Птичка певчая 28.02.2014 11:04» Глава 6 Окончание
Мы едем к моим родителям за Женей. Она встречает нас у двери. Я целую ее в пухлую сладкую щечку. Влад подхватывает на руки и кружит в воздухе.
- Проходите. Мы как раз собирались есть шарлотку.
- Пройдем? – спрашиваю у Влада.
- Конечно.
Квартира у моих родителей небольшая. Они переехали сюда из Крыма, когда я была еще маленькая. Это жилье было единственным, что они могли себе тогда позволить. Но как-то мы здесь обжились, что никто и не думал об обмене на более просторную квартиру.
Мы проходим в зал. Папа сидит перед большим телевизором. Они недавно его купили. Теперь он наслаждается пенсией на диване перед огромным плазменным экраном.
- Привет, пап, - я целую его колючую щеку.
- Как дела?
- Все хорошо. Пойду пока маме помогу на кухне.
Влад с Женей уселись рядом с отцом, что-то живо обсуждая. Мой муж сразу влился в нашу семью, пришелся родителям по душе. Они любили его, как собственного сына.
Мама за маленьким кухонным столом разрезает яблочный пирог, испускающий соблазнительные ароматы.
- Вкусно пахнет, - я улыбаюсь в предвкушении запретного удовольствия. – Знала бы, что будет пирог, приехала бы попозже.
- Это еще почему?
- Я на диете. Не ем сладкого.
- И поэтому такая изможденная?
- Я что, плохо выгляжу?
- Будто тебя пытали.
Что ж, она не далека от действительности. И эти пытки я устроила себе сама.
- Просто устала за последнее время.
- На работе загружают?
- Да, - солгала я.
- Возьми отпуск.
- Летом хочу. Чтоб поехать с Женей на море.
- Я тоже отцу говорю, что нам следует куда-то выбраться.
- Ну так выберитесь.
- Ты же его знаешь. Совсем на подъем тяжелый.
- Может быть, с нами поедите?
- Посмотрим. Хотя вам будет и без нас хорошо.
- Не говори глупостей.
- Приготовь чай и неси все в зал.
Пока мужчины разговаривают, я всматриваюсь в их лица. Говорят, мужа выбирают по подобию отца. Что ж, в моем случае все абсолютно не так. Мой папа – высокий худощавый мужчина с темными волосами, молчаливый и вдумчивый. Он хранит энергию внутри, не позволяя ей расплескиваться. Влад же холерик. Энергия бьет фонтаном, слова льются потоком, если его поместить в ядерный реактор, то весь мир жил бы только за счет его одного.
- Кстати о путешествиях. Твоя тетка зовет нас к себе в гости. Говорит, что у них сейчас так хорошо, такой воздух удивительный, просто сказка.
- Папа сопротивляется?
- Она ему никогда не нравилась.
- Неужели перспектива увидеть Черное море его не соблазняет?
- Меня не соблазняет перспектива часами напролет слушать болтовню Виты, -подает голос отец.
- Пап, тебя бронхиты замучили. Поезжай, поправь здоровье.
- Да она меня угробит скорее, чем подействует воздух.
- Ладно, тебе решать, -я начинаю улыбаться. – Но я ставлю нам маму и ее …
- Манеру давить на меня, пока не расколюсь!
- Целеустремленность, - заканчиваю я со смехом.
- Посмотрим.
Мама молчит, только улыбка кривит губы. Вода камень точит. Это о моих родителях. Моя хрупкая с виду, утонченная мама могла напирать, как танк. Это я усвоила еще в детстве. У меня не было шансов ни в одном споре. Я всегда делала уроки тогда, когда она говорила, одевала юбку той длинны, какую она считала допустимой, красилась помадой того оттенка, который не был, по ее мнению, вызывающим.
Хорошо, что хоть встречалась я с теми парнями, которые нравились мне. Хотя, если бы прислушивалась к ее мнению, возможно, мое сердце не разбивалось бы так часто. Зато у меня не было бы того опыта, пусть и горького, но временами такого восхитительного.
У папы это второй брак, но я единственный ребенок. О том, что когда-то в его жизни была еще одна женщина, я узнала только во время единственной ссоры между моими родителями, свидетелем которой я стала.
Она умерла. И ее родственники сообщили о похоронах. Он собирался ехать, а мама не могла этого понять. Теперь я расцениваю ее поведение, как ревность. Тогда она кричала, что та, другая жена, уже давно никто для него. Но он все же уехал. Они не разговаривали потом две недели.
В целом же у меня образцовая семья. Я росла в атмосфере любви и согласия. И того же хочу теперь для Жени.
Мы пробыли у моих родителей до вечера. Когда приехали домой, уложили дочку спать, а сами просидели перед любимым сериалом до полуночи. Влад обнимал меня, а я устроилась у него на груди, дремля под тихий бубнеж телевизора.
Дни текут как обычно. С нашего разговора в Макдоналдсе прошла неделя. И мы словно вычеркнули то, что было до него. Будто я не трепетала от ласк другого мужчины, не тосковала по прикосновению его рук, а тело не требовало опять ощутить потоки взрывной энергии, протекающие сквозь него.
Людмила Владимировна нагружает меня работой и я ей за это благодарна. Сегодня у нас встреча с журналистами по поводу закрытия детского дома. Потом я должна доработать план выступления начальницы на сессии городского совета.
Вронский звонил мне трижды за эту неделю и трижды я не взяла трубку. Зато теперь я знаю его номер наизусть. Каждую свободную минуту я достаю мобильный и смотрю на цифры, изучаю их, гипнотизирую. Они были моим ключом к запретному, но такому притягательному глотку свободы, состоянию абсолютного счастья. Должно быть, именно так себя ощущают птицы во время полета. Только они и небо, бесконечное, огромное, дающее радость и безмятежность.
Сегодня выдался туманный день. Я люблю туман, поэтому планирую немного задержаться, прежде чем вернусь домой. Пройдусь по аллее небольшого сквера, потом зайду в магазин за мукой – мне нужно испечь пирог для Жени. У нее день рождения и в садике устроят по этому поводу сладкоежку.
Часы на стене тикают оглушительно громко. Время словно дает понять, как необратимо оно утекает от нас.
Влад на работе, как всегда. Дочку забрала его мама. Сейчас они у нас дома, лепят что-то из соленого теста.
- Ира, я иду на встречу с журналистами. Вы со мной?
- Да.
Камеры уже стоят напротив стола начальницы, операторы проверяют микрофоны. При нашем появлении все замолкают и Людмила Владимировна начинает рассказывать о том, почему расформирован детский дом и какой будет дальнейшая судьба сирот.
Через сорок минут журналисты заканчивают задавать вопросы и благодарят за пресс-конференцию.
Тик-так, тик-так. С каждым миллиметром стрелка уносит меня все дальше от того незабываемого момента, закрепляя за ним статус прошлого.
Рабочий день подходит к концу. Я одеваюсь и выхожу в клубящийся голубой туман.
Каблуки стучат глухо, звуки распространяются сейчас совсем иначе. Все скрыто, спрятано в дымке. Город становится таинственным и загадочным. Таким я люблю его больше.
Вырисовываются очертания пары, слившейся в глубоком поцелуе на лавочке. Я завидую им. Завидую молодости и будущему, которое у них может быть.
Рука непроизвольно тянется за телефоном. Я смотрю на темный дисплей. Провожу по нему пальцами. Хочу,чтобы он засветился ярко-ярко, чтобы мое сердце дрогнуло.
Фонари пытаются осветить серую мглу, но она непробиваема для них. Лишь желтые точки свидетельствуют об их жалких попытках.
Мой телефон издает жалобные звуки и я лихорадочно пытаюсь выловить его из сумки.
Эти волшебные цифры! Не могу на них наглядеться. Как же хочется ответить! Может быть, пока туман скрывает мня от всего мира, мне сделать это? Пока никто не видит, не знает, не может меня услышать. Я закрываю глаза и провожу пальцем по экрану.
- Алло, - этот голос… Вся моя кожа мгновенно начинает покалывать. Я молчу. Не могу ничего ему ответить. Просто слушаю его дыхание, упиваюсь низкими вибрациями, задевающими во мне все струны.
- Ира, ты меня слышишь?
В ответ опять только мое молчание. В мозгу проносятся воспоминания, непрошенные, горячие. Об этом голосе. Он шепчет мне на ухо о том, какая я желанная, как ему со мной хорошо, как сильно я его хочу и как это заметно. Так и было. Было – ключевое слово, не так ли?
- Не молчи, мне нужно поговорить с тобой. Я хотел бы встретиться.
- Не нужно.
- Где ты?
- Там, где ничто меня не выдаст.
- Ты не отвечала на мои звонки.
- Тебе не следовало звонить.
- Думаешь, все закончилось?
- Уверена.
- Женская уверенность не стоит и ломанного гроша, если она не может быть испытана. Ты боишься меня увидеть.
- Между страхом и нежеланием огромная разница.
- Как между ложью и правдой.
Я опять молчу. Хочу его. Хочу так, что мне больно. Хочу жадно целовать его, чувствовать жар его кожи и толчки глубоко внутри.
Хочу…
- Чего ты хочешь, - голос становится хриплым. Я что, сказала это вслух?
- Того, что ты не можешь мне дать.
- Я и только я дам тебе все, что ты попросишь. Разве ты не знаешь?
- Покоя. Я хочу покоя.
- Нет. Ты не хочешь того, что сидит у тебя в печенках. Ты хочешь, чтобы тебя трясло и подбрасывало, хочешь гореть.
- Я уже горю в аду.
Пальцы дрожат, когда я нажимаю на отбой. Телефон больше не звонит. Он понял, что это бесполезно.
Еще три дня я не живу, я существую. Мои прежние отношения с Владом, казалось бы, начавшие медленно утверждать свои позиции, полетели к черту после этого звонка.
Я готовлю, убираю, хожу на работу, словно робот. Ничего не ощущаю, все мои движения – это просто инерция. Словно меня завели, будто куклу, и я танцую, танцую, танцую… Но скоро завод закончиться.
На улице стало теплее. Земля отдает влагу, которая превращается в густой туман. Я уже обхожусь без пальто. А легкий плащ даже не застегиваю.
Чертовы кошки не затыкаются. Орут с утра до ночи, их терзает желание, невыносимое,темное, древнее, как мир.
Сегодня ночью я проснулась от того, что испытала оргазм! Этого со мной не случалось уже очень давно. Наверное, лет 10 точно.
Мои внутренние мышцы напрягались, пока неровное дыхание вырывалось со стоном из груди. Влад не проснулся. Зато я больше не смогла сомкнуть глаз.
Так и просидела до утра перед темным окном.
Поэтому сейчас у меня ощущение, будто я зомби. В голове ничего не держится. Заглянула в ежедневник – а там куча дел. Как все успеть – не представляю.
Слова для пресс-релизов подыскиваю с трудом. Иногда начальнице приходится повторять вопрос дважды, потому что я живу в своем собственном мире, где ветка за окном оказывает глубокое гипнотическое действие и вводит меня в транс.
- Влюбилась, что ли? - подколола мен Людмила Владимировна.
Я аж подскочила. Ничего подобного! Просто легкий недо*б. Как у кошек. Господи, что у меня вертится в уме?! Но ведь это был лишь секс. Ничего больше.
И тем не менее, я не могу собрать разбежавшиеся мысли в кучу. Они водят хороводы и преклоняются перед алтарем, на котором изображен их идол с глазами цвета морской волны.
Влад решил забрать меня сегодня с работы. Что-то сдохло в лесу. Он уже года два не предлагает за мной заехать. Да и Женю всегда нужно успеть забрать. В этот раз он прихватил ребенка с собой.
- Привет, мамочка.
- Привет, мое солнышко, - я чмокаю ее в щеку и целую Влада.
- А мы с папой были в магазине.
- Неужели? И что вы там купили?
- Это секрет.
- И вы мне ничего не расскажите?
- Попозже, - Влад с Женей заговорщицки переглянулись.
- Надеюсь, это что-то вкусное.
- Тебе понравится, - сказал Влад.
Дома, пока я раздевала Женю и вешала вещи, мой муж исчез в зале на несколько секунд. Потом появился в проеме двери, весь сияющий.
- Прошу, - он сделал жест руками, приглашая меня зайти.
На маленьком столике стояли зажженные свечи, бутылка вина, фрукты и сыр.
Блики играли в хрустальных бокалах. Он даже отыскал накрахмаленные белоснежные салфетки. Просто удивительно!
- Папа, ты забыл еду!
- Момент.
Я услышала, как Влад открывает дверцу духовки. Ароматное жаркое еще шкварчало, когда его поставили в центр стола.
- Что за повод? – поинтересовалась я.
- Немного терпения и ты все узнаешь, - ответил Влад.
Мне приятно. Я удивляюсь, что мой муж способен на такой романтический шаг. Возможно, ветер перемен коснулся нашей семьи?
Он разлил вино по бокалам, Жене налил сок. Самостоятельно разложил жаркое.
- Итак, за самую прекрасную женщину на свете!
У меня внутри все теплеет. Улыбка растекается по губам. Я чмокаю его и мы чокаемся своими бокалами.
Втроем набрасываемся на пищу, как стая голодных волков. Мммм, вкуснятина. Молодец! Вот почаще бы устраивал такие сюрпризы. Когда тарелки наполовину пусты, Влад вновь наполняет бокалы.
- А можно я теперь скажу? – Женя прямо прыгает от нетерпения.
- Ну, скажи, - Влад широко улыбается, словно знает, о чем будет говорить дочь.
- Мамочка. Нам так хорошо вместе. Но мы с папой подумали и решили, что может быть еще лучше!
Неужели? Я вопросительно поднимаю бровь. Что-то меня настораживает в начале тоста.
- Папа любит тебя, ты любишь меня, а мне некого любить, - продолжает моя дочь.
- Мы все друг друга любим, - возражаю я.
- Нет, ты не понимаешь. Мне тоже нужно кого-то любить. Поэтому я хочу братика. Мы с папой поговорили и решили, что нужно завести малыша.
У меня все обмерло внутри. Я застыла. Улыбка сошла с лица.
Я очень люблю детей. Считаю, что Женя – самое драгоценное мое сокровище, самое большое счастье в моей жизни. Но спустя пару лет я вдруг поняла, что модель нашей семьи неидеальна.
Мы не царапали друг другу глаза из-за ревности, никогда не ссорились, не делали рывков в отношениях. Но однажды, когда я смотрела на одну пару, с которой мы познакомились на отдыхе, поняла, что все эти достижения не такие уж и значительные по сравнению с тем, что есть у них. Они любили так страстно, так открыто, что у меня появилась зависть. И тогда, на отдыхе, девушка призналась мужу, что беременна. Я никогда не забуду ее глаз. Она носила ребенка от любимого мужчины. Это было торжеством их любви. Ее естественным продолжением, еще одной связующей нитью между ними.
Для меня это будет цепью.
Я забеременела лишь потому, что считала, что это обязательно для каждой супружеской пары. И, конечно, потому, что сама хотела познать радость материнства. Но для себя решила, что Женя будет нашей единственной звездочкой.
А когда мое отношение к Владу изменилось, поняла, что ничто больше не заставит меня сделать эту кощунственную вещь – родить от нелюбимого.
Поэтому сейчас я не находила слов. Влад замер, наблюдая за моей реакцией. И постепенно разочарование, обида, гнев, боль отразились на его лице.
- Знаешь, солнышко, иногда детки не появляются просто так.
- Но папа сказал, что он постарается, чтобы у тебя в животике рос мой братик.
- Я уверена, что папа тоже не знает наверняка, получиться ли у него.
- Теперь, действительно, не знаю.
Голос мужа был холоднее льда. Что-то похожее на презрение мелькнуло в нем.
Я не виню его. Мужчина горд тем, что делает своей женщине ребенка, видит, как он растет в ней. Это закрепляет его права на свою избранницу, ставит на ней определенное клеймо. Его семя растет в чреве его половины, делает ее недоступной для других. К этому испокон веков толкала их эволюция. Зов природы не стал звучать тише в современном мужчине.
Я же не хотела этого. Мне претила мысль, что секс, который и так не доставляет мне никакого удовольствия, даже наоборот, вызывает тяжелые душевные муки, будет иметь такие последствия. Если бы я забеременела случайно, то родила бы. Но делать это намеренно было выше моих сил.
- Ты наелась? – спросил он у Жени.
- Да, - дочка довольно улыбалась, не ощущая напряжения между нами.
- Тогда можешь посмотреть мультики.
Мои руки дрожат, когда я собираю посуду. Отношу на кухню, поворачиваю кран. Влад не идет за мной. Слышу, как скрипит его кресло. Значит, уселся за компьютер.
Женя уснула около девяти. Я знаю, что от разговора не уйти. Но упорно продолжаю сидеть на кухне. Кофе, словно горсть песка, застревает в горле.
Слышу его шаги и внутренне напрягаюсь.
- Значит, не хочешь ребенка.
- Ты должен был обсудить это со мной, а не подстрекать Женю к таким заявлениям.
- Она тоже этого хочет.
- Только меня забыли спросить.
- Это так плохо – родить от меня? – его рот искривился.
- Я не хочу этого сейчас. – И не захочу никогда.
- А что измениться через полгода, год? Потом ты скажешь, что уже слишком стара для этого.
- Я не ощущаю в себе этой потребности.
- Чего ты еще не ощущаешь? Может быть любви?
Я не могу дышать. Вот он, момент истины. Солгать ему еще раз? Внимательно смотрю на него. Он поймет ложь, распознает ее сердцем.
- Может быть. – Я знаю, как жестоко звучат мои слова. Но я больше не могу, не могу.. Будь,что будет. Он на мгновение теряет над собой контроль, лицо перекошено от боли. Я - дрянь!
- И давно ты это поняла?
Я молчу. Не могу признаться, что никогда не любила. Это разобьет ему сердце окончательно. Если там еще есть что разбивать.
Он отворачивается. Я вижу, как поникают его плечи, словно понимание несказанного невыносимой тяжестью ложится ему на плечи. Он все знает.
- Влад…
- И как ты думаешь, я буду теперь жить? Как нам жить?
- Я не знаю. Но ты должен был почувствовать…
- Что? – он взрывается. – Что, бл*ять, я должен был почувствовать? Что ты не хочешь меня? Да, я это почувствовал! Что больше не выносишь моих прикосновений? Это тоже заметил. Только не понял, что произошло? Я обидел тебя?
- Нет.
- Тогда в чем дело? Ты уставала на работе, как и я. Но это жизнь. Мы не можем уделять друг другу столько времени, сколько хотели бы. Нам нужны деньги, чтобы добиться того, о чем мы мечтали. Дом, дача, поездки за границу. Ты больше не мечтаешь?
- Нет. Я больше не мечтаю, - тихо шепчу я. И это правда. Я утратила и эту способность, когда замерзло мое сердце.
- Ты не видишь нашего будущего, не так ли? – горечь в его голосе обжигает, как кислота.
- Я пытаюсь.
- Хреново пытаешься.
- Чего ты хочешь? – теперь уже взрываюсь я. – Я сделала все, что смогла. Я хотела что-то изменить, сделать крутой разворот, чтобы найти дорогу, с которой мы сошли. Но в одиночку мне было не повернуть этот чертов руль.
- Ты просила у меня помощи? Хотя бы раз?
- Я намекала тебе на это. Просила уехать.
- Я не мог..
- Я все понимаю. Просто ты не знал, что все так серьезно, не так ли? Если жена не может заниматься с тобой любовью, это еще не повод для беспокойства. Если мы без Жени не находим тему для разговора – это вовсе не тревожный сигнал! Ты был слепым. И не говори мне,что только я виновата во всем. Мы были счастливы когда-то.
- Ты не любишь меня. Никогда не любила. Зачем.. – его голос срывается. И я угадываю, что он едва удерживается, чтобы не заплакать.
Не могу смотреть, мне не вынести его мучений.
Я хватаю плащ с вешалки и выбегаю из квартиры. Непролитые слезы комом стоят в горле, жгут глаза.
Порыв сырого воздуха ударяет мне в лицо. Туман такой густой, что я не вижу дороги. Бегу наугад, сжав голову руками.
Я – последняя с*ка, я недостойна ничего хорошего, если могу так жестоко обходится с теми, кто меня любит.
Невыносимое желание умереть прямо сейчас разрывает легкие и я кричу во всю силу. До хрипоты. Кто-то рядом вскрикивает и убегает. Мне все-равно.
Мне так невыносимо плохо потому, что чужая боль отдается в душе. Она преумножается внутри, растет, как раковая опухоль.
Я смогла бы все вынести, если бы не знала, что ему сейчас еще больнее. Клубы тумана заползают мне под кожу. Застилают глаза.
Я падаю на колени прямо на грязный асфальт. И сгибаюсь пополам. У меня всегда был маячок в жизни. Сначала мои родители, потом муж. В какой бы сложной и запутанной ситуации я не была, я всегда видела ориентир и шла на него, точно зная, что выберусь.
Сейчас я боюсь, что в этом тумане я теряю все,что мне дорого. Любовь Влада, счастье Жени и себя. Я уже не могу найти себя в этой непроглядной черно-серой мгле.
Птичка певчая 07.03.2014 22:35» Глава 7
Глава 7
Не любит меня… Эта мысль режет тупым ножом, выворачивает внутренности, вызывает тошноту.
Но разве я никогда не догадывался об этом? Еще тогда, когда мы только встречались, я не видел ответного огня в ее глазах. Но мне было достаточно тех отношений, которые установились между нами. Она шутливо называла это дружеским сексом.
Разве не думал перед тем, как сделать ей предложение, что нам будет и так хорошо вместе? Самонадеянно полагал, что со временем она полюбит.
Я привык к тому, как мы устроили свою жизнь. Она была верной женой, заботливой матерью, хорошим, надежным партнером. И я, чертов глупец, думал, что все идет лучше некуда.
Не любит …
Что случилось? Почему именно сейчас наш корабль дал течь? Как я забыл о том, что мне следовало бы помнить постоянно?
Ее глаза были холодными, но что-то промелькнуло в них, что-то пугающее, когда она молчаливо подтвердила мои самые страшные догадки.
И тем не менее люблю ее так сильно, что не могу дышать. Или это от ненависти, внезапно затопившей меня? Почему два этих чувства не противоречат друг другу, сосуществуют во мне?
Ее милое лицо, знакомое, родное, несчастное, до сих пор перед глазами. Ей тоже было больно.
Бросаюсь к двери, стараясь повернуть ключ так, чтобы Женя не проснулась. На улице не видно ни зги. В этом тумане мне ее не найти. Куда она рванула?
Я останавливаюсь, пытаясь удержать дыхание. И едва слышу рыдания, такие отчаянные, что разрывают сердце. Она где-то рядом. Иду на звук. В дымке различаю фигуру, скорчившуюся прямо на земле.
Что-то во мне щелкает. Несмотря на обиду, на злость, на боль, я не могу не любить ее.
Поднимаю ее содрогающееся тело, обнимаю. Она не сопротивляется. Веду ее домой. Она словно покорная, безвольная кукла. Молча завожу в нашу квартиру. Она высвобождается и идет в ванную. Долго слышен плеск воды.
Когда она вышла, на ее застывшем лице ни одной эмоции. Она словно окаменела от слез.
Не могу лечь рядом с ней в одну постель. Просто не могу. Потому что если сделаю это, то буду трясти ее, пока она не придет в себя, пока не станет такой, как прежде. И я не сдержусь… Я возьму ее против воли, потому что она моя жена, это то, что я хочу с ней делать. Но она никогда не простит.
Ира ушла в спальню. Я заглянул туда через полчаса, придерживая скрипучую дверь. Она свернулась на самом краю, словно боялась, что во сне коснется меня.
Злость и отчаяние перемешиваются в гремучий коктейль. Мне необходимо выпить.
Водка обжигает внутренности. Но алкоголь все никак не ударит в голову. Опрокидываю еще одну стопку. Тяжелое отупение благословенно опускается на меня.
Как же нам дальше жить? Сделать вид, будто ничего сегодня не было сказано? Но этого не забыть. Ни мне, ни ей. Она словно бросилась грудью на амбразуру, зная наверняка, что останутся следы. И их не скрыть.
Развод? Это слово никто из нас не произнес, но мне почему-то кажется, что она думает об этом. Ни разу за всю нашу семейную жизнь я даже не предположил, что такое может случиться. А она? Думала? Наверняка.
Еще одна стопка. Я даже не кривлюсь. Не отпущу ее. Никогда не смогу свыкнуться с мыслью, что ее не будет дома, в моей постели. Никогда.
- Женя, одевайся, опоздаем в садик, - мой голос хриплый от слез и криков. Влад спит в зале. Ну и хорошо. Я бы не вынесла его прикосновений.
- Мам, на колготках дырка.
Блин, да что же это такое! Совсем ничего не замечаю. Меняю колготы, внимательно осматриваю дочь. Чистая, опрятная, вещи все собраны.
Мы выбегаем на улицу. По утрам еще довольно прохладно. Мелкая морось мгновенно портит прическу. Хрен с ней.
После того, как вручила Женю воспитательнице, бегу на работу. В маршрутке какой-то мужчина пристально смотрит на меня. Хочется показать ему непристойный жест. Что, у него не было тяжелых деньков? Неужели ему жена никогда не трепала нервы? Или у него нет жены? Как у меня скоро не будет мужа.
День на работе проходит как-то незаметно. Начальница решила, что я заболела, поэтому не нагружает меня. Даже предложила пораньше уйти домой. Вот туда как раз мне хочется меньше всего. Но я уже взяла сумочку.
Забираю Женю и вместе с ней идем в магазин за вкусненьким. Подсознательно хочется, чтобы у дочки жизнь была такая же, как и эта коробка конфет – сладкая и с сюрпризом внутри.
Дома машинально готовлю ужин. В голове пусто. Но когда слышу поворот ключа в замочной скважине, вздрагиваю и понимаю, что этого момента я ждала и боялась.
Влад входит мрачный. Бросает ключи на столик и не спеша раздевается. Спиной чувствую его взгляд. Наверное, теперь через меня можно увидеть стену.
Что же, честность имеет свою цену. Я и не предполагала, что будет легко. Он продолжает играть со мной в молчанку и начинает чем-то занимать Женю.
Накрываю на стол, зову их ужинать. Вроде бы мы все что-то говорим, но по сути, общаемся только к Жене. И через нее поддерживаем видимость нормальной семьи.
Пусть будет так. Я смотрю на него и понимаю, что все в душе перегорело. Я больше не чувствую даже толики той симпатии, что когда-то вызывал у меня Влад. Не вижу причин, чтобы насиловать себя и изображать раскаяние или угрызения совести. Стоило мне ему во всем признаться и словно гора упала с плеч. Мое абсолютное равнодушие немного пугало, но я не хотела больше притворяться. Притворство унижает. И его, и меня.
Влад не предпринимал никаких попыток заговорить. Насколько я понимаю, он решил, что река семейной жизни пройдет через пороги и вновь потечет по спокойной долине рано или поздно. У меня не было сил и желания что-либо опровергать. Вот он, его взгляд на вещи.
Я убрала разбросанную одежду в спальне и присела на кровать.
Обручальное кольцо весит немного больше двух грамм. А кажется, что не меньше тонны. С трудом снимаю его. Тонкая белая полоска на безымянном пальце напоминает о том, как долго этот обруч держал его в плену.
Как легко без скромного украшения, без символа, накладывающего на меня обязанности, закрепляющего мою жизнь рядом с чьей-то еще.
Кольцо снова на месте. Если Влад решил,что стоит оставить все как есть и его это устраивает, пусть так и будет.
- Мам, я хочу оладий.
- А я так хочу поспать, - Женя прыгает по мне, а я мечтаю выспаться.
- Мам, я голодная.
- Женя, семь часов утра. Когда ты успела проголодаться, если только глаза открыла?
- Как только проснулась.
Я со стоном сползаю с кровати. Мы идем чистить зубы, умываемся, я завязываю хвостики ей и себе. Мы – королевы этого утра.
В тесто бросаю яблоки, нарезанные мелкими кусочками. Их количество существенно уменьшилось, пока я их кромсала. Женя всегда активно помогает мне на кухне.
Через пять минут квартира наполнилась манящим ароматом выпечки и мы уселись за стол завтракать.
Влад спал. Эта привилегия всегда была за ним – выспаться до отвала. Мне так даже проще. Оставив ему на тарелке завтрак, мы решаем пройтись к реке и посмотреть на рыбаков.
День обещает быть теплым и солнечным. Взявшись с дочкой за руки, шагаем по улице к парку. Воздух неимоверно свежий и пахнет молодой травой.
Ветер становится сильнее, когда спускаемся к реке. Набережная пустынна, за исключением нескольких рыбаков. Они застыли с удочками в руках, и только изредка проверяли наживку на крючке.
Женя вприпрыжку поскакала к ближайшему мужичку. Наверняка, он не обрадуется шумному ребенку. Но, несмотря на мои опасения, он начинает показывать ей банку с червями. А когда она презрительно морщится, не в силах оторвать взгляда от корчившихся беспозвоночных, начинает ей улыбаться.
У меня пищит телефон. Сообщение от какой-то торговой сети, думаю я, доставая его из кармана куртки.
Но от удивления едва не роняю трубку. Вронский! «С утра нет ничего лучше чашечки ароматного бразильского кофе, не так ли?»
Мои руки предательски дрожат, а сердце куда-то вырывается из груди. Солнце словно засверкало ярче. И я слышу музыку ветра.
Присаживаюсь на лавочку, поглядывая, как Женя пытается забросить удочку, и начинаю набирать текст.
«Хорошо, наверное, пить его в Бразилии».
Ответ приходит почти мгновенно.
«Дело не в месте, где пьешь кофе, и даже не в сорте, хотя этот кофе действительно божественный, а в компании».
«Надеюсь, что и компания не подвела». Я думаю о том, что он, наверняка, сейчас с Настей. Может быть, именно она и приготовила ему чашечку ароматной арабики.
«Компании как раз и не хватает. Встретимся?»
Заветные слова. Я и не понимала, как я хотела их увидеть. И почувствовала себя так, будто мне 14 лет, а мальчик, по которому я тайно сохла, вдруг пишет, что хочет назначить свидание.
«Мы с дочкой гуляем. Не могу оторвать ее от рыбалки». Именно Женя заставляет меня опомниться. У меня есть обязательства перед ней. Это самое главное.
«На набережной недалеко от вашего парка?» Он что, собирается приехать? И как я объясню дочери, кто это? И что этот дядя хочет от ее мамы?
«Не стоит приезжать». Короткая фраза выдает мое смятение. Но мне кажется, что даже сквозь эти буквы он увидит мое желание встретиться.
«Я тоже хочу порыбачить. Нельзя лишать себя простых земных радостей».
На этом наша переписка заканчивается и я застываю в напряжении. Глаза то и дело обращаются к дороге, по которой машины могут проехать к пристани.
Женя почти поймала рыбу, в последний момент сорвавшуюся с крючка. Ее разочарованные возгласы наверняка распугали все живое в радиусе километра. Ее салатного цвета ветровка задралась и я крикнула, чтобы она поправила ее. Она обернулась, сверкая улыбкой, и ее взгляд сфокусировался на ком-то позади меня. Я посмотрела назад.
Вронский шагал по набережной с удочкой и пакетом в руках. На нем была спортивная куртка и джинсы, темные волосы упали на лоб. Он заговорщицки улыбнулся мне и прошел мимо. Я уловила тонкий аромат его одеколона и обрадовалась, что уже сидела. Иначе задрожавшие коленки предали бы меня.
Он устроился прямо передо мной на краю пирса, разбирая тонкий красно-зеленый спиннинг.
Женя с интересом поглядывала, как он что-то приматывал к концу лески и, не выдержав, направилась к новому рыбаку с интригующим снаряжением.
Я, затаив дыхание, прислушивалась к ним.
- А что это у вас?
- Спиннинг.
- Странная удочка. Это поплавок?
- У нее нет поплавка.
- А как же вы поймете, что рыба поймалась?
- Я буду вытаскивать из воды крючок и проверять.
- А где же червяки?
- Все гораздо приятнее. Мне они не нужны.
- Как это? – от удивления глаза дочери округлились.
- Видишь эту блестящую штучку с перышками?
- Похожа на маленькую рыбку.
- Вот именно. Большие хищные рыбы захотят ее съесть. И попадутся на крючок.
Женя просияла. Она трогала блесну, сиявшую в лучах солнца. Вронский повернулся и посмотрел на меня своими удивительными глазами. Мое сердце сжалось. Я поняла, что хочу его так, как никогда и никого не хотела. Это не юношеские гормоны, не капризное желание тела. Это глубокая потребность моей души.
- Твоя мама не замерзла? – спросил он у Жени. Она обернулась и посмотрела на меня.
- Не знаю.
- Если замерзла, мы можем предложить ей чашечку кофе, пока будем ловить рыбу.
- Хочешь кофе, мам?
- Хочу.
Я медленно подошла к ним. Сергей достал из рюкзака термос, снял колпачок и налил мне дымящийся кофе. Открутил крышку и наполнил ее для себя.
Он показывал, как следует замахиваться спиннингом, чтобы подальше забросить блесну. Женя завороженно смотрела в воду в том месте, где маленькая блестящая рыбка исчезла из виду.
От его тела исходила чисто мужская энергия. И я впитывала ее, как губка. Любая женщина – вампир. Она питается сексуальным магнетизмом мужчин, их силой, чувством уверенности или наоборот, опасности, излучаемыми этими прекрасными творениями природы.
- Ну как кофе?
- Горячий. Обожгла язык.
- Мне подуть?
Мой взгляд упал на его насмешливые губы и жарко стало уже не от напитка.
- Не стоит. Само пройдет.
- Эти зерна я купил в Бразилии, когда был в командировке.
- Наверное, удивительная страна.
- Нищета и блеск.
- Яркий контраст.
- На контрастах строится вся жизнь.
Я промолчала. Он являлся подтверждением собственных слов. По сравнению с мужем, этот мужчина был именно тем, кого я хотела видеть рядом.
- А у вас еще не клюет?
Вронский начал сматывать катушку. К огромному разочарованию Жени, крючок оказался пустым.
Мы просидели около часа, болтая о всяких пустяках. В садке за это время оказалось две красноперки и три окуня. Дочь была в восторге.
- А что вы сделаете с рыбками?
- Не знаю. Наверное, выпущу.
- Кто же ловит рыбу для того, чтобы потом отпустить? – искренне возмутился мой ребенок.
- А что бы ты сделала с ними?
- Отдала маме и она сварила бы уху.
- А твоя мама умеет? – он бросил на меня вопросительный взгляд.
- Конечно, - Женя не понимала, как это, когда женщина не готовит.
- Ну тогда мы отдадим их твоей маме, чтобы она сделала тебе уху.
- Обожаю уху, - дочка запрыгала от радости.
- Медвежья услуга, - пробурчала я. Нет ничего ужаснее,чем чистить живую рыбу.
- Могу сделать так, чтобы рыбки случайно уплыли, - прошептал он, едва коснувшись моей щеки. Тело пронзила молния, место, где его губы коснулись кожи, зудело.
- Женя расстроится.
- Тогда оглушу ее, чтобы не сопротивлялась, - его улыбка была улыбкой заговорщика, словно он предлагал не бить рыбу головой о землю, а намекал на что-то в отношении меня.
Я глянула на часы. Пора домой. Влад уже наверняка встал, но телефон упорно молчал.
- Женя, попрощайся. Мы идем домой.
- Ну мам, - протянула она.
- Ты хочешь уху или нет.
- Хочу, - все препирания мгновенно прекратились.
- Тогда мне следует призвать рыбу к смирению и покорности.
Вронский вытянул садок из воды. Я отправила Женю проверить улов рыбака по соседству, чтобы она не видела, что Сергей делает с главными компонентами будущей ухи.
- Я хочу тебя видеть сегодня.
- Я с Женей дома целый день.
- Тогда завтра.
- Не знаю.
- Я позвоню тебе.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |