День Победы праздновали громко и помпезно. Первую годовщину великой битвы решено было отметить на месте сражения. Готовиться к празднику начали задолго, но предшествующая подобным мероприятиям суета пробралась в Хогвартс только за месяц до предстоящего события. Составление речей, установка сцены и шатров, репетиция парада и концерта, а также разработка планов по обеспечению мер безопасности – все это настолько занимало как преподавателей, так и студентов, что учеба как-то сама собой отошла на второй план.
И вот этот день настал. Хогвартс считался закрытой школой, но сегодня по случаю праздника замок посетили не только участники памятной битвы и представители власти, но и все желающие воздать дань погибшим в той войне. С самого утра школу наводнили люди, казалось, что сюда стеклись не только все волшебники Англии, но как минимум половина магического населения Земли. Мероприятия шли строго по плану: вступительная речь МакГонагалл, обращение Министра Магии, минута молчания, после которой длинная вереница людей потянулась к мемориалу. Далее был концерт.
Драко стоял в сторонке и наблюдал за праздником. Он не чувствовал себя его частью, но ему было хорошо и спокойно. День был замечательный, ясный и теплый. На большой сцене стоял Поттер и, запинаясь, зачитывал что-то с листа пергамента, выражение его лица, говорило о том, что мечта героя магического мира испариться отсюда куда-нибудь подальше. Потом Поттера сменила Гермиона. Девушка печально, но воодушевленно что-то рассказывала ученикам первого и второго курсов. Это было удивительно приятное зрелище. И при этом она вовсе не была похожа на МакГонагалл, как Драко казалось ранее.
Он залюбовался девушкой, несмотря на то, что немного злился на нее, потому что с самого утра Золотое трио держалось вместе как в старые давние времена. Малфой понимал, что если он захочет быть вместе с Грейнджер, если прямо сейчас подойдет к ней, то и очкарик-Поттер и рыжий Уизли расступятся. Нет, от этого трио не превратиться в квартет, но и слизеринцу найдется там место. Нельзя сказать, чтобы Драко хотел этого. Но от безмолвного понимания Гермионы, которая не просила общаться с ее друзьями, но глядела на него, не таясь, и улыбалась так грустно, поднималась тупая беспричинная злость: на нее и отчасти на себя.
И когда Драко уже решил заглушить эту злобу бутылкой крепкого выдержанного драконьяка и пригласил Забини поддержать компанию, Гермиона отделилась от друзей, подошла к нему, взяла за руку и позвала за собой не только его, но и Забини. Малфой было хотел вырвать ладонь, осадить девушку какой-нибудь колкостью, но Блейз уже принял предложение и решительно направился к гриффиндорцам. Поттер кивнул слизеринцам, и Драко ответил таким же безмолвным приветствием. Уизли ничего не сказал, лишь рассматривал их подозрительно и удивленно. А Грейнджер сжала напряженные пальцы Малфоя в своей горячей ладошке, улыбнулась и отступила на шаг, потянув юношу за собой.
И Драко пошел. Просто пошел с ними. Нежелание близко общаться не мешало перекидываться незначительными фразами. Странная компания у них получалась – гриффиндорско-слизеринская. Драко чувствовал себя в ней чужим, но в то же время уходить ему совершенно не хотелось. И именно за это аномальное ощущение Драко на себя злился. Если бы не Блейз, Малфой сорвал бы свою злобу на Золотом трио. Задел бы Уизли, придрался бы к Поттеру, даже Грейнджер досталось бы, пусть по мелочи, но и ее он бы уколол. Но каждый раз Забини неслышно возникал рядом, стоило Драко начать заводиться. И немая поддержка однокурсника, который не одергивал, не пытался разговорить, а просто был рядом, успокаивала Малфоя.
Так, беседуя ни о чем, постепенно свыкаясь с обществом друг друга, они спустились к озеру, где Молли Уизли и Андромеда Тонкс уже устроили пикник. Драко с интересом наблюдал за тем, как все изменились, стоило их странной компании скрыться от толпы сторонних наблюдателей за густым кустарником. С лица Поттера стерлось напрежение, будто кто-то снял с его плеч тяжелый невидимый груз, Уизли перестал хмуриться и пытался рассмешить Гермиону, тетя Андромеда улыбалась… Маленький Тедди слез с ее коленей и теперь крутился вокруг Гермионы. Девушка периодически что-то малышу говорила или показывала, и вскоре ребенок забрался к ней на руки, где благополучно уснул. Драко понял, что ему очень нравится смотреть на вот такую Гермиону. Необычную, очень взрослую, счастливую, домашнюю…
Блэйз с огромным аппетитом уплетал лакомства приготовленные Молли Уизли. Мало того, уничтожив почти треть всех съестных припасов, Забини искренне поблагодарил женщину и с полной уверенностью заявил, что домашним эльфам до миссис далеко. Молли покраснела, но осталась очень довольна и все подкладывала Забини из бездонной корзинки. Только Джинни Уизли что-то не нравилось, хотя она старалась этого не показать, лишь закушенная губа, да излишняя молчаливость выдавали девушку. Но в объятиях Поттера рыжеволосая гриффиндорка забывала обо всем, что ее тревожит.
Гости покинули замок только совсем поздно вечером. Поттер задержался чуть больше остальных, он нежно и долго прощался с Джинни на берегу, а потом девушка поцеловала его и устремилась к замку, словно маленький ураган. Юноша остался у озера и смотрел ей в след. Никто не заметил, когда Блэйз отделился от компании. Он сделал это так как умел только он — исчез — бесшумно и не прощаясь. Драко и Гермиона простились с Гарри и вернулись в Хогвартс, держась за руки.
У входа в школу Гермиона остановилась, не выпуская руки Драко. Тот обернулся и удивленно изогнул бровь. Девушка сделал шаг навстречу к нему, поднялась на цыпочки и поцеловала.
- Спасибо, Драко.
- За что?
- За сегодняшний день. За весь сегодняшний день.
Он улыбнулся и обнял ее очень крепко.
- Значит, не пойдем? – выдохнул он ей в волосы.
Гермиона чуть отстранилась и неуверенно подняла взгляд.
- Знаешь, я просто подумала… Понимаешь, мне нужно поговорить с Джинни. Сейчас.
Раньше Драко бы возмутился, что его променяли на гриффиндорку. Но сегодня в нем будто что-то сломалось. Хотя нет, скорее не сломалось, а, наоборот, в его душе выросло что-то новое. Будто все чувства, которые он испытывал раньше, смешались, слились воедино и возродились подобно Фениксу, но уже другими. Вместо бешеной ревности и обиды пришло понимание и осознание того, что его не заменит никто и никогда, так же как и он сам не сможет заменить Гермионе друзей и близких.
- Хорошо, — улыбнулся Драко. — Идем.
Он проводил девушку до гриффиндорской башни. Она уже отпустила его руку и прошла пару шагов, как вдруг остановилась, обернулась и выпалила:
- Давай через полчаса на башне? Я постараюсь успеть.
Драко хмыкнул, а Гермиона, помолчав секунду, добавила:
- Пожалуйста.
Юноша кивнул и сам двинулся прочь по направлению к Астрономической башне.
Гермиона вошла в гостиную и замерла на пороге, осматриваясь. Джинни сидела на диване у камина, поджав под себя ноги, рядом с ней на полу стоял бокал со сливочным пивом. Гермиона подошла и села рядом с рыжеволосой девушкой, та не шевелилась и делала вид, что ничего вокруг не замечает.
- Джинни?
Уизли повернула голову и посмотрела на подругу в упор. В глазах Джинни плясали языки пламени, и они тоже казались рыжими – под цвет волос.
- Джинни, прости. Нам нужно было давно поговорить, я знаю. Просто… понимаешь, я и сейчас не знаю, как тебе объяснить.
- Что объяснить?
- Все.
Джинни всем телом развернулась к Гермионе. И заговорила быстро и зло:
- Знаешь, ты мне ответь только на один вопрос. Ну почему именно он? Почему он, Гермиона?
- Просто… — девушка запнулась, не зная, как объяснить то, что произошло между ней и Драко. Слова пришли сами. Совершенно неожиданно, но это было именно то, что следовало сказать. — Я его люблю.
Джинни замерла. Она ожидала услышать долгую и пламенную речь и уже приготовила ответные доводы, но эта фраза, эти три простых слова озадачили ее. Она сама так часто слышала их от членов своей семьи, от друзей, от Гарри, так часто говорила сама – им же – произносила, совершенно не задумываясь. Но никогда не подозревала, что эти слова могут быть адресованы Малфою и не кем-нибудь, а ее подругой, верной спутницей Гарри и Рона – самой Гермионой Грейнджер. Девушкой, в высшей степени практичной и трезвомыслящей, да что там, многие ее называют сухарем и заучкой. А она… она замечательная, ранимая и умеет дружить и любить как никто другой.
- А он тебя? – тихо и как-то потеряно поинтересовалась Джинни.
- И он меня.
- Веришь той лапше, которую Малфой вешает тебя на уши?! – вновь возмутилась рыжеволосая гриффиндорка.
- Он мне ничего такого не говорил, Джинни. Я просто это знаю. Но ему я тоже верю, — голос Гермионы звучал уверено, она сидела выпрямив спину и смотрела прямо в глаза подруги, будто пытаясь взглядом передать то, чего не получалось выразить словами.
- А что дальше, Гермиона? Что потом? Ты станешь миссис Малфой?
- А вот этого я не знаю. Но это совершенно не важно сейчас, – спокойно и по-прежнему уверенно ответила Гермиона.
Глаза у Джинни расширились. Она какое-то время непонимающе смотрела на подругу, а потом придвинулась ближе и взяла ее за руку. Гермиона в ответ крепко сжала тонкие пальцы девушки.
- Гермиона, если ты уверена, то… я с тобой. Я тебя не понимаю, но я с тобой. Иди к нему. Он ждет, наверное.
Гермиона благодарно улыбнулась и, пожелав подруге спокойной ночи, вышла из Гриффиндорской башни.
А Джинни всю ночь просидела у камина. Она думала о том, что Гарри был прав. Гарри всегда оказывался прав. А еще Джинни поняла, что ей очень обидно от того, что Гермиона сейчас проводит время со своим Малфоем, а Гарри очень далеко от Хогвартса. Но зато девушка радовалась, что после окончания школы она точно будет с Гарри. Будет рядом с ним всю жизнь. А Гермиона… Как можно строить отношения, не думая о будущем? Обдумать этот вопрос Джинни не успела, так как ее утянуло в сладкие сны, где ждал Гарри.
Выпускной бал – самое главное событие в жизни каждого школьника. Эта мысль поселилась в голове Блэйза Забини с того дня, как он впервые переступил порог Хогвартса, и он принял ее как данность.
И вот этот день наступил. Блэйз танцевал уже с шестой девушкой. Она иногда сбивалась с такта, но слизеринец поддерживал ее за талию и продолжал уверенно вести по залу. То и дело он видел Драко и его партнершу. Неизменную. Каждый танец с ней одной. Гермиона Грейнджер действительно была хороша сегодня. И Блэйз готов был поспорить, что танцевать с ней легко и очень приятно. Драко, казалось, ничего не замечал: ни недоуменных взглядов однокурсников, ни напряженных и внимательных глаз гриффиндорцев, ни удивления на лицах студентов Пуффендуя и Равенкло… Он был совершенно счастлив.
Когда неделю назад Блейз все же выловил Малфоя и спросил: «Ну и с кем ты пойдешь?», тот ответил, что уже пригласил Грейнджер. Забини чуть не подавился, но промолчал и хитро улыбнулся. Но Блэйза все же мучил вопрос, который он не мог задать: передумал ли Драко или просто решил подарить себе еще один незабываемый вечер?
Партнерша наступила Забини на ногу, музыка, наконец, оборвалась, и Блэйз спешно ретировался. Он подошел к Малфою и Гермионе, галантно поклонился, поцеловал Грейнджер руку. Гриффиндорка чуть смутилась, а Драко замолк и насупился, всем видом показывая, что им помешали. В глазах Забини поселился маленький озорной огонек, он повернулся к девушке:
- Позвольте вас пригласить на следующий танец, мисс.
Драко изумленно вскинул брови, и Забини невинно ему улыбнулся, а Гермиона переводила непонимающий взгляд с одного юноши на другого.
- Мистер Малфой, вы ведь не против? – спросил Забини, явно ерничая.
- Да нет, если леди согласна, — в тон ему ответил Драко.
Через секунду Блэйз уже кружил Гермиону по залу. Танцевать с ней было приятно и легко, девушка двигалась в такт музыке так, словно вальсировала с самого рождения. В какой-то момент Забини настолько увлекли изящные па, что он почти забыл, что танец – всего лишь повод поговорить с девушкой и способ сделать это так, чтобы Драко ничего не заподозрил. Сделав еще круг по залу, Блейз выбрал момент, когда они оказались достаточно далеко от внимательно наблюдающего за ними Малфоя, и спросил:
- Это ничего, что я тебя пригласил?
- Это даже хорошо, — улыбнулась Гермиона.
- Что, я танцую лучше чем Малфой? – удивился Блейз.
- Вообще-то… нет, — смутилась девушка, а затем поспешно добавила, — но тоже очень хорошо.
- Гермиона… вообще-то я пригласил тебя, потому что хотел поговорить.
- Да… — гриффиндорка внимательно посмотрела на него, побуждая продолжать.
- Мы плохо знаем друг друга, но, ты… То, что ты делаешь, это удивительно. Я никогда его таким не видел. И тебя тоже.
Девушка посмотрела на парня странным взглядом. Блейз не понял, что именно говорили ее глаза, но это было уже не важно. Он уже начал этот разговор и он его продолжит. Слизеринское чутье подсказывало Забини, что именно сейчас он может сказать многое, если не все. И эта девушка – Мерлин, эта гриффиндорка – она его поймет.
- Гермиона, он мой друг. И знаешь, я никогда никому этого не говорил, но я хотел бы, чтобы он был вот таким чаще.
- Да, я тоже, — серьезно произнесла Грейнджер, по прежнему глядя в глаза юноше.
Блэйзу очень хотелось спросить ее, что сказал ей Драко, что она видит в будущем, но он понимал, что своим вопросом сейчас может сломать, разрушить что-то очень ценное и хрупкое, то, что эти двое строили очень долго, как могли, как умели. Забини был уверен, что от того, что было между Драко и Гермионой, отказаться нельзя. Блэйз долго думал о сложившейся ситуации и понял, что это не может ничему помешать. Величие семьи можно вернуть, не отдавая взамен счастья. Счастье – не разменная монета, его надо бережно хранить. Драко сделал уже слишком много, чтобы отказаться теперь от частички себя. А с другой стороны, это не его – Забини – жизнь. Это жизнь Драко Малфоя и решения, о том, как ее прожить, должен принимать сам Малфой. И осознать все то, что так просто сложилось в голове Блейза, Драко должен сам. В итоге Забини так и не задал, тот вопрос, ради которого все это затеял. А под финальные аккорды музыки, он наклонился к девушке и тихо сказал:
- Спасибо тебе.
Гермиона улыбнулась ему в ответ. Блейз проводил ее к Малфою, и тут же закружил в вальсе новую партнершу.
Он танцевал весь вечер с разными девушками, среди них была даже мисс Хафлпафф. Вернув очередную партнершу изрядно перенервничавшему кавалеру, Забини решил, что пришло время перерыва в танцевальном марафоне, и направился к фуршетному столу. Взяв бокал с ароматным пуншем, он окинул взглядом зал и заметил как Гермиона и Драко вышли на балкон. Блейз переместился так, чтобы было лучше видно происходящее за стеклянными дверьми. Он видел, как Малфой снял пиджак и набросил на плечи девушки, затем они замерли, облокотившись о парапет, сцепив пальцы, склонившись друг к другу головами. А потом очередная симпатичная студентка увлекла Забини на танц-площадку, и он потерял Драко и его спутницу из виду. Через пять минут, когда вальс окончился, на балконе их уже не было, как, впрочем, и в зале.
С самого утра Гермиона волновалась. Она дергалась, нервничала и не могла найти себе место. Девушка вся напряглась и словно ждала чего-то. Не хотела ждать, гнала от себя эти мысли, но все равно ждала. Это было как ощущение перемен, как осознание чего-то страшного, но неизбежного.
Она сидела в одном из купе Хогвартс-экспресса и теребила юбку. Та уже вся измялась и выглядела непотребно, но девушка не замечала этого, смотря куда-то вдаль за горизонт. В соседних купе звучали отголоски вчерашнего вечера – последнего вечера в Хогвртсе. Воспоминания, шутки, смех, обещания, клятвы… Гермиона больше не могла находиться в этой атмосфере жгучего ожидания. Не говоря ни слова, девушка вскочила и выбежала из купе. Она бежала, не разбирая дороги, горя желанием немедленно увидеть его, поцеловать, обнять, побыть рядом. Она пробежала насквозь несколько вагонов и, открыв дверь очередного (какого по счету?) вагона, она замерла, увидев его. Малфой только вошел в вагон с противоположной стороны, закрыл за собой дверь, а когда обернулся, увидел ее.
Гермиона как завороженная смотрела, как рассеивается туман в его глазах, как взгляд заполняется странным, одному ему свойственным сиянием. И когда уголки его рта дрогнули, обозначив затаившуюся улыбку, она не выдержала. Она больше не могла ни секунды стоять так далеко от него. Так недосягаемо далеко. Неуверенный, нерешительный шаг, другой.. Она сорвалась навстречу юноше. Он поймал девушку, подхватил на руки и поднял, прижимая к себе все сильнее и сильнее. Они словно хотели влиться, проникнуть друг в друга, стать одним целым.
Когда он отпустил девушку, его рука осталась привычно лежать на ее талии.
- Что с тобой? – голос Драко звучал как обычно, но в тоже время в нем появились какие-то новые, незнакомые интонации.
- Ничего. Я просто… так соскучилась по тебе.
- За пятнадцать минут, — рассмеялся Малфой, а потом улыбка слетела с его лица, и он закончил фразу серьезно. — Я по тебе тоже.
Драко открыл дверь ближайшего купе и, не разжимая объятий, втащил девушку за собой, шикнув на стайку мгновенно притихших первокурсников. Те выбежали, громко хлопнув дверью.
Они сидели, обнявшись, не говоря ни слова. Драко ловил последние часы, последние минуты. Уходящее время. Он пытался его удержать. Они не наслаждались друг другом. Они всего лишь не хотели потерять то, что с таким трудом нашли, то от чего добровольно отказались. Но Драко давно расставил приоритеты, а Малфои всегда следуют принятому решению. Он не имел права передумать и знал об этом, но сам не замечал, как отчаянно пытался отсрочить расставание, не в силах смириться с собственным выбором.
Сердца бились в одном ритме с колесами поезда. Гермиона сидела, положив голову на грудь Драко, и слушала биение его сердца. Она почти ненавидела этот звук, бывший таким родным. Каждый удар словно доказательство того, что время неумолимо летит вперед. И пальцы судорожно вцепляются в плечи, наверняка оставляя синяки, в попытке удержать, не отпустить. Она цепляется за него, как падающий в пропасть держится за протянутую руку, цепляясь липкими от пота пальцами за ускользающую надежду выжить. Она чувствовала его сейчас как н Он залюбовался девушкой, несмотря на то, что немного злился на нее, потому что с самого утра Золотое трио держалось вместе как в старые давние времена. Малфой понимал, что если он захочет быть вместе с Грейнджер, если прямо сейчас подойдет к ней, то и очкарик-Поттер и рыжий Уизли расступятся. Нет, от этого трио не превратиться в квартет, но и слизеринцу найдется там место. Нельзя сказать, чтобы Драко хотел этого. Но от безмолвного понимания Гермионы, которая не просила общаться с ее друзьями, но глядела на него, не таясь, и улыбалась так грустно, поднималась тупая беспричинная злость: на нее и отчасти на себя.икогда. Она знала, что сейчас он обнимает ее так, как в последний раз, потому что этот раз последний и есть.
А Драко обнимал девушку бережно и нежно, будто ребенка, словно самое дорогое и ценное. Он держал гриффиндорку так, словно ее жизнь оборвется, если он отпустит ее, но в то же время он не мог прижать девушку крепче, будто боясь поверить, что она была все еще здесь, все еще принадлежала ему.
Колеса монотонно стучали. Драко опустил голову и уткнулся носом Гермионе в волосы, он чувствовал ее дыхание на своей груди, ее тонкие пальцы, вцепившиеся в плечи. Он бы хотел, чтоб Хогвартс-экспресс не остановился. Никогда. Он понимал, что это невозможно и смотрел на пейзаж, проплывающий за окном, только видел не луга, леса и деревни, а пустые коридоры школы, опушку на краю Запретного леса и комнату на самом верху Астрономической башни. Совсем скоро они приедут. И им не суждено сойти с поезда вместе. Он должен…
Они не двигались с места, лишь закрыли глаза, пытаясь растянуть оставшийся миг на ускользающую вечность. Вечность на двоих. Но вечность – это так мало. Так недолго. Монумент из двух фигур слившихся в одну.
Драко поднял голову, разжал руки, откинулся на спинку сиденья. Гермиона слезла с его коленей и села рядом. Взяла его руку и сжала ледяные пальцы.
- Гермиона, ты…
Он не мог этого сделать. В голове настойчиво звучало «Я должен! Я должен. Ядолженядолжен…», но этот монотонный гул перебивали глухие и редкие удары сердца, которое будто с разбегу врезалось в грудь, в надежде пробить ледяную броню изнутри, выбраться и прыгнуть в руки той, которой оно принадлежало.
- Что? – прервала девушка затянувшуюся паузу.
- Понимаешь, там… дальше. Там ничего нет. У нас нет, Гермиона.
Она вздрогнула, разжала ладонь и попыталась встать, но Драко перехватил ее руку и теперь сам держал ее крепко-крепко, но продолжал говорить:
- Я должен уйти. Я должен слишком многим. И я хочу отдать долги. Моя семья… они не поймут. Я всегда знал, что должен буду уйти.
Гермиона снова дернулась, потянула руку, и Драко отпустил ее. Ему захотелось плакать, слезы резали глаза, сжимали горло, и он не выдержал. Зажмурился и выдохнул:
- Я не хочу уходить, ты же знаешь.
- Тогда не уходи.
Она повернула к нему голову. Бледное лицо, горящие глаза… Глаза наполненные, болью, обидой, нежностью, теплом.
- Я решил, понимаешь?
Он поднялся, чтобы не дать себе утонуть в ее взгляде, не дать себе предать все, что вкладывали в него с детства, все, что составляло суть, смысл его жизни. Но у этой жизни был не только смысл. С недавних пор у нее появилась душа, и имя ей было – Гермиона Грейнджер. Но как-то он жил без этого раньше, проживет и теперь.
Гермиона вслед за ним решительно встала, скользнула своими потерявшими чувствительность губами по его пересохшим губам и, не оглядываясь, выбежала из купе. У нее не было сил смотреть, как он уйдет…
Драко стоял у окна, невидящим взором глядя прямо перед собой. Он тоже не мог видеть, как она уходит из его жизни, не мог отпустить, хотя сам принял решение все закончить.
Когда в коридоре стихли шаги гриффиндорки, он отправился искать Забини. Блейз сидел в одном из купе совершенно один, с дурацкой улыбкой на лице. Когда он увидел Драко, улыбка медленно сползла с лица слизеринца. Забини развернулся к Малфою и молча смерил того взглядом.
- Можно к тебе? – тихо спросил Драко.
- Я бы сказал, что нельзя, только чувствую, ничем хорошим это не кончится. Я не думал, что ты придешь.
- Почему?
- Не знаю. Ошибся, – грустно усмехнулся Забини. — Малфой ты уже давно не выглядел так плохо.
- Я плохо выгляжу? – осведомился Драко, стараясь придать голосу как можно больше холодности и высокомерия.
- Ага. Так, как будто недавно что-то потерял, что-то очень важное. Будто случайно отправил в урну фамильное кольцо.
Драко непроизвольно бросил взгляд на руку. Перстень был на месте. Малфой с облегчением выдохнул и устало опустился на скамью, бросив практически без эмоций:
- Забини… помолчи.
- Я молчу, – неожиданно покладисто согласился Блейз.
Блейз Забини был хорошим другом. Он минуту смотрел, как Малфой сутулится, как сжимается в комок, как пытается взять себя в руки и скопировать манеру поведения сэра Люциуса. А потом Блейз не выдержал и с тяжелым вздохом пересел на скамейку рядом с Драко, пихнул того в бок и протянул фляжку с гербом благородного семейства Забини:
- Хочешь?
Драко глотнул, уверенный, что это сливочное пиво, но Забини не был бы Забини, если бы горло не обожгло дорогим огневиски.
Колеса застучали сильнее, скрипнули, вагон дернулся в последний раз и замер.
Драко вышел из поехда одним из последних. Он боялся увидеть Гермиону и потому поспешил прочь, не дожидаясь Блейза. Но ему было нужно понять, кто его встречает: домовой эльф, министерский работник или аврор, и юноша, отойдя в конец платформы, противоположный тому, куда пойдет она, остановился и огляделся, пытаясь отыскать встречающих. Так было нужно. Все было правильно. Взгляд зацепился за рыжие волосы Уизли. Многочисленное семейство приехало в полном составе, чтобы встретить младшую Уизли, и теперь рыжеволосые ведьмы и волшебники заняли половину платформы. Единственным пятном в этом рыжем хаосе был Поттер, рассеянно обнимающий Джинни. Драко холодно ответил на приветственный кивок Поттера, ухмыльнулся колючему взгляду Уизли. Работник Министерства – невысокий худой мужчина неприметной внешности – окликнул Драко, но тот все еще продолжал оглядывать платформу, теперь пытаясь отыскать Забини. Подождет встречающий, ничего с ним не случится. Народ потихонечку расходился, а Блейз все не появлялся. Чиновник не выдержал и подошел к Драко сам и поторопил юношу. Малфой в последний раз окинул взглядом медленно пустеющую платформу и направился к выходу.
Прямо перед тем как, освобождая место другому поезду, Хогвартс-экспресс покинул перрон, дверь одного из вагонов открылась. Блэйз спрыгнул на платформу, остановился и протянул руку следующей за ним девушке, помогая спуститься. Она сошла на платформу, взяла Забини под руку. Он подхватил ее чемодан и повел за собой. Забини улыбался решительно и спокойно, он вел мисс Хафлпафф сквозь толпу. Вел прямиком туда, где стояла его мать.
Но Драко уже не мог увидеть этого.
Глава 12. Эпилог.
Скажи, может быть что-то осталось?
Хоть одно слово…
Бежим в разные стороны
Вряд ли встретимся снова
Uma2rman «Скажи»
Прошло чуть больше месяца с окончания Хогвартса. С тех пор он Драко Малфой каждый день боролся с властями, общественным мнением и с собственной гордостью за то, чтобы вернуть былое величие Малфоев. Прячась за всем этим, он старался не замечать, что больше не живет, не дышит свободно, а лишь подчиняется определенному порядку, существует для достижения каких-то целей. Да, Драко всегда жил именно так, но раньше он просто не знал, что может быть и по-другому, не знал, что бывает… хорошо. Не прекрасно, не великолепно, не радостно, а именно хорошо. Дома он обычно впадал в крайности: было либо совсем плохо, либо никак, либо он чувствовал себя совершенно счастливым. А вот простое ощущение – все хорошо – пришло в его жизнь с Гермионой. С ней же и ушло. Все, что пытался делать теперь Драко, ему не нравилось. Не нравилось именно потому, что было так не похоже на жизнь, а даже в мелочах напоминало выполнение некого плана, существование кем-то запущенного механизма, о котором забыли, но он так и продолжает работать, выполняя свое назначение.
Единственное из того, чем он занимался и что было ему действительно важно, — это возвращение в Великобританию Нарциссы Малфой на законных основаниях, с восстановлением статуса. Каждый день приносил Драко маленькое сражение, победа в котором приближала его к цели, а поражение отбрасывало на шаг назад. Но он привык не сдаваться и, сжав зубы, вновь и вновь брать приступом двери чиновничьих кабинетов или изыскивать окольные, не совсем легальные пути. И так день за днем текла его личная война…
Ночами Драко лежал без сна на своей кровати в изрядно опустевшем после обысков и конфискаций Поместье, снова и снова отдаваясь воспоминаниям. Иногда юноше казалось, что он все еще чувствует тепло ее тела, которое будто въелось в кожу. И тогда тоска окутывала его непроницаемым коконом, и он мечтал о том, чтобы они так и не узнали друг друга. Возможно, тогда у них была бы возможность встречаться и после окончания Хогвартса. И пусть свидания проходили бы в ночной мгле, это не важно, главное – они могли бы быть вместе.
Часто, промучившись полночи, но так и не сомкнув глаз, юноша желал, чтобы они еще в первую встречу узнали друг друга, и не было бы этих саднящих воспоминаний, от которых болела душа и сердце билось с перебоями. Под утро он принимал зелье Сна-без-Снов и проваливался в блаженное беспамятство. Несколько часов забвения пролетали как один миг. Утро оглушало звоном магического будильника, и невыспавшийся Драко поднимался и приступал к насущным делам, прогоняя мучительные иллюзии до наступления темноты.
Но одно из правил Кодекса Малфоев гласило: Малфой обязан быть честным с самим собой. Перед другими можно юлить и умело плести сети лжи, но себе надо говорить только правду, какой бы горькой она ни была. Драко был истинным Малфоем, и поэтому никогда не врал себе. Юноша прекрасно понимал, что, если бы он тогда не увидел лица девушки и не узнал, кто она, лучше бы ему от этого не стало. Он бы не тонул в ее теплых глазах, он бы не смог до конца почувствовать, что действительно ей нужен, и, в конце концов, он бы не увидел, как маленький племянник спит у Гермионы на коленях. Это были дни, ради которых ничего не жалко. Дни, которые подарила ему она. И если бы Драко узнал, что она Грейнджер после первой же ночи, то… что бы было? Он бы не понял, каково это, когда пустота внутри заполняется теплотой, когда живешь каждым мгновением, здесь и сейчас, когда тебя делают счастливым, когда ты делаешь счастливой ее.
Карусель жизни несла Драко от сладких цветных кошмаров к серым распланированным буквально по минуте будням и наоборот, не давая ему остановиться, передохнуть и подумать. Порой ему казалось, что фамилия Малфой — это приговор, и он обречен жить, делая только то, что должен, расплачиваясь беспокойными снами за свою юношеское норовистое «хочу», которое не осталось в прошлом, а продолжало рваться наружу с завидным упорством, стоило ему услышать ее имя или упоминание о Золотом трио. С каждым днем становилось только хуже. Драко понимал, что выпадает из жизни, мало того, он перестает быть собой. Еще немного и от Драко Малфоя ничего не останется. Будет ли кому-то от этого легче? Сможет ли он тогда вернуть семье былое величие? А если в его жизнь вернется она? Если будет… рядом? Тогда он сможет намного больше, сможет, потому что будет уверен, потому что будет жив, потому что будет собой. Правда вернуть семье былое положение станет намного труднее. Но ведь ему самому будет легче, а значит, он преодолеет любые трудности. И из десятков способов вернуть себе конфискованное имущество он выбрал единственный, который вел к Гермионе Грейнджер. Драко знал, что это всего лишь повод…
Гермиона стянула с волос заколку и устало помассировала виски. Ноющая боль, до этого момента концентрировавшаяся в затылке, там, где был собран тугой пучок, охватила всю голову и словно обручем сдавила ее. Девушка убрала заколку в ящик стола и, замотав волосы в тугой жгут, перебросила их через плечо. Непокорные локоны тотчас же рассыпались. Она вздохнула, убирая с лица мешающие пряди. Хочется или нет, а работу и сроки ее сдачи никто не отменял. Девушка всегда была ответственной. Вообще слово «надо» было волшебным заклинанием для Гермионы Грейнджер. Только сочетание этих четырех букв заставляло ее изо дня в день вставать с постели, есть, приходить на работу и встречаться с друзьями. Потому что несмотря ни на что надо было продолжать жить.
Вот и сейчас только это слово удерживало Гермиону от того, чтобы не закинуть толстенную папку с жалобами и апелляциями куда-нибудь подальше и не отправиться домой. При мысли о доме Гермиона вздохнула, представляя любимое мягкое кресло, уютно свернувшегося в ногах Живоглота, кружку горячего ароматного чая и новую, пахнущую типографией книгу.
Шум в приемной заставил ее вернуться к реальности. Дверь резко отворилась, Гермиона подняла голову и замерла, глядя на неожиданного посетителя. Девушка облизала пересохшие губы, соображая, что следует сказать и как себя вести. От принятия мучительного решения ее спасла помощница-стажерка, которая вошла следом за нежданным визитером и затараторила извиняющимся голосом:
- Мисс Грейнджер… Гермиона, я пыталась объяснить мистеру Малфою, что сегодня неприемный день и вы заняты. Но он…
- Эви! – оборвала помощницу Гермиона, не отрывая взгляда от Драко. – Ты можешь идти. Все нормально, я поговорю с мистером Малфоем.
Эвелина кивнула и бесшумно закрыла за собой дверь. Драко оглядел кабинет. Небольшая комната, в центре которой стоял огромный письменный стол в форме буквы «Г», на котором, несмотря на то, что рабочий день был в самом разгаре, царил идеальный порядок, вдоль стен располагались стеллажи и шкафы, заваленные рассортированными по темам папками, на окнах – не привычные для магического мира портьеры, а современные жалюзи, впрочем, и свет исходил не от чадящих свечей и факелов, а от электрических ламп. Стул, предназначенный для посетителей, был отодвинут к шкафу и завален бумагами, словно подчеркивая, что сегодня приема нет. Драко ухмыльнулся.
- Так вот как ты устроилась…
- Ты за этим пришел, Малфой? Чтобы посмотреть, где я работаю? – с сарказмом произнесла Гермиона. Ей, наконец, удалось взять себя в руки, и теперь она сидела выпрямившись, строго глядя на стоящего перед ней молодого человека, всем видом показывая, что она хозяйка этого кабинета и у нее крайне мало времени для разговоров. Гермиона не понимала, зачем она ведет себя так. Она знала Малфоя достаточно долго, чтобы понимать, что он вряд ли пришел просто так, и поэтому искала подвох.
- С каких это пор я Малфой? – улыбнулся Драко, внимательно разглядывая девушку. Она почти не изменилась с того самого момента, как он видел ее в последний раз. Все та же Гермиона Грейнджер, разве что сменила школьную мантию на деловой костюм, вот только глаза… Прежде искрившиеся жизнелюбием карие глаза будто потухли.
- С тех пор как появился на свет. По крайней мере, у меня такие данные, — Гермиона неопределенно кивнула в сторону шкафа с досье.
- У меня для тебя кое-что есть, — Драко в два шага подошел к столу и протянул девушке маленькую красную коробочку, перевязанную золотистой лентой.
Гермиона ухмыльнулась, оценив усилия, которые он прилагал, чтобы брезгливо не сморщиться, глядя на гриффиндорские цвета, но потом покачала головой:
- Не стоит…
- Открой, — тихо, почти шепотом попросил Драко.
Гермиона слишком хорошо помнила этот вкрадчивый голос, пронизывающий темноту комнаты для свиданий. Подарок был прекрасным поводом отвлечься от ненужных воспоминаний, не смотреть ему в глаза. Поводом не думать, как она хочет вновь обнять его…
Гермиона сорвала ленточку и, стараясь не выдать дрожи рук, открыла коробочку. Там лежали трусики. Те самые, которые она забыла в нише за статуей, когда Драко Малфой понял, что любит Гермиону Грейнджер.
- Боюсь, я уже не ношу такое…- не поднимая глаз, сказала Гермиона, убирая коробочку в ящик стола. – Но все равно спасибо.
У Драко внутри что-то дрогнуло, он подумал, что опоздал и потерял последнюю надежду. Он понимал, что нужно уходить, но совсем не хотелось. Взяв себя в руки, юноша, нарочно растягивая слова, выдал заготовленную речь:
- Я принес бумаги на дом в Лондоне, который конфисковали после войны. Хочу выкупить его. Посмотришь?
Не важно, как долго вы знаете Драко Малфоя, — его способность мгновенно менять тему разговора, его ледяное спокойствие и равнодушный холод серых глаз все равно будут удивлять вас.
- Конечно, — Гермиона потянулась за папкой, которую он держал в руках, и встретила его взгляд. Колючий, спокойный, уставший. Не настоящий, не живой, не такой, каким он был минуту назад. Серая дымка радужки с черной бездной посередине, из которой била ледяная волна самоуверенности и отчуждения. Девушка поежилась, настолько холодно и неуютно становилось под прицелом этих равнодушных глаз. Раньше Гермиона не выдержала бы и отвела взгляд, но за последний год в Хогвартсе она научилась играть в гляделки с Драко Малфоем. Конечно, девушка хитрила, иначе бы ни за что не выдержала его пристальный взгляд. Но, смотря в серые омуты малфоевских глаз, Гермиона вспоминала, как они подергивались дымкой желания, когда он обнимал ее, как в них плясали веселые чертики, когда они шутя подкалывали друг друга… По сути Гермиона никогда не смотрела в равнодушные глаза, она всегда глядела в воспоминания. В то, что было и чего не вернешь, в то, что у нее осталось и что никто не в силах отобрать.
Забрав увесистую папку, Гермиона повернулась, чтобы положить ее на стеллаж к другим бумагам, которые она собиралась разобрать в скором времени.
- Я посмотрю это завтра. Сегодня у меня много дел, — сказала она, старательно пристраивая папку на перегруженную полку.
- Тогда не буду тебя отвлекать, — подчеркнуто-вежливо произнес Драко и, не задерживаясь, направился к выходу. Он знал, что она не обернется, чтобы взглянуть на него еще раз. Это была маленькая слабость сильной женщины. Лишь однажды он ушел, спиной ощущая ее взгляд – отчаянный призыв остаться. Это было в их первую ночь. С тех пор она всегда уходила первой, даже в день возвращения из Хогвартса, в их последнюю встречу, она нашла в себе силы покинуть его, потому что не могла смотреть, как он уходит.
Прошел месяц, за который Гермиона Грейнджер успела наладить одинокий домашний быт и с успехом поступить в Магический Университет. На лето она устроилась на работу в Министерство, уда лучшую ученицу Хогвартса выпуска этого года, конечно, сразу же взяли. За это время вчерашняя студентка превратилась в молодую решительную девушку и поборола не один собственный страх. Лишь прогнав призраков прошлого, можно было жить настоящим. Но один призрак никак не желал уходить. Он смотрел своими серыми глазами из каждого симпатичного ей юноши, заставляя в ответ на приглашение поужинать извиняться, ссылаясь на неотложные дела, и, наскоро разогрев полуфабрикаты, весь вечер сидеть над книгой, скользя глазами между строчек. Ложась спать, Гермиона обещала себе в следующий раз непременно согласиться на свидание, но каждый новый поклонник неизменно смотрел на нее малфоевскими глазами, лишая самого себя шанса на продолжение отношений. Девушка спала, сбивая простыни в попытке найти его руки, его губы, и вставала с ломотой во всем теле, неотдохнувшая и раздраженная.
И вот сегодня сероглазый призрак сам пришел к ней, даря шанс проститься и забыть или, может быть, начать все с начала. Эта мысль пронзила сердце и вырвалась наружу хриплым резким выдохом. Гермиона обернулась, до боли в пальцах сжимая оставленную им папку с бумагами. Он уходил не оглядываясь. Драко положил ладонь на ручку двери, медленно потянул ее на себя, повернулся и, поймав ее взгляд, произнес тихо и устало:
- Ты мне очень нужна, Гермиона. Правда нужна.
Девушка молчала. Тогда он развернулся и резко открыл дверь. Перешагивая через порог, Драко запнулся, ноги будто вопреки воле пытались задержать его. Гермиона смотрела ему вслед. Оказалось, это совсем не страшно — смотреть, как он уходит…
Малфой почти захлопнул дверь, почти успел внушить себе, что он идиот и всегда им был, как вдруг услышал громкое, звонкое, отчетливое:
- Драко!
КОНЕЦ
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |