- А ты вообще утихни, чучело!
- Это почему это я – чучело?.. – парень прищурился. Эрик предпочитал вообще молчать и наблюдать за происходящим с верхней полки, что была над Брэдом.
- Давай резче! – Лайам просто протянул руку и стащил развалившегося на кровати мазохиста за рукав, заставив встать.
- Отвали, сказал! – огрызнулся парень, вырвавшись и прищурившись. Глаза у него и правда были те еще, с удлиненным разрезом, да еще какого-то непонятного, ржавого цвета.
- Без проблем, - Лайам рухнул на его место, и уж его-то согнать возможным не представлялось. На все попытки он выставлял ногу, сквозь которую пробиться нельзя было даже при желании.
Ясмин на него за чучело обиделся, поэтому сидел спокойно на своей верхней полке, над Кермитом. Гаррету ничего больше не оставалось, как все же залезть на свое новое место. И нарочно свесить ноги, чтобы они мельтешили слева от Лайама и раздражали его.
- Убери костыли, гомик.
Гаррет нога о ногу скинул налакированные туфли, посидел еще пару минут и только потом залез полностью. Форму он решил снять позже, чтобы не танцевать стриптиз при свете, не слушать комментарии по поводу тела (которые Лайам не упустил бы возможности вставить) и следов от бритвы. Да и вообще, с формой можно было повременить, рано или поздно очкарик все равно сдастся, и уж тогда Гаррет покажет им, что такое дисциплина…
* * *
Ночью не спал, казалось, только Брэд, который втихушку занимался именно тем, для чего Лайам предпочитал использовать девчонок. Брэд же за неимением девчонки или хотя бы кого-нибудь, занимался этим в гордом одиночестве. Через некоторое время и его чуть ускорившееся дыхание затихло, он собрался спать, пошуршав и успокоившись, но услышал стук. Поворачиваться не стал, потому что стук повторился.
Лайам уже не мог спать из-за какого-то навязчивого запаха, вроде хлорки с гнильцой. Он проснулся, посмотрел на капитана, чьи очки лежали на тумбочке. Нет, Кермит был ни при чем. Оба мелких вроде спали, Ясмин, судя по его потрясающей позе «лежа на спине и свесив руки в разные стороны» тоже спал. Значит, проблема опять у мазохиста.
- У тебя проблемы или что?! – разозлился Трампер, потому что ему хотелось отоспаться перед ранним пробуждением, а этот урод не давал ему предаться блаженному кайфу. Сверху молчали, Лайам опять поднял ногу и врезал по верхней полке, сверху раздалось сдавленное ругательство.
- Ты заколебал, чем ты там занимаешься?.. – Лайам даже представить не мог, это явно не было тем, чем занимался недавно Брэд.
- У меня небольшой коллапс… - это можно было при желании принять за извинение, таким это было сказано голосом. Лайам встал, машинально поправляя прическу. Гаррет в свое время прав был, посчитав его фанатом «Паник». Он был просто копией Фрэнки, только, разве что, цвет глаз другой и некоторые черты лица. Но сходство всегда было на руку в деле завоевания девиц.
Стоило встать и повернуться лицом к верхней полке, у Лайама стали страшные глаза, он их вытаращил, а брови опустил.
- Ты больной… - сообщил он, сам не понимая, кому именно. Наверное, себе, чтобы лучше дошло.
Андерсен сидел на полке прямо напротив него, так что коленки были как раз на уровне лица Лайама.
- Тебе больше всех надо, что ли? – буркнул Гаррет неприветливо. Хотя в его ситуации сложно быть приветливым. Он скрестил ноги по-турецки, а левую руку держал правой, чтобы не накапать на простыню кровью. Старая, запятнанная бурыми следами футболка была расстелена на согнутых ногах, она уже явно не впервые участвовала в подобных забавах. Правда в этот раз Гаррет немного переборщил, слишком сильно надавил и, хоть и не задел ничего важного, перерезал сосуд покрупнее, чем раньше. Кровь текла и текла, не останавливаясь.
И если для самого парня это был «Небольшой коллапс», то у Лайама заклинило в мозгах. Он быстро пришел в себя и нашел красивый ответ на злобный вопрос.
- Просто воняет жутко, валил бы лучше в сортир и там резался.
- Тебя забыл спросить, - на него злобно глянули сквозь густую завесу волос. Лайам об этом не подумал, но где-то в сознании само отложилось, что парень нарочно расчесывает волосы на косой пробор, чтобы завешивать левую половину лица.
Лайам лег обратно, на свою кровать и закрыл глаза, постарался заснуть. Этой ночью было куда жарче, чем прошлой, включилось отопление от котла в подвале, и одеяло уже мешало. Зато и запах крови в тепле распространялся лучше, он давил и вызывал тошноту.
- Слушай, ну реально блевать тянет, вали отсюда, отмой эту дрянь, - Лайам попросил громким шепотом и опять ударил ногой в верхнюю полку. Гаррет же не знал, зачем занимается ерундой, но снова взял прямоугольную бритву и приложил чуть выше проведенного пореза. Достаточно было посильнее надавить и медленно, с удовольствием провести полосу, которая потом разошлась, и кровь засочилась снова, тоже очень сильно. Еще один порез украсил запястье наискосок, поверх второго, потом еще один, еще… Остановиться было сложно, губу он прикусил машинально, глаза защипало, и через минуту слезы уже мешали ясно видеть происходящее.
Гаррет понятия не имел, что с ним не так, но не мог перестать этого делать. Ни в глобальном смысле перестать, ни конкретно сейчас, его просто захватило, боль перестала ощущаться, а вид крови заколдовывал.
Когда Лайам встал во второй раз и решил надавать ему по шее, его вообще заклинило, он секунду посмотрел на это действо, потом выругался, схватил парня за щиколотку и дернул на себя.
- Ауч… Блин! Ты больной?! – Гаррет очнулся, съехав по полке вместе с матрасом и ударившись затылком о стену.
- Слезай, дебил! – Лайам стащил его окончательно, пришлось спрыгнуть, так что пятками он о пол приложился с грохотом. Аж по позвоночнику отдалось.
- Да осторожно! – Гаррет зашипел, а потом приоткрыл рот от боли, одновременно стараясь не заляпать пол, но Лайаму было как-то неуловимо пофиг, он стиснул его руку как раз поверх раны, так что пальцы потеплели, измазались и вскоре тоже стали липкими, выпачкавшись в сукровице и прочей мерзости.
- Давай резче, к медсестре!
- Я знаю, где она?!
- Заодно и узнаешь, - Лайам вытолкнул его в коридор и закрыл дверь. Гаррет глазам своим не поверил, посмотрел по сторонам в темном жутком коридоре, почувствовал самый настоящий страх и постучал в дверь как можно тише, чтобы никого не разбудить.
Трампер не отреагировал, он только поправил съехавший с верхней полки матрас, взял оттуда же заляпанную футболку и стер с пола успевшие упасть капли. Слава богу, ковров в спальнях не было. Парень уставился на собственную ладонь и поморщился – она тоже была измазана.
- Пусти, я хоть пластырь возьму! – зашипели в малюсенькую щель между дверью и косяком.
Лайама перекосило, он и так потерял уже два часа своей жизни и сна на этого психопата, не хватало еще потакать его капризам… Он вытер руку о футболку, кинул ее на подоконник, а сам полез под кровать, где кроме его чемодана лежал еще и чемодан Гаррета. Под шмотками, в самом низу нашлась пластиковая дорожная сумка, заменившая косметичку или аптечку, непонятно. Вот ее-то Лайам и захватил, сам вышел в коридор, так что шептавшего в щель Гаррета чуть не снесло. Дверь он закрыл аккуратно, зато за руку мазохиста схватил в том же месте, нарочно делая еще больнее. Гаррет стиснул зубы, тащась за ним по коридору к туалету и стараясь не орать, не скулить и не стонать от боли, хотя боялся не только этой самой боли.
- У меня заражение будет!
- Ничего страшного, тебе полезно, - Лайам его затолкал в туалет и подпихнул к умывальнику. – Я бы тебе руку оторвал, но меня не поймут.
- Пусти… - дальше Андерсен выдал такую комбинацию матов, что Лайам невольно стал его уважать чуть больше. Тем не менее, это не помешало ему запястьем нажать на кнопку крана, так что ударила ледяная, тугая струя с очень сильным напором. Запястье мазохиста он сжал, а порезы подставил прямо под воду, чего сам Гаррет никогда не делал. Он обычно осторожно прикасался ваткой с перекисью к поверхности ран и морщился. А тут его просто встряхнуло, он начал вырываться, хотя получалось плохо. Он умудрялся выть и рычать, одновременно матерясь. Лайам отвечал ему тем же, получив один раз неплохой удар коленом в бок, весь вымокнув и тоже распсиховавшись. Но он получал удовольствие от того, что хоть как-то наказал этого любителя порезать конечности. Глядишь, перестанет витать в облаках и думать, что мазохизм – красиво.
Рука лучше выглядеть не стала, зато потеряла вид жести из фильма ужасов. Липкую лимфу смыло водой, кровь сочилась сильнее, но уже светлыми струйками. Гаррет перестал рыдать, застыл, глядя на собственную конечность, со вкусом втянул воздух носом. Получилось плохо, потому что нос от рыданий не дышал, глаза покраснели. Зато вода перестала течь, и парень подумал, что его сейчас отпустят.
И зря надеялся, потому что Лайам в свое время обожал дезинфицировать малолеткам разбитые коленки. После его «помощи» они обычно вообще переставали бегать, где не надо.
- Это что?.. – он вытащил свободной рукой темный пузырек из пластиковой сумки.
- Йод, - ответил Гаррет, опять шмыгнув носом.
- Ммм… Йод – это хорошо, - философски, с чувством юмора настоящего хирурга заметил Трампер и, зубами открутив крышку, щедро плеснул на рану чистого йода.
Эффект был потрясающий – Гаррет чуть не вывернул себе эту самую руку, наклонившись и вхолостую поймав воздух ртом, чтобы не взвыть. Он был терпеливым парнем, очень терпеливым, да и болевой порог у него был высокий, но это было выше его сил. Жар никуда не уходил, Лайам наслаждался произведенным эффектом, а потом оттер ваткой пятна йода, не особо волнуясь, больно ли «пациенту», и принялся заматывать руку бинтом. Края он для пущей надежности и герметичности украсил пластырем и наконец отпустил измученного мазохиста.
Парень опять выругался такими словами, что Лайаму самому стало мерзко, он и то предпочитал ругаться культурнее, изобретательнее. Гаррет же уповал на омерзительность, несколько раз упомянул мать Трампера и то, чем она занималась, как Лайам вообще получился, от кого получился, и сколько лет было его матери тогда.
- В следующий раз будешь резаться в туалете, чтоб мне не мешать, - нежно улыбнулся Лайам в ответ и вышел, захлопнув дверь уже громко, не стесняясь. Теперь-то застать с перебинтованной рукой и йодом-спиртом могли только Андерсена, чего ему терять?
* * *
Утром Лайам был, конечно, не в лучшем настроении. Он не выспался, под глазами залегли тени покруче тех, что у Ясмина были привычным делом.
- Может, скажешь, что заболел, и не пойдешь на уроки? – предложил Кермит. – Я скажу, что тебе плохо.
- Просто не выспался, - отмахнулся Трампер. Он не мог ругаться с этим парнем, потому что Кермит, не считая Грэга, был единственным нормальным человеком в интернате. Зато самый ненормальный человек, когда слез с верхней полки и полез за шмотками под кровать, в чемодан, был одарен таким взглядом, что даже Ясмин поднял брови вопросительно.
- Это почему это ты не выспался? – вкрадчиво уточнил он. – Чем ты таким занимался?.. – он усмехнулся, Брэд хмыкнул понимающе, а Эрик сделал вид, что он глухой.
- У кого что болит, - автоматически отреагировал борец за эмансипацию.
- У тебя, кстати, болит? – Лайам пнул его коленом, сидя на кровати и наблюдая за процессом выбора футболки.
- Еще раз тронь меня, - «попросил» Гаррет и глянул на него так, что волосы на руках зашевелились у всех, кто рядом стоял.
- И что будет? Побежишь вены резать? – Лайам ухмыльнулся. – Чтоб они у тебя загноились, дебил.
- Я чего-то не понял… - Кермит поправил очки.
- Он вчера мне спать не давал, увлеченно потрошил руку. Вот, смотрите, - Лайам схватил парня за руку и поднял ее, чтобы всем видно было бинт. Гаррет вырвался опять и молча пошел в коридор, захватив с собой кеды. Сам он топал босиком, как и ночью.
- Зачем? – Друри округлил глаза, тоже собираясь и выходя вместе с малолетками следом за мазохистом. Лайам шел последним, за Ясмином, почесывая затылок и сам думая над тем, зачем их юный деспот этим занимался.
- Хрен знает. Больной, что поделать.
- Это почему это он больной?..
- Ты можешь не начинать фразу с «это почему это»?.. – так же сладко и вкрадчиво уточнил Лайам, развернувшись к Ясмину и застыв перед ним.
- Это по…
- Понятно, - Трампер отвернулся и пошел дальше. Брюнет совсем разобиделся.
Он не выдержал, в конце концов, и добавил уже без своей обычной приставки «это почему это».
- Какая тебе разница, что он делает? Его тело, его дело, что хочет, то и делает. Ты ему даже не капитан, - он фыркнул, напомнив. Лайам толкнул его в плечо, чтобы не выделывался, и брюнет притих.
- Зато я – капитан, - гордо напомнил Кермит, когда они вошли в душевую, и он сам подобрался ближе к Гаррету. – И если узнает директриса, то влетит за это мне, придурок.
- Еще раз назовешь меня придурком… - парень глянул на него, прищурившись.
- И он порежет вены, - снова вставил свою лепту Лайам, толкнув мазохиста локтем и отогнав из-под распылителя, сам подставил лицо струям воды.
- Ты не оборзел?! – Гаррет возмутился, он сам еще был частично в пене и тоже толкнул его.
- Бинты намочил, вали, перевязывай, - Лайам его опять отпихнул, Гаррет уставился на свою руку и понял, что повязка промокла насквозь, опять начали проступать пятна крови. Он вышел, захватив полотенце, а потом, уже одевшись, решил вообще снять пластырь с бинтами. Чем дольше он будет их носить, тем дольше будет держаться открытая рана, порезам нужен обычный воздух, чтобы схватиться и застыть. Правда проблема была в том, что длинный рукав футболки постоянно прилипал к крови, а закатать рукава было нельзя, надзирательницы и учителя вряд ли поняли бы такое шоу. Пришлось надеяться на то, что темная ткань не намокнет сильно, не станут видны пятна.
* * *
В пятницу Магдалена решила, что ученикам совсем не обязательно знать об отсутствии директрисы в интернате. Мисс Бишоп предупредила ее, что вернется вечером, а сама уехала в Толлум-Таун. И молодая мисс Мэдли не знала, с какой целью она туда уехала. Она только сделала объявление во время обеда, что в конце недели, в субботу будут впервые проведены традиционные (как ни странно, опять же) конкурсы среди команд. Это, по словам мисс Бишоп и самой Магды, нужно было не только для сплочения учеников, появления у них командного духа и чувства ответственности, но и просто для развлечения. Особенно всех впечатлила новость о том, что во дворе интерната в самом деле стоит конюшня, и там живые кони. При желании можно даже научиться на них кататься, поле для скачек за интернатом тоже имелось.
Парни, всю жизнь прожившие практически за забором, на территории одного задрипанного приюта, были под впечатлением от такого обилия пространства. Заборов на острове не было, если не считать, что они были оторваны от мира. Зато было очень много мест, куда можно пойти и спрятаться, остаться в одиночестве, с самим собой наедине, чтобы никто не мешал. Это было потрясающе. Никто не давил, никто не мучил, никто не приказывал, поэтому мальчишки с младших курсов постепенно расслаблялись, становились приветливее с учителями, с командами, с капитанами. К хорошему быстро привыкают, это факт. Да и капитаны, как ни странно, начали чувствовать иррациональную ответственность за младших, было очень неприятно, когда их кто-то обижал, а потому разбираться шел именно капитан и разбирался он именно с капитаном другой команды. А потом от того влетало обидчику, все было отточено годами, так что наезды прекратились уже очень скоро.
Мисс Бишоп приехала в Толлум-Таун впервые за все время, что она провела в отреставрированном Стрэтхоллане. Она зашла в уже совершенно другие магазины, не лавки, не подвалы, а маленькие и большие супермаркеты, с кучей народа и продавцов в фирменных фартуках. Не осталось ни винного магазина, ни табачного, ни даже булочной, где раньше продавались сахарные булочки и лимонный пирог. Мисс Бишоп зашла даже на кладбище, чтобы пройти по заросшим тропинкам к старой его части, где давно уже никого не хоронили. Там лежали целые семьи, ведь раньше модно было оставлять место для наследников рядом с собственной могилой. И там было больше двух сотен могил с очень короткими периодами жизни. Мисс Бишоп остановилась только у одной из них, долго глядя на черно-белую фотографию, на короткую эпитафию, на заросший холмик за покосившимся забором. Недалеко была и ее собственная могила, но в этот раз все вышло не так, как она рассчитывала. Несколько десятилетий призрачной жизни, в которой она оставалась директрисой давно сгоревшего интерната, но была вместе с сыном, закончились. Теперь она снова жива, совершенно по-другому выглядит, даже внутренне в чем-то изменилась. Будто очнулась в чужом теле и поняла, какой год на дворе, что происходит, получила новую жизнь, которую незаслуженно потеряла давным-давно. Только никого больше нет, они остались там или стали совсем другими людьми, никто из ее воспитанников не вернулся таким же, только в другом теле.
Или вернулся? Она уверена была, что рассмотрит знакомые души в новых телах, в новых учениках, сиротах, приехавших в Стрэтхоллан. Но либо они слишком сильно изменились, либо это были вообще не они. Нет-нет, да проскальзывало что-то знакомое, но отношения у них были совершенно не похожие на те, что были между парнями того времени. Может, дело в искушенности?
Куда сложнее семнадцатилетнему парню влюбиться в другого парня, если он уже знает, что такое девушки, во всех смыслах, если он это пробовал. Мисс Бишоп не горела желанием свести парней в ненормальные пары, но ее удивляло, что они об этом даже не думали, для них это было дико.
В прошлом парни всегда задумывались друг о друге, даже не представляя, что такое «девочки». Скорее всего, Его больше никогда и не будет, он остался в том мире, в котором сам хотел продолжать жизнь, на который был обижен за раннюю смерть. А может, он оказался совсем далеко и ничего даже не помнит.
Мисс Бишоп было интересно только одно – получится ли у нее, со старой, даже старинной закалкой воспитать новых сирот так же, как старых? Хотя, среди покойных учеников интерната было полно отпрысков богатых людей… А у этих мальчишек нет совершенно никого, есть только неприятные воспоминания и жуткие способы решать собственные проблемы.
И все равно, что-то в новеньком Нептуне Шарлотта нашла, заметила, рассмотрела. Если он и не был им, то в нем было что-то знакомое. И очень хотелось, чтобы он именно завоевал этот статус капитана, а не получил его просто так. Кто знает, вдруг он возгордится и превратится в ничтожество?
* * *
Крики на втором этаже раздавались просто жуткие, это воспитательницы волокли за уши двух шестнадцатилетних парней, которые курили в туалете. Рассел застонал, поняв, что влетит ему, он отвернулся и хлопнул себя по лбу ладонью.
- Куча дебилов… - пожаловался в пустоту, его единомышленника не было рядом, он оказался в другой команде, а Грэг воздержался от комментариев, предоставив главному Марсу разбираться. Все они сидели в общей гостиной, кто на диванах, кто в креслах, кто на их подлокотниках, а кому не хватило места – на полу. В общем, на полу сидели малолетки, а старшекурсники заняли места помягче и покомфортнее. Уроки самые ленивые оставили на вечер субботы или воскресенья, поэтому заняться, кроме единственного телевизора, было совершенно нечем. Войны за право выбирать канал тоже не было, надзирательница с большим задом включила самое культурное, что нашла, и удалилась вместе с пультом. Рисковать и лезть управлять каналами вручную не стал никто.
Ясмин посмотрел, как страшные тетки выговаривают Расселу за его подопечных, потом понял, что патлатый на него смотрит нехорошим взглядом «Чего уставился» и переключился на Грэга. Тот тоже вскоре перестал сидеть спокойно и уставился на него в ответ. Брюнет вздохнул и посмотрел на собственного капитана, который был одним из немногих, делавших уроки. Брэд потерялся среди ровесников, с которыми уже успел познакомиться, они втихаря рассматривали привезенные еще из старых приютов порно-журнальчики и обсуждали изображенных там девиц не самого свежего возраста. Эрика тоже нигде не наблюдалось, Лайам, как самый умный, курил прямо в спальне, открыв окно и высунувшись в него, поэтому в гостиной его не было. Гаррет сидел в кресле, поджав ноги и уже закончив мучиться с задачами по алгебре. Он держал на коленях большую черно-белую фотографию и рассматривал ее. Слева, на подлокотнике лежала еще одна, на нее он тоже странно косился. Магдалена не жаждала общаться с пожилыми «красотками» и сидела среди учеников, в кресле, соседствующем с тем, где сидел Андерсен. Она заинтересовалась его странными занятиями и наклонилась поближе.
- Что смотришь?
- На камине лежали, - ответил парень, повел плечом и показал большой снимок. – Значит, интернат и раньше работал?
- Не знаю, - она пожала плечами совершенно искренне, не став придумывать небылицы. – Ну, говорят, что работал, вроде. Не просто так же появился, его не строили сейчас, а просто реставрировали для открытия. Он лет пятьдесят, вроде, пустой стоял.
- Понятно. Только странно, - парень опять не понял, поморщился и вгляделся в лица на фотографии поменьше. Он хотел убедиться, что ему не привиделось. – Видите? Это разве не одни и те же люди? – он показал обе фотографии. – Вот этот парень, к примеру? – он показал на Ромуальда, имени которого, конечно, не знал. – И вот эта женщина, - он кивнул на директрису, что стояла на обоих снимках в центре.
- Ну, да, одни и те же, - Магдалена согласилась и подняла брови удивленно. – И что?
- И то, - парень нервно хмыкнул, выгнул одну бровь и чуть округлил глаза, перевернул снимки, вытащенные из рамок, и Магда тоже сильно задумалась.
Гаррет ехидно уточнил.
- Даты не смущают?
- Ну, может, просто похожи.
- И женщина?
- Не знаю. Может, даты перепутаны, - Магда предпочитала в такие странные совпадения не углубляться.
- А еще здесь все парни одинаковые, кроме одного. Ну, в тридцать девятом его нет, и все такие же, как мы… А в пятьдесят первом он есть, а они старше как-то не стали, - он показал на Хэйдана, нахально облокотившегося о Ромуальда на снимке пятьдесят первого года.
- Убери их лучше обратно на камин, - Магда вздрогнула. Ей совсем не хотелось думать о том, что в интернате могут быть привидения, а ведь по всему так и получалось.
- Окей, - парень встал и пошел к камину, который не был разожжен. Фотографии он поставил на место, но тут в гостиную вошел Лайам. Настроение у него было потрясающее, и он уверен был, что от него не несет дымом. В этом он ошибался, и ему очень везло, что из воспитателей была только Магда, и та не сильно возмущалась таким мелким нарушениям. Он плюхнулся в нагретое Гарретом кресло и развалился поудобнее.
- Как делишки, Магда? – он уже успел привыкнуть к этой довольно молодой, но некрасивой девушке и понять, что она совсем не злая.
- Вполне. А у тебя? От волос, кстати, очень сильно пахнуть будет. И долго.
- Да?.. Блин.
Лайам оттянул ворот футболки и принюхался к ней.
- Можешь не проверять, от тебя всегда воняет, - заверил его Гаррет, вернувшись и обнаружив на своем месте «любимого» соседа по комнате и кровати. – Растворись отсюда.
- Ой, эмо-бой, - Лайам показушно хлопнул в ладоши и умилился.
Магда удивленно уставилась на парня, она и не думала раньше, что он тоже из этой странной, непонятной толпы черно-розовых бесполых мальчико-девочек, которые сильно красятся. Гаррет не красился, его волосы были темно-русыми, но прическа вполне подходила. Да и вид у него обычно был то ли обиженный, то ли мрачный, то ли хронически грустный.
- Ты – эмо? – она решила поддержать разговор, но, как это всегда бывает с людьми чуть старше тридцати, получилось скорее забавно.
- Нет, он просто дебил. Вы видели его руку? – Лайам принялся растрепывать чужие секреты.
- Заткнись! – разозлился парень и принялся его стаскивать с места. – И вообще, я тут сидел!
- Сядь на пол, будь проще. И, да, реально, сядь на пол, там место еще есть.
- Лайам, - Магда одернула. – Он действительно тут сидел. Подвинься, хотя бы.
- Мне и так хорошо, спасибо, - Трампер обезоруживающе улыбнулся, и учительница только вздохнула бессильно.
- А что с твоей рукой? – Гаррет зря надеялся, что она пропустила это мимо ушей.
- Поцарапался, а он тупит.
- Ага. Бритвой поцарапался. Раз восемь поперек и парочку наискосок. Жаль, что не вдоль, меньше проблем было бы.
- Я не понимаю… - Магда сдвинула брови.
- Все нормально, не слушайте, вы же видите, с ним не все в порядке, - Андерсен ее успокоил, улыбнувшись. Хотя, его улыбка сразу стекла с лица, когда он снова посмотрел на Лайама. – Вали отсюда, третий раз повторяю.
- А то что?
- Друри! – Гаррет топнул от души ногой и обернулся к очкарику. – Прогони его!
- Сам прогони, тебе же надо, - с улыбкой отозвался парень.
- Кермит! Ну ты же капитан, вы в одной команде… - начала Магда.
- Мы как раз практикуем самостоятельность, - выкрутился очкарик.
- Это с каких это пор мы ее практикуем?..
- Помолчи.
Все замолчали, не считая шумящих и галдящих малолеток, но Гаррет сдаваться не собирался, мисс Мэдли ему сочувствовала. А потом она и вовсе придумала гениальнейший выход.
- Не хочет вставать – сядь на него, - она засмеялась удачной на ее взгляд шутке, а Гаррет осклабился. Его-то и так уже звали гомиком, ему все равно, от «боссов» не достанется, потому что здесь их нет, здесь все становятся более-менее нормальными. В общем… Почему нет?
- Не смей! – Лайам не успел его отпихнуть, мазохист откинул его руку и уселся к нему на колени боком, перекинул ноги через подлокотник и вцепился в спинку кресла, чтобы его не столкнули.
- Слон! Бегемот, ты мне ноги отдавишь, уйди в ж… - Лайам покосился на Магду и исправился. – В задний проход.
- Как мы быстро переходим к серьезным отношениям, - Гаррет засмеялся, даже Кермит прыснул, а Магда старалась сделать серьезное лицо. Грэг фыркнул, глядя на это мучение.
- Да ты потерпи, Трампер, глядишь, он тебе и объяснит, в чем прелесть эмансипации, все такое…
- Жирный, как корова, - прошипел Лайам злобно.
- Это чего это он жирный?.. – Ясмин возмутился. – Ничего не жирный, я видел.
Второй приступ смеха захватил уже большее количество сидящих в гостиной, брюнет порозовел, поняв, что сморозил ерунду.
Слушающий все это Рассел даже на секунду задумался, как это так эмо умудрился порозоветь, ему, казалось, просто крови на это не хватает, такой он был природно-бледный.
- Задницей своей костлявой синяков наставит…
- Тебя все не устраивает. Только что жирный был, теперь задница костлявая, - на Гаррета напала смешинка, он издевался куда добрее, но изощреннее, чем обычно. – Мне, например, очень удобно.
- Конечно, гомик же.
- Лайам, - Магда стукнула его по колену.
- И ты туда же, - он «ты»кал ей, не задумываясь.
Через пару минут все устаканилось, Трампер просто предпочитал делать вид, что никого на его коленях нет. Он вообще привык, что на его коленях сидела только его девушка, а она была легкой, почти невесомой, у нее были приятные, мягкие округлости в том районе, которым она сидела, да и вообще, она была классной… От нее не пахло шампунем с запахом морского бриза, от нее пахло сладкими духами. Ее можно было обнять, в конце концов, а от Гаррета приходилось убирать руки, как можно дальше, чтобы вообще его не трогать.
Лайам окончательно убедился, что с ними в спальне живет гомик, раз ему не мерзко сидеть у мужика на коленях. Ему стало страшно ночевать в спальне Нептунов.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |