Претория
8 марта [среда]
Дорогая мамочка!
Пожалуй, так трудно нам еще не приходилось за все время путешествия. Арчи и миссис Хайам поплыли из Кейптауна на пароходе в Дурбан, поднялся ужасный юго-восточный ветер, и я решила ехать с Белчером и Бейтсом на поезде. В среду мы до восьми часов вечера не выходили из салона: такого жаркого дня на моей памяти еще не было. Казалось, Столовая гора раскалилась докрасна и излучает жар, и ты дышишь горячей красной пылью. Миссис Блейк весь день пролежала в бассейне в Си-Пойнте. В пятницу она возвращается на родину на “Арунделе” и оставила мне свой адрес: мы хотим встретиться в Лондоне.
Первая ночь в поезде прошла хорошо. Когда я проснулась на следующее утро, мы уже были в Карру. За окном не было ничего, кроме камней, пыли, кустов и холмов – пейзаж пустынный и дикий, впрочем, в этом его очарование. Однако становилось все жарче, пока, наконец, поезд не превратился в раскаленную печь или сушильню для фруктов. Мы с Белчером почти весь день играли в пикет и пили содовую с лимонным соком!
Как только солнце село, снова стало прохладнее. Мы прибыли в Блумфонтейн рано утром на следующий день. К нам присоединились вернувшиеся из Ист-Лондона[29] Хайамы. Смотреть в Блумфонтейне особенно не на что: городок плоский и невзрачный. Днем секретарь сельскохозяйственного союза свозил нас на машине на местную маслобойню, а потом на государственную ферму, управляет которой майор Куинн. На ферме мы пили чай с ним, его женой и дочерьми, а еще с мистером и миссис Хелм и их тремя чудесными детьми (одна из них, девочка четырех лет, так похожа на мою Тедди! Упрашивала одну из дочерей Куиннов, чтобы та заплела ей в волосы цветы, а потом красовалась и с удовольствием повторяла: “Я служанка!”). Хелмы перебрались в Южную Африку на два года, потому что у мужа сильная астма. Он лозоискатель, мы все попробовали так найти воду, и у меня тоже почти получилось! Очень интересно! Майор Куинн рассказал нам о старом кафре, которому, кажется, уже больше ста лет: он помнит Блумфонтейн, когда тут был один-единственный дом, принадлежавший фермеру по фамилии Блум. Когда старика спрашивают, сколько ему лет, он гордо выпрямляется и отвечает: “Я родился до того, как люди начали считать прожитые годы!” (и все это с нескрываемой насмешкой).
На следующее утро в 9.15 мы выехали в Гаррисмит и днем проезжали очень красивые пейзажи – холмы, как в Дартмуре в районе Ту-Бриджес. В Гаррисмит мы прибыли около полуночи, но спали в поезде, который перевели на запасной путь, а завтракать поехали в гостиницу. Перед тем как покинуть поезд, я обнаружила, что пропал мой фотоаппарат. Должно быть, его украли из купе, пока мы были в вагоне-ресторане. Я очень расстроилась, слава богу, что перед отъездом застраховала камеру, но все равно здесь они стоят дороже.
Гаррисмит – прелестный городок, расположенный примерно в 6000 футов над уровнем моря. Здесь холмы и свежий ветер. Нас покатали на машине по вельду[30], мы посетили несколько ферм, принадлежащих членам семейства Де Егер, некоторые из которых говорят по-английски, а другие только по-голландски.
В понедельник мы уехали на поезде в 2.15 пополудни и прибыли в Дурбан на следующий день в 7 часов утра: наконец-то мы снова с Арчи! Когда мы только выехали из Кейптауна, Белчер был любезен, но в Блумфонтейне генерал Хертцог категорически отказался встретиться с ним, чем уязвил самолюбие Белчера. Сыграл роль и новый памфлет на экспедицию, предположительно написанный на африкаансе, а оказалось, что на верхненемецком. Беднягу Бейтса едва не убили за это. Но в конце концов просто официально уволили и сообщили, что он может возвращаться в Саутгемптон первым же пароходом. Однако в конце концов вместо изгнания просто отлучили от нашего главнокомандующего и приставили к нам с Арчи на время пребывания в Йоханнесбурге и Родезии. Белчер в Родезию не едет, возвращается на “Брайтоне” в Кейптаун и, если успеет, поплывет на “Софокле”. Но Арчи боится, что не успеет, и нам придется ехать вместе с ним на “Энее”!
Наш американский друг, мистер Мэйн, оказался в Дурбане и отвез нас в сад, где полным-полно голубых мартышек: они забираются на стол и пьют чай из ваших чашек. Дурбан красив, настоящие тропики…
(Остальное допишу позже. Началась забастовка, и почта ходит с перебоями.)
С любовью,
твоя Агата.
Продолжение в следующем письме…
“Гранд-отель”
Претория
…но (как все красивые места) очень похож на Торки! Когда едешь по “Верии”, такое ощущение, будто гуляешь по Уорбери. Я даже затосковала по дому.
Приехали мы в четверть восьмого утра, а в половину шестого уже уехали с Арчи в Йоханнесбург, куда прибыли на следующий день около пяти часов.
В Джермистоне нам передали телеграмму от майора Лэнгтона, торгового уполномоченного из Йобурга: майор сообщал, что в Йоханнесбурге неспокойно, он встретит нас на вокзале, а жить мы будем в Претории. Когда мы приехали, они с женой нас встретили. Все гостиницы оказались закрыты, т. к. официанты устроили забастовку. Мясо и хлеб кончились: пекари тоже бастовали. Бастующие останавливали такси и выволакивали водителей из машин, бросали на улицах ручные гранаты. Для нас нашли автомобиль, принадлежавший служащему оружейного завода, который уехал домой. Мы взяли багаж, сколько смогли, и погрузились в машину.
Майор Лэнгтон заготовил два пропуска: один на случай, если нас остановят мятежники – в нем говорилось, что это наш личный автомобиль, что Арчи служит в имперской армии и не имеет никакого отношения к Союзному правительству, а второй – на случай, если нас задержат правительственные войска. Когда наш шофер спрятал в укромном месте большой автомат, мы встревожились. Но никто нас не остановил, и мы благополучно прибыли в Преторию. Сегодня в Йобурге ввели военное положение, а здесь закрыты все бары. Глупость, конечно, в такое время приезжать побеседовать о выставке, которая состоится только через два года, но во вторник нам ехать в Родезию, поэтому должны сделать, что можем. Говорят, железнодорожники бастовать не будут, да и здесь довольно спокойно.
Огромный привет всем.
С любовью,
твоя Агата
“Гранд-отель”
Претория
Моя милая доченька!
Посылаю тебе бабочек от “мамыпапы”. И фотографию Претории, где сейчас “мамапапа”. Здесь нет ту-ту, поэтому нам придется остаться здесь надолго, мама привезла бутылку бургундского, но сейчас ввели военное положение, и бутылку закрыли в баре. Папа носит в кармане таблетки, которые дважды в день запивает газированной водой.
Маленькая моя, я узнала, что ты “ужасно кашляла”, но теперь ты уже должна выздороветь, так что если папа спросит: “Как ты себя чувствуешь?”, ты, как всегда, ответишь: “Мне уже лучше!”
Как дела у Лилиан? (Как говорится, “спроси у Розалинды”.) А у Бетти? Наверняка ты очень любишь дядю Джима и тетю Панки, но если тебя спросят: “Кого ты любишь?”, ты должна отвечать: “Мамочку!”
Я постоянно думаю о тебе, моя родная, я скоро вернусь к моей маленькой Розалинде.
Обнимаю тебя, солнышко.
Твоя мама
Церковная площадь, здание парламента,
Претория
Штемпель на марке: Трансвааль, 15 марта 1922 года
Сегодня утром едем из Претории в Родезию. А. К.
Гостиница “Савой”
Кимберли
15 марта [среда]
Дорогая мама!
Я выслала предыдущее письмо частями, поскольку во второй его половине говорилось о забастовке, и тут ввели цензуру.
В Претории мы были со среды до следующего вторника. Никак не могли отсюда уехать, потому что забастовка переросла в маленькую революцию. Мятежники подняли красный флаг и провозгласили советскую власть. Большая часть полиции оказалась отрезана в вельде и окружена восставшими. Бой длился двое суток, потом наши самолеты их обнаружили и перевозили полиции пищу и боеприпасы, пока атака мятежников не была отбита. Пять самолетов были сбиты.
Конечно, в Претории было довольно спокойно, тут ввели военное положение, улицы патрулировали бронемашины, а взрывы снарядов раздавались лишь вдалеке. Мисс Райт (с которой мы познакомились на пароходе) преподает в городском университете. Она была очень добра к нам. Большинство ее студентов – голландцы, националисты и сочувствуют бастующим. В субботу мы слышали, что прибыл Сматс, прорвавшись сквозь заслоны мятежников. Шины на его автомобиле от выстрелов разорвало в клочья. В тот вечер арестовали 1500 студентов, и мы решили, что теперь беспорядки закончатся, но в воскресенье бои грохотали ближе прежнего. Поезда из Йоханнесбурга так и не ходили.
Здания Союза, Претория.
Миссис Харви (жена промышленника, который нас принимал) свозила нас на экскурсию в Здания Союза. Величественное строение с двумя чудесными башнями в мавританском стиле и с фонтанами. Мы видели комнату Сматса и старое кресло Крюгера, а потом мистер Венн, заместитель министра внутренних дел, отвел нас в архив и показал множество интересных исторических документов, в том числе первые договоры голландцев с Дингааном[31] в провинции Наталь и мирные договоры времен англо-бурской войны.
Министр промышленности мистер Бланделл с женой в воскресенье возили нас в загородный клуб на чай. Мы успели вернуться до грозы, которая здесь начинается точно по расписанию, каждый день в пять часов вечера.
Нам уже давно было пора в Родезию, и в понедельник мы снова побеспокоили Харви, но в пропуске из Претории нам отказали, поскольку ехать в Йоханнесбург было небезопасно: в окрестностях дороги рыскали многочисленные отряды мятежников. Железная дорога, похоже, оказалась отрезана, поскольку поезда из Претории не ходили, но мы слышали, что хотят попытаться провести состав в Кейптаун из Йоханнесбурга, а пассажиров, направляющихся в Родезию, отправить через Блумфонтейн, поскольку напрямую в Мафекинг[32] проехать невозможно.
Вид с галереи и из павильона Магельсбург-Рейндж.
В общем, утром во вторник (я еще была в постели) принесли наши пропуска и сообщили, что через двадцать минут за нами пришлют служебный автомобиль. Мы в спешке оделись и бросились собирать вещи! С собой захватили столько, сколько уместилось в саквояжи, а чемоданы и остальное оставили с Бейтсом: он присоединится к Белчеру в Кейпе, как только начнут ходить поезда. До Йобурга доехали отлично: раз-другой нас останавливали бодрые джентльмены с трубками и ружьями, щеголевато зажатыми под мышкой.
Поезд наш должен был отправиться в 10.45, но тронулся лишь в 11.30 под грохот канонады и рвущейся шрапнели: начиналась большая атака на Фордсберг, которая должна была положить конец боевым действиям.
Кимберли.
Вчера вечером в 11 часов мы прибыли в Блумфонтейн, переночевали там, а утром в четверть десятого снова отправились в путь и приехали сюда к ланчу. Поезд, на котором мы должны были ехать, ушел вчера ночью, как и следовало ожидать, так что придется подождать до завтрашнего вечера, а в Булавайо мы будем в субботу утром.
Я боялась, что из-за всех этих беспорядков не увижу водопад Виктория, поскольку к седьмому числу мы уже должны вернуться в Кейптаун.
Здесь очень жарко и пыльно, а все алмазные копи сейчас закрыты.
Генерал Сматс.
Я распорядилась, чтобы все мои письма доставляли в Кейптаун, пока мы скитаемся по этому захолустью.
Огромный привет тебе, милая мама, и Монти. Наверно, вы сейчас в Торки.
С любовью,
Агата
Торговля на перроне.
“Гранд-отель”
Булавайо
18 марта [суббота]
Милая мамочка!
Мы провели интереснейший день в Кимберли – осматривали рудники “Де Бирс”. Сейчас они все закрыты и в ближайший год едва ли продолжат работу, поскольку никто не покупает бриллианты, но мы видели копи, оборудование для промывки алмазов и обнесенные колючей проволокой поселки местных жителей. У одного из рабочих гноилась нога, его лечили, но ничего не помогало, наконец нарыв вскрыли и обнаружили там завернутые в грязную тряпку алмазы! А если бы тряпка была чистая, ему, скорее всего, удалось бы вынести камни! Мы видели, как сортируют необработанные алмазы: они больше похожи на стекло, а не на камень, как я думала. Показали нам, как шлифуют выставочные экземпляры: очень красивый темно-оранжевый стоимостью в пятьсот фунтов за карат (это самый дорогой цвет), а также синий, белый и обычный желтый – самый распространенный.
В четверг ночью мы уехали в Булавайо. Пятница прошла очень интересно (хотя пыль залетает в вагон и буквально душит!): поезд шел по Бечуаналенду [=Ботсване], и на каждой станции нас встречали толпы аборигенов с забавными резными фигурками, лоскутными меховыми ковриками, корзинами и бусами. Леди Гудинаф собрала у себя на столике целую коллекцию таких статуэток: они и правда очень красивые. Мы купили больше, чем сможем упаковать, но Томпсоны, наши соседи по вагону, переплюнули нас: их вагон буквально доверху забит фигурками воинов и пятнистых леопардов! Томпсоны очень милы, довольно приземленные, но зато такие веселые, что после Хайамов просто душа радуется! В Булавайо мы прибыли в субботу утром. Ночь выдалась беспокойной. В три часа утра в наше купе вошел щегольски одетый молодой человек, похожий на героя водевиля о Диком Западе, и спросил Арчи, куда тот едет. Не обращая внимания на бормотание Арчи: “Чай, только сахару не кладите”, незнакомец повторил свой вопрос, подчеркнув, что он не официант, а сотрудник иммиграционной службы. Арчи, еще полусонный, ответил: “В Австралию. Нет, сначала в Солсбери”. В конце концов нам удалось удовлетворить любопытство этого джентльмена, сказав, что мы здесь с государственным визитом, инфекционными заболеваниями не страдаем, а еще сообщили имя, данное Арчи при крещении, место его рождения и т. п., после чего молодой человек наконец удалился. Мы надеялись, что удастся немного поспать, но в половину шестого нам принесли жидкий сахар, который здесь называют “кофе”, мы продремали до шести, когда принесли такой же переслащенный чай, наконец, в половину седьмого подали нормальный чай, и после этого мы, обессилев, заснули и проснулись уже у самого Булавайо, а ведь еще надо было упаковать статуэтки!
Агата в Матобо.
Могила Родса.
Булавайо не очень красивый город, плоский, кругом песок, а в отеле грязно и воняет. После ланча мы взяли автомобиль и поехали в Матобо. Там замечательно: повсюду разбросаны валуны и сложены друг на друга в причудливые фигуры, как будто ими играли какие-то великаны. Четыре кучи этих огромных камней окружают могилу Родса. Отличное место для захоронения – посреди площадки для игр великанов! От Булавайо до Матобо тридцать миль, и на всем этом расстоянии нам встретилось одно-единственное жилище, что-то вроде гостиницы, где мы пили чай. Арчи пошел расплатиться и увидел, что хозяин мирно роется в огороде. В гостиничном деле он явно был новичок, потому что пробормотал: “Значит, вы заказывали к чаю кекс и джем, кажется, это стоит шиллинг шесть пенсов, вот только не помню, за одно или за оба”. Сегодня мы уезжаем в Солсбери и прибудем туда завтра в шесть часов вечера.
Гостиница “Мейкле” Солсбери [Хараре]
Понедельник [20 марта]
Приехали вчера ночью. На вид гостиница похожа на огромную ратушу, очень удобная. Управляющий, сэр Драммонд Вап Чаплин, сейчас в отъезде, но его замещает мистер Монтегю: они с сестрой живут в гостинице. Мисс Монтегю сегодня утром прокатила меня на машине по городу, показала резиденцию губернатора, где леди Чаплин завела настоящий зверинец: вольеры для птиц, совы, множество обезьян, антилопы канна и зебры. Еще у нее три белых абердинских терьера, причем за каждым ухаживает личный слуга! У леди Чаплин две собаки, кошка, две клетки с птицами, попугай и маленькая обезьянка, которая каждую ночь спит у нее в спальне! Выпить чаю мы вернулись в комнату мисс Монтегю – с миссис Маккензи, супругой генерального прокурора, довольно надменной дамой, одетой в тщательно подобранных оттенках пастельно-голубого. Сама же мисс Монтегю очаровательна. К ланчу приехал управляющий, мистер Хоун; мы сидели за столом с Монтегю. Днем я пила с ними чай, а потом поехала к миссис Дуглас Джонс, жене постоянного представителя, после чего мы побывали на участке, который недавно купили Монтегю: у них там целая коллекция цветущих кустарников. Мне понравилась изгородь из пуансеттии, но большинство других уже отцвели. В саду у них растут манго, папайи, бананы и авокадо. Брат с сестрой хотят построить там дом, но они уже двадцать пять лет в Родезии, и мистер Монтегю боится, что с возрастом ему будет все труднее выдерживать местный климат.
Мистер и мисс Монтегю.
Вторник [21 марта]
Провели день на цитрусовой плантации Мазове-Вэлли. Родезия мало похожа на остальную Африку. Кругом лесистые холмы. Дорога к плантации очень живописна: вьется через обширные поля подсолнухов, а потом спускается через лес к дамбе, с помощью которой орошают сады. Апельсиновые деревья с блестящей листвой выглядят очень ухоженно. Видели мы и грейпфруты, а еще набрали с собой в поезд большой мешок лимонов. Пили чай с мистером Суэйном, управляющим плантацией, его женой, маленькой дочкой и их назойливым псом, который очень любит, когда его гладят и кормят печеньем, а своим огромным хвостом он смахивает со стола чашки. Похож на французского бульдога, вымахавшего размером с мастифа!
Арчи в родезийской шляпе под папайей.
Вечером мы играли в бридж с Тейлорами (он управляет табачной фабрикой, поэтому его называют “Тейлор-табачник”, чтобы отличить от другого Тейлора) и узнали множество сплетен о Гертруде Пейдж и Синтии Стокли, родезийских писательницах. Дочь Стокли обручилась с бедным молодым человеком по имени Банкер Браун, но мать расторгла помолвку, отправила дочь в Англию, заплатила долги Брауна и сама вышла за него замуж!
Мазове-Вэлли. Арчи с мистером и миссис Суэйн.
Булавайо
Четверг [23 марта]
Мне очень не хотелось уезжать из Солсбери. Люди там совсем как в Англии, а Монтегю мне очень понравились. Они были очень добры к нам. Из последних приключений: мы ехали на машине и раздавили змею! Утро в Булавайо выдалось жарким и пыльным. Сейчас мы собираемся к водопаду Виктория, куда прибудем завтра в излюбленное южноафриканское время – шесть утра.
Водопад Виктория.
Гостиница “Виктория-Фоллс”
Понедельник [27 марта]
Здесь чудесно. Безумно жаль уезжать. И не только из-за водопада, хотя он великолепен, необычайно широк (я не предполагала, что он длиной в милю с четвертью), а потому что места здесь красивые. Дорог нет, только тропинки, гостиница и девственные леса до самого горизонта. Гостиница уютная, низкая, белая, длинная, комнаты очень чистые, и все вокруг закутано тонкой сетью от малярийных комаров. Белчер прислал срочную телеграмму, в которой велел нам возвращаться в Кейптаун через Йоханнесбург и “выполнить первоначальную программу”. Отвечать просил тоже телеграфом, значит, все-таки уплыл на “Софокле”, и слава богу. Мы побывали в тропическом лесу, где постоянно моросит дождь, прошли до восточного водопада и по дороге встретили женщину из племени баротзе[33], которая несла на спине двух своих детей, а на голове – весь домашний скарб вплоть до сковородок, в то время как ее красавец муж шел впереди, завернувшись в пестрое одеяло!
В субботу мы отправились на экскурсию по реке Замбези: сперва на “вагонетке” добирались до сарая для лодок (в Африке тебе и шагу не дают ступить. Тележку в поте лица толкают аборигены. С нами была команда пловцов, Джордж Грейвз с компанией, им было очень весело, всего в вагонетку уселось человек двадцать, так и ехали, Джордж Грейвз потерял палец, сейчас он в больнице в Ливингстоне), потом на быстром пароходике вверх по реке.
Вагонетка.
Агата крайняя слева, сидит возле миссис Томпсон, Арчи стоит крайний слева.
Агата на пристани возле пароходика на реке Замбези.
Не успели отплыть, как увидели крокодила и очень обрадовались. Сошли на берег выше по реке и оттуда на вагонетке добрались до Ливингстона, в котором целых шесть домов: ведь это столица Северной Родезии. Томпсоны тоже приехали сюда. Они очертя голову бросились скупать безделушки: последним был шестифутовый тигр, который обошелся им в два шиллинга. Мы купили двух очаровательных бегемотов. Арчи, которому пришлось их тащить, жаловался, что они весят минимум тонну! К ланчу мы на вагонетке добрались до острова Кандагар, где и перекусили. На другом острове выпили чаю и отправились домой. (Покупки Томпсонов везло отдельное каноэ.)
Сейчас мы снова в Булавайо. Жаль расставаться с водопадом, Замбези и пальмами.
Наши письма будут в Йоханнесбурге.
С любовью,
Агата
Гостиница “Маунт Нельсон”
Кейптаун
3 апреля [понедельник]
Дорогая мама!
От тебя уже давно нет никаких новостей. Надеюсь, у вас все в порядке?
В Кейптауне меня ждали две замечательные подборки газетных рецензий от Джона Лейна. Очень хорошие в “Труте”[34], “Панче”[35] и “Байстендере”[36]. Приятно. Должно быть, посвящение наделало немало шуму. [“Посвящается всем ведущим монотонную жизнь с пожеланиями хоть опосредованно испытать удовольствия и опасности приключения”.]
Вернулись мы в воскресенье вечером, два дня провели в Йоханнесбурге, замечательный город, но как-то в голове не укладывается, что расположен он в шести тысячах футов над уровнем моря. Как Санкт-Мориц или Давос!
Арчи спускался в шахту “Краун Майн”, меня туда не пустили, а жаль – очень хотелось увидеть все своими глазами. Чудесные виды по дороге в Кейптаун на перевале в горах Хекс-Ривер. Я сделала несколько снимков – надеюсь, получатся.
Я очень волновалась, удастся ли отправить на родину купленные здесь деревянные статуэтки, но в поезде мы познакомились с замечательным человеком, капитаном Кроутером (он бывший моряк). Он здесь по делам одной “бумажной компании”, причем оказалось, что это фирма Уилфреда [Уилфреда Пири]! Правда, удивительное совпадение? И адмирал Логин, его наставник, которого он всегда называл “старым морским волком”. Еще он знает Джеффри Уоткина. В пятницу он уезжает на родину, захватит с собой наши покупки и из Саутгемптона отправит их в Торки. Всего три ящика. Распаковывать их необязательно, разве что тебе самой захочется. Хотя, наверно, тот, в котором меховые “коврики”, нужно непременно разобрать. Они у меня в отдельном ящике. Маленькая – “честная доля” Тедди, как она это называет, это для нее.
8-го числа, в субботу, мы на “Энее” отплываем в Аделаиду. “Дикарь” будет там или же уедет в Мельбурн. А мистер и миссис Хайам вернулись в Англию!! Миссис Хайам доконала жара! К тому же, мне кажется, у Сильвии в Кембридже остался молодой человек.
Отправлю тебе этой почтой несколько фотографий, потому что потом, боюсь, несколько недель писем не будет. Надеюсь, что в Аделаиде меня будут ждать письма с родины.
Я уверена, что Томми и Таппенс[37] ждет успех, так что насчет денег не беспокойся. К тому же у меня остались еще две китайские облигации, проверь свои пятипроцентные, посмотри, есть ли с фиксированной ставкой: Ротерхэм тебе подскажет. Или твои 4,5 %?
Передавай привет Монти.
Твоя Агата.
Если будут нужны деньги, телеграфируй.
Гостиница “Маунт Нельсон”
Кейптаун
3 апреля 1922 года [понедельник]
Дорогая Панки!
Пожалуйста, не забывай писать мне. А то приходят письма только от миссис Хемсли, Уильяма и Кемпбелла [отчим и брат Арчи], а вся моя семья как вымерла. Напиши мне о моей доченьке. Уже месяц как я не получала ни строчки. Первые три недели мама мне писала. Расскажи, как там Монти, как дела, и в особенности как там моя маленькая Розалинда. Скажи ей, что я купила ей “красивый коврик” в коляску и пятнистого жирафа, которого сделали чернокожие детки из Бечуаналенда. Иногда мне так странно видеть кудрявых детишек, которые ростом примерно с Розалинду.
От Джона Лейна пришли две пачки вырезок из журналов, все рецензии положительные, ни одной плохой. Мне очень понравился отзыв в “Панче”. Здесь очень красиво, самое лучшее место для купания во всей Южной Африке. Арчи не вылезает из воды по три четверти часа, я же могу сидеть в море по два часа! И никто тебя не торопит освободить кабинку, а еще в них есть окна!
Перевал в горах Хекс-Ривер, фотография сделана из окна поезда на повороте.
Надо будет как-нибудь приехать сюда зимой. Билет на пароход “Блю Фаннел” обойдется фунтов в тридцать восемь, а жизнь здесь дешевая: будем объедаться персиками и инжиром. А еще тут настоящая жара! Мистер и миссис Хайам даже не выдержали такой жары и вернулись на родину.
Не приходило ли мне писем? Например, благодарностей от тех, кому я посылала экземпляры “Таинственного противника” (между прочим, даже мой племянник не ответил!). Я дам тебе телеграмму, чтобы ты переслала страховой договор. Он должен был прийти до нашего отъезда, но так и не пришел. Так что придется тебе (у тебя же есть адрес – Хобарт-плейс, для экспедиции Британской империи?). У меня в поезде украли фотоаппарат, страховая компания заплатила, но, разумеется, им нужен договор, в противном случае в следующий раз они едва ли пойдут мне навстречу.
Спроси Джеймса, нужны ли ему какие-нибудь австралийские марки, и я куплю.
Напиши мне про мою Розочку-мимозочку.
Твоя
Анж
Австралия
Из Южной Африки мы поплыли в Австралию. Путешествие выдалось длинным и довольно-таки мрачным. Я никак не могла понять, почему, как объяснял капитан, кратчайший путь в Австралию – спуститься к полюсу и снова подняться. Капитан рисовал схемы и в конце концов убедил меня, но трудно все время помнить о том, что земля круглая и приплюснута у полюсов. Как-то в жизни этот географический факт все время ускользает от внимания. Солнца мы почти не видели, но в целом плавание оказалось спокойным и приятным.
Никогда не понимала, почему, рассказывая о странах, не упоминают о том, что по приезду буквально бросается в глаза. При слове “Австралия” я представляла себе стаи кенгуру и обширные пустоши. Больше всего меня в Мельбурне поразил непривычный вид растительности и то, как австралийские камеденосные деревья меняют пейзаж. Деревья я почему-то всегда замечаю первыми в любой местности, ну и еще очертания холмов. Мы привыкли, что в Англии у деревьев темные стволы и светлая листва. В Австралии все оказалось наоборот: светлая серебристая кора и более темные листья. Такое ощущение, будто видишь негатив, который полностью меняет облик пейзажа. Еще меня поразили попугаи ара: синие, красные, зеленые, порхают большими стаями. Яркие, как драгоценные камни.
Деревья в Гиппсленде.
В Мельбурне мы пробыли недолго, ездили оттуда по окрестностям. Одна такая поездка запомнилась мне из-за гигантских древовидных папоротников. Я совсем не ожидала встретить в Австралии эти тропические растения, поэтому от их вида у меня буквально захватило дух. Еда же оставляла желать лучшего. Кроме гостиницы в Мельбурне, где нас кормили очень вкусно, питались мы в основном невероятно жестким мясом или индейкой. Санузлы тоже оказались несколько неудобными для человека викторианского воспитания. Наших дам вежливо проводили в уборную, посреди которой стояли два ночных горшка, готовые к использованию по назначению. Никакого уединения, и к этому, конечно же, привыкнуть было трудно…
В Австралии я допустила неловкость, которую потом повторила в Новой Зеландии. Обычно в разных городах, где нам довелось побывать, членов миссии принимал мэр или глава торговой палаты, и на первом таком обеде я безо всякой задней мысли села возле мэра (или какого-то другого высокопоставленного лица). Ко мне подошла незнакомая пожилая дама и с кислой миной проговорила: “Мне кажется, миссис Кристи, вам лучше сесть возле вашего мужа”. Пристыженная, я поспешила занять свое место возле Арчи. Оказывается, на подобных приемах принято, чтобы жены сидели рядом с мужьями. В Новой Зеландии я опять забыла про это правило, но уж после этого всегда помнила, где мое место, и садилась только на него.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |