающего также будет нормальным. Так, в разговоре нормальной является ситуация, когда слушающий знает о факте *р, но не знает о его последствиях (которые будут сообщены ему далее), что соответствует тому нормальному представлению о фактах, которые дает ему говорящий. Однако из нормальности структуры не следует ее более частая встречаемость. Существуют ситуации такого типа, в которых более естественной и допустимой является схема VI, а именно ситуации объяснения (см. ниже), где говорящий объясняет некоторый факт, сообщая слушающему сведения о его причинах, например, в ответ на явный или неявный вопрос последнего. Для этого случая типичны вопросы слушающего о действиях (физических или иных) говорящего, которые он наблюдал и которые могут быть осмыслены им только после сообщения их причины — в форме оснований, желаний, целей и т. д. Для этих случаев в некотором смысле более естественной является схема VI, поскольку первыми в ней упоминаются события, уже так
или иначе известные слушающему, и лишь потом сообщается о фактах, информация о которых ему недоступна. Мы видим, таким образом, что фактор С имеет и «прагматический» вариант, при котором в тексте воспроизводится порядок восприятия и интерпретации фактов слушающим.
Последний из рассматриваемых факторов, D, отражает специфические свойства структуры последовательностей речевых актов при диалоге и потому может считаться преимущественно прагматическим. В то время как в предыдущих случаях речь шла о «влиянии» на структуру текста порядка сообщаемых фактов или порядка их восприятия и интерпретации говорящим и слушающим, здесь мы сталкиваемся с ограничениями, накладываемыми правилами коммуникативного взаимодействия. Семантические аспекты разговора отражает фактор С, определяющий способы указания того, какую часть своего сообщения говорящий предполагает известной слушающему, а какую — новой для него. Однако цель наших повседневных разговоров обычно не сводится к тому, чтобы просто сопоставить фактам представление на естественном языке или снабдить нашего собеседника какой-то информацией; мы всегда имеем какие-то дополнительные цели и, следовательно, совершая акт говорения, одновременно совершаем какие-то акты более высокого порядка — иллокуционные акты, которыми мы хотим как-то повлиять на возможные будущие действия слушающего. В то же время мы можем хотеть, чтобы наше высказывание оказывало какое-то воздействие именно на данный акт коммуникации, т. е. чтобы производимые нами высказывания были релевантны для того контекста, в котором они производятся. Этот контекст может, в частности, определяться предыдущими — но тоже целесообразными — иллокуционными актами говорящего и слушающего.
Однако, для того чтобы достичь поставленной цели, последовательности действий должны быть правильно скоординированы. А именно, в результате предыдущих действий должны создаваться адекватные начальные условия для последующих. В случае, если такие условия не осуществились, мы должны повторить те предыдущие действия, следствием которых являются нужные условия. То же верно и для речевых действий. Одно из основных правил речевого поведения, упомянутых выше, состоит в том, что вначале сообщается та информация, которая необходима для правильной интерпретации последующей. А именно,
т
при построении последовательности утверждений должно учитываться деление информации на старую (пресуппо-зицию) и новую (интродукт). Акт высказывания утверждения не может быть успешным при отсутствии у говорящего и слушающего общей семантической базы, так как слушающий не будет понимать, о чем идет речь, относительно каких конкретных объектов и фактов делаются утверждения, или ему просто будет не хватать какой-то нужной информации. Как для актов аргументации, так и вообще для всех иллокуционных актов верно, что заключительному утверждению должны предшествовать необходимые для его понимания посылки, обоснования и мотивировки. Факты, о которых сообщается в утверждении, будут «приняты» слушающим только в том случае, если в дальнейшем они разъясняются и уточняются, если сообщаются причины того, почему говорящий придает им такое значение. Так, речевой акт обещания будет успешным (т. е. будет правильно воспринят слушающим), только если другим своим речевым актом говорящий укажет, почему он считает, что у него есть определенные обязательства и что он выполнит — или сможет выполнить — свои предполагаемые действия. Акт предупреждения обычно сопровождается описанием причин тех событий, которые могут случиться, если не будет предпринято то действие, которое рекомендуется в этом предупреждении. То же самое верно для советов и других речевых актов подобного типа. Просьбы также должны поддерживаться другими речевыми актами, например утверждением о желаниях и стремлениях говорящего, сообщением о тех причинах, по которым он хочет изменить некоторое положение вещей, заявлением о невозможности выполнения требуемого действия им самим или вопросом о возможностях или желании слушающего совершить данное действие. В этом плане можно говорить о вспомогательных и главных действиях — в зависимости от цели всего высказывания в целом. В других случаях один речевой акт может быть выполнен только как последовательность его компонентов, причем выполнение каждого из них может представлять собой необходимое звено, как, например, при описании или аргументации.
Описанные здесь — правда, очень неформально — закономерности построения последовательностей речевых актов могут наряду с другими ограничениями оказывать влияние на структуру текста. Прежде всего, как было показано
ранее, в основе каждого иллокуционного акта обязательно лежит некоторое суждение. Эти суждения могут быть комплексными или составными, т. е. обозначать соответственно факты существования отношений между индивидуальными объектами и фактами и факты существования отношений между фактами. Эти суждения выражаются в виде отдельных предложений. Соответственно последовательности речевых актов требуют для своего выражения последовательностей предложений и, следовательно, структур типа I или II. Поскольку различные речевые акты не могут выполняться одновременно, для их выражения требуются различные предложения. Следовательно, даже если считать, что сочиненному компоненту сложносочиненного предложения соответствует отдельный речевой акт и, таким образом, произнесение сложносочиненного предложения есть совершение некоторой совокупности речевых актов, эту совокупность все-таки скорее следует представлять себе как один — составной или комплексный — речевой акт, внутри которого одни компоненты создают условия для успешного выполнения других, причем в большинстве случаев при передаче информации, необходимой для создания этих условий, используются утверждения.
Факторы А, В, С и D находятся в постоянном взаимодействии. Предположим, что мы хотим сообщить о фактах и взаимоотношениях между ними, т. е. о последовательности <*р, *</>; в этом случае текст нашего сообщения должен иметь вид </?, ^>. Но в то же время мы, возможно, хотим указать, что факт *q наблюдался нами первым, а факт *р — вторым (или что информация о его существовании была выведена нами из наблюдения факта *р); для этого нам придется употребить в тексте порядок <^, р>. Далее, мы можем сообщать об этих фактах с различными целями и, следовательно, совершать различные речевые акты, что заставит нас использовать схему типа <[[ ]. I ]>; кроме того, некоторые из этих фактов могут быть уже известны слушающему, что в свою очередь наложит определенные ограничения на порядок и иерархическую структуру придаточных в нашем сложном предложении. И наоборот, порядок придаточных, их иерархическая структура, членение сложного предложения на простые, использование разнообразных поверхностных форм одного и того же глубинного типа связи, ударение и интонация, точки, запятые, паузы и т. д. передадут слушающему при помощи
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |