Обоснование объективной психологии 30 страница

Вряд ли нужно говорить о том, что в зависимости от различной орга­низации обнаруживается и различие в мимике. Собачья ласка выражается движениями туловища и хвоста, т. е, частей, близких к тазовым областям, содержащим половые органы, это основные возбудители привязанности и любви. Страх и испуг собаки опять-таки характеризуется некоторыми особенностями по сравнению с тем, что мы наблюдаем у человека.

Если мы спустимся к более низшим животным, например пресмыкаю­щимся, то мы здесь встретимся с еще более своеобразными особенностями выразительных движений, обусловленными их организацией. По свиде­тельству проф. Фаусека, в общую картину реакции угрозы у пресмыкаю­щихся песчаной пустыни Закаспийской области входят:

1) движения, служащие для действительного или кажущегося увеличе­ния размеров всего тела или некоторых его частей;

2) движения различных придатков тела — хвоста и других, причем могут существовать придатки, служащие специально для устрашающих движений [воротник у Chlamydosaurus, ротовые придатки у Phrynocepha-lus mystaceus (фрйноцефаль) ];

3) различного рода звуки (шипение змей, ящериц и черепах, треща-ние хвостом у Crotalus);

4) своеобразные явления окраски. Движения угрозы могут сопровож­даться изменением цвета (хамелеон, agama anolis).

При всем том здесь мы встречаемся с некоторыми общими чертами мимических проявлений угрозы или гнева у животных и человека, которые характеризуются поднятием волос у одних и перьев у других и сокраще­нием мышц (сжатые кулаки, обнажение зубов), криком негодования а зло­бы, покраснением лица, усиленным: отделением пота и т, п.

Тем не менее неоспоримо* что вместе с большим совершенством орга­низации и вместе с развитием психической, т.е. сочетательной и репродук­тивной деятельности нервной системы, развиваются и утончаются мими­ческие движения. Мимика европейца живее и разнообразнее мимики дика­рей, а мимика последних разнообразнее мимики человекообразных обезьян, у последних, в свою очередь, мимика разнообразнее и полнее, чем у других низших животных и т. п.

Человеку с развитой психикой свойственны, между прочим, и такие мимические движения, которые не наблюдаются у животных. Такова рели­гиозная мимика, мимика тщеславия, стыда и т. п.

Нет надобности останавливаться здесь на различиях в мимике, обус­ловленных расой, подом, возрастом, темпераментом, характером и профес­сиями. Только ради полноты отметим различия мимики в зависимости от возраста общей формулой, которую приводит Мантегацца в свои сочи­нении «Физиономия и выражение чувств»: «У ребенка мимика сильна и бедна оттенками; у более взрослого дитяти она сильна и довольно богата частностями; у молодого человека она отличается силой, богатством содер­жания и в особенности экспансивностью; у возмужалого мимика лучше

5 Мантегацца П. Указ, <м*ч. С. 136.

уравновешена, скорее богата подробностями, чем силою выражения и по­степенно становится все менее и менее экспансивною; наконец, у старика она слаба, неопределенна и очень концентричная а.

Нет надобности говорить о схематичности этих определений, но верно то, что развитие и совершенствование мимики идет вместе с совершенство­ванием и эволюцией психики, начиная с младенческого возраста, и что с ослаблением нервна-психической возбудимости в старческом возрасте мимика слабеет, сохраняя, однако, мимические черты, наиболее часто повторявшиеся в жизни и потому глубже врезавшиеся во внешний облик лица

Исследования Ч. Дарвина

Гораздо важнее в наших глазах вопрос о классификации мимических дви­жений, В этом отношении разделение мимических движений на основании биологического принципа мы встречаем впервые у Дарвина.

Дарвин признал 1 что филогенетически выразительные движения раз­вились из движений, которые первоначально имели иной смысл. Одни из этих движений первоначально были полезны для организма и потому удер­жались и у тех организмов, которым они, в сущности, перестали быть полезными 7.

Так, например, выражение ненависти характеризуется у человека подниманием верхней губы и обнажением клыков. Это движение, наблюда­емое и у высших млекопитающих (обезьяна, собака, кошка и др.), являлось здесь движением, свидетельствующим о приготовлениях к борьбе и имею­щим целью предварительное устрашение врага; у человека же, не употреб­ляющего зубов в борьбе, это движение сохранилось, как выражение нена­висти к врагу. Стискивание зубов и сжатие кулаков при ярости имеет в об­щей такое же происхождение.

Другие мимические движения, не подходящие под вышеуказанное объяснение, Дарвин объяснял принципом антитезы или противоположе­ния, который состоит в том, что если известное душевное состояние выра­жается определенными физическими изменениями, то прямо ему противо­положное выражается и противоположными физическими явлениями. При­мером, но Дарвину, может служить смелая поступь и готовность к нападе­нию у собаки при виде чужого человека и приниженность туловища, и навивание у собаки, узнавшей в человеке, признаваемом первоначально &а чужого, своего хозяина.

Наконец, Дарвин признал еще третий принцип, по которому развились некоторые из выражающих движений; этот принцип он называет принци­пом действий, зависящих от конституции нервной системы, следовательно, не зависимых ни от воли, ни от привычки. Сюда относятся, например, поседение волос при испуге, дрожь, изменение сердечно-сосудистой систе­мы и т. д.

В сущности, дело идет здесь о генетическом разделении мимических движений на три группы по основному принципу их развития. Из этих принципов, несомненно, большее количество приверженцев приобрел принцип первоначальной полезности некоторых выразительных движе­ний. Что касается принципа антитезы, объединяющего вторую группу ми­мических движений, то он встретил множество возражений и не разде­ляется большинством авторов, писавших о мимике, таких, как В. Вундт,

6 Мантыщц* Л- Указ. со*ь С, 210.

* Дар*ин 7, Выражение душевных волнений / Пер. д-ра философии М. Филиппова, СПб. 1896,

Мантегацца, Дюмон \ Пидерит и др. Равным образом и третий принцип не нашел для себя большой опоры в фактах*

. Пример с поседением волос не может быть признан, удачным, так как речь идет здесь, собственно, не о самом выражении, а о последствиях те а; изменений, которыми выражается страх и в числе которых нужно поста­вить превде всего резкое сжатие сосудов. Это сжатие периферических сосудов, следствием которого, собственно, и является поседение волос, само по себе является, несомненно, полезным актом, так как благодаря этому сжатию сердце оказывается способным прогонять к центрам еще достаточное количество крови» чтобы тем поддержать ослабевшую деятель­ность последних* Равным образом и дрожь при испуге и волнение, несом­ненно, имеют столь же важное защитительное значение, как дрожание при холоде, Мантегацца совершенно правильно по поводу вышеуказан­ного принципа замечает: «Третье положение Да рви на t если я не оши­баюсь, вовсе и не заслуживает названия закона. Сказать, что некоторые нервные токи идут в одном, другие — в другом направлении,— зцачят ничего не объяснить. Утверждать, что удовольствие вызывает хмехт а скорбь — слезы,— значит утверждать очевидный факт, а не объяснять

его* й*.

В виду этого законы Дарвина Мантегацца сводит к двум следующим:

1) существует мимика полезная, оборонительная; 2) существуют мимиче­ские движения сочувственные (симпатические).

По Вундту 9, принципы, под которые должны быть подведены мимиче­ские движения, суть следующие: 1) принцип прямого изменения иннер­вации, в силу которого сильные душевные движения влияют непосредст­венно на двигательные и другие центры мозговой коры (например, расши­рение и сужение сосудов и т. п.) 10; 2) принцип ассоциации родственных чувств, заключающийся в том, что ощущения с одинаковым чувствитель­ным тоном, легко сочетаясь друг с другом, усиливают друг друга; 3) прин­цип отношения движений к чувственным конкретным представлениям* Сюда относятся, например, движения, когда мы рукою указываем на пред­мет, о котором говорим, указываем на его положение, размеры и т, п;

Нет надобности говорить, что зто подразделение основано исключи­тельно на субъективном анализе явлений и не имеет ничего общего с биологией.

Пидерит " признает, что выразительные движения частью относятся к представляемым предметам, частью — к представляемым приятным или неприятным впечатлениям.

Другие попытки подвести движения эмоций под те или другие принци­пы мы видим со стороны Дюмона, Мантегаццы и Вагнера 12«Следует при этом заметить, что большинство позднейших авторов придерживается во­обще взглядов на мимические движения, основанных частью на комбина­ции или дальнейшем развитии принципов Дарвина и Вундта. Сюда отно­сятся, между прочим, взгляды на этот предмет Кюльпе13, объяснявшего мимические движения: 1) из иррадиации нервного возбуждения на двига­тельную область мозговой коры, 2) из сочетания ощущений с теми, которые имеют сходный или противоположный чувствительный тон, три из привыч-

* Wundt W. Grundzuge der physiologischen Psychologies Leipzig, 1893; Мантегацца П. Физио­номия а выражение чувств; Damant L. Theorie sciuntifkpie de lasensibilite. Pafis, 1876.

* Wundt W. Op. с it,

10 В этой случае речь идет о тон же третьем принципе Дарвина,

11 Piderit 7*А, Wissenschaftliches System der Mimik und Physiolognomik.

19 Дюмон Л* Научная теория чувствительности; Мантегацца П. Указ. соч.; Wagner L,

Physical expression. 1885. 13 Kuipe a Grundriss der Pbychologie. 1393. S. 334—345.

9 В. М, Бехтйр*» 257

ных или прирожденных полезных действий. Сюда же относятся взгляды Джемса, Ланге, Лосского и др.

Последний автор, между прочим, признает, что реакции со стороны внутренних органов могут быть подведены под принцип полезных измене­ний, причем корни приспособления в данном случае должны быть отнесе­ны к низшим ступеням органического мира.

Заслуживает также внимания взгляд Дьюэ (Dewey. The theory of emo­tion, // Psych. Review, 1894, Vol. I; 1895, VoL II), сводящего все три прин­ципа Дарвина в один первый.

Из только что приведенных выдержек очевидно, что если Дарвин, впер­вые проведший биологический принцип в разделении мимических движе­ний, не был, как видно из предыдущего, вполне свободен от субъективных объяснений, то многие из позднейших авторов, начиная с Вундта, осно­вывают разделение мимических движений исключительно на субъективном принципе, принимая во внимание, например, сочетание ощущений, чувств и представлений, воображение предмета и т. п.

По нашему мнению, мимика может и должна быть изучаема путем наблюдения исключительно с объективной стороны, поскольку она пред­ставляет собою внешние реакции организма на те или другие влияния; экспериментальным же способом вызывания мимики, кроме тех или иных внешних влияний, может служить с большим удобством внушение в гипно­зе, осуществляющее мимику в некоторых случаях с поразительной экспрессией. По крайней мере, нам этот способ изучения мимики оказал большие услуги,

■

Классификация мимических движений

Мы видели выше, что некоторые из мимических движений могут быть рассматриваемы как сложные рефлекторные движения, обусловленные непосредственными раздражениями тех или других воспринимающих об­ластей тела.

Мимика голода, жажды, сытости, влияния чистого воздуха, физическо­го недостатка, физического превосходства, боли, щекотания» полового воз­буждения, смакования, внюкивания, ощупывания, прислушивания, смот­рения и т. п. представляют собою примеры такой рефлекторной мимики. Сообразно этому такого рода мимика, которую мы можем назвать рефлек­торной мимикой, может быть подразделена чисто физиологически по роду той воспринимающей поверхности, которая служит источником для разви­тия мимических движений.

Таким образом, мы можем различать рефлекторную мимику: 1) орга­ническую (вследствие внутренних раздражений), 2) мышечную, 3) поло­вую, 4) осязательную, 5) вкусовую, 6) обонятельную, 7) слуховую и 8) зрительную,

1) К органической рефлекторной мимике мы относим мимику сытости, голода♦ удушья, влияния свежего воздуха, физической немощи и разби­тости, физического благосостояния, физического превосходства, физи­ческой недостаточности, физического страдания.

2) К рефлекторной мышечной мимике относится мимика покоя, утом­ления, бодрости, вялости, активной обороны, нападения, физической мощи, пассивной обороны, физической немощи, бессилия, истомы и т. п.

3) К половой относится мимика сладострастия, невинности и стыдли­вости и т. п,

4) К кожно-осязательной относится мимика ласки, щекотки, боли и физического страдания, влияния холода, мимика ощупывания и т: п.

5) К вкусовонг"относится мимика отведывания, смакования, отверга-ния горечи, мимика кислого вкуса и т. п.

6) К обонятельной относится мимика обнюхивания, влияния зловония, влияния благоухания и т. п.

7) К зрительной относится мимика зрительного сосредоточения, зри­тельного наслаждения, отворачивания от тяжелой сцены, видения страш-ного, влияния ослепительного блеска и т. п.

8) К слуховой относится мимика прислушивания, слухового сосредото­чения, оглушения, влияния неожиданного стука и т. п.

Что касается сочетательно-рефлекторной мимики, то, как мы упомина­ли выше, она имеет своим прототипом те или другие рефлекторные мимические движения, которые возбуждаются под влиянием сочетательной деятельности нервной системы. Так, под влиянием отчаяния кусают себе губы, рвут, на себе волосы, ломают руки и раздирают кожу, но те же движения производятся и рефлекторно под влиянием тягостных внутрен­них раздражений.

Страх вызывает общее дрожание и спазм периферических сосудов тела с ослаблением сердечной деятельности, но то же самое происходит и под влиянием действия холода.

Радость сопровождается оживлением сердечной деятельности, расшире­нием кожных сосудов и оживлением мимики, но те же явления в более слабой степени обнаруживаются и рефлекторно при физическом благо­состоянии, а равно и под влиянием ласки. Так, например, душевное удручение и печаль выражаются мимикой, близко соответствующей мими­ке, обнаруживающейся при физической боли. Издавание криков и стона, рыдание и плач служат выражением горя, но те же явления вызываются и путем рефлекса под влиянием резких болевых раздражений.

Смех и хохот служат выражением довольства, но то же явление может быть вызвано и рефлекторно при щекотании более «чувствитель­ных» областей тела. Самодовольство выражается той же позой, как и активная оборона; молитвенное вдохновение повторяет поэу и мимику, обнаруживающуюся при молитве; приятное настроение и довольство повто­ряют мимику органического удовлетворения.

При смущении и застенчивости опускают взор и краснеют, но то же самое обнаруживается в виде рефлекса при ослепительном действии свето­вого луча.

В момент отчаяния ломают себе руки, хватают себя за голову, но тоже делают под влиянием невыносимого «болевого» раздражения н в минуту опасности для защиты своей головы. Высокомерный взгляд характеризует­ся прищуриванием век и ори подниманием головы вверх, как это делают, заглядывая в пропасть, лежащую перед ногами. Когда смотрят вызы­вающим взглядом, то в сущности повторяют ту позу, которая представ­ляет собою готовность к отпору-

Выражение сладострастия характеризуется определенными изменения­ми в лице и в глазах, но то же самое получается и при брачной прелюдии.

Наше презрение к чему-нибудь выражается поднятием верхней губы и сморщиванием носа, т. е. движением, которое мы выполняем рефлектор­но, защищаясь от проникшего в нос зловония.

. Мы обнаруживаем ненависть косым взглядом и подъемом верхней губы до обнажения клыков, повторяя то же самое движение, которое делает дикарь в борьбе, желая укусить своего врага.

Гнев и злоба являются воспроизведением наступательного рефлекса, вызванного кожными и иными раздражениями.

Нега является повторением тех мышечных реакций, которые обнару­живаются при насыщении после голода или при согревании. Недовольство повторяет органическую неудовлетворенность того или иного рода. Униже­ние и покорность являются воспроизведением пассивно-оборонительных движений.

9* 259

Отвращение повторяет гримасу горького вкуса. Испуг повторяет оцепе­нение при внезапном оглушении и т, п.

Мы сжимаем губы, вытягиваем их вперед и морщим лицо, когда нам что-нибудь не нравится, но это движение представляет собою воспроизве­дение простого вкусового рефлекса при нежелании пить что-либо против­ное.

Таким образом, и сочетательно-рефлекторная мимика, как развиваю­щаяся на почве рефлекторной, благодаря сочетательной деятельности нерв­ной системы, может быть разделена на органическую, мышечную, половую, осязательную, вкусовую, обонятельную и слуховую,

К органической сочетательно-рефлекторной относится мимика: 1) спо­койствия, 2) самолюбия, 3) самодовольства, 4) недовольства» 5) радости,

6) печали, 7) тоскит 8) угрызения совести, 9) вдохновения, 10) восторга и восхищения, 11) умиления, 12} уныния, 13) самовозвеличения, 14) ува­жения, 15) благоговения, 16) самоуничижения, 17} страха, 18) ужаса, 19) плача, 20) горя и 21) отчаяния.

К мышечной сочетательно-рефлекторной относится мимика: 1) истомм, 2) мужества, 3) неги, 4) приниженности, 5) покорности, 6) гнева,

7) смелости, 8) гордости, 9) негодования, 10) надменности, 11) намерения, 12) унижения, 13) пренебрежения и 14) покорности.

К половой сочетательно-рефлекторной относится мимика: 1) любви, 2) целомудрия, 3) ревности и 4) стыда.

К осязательной сочетательно-рефлекторной относится мимика: 1) со­чувствия, 2) сострадания, 3) жестокости, 4) ласки, 5) сердечного распо­ложения, 6) дружбы, 7) иронического смеха, 8) плача и 9) страха.

К вкусовой сочетательно-рефлекторной относится мимика: 1) предвку­шения, 2) отвращения, 3) вожделения и т. п.

К обонятельной сочетательно-рефлекторной относится мимика презре­ния и вдохновения.

К слуховой сочетательно-рефлекторной относится мимика: 1) музы­кального наслаждения, 2) испуга и 3) тщеславия,

К зрительной сочетательно-рефлекторной относится мимика: 1) нена­висти, 2) зависти, 3) изумления, 4) честолюбия, 5) застенчивости и 6) сму­щения.

Из приведенного можно видеть, что по крайней мере основные мими­ческие движения сочетательно-рефлекторного характера имеют ближайшее отношение к рефлекторным мимическим движениям и могут быть рас­сматриваемы как их воспроизведение; можно сказать, что обычный реф­лекс, возбуждаемый внешними раздражениями того или другого восприни­мающего органа, в сочетательно-рефлекторной мимике возбуждается при посредстве сочетательной деятельности центров.

Само собою разумеется, что приведенная классификация не может претендовать на абсолютную точность и полноту. Очень возможно, что некоторые мимические движения могут быть перенесены из одной рубрики в Другую, другие являются производными не одного только рефлекторного движения, а нескольких, но это, во всяком случае, не устраняет правиль­ности основного нашего взгляда на мимику* как на движения, первично развивающиеся рефлекторно под влиянием определенных внешних и внут­ренних раздражений, вторично же — под влиянием сочетательной деятель­ности нервной системы, воспроизводящей рефлекторные мимические дви­жения.

Итак, все вышеприведенные данные не оставляют сомнения в том, что, кроме рефлекторной мимики, всякая другая мимика представляет собою воспроизведение простых и сложных рефлексов, возбуждаемых теми или другими внешними раздражениями. Вследствие этого, подобно

всем вообще движениям, мимические движения допускают еще дальнейшее под рал деление в зависимости от того, соответствуют ли они наступатель­ной, или активно- ели пассивно-оборонительной реакции, или реакции сосредоточения и т. п*

Таким образом, вместо сложной и часто малоопределенной классифи­кации мимики, принимаемой различными психологами сообразно пережи­ваемым при них субъективным состояниям, мы можем, кроме выше­указанного подразделения мимики по воспринимающим органам, принять также следующую классификацию, основанную на строго объективных данных: 1) мимика наступательного характера, 2) мимика активно-оборо­нительного характера, 3) мимика пассивно-оборонительного характера, 4) мимика сосредоточения и 5) мимика сопутственная или подражательная,

К наступательным относятся мимлки: гнева, жестокости и проч. К активно-оборонительной относится мимика отвращения, презрения и т. п. К пассивно-оборонительной относится мимика беспомощности, покорности, самоуничижения, приниженности и проч. К мимике сосредоточения от­носится мимика прислушивания, смакования, присматривания, ощупы­вания и т. п.

Наконец, к мимике еопутственной или подражательной относятся изобразительные движения отдельных частей тела, происходящие в темпе

других движений \

Мимика животных

У животных мы имеем прежде всего хорошо развитую рефлекторную мимику, более непосредственно связанную с общим состоянием организма и с раздражением тех или других воспринимающих органов. Но и психо­рефлекторная мимика также обнаруживается в них чрезвычайно ярко, хотя она и менее разнообразна, нежели у человека.

Так, у животных, например, нетрудно наблюдать мимику, выражаю­щую органическую удовлетворенность, как, например, сытость, па органи­ческую неудовлетворенность в виде, например, голода, а также разные виды мышечной мимики, как, например, мимику покоя, неги, активной и пассивной обороны и нападения.

Между прочим, очень характерна для животных активно-оборонитель­ная мимика, характеризующаяся своеобразной позой, выражающей готов­ность к обороне и борьбе, подъемом кожных придатков (шерсти и перьев) на шее, а иногда и на всем теле, и поднятием хвоста, полураспущенными крыльями у птиц, покраснением голых мест кожи и мясистых кожных придатков, глубокой инспирацией, надуванием мешковидных образований у пресмыкающихся, издаванием звуков путем обнаружения голоса и иными способами, а в некоторых случаях и отделением секрета пахучих желез.

В литературе меньше обращалось внимание на пассивно-оборонитель­ную мимику, а между тем она также довольно распространена в животном царстве* Она состоит в подбирании всех членов под себя, что защищает их от опасности подвергнуться внешнему насилию, в возможном съежи­вании, сокращении всего тела и приведении его в неподвижное состояние.

Такая мимика особенно распространена у животных, защищенных крепким щитом (как у черепах) или иглами (как у ежа) или плотным хитиновым покровом (как у жуков).

Но несомненно, что эта мимика встречается нередко и у других видов, когда активная защита оказывается бесцельной.

14 № Мантегдцца, почти невозможно сверлить, стругать, пилить бея того, чтобы лицо не выражение деятельного труда в энерган*

Сюда, между прочим, относятся все явления так называемой мнимой смерти, особенно распространенной среди некоторых суставчатых, хотя она наблюдается нередко и у позвоночных, не исключая и обезьян, согласно свидетельству некоторых натуралистов.

Мимика нападения по самому своему характеру есть по преимуществу мимика хищников. Она состоит в своеобразном напряжении мышц тела и в особой позе с готовностью к прыжку или к нападению, йо здесь все кожные придатки не оттопыриваются, как при активной обороне, а скорее прижимаются к телу, животное само прижимается к земле и не шелохнется или же ползет, чтобы менее быть заметным; при атом животное задерживает дыхание, не издает ни одного звука и не спускает с глаз свою жертву.

Всем известна поза кота, подстерегающего мышонка или птичку, но подобную же мимику нетрудно наблюдать и у всех других хищников. Здесь вся поза и движения составляют подготовительный акт к нападению и в этом отношении вышеуказанная мимика составляет акт столь же целесообразный, как и все движения активной обороны, рассмотренные в предыдущем изложении.

Половая мимика лучше всего может быть наблюдаема в мире животных, например у птиц, у наших домашних кур и других пернатых в период их спаривания. Как известно, некоторые виды из породы куриных имеют целый культ половой любви в так называемом токованье. Равным образом своеобразное ухаживание индейского петуха за своими индюшками пред­ставляет собою эксквизитный пример половой мимики.

Нетрудно наблюдать на животных и вкусовую мимику, например-мими­ку предвкушения. Всякий хорошо представляет себе собаку, терпеливо ждущую около стола хозяина подачки, причем эта собака, сосредоточенно следящая за каждым куском и каждым движением руки своего хозяина, время от времени облизывается и глотает в изобилии истекающую изо рта слюну. По временам голодная собака нетерпеливо взвизгивает или дает о себе знать пронзительным лаем.

V собак, как у оснатических животных, легко наблюдать и обоня­тельную мимику. Когда, например, охотничьи собака идет против ветра и, слегка приподняв свою морду, постоянно внюхивает встречный воздух, то, полагаю, никто не ошибется в том, что речь идет здесь об обоня­тельной мимике.

Лицам, хорошо знакомым с выражением собак, должна быть знакома и слуховая мимика, заключающаяся в косом повороте головы и оттопы-ривании висящих ушей. У собак же со стоячими ушами последние поворачиваются в сторону звука, как и у всех других животных при подоб­ной же слуховой мимике.

Наконец, примером мимики зрительного сосредоточения у животных может служить уже ранее упомянутая и всем известная стойка охот­ничьих собак.

Далее, у животных, по крайней мере высших, как мы уже упоминали, наблюдается и психорефлекторная мимика. Так, собака, прежде чем лечь на ковер, несколько раз поворачивается и топчется своими передними лапами, Дарвин относит это движение к атавизму, тогда как, по-видимому, все дело здесь заключается в привычных движениях, клонящихся к при­готовлению себе удобного места для лежания.

Кошки присыпают песком или землей всякое влажное место и делают вид, что отбрасывают песок или землю, когда находятся на твердом полу.

Между прочим, дочери Дарвина удалой вызвать у котенка те же движения при наливании воды в стакан, находящийся сзади его головы. Здесь это движение имело, очевидно, характер психорефлекторного акта.

Дарвин рассматривает вышеуказанные движения кошек как следствие атавизма, ввиду будто бы того, что прародители их жили на сухой почве Египта; но такое мнение вряд ли может быть признано хорошо обосно­ванным. Забрасывание задними лапами своих отбросов практикуется многими животными. Надо думать, что этот акт является защитным против загрязнения своего логовища и также самого себя и как привычное выразительное движение наблюдается иногда и в тех случаях, где оно у нее лишено непосредственной целесообразности.

Что у собак можно видеть и сопутствующую подражательную мимику, в этом можно убедиться, если им почесать спину или голову. Часто случается, что собака производит при этом чеса тельные движения по воз­духу одной из своих лап. С другой стороны, можно видеть, как кошки производят качательные движения своей головы соответственно мерно качающемуся бумажному шарику, за движениями которого они внима­тельно следят.

Вряд ли можно сомневаться в том, что животные обладают и симво­лической мимикой, хотя бы в зачаточном виде. Факты, во всяком случае, говорят о существовании у животных определенных голосовых знаков и иных звуков как символов той или другой потребности или опасности. Этот «язык» животных представляется неодинаково развитым у различных видов, но у некоторых из высших животных видов он, несомненно, приближается к первичному рефлекторному и пек хо рефлектор ном у языку человека.

Сопутствующие мимике внутренние движения

Мы видели выше, что при самых разнообразных мимических движениях мы встречаемся с сопровождающими их внутренними движениями, выра­жающимися изменениями в дыхании, в деятельности сердца, в сосу до-двигательной сфере и в отделениях* Эти изменения играют более или менее существенную роль по крайней мере в некоторых мимических движениях, причем для самого организма эти движения имеют в большинстве случаев даже более важное значение, нежели внешние выразительные движения.

Особенно часто сопутствуют внешним выразительным движениям изме­нения дыхания, пульса и вообще состояния сосудов тела.

При некоторых мимических движениях сосудодвигательная реакция, обнаруживаясь во внешних покровах тела, представляется доступной пря­мому наблюдению, как это мы видим у животных при окрашивании их кожных покровов и кожных придатков, зависящем от сосудодвига-тельных изменений. Точно так же у человека мы имеем покраснение лица и нередко также ушей и шеи и даже верхней части груди при стыде и гневе, и, наоборот, крайнее побледнение лица при страхе 16#

Вряд ли может быть какое-либо сомнение в том, что и эти изменения со стороны внутренних отправлений являются как бы воспроизведением тех изменений, которые вызываются но посредственными раздражениями кожных покровов, По крайней мере в отношении изменений со стороны дыхания, сердцебиения и сосудов тела это более чем очевидно, как, между прочим, можно заключить и из ранее приведенных исследований.

Что касается расширения зрачков как выразительного движения, то оно является сочетательным рефлексом, воспроизводящим кожный ме-

Известно и патологическое состояние, выражающееся * боязнью покраснеть», которое в последнее время было описано подробно и почти одновременно Petres, Regis и мною**** а затем и другими авторами. При этом покраснение лица как выражение смущения является навязчивым образом именно тогда, когда оно может быть особенно тягостна для больных.

ханический {«болевой») рефлекс зрачка, характеризующийся также рез­ким его расширением.

Дата добавления: 2015-08-29