Обоснование объективной психологии 34 страница

С этой точки зрения становится понятным так называемое токование птиц, представляющее своего рода брачную церемонию или прелюдию бра­ка, которая нужна как для развития и поддержки брачного возбуждения у самцов, так и для возбуждения его у самок, а следовательно, и для про­должения рода и сохранения вида. Прочтите все описания токования, и вы убедитесь, что все дело здесь заключается в брачном возбуждении, которое сообщается и самкам, прилетающим к токующим самцам. На токах обыкно­венно происходят и драки между самцами, но и эти драки должны быть рассматриваемы как явления сопутствующие, а не главные. Между тем некоторыми авторами совершенно ошибочно драки признаются за основ­ное явление в токовании и рассматриваются как цель его, а между тем не может не казаться странною даже мысль о том, что известные породы птиц токуют для того, чтобы вызывать своих соперников на драку. Если, таким образом, ухаживание самцов за самками имеет своей прямой целью разви­тие брачного возбуждения у самца, то и демонстрация их вторичных поло­вых признаков самкам при этом ухаживании имеет целью возбудить самку. Половое возбуждение вообще не развивается как deus ex machina хотя бы и в период спаривания, а требует для своего развития известной подготовки к брачным отношениям, которую мы и обнаруживаем у всех вообще живот­ных высшего типа, начиная от человека, создавшего целый культ любви, до наиболее низших представителей позвоночных, пресмыкающихся и рыб.

Однако есть основание думать» что и причины развития вторичных половых признаков в виде яркой окраски и удлинения некоторых кожных придатков вовсе не заключаются ни в прельщающем их действии на самок, ни в отпугивающем их действии на самцов того же вида, а в иных более глубоких жизненных проявлениях, связанных с половой деятельностью.

Уже Wallace74 признал причиной появления «украшений» у самцов птиц и других животных избыток жизненной энергии, присущей более сам­цам, нежели самкам, в особенности в эпоху размножения, и приводящей к усиленному развитию кожных придатков и их окраски. При этом Wallace оспаривает влияние цветных украшений на выбор самками самцов, но он указывает на тот факт, что наилучше оперенные и более окрашенные самцы являются в то же время и наиболее сильными, а потому и побеждающими во

7* Валлас А. Дарьиниам. Цит по: Фаусек В. Л. Указ. соч. С. 107. 290

взаимной борьбе. Как на вторичную причину развития оперения у самцов Wallace указывает на то, что они могут придавать себе более грозный вид, вызывая тем самым устрашение врагов. В этом последнем пункте опять ска­залось увлечение субъективным объяснением, предполагающим без доста­точных оснований инстинктивную боязнь у животных по отношению к большим размерам тела и кожных придатков и более яркой их окраске. Но такой инстинкт, как было выяснено выше, ничем не доказан, равно как не доказано и распознавание животными по внешнему оперению их силы. Иначе ведь не было бы и драк, а просто более слабый самец, одаренный меньшими кожными придатками, взглянув на самца, имеющего перед ним преимущества во внешних признаках оперения, невольно подчинился бы своей судьбе и не захотел бы даже и меряться с ним своими силами1, чего между тем в действительности не происходит.

В этом отношении следующий факт заслуживает нашего внимания. Все самцы, отличающиеся ярким оперением и большим развитием кож­ных придатков, вместе с тем отличаются и поразительной драчливостью. Этот факт удостоверяется целым рядом натуралистов и не может подлежать никакому сомнению. Однако отсюда никак нельзя делать вывода, как до­пускают некоторые, что так как «самцы драчливы в пору любви, то к этому времени у них развиваются придатки, которые служат для характерных движений угрозы: кажущегося увеличения объема» 7S, причем для той же цели кожные придатки окрашены более ярко у самцов, нежели у самок *в.

Основная причина и большого роста, и большей яркости оперения сам­цов, по нашему мнению, лежит в функциональных особенностях и жизнен­ных проявлениях, связанных с полом и с его наивысшим проявлением в эпоху спаривания. Речь идет здесь о несомненных половых особенностях, что подтверждается и экспериментально. Достаточно удалить семенные железы у молодых петухов, чтобы их гребни и другие вторичные признаки (шейные перья, хвост, красивое оперенье) недоразвились и утратилась всякая энергия и склонность к драчливости. Но если таким петухам удается снова прирастить семенную железу, то вырастают и гребень, и другие вто­ричные половые признаки.

Ясно, что особенности пола, обусловливая большую силу, большую энергию, большую живость и драчливость, приводят и к развитию головных и шейных «украшений», а равно и обусловливают большее развитие и бо­лее яркую окраску кожных придатков. При этом необходимо вспомнить, что на окраску оперения, как известно, оказывает огромное влияние развитие подкожного жирового слоя, которого, как известно, много меньше у самцов, нежели у самок. Да и вообще качество мяса самцов по своей плотности вследствие недостатка в нем жира и по другим особенностям, связанным с составом соков в теле, например, спермина 7?, столь резко отличается от мяса самок, что различие в жизненных процессах того и другого пола стано­вится ясным до очевидности.

76 Фаусек В. А. Указ. соч. С. 111.

76 Для характерных движений угрозы «служат придатки угрозы и цветные иятыа угрозы. Цель этих придатков к цветовых пятен не привлечение самок, а...отпугивание вра­гов...» (Там же.)

" В последнее время целым радо* исследований (А. Пвль, A. Gautier, P. Тарханов н др.) доказано особое значение спермина в отношении обмена веществ. На основании этих исследований можно признать с положительностью, что спермин, усиливая органи­ческое окисление, очищает кровь от вредных отбросов, окисляя их и делан их раствори­мыми, вследствие чего он в уносятся и почкам для выделения из организма, устраняя вместе с этим развивающиеся под влиянием Этах отбросов самоотравление а усталость. См.: Прейс Н. П. Спермин Пслд (Spcrminum Poehl) как лечебное средство а примене­ние его во врачебной практике // Журнал медицинской хямни и органотерапии. 1908. Т, XIV. С. 117-156.

10» 291

Замечательно, что, когда мы встречаемся в исключительных случаях с более ярким оперением самок, тогда оказывается, что самки отличают­ся и большей драчливостью, как доказывает пример индийского turnix taygoor. Здесь, следовательно, с женским организмом природа связала боль­шую энергию и лучшие условия жизнедеятельности и питания, а вместе с тем и более резкую пигментацию кожных придатков, наградив таким образом самку более красивым оперением.

Итак, причины брачной драчливости, более яркой окраски и больших размеров кожных придатков заключаются в процессах жизнедеятельности вообще и в обращении соков, связанных с половой функцией. Различие полов в этом отношении обусловливает окрашивание и большее развитие кожных придатков, служащих вторичными половыми признаками и играю­щих столь существенную роль в половой мимике животных, развиваю­щейся в форме сочетательного рефлекса при соответствующем случае.

Бели мы теперь примем во внимание» что при ухаживании самцов за самками в период спаривания обнаружение полового возбуждения путем своеобразной демонстрации вторичных половых признаков и проявления голоса, а у некоторых животных еще и путем секреции пахучих желез име­ет своей целью возбудить самку, то и полезность, и даже жизненная необхо­димость вышеуказанных вторичных половых признаков объясняется совер­шенно просто. Они необходимы для поддержания вида как косвенные воз­будители полового влечения. Недостаток же их вследствие природного уродства, как это легко наблюдать на домашних куриных, приводит естс ственным путем к невозможности осуществить продолжение рода и к после­довательному вымиранию.

Мы до сих пор не говорили о пении как способе проявления эмоции, связанной также с половым влечением. Этот вопрос как крайне сложный требует еще новых специальных и систематических исследований. Но, во всяком случае, к пению птиц в период спаривания и к обнаружению голоса у животных в период их брачных союзов ничуть нельзя применить ту субъективную оценку, о которой речь была выше; иначе говоря, нельзя при­знавать в этом случае прельщения самок, о котором нередко при этом вспо­минают, и нельзя также говорить об обнаружении голоса как угрозе соперникам по части обладания самками. Первое требовало бы признания поразительно развитого эстетического чувства у таких сравнительно низ­ших животных, как птицы, что, однако, невероятно уже потому, что эстети­ческое чувство является чрезвычайно сложным психическим актом, в кото­ром играет, между прочим, большую роль сложный процесс ассоциации, а между тем интеллектуальная деятельность, основанная на процессах ас­социации, оказывается у птиц, несомненно, очень слабо развитой. На этом основании нельзя согласиться с теми, которые полагают, что пение птиц является результатом особого развития у них эстетического _ чувства, по крайней мере, в точном смысле этого слова; этому противоречит и факт тесной связи пения птиц с периодом их спаривания.

1 Что же касается обнаружения голоса млекопитающими в виде своеобразной прелюдии к брачным союзам, как, например, ржание лоша­дей, кошачьи концерты и т. п., то об эстетике здесь не может быть и речи, несмотря на то что речь идет в этом случае об одинаковых, по существу, явлениях с пением птиц.

Нет надобности затем долго распространяться на тему о том, что пение птиц не может играть никакой роли в отношении отпугивания своих сопер­ников, как полагали биологи-субъективисты новейшего времени. Если эта мысль находит для себя какое-либо оправдание в тех проявлениях голоса, которые обнаруживаются при встрече соперников в отношении брачных вожделений, как это мы видим, например, при токовании тетеревов (хотя

it в этом случае причины обнаружения голоса должны быть объяснены ина­че, так как тетерев может токовать и один без всяких соперников), то, во всяком случае, к певию птиц, обнаруживающемуся даже и в том случае, когда птица заключена в клетку и не имеет при себе не только соперников, но даже и пары, это объяснение совершенно неприменимо.

Руководствуясь вышесказанным, необходимо признать, что здесь речь идет об особых проявлениях жизнедеятельности организма, связанных с развитием энергии в период брачного спаривания. Очевидно, что речь идет здесь об особой развивающейся в форме сочетательного рефлекса стениче-ской реакции, которая, проявляясь во всей мышечной системе подъемом мышечной силы и обусловленной этим наклонностью к драчливости, нахо­дит в то же время одно из своих ярких внешних проявлений в обнаруже­нии голоса. Справедливость только что сказанного выясняется из того, что искусственное удаление семенных желез у всех вообще животных и, между прочим, у птиц приводит к ослаблению силы и изменению голоса вообще и к прекращению брачного пения у птиц.

Руководствуясь всем вышеизложенным, необходимо признать, что полезность брачного пения определяется до очевидности ясно, с одной стороны, призывом или привлечением к себе пары, с другой стороны, сооб­щением ей брачного возбуждения и подготовкой к брачному союзу.

Нет надобности пояснять, что пение у человека, хотя и находится в известном соотношении с половым развитием и влечением, но благодаря обширному развитию его невропсихики, сделалось одним из важных спосо­бов проявления эстетической эмоции наряду с живописью и другими изящ­ными искусствами и послужило основанием к развитию музыки 7в.

От мимических движений, связанных с половым влечением, следует от­личать угрожающие телодвижения, которые легко наблюдать у всех вооб­ще животных, особенно позвоночных. Эти угрожающие телодвижения у животных характеризуются:

1) напряжением всех мышц тела и приниманием своеобразной позы как подготовительной к обороне и нападению;

2) подъем кожных придатков на голове, шее, а иногда и на всем тулови­ще, у некоторых же пресмыкающихся раздуванием тела и некоторых мешковидных придатков на шее и голове;

3) издаванием характерных звуков (шипением, ворчанием и отдельны­ми звуками голоса);

4) изменением цвета кожи (хамелеон, агама и др.) или отдельных ее участков и кожных придатков вследствие наполнения их кровью;

5) испусканием вредных секретов.

Как мы видели выше, имеется ясное различие между движениями, свя­занными с брачным возбуждением у животных, и угрожающими телодви­жениями. Да и вряд ли кто из лиц, ближе знакомых с нашими домашними птицами, мог бы отождествлять движения, относящиеся к ухаживанию самцов за самками, с движениями угрозы, как делают, впрочем, некоторые натуралисты.

Тем не менее имеются и некоторые общие черты между теми и другими движениями, которые и подают повод к отождествлению или сближению.

п Достойно внимания, что музыкальные особенности человеческого голоса имеют несомнен­ное преимущество перед той массой построенных человеком музыкальных инструментов, которые имеют целью удовлетворить склонности человека к эстетическому. В этой отно­шении ыы можем вполве присоединиться к словам Костлнна («Речь: Выразительные движения»), который по этому и оводу замечает: «Голос, этот орган речи и выражения мыслей, старается слить воедино звук и слово и внести музыку в поэзию. Кто в музыке отдает предпочтение задушевности и выразительности, тот отдает предпочтение и чело­веческому голосу, звуки коего льются из души»,

Эти общие черты, объясняемые и в том, и в другом случае возбуждением нервной системы, состоят в подъеме кожных придатков и в изменении окраски некоторых частей тела и мясистых кожвых придатков вследствие большего наполнения их кровью. Эти два явления служили предметом осо­бого внимания натуралистов.

Как мы ранее видели, Дарвин признавал в подъеме кожных придатков и в надувании тела пресмыкающимися стремление животных казаться своим врагам больше и тем самым страшнее. С другой стороны, яркое окрашивание отдельных частей кожи и мясистых кожных придатков, а также показывание ярко окрашенных кожных придатков, например, шейных перьев и перьев хвоста у птиц, некоторыми из натуралистов, как мы видели, трактуется также с точки зрения угрозы. Животное как бы стре­мится оттенить свои орудия защиты и производит своего рода демонстра­цию перед врагом» стараясь его отпугнуть. Это стремление казаться более страшным с целью отпугивания врагов или так называемая реакция угро­зы, по взгляду Дарвина и его последователей, а равно и демонстрация будто бы с той же целью яркой окраски кожи и кожных придатков при­знаются полезными и тем самым будто бы дают основание путем есте­ственного отбора развиться соответственным привычкам и признакам.

Однако не может подлежать сомнению, что в основу самой оценки явле­ний здесь кладется антропоморфизм или, точнее говоря, своеобразный субъективизм. Животным приписывается стремление «напустить ужас на врагов своим ревом», «испугать врага» подъемом шерсти, чтобы казаться как можно больше и страшнее 79, или приписывается способность изменить цвет кожи, или вздымать или раздувать ярко окрашенные придатки с ис­ключительной целью «отпугивания врага» с помощью такой демонстрации, иначе говоря, животным в этом случае приписываются намерения и субъек­тивные мотивы, которые свойственны были бы человеку при аналогичных условиях.

Равным образом, есть полная возможность объяснить характеристиче­ские позы, движения и изменения окраски во время драки или при внезап­но наступившей опасности, не прибегая к гипотезе о приписываемых жи­вотному намерениях отпугнуть врага. Дело в том, что подготовительная ста­дия борьбы требует, кроме определенной позы, сильного напряжения всех мышц тела, в том числе и мышц, управляющих движением кожных при­датков, а также диафрагмы и голосовых связок, откуда глубокая предва­рительная инспирация, приводящая к надуванию некоторых пресмыкаю­щихся с последующим затем издаванием звуков. Вместе с этим общим на­пряжением мышечной системы, требуемым борьбой, развивается и усилен­ная деятельность сердца, которая естественно связана с расширением кож ных сосудов, облегчающим деятельность сердца, и даже с усиленной секре­цией кожных желез.

Что потревоженное животное должно в интересах собственной безопас­ности проявлять готовность к борьбе соответственной позой, причем вместе с тем у него развивается напряжение всех мышц тела, глубокая инспира­ция, приводящая вместе с напряжением голосовых связок к издаванию зву­ков, а также усиленное сердцебиение с расширением кожных сосудов и усиленной секрецией, вряд ли нуждается в особом объяснении. Здесь, очевидно, повторяется весь тот комплекс явлений, который предшествует действительной борьбе и который естественно вызывается предвидением борьбы. Если животное в подготовительной стадии борьбы принимает известную позу активной обороны, если оно обнаруживает глубокую

Т9 Дарвин Ч. О выражении ощущений у человека и животных, 294

инспирацию с последующим издаванием звуков, если его кожные придатки при атом приподнимаются или надуваются и краснеют, то это происходит вовсе не потому, что животное намерено устрашить своего врага, а потому, что, находясь в ожидании борьбы, оно целесообразно, под влиянием соче­тательного рефлекса мобилизует все мышцы тела, причем соответственным образом у него возбуждается и деятельность сердца, а вместе с тем происходит расширение сосудов в коже и в мясистых кожных придатках как явление, сопутствующее усиленной деятельности сердца. Точно так же и покраснение кожи у человека и у обезьян в состоянии раздражения имеет значение потому, что вместе с общим напряжением и усиленной работой мышц поднимается и деятельность сердца, а это, в свою очередь, требует для большего ее облегчения расширения кожных сосудов.

Что здесь речь идет об органическом приспособлении к усиленной мышечной деятельности и к борьбе, развивающимся при соответствующих условиях в форме сочетательного рефлекса, а не о специальной демонстра­ции окраски кожи, чтобы напугать врага, легко убедиться в том, что, по свидетельству Mosso, кожа у различных млекопитающих краснеет вслед­ствие прилива к ней крови при волнениях, но при этом окраска кожи маскируется шерстью животного и обнаруживается иногда лишь на ушах (как, например, у кроликов). Ясно, что окраска кожи, невидимая под шер­стью животного, должна иметь другое предназначение, а не отпугивание врага. С другой стороны, если при волнении у некоторых обезьян краснеет голая задняя часть, которая также не может быть видимой для встречного врага, то это опять-таки не потому, что природа предвидела возможность отпугивания соперников краснотой голой части зада и выработала для этого как бы специальные органы устрашения и, очевидно, не потому, что голый зад нравится самкам (Дарвин), а потому, что повышенная деятельность сердца нуждается в более широком ложе периферических сосудов. Очевид­но, что и краснота других голых частей тела имеет в этом случае аналогич­ное значение.

Из вышесказанного ясно, что известным подготовительным напряже­нием всей мышечной системы, результатом которого является, между про­чим, и всем известное выпускание когтей у хищников, а равно и целым комплексом других развивающихся в организме явлений обнаруживается готовность животного к борьбе при всякой серьезной тревоге, без каковой готовности оно было бы застигнуто врасплох и потому естественно потер­пело бы фиаско при нападении на него врага. Посмотрите на кошку: как быстро при внезапно возникшей для нее опасности нападения собаки она принимает своеобразную оборонительную позу с изогнутой в виде горба спиной, готовясь, в свою очередь, к нападению.

Само собой разумеется, что такая готовность к защите и нападению является существенной жизненной потребностью и всякий вид животного, который не обнаруживал бы такого приспособления в организме в виде своевременной готовности к борьбе при соответствующих условиях, скоро погиб бы в борьбе со своими врагами и, следовательно, вообще не представ­лялся бы жизнеспособным.

Нет надобности говорить, что мобилизация всех частей тела, например готовность к борьбе, действует на противника определенными признаками и потому заставляет его или в свою очередь подготовиться к борьбе, или своевременно избежать опасности; с этой точки зрения эта предваритель­ная демонстрация боевых сил, если понимать ее как угрозу с целью отпуги­вания, оказывалась бы прямо нецелесообразной потому, что самый тяже­лый удар, как известно, может быть нанесен врагу совершенно для него неожиданно. Между тем такая демонстрация является неизбежной как не­обходимая подготовка к борьбе, без которой не могла бы быть развита

и соответствующая сила в мышцах как орудиях нападения и обороны. Если прн этом животные пугают друг друга выражением своей ярости, то вовсе не потому, что они кажутся больше своими размерами вследствие подъема кожных придатков или становятся страшны своим голосом, и не потому, что они демонстрируют покраснение тех или других частей тела, а, собственно, тем, что эти признаки являются указателями полной готов­ности животного к борьбе и нападению или обороне, что и оказывает извест­ное влияние на противника.

Совершенно понятно, что выражение готовности к борьбе и активной обороне должно представлять собою ряд движений вполне целесообразных в отношении защиты и нападения; в виде предварительной инспирации, приводящей при соответствующем напряжении мышц гортани к иэдаванию звуков, в виде соответствующего повышения кровообращения, в виде защи­ты своей шеи как наиболее опасного места раздувающимися мешками (у пресмыкающихся) или подъемом шейных кожных придатков (у птиц и млекопитающих), в виде закладывания ушей у последних для устранения их от зубов врага и в виде заблаговременного выпускания когтей у всех во­обще хищников.

Таким образом, рассматриваемые нами мимические или выразительные движения, развивающиеся в форме сочетательного рефлекса при подходя­щих случаях, представляются не только полезными для организма, но и жизненно необходимыми 30*.

В предыдущем изложении мы рассмотрели значение двух главных групп мимических движений, из которых одна служит выражением брач­ного возбуждения, другая выражает готовность к нападению и обороне. Очевидно, что и все другие мимические движения оказываются жизненно необходимыми для организма, а не являются только простыми пережит­ками некогда полезных привычек у предков, как думал 4. Дарвин.

Как обыкновенные рефлексы являются актами не только полезными, но и жизненно необходимыми для организма, так, очевидно, жизненно необходимы и выразительные движения как дальнейшее развитие рефлек­сов.

О жизненном значении рефлекторной мимики говорить вообще излиш­не. Как и все вообще рефлексы, эта мимика приспособлена к определенным внешним раздражениям й представляет собою ряд стенических или асте­нических реакций и наступательных или оборонительных движений, в том или ином отношении необходимых для организма.

Что касается сочетательно-рефлекторной мимики, то, являясь воспроиз­ведением рефлекторной мимики, благодаря сочетательной деятельности нервной системы она также должна быть целесообразной, полезной и во многих случаях жизненно необходимой.

Так, сокращение круговой мышцы глаза при плаче является движе­нием, защищающим глазное яблоко от излишнего прилива крови (Дарвин).

Самоистязание в виде кусания губ и вырывания волос при страданиях служит повышению кровяного давления и тем предохраняет мозг от серьез­ной опасности.

Дрожание от страха оказывается также полезным, так как оно способ­ствует развитию тепла и согревает кровь, которая иначе под влиянием ослабленной сердечной деятельности могла бы подвергнуться сильному охлаждению.

Задержка дыхания при резких кожных раздражениях полезна тем, что понижает возбудимость центров и тем ослабляет действие последних на сердце.

Мимика испуга (раскрытие глаз, открытие рта, неподвижность и лроч,)

как бы специально предназначена для лучшего заиечатления внешних воз­действий. Даже расширение зрачков во время страха должно быть призна­но крайне целесообразным, так как вместе с этим поступает в глаз большее количество световых лучей и, следовательно, могут быть уловлены зрением более мелкие подробности внешнего впечатления.

Выделение слюны при ожидании еды необходимо как подготовка к са­мой еде; такое же значение имеет и выделение желудочного сока при виде лакомого куска.

Может еще возникнуть вопрос о полезности пассивно-оборонительной мимики. Но при отсутствии другой возможности защищаться пассивно оборонительная мимика в виде, например, столь распространенной в жи­вотном царстве «мнимой смерти» или всем известного оцепенения, несом­ненно, дает известный шанс на спасение, а потому и здесь мы можем говорить о жизненной пользе такой пассивно-оборонительной мимики для того или другого вида.

Нужно вообще иметь в виду, что польза для вида в этом случае не всегда совпадает с пользой для отдельной особи в каждом данном случае, как показывает, между прочим, пример поглощения гремучей змеей, мел­ких птичек, впадающих при виде ее в оцепенение, которое тем не менее является для них полезным актом во многих других случаях.

Несомненно, также важное значение для деятельности организма в смысле экономии нервной энергии представляют и сопутетвенные мими­ческие движения. Они, собственно, возникают там, где требуются значи­тельные мышечные усилия (у гребцов, при употреблении ножниц, осо­бенно у детей и т. п.), и обусловливаются неполной функциональной обо­собленностью двигательных проводников. Дело в том, что произведение строго обособленных движений требует всегда больших усилий ввиду не­обходимости затрачивать часть энергии на подавление лишних движений. Отсюда очевидно, что сопутственная мимика существенно полезна тем, что она служит к облегчению основного движения.

Независимо от вышеизложенного мимика играет роль символических движений, и потому хотя некоторые из мимических движений и не могут быть рассматриваемы как непосредственно необходимые для жизнедея­тельности организма, но они не лишены целесообразности и необходимы животному как символические знаки, имеющие важное значение при обще­нии между отдельными индивидами, следовательно, являются весьма важ ными и существенно необходимыми в социальном отношении.

В указанном смысле известное социальное значение имеют, в сущно­сти, все вообще мимические движения и поскольку социальная жизнь необходима для сохранения вида, постольку эти движения полезны и в био­логическом смысле. Но, без сомнения, символические движения и между ними обнаружение голоса играют в этом отношении наиболее важную роль, так как дают возможность передавать символические знаки одного животного другому на более или менее значительном расстоянии.

Для указанной цели имеет значение то обстоятельство» что основные мимические движения, как развившиеся путем сочетательного процесса из рефлексов, у всех особей одного и того же вида представляются одина­ковыми.

Тот же закон имеет силу и по отношению к человеческим расам, у кото­рых мимика оказывается в основных чертах одинаковой.

Если иметь в виду, что из мимических движений вообще и в частности из символической мимики и рефлекторного обнаружения голоса, перво­начально имевшего совершенно другое значение, развилась членораз­дельная речь человека, то всякому должно быть ясно то значение, которое имела и имеет мимика ь социальной жизни. Являясь важнейшим орудием

этой социальной жизни, мимика и ее дальнейшее развитие — речь, соб­ственно, и обеспечили положение человека на земле и дали ему возмож­ность существования на всех пунктах земного шара.

Заканчивая исследование, необходимо заметить, что если мы исключаем совершенно субъективное объяснение из области мимики, которого держал­ся еще Дарвин и которого держались и держатся его позднейшие последо­ватели, и если вместе с тем мы вынуждены, подобно многим авторам, совершенно игнорировать его два принципа — антитезы и конституцио­нальной зависимости, то, с другой стороны, весь анализ мимических движе­ний привел нас к выводу, что мимические, или выразительные, движения являются дальнейшим развитием рефлексов, являясь частью в форме обыкновенных же, но более сложных рефлексов (так называемая рефлек­торная мимика), частью в форме так называемых сочетательных рефлек­сов. Вместе с тем тот же анализ привел нас к признанию мимических движений не только полезными в прошлом, как полагал Ч. Дарвин, но и жизненно необходимыми в настоящем и в то же время важными факто­рами в социальной жиани, а следовательно, необходимыми вообще и для сохранения вида.

Таким образом, на примере мимики мы видим полное признание зако­на причинности, столь же непреложного в явлениях нервно-психического порядка, как и в самой биологии.

О РЕФЛЕКСАХ СОСРЕДОТОЧЕНИЯ Внешнее сосредоточение

В числе рефлексов, определяющих внешние отношения организма к окру­жающей среде, получают особое значение подготовительные рефлексы или рефлексы сосредоточения (внимание — по субъективной терминологии).

Так как благодаря рефлексам сосредоточения выигрывает, между прочим, и точность внешних впечатлений, а в известных случаях (при так называемом внутреннем сосредоточении) и точность воспроизведения, то ясно, что эти рефлексы представляют особую важность как для внешних отношений организма, так и для развития нервно-психической сферы вообще. В виду этого нам необходимо остановиться на них особо.

Хотя внешние впечатления могут возбуждать реакции разнообразного характера, например наступательную, оборонительную или подражатель­ную, но несомненно, что первой реакцией, возбуждаемой внешним впечатлением, является реакция сосредоточения, которая благоприят­ствует и самому впечатлению.

Таким образом, рефлексы сосредоточения являются движениями, непо­средственно следующими за внешним раздражением, и служат для уста­новления более близкого знакомства с объектом раздражения, после чего уже следуют при соответствующих условиях оборонительные или.наступательные движения или же дело ограничивается одними рефлек­сами сосредоточения.

Дата добавления: 2015-08-29