В Доме престарелых пахло старостью и смертью. Этот запах перебивал все остальные – вонь немытого тела, затхлой одежды, не меняного неделями белья. Кожа пожилых больше не источает того поразительного аромата, который привлекает людей противоположного пола друг к другу. И этого не может изменить ни душистое мыло, ни тяжелые духи вроде «Красной Москвы» или «Ландыша».
Я приехала сюда, чтобы оценить сумму, которую потребуется вкладывать ежемесячно для обеспечения достойного уровня жизни. И сейчас, стоя посреди небольшого холла, я едва сдерживаю гнев и отвращение.
Жирная тетка из обслуживающего персонала мерно плыла по коридору со стопкой серого белья. Я не знала, свежее оно или нет. Судя по тому, что было аккуратно сложено, его выстирали и погладили. Но этот непонятный цвет …
- Мария Прокофьевна, голубушка, поменяй мне постельное, - тощий старичок высунулся из комнаты и пытался привлечь внимание этой дамы.
- Вам позавчера меняли, - рявкнула она, даже не обернувшись.
- Я испачкал, - слабо возразил старик, явно стесняясь продолжать, как именно это произошло.
- Надо быть аккуратнее, - как отрезала Мария Прокофьевна и завернула за угол.
Старик съежился и приобрел совершенно жалкий вид. Его голова понуро опустилась, он глубоко вздохнул и вернулся в свою комнату.
Ко мне подошла какая-то женщина лет 55, маленькая, сухая, подобранная, словно пружина.
- Что вам надо? Вы к кому-то пришли?
- Да. К директору.
- По коридору налево.
Мои шаги приглушает старый потертый линолеум. Какой был на нем рисунок, разглядеть абсолютно нереально. В вестибюле две старушки попытались открыть форточку, но маленькая женщина, указавшая мне дорогу, рявкнула на них.
- Не трогайте!
- Но ведь душно.
- Хотите, чтобы рама рассыпалась? Тогда без окна вообще останемся. Дерево трухлявое, держится только на краске.
Старушки покорно отошли от окна и направились к выходу. Если это помещение еще и не проветривать, то характерный запах может любого прежде времени загнать в могилу.
Кабинет директора был небольшим и почти таким же убогим, как и все заведение.
Стол, стулья и шкафы для документов наверняка были вдвое меня старше. Их делали еще при Союзе и с тех пор никто и не подумал о том, чтобы их заменить.
Женщина с взбитыми волосами каштанового цвета и огромными очками на пол-лица посмотрела на меня сурово и раздраженно.
- Здравствуйте. Я из управления. Людмила Владимировна вам звонила.
- Да, здравствуйте, - ее голос был усталым и хрипловатым.
- У вас тут… ужас прямо какой-то.
- Что вы имеет в виду?
- Персонал грубый, все держится на честном слове.
- Все держится на голом энтузиазме, - перебила она.
- Если нет денег на какие-то новшества, то хотя бы персонал можно было бы поменять. Только что видела, как одна дама унизила старика ни за что ни про что.
- Вы случайно не из полиции нравов? - женщина иронично скривила губы. – Здесь такие зарплаты, что я вообще удивляюсь, как можно за эти деньги работать. Так что хорошо, что не самообслуживание.
- Как раз по этому поводу я и пришла. Мне посчастливилось найти нескольких спонсоров. И я должна точно знать, о каких суммах пойдет речь, чтобы это место не просто работало дальше, но и было достойным приютом для стариков.
Директор Дома престарелых уставилась на меня сквозь толщу стекол. Мне почудилось удивление в ее взгляде.
- Вы знаете, сколько сейчас нам выделяют из городского бюджета?
- Да.
- Удвойте эту сумму и не ошибетесь.
- Мне нужно обоснованное решение по каждой цифре. Поймите, если частный спонсор решится на финансирование, он потребует отчета за каждую монету.
- Я понимаю. Но здесь все скоро развалится, как карточный домик. Настоящего ремонта это здание ни разу не видело. Только косметический к годовщине победы. Кровати, на которых спят старики, провисают почти до пола. Мы не можем сделать им нормальную беседку или поставить новые лавочки. Даже те деревца и цветы, что растут у входа на клумбе, их личная инициатива и собственные средства. Мы просто поддерживаем их существование, о благоустройстве речи не было уже десятки лет.
- Я понимаю. Может быть, есть смысл составить смету, учитывая все предложения? Сомневаюсь,что здесь сразу все переменится, но хотя бы поэтапно…
- Вы и вправду верите, что это возможно? – скептически проскрипела она.
- Я на это надеюсь.
- Что же, мы с бухгалтером сделаем это, скажем, через неделю. Вас устроит?
- Вполне.
- Катюша, сделай мне справочку о доходах.
- Зачем это тебе, Влад?
Миловидное личико бухгалтера повернулось ко мне. Она строит мне глазки или это ее обычная манера поведения? Никогда не мог разобрать.
- Очень хочу видеть на бумаге, насколько больше я теперь получаю.
- Вряд ли ты заметишь большую разницу, - хихикает она. – У тебя новая зарплата всего дважды была. В справке твои доходы будут выглядеть все еще скромными.
- Ну, не такими уж и скромными, - я улыбаюсь, думая, что вполне хватит на то, что задумал.
- Но тщеславие потешить не смогут.
- Я не из тех мужчин, которым нужно тешить свое тщеславие, Катюша.
- Что, никогда не любуешься собой в зеркале?
- Нет, только когда разглядываю новый порез на подбородке.
- И не испытываешь прилива сил, когда с тобой заигрывают хорошенькие женщины?
Катя хлопает ресницами. Ее флирт безобидный, возможно, я бы поддержал его просто чтобы доставить ей удовольствие, но сейчас все мои мысли заняты Ирой. Ее тусклый взгляд не дает мне покоя. Словно что-то погасло внутри. И она больше не греет меня так, как это было раньше. Ее уютное, такое знакомое тепло исчезло вместе с живыми искрами в глазах.
- Кому это тут требуется прилив сил?
Сергей заходит в бухгалтерию с папкой в руке и улыбается Кате. Она мгновенно тает под его взглядом. Ничего удивительного. Обычно именно такая реакция сопровождает моего босса.
- Никому не требуется, - я улыбаюсь, наблюдая за тем, как Катя отчаянно старается произвести впечатление на Сергея, незаметно выпячивая свою внушительную грудь.
- Владу требуется только справка о доходах, - воркует она, не отводя взгляда от Сергея.
- Зачем? Кредит собираешься брать? - он вопросительно смотрит на меня.
- Да, хочу сделать основательную покупку.
- И что будешь покупать?
- Хочу дом. В нашей квартире нам стало слишком тесно. Пора расширяться.
- Пополнение в семействе? - встрепенулась Катя. Сплетни и подробности личной жизни в женском коллективе – важнейшая и неотъемлемая часть работы. Сергей роняет папку, которую, видимо, положил на самый край стола. Медленно наклоняется и поднимает рассыпавшиеся документы.
- Любопытство тебя сгубит, Катерина, - я улыбаюсь, хотя искренне надеюсь,что в новом доме Ира захочет родить и воспитывать еще одного ребенка. – И о таких вещах не спрашивают.
- Это еще почему?
- Потому что это дело личное.
Она ставит штамп на бумагу с цифрами и отдает ее мне, чтобы я еще поставил печать у генерального.
Сергей как-то пристально смотрит на меня, будто чем-то встревожен. Больше не улыбается и не шутит с Катей. Даже если он думает, что моя жена беременна, это ж не мне в декрет уходить. Или считает, что на этой должности мне не продержаться долго? Переживает, что не смогу выплатить кредит?
- Надеюсь, что начальство мною довольно, - улыбаюсь я, глядя в его глаза. – А то мне несдобровать.
Он лишь делает неопределенный жест рукой и говорит, что генеральный сейчас на обеде и будет только к двум.
Ира готовит мне ужин. Сама она с Женей уже поела, но с некоторых пор опять встречает меня после работы, как обычно, накрытым столом. Мне это в радость. Значит, все у нас налаживается. Я не знал, как к ней подступиться, что делать, а чего, наоборот, не делать. Она стала для меня минным полем. И я не могу понять, что именно ее расстроит в следующий раз.
Она подвинула мне какой-то вкусный салат. Я на мгновение забыл о том, что хотел ей сообщить, наслаждаясь блюдом. Она всегда чудесно готовила, даже в то время, когда мы только встречались. Гораздо лучше моей матери. Но этот факт я хранил в секрете, чтобы ма не обиделась на меня. Она всегда хвасталась перед подругами тем, что в детстве я никогда не привередничал относительно еды и объясняла это своими выдающимися кулинарными способностями.
- Кофе?
- Да. Присядь со мной.
Она отвернулась к плите с абсолютно бесстрастным лицом. Сняла турку со свежезаваренным кофе, добавила в чашку сахар и размешала. Поставила передо мной и села рядом, положив руки на стол.
- Ира, я хочу, чтобы наша жизнь изменилась к лучшему.
Она молча смотрела на меня, все с тем же непроницаемым выражением. Ее брови не поднялись заинтересованно, с губ не слетел нетерпеливый вопрос. Только глаз она больше не отводила.
- Я хочу взять ссуду и купить нам дом.
Вот теперь зрачки расширились, губы приоткрылись и она тихо выдохнула.
- Что ты скажешь? Ты всегда мечтала о своем доме. Я решил, почему бы не сейчас? Женя уже большая, ей нужна полноценная комната, тем более, она на следующий год пойдет в школу. Нужно будет ставить стол и стул, полки, найти место под компьютер, ее личный шкаф. Здесь, в нашей квартирке, это не выйдет. А вот дом – другое дело. Станет свободнее, сможем завести собаку, как Женя мечтает. Ты клумбы свои разобьешь у калитки.
Ира смотрит так, словно до глубины души поражена моими словами. Ее дыхание стало чуть чаще, пальцы затрепетали и в конце концов сомкнулись на моей кружке, которую я отставил от себя, допив кофе.
- Почему сейчас?
- Зарплата позволяет сделать это без особых лишений для нашего бюджета.
- И это единственная причина?
Ее взгляд словно пронзает насквозь. Она знает, что дело не только в деньгах.
- Мы могли бы попробовать начать сначала. Новое место, новые надежды.
- Я не уверена, что это получиться.
Она качает головой и прячет от меня глаза. Это словно приговор. Она не хочет никакого будущего со мной. Она намеренно не желает перемен, чтобы не быть связанной.
Что-то дрогнуло во мне и взорвалось, выплескиваясь наружу.
- Ты хочешь уйти? – я знаю, что мой голос звучит зло и резко, хотя я пытаюсь не повышать его, чтобы Женя не услышала.
- Ты хочешь, чтобы я ушла? – ее голос такой же жесткий.
- Не увиливай от ответа.
- Да, я думаю об этом, - она выплюнула эти слова, смотря мне прямо в глаза.
- Так чего же ты ждешь?
Как только я понял, что сказал, вздрогнул всем телом. Я бы хотел собрать все эти звуки, объединившиеся в ужасную фразу, но слова – самое страшное оружие, самое беспощадной наказание, обоюдоострый меч.
Я видел, что ранил ее, но и самому было до чертиков страшно, что она сейчас поднимется и пойдет собирать чемоданы. Я хотел, чтобы она была со мной всегда, я готовился купить дом, чтобы все наладить. И какие-то мелочные, глупые слова разрушали все мои планы.
Ира выпрямилась, ее пальцы отпустили кружку и спокойно легли на столе. Я испугался не на шутку.
- Я уйду.
- Нет.
- Да.
- Я не хотел этого. Не хочу. Это вырвалось случайно.
- Нет, не случайно. Мы оба знаем, что все в нашей жизни идет наперекосяк. Слишком многое утеряно, чтобы мы жили так, как раньше.
- Ира, не руби с плеча. Куда ты пойдешь? Женя не поймет…
- Женя…
Она осеклась и отвела взгляд. Если бы она была мужчиной, на ее скулах сейчас играли бы желваки. Напряжение сковало ее лицо, превратив в маску.
Я ухватился за эту ниточку. Женя была единственным звеном, по-настоящему соединяющим нас. И этой связи не прервать никогда.
- Женя достойна того, чтобы иметь хорошую, полноценную семью. Мы неплохие родители, мы многое можем дать ей. И я надеюсь, что она напомнит нам, почему вышло так, что мы решили завести ребенка, совместно заботиться о нем, почему сделали такой важный шаг.
Ира смотрит на меня, как загнанное животное. Неужели я настолько ей неприятен? Неужели она чувствует отвращение?
- Мы не сможем, Влад.
- Сможем. Если тебе некомфортно рядом со мной, то скажи, в чем дело? В чем причина?
- Мы потеряли что-то важное. Я сильно сомневаюсь, что это можно вновь обрести.
- Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была рядом, чтобы вы с Женей были рядом.
Она качает головой, словно сомневается в моих словах.
Я беру ее руки в свои. Такие маленькие, холодные. Она – моя семья. Я понял это очень давно, как только узнал ее немного поближе. Рядом с такой женщиной чувствуешь себя дома вне зависимости от того, где находишься.
- Я не хочу никаких перемен. Пусть все остается так, как есть. Не надо дома.
У меня возникает чувство, что она оставляет отходные пути, не дает мне никаких гарантий, но пока и не лишает надежды. Если я стану давить, она сорвется, как рыба с крючка.
- Хорошо. Пусть будет по-твоему. А сейчас укладывай Женю спать.
Этой ночью я пришел в нашу постель, пришел к ней. Она не отказала, но и не приветствовала мое возвращение на супружеское ложе. Сдержать себя я не смог.
Упивался ее податливым телом, ее гладкой кожей, пахнущей гелем для душа. Она была холодна и почти не отвечала на поцелуи. Но я знал, что скоро все вернутся на круги своя. Эта манящая плоть, сладкая, как персик, эти восхитительные глаза, закрытые сейчас, все, что мне нужно в жизни. Единственная женщина, которую я полюбил. Она успокоится и мы будем жить, как жили. Возможно, вскоре я опять увижу в темноте нашей спальни возбужденный блеск ее глаз.
В магазине после шести вечера полно народа. Все после работы стремятся побыстрее скупиться и попасть, наконец, домой. И я в том числе. Устала, как собака. Кто-то толкнул меня тележкой и даже не извинился. Но сил злиться уже нет.
Ноги ноют от высоких шпилек. Влад все-таки купил мне новые туфли. Теперь от неразношенной обуви появились еще и мозоли. Зато туфли действительно классные.
Я иду к кассе, пробиваю покупки и ручки тяжелого пакета впиваются в пальцы.
На улице начинает сереть. Но воздух по-весеннему свеж. Медленно иду к дому, перебирая в уме список дел на завтра. Перекладываю пакет в другую руки и морщусь от боли в затекших пальцах. Вдруг тяжесть исчезает и я чувствую, как пакет выхватывают из рук. Первая мысль – грабят! Резко оборачиваюсь и упиваюсь взглядом в темно-серый костюм и белоснежную рубашку.
Медленно поднимаю взгляд вверх, по смуглой шее, волевому подбородку, четко очерченным губам к пронзительным бирюзовым глазам.
- Ну, здравствуй.
Вронский возвышается надо мной, смотрит хмуро и цепко.
- Что тебе нужно?
- Поговорить.
- Я уже сказала, время разговоров закончилось. Время для чего бы то ни было закончилось.
- Я так не считаю.
Пытаюсь забрать у него пакет, но безрезультатно.
- Если не хочешь устраивать сцен на улице, пойдем в машину.
- Не буду я с тобой ни о чем говорить. Отдавай пакет и вали на все четыре стороны.
Я понимаю, что груба с ним. Но мне до сих пор невыносимо быть рядом с ним, вдыхать запах его туалетной воды и четко чувствовать его особый, ни ч чем не сравнимый аромат. Я, как могла, пыталась пережить все, что случилось из-за моей наивности. Но стоило ему появится, как боль и стыд нахлынула с новой силой.
Он молча развернулся и пошел к машине, припаркованной в уже привычном месте возле сквера. Я подумала плюнуть на покупки и зашагать домой, но это было глупо. В конце концов, я потратила свои деньги! И я не боюсь его!
Медленно плетусь следом, когда сажусь в машину, нарочно сильно хлопаю дверью.
- Что тебе нужно? – мой голос звучит устало.
- Есть что-то, чего ты мне не сказала?
- Только то, что ты последний придурок.
- Ира, не играй со мной.
- Нет ни малейшего желания.
- Ты беременна?
У меня отвисла челюсть. Что? Бред какой-то. Долго не могу подобрать нужных слов, наружу рвется нервный смех, но я сдерживаюсь.
- Откуда такая информация?
- Так это правда?
- Нет.
- Не лги мне. Твой муж намекнул, что в вашей семье на горизонте серьезные изменения. Ты беременна от меня?
- Нет.
- Ира, - он поворачивается, на его лице читается злость и смятение. В голосе угроза.
- Ни от кого я не беременна.
- Не скрывай. Если у тебя будет от меня ребенок…
- То что? – я начинаю злиться. Наши отношения изначально никого ни к чему серьезному не обязывали. И даже если бы я забеременела, то его это не должно волновать. Только мои проблемы, как дальше поступать, как объяснять это мужу и сохранять ли ребенка вообще. – Я замужем, Сергей, мне это не нужно. И тебе тоже. Зачем об этом волноваться? Зачем ты вообще приехал? Мы уже взяли друг от друга то, в чем нуждались. Пора разойтись, как в море корабли.
- Ты сделала аборт? – его голос внезапно охрип.
- О чем ты? Я не была беременной, со мной все хорошо, можешь не переживать.
- Сука! – он встряхивает меня, словно куклу. – Говори мне правду! Хочешь выдать моего ребенка за ребенка своего мужа?
- Пошел к черту! – я кричу на него, выплескивая всю свою обиду. – Пошел к черту! Оставь меня! И больше не смей прикасаться, понял? У нас больше нет ничего общего! Между нами все кончено!
Я хватаю пакет и выскакиваю на улицу. Дурацкие каблуки мешают мне пуститься со всех ног к дому. Поэтому я просто семеню, насколько позволяет узкая юбка.
Влад не бросил эту затею? Так вот почему пришел ко мне вчера ночью? Дом, второй ребенок. Хочет связать меня по рукам и ногам? Да что с этими мужчинами такое? Словно захватчики. И как ему хватило наглости растрезвонить об этом всему свету, даже не зная, получит ли он мое согласие или нет?!
Сергей тоже хорош. Корчит из себя оскорбленную невинность. Это не я тр*хала всех подряд, не заботясь в тот момент о последствиях, не я теперь выгляжу полной дурой, вдруг вспомнив, что от того, чем мы занимались, бывают дети. И не я пытаюсь выставить себя потерпевшей стороной, несправедливо обманутой любовником.
Злость предала мне силы энергичной походкой дойти до дома, даже не покривившись от боли..
Грохот сердца наполняет уши. Ничего не слышу, кроме оглушительных ударов. Руки впились в руль мертвой хваткой. У меня есть подозрение, что если я его отпущу, то завалюсь на бок, как мешок с дерьмом, потому что голова кружится, словно я сижу на бешенной, мать его, карусели.
Она сказала, что это не моя забота. Что мне это не надо и ей тоже. Ее голос эхом отдавался в моей голове, постепенно меняясь, преображаясь в голос другой женщины.
Первой и единственной, кому я смог доверится в своей жизни, причем абсолютно зря.
Она говорила, что любит меня, и я ей верил. Я поверил женщине впервые за долгие годы, пренебрег словами отца. А он предупреждал меня, что их коварство у них в крови. И этого не изменит ничто и никогда. И я знал это, видел с самого детства. Но не смог противостоять глупой, наивной вере в любовь.
Она в мгновение ока сбросила маску, которую так удачно носила. Лицо было надменным, рот кривился от злости.
- Кому нужен ребенок? Тебе? Молоко на губах не обсохло! Ни кола, ни двора. Хотя нет, ты же у папочки на попечении. Он у тебя богатенький буратино. Да только тебе ничего из этого не перепадает. С чего это вдруг мне считать, что у ребенка будет нормальное будущее?
- Лиза, заткнись и послушай…
- Заткнуться? Да ты обломишься..
- Я сказал, заткнись! Все решаемо. Я устраиваюсь на работу через месяц. Собеседование уже прошел, осталось только выпускные экзамены сдать и получить диплом. Без этого меня не примут.
- Не буду я шляться по съемным квартирам и спать в блохастых чужих постелях?
- Мы снимем нормальное жилье.
- Вот были бы нормальные условия, тогда и о детях можно разговаривать.
- Что ты задумала, дура?
Я до сих пор помню, как схватил ее тогда за плечи, как тряс, словно пытался выбить все глупость из этой хорошенькой головки. Но она лишь холодно улыбнулась, нагло глядя мне в лицо.
- Не смей! – Я орал во всю силу своих легких.
- А ты мне не указ, - она издевательски усмехалась. И тогда я не сдержался. Ударил наотмашь. Ее голова откинулась в сторону, волосы рассыпались по лицу. Когда она медленно повернулась, чтобы вновь посмотреть на меня, я понял, что вопрос решен.
- Твоему ублюдку не жить. Я не дам тебе попортить себе жизнь.
Яд этих слов я до сих пор ощущаю в теле. Дрянь! Она сделала аборт на следующий день. Я разбил в своей комнате все, что только мог. Отец насилу успокоил меня, накачав водкой до отказа. Сказал, что все они шлюхи. Что по-другому не бывает. Сказал, что если бы позволял мне жить так, как живут большинство мажоров, то сейчас у меня на шее висела бы стерва-жена, которая ценила бы во мне только размер кошелька, и если повезет, еще и размер члена.
Мне казалось, что он тогда говорил не обо мне. Наверное, так оно и было.
Но сейчас прошлое словно просочилось в настоящее. Гнев и боль, чувства, которые я не испытывал с юности, снова завладели мной. Все эти годы, в течении которых я умело и успешно строил свою жизнь, несли лишь привкус легкости и радостной истомы, которые после себя оставляли женщины, ненадолго заглянувшие в мою жизнь, согревавшие мою постель. Я позволял им это, но строго соблюдал дистанцию.
С кем-то отношения длились несколько месяцев, пока ни к чему не обязывающий секс вдруг не начинал претендовать на большее. С кем-то всего одну ночь. И таких ночей было огромное множество.
Ира стала чем-то новым. Было в ней это неуловимое ощущение искренности, словно голой в моей постели она была не только телом, но и душой. И я упивался этим, как вампир кровью девственницы.
Но она смогла ударить больно, будто нащупала старый шрам.
Значит, не хотела моего ребенка. Беременна ли? Не знаю. Но если это так и эта сука решит выдать моего ребенка за ребенка своего мужа, сотру ее в порошок. И плевать я хотел на все. Чтобы невинный малыш терпел издевательства, неприязнь и насмешки…
О чем я думаю? Она хорошая мать. Никогда не позволит так обходиться со своей плотью и кровью. А если Влад узнает? О да, он узнает, мы с ним ни капли не похожи.
Мысли, словно пчелиный рой, гудят в моей голове. И сквозь мелькающие образы я вижу ее глаза. Голубые, холодные, сверкающие гневом и разящие презрением. А в их глубине, на самом дне, туда, куда она никого не пускает, затаилось что-то… И это что-то не дает мне покоя. И я снова и снова мысленно всматриваюсь в эти небесные омуты, будто ищу ответы, которые она так мне и не дала.
Птичка певчая 03.04.2014 23:56» Глава 11 (начало)
Глава 11
Калейдоскоп дней мелькает так быстро,что у меня кружится голова. Цвета почти не меняются, просто чередуются один за другим, но больше не надоедают.
Утром серый. Всегда серый, несмотря на то, светит ли ярко солнце или идет дождь. Я с трудом открываю глаза, будто закрыла их пять минут назад. Без всякой радости встречаю новый день, который дается мне тяжело. Готовлю завтрак, отвожу Женю в садик, бегу на работу.
Днем – лиловый. Я немного оживаю, но это словно катиться по накатанной, а не действовать по собственному желанию, используя силы и энергию. Дела занимают меня, отвлекают, но не захватывают. Я иногда борюсь с рассеянностью, пытаясь не написать какую-то глупость на документах. Руки опускаются сами по себе, слабеют, вянут. Но я даю себе встряску и продолжаю, словно заведенная игрушка моей дочери.
К вечеру завод заканчивается. Темно-синие сумерки заставляют меня зябнуть, несмотря на теплые весенние вечера. И ветер кажется ледяным, пока я добираюсь в небольшую квартирку, которую зову своим домом. Готовлю ужин, механически занимаюсь домашними делами, почти усыпаю в ванной.
Но ночью меняется все. Тоскливо-голубая дымка дремоты охватывает уставшее тело, иногда баюкая, иногда жестко сбрасывая в сон, словно парашютиста с высоты в полторы тысячи метров. Резкие пурпурные блики заставляют тело вздрагивать, нервными движениями мышц отзываются на полузабытые, полувымышленные образы. А когда узнавание приходит, я погружаюсь в греховно-красный.
На коже вновь ощущаю горячие, ищущие губы, твердые и не знающие пощады. Настойчивые крепкие руки ведут меня к самому краю, удерживают, снова подталкивают. И тело узнает движения другого тела, мощного, властного, прекрасного. И когда я встречаю взгляд бирюзовых глаз, срываюсь с обрыва в бездну и лечу. Лечу, словно птица в сине-зеленую пучину, не боясь разбиться, не желая прерывать полет.
Вот почему я так не люблю серое утро.
Теперь в моей телефонной книге один номер находится в черном списке. Никогда не думала, что эта функция мне пригодится. Хотя проку от нее тоже немного. Сергей пытался связаться со мной по нескольким «левым» номерам. Я его не слушала. Никогда не думала, что он окажется таким сумасшедшим.
Однако два дня назад звонки резко прекратились. Я вздохнула с облегчением. Но ненадолго.
Влад объявил, что мы приглашены на вечеринку в честь Дня рождения шефа.
Загородный ресторан, суббота. Нужно купить подарок. Хотя никогда не знаешь, что подарить богатому человеку, у которого и так все есть, я все же решила рискнуть.
Денег у нас было немного, но мой выбор пол на сборник статей и воспоминаний о Стиве Джобсе, его вкладе в развитие современных технологий и умении раскручивать любой бизнес. Книга в толстом кожаном переплете должна была показаться интересной тому, кто работал в компьютерной сфере.
Сказать, что я не хотела ехать – ничего не сказать. Я знала, что там встречу Вронского, но избегать его вечно не могла, пока мой муж работает под его начальством.
К торжеству покупаем Владу новую рубашку и галстук, мне – платье-футляр темно-синего цвета.
Все еще не средний класс, но почти близки к этому.
Пока едем к ресторану, я разглядываю красивые дома. Двух или трехэтажные, отделанные красным декоративным кирпичом, диким камнем, деревом. Стройные ряды елей и карликовых туй словно вышколенные стражи охраняют подъезды к воротам, зеленые газоны настолько ровные, что мне кажется, их стригли вручную ножницами.
- Может быть и мы будем жить в таком доме однажды, - тихо шепчет мне Влад.
- Может быть, - отвечаю я. Да, это было моей мечтой. Но пока она неосуществима. Даже если муж возьмет кредит, денег на такой дом не хватит. Даже на половину.
- Мы можем купить что-то поскромнее, - словно угадывая мои мысли, говорит Влад.
- Я все еще не решила, - отвечаю я.
Хотя сама фантазия выйти рано утром на крыльцо и вдохнуть аромат роз и фиалок будоражит мне душу. Я очень хочу свой дом. Но не знаю, как буду жить там со своим мужем. Возможно, это место станет моей отдушиной. И обставляя по своему вкусу комнаты, обустраивая маленький дворик, я смогу забыть и о нелюбимом муже, и о том, что полюбила жестокого эгоиста. В конце концов, не я первая буду жить с мужчиной, к которому не испытываю страсть. Как я говорила себе в самом начале, рано или поздно это проходит, остаются лишь дружеские чувства, понимание, поддержка, доверие. С последним уже возникли проблемы, но как раз по моей вине.
Я глубоко вдыхаю, отгоняя образ небольшого одноэтажного кирпичного домика с черепичной крышей и клумбами перед калиткой. Может быть, когда больше не буду бояться своей судьбы, я решусь на это.
Ресторан больше похож на чью-то загородную виллу. Монументальное строение с арками и фонтанами окружено небольшим парком. Тенистые аллеи из лип и кленов тянутся в разные стороны, словно нити паутины. Густая трава ковром расстелилась на площади примерно 10 гектар вокруг ресторана. Несколько беседок могли служить пристанищем как для уютной компании, так и для целой свадьбы.
Я выхожу из такси и поправляю жакет, наброшенный на плечи. Каблук застревает между расщелиной в плитке и я со злорадством думаю, что даже здесь не все такое идеальное, как мне показалось. Это успокаивает и я вхожу в огромный холл, держа Влада под руку.
Большинство гостей уже там. Нарядная толпа производит негромкое монотонное жужжание, словно пчелиный рой. Громко разговаривать - признак дурного тона. Поэтому мужчины в дорогих костюмах и их жены или любовницы в нарядах от кого-то снисходительно, как бы нехотя отвечают на вопросы собеседников. И мне почему-то кажется, что каждый из них считает себя выше по статусу, умнее и богаче, чем все остальные.
Мне не нравится это сборище. Но терпеть – обычная женская доля, мне не привыкать.
Нацепив на лицо учтивую улыбку, мы приближаемся к имениннику.
Валентин Петрович рядом с дочерью. Смотреть на нее мне вовсе не хочется, но из-за того, что именинник был вдовцом, обязанности хозяйки выполняет Настя. Если бы проигнорировала ее, то поступила бы невежливо. Хотя видеть ее, такую красивую, сияющую, в блестящем черном платье было просто невыносимо.
- С Днем рождения, - Влад по жмет руку большому боссу.
- Желаю вам здоровья и успехов в делах, надеюсь, подарок понравится, - я передаю упакованную книгу и спешу отойти, пропуская следующих за нами гостей.
Мраморный пол, словно зеркало, отражает нарядные силуэты. Мы плывем среди этой толпы, изредка останавливаясь возле какой-нибудь пары. Влад перебрасывается ничего не значащими фразами и мы дрейфуем дальше.
Как бы я себя не настраивала, все же не смогла сдержаться. Мои глаза ищут его в толпе, против моей воли останавливаются на каждой высокой темноволосой фигуре, но я не вижу Вронского.
Все поджилки трясутся перед этой встречей, хотя внешне я – само спокойствие и непоколебимость.
- Как Хомутов держится, словно он император, - слышу я за спиной.
- А он и есть император. Отгрохал такую империю. Теперь это лакомый кусочек.
- Не для твоего мужа, дорогая, - язвительно замечает первая женщина. Подруга фыркает и отвечает:
- Это мы еще посмотрим.
Сзади меня стоят две дамы под пятьдесят. Одеты элегантно и дорого. В ушах и на пальцах сверкают бриллианты. Прически идеально уложены. Холеные жены кого-то из высшего руководящего состава.
- Ярик еще надеется, меду прочим.
- А что, у него есть какой-то повод?
- Хомутову сегодня 60. Он уже давно не тот. Да и здоровье его подводит. Он определится с приемником.
- И что заставляет тебя думать, что он назовет имя твоего мужа?
- Потому что мой муж его первый заместитель.
- У него есть дочь.
- Сопливая малявка еще не доросла до управления компанией.
- Ты кое-то забываешь, дорогая. Ну это и понятно, возраст.
Вторая дама фыркает.
- Между прочим, я всего на год старше тебя.
- Его дочь неровно дышит к Вронскому, это общеизвестно. И Хомутов спит и видит его своим зятем.
Я вздрагиваю. Мои догадки были верными. Вронский не зря ухлестывает за дочкой генерального. И на ужин они собираются вместе, почти как семья.
Он не тот человек, который смог бы рискнуть всем ради обычной женщины среднего возраста с ребенком.
- Тогда чего же его не видно? Где он, будущий зять? Почему не стоит рядом со своей невестой?
Я задаюсь тем же вопросом. Значит, его действительно еще нет на приеме. Что-то случилось? Поссорились? Он умный мужчина, не стал бы рисковать карьерой.
- Легок на помине, - произносит женщина за моей спиной.
Я непроизвольно поворачиваю голову ко входу.
Высокий, статный, он заходит в холл, словно является владельцем этого заведения. С огромным букетом темно-красных роз и коробкой в праздничной упаковке он подходит к отцу и дочери, не сводя улыбающихся, слегка насмешливых глаз с этой пары.
Мое сердце делает кульбит и замирает.
Он пожимает руку Хомутову, что-то говорит ему, вручая подарки, и целует Настю. Крепко и быстро, как целуют свою девушку или жену, не стесняясь присутствия ее родителей.
Я закрываю глаза и понимаю, что не дышала все это время. Затаилась, словно подсматривала момент семейной идиллии.
Нас приглашают за стол. Банкетный зал невероятно роскошен. Цвета слоновой кости с золотой отделкой. Белоснежные скатерти на столах, украшенных живыми цветами. Столовые приборы из серебра.
Нет, это далеко не наш уровень. И если честно, я не стремлюсь к этому. Есть что-то давящее в атмосфере богатства.
Наш столик довольно далеко от главного. Меня это устраивает. Там, рядом с Настей, сидит Вронский. Он мило улыбается ей и говорит что-то, склонившись к ее хорошенькой головке.
Мне кусок не лезет в горло, хотя такой еды я еще не пробовала никогда. Официанты порхают, как бабочки. Бокалы постоянно наполнены. Дорогой коньяк пахнет, словно изысканная туалетная вода –я улавливаю десятки оттенков запаха и вкуса.
Тосты в честь именинника звучат пафосно. Некоторые говорят просто, но искренне, но таких меньшинство.
Спустя час я начинаю чувствовать легкое головокружение. Перепила? Не может быть, я растягивала чудесный напиток, цедила по каплям. Меня начинает трясти, словно в лихорадке.
- Ира, ты вся красная, - говорит Влад.
- Не знаю, что-то нехорошо, - отвечаю я. В голове шумит. – Пойду, пройдусь.
Хорошо, что несколько пар поднялись, чтобы потанцевать под легкий блюз в исполнении квартета. Движение гостей позволяет мне незамеченной покинуть зал.
Меня шатает, словно пьяную. Я решаю выйти на свежий воздух. Алкоголь? Давление? Скорее всего последнее.
Липы уже готовятся расцвести, одурманивая сладким запахом широкую аллею. Мои шаги почти неслышны. Я ступаю аккуратно и медленно, потому что боюсь упасть. На минутку прислоняюсь к шершавому стволу, пытаясь сохранить равновесие.
Нервы! Вот из-за чего мне так плохо. Когда-то нечто похожее случилось со мной после того, как папа перенес сердечный приступ. Я ехала вместе с ним и мамой в скорой, ждала под реанимацией, успокаивая маму. Потом отвезла ее домой и расклеилась под своим подъездом.
Я и не замечала, что была напряжена до предела, стараясь не рассыпаться на части на этом проклятом приеме, держать себя холодно и отстраненно. А на самом деле боялась. Боялась увидеть его еще раз, встретится с его глазами, услышать низкий голос.
Здание ресторана почти скрылось за зеленью пышных крон. Влад будет меня искать. Ну ничего, лучше здесь, пока никто не видит, отойти немного и свеженькой вернуться к остальным гостям.
Молоточки громче застучали в висках, голову сжало так, словно я опустилась глубоко под воду. Внезапный приступ тошноты выворачивает меня наизнанку. Я сбегаю с дорожки в сторону, припадая к дереву, ища опору.
Все дорогая еда и изысканный коньяк покидают желудок. Меня сотрясает дрожь, пока новый приступ не заставляет согнуться пополам. Чьи-то руки обхватываю меня сзади за талию и убирают волосы с лица. Влад все-таки нашел меня.
Мучительные спазмы сотрясают тело, пока желудок не опустошается полностью.
Я отплевываюсь, чувствуя, как слабею. Мне нужно выпить лекарство. Но мы за несколько километров от ближайшей аптеки. Господи, как неловко все вышло.
Влад протягивает мне носовой платок, я вытираю лицо и рот. Не помню, чтобы я ему клала его.
- Тебе лучше?
Я вздрагиваю. Это не Влад. Это…
Он разворачивает меня к себе, бережно придерживая, будто я могу сломаться в его руках. Лицо Сергея обеспокоенное, губы плотно сжаты.
- Нет, не совсем.
- Что тебе нужно? Что принести?
- Эналаприл или что-то похожее.
- Что это? От тошноты?
- От давления.
- У тебя высокое давление? – он обескуражен.
- Да. Подскочило что-то.
- Ты не…
Я соображаю медленно, но все же до меня доходит, что имеет в виду.
- Да сколько же можно повторять, я не беременна. Мне плохо.
- Я думал, что … Я полагал…
- Я не жду ребенка. И не ждала. Я бы не стала это скрывать.
- Ты могла сделать… - слова, похоже, застряли у него в горле.
- Я бы никогда не сделала от тебя аборт, - замолкаю, понимая, что сболтнула лишнее. И отчетливо понимаю, что сказала правду только что. Даже если бы знала, что это разрушит мой брак, даже если бы Сергей ушел, не оглядываясь, не смогла бы убить в своем теле доказательство моей любви. Иметь ребенка от любимого мужчины – это непередаваемое удовольствие, благословение небес.
Он меняется в лице. Растерянность, пронзительная нежность, обеспокоенность.
- Ты можешь идти?
- Да, думаю, да.
Меня все еще штормит. Он поддерживает меня, пока мы медленно идем по аллее в сторону ресторана. Когда я спотыкаюсь, чувствую тепло и силу его рук на своем теле.
- Позови Влада, когда мы придем. Не хочу заходить в таком состоянии.
Он напрягается и хмуро смотрит на меня, словно я сказала что-то оскорбительное.
- Я сам могу позаботиться о тебе.
- Сильно в этом сомневаюсь.
- Что ты имеешь в виду?
- Сергей, во-первых, это будет подозрительно, во-вторых, я хочу, чтобы обо мне заботился мой муж. Это естественно. Тем более, мне, скорее всего, нужно будет уехать.
- Твой муж занят сейчас.
- Чем он занят? Новой сменой блюд?
- Его срочно вызвали в офис. Я получил звонок от заказчиков. Поэтому и задержался. Наш новый проект под угрозой. Они рвут и мечут. Он был разработчиком. Сейчас его карьера на волоске.
- Почему он не предупредил меня?
- Ты забыла сумочку, в ней остался телефон. Он попросил меня позаботиться о тебе.
Горькая улыбка кривит мои губы.
- Какая ирония судьбы.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |