-Какая разница? – подумала она. – Если это конец, то не должен ли он заканчиваться жизнью?
И она хотела прыгнуть, но вовремя подоспевший Яша схватил бедную девушку и на руках отнёс в кровать. Он укутал её в одеяло и закрыл окно.
-Не смей, - попросил он. – Жизнь на этом не кончается. Моя же не кончилась, - и он вышел.
XX
Оксана не знала, сколько времени пролежала в постели: два часа, три, может, всего пару минут. Но за это время она успокоилась и согрелась, да и больше не плакала. Она не могла оставить всё, как есть. Ей хотелось спасти, как бедный Яша тщетно пытался уберечь её от мук. Но, твёрдо решив дойти до конца, Оксана знала, что другого выхода у неё нет и тихо-тихо стала нашёптывать:
-Кира… Кира…
Смерть явилась незаметно. Она подошла к изголовью. Заметив её, Оксана присела.
-Я слушаю, - произнесла Смерть. Она не хотела приходить к Оксане, ведь она не согласилась на её сделку, а сейчас уже было почти поздно.
-Я готова, - сказала девушка. Кира даже не стала расспрашивать как, зачем и почему. Она просто помогла девушке встать на ноги и произнесла:
-Ты же знаешь, что я не могу присутствовать при этом. Ты точно уверена?
-Да, только помоги мне выбраться отсюда. И добраться до Володи.
-Сегодня Суд, ты помнишь?
-Помню. Только помоги мне, - в глазах Смерти Оксана выглядела жалко, но раз та была готова, Кира не могла отказать ей в помощи.
-Хорошо. Как ты его убьёшь?
Оксана не знала, что ответить. Она не ожидала, что эта женщина в чёрном вдруг заинтересуется подробностями предстоящего убийства.
-Как я? – через короткую паузу спросила Смерть. – Ножом?
-Да, - кивнула Оксана.
-А где ты его возьмёшь?
-С кухни, – тут же ответила Оксана. – Только помоги мне выбраться отсюда.
Смерть покорно кивнула. Взяв Оксану за руку, она наклонилась к её уху и прошептала адрес.
-Запомнила?
Девушка кивнула.
-Скоро начнётся Суд. Ты должна успеть до свершения наказания, иначе… иначе будет поздно, - и они переместились на кухню.
Было темно. Оксана не решилась включить свет, ибо так её мог заметить Яша, который в это время был в зале с включённым телевизором. Так он пытался отвлечься, но мелькающие кадры только раздражали его. Кое-как на ощупь, почти без шума, словно настоящая Смерть, Оксана отыскала нож для разделки мяса.
-Мне пора, - произнесла Кира, наблюдавшая за поисками. – И ты не задерживайся, - и она исчезла.
XXI
Смерть опустилась на стул и закинула правую ногу на левую. В комнате было темно. Кагэан стоял у двери балкона, пытаясь рассмотреть улицу, заложив руки за спину. Он сложил губы в трубочку, явно что-то обдумывая, и качнулся.
-Сколько нам его ждать? – спросила женщина в чёрном.
-Не больше пятнадцати минут, - он развернулся к ней.
-Все хода просчитал, не так ли? – она положила костлявую руку на спинку стула. Кагэан обошёл её сзади, но ничего не ответил.
-Всё так интересно сложилось, - произнёс он.
-О! Кагэан, ты очень любишь так говорить. Всегда. Каждая судьба уникальна и по-своему интересна.
-Безусловно. Но в этот раз встретились мы с тобой. Такого не было никогда.
-Мы не встретились, а столкнулись. Оба, верующие в свою правоту, оба, стремящиеся к своей цели, оба, знающие в совершенстве этот мир.
-Как интересно! Ты, де юре, мертва, и я поэтому не имею над тобой власти, ибо выше нас – одно и тоже создание, однако я веду с тобой беседу.
-Чего же тут странного? – удивилась Смерть. – Мы просто с тобой одного уровня, как если бы были просто людьми. Люди не имеют полной власти над людьми. Поэтому ты не властен надо мной, а я – над тобой.
-Да, да, - согласился Кагэан. – Любопытно, чем всё это кончится. Очень любопытно.
-Отнюдь. Меня это не волнует совершенно. Мне нужно закончить свою миссию. Всё остальное для меня неважно.
-Я и не сомневался. С каких это пор Смерть заботится о Судьбах людей, вообще о судьбах?
-И ты, и я действуем по неписанным законам.
-Я их не смешиваю. Просто рассуждаю.
-А скажи-ка, когда ты был тут в последний раз?
-Недавно. Выпало на 1939 год, Германия. Ещё один мужчина.
-Опять мужчина? Видимо, женщины менее подвластны порочному влиянию, ведь они всё больше прикованы к сковородке. Их губит любовь и развращает мужчина.
-Мужчин тоже губит любовь, не думай, - возразил Кагэан. – Я не человек и человеком никогда не был, мне должно быть виднее.
-То, что я была смертной, ничего теперь не значит. Так что не стоит себя ставить выше. Бесполезно.
В коридоре послышался шум, и Смерть и Кагэан замолчали. В квартиру вошёл её законный владелец. Включил свет в коридоре, снял обувь, куртку. Ушёл в ванную мыть руки.
-Какой простофиля, не чувствует опасности, но зато боится микробов! – прошептала Смерть.
Володя вышел из ванной и вошёл в зал, пытаясь включить свет, но свет не зажигался. Володя что-то недовольно пробубнил и на ощупь сел на диван. Он был не в духе.
-Добрый вечер, - учтиво поздоровался Кагэан, и одна лампочка на люстре затрещала и зажглась, тускло освещая замкнутое пространство комнаты, и потрескивая, словно вот-вот собиралась перегореть.
-Кто Вы? – тут же спросил Володя. Сидящую на стуле Смерть он не видел, ибо свет лампы до неё не доходил.
-Не воры, не бойтесь. Владимир Куфонин? – решил уточнить Кагэан.
-Да, я. А Вы-то кто?
-Имя мне Кагэан, и вершу я Высший Суд на Земле, ибо бережёт Бог жизнь дарованную.
-Я не верю в Бога, - скептически произнёс Володя, предполагая, что тем самым с лёгкостью отвяжется от мужчины.
-Он существует независимо от того, веришь ты в него или нет. Если есть ты, значит есть и Он. Или как, по-твоему, появился человек?
-Эволюция. О ней ты что-нибудь слышал?
-Эволюция? Да… Это когда у вас отвалились хвосты и отделился большой палец?.. Эволюция сделала вас такими, какие вы есть сейчас, но право быть разумными, право жить, а не существовать дал вам Бог, когда опустил в ваши сосуды души.
-Тогда Бог – убийца!
-Нисколько. Единственный, кто действительно может убить, - это человек. Он убивает всё и вся: людей, животный, время, верну, любовь… Бог забирает душу через посредника – Смерть, человек же убивает тело. Душу нельзя убить, потому что именно она создана Богом, а не эволюцией, как ваше тело. Тело сгниёт, и от него ничего не останется, а вот душа, пусть даже гнилая, может жить вечно.
-Всё равно. Я не верю в Бога.
-Он тоже в тебя не верит, - послышался голос Смерти из темноты, отчего по коже Володи пробежали мурашки, - однако печётся о твоей душонке.
-Кто здесь? – в испуге спросил молодой человек.
-Разрешить представить, - сказал Кагэан, вытянув руку в сторону стула. Сидящая женщина учтиво взяла Кагэана за руку, поднялась, и тот вывел её на свет. – Смерть.
Женщина тут же вселила непреодолимый животный страх в сердце Володи.
-Такого не бывает, - он скорее дивился внешности, чем тому, как эту Чёрную Незнакомку представил мужчина.
-Я здесь формальности ради, - то ли пытаясь успокоить, то ли просто решив сказать хоть что-то ещё, произнесла Смерть. – Я побуду в стороне, не возражаешь? – она скорее обращалась к Кагэану, чем к Володе, но тот этого не понял и сказал:
-Да-да, как будет угодно.
И Смерть снова скрылась во тьму.
-Что Вам нужно? – опомнился Володя. – Это моя квартира.
-Я знаю, - ни чуть не смутившись, ответил Кагэан. – Но мне квартира не нужна, как и деньги, бумаги, техника… Мне нужен ты. Точнее то, что скрыто за этим, - и он приложил свою трость к тому месту, где так лихорадочно билось сердце Володи.
-Вы от Саши? Я сделал ей предложение.
-Какой дурак! – снова раздался холодный и надменный голос Смерти. – Мы не от людей. Дело касается лично тебя и больше никого. Разве ты не чувствуешь, какая угроза нависла над тобой?
Володя ничего не ответил, а Кагэан отнял трость и произнёс:
-Не будем медлить. Пора начинать, - он отставил трость в сторону, и в его руках непонятно откуда (то ли появился, то ли он так ловко его вынул) оказался кинжал, рукоять которого была инкрустирована различными камнями, причём ни один из них не повторялся ни цветом, ни размером.
-Что Вы собираетесь сделать? – боясь пошевелиться, спросил Володя.
-Ни тело, ни душа не могут существовать здесь по отдельности. Однако, соединяясь на Земле, когда одно наполняет другое, они создают существо, способное мыслить, развиваться и чувствовать, – человека. Душа твоя много претерпела на грешной земле, всего шаг, чтоб дать ей возможность сгнить до конца. Я пришёл исправить это дело.
-Что Вы будете делать? – Володя начал подозревать, что невольно оказался в обществе сектантов.
-Как что? – от удивления приподняв брови, спросил Кагэан. – Я собираюсь вырезать твоё сердце.
-Что? – не поверил своим ушам Володя.
-Страшно? – усмехнулся Кагэан. – Смотри-ка до чего довела тебя твоя эволюция: теперь ты не владеешь телом, им владеет страх.
Это была правда. Ужас объял Володю, и он попросту не мог шелохнуться Кагэан подошёл ближе и одним рывком разорвал рубаху. Володя зажмурил глаза, понимая, что его сейчас убьют, и это конец. Он хотел было дёрнуться, но тело его словно налилось свинцом, и он не поднялся ни на миллиметр. Кагэан вонзил кинжал, сделав надрез в несколько сантиметров. Затем Володя ощутил, как нечто инородное, холодное, отталкивающее вошло в его тело. Он чувствовал, как что-то вытягивалось из его груди. И всё это было слишком долгим, чтобы быть концом. Володя открыл глаза: Кагэан стоял к нему спиной. Юноша взглянул на грудь, но там ничего не было, совершенно ничего. В растерянности Володя пытался нащупать дыру, но тщетно. Он вспотел ещё во время приближения Кагэана, и теперь холодный пот охлаждал его. Он не мог поверить, что ничего не произошло. Но когда Кагэан отошёл чуть в сторону, он заметил на чаше весов какой-то орган, хотя сам Кагэан в крови испачкан не был.
-И это-то люди так берегут! – прокомментировала Смерть, увидев знакомый ей предмет.
-Не моё, не моё, - зашептал Володя. – Это всё шутка. Розыгрыш.
-Розыгрыш? – уловил краем уха Кагэан. – А хочешь, проверим? – он занёс кинжал над сердцем, и Володя невольно вздрогнул. – Оно твоё.
-Не может быть.
-Раньше оставались шрамы, теперь нет и их. Я забрал у тебя сердце не для того, чтобы убить. Мне нужно иметь дело с правдой. Только сердце не способно лгать, ибо сердце и есть человек в самом чистом виде.
Всё это скорее напоминало сон, чем было истиной. Странные люди, очутившиеся в квартире непонятным образом, тусклый свет, сердце… Эти мысли обволокли Володю и отуманили разум. Что происходило дальше, он не понимал, едва видел через беловатую пелену забвения, едва слышал. Звук как будто исчез совершенно, только изредка доносились громким глухим эхом слова, произнесённые Кагэаном, или стук, им созданный. Как долго это длилось – понять было невозможно, однако за это время Кагэан вынул откуда-то небольшой узорчатый платок и положил его на вторую чашу весов, там со временем стали сами по себе появляться чёрные и серые камни, пока Кагэан что-то проговаривал, а Володе казалось, что он беззвучно шевелит губами. Несмотря на то что камней было много, поначалу сердце оказывалось тяжелее, но затем и вторая чаша начала опускаться, поднимая тем самым первую. К концу этого сакрального действа, Володя более-менее пришёл в себя. Он увидел, как любопытная Смерть подошла к весам, и Кагэан обратился к ней:
-Увы, не смерть. Сама видишь.
-На это и было рассчитано.
Потом Кагэан повернулся к Володе, и тот испугался его куда больше, чем Смерти.
-Приговор вынесен, Владимир. За грехи свои ты поплатишься при жизни.
Снова он как-то ловко вынул кубок и забросил туда все камни до единого. Их оказалось так много, что они горкой высовывались из кубка. Затем Кагэан аккуратно взял в руки не перестающее пульсировать сердце и сжал его в своей мощной руке. Володя почувствовал сильную боль в груди и сам так скукожился, согнулся, словно сжимали его. Из сердца вылилась небольшая струйка крови. Она устремилась на самое дно кубка, и, смягчая по пути камни, превращала их в пыль, отчего горка исчезла. В кубке оказалась красная жидкость, которая, как только все камни растворились, превратилась в обычную прозрачную воду.
Кагэан поднёс кубок Володе:
-Пей, и мы больше никогда не встретимся.
Это оказались самые действенные слова. Володя взял кубок в руки и наклонил голову, чтобы сделать глоток.
В дверь позвонили.
-Кто это? – насупив брови, спросил Кагэан.
-Это ко мне, - отозвалась Смерть.
XXII
Через минуту в квартиру вбежала Оксана. Выглядела она ужасно: в ночной рубашке с накинутым сверху расстегнутым пальто, с скомканными, растрёпанными волосами, в наполовину застёгнутых сапогах и ножом в руке. Непонятно, как она спокойно добралась из одного дома в другой, преодолев приличное расстояние, оставшись никем не замеченной. Володя даже не узнал в ней Оксану.
-Оксана пришла совершить свой долг, - победоносно произнесла Смерть. Тут же поняв, что это значит, Кагэан, обратившись к Володе, крикнул:
-Пей!
-Нет! – вырвалось из уст Оксаны. Только сейчас Володя понял, кто был перед ним. Он нутром своим почувствовал, что это единственный человек, который способен спасти его, что он всё ещё в беде, что, возможно, его пытаются отравить, и поэтому как последняя собака проскулил:
-Помоги!
-Ну же! Давай! – Смерть словно науськивала бедную девушку.
-Нет, я пришла не к тебе.
-Не ко мне? – удивилась Кира.
-Я пришла к нему, - и она подошла к Кагэану. – Отпустите его, - и она ножом указала на Володю.
-Я не могу, таинство совершенно, кровь должна быть выпита.
-Так я её и выпью.
-Что?
-Нет! – возразила Смерть.
-Я приму его грехи на себя, я получу его кару.
-Не смей! – Кира подошла к девушке. – Не начинай. Мы же договорились. Убей его, и ты навеки свободна.
-Я не могу позволить тебе принять чужую участь, - произнёс Кагэан. – Это его судьба.
-Вы дали мне неверный выбор, - сказала Оксана. – Смерть настаивала на убийстве, ты хотел покалечить его. В обоих случаях страдали бы оба: и он, и я. Не лучше ли сделать страдальцем одного? – и Оксана так резко рванула к Володе, что ни Кагэан, ни Смерть не успели ничего сделать. Девушка вырвала кубок из рук ничего не понимающего, спасённого Володи и выпила всё до дна. Все замерли. Девушка чуть качнулась, словно была пьяна, и сделала шаг назад. Она разжала свои тонкие пальцы, и кубок с грохотом ударился об пол. У неё подкосились ноги, и она упала на колени. Чёрная пелена поглотила всё, и Оксана перестала что-либо видеть. В ушах раздался страшный скрежет и визг, настолько невыносимый, что Оксана заткнула уши и пыталась своим криком заглушить этот гул. Она завалилась набок и стала дёргать ногами, словно билась в конвульсиях. Она то поднималась, то опускалась, выгибая спину, все члены её действовали по отдельности, не синхронно, казалось, она претерпевала эпилептический припадок. Она ревела, словно видела самый кошмарный ужас в своём разуме. Волосы её превращались в седые от страха, который она испытывала.
Она не слышала, как открылась дверь. Она не видела, как в комнату, в которой она мистическим образом оказалась, вбежал перепуганный Яша. Она не чувствовала, как он, пытаясь успокоить её, приподнял и прижал к себе…
XXIII
Оксана оказалась в инвалидном кресле. Она больше не могла ходить. Её кожа сморщилась, она стала походить на старуху. Она не могла внятно говорить, как если бы с ней произошёл инсульт. Её взгляд опустел и потерял живые нотки юности, словно лишился надежды. Она чем-то напоминала мирную психбольную, никому не причинявшую вреда.
С ней возилась Сашенька, у который был выкидыш, ей-таки удалось алкоголем убить своё дитя. Она возила свою двоюродную сестру на прогулки, частенько её заменял Яша.
Яша не бросил Оксану, и сам изменился в лице. Оно стало тоньше. Он точно не знал, что случилось в ту ночь и никогда уже не узнает. Яша не расспрашивал о том Оксану, боясь причинить ей боль. Всё, о чём он сейчас просил для неё, был покой, не земной, а тот, высший. Иными словами, он желала ей смерти, но не потому, что ненавидел её, а потому, что любил и желал добра, не хотел, чтобы она терзалась в муках.
Володя забыл о случившемся, хотя поначалу рассказывал о том как о кошмаре, приснившемся в ту ночь от выпитого им виски. С тех самых пор, если он вдруг и видел Оксану, он её не признавал, он невольно лишь усмехался и думал: «По заслугам воздалось этакому инвалиду». Ему не удалось уговорить Сашеньку жениться на себе, но вскоре дела пошли его в гору. Он благополучно женился, обзавёлся детьми и стал порядочным семьянином.
Что случилось потом, мало кому известно. Однако говорят, что Оксана выбросилась из окна. Как ей удалось встать – неизвестно. Некоторые утверждают, что ей в этом помог Яша. Но мы в это не верим. Наверное, ей понадобилось много сил и времени, чтобы заползти на подоконник, открыть окно и свести счёты с жизнью. С того момента, как Оксаны не стало, некогда весёлый и неунывающий Яша меньше стал выходить из дома. Он умер своей смертью через много-много лет. Он так и не женился. Ежедневно в любую погоду приходил на могилу любимой и часами сидел у надгробия, разговаривая с ней о земных делах. И скончался он там же, на кладбище, обнимая надгробие, будучи одиноким стариком. Ещё живым он слышал, что в тот самый злополучный год, весной, нашли два трупа, у одного из которого было вырезано сердце. Яша знал, чьих рук это дело, но Оксане об этом не говорил.
Эпилог
Где-то глухо пробило два. По улицам расползалась чёрная тишь. И давно сияющая ночь глубоко дышала свойственной ей майской прохладой. Жёлтые фонари по привычке отбрасывали никчёмную тень в своём же бледном свете. И казалось, что город умер, замер, уснул…
Такая же тишина и статичность сопровождали все сны дремавших горожан. И только он, профессор, сидел у себя на кухне и вёл с ней беседу. Она – Чёрная Незнакомка. В чёрном балахоне с капюшоном на голове, без перчаток и совершенно босая, она сидела в углу, в тени на белой лакированной табуретке у стола. Он сидел над грудой исписанных бумаг, но вот уже как второй час даже не прикасался к ним. Одет почему-то не в пижаму. Он её не ждал, но и спать не собирался. Чёрная Незнакомка пришла к профессору без приглашения, сама. Она знала, что тут, за двумя нетолстыми стенами спит его сорокалетняя жена и он сам, пятидесятилетний седой и немного полноватый, занят делом: пишет научную работу. Профессор сидел напротив Чёрной Незнакомки, но табурет его был дальше от окна. Между ними была какая-то диагональ, далёкая, но с каждой минутой это многовековое расстояние сокращалось.
Окно на кухне было закрыто, но по ней почему-то гулял холодный ветер, такой же холодный, как и её мягкий голос.
-Так что же Вы утверждаете, профессор? – спросила Чёрная Незнакомка.
-Человечество опустилось. О, и очень сильно опустилось. С этим нельзя поспорить.
-Отчего же? У меня на этот счёт иные мысли.
-Неужели Вы считаете, что тот образ жизни, который ведёт всё человечество, правильный и единственно верный? Это же абсурд!
-Нет, я так не считаю, - спокойно ответила она. – Человечество никогда никуда не опускалось. Вы рождены в этой грязи, в глубокой пещере, если хотите. Вы продвинулись к свету лишь на йоту, но этого ведь недостаточно, сколько лет прошло! И ведь немногие из вас, о, далеко немногие способны полностью выбраться из этого зловонного подземелья, ощутить теплоту света и понять, что важно в мире, но те, кто остались там внизу, зверски тянут их обратно, в пучину, и им приходится бороться за право на свет. Вы слепы в темноте и прикрываетесь тем, что в черноте ничего видно быть не может. Разве это не глупо?
-Но отчего, постойте, Вы считаете, что человечество родилось в грязи?
-Не будьте глупцом, профессор! – произнесла Чёрная Незнакомка. – Разве за век до этого у людей были другие приоритеты и стремления, разве в Средневековье у них не было животных инстинктов, которые и сегодня нередко охватываю вас, такие как страсть?
-Но ведь многие из нас понимают, что и чего важнее. Или это не так? – обратился профессор к своему гостю.
-Не путаете ли Вы, уважаемы профессор, понятия «человек» и «человечество»? Да, этапы становления их жизни, а также её развитие, безусловно, похожи, ведь человек – единица человечества, но Вам стоит их различать. То, до чего дошёл человек, - пустой звук для человечества. Или Вы полагаете, что человечество, единица которого, осознала, что счастье ближнего намного важнее собственного, так же убедится в этом?
-Нет, конечно, нет. Теперь я вижу, что Вы правы, - согласился профессор. – Но в чём тогда смысл этого? Если один человек дошёл до истины, а это никак не повлияло на всё человечество, то есть ли в этом хоть какой-нибудь смысл? Человечество будет угождать себе, а бедный человек – им, получается, ему – никто, и он будет страдать. Это ведь несправедливо!
-Человечество – произнесла Чёрная Незнакомка, - большое стадо, и никто не может с ним совладать, даже член этого стада, поверьте, я знаю. Вы чересчур многолики и разнообразны для этого.
-Но постойте! – возразил профессор. – Не утверждаете ли Вы, что… Нет, не можете ведь вы опровергнуть тот известный факт, что все мы одинаковые: одинаково мыслим, чувствуем, переживаем. Ведь внутри нас творится одни и тоже.
-Конечно, конечно, - и Чёрная Незнакомка закивала головой, - в этом вы все как один схожи. Но что Вы смеете говорить о внутреннем, о сердце, о душе, когда ничего, абсолютно ничего о том не знаете?
-Мы знаем, - хотел было возразить профессор, но гостья перебила его:
-Что вы знаете? Разве вы что-то знаете?
-Ничего, - потупив голову, отозвался профессор.
-Это правда. Человечество сделало невозможное: заставило тяжёлое железо летать, направило русло рек в ту сторону, в которую ему захотелось, человек подчинил себе человека… Вы углублялись в середину Земли и пытались освоить космос, чтобы познать больше, многое, но совсем забыли о себе самих. У вас внутри невообразимые недра, которые глубже, чем океаны, и они неисчерпаемы. Представьте себе! В них столько силы, энергии, мощи, а значит, и ответов на ваши вездесущие вопросы! Вы ведь никогда не изучите душу.
-Как можно изучить то, - осведомился профессор, - чего невозможно увидеть, пощупать, унюхать? Чего, вообще, может быть, и нет?
-Как не прискорбно, но Вы правы, - пришлось смириться Чёрной Незнакомке. – Нельзя изучить нематериальное, каким бы важным и главным оно ни было. Оттого мне очень жаль вас, вы никогда не узнаете то, что хотите постичь.
-И что же, тогда получается, что и счастье нам недоступно? Неужели мы все зря искали столько лет и ещё миллионы бросим на его поиски?
-А что такое счастье?
-Этого никто не знает.
-А как Вам представляется Ваша счастливая, то есть идеальная жизнь?
-Охотно, охотно Вам поведаю, - оживился профессор и чуть поёрзал на табурете. – Вот представьте себе берег моря, тёплый лучистый, жёлто-розовый рассвет. Солнце медленно поднимается над тихой гладью буйной стихии, и ты просыпаешься вместе с ним. Рядом с тобой лежит она, твоя единственная. Ты первый, кто проснулся в этом небольшом, но всё же таком светлом доме. Ты просыпаешься и целуешь жену в лоб. Она спит и, верно, не чувствует этого. Ты медленно ставишь ноги на прохладный пол и бесшумно выходишь из спальни. Ты оказываешься у моря и благодаришь Бога за то, что он подарил тебе ещё один день. Морские волны приветливо и ласково обнимают твои ноги по колено, как зверь, радующийся возвращению хозяина. Солнце кладёт на плечи и голову своё заботливое тепло: ты стоишь неподвижный в свободной стихии, а всё вокруг тебя оживает. Ты позволяешь себе пройтись по песку, а потом возвращаешься в дом, готовишь на всех завтрак, просто так, не по обязанностям, а из любви. Вы завтракаете вместе, а потом ты садишься за работу и пишешь эту научную статью… Вечером вы вместе. Возможно, к вам приходят гости, и ты проводишь вечер в веселье. А потом ты ложишься спать… - немного резко оборвал профессор.
-Красиво, конечно, - согласилась Чёрная Незнакомка, - но для профессора чересчур. Хотя, может быть, Вы и не профессор вовсе, а мечтатель какой-нибудь. Впрочем, не суть.
-А зачем Вы интересовались моей счастливой жизнью?
-Понимаете ли, счастье для вас равняется чему-то идеальному, даже вашему идеалу. Когда человек испытывает наибольшую остроту необходимости счастья? При его внезапном отсутствии, - она подчеркнула это «внезапно». - Человек становится несчастным рано. Знаете, в чём проблема? – Чёрная Незнакомка не стала ждать ответа и продолжила, - Зацикливаясь на одном человеке, вы обрекаете себя на несчастье. Мир многогранен, и в каждом его проявлении есть счастье. Но человек стремится страдать, а оттого способен любить. Вот скажите, милейший профессор, Вы всегда стремились к такой жизни?
-Нет, - признался профессор.
-Но достичь бы хотели?
Он кивнул, и она чуть наклонилась вперёд, но её всё равно не было видно в темноте чёрной кухни.
-Конечно. Раньше счастливая жизнь для меня была другой.
-Человек всегда стремится к счастью, к идеалу, к совершенству. Но ему этот идеал не нужен, для него главное – само стремление. Вы ведь всё обращаете в вещь: камень – вещь, любовь – вещь, жизнь – вещь. Вот только представьте, Вы заполучили эту Вашу счастливую жизнь и радуетесь ей. Но проходит время, а время меняет всё, и Вам эта идеальная жизнь наскучила. Вы и её превратили в вещь. Что Вы будете делать, если в этой Вашей жизни не происходит ничего, что может повлечь за собой какие-либо изменения? Ваша жизнь идеальна со всех сторон, она – совершенство, а совершенство изменить нельзя. Вот и получается, что это Вам, оказывается, и не нужно. Попробуйте вытерпеть идеал! Идеал никому не нужен: человек привык всё изменять и совершенствовать. Счастье ему не нужно, он не может дышать без стремления к счастью. Вот в чём фокус! Вот Вы счастливы?
-Нет, - отозвался профессор.
-И это очень даже логично.
-Но у меня был один единственный самый счастливый день в моей жизни!- поспешил исправиться профессор.
-Очень рада за Вас, - сухо отозвалась Чёрная Незнакомка, - но не стали ли Вы от этого ещё несчастней? По глазам вижу, что стали. Вы ведь бы всё отдали, чтоб вновь прожить этот день?
-Всё, всё, - возбуждённо залепетал профессор. – Даже книги мои, работы, - он тыкал пальцем на стопку бумаг. – Правда, всё!
-Не стоит так волноваться, за стеной спят, а Вы же не хотите, чтобы нас услышали.
Профессор опустил руку и замолчал. Чёрная Незнакомка откинулась назад, кажется, самодовольно улыбнувшись.
-Тогда я не понимаю, зачем нам Бог дал это стремление к счастью, если самого счастья нет? Мы стремимся в пустоту.
-А как Вы полагаете? – спросила Чёрная Незнакомка.
-Я? Право, не знаю, хотя… Мы не можем не совершенствоваться, иначе наша жизнь превратилась бы в бессмысленное, пустое существование. Она ведь действительно таковой становится, когда превращается в рутину.
-Вот Вы и ответили на свой вопрос, достопочтенный профессор. Но к слову о прошлом счастье, то, что было. Однажды я слышала, как Кагэан разговаривал с кем-то, кажется, кто-то просил у него помощи, и знаете, что он сказал? Его спросили: «А что если она узнает? Что если по какой-нибудь обворжительнейшей случайности она всё-таки узнает?» И он ответил: «Всё может быть. Но где же ты найдёшь эту самую обворожительную случайность? Все случайности безлики, и лишь человек раскрашивает их в нужные тона». Он оказался прав. И не живите прошлым. Так Вы погубите своё будущее.
Профессор успокоился, и был рад тому, что его мысли совпадали с её, а ему казалось, что она была умна, очень умна! Она знала многое и по каждому поводу имела своё мнение, которое немного отличалось от мнения самого профессора, но его грела мысль о том, что они текут в одном направлении.
-Скажите, - поинтересовался профессор. – Что такое смерть?
Чёрная Незнакомка удивилась и склонилась к столу, зашептав:
-Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, не так ли? – и она искривила рот в улыбке. – Смерть – это не конец и конец одновременно. Есть люди бессмертные, чьё тело умерло давным-давно. Люди помнят о них, значит, они живы. Как только из памяти будет выкинут человек, он умрёт для человечества, его словно и не было. С другой стороны, душа его будет жить, несмотря ни на какую память. В мире есть многое, что зависит от вас, но есть и большее, от чего зависите вы. Смерть – это всего лишь мизерный этап человеческой души. Ваш мир, материальный, иной, загробный – для души это всего лишь состояние. Физическая смерть – конец, не спорю, но вот есть вещи, их и вещами-то назвать нельзя, которые выше смерти. Это не только душа.
-А что ещё? – заинтересованно спросил профессор.
-Чувства – составляющие души. Позвольте полюбопытствовать: какое чувство, на Ваш взгляд, самое сильное, самое значимое для человека?
-Любовь, - не раздумывая ни секунды, ответил профессор.
-Очень может быть, - Чёрная Незнакомка чуть склонила голову вправо. – Говорят, и Вы верно не раз это слышали, что любовь придумали поэты, чтобы было о чём писать. Но не верьте, не верьте этим гнусным лгунам! Любовь есть, и она живёт! Проблема лишь в том, что не все её достойны, можно даже сказать, что только определённые единицы и достойны.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |