придумает?»Хотя, на самом деле, интересно было ему. Ей было больно и тяжело, ведь несмотря на лютую взаимную ненависть, уже ни от кого не скрываемую, она продолжала его любить.. А что может быть тяжелее, чем видеть горящие ненавистью глаза любимого человека! Бедная Ира, она даже не представляла, начиная эту войну, как хорошо он умеет воевать, как искушен в интригах и кознях...Кошмар продолжался полгода. Описывать все - не хватит ни бумаги, ни сил. Ирина научилась «собирать компромат» и «наносить упреждающие удары». Жаль только, ее нервная система совсем не собиралась переносить подобные нагрузки и эксперименты над собой. Сильнейший стресс вызвал сильнейшее обострение вроде бы уже слегка подзабытой болезни. Чувство дурноты и беспокойства теперь преследовали ее круглосуточно. Она опять горстями глотала таблетки, но облегчение получала ненадолго. Совсем перестав переносить транспорт, она иногда шла пешком и полчаса, и час, не имея сил сесть в переполненный троллейбус, плача от бессилия и тоски. Справиться с этим самостоятельно становилось невозможно. Будучи в курсе ее «войны» на работе (разумеется, без ненужных для него причин и подробностей), Олег понимал, что Ирине требуется серьезное лечение. Он стал думать, как помочь жене. Тогда не существовало еще множества колдунов, целителей и просто частных психологов. Тогда вообще ничего такого не лечили частным путем, надо было ложиться в психиатрическую больницу, а этого Ирина боялась больше всего на свете. Это давало «ярлык» сумасшедшего на всю жизнь, и дальше ни о какой карьере можно было не думать. Но Ире было совсем плохо, и тогда Олег нашел специалиста из клиники неврозов, который, разумеется, за хорошую плату, стал лечить Иру гипнозом. Пробираться в клинику приходилось тайком. Через пару месяцев доктор вывел ее из тяжелого состояния, но после сеансов она возвращалась в свою больницу, где кипели страсти, и где никто ее не жалел - война продолжалась. Ирина уже понимала, что надо уходить - никому она ничего не докажет, только остатки здоровья потеряет, вся больница обсуждала ее личную жизнь и теперь переход в другое отделение ничего не решал. Надо было уходить совсем, но Ирина была «молодым специалистом», и не имела права увольняться, не отработав положенные три года. До трех лет ей не хватало...целых двух. Тут ничего не мог сделать даже главный врач - в те времена за такое увольнение он мог получить «нагоняй». Ирина понимала, что оставаться - опасно для жизни, но выход был только один, и о нем она думала с ужасом... Уйти она могла только в «декрет». Решиться на третьего ребенка было нелегко. Олег уже не зарабатывал так хорошо. На дворе шла перестройка, и доходы офицеров, как и их престиж в обществе, резко упали. А Ирина, даже после удачного лечения, «сидела» на куче таблеток. Но Олег сказал:» Ничего, прорвемся.» Он жалел жену и по-прежнему, мечтал о сыне. Это был их первый, «запланированный» ребенок. Но беременность оказалось очень тяжелой, с пятого месяца Ирина легла в больницу и больше до родов из нее не вышла. Зато и со своим любимым доктором она больше не виделась. Роды были тяжелыми, и когда все закончилось, Олег был счастлив, хотя снова родилась дочь. Маленькая и слабая, она тоже получила «царское» имя - Александра.
У
Сашенька стала первым «настоящим» Ирининым ребенком, с которым она проводила круглые сутки, никуда не спеша, ни на учебу, ни на работу. Теперь она по-настоящему «сидела» с детьми и была совершенно счастлива. Измученная «боевыми действиями», она с наслаждением ушла в годичный отпуск по уходу за ребенком, а вскоре его сделали трехгодичным, и Ирина собиралась использовать его на все сто. Фактически, все предыдущие годы были «гонкой» - сначала мучительное поступление в институт, потом такая же мучительная учеба, совместно с работой и детьми - всегда на грани, потом работа - и опять на грани нервного срыва...Ирина только теперь поняла до конца, как безумно она устала!. Стояла поздняя весна - ее любимое время года, когда еще не пришло время жары, на деревьях зеленеют уже вполне раскрывшиеся листочки и весь мир замирает в ожидании настоящего тепла в легком состоянии умиротворения и покоя. Место, где они жили, находилось в глухом уголке московской области, которые еще существовали десять лет назад - места, «закрытые» для туристов, где в густом лесу стояли военные объекты и рядом - военные городки, а вокруг -нетронутые вековые леса с «морем» грибов, малины и труднопроходимыми зарослями. В юности Ирина бродила по местным лесам с подругой Татьяной - встретить в лесу, кроме солдат, было некого и никто не боялся туда ходить. Сейчас Ирина вновь ощутила прелесть места, где жила. Саше было уже несколько месяцев, когда Олег получил свою квартиру и они ушли от родителей, у которых последнее время стало безумно тесно. Материально было сложно - небольшая зарплата Олега делилась теперь на пятерых, да и продукты в магазинах исчезли, одни талоны да очереди. Но Ирина не горевала. Квартира была трехкомнатной и, после тесной родительской «двушки» казалось огромной. И дом, в котором они теперь жили, стоял как-то на отшибе, вне городка, не обнесенный пока даже забором. Окна выходили на дорогу, за которой простиралось зеленое поле, а за ним -рощицы и перелески. Каждое утро, проводив Олега, они собирались на прогулку - Ирина одевала Сашку, а «совсем уже взрослая» Лиза - Катюшу, и они шли с коляской на «воздух». Когда надоедало «наматывать» круги по городку, они уходили на опушку леса, где росли одуванчики, из которых Лиза плела венки, украшавшие ее, Катину и мамину головы. Позже, когда Саша начала сидеть, ей на голову тоже надевали венок, делающий ее похожей на сказочную девочку-принцессу. Давно Ирине не было так хорошо! А может быть, не было и никогда...Умиротворенное и сонное существование семьи внезапно прервало несчастье - умерла Ирина мама. Скоропостижно, неожиданно для всех. Она, как и все не очень молодые люди, имела целый «букет» хронических болезней, но была бодра. И ее смерть стала шоком. Ирину мучила мысль, что, замотанная своими вечными делами, переживаниями и трагедиями, она так мало времени уделяла родителям, что даже не знала об их болезнях. Мама была строгим, даже суровым человеком, в своей семье она была этаким «тихим диктатором», но именно к таким матерям больше привязываются и мужья, и дети. Ирина плакала над могилой, и давала себе зарок, что уж отца теперь будут навещать, ухаживать за ним, ходить в гости. Хотя папа тоже был вполне бодр и особенно ни на что не жаловался.Со смертью матери она почувствовала, как что-то важное уходит из жизни, какая-то надежная стальная опора, связывающая ее с миром. Да, у нее надежный и любящий муж, да, она могла на него положиться, и все-таки не оставляло ощущение, что потеряна какая-то высшая, самая крепкая ее защита в этой жизни. Справилась со своим горем Ирина тяжело и не сразу, однако это оказалось только началом...Отец пережил жену всего на три месяца.Он ни на что, как и раньше, не жаловался, просил Ирину не беспокоиться о нем, думать о муже и детях, а сам как-то незаметно «угасал». Он очень любил свою жену... Слег в постель, Ирина бросилась к врачам, но никаких болезней у папы не было - только слабость, потеря аппетита и интереса ко всему. Через неделю его не стало, и врачи поставили обычный «дежурный» диагноз - сердечная недостаточность. Хотя, может быть, здесь имела место как раз «сердечная избыточность»...Рядом со свежим еще могильным холмиком появился новый. Ирина чувствовала себя маленькой девочкой, потерявшейся на многолюдном вокзале. Она автоматически делала в доме все необходимое, даже не замечая катящихся по лицу слез. А маленькая, чуткая Катя вытирала их пальчиком и говорила забавно»Мамоська, не пачь!» Девчонки были счастливы присутствием мамы дома, хотя деда с бабкой любили и горевали о них, особенно, Лиза, уже собирающаяся в школу. Олег очень хотел помочь жене пережить трагедию, он пытался подработать, чтобы помочь семье материально. Устроился в частную страховую компанию, которая отнимала все свободное время. А Ирина с завистью поглядывала на тех соседок, которые ездили в Москву за продуктами не на электричке. Она мечтала хотя бы о «горбатом Запорожце», главное, чтобы ездил. Сломанный когда-то в детстве позвоночник к 30 годам стал давать о себе знать...А таскать приходилось тяжелые сумки - ведь вся еда закупалась впрок, что достанешь, да и девчонки часто бегали рядом и требовали присмотра - оставлять их стало не с кем...Олег только посмеивался, когда Ирина говорила с грустью, что никогда у них не будет своих «колес».Приближался юбилей - ее 30-летие...Тогда инфляция стала «скакать галопом», и раз положенные на книжку доллары давали бешеную прибыль. А Ирина даже не вникала особо, почему Олег работает- работает, а денег-то лишних не видно. Думала - еще не «раскрутились»...За несколько недель до юбилея Олег приехал домой необычайно возбужденный и потребовал, чтобы Ирина вышла на улицу. Она была занята, да и на улице моросил дождик, поэтому она засопротивлялась и заворчала...Так и не удалось бы мужу вытащить ее в тот день, если бы не Лиза, успевшая тихонько выскользнуть из дома и вернувшаяся с радостными воплями:»Мама, там стоит машина! Папа купил машину!». С замиранием сердца Ира выбежала из дома - у подъезда стоял новый, сияющий «жигуленок» роскошного вишневого цвета. Восторгам не было предела. Ира, как ребенок, прыгала по новеньким мягким сиденьям, трогала панель с приборами и не могла поверить, что это она, живущая почти в нищете, хозяйка такой красоты. Вечер прошел в радостном возбуждении. Олег рассказывал, как накопил на машину, как ездил с другом ее покупать, а все семейство, кроме ничего еще не понимающей годовалой Сашки, слушало и даже забыло про ужин. Как и все офицеры, Олег имел права на вождение, но получил он их давным-давно, при окончании училища и навыков практических не имел. В качестве учителя выступил опытный сосед, и вскоре Олег уже рулил по дорожкам между домами. Потом стал выезжать на расположенное рядом шоссе, хотя Ирина ворчала на него за это. По шоссе носились машины на бешеной скорости, и раз в год, а то и чаще, кого-то из «городковских» сбивало- люди бежали через шоссе на электричку, а ходили они редко и опоздать никто не хотел. Прошла еще пара недель, когда он решил, наконец, покатать девчонок. Ирина с огромным наслаждением уже ездила несколько раз между домами, гордо восседая на переднем сиденье. Семейство как раз в выходной день вышло на прогулку, когда красавец-«жигуленок» подкатил к подъезду. Катя запрыгнула на заднее сиденье, туда же Лиза затащила ничего не понимающую Сашу и уселась рядом, намереваясь придерживать сестренку. Ирина вышла из дома позже, и не успела дойти до машины, как она тронулась. «Мам, смотри, как мы поедем!» закричала Лиза, переполненная восторгом. Ио окошка торчали три счастливые детские физиономии. Машина тронулась по дорожке между домами. Олег водил аккуратно, а сейчас старался вдвойне. Он оказался талантливым учеником, и уже ездил довольно неплохо, Ирина думала, что еще пару недель - и они смогут поехать, наконец, за продуктами. Ирина подняла голову - с двух сторон шоссе обступал высокий еловый лес, как раз перед их городком дорога шла вниз, под гору, и это способствовало вдвойне тому, что машины развивали здесь большую скорость. Деревья подступали к дороге почти вплотную, и летом из-за них ничего не было видно. Дорожка, ведущая от домов к шоссе, тоже заросла высокими кустами. «Красота...» подумала Ирина, и вдруг ее взгляд наткнулся на что-то тревожное, что именно - она не сразу поняла. С горы в сторону их городка летел КАМаз с голубой кабиной. Он, как всегда, ехал намного быстрее разрешенной скорости, Ирина привычно возмутилась - и вдруг по ее спине пробежал холодок...Она поняла, что сейчас Олег, медленно выруливая к дороге, из-за кустов КАМаза не видит. Она оценила расстояние до машины - добежать не успеет, закричать - не услышат. Впрочем, на мгновение она успокоилась - грузовик ехал слишком быстро и должен был проскочить раньше, чем Олег медленно «выползет» на шоссе. Того, что могло произойти, просто не могло быть, потому что...в принципе такого случиться не могло. Ирине почему-то всегда казалось, что самые ужасные трагедии, о которых читаешь в книгах и которые видишь в кино, могут стрястись с кем угодно, только не с ней. Почему она была так в этом уверена? Может, поэтому и не случалось уж совсем страшное?...На этот раз ангел отвернулся от нее...Что было потом, после того, как две машины встретились в одной точке, Ирина осознавала плохо. Хотя она будет помнить об этом всю жизнь. Шофер КАМаза ударил по тормозам, его огромная машина подпрыгнула в воздухе и, приземлившись, подмяла под себя вишневый «жигуленок».Звук, который раздался при страшном ударе металла о металл, был похож на взрыв. Новая машина за мгновенье превратилась в гору искореженного металла. Но, продолжая двигаться, грузовик крутанулся в воздухе и упал на бок, придавив остатки легковушки еще раз. Из открывшейся дверки кабины выпала рука шофера - он, по идее не должен был пострадать, но, видимо, стукнулся головой в тот момент, когда пытался выскочить из готовой перевернуться машины. Водитель был мертв...Ирина, впрочем, никаких звуков не слышала. Она стояла онемевшая и оглохшая, а вокруг, казалось, воцарилась абсолютная тишина...Как в телевизоре, при выключенном звуке, фигурки двигаются молча, как будто во сне или в бреду. Вокруг так же беззвучно шевелились листья на деревьях, крутились колеса лежащего на боку грузовика. Ирина смотрела на все вокруг как через стекло, не ощущая себя в этом мире. В глазах вдруг потемнело и все окрасилось в красный цвет...Ирина стояла, не шевелясь. Не закричала, не побежала к страшной металлической куче. Ее парализовало, но в ясно и четко работающем мозге прозвучала пронзительная мысль - как врач, реаниматолог, часто видевший пострадавших людей, она осознала, что в этой ужасной груде искореженного металла живых быть не может. Наше сознание защищается от того, что не в силах перенести. И только через несколько часов страшного бредового существования Ирина поняла, что осталась совершенно одна - ни мужа, ни дочерей у нее больше нет. Эта мысль, появившись, ее больше не оставляла и пронзала сердце такой натуральной физической болью, что, если бы Ира могла анализировать в тот момент свои ощущения, она бы сказала- «Вот теперь я знаю, что такое»болит душа». Но ничего такого в мыслях у несчастной женщины не было. А пока она стояла, замеревшая посреди молчащего мира, побелевшая и со странными, серого цвета волосами на висках, не в силах оторвать взгляда от горы металла, которая еще недавно была ее близкими людьми. Кто-то вызвал милицию и скорую помощь (для кого?), кто-то трогал руку шофера, пытаясь нащупать пульс. К сжатому в «лепешку» «жигуленку» никто не подходил и заглянуть внутрь не пытался - это было слишком страшно даже для чужих. Ирину попытались увести домой, но она сделала два шага и поняла, что ноги не слушаются и не ощущают земли. Она упала, сначала сползла на колени, потом просто на землю...И тут бог сжалился над ней - наконец, Ирина потеряла сознание. Очнулась на кровати, она сначала не поняла, что происходит, потом вдруг разом все вспомнила - и ту дикая, нечеловеческая боль опять пронзила все тело, снова вокруг зазвучала тишина и потолок окрасился в багровый цвет.Двое суток Ирина лежала на кровати, а подруга Таня заходившая по нескольку раз в день, заставляла ее пить с ложечки сладкий чай. Впрочем ни вкуса, ни запаха Ирина не чувствовала. Только красный потолок - когда открывала глаза, и синюю кабину КАМаза - когда их закрывала. Похороны взяло на себя командование части. Ирине что-то укололи в вену, что-то в мышцу и повели под руки на заплетающихся ногах. Голова закружилась и она плохо понимала, что происходит. Когда увидела перед собой маленький гробик, а в нем куклу, одетую почему-то в пышное Сашкино платье, купленное недавно Олегом - изумилась- они что, с ума посходили, зачем хоронят куклу. Вдруг кукла стала страшно похожа на ее младшую дочь, что-то в голове опять перевернулось и вокруг «зазвучала тишина».Потом были другие гробы, Лизу хоронили в закрытом - она была обезображена до неузнаваемости...А вот лицо мужа, чужое и холодное, почти не изменилось, только стало каким-то солидно-серьезным. Ири периодически приходила в себя и начинала слышать гул голосов, разговоры, стук земли крышки гробов и шепот ей прямо в ухо: - «Ты не молчи. Поплачь..Ну, чего ты застыла, пореви - легче станет..»Потом звуки снова исчезали и наступала «вселенская тишина».Плакать она не могла. Ну, непонятно, почему. Не было сил, не умела, не привыкла. Минуты, когда она теряла сознание, было самым большим благом...А потом она оказалась дома. Люди разошлись. Поминки, подготовленные, так и не состоялись -никто не мог поднять глаза и что-то говорить...Можно утешить вдову, сказать слова успокоения матери, потерявшей ребенка. Но никто не знал слов для женщины, потерявшей сразу мужа и троих детей. С ней боялись встретиться глазами, хотя Ирина к
голосила, не рыдала. Все разошлись, осталась только Таня. Мы все хоть раз в жизни были на похоронах и, потом, на поминках. Думали ли мы когда-нибудь, как остаются, с какими мыслями люди, пережившие горе, когда гости расходятся? (Если речь, конечно, не идет о смерти стареньких или тяжело больных, чья смерть не стала неожиданностью). И хорошо, если таких скорбящих остается несколько человек, ну, хоть двое... Никто не может представить себе, если не пережил, что чувствует человек, в такую минуту оставшийся один! Таня опять вливала в рот Ирине сладкий чай, а та не чувствовала своего тела и думала: -«Я ведь тоже умерла, почему меня не закопали? Я должна была сесть в машину со всеми, это было-бы справедливо. Почему меня не подождали?...» Ад продолжался несколько дней. Наверное, Ирина тихо умерла бы от голода и жажды, поскольку не ощущала никаких желаний, а даже захотела бы - встать не смогла. Но каждое утро приходила Таня и вливала ей в рот большую чашку сладкого чая или кофе. Та давилась, но пила - она не привыкла доставлять людям неудобства, а Татьяна торопилась на работу. Она же волокла Иру до туалета на несгибающихся ногах, и, если не получалось «сделать дело» быстро, вынуждена была оставлять ее там и убегать. Назад Ира добиралась, цепляясь руками за углы и периодически падая на пол. Иногда не было сил встать, и она оставалась лежать на полу до следующего утра...Наконец, наступил момент, когда невыносимость существования достигла предела и Ира вышла из шока. Впервые осмысленно посмотрела по сторонам, на предметы, еще недавно имевшие какой-то смысл в ее жизни, а теперь вызывающие только приступы страшной тоски и душевной боли. Ее пронзила мысль - «Надо умереть, так мучиться больше нельзя. Да и ради чего? Господи, как она раньше не догадалась? И боль пройдет, и все остальное». Мысль эта придала Ирине силы. Скорее, скорее.. Она как будто боялась, что ей помешают. Кто мог помешать, если на целом свете она была теперь одна! Ирина много работала в реанимации с самоубийцами, и всегда удивлялась, зачем люди выбирают такие болезненные и ненадежные методы - вешаются, вскрывают вены...Так больно, и никакой гарантии! Самым надежным методом она считала отравление, но знала по опыту, что и в этих случаях часто спасают. «Не то пьют!» - подумала она и поднялась на слабых ногах. Держась за стенку, она дошла до книжной полки, где, она помнила это еще с института, стоял учебник токсикологии. Надо прочитать точно, чего и сколько надо выпить. С бешено колотящимся сердцем Ирина листала книгу, как -будто в самом ее желании было что-то неприличное, будто готовилась не умирать, а убивать кого-то. Листала книгу дрожащими пальцами - так, снотворные и успокаивающие, которых у нее всегда лежала куча, не подойдут - их надо слишком много, столько желудок не переварит...А вот другие препараты, совсем вроде безобидные и без рецепта продающиеся - их надо немного, только чуть превысить дозировку- и все будет хорошо. Все закончится, наконец - и эта боль, и синий КАМаз, который она видела всякий раз, забываясь хоть на три минуты беспокойным сном..Будет легко и хорошо...Ирина сидела за столом и сосредоточенно растирала таблетки в порошок, добавила еще снотворных десяток - чтобы уснуть и ничего не чувствовать. Если бы кто-то увидел ее сейчас, решил бы, что женщина - истощенная, бледная - сошла с ума. А может, это было недалеко от истины. Ира шевелила губами, считая таблетки. Порошка оказалось много - почти полчашки.»Ничего - думала Ирина -понемногу выпью». Она пересыпала порошок в мешочек... Казалось, от одной только мысли, что можно вот прямо сейчас успокоиться навсегда, делалось легче. Ирина повертела мешочек в руках, и вдруг отчетливо поняла, что пить сейчас ей его не хочется. «Ладно - подумала она - сделаю это завтра. Или в любое время, когда станет уж совсем невмоготу.Вот он, готовенький, лежит.»Ирина спрятала пакетик с порошком в буфете, чтоб не попался никому на глаза. В эту ночь она впервые смогла уснуть. Не забыться в бреду, не утонуть в слезах - она вдруг смогла плакать - а уснуть тревожным, прерывистым сном. Хотя во сне видела все тот-же синий КАМаз, несущийся с горы, прямо к песочнице,, в которой сидели ее дочки, почему-то все одного возраста. При этом она просыпалась в ужасе и сердце снова сжимала знакомая боль - но идти на кухню пить порошок не было сил. Она лежала в жуткой темноте и думала с тоской - вот придет утро Таня отведет меня в туалет, а там и до кухни - рукой подать... Она снова забывалась, а утром тихо сползала на пол, добиралась на кухню, смотрела на пакет с порошком и думала - нет, сегодня не так уж плохо, вот будет совсем худо - тогда выпью. Успею, куда он денется!
Кошмар продолжался месяца два. Но медленно, потихоньку, она все-же приходила в себя, хотя, казалось, это нереально. Ей было очень плохо, но ухаживать за ней было некому, пользоваться все время помощью подруги, у которой был и муж, и дети, она не могла. И была вынуждена встать, идти до туалета, умываться и чистить зубы. Она не могла себе представить, что вот умрет(а в скорой смерти она не сомневалась) и ее найдут грязную и неухоженную, как бомжиху...Через неделю она смогла есть, и теперь Татьяна приходила через день, принося молоко, фрукты, соки. Ирина никогда не была особо толстой, даже после родов, тут же, казалось, вышла из концлагеря. Но она жила! И это было невероятно! Через боль, кошмар, тоску. Она могла уже не только плакать, но и слушать грустную музыку на магнитофоне, могла размышлять. Однажды, проснувшись, Ирина вдруг ощутила прилив сил - откуда они взялись, неизвестно. Появилось желание «стряхнуть» с себя кошмар прошедших месяцев Лето кончалось, прекрасное, любимое е время года, которого она не видела, пролежав в кровати не один день. Ирина встала, и хотя голова по-прежнему кружилась, спокойно дошла до кухни и заварила кофе. Посмотрела по привычке на пакет с порошком. «Так, милая - сказала она себе - надо решать. Существовать, как растение, больше нельзя. Или туда - или обратно. Даю себе сутки на размышления» Ирина спрятала пакет обратно, но уже чувствовала, каким буде: принятое решение...Она решила жить. Но для этого она должна была слишком многое Б себе перечеркнуть и забыть. Надо было оттолкнуться от старого и плыть в новое, забыв возможности, все, что было. Ирина знала, что ее не поймут и, наверное, осудят. Но ей вдруг, впервые в жизни, было безразлично чужое мнение. Из зеркала на нее смотрела исхудавшая, поседевшая, постаревшая женщина никак не меньше 50 лет, хотя ее 30-й день рождения пришелся на похороны семьи..Но глаза ее были живы и горели болезненным огнем. Это была уже не та, боязливая и стеснительная Ирина. Пройдет еще несколько месяцев, и она поймет - болезнь, так долго мучившая ее, отравившая ей годы жизни, исчезла навсегда. Горе настоящее, сильный стресс пересилил болезненные, выдуманные переживания, ненастоящие страхи. Она теперь будет спокойно ездить в переполненном метро, сидеть в душном зале - в самой середине- и никаких ощущений больше не будет. А теперь она решила действовать. Вышла на работу, где на нее тоже боялись поднять глаза и шарахались, как от зачумленной - люди не знали, о чем и как с ней говорить. Ведь она до сих пор находилась в отпуске по уходу за ребенком - ребенке которого давно не было в живых...Через пару недель работники сменили жалость на удивление - Ирина не ходила в черном, не плакала и никому не жаловалась. Она как-будто застыла в какой-то своей настойчивой идее..Покрасила волосы, модно постриглась и одела модный костюм, который на худенькой женщине сидел великолепно, как на девочке. Теперь за спиной слышались осуждающие разговоры, но ей было абсолютно вс равно. Она пришла к командиру части, чему тот был несказанно рад. Ирина занимала о; большую трехкомнатную квартиру, а тем временем «бесквартирных» офицеров и тех, к ютился вчетвером в проходной комнатушке, в городке было полно. Но ни у кого не поднималась рука предложить несчастной женщине «освободить жилплощадь». Ирина попросила любую, крохотную квартирку, только не здесь, не в городке. Командир был рад, но и удивлен - ведь здесь оставались могилы родителей и мужа с детьми. Но Ирин; знала - жизни не будет, если каждый день она будет плакать на могилах. Будет видеть 2 дорожку, этот лес, это шоссе..Вопрос решился сразу - на окраине Москвы у одного офицера была крохотная квартира, и он постоянно опаздывал на боевое дежурство из-за нерегулярно курсирующих электричек. Вот его-то квартиру и предложили Ирине, его
самого решили поселить в небольшую «однушку» в городке, а семейство с двумя детьми, давно ютившееся в этой самой «однушке», въехало бы в Ирину квартиру. Везти в небольшую комнатку все, что накопилось в большой квартире, было невозможно. Вместе с Таней и ее мужем они разожгли костер на опушке, принесли чемоданы с вещами. Сначала в огонь полетели мундиры Олега- полевые, парадные, повседневные. Потом пришел черед детским вещам. Ирина могла уже плакать, и теперь рыдала в голос, глядя, как огонь поглощает резиновых зверят, платьица в рюшках и старенькие туфельки. В эту ночь ей снова приснился синий КАМаз, и она опять умоляла его остановиться. Но было это последний раз. Больше в ее сны страшный грузовик не приходил. На работе Ирина пришла к своему профессору с просьбой. Тот подумал, что Ирина попросит еще время на отдых и понимал, как ей нелегко. Но Ира попросила тему для диссертации. Профессор онемел. Но потом сразу все понял. «Хорошо - ответил он - я подумаю. Надо, чтобы была перспектива на докторскую».В пустой, чужой квартире было одиноко и страшно. Бессонными ночами Ирина начала читать научную литературу. Впервые за много лет ей никто не мешал и ничто не отвлекало от работы -диссертация была написана за полгода - Ирине, привыкшей много работать, просто нечем было больше заниматься. Перед самой защитой ей предстояло решить еще один вопрос, может быть, самый сложный. Здесь она не могла рассчитывать ни на чье понимание, даже своей Татьяны. Ира понимала, что ее, переставшую навещать могилы родных, не поймет никто. Но она не могла жить дальше, разрываясь между городком и Москвой, она не могла каждый раз возвращаться с дрожащими руками и нежеланием жить Страховая компания, где подрабатывал Олег, и где он сразу застраховал всю семью, выплатило вполне приличную страховку. Да, он не успел внести много денег, но ведь свой был человек, да и случай уж больно страшный! Ирина пришла к Тане и положила перед ней стопку долларов. «Таня, я уезжаю - сказала она. -и хочу, чтобы на могилах всегда были цветы и прочее...Вообщем, ты меня поняла».»Ничего я не поняла! - изумилась Татьяна - ты надолго? За границу, что ли?» «Навсегда - ответила Ирина - понимаешь, нет больше такого человека- меня. Просто нет. Не ищи. Я больше здесь не появлюсь.» И она вышла, оставив подругу в полном замешательстве, потом Таня вылетела ей вслед и стала совать обратно доллары, бормоча, что и так все будет делать, но куда же она едет, ведь никого за границей у нее не было... Ирина остановилась и посмотрела умоляющими глазами:» Возьми, пожалуйста. Спасибо тебе за все, и попроси за меня прощение...у Олега, у девочек. И сама прости». Она повернулась и пошла, уже не оглядываясь. Она отдала все долги. На душе неприятно «скребли кошки», но она сжала зубы и прошептала «Так надо». Присела на миг на скамеечку, окинула взглядом такой родной городок, все еще утопающий в зелени. Здесь она страдала, любила. Здесь вышла замуж. Здесь родила и потеряла детей...Какие родные вокруг площадки, дома, деревья...На глаза навернулись слезы, и, чтобы окончательно не «поплыть», Ирина медленно пошла к остановке.Через шоссе, по которому, как всегда, летели машины. Разумеется, никуда за границу она не собиралась. Но с этого дня в городке ее не видели. С этого дня она, сжав зубы, начала контролировать каждую свою мысль. Как только мысль пыталась скатиться в привычную колею, Ирина жестко возвращала ее обратно. Это было сложно. Но это было необходимо. Со временем Ирина привыкла делать это автоматически - думала о том, о чем надо и моментально прогоняя незваные мысли. Только так она могла существовать. Конечно, бывали срывы, когда в тоске она плакала «Зачем это все надо? Ради чего я живу?» И сама отвечала себе:» Есть люди, у которых никого нет, ни родителей, ни мужа, ни детей. Но они живут, работают, радуются жизни!» «Но у них и не было никого, а у тебя были, это разные вещи» - спорил с ней невидимый собеседник. «Я много грешила. И бог все отобрал. Я не ценила мужа, который меня любил. Я была плохой матерью и плохой дочерью».
Такие «диалоги» заканчивались бессонницей и тяжелыми мыслями и Ира вскоре поставила на них «крест». В это же время она выбросила в мусорное ведро пожелтевший порошок с «ядом».У нее была работа, ее наука, которая приносила людям пользу, ее
больные, которых она прекрасно умела выхаживать и лечить. «Я не имею права все это бросить» - думала Ирина и продолжала жить, стиснув зубы.
У1
Сейчас она летела на своем «форде» туда, в зеленую даль. Прошли годы. Утихла боль. И Ирина решила, что в ее налаженном, спокойном и одиноком быте все-таки чего-то не хватает. Этим «чем-то» была память о прошлом, о детях и муже, о родителях, которую запрятать навсегда в «файлы» памяти оказалось невозможно. Ирина решила, что «доктор-время» сделало свое дело, и теперь она сможет посещать могилы родных без надрыва и слез. Прошло десять лет...В ее жизни не было за эти года практически ничего, кроме работы. Фанатично преданная своему делу, Ирина почти не пользовалась отпусками, ни разу не была на больничном. Защита кандидатской, следом - блестящая защита докторской. В ее новой жизни никто не знал ничего о старой - только это гарантировало отсутствие разговоров на эту тему. Но почему с приближением к городку руки, сжимающие руль машины, начали подрагивать? Ирина нервничала, и это ощущение не нравилось ей - неужели придется все начинать сначала? Знакомые повороты, один, второй. Ирина вышла из машины и по тропинке подошла к могилам - их была целая вереница... Все ухожены, на всех - плиты, фотографии., зелень и цветы повсюду.»Молодец, Татьяна - подумала Ира». И тут она увидела небольшую зеленую скамейку - почти новую. Странно, зачем скамейка, если никто сюда не ходит, для Тани, что-ли - отдохнуть после работы? С изумлением подумала Ирина. А может...скамейка для меня? Может, меня ждали? Ирине стало хорошо на душе, она опустилась на скамей» и заговорила со своими родными, как с живыми:» Милые девчонки! Вы обижаетесь, что так долго не приходила? Я просто не могла. Лиза уже заканчивала бы школу - невеста! А ты, Катюха, как всегда, хочешь фанты! Я буду все приносить, я буду приезжать теперь часто. «Олег - обратилась она к мужу - прости меня за все. Я всегда тебя любила, прост не понимала этого, пока не потеряла. Я любила тебя, но не могла этого сказать, а ты мучился и страдал, и все мне прощал! И теперь все простил. Я поставлю твою фотографию и фото девчонок к себе на комод, теперь я уже могу себе это позволить. Be правда, я сильная? Я все перенесла, пережила. Если бы можно было начать все сначала...Но в одну реку нельзя войти дважды...Я буду жить и работать, как прежде... Ирина, поглощенная своими мыслями и нахлынувшими вдруг воспоминаниями, села в машину. На душу опустилась такая светлая, почти невесомая грусть - Ирина поняла, что чувство вины перед близкими, загнанное вглубь, никуда не делось и незаметно давило на нее. Сейчас «оковы упали».Ирина уезжала из городка со светлыми мыслями и легкостью на душе. На полпути к Москве она вдруг спохватилась - а как там доктор дежурный, припарковалась на обочине и включила доселе молчащий телефон - ей хотелось, чтобы меньше было гробов... С больными все было в порядке. Ирина могла спокойно ехать домой, но жила она на окраине, и попасть к себе могла только, проехав почти через весь город. Заезд с кольцевой дороги в том месте был чреват многоминутными пробками, и Ирина двинула через центр, в выходной вечер не такой забитый, как обычно. На бульварном кольце ей вдруг захотелось выйти и подышать воздухом, пройтись по бульвару. «Это было уместнее сделать за городом» - подумала она, но машину остановила. Молодые зеленые листочки трепетали на ветру, Ирина отметила про себя, к ней вернулась возможность любоваться природой и ощущать «радость бытия» - давно забытое чувство из далекого детства и юности, еще той, «доАлешкиной» поры, когда она была свободна, как птица и чувство свободы не давило тяжелым камнем. Тогда ее любимым временем года была как раз поздняя весна, когда летняя духота еще не наступила, но все вокруг уже зелено и свежо. Сейчас Ирина чувствовала признаки обновления своей души - она снова слышала вокруг море звуков - шелест листьев, шум машин, говор толпы и уже не ощущала себя находящейся за стеклянной перегородкой,
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |