***
- Пендрелл? – изумленно воскликнула Скалли. – Здесь?! Но как он сюда попал, зачем? И как он нашел нас?
- Зачем - понятия не имею, - ответил Малдер, сигналя фонариком. – А как – да элементарно. Куда мы направились, ему наверняка сказал Уиггинс. А в лесу… Мы не бесплотные феи, и думаю, что навыков эксперта-криминалиста плюс память о паре выездов в лагерь бойскаутов в средней школе вполне достаточно. Дождемся его.
Малдер снял рюкзак и поставил на кочку, которая была если не более сухой, чем остальные, то менее мокрой. Дождь почти утих, но стоило ветру дунуть посильнее, как с ветвей на головы и за шиворот людям проливалось по галлону дождевой воды.
- Кто такой Пендрелл? - поинтересовался Флауберг.
- Это наш коллега из Бюро, - ответила Скалли. – Эксперт- криминалист.
- Очень любопытно, что он такое узнал, - негромко проговорил Малдер, глядя на приближающийся свет фонарика. – Что рванул за нами с такой скоростью черт знает куда. Судя по всему, сначала на самолете, и потом часа за два сюда на машине. И то только если ехал, раза в полтора превысив скорость. Что же он такое узнал, интересно…
- Наверное, то, о чем вы его спрашивали, - Флауберг немного отдышался и перестал хвататься за грудь. Он стоял, прислонившись спиной к дереву, и отдыхал. – Уже немного осталось. Скоро должна начаться огороженная территория. Как вы собираетесь перебираться на ту сторону?
- Не беспокойтесь, переберемся, - ответил Малдер. Свет приближался.
- А о чем вы его спрашивали? – было неясно, интересуется Флауберг из обыкновенного любопытства или беспокоится о чем-то конкретном.
- Просил кое-что уточнить. Для создания более отчетливой картины.
Уже можно было разглядеть приближающуюся фигуру и услышать шаги - шуршала старая сухая листва и хрустели ветки. Свет от фонаря прыгал в разные стороны, выхватывая из темноты кусты и стволы деревьев.
Через несколько минут из зарослей появился агент Пендрелл – вымокший по колено, в разорванной на предплечье куртке, с каким-то лесным мусором в рыжих волосах. Его бледное лицо выглядело крайне встревоженным.
- Слава богу, что я догнал вас, - Пендрелл глубоко дышал. – Агент Скалли… Малдер. Я не смог до вас дозвониться, но информация, которую мне удалось раздобыть насчет личности того человека, чрезвычайно важна…
- Погоди, - попытался остановить его Малдер, а Скалли сделала большие глаза и попыталась незаметно кивнуть в сторону Флауберга. – Отдышись сначала.
- Спасибо, я в порядке, - ответил Пендрелл.
Флауберг внимательно слушал разговор.
- Тот человек, о котором вы спрашивали, - продолжил Пендрелл и оглянулся на Флауберга, - все, что вы рассказали о нем, соответствует истине, буквально по каждому пункту.
- Очень хорошо, - кивнул Малдер. – Вот видите…- начал было он, обернувшись к Флаубергу, и тут увидел, как тот быстро и бесшумно отступает в тень. – Флауберг! Стоять!
- Кроме одного - он мертв последние пять лет, - закончил Пендрелл.
В то же мгновение Флауберг с шумом бросился бежать. Малдер и Пендрелл – за ним, но это было почти безнадежно в ночном лесу, в котором шумел ветер.
- Я буду стрелять, - крикнул Малдер, доставая пистолет, и выстрелил в воздух.
В ответ раздался выстрел, и это заставило агентов остановиться.
- Вот дерьмо, черт подери, - Малдер обшаривал кусты вокруг лучом света. – Я идиот. Я собирался проверить его документы и отложил на потом. За такое надо гнать из Бюро взашей.
- Я не знаю, кто этот человек, - заметил Пендрелл, - Но он в общем даже немного похож на настоящего Флауберга. Я виноват тоже – нельзя было говорить об этом при нем. Я не подумал об этом.
- Это я тебя не остановил. Ладно, все, проехали, - Малдер тяжело вздохнул. – Возвращаемся. У него еще и оружие с собой было. Очень надеюсь, что он не планировал убийство двух агентов ФБР.
- Не думаю, - Пендрелл убрал в кобуру свой пистолет. – Все, что он рассказывал про Флауберга и про его сына – правда. По крайней мере, до пункта, что его сын получил степень по генетике в области вирусологии и генной инженерии шесть лет назад. Не исключено, что при такой близости легенды к правде у него и документы были приготовлены, поддельность которых ты вряд ли определил бы на первый взгляд.
Скалли тем временем пробралась к ним и вручила Малдеру его рюкзак.
- Что будем делать? – спросила она. – Возвращаться назад, в мотель?
- Нет, - Малдер надел рюкзак. – По крайней мере, не сейчас. Мне бы хотелось разобраться во всей этой мистификации – с какой целью, зачем и кто ее соорудил. У нас есть информация, полученная от Стрелков. У нас есть подробная карта. Мы вооружены и очень опасны. По крайней мере, я. Так что я иду на объект. Скалли…
Скалли промолчала. Лицо у нее было такое, что Малдер больше ничего спрашивать не стал, хотя поначалу у него мелькнула мысль отправить ее и Пендрелла обратно в мотель. Пендрелл человек надежный, и в отличие от многих в Бюро, вроде как даже им верит. Ну, или очень убедительно делает вид.
- Я с вами, - быстро произнес Пендрелл и почему-то взглянул на Скалли. – Лишний пистолет не помешает, я надеюсь.
- Тогда идем, - Малдер вынул из внутреннего кармана куртки одну из распечаток Байерса и посветил на нее фонариком. Сориентировал по компасу и двинулся вперед.
…Надо же было так проколоться. Ведь подсказывала же интуиция. Этот человек не может опознать по пронзительному голосу свою старую коллегу. Близорук - и рассказывает о том, что подробно рассмотрел территорию с дерева - хоть бы бинокль какой упомянул. Не дал своего адреса - скорее всего, он и не живет в этом городе, и уж конечно, не завтракает каждое утро в той кафешке. Очень хочется стукнуть самого себя по башке. Расслабился в ожидании неведомого, отвлекся на трупы котов с канарейками.
Ладно, какой смысл теперь… Главное, что мы теперь в курсе.
Си Джи Би стоял у окна и смотрел вниз.
Ночной город сверкал и переливался огнями, как Рождественская елка. Неоновые вывески нестерпимо ярких цветов, бесконечные белые и красные реки огней, текущие в противоположные стороны по мостовым, вспыхивающие и гаснущие оранжевые, желтые и золотые огни в окнах жилых домов…
Нет, он не ненавидел их. Равнодушие и скука. Какой смысл ненавидеть муравьев, которые копошатся у твоих ног? Какой смысл ненавидеть тех, кого ты можешь раздавить одним пальцем, если захочешь? Что они могут? Суетиться. Добывать хлеб насущный в поте лица своего. Заниматься любовью. Рождаться. Умирать. Умирать. Рождаться.
Абсолютное большинство из них никогда не видело человека, который сейчас выпускал дым из окна маленькой комнаты на последнем этаже высотки, не знало о нем и даже не догадывалось об его существовании.
Маленькая комната с тусклыми стенами. Обстановка аскета.
Его это устраивало. Чтобы чего-то хотеть, нужно получать от этого удовольствие. То, от чего он получал удовольствие, нельзя было внести в квартиру, поставить в угол или повесить на стену.
Они никогда не видели его. Они о нем ничего не знают. О нем вообще знают единицы. Но он, если захочет, будет знать все обо всех. Он, если захочет, может уничтожить любого. Власть – наркотик куда сильнее никотина.
Сильнее только Игра.
Си Джи Би привычным движением затушил окурок и распахнул окно пошире, чтобы вдохнуть холодный ночной воздух. Власть… да, в каком-то смысле он пока еще получал от нее удовольствие. Пока.
Он поднял глаза к небу.
Ночь выдалась ясной и безоблачной. Где-то там, в необозримой дали, сияли звезды - холодные, далекие, чужие. Враждебные. Прекрасные. Этот наркотик еще сильнее, чем власть. Те, кто внизу, не понимают этого и не поймут никогда. Они привыкли смотреть под ноги, добывая свой кусок хлеба. Суета сует. Они не поднимают головы, они не глядят на звезды - потому что яркие огни и неоновые рекламы мегаполиса забивают их свет.
… Одна лишь мысль иногда доставляла ему боль.
Что абсолютное большинство этих муравьев куда более счастливы, чем он. Хотя не имеют и толики его власти, его могущества, его возможностей, его познаний.
И он презирал их – за то, что они не могут - или не хотят - подняться однажды ночью на крышу дома, чтобы увидеть звезды.
Почти никто.
… Тишина лопнула по шву, словно вспоротая неожиданным телефонным звонком.
Си Джи Би закрыл глаза, и на его скулах заиграли желваки. Чего он не любил, так это неожиданностей. А сегодняшним вечером никаких звонков не ожидалось.
Он подошел к телефону, снял трубку и сел в низкое удобное кресло.
- Это я, - раздалось в трубке. Голос звонившего звучал неуверенно, и Си Джи Би мгновенно просчитал цепочку событий. Позвонить без договоренности он мог только в особом случае.
- Они тебя раскололи, - спокойно произнес Си Джи Би, открыл ящик тумбочки и вынул новый блок сигарет.- Я предупреждал тебя, что легенда слаба и что Малдер тебя расколет.
- Что теперь делать? – звонящего было плохо слышно - судя по всему, вокруг него шумел ветер. – Они идут туда. Дозвониться почти невозможно даже по этой линии…
- Что будешь делать ты, мне все равно, - сухо ответил Си Джи Би. - Что бы ты ни сделал, это не слишком изменит твою дальнейшую судьбу. Но ты еще можешь попытаться.
Положив трубку на рычаг, он закурил.
Он их боится. И вряд ли сунется внутрь. Теперь, когда она на свободе.
Ни на кого нельзя положиться на сто процентов. Только на самого себя.
***
На карте Байерса это выглядело, как темное пятно. На самом деле это оказалась дыра в металлической сетке периметра. Нижняя стальная планка, уходившая глубоко в землю, оказалась погнутой и вывороченной наверх, а часть земли под периметром выбрана. Дожди дополнили дело, и в результате под сеткой образовался небольшой овражек, по которому можно было спокойно пробраться на ту сторону. Сама сетка, по которой проходил ток, осталась целой.
- Судя по всему, этот тип ошибался, предполагая, что сюда никто больше не лазил. Наверняка любой местный подросток хоть раз в жизни, да сходил туда, - сказал Малдер, подбирая подходящую палку, чтобы протащить за собой рюкзак. – Тайком, разумеется.
- Почему они не заделали эту дыру? – спросил Пендрелл, кивая за периметр.
- Понятия не имею. Может, махнули рукой - все равно погнут, не здесь, так в другом месте, а стрелять всех подряд накладно – могут возникнуть проблемы, если каждый месяц на шоссе будут находить по трупу.
- Малдер, это свежая работа, - сказал Пендрелл, присев на корточки и освещая фонариком погнутую сталь. – Месяц, самое большое. А то и меньше.
Скалли присела рядом с ним.
- Но кто и как это сделал? – спросила она.
- Сложно сказать, - Пендрелл пожал плечами. – Но могу сказать две вещи. Первое. Стальную планку гнули с той стороны, а не с этой. А второе…
- Что? - Скалли сидела совсем рядом с ним. Пожалуй, это куда круче кинотеатра.
- У меня складывается впечатление, что это сделано… руками.
- Как руками? – Малдер выпрямился. – Это невозможно. Здесь все под током. Я проверил.
- Возможно, что на тот момент это было не так, - ответил Пендрелл. – если гнули изнутри, могли сделать это тогда, когда периметр обесточен, либо отключить его заранее.
- Чепуха какая-то, - пожала плечами Скалли. – Если есть возможность обесточить периметр, можно выйти там, где есть выход. Зачем гнуть стальную трубу в два дюйма толщиной?
Пендрелл не ответил. В конце концов, ребята, расследование – это ваша епархия.
- Двигаемся, - Малдер снял рюкзак, осторожно пролез на спине под трубой на ту сторону и вытянул рюкзак за собой. – Скалли, теперь ты. Давай руку…
Малдер помог подняться ей, затем Пендреллу.
- Идемте. До внутреннего периметра должно быть не больше мили. Наверное, имеет смысл погасить огни. Здесь уже невозможно забрести не туда. Держимся рядом, не рассыпаемся.
Дэни Пендрелл молча шагал замыкающим. Скалли шла прямо перед ним. Рыжие прядки ее волос выбились из короткого хвостика, который она собрала на затылке, и плавно покачивались в такт ее шагам.
Словно какой-то странный сон.
…Ему вообще часто снились странные сны. Большую часть он не помнил, но некоторые врезались в память, словно выбитые на скрижалях. Один из них, особенно яркий и осязаемый, заставлял его щеки гореть - да и другие части тела не оставались безучастны.
Дэни закрыл глаза, открыл снова и продолжал ровным шагом двигаться за Малдером и Скалли – вот уж сейчас точно не время вспоминать подобное. А чтобы непрошеные мысли не лезли в голову, можно просто считать шаги.
До внутреннего периметра они добрались через полчаса. Сплошной бетонный забор футов семь в высоту, по верху – несколько рядов колючей проволоки, и вероятно, тоже под током. Деревьев возле периметра не росло, и подкопов никто не оставил. Сориентировавшись по карте Байерса, Малдер предложил для начала найти ворота, а там решать по обстоятельствам. Поскольку лучшего варианта не нашлось, обсуждать не стали.
На поиски ворот они потратили около четверти часа, а дойдя до них, остановились в изумлении.
Ворота были открыты.
Они, конечно, не ждали гостей распахнутыми настежь – но между левой створкой и бетонным основанием, к которой она должна была прилегать, торчал здоровый камень.
- Простенько и со вкусом, - прошептал Малдер. – Хотел бы я знать, что нас ожидает внутри.
- Надеюсь, ждать осталось недолго, - сказала Скалли.
- Вперед, - Малдер пролез в щель. Скалли и Пендрелл последовали за ним.
***
Первое, что они увидели на той стороне возле пропускного пункта - два трупа охранников. Один лежал лицом вниз под опущенной наполовину решеткой, которая дополнительно перегораживала вход, другой на боку - в дверях маленькой пропускной будки.
- Хорошее начало, - присвистнул Малдер. – Двери нараспашку, охрана удавлена. Заходи кто хочешь, бери, что понравится.
- Оружие на месте, - Скалли склонилась над одним из тел. – Как вы думаете, агент Пендрелл, они давно мертвы? Они совсем застывшие. Мне кажется, не меньше месяца.
- Да, пожалуй. Не меньше трех недель, - ответил тот, перевернув труп. – А то и больше. Точнее определить невозможно - тела находились при достаточно низкой температуре. Ничего не понимаю. Почему они до сих пор лежат здесь?
- Ответ тут может быть только один, - хмуро сказал Малдер, обыскав второе тело. – Если у входа на режимную территорию месяц лежат два мертвых охранника – значит, убирать их отсюда некому. А это означает только одно - все, кто мог бы это сделать, мертвы. Вы можете сказать, отчего они умерли?
- Они задушены, Малдер, - ответила Скалли и взяла фонарик. – Агент Пендрелл, пожалуйста, приподнимите его, я посмотрю… Да, вот так. Ничего не понимаю.
- В чем дело? – спросил Малдер.
- Я не верю своим глазам. Этого просто не может быть. Агент Пендрелл, взгляните… Вот сюда. Видите следы рук? Они видны до сих пор.
- Вижу, - Пендрелл даже слегка присвистнул. – И кажется, понимаю, о чем вы.
- Да что там у вас такое? – Малдер подошел поближе.
- Видишь ли… если верить тому, что мы видим, то приходится делать вывод, что этих охранников задушили дети, - ответил Пендрелл. – Ну, или люди ростом приблизительно четыре с половиной фута. В конце концов, существуют люди маленького роста. В детей я уж как-то и совсем не верю. Чтобы дети десяти – двенадцати лет задушили двух здоровенных мужчин? Хотя форма рук именно детская.
- Черт возьми, - вырвалось у Малдера. – У меня, пожалуй, только одна ассоциация с детьми-убийцами.
- Скажите, агент Пендрелл, - негромко начала Скалли, словно задумавшись о чем-то, - а вы не можете сказать, это работа одного и того же человека? У вас более профессиональный взгляд в этом плане.
- Я попробую, - Пендрелл с сомнением покачал головой. – Но достоверность этого заключения, сделанного ночью под дождем при свете электрического фонарика путем осмотра двух полуразложившихся трупов оставляет желать лучшего…
- Скалли, - негромко произнес Малдер. – Неужели это они?
- Этого не может быть, Малдер. Но ведь ты тоже о них подумал, правда? – Скалли поднялась с колен. – Им должно быть как раз по двенадцать лет.
- Я тогда пытался узнать их дальнейшую судьбу, но они как сквозь землю провалились, - тихо сказал Малдер. – Никаких следов не нашел. Ну что? Дэни, можно хоть что-нибудь сказать?
- Клясться на Библии я бы не стал, - Пендрелл вытащил из кармана упаковку бумажных салфеток и попытался оттереть руки. – Но мне кажется, что следы практически идентичны. Но не на сто процентов. Если бы была возможность произвести нормальную оценку, я бы ответил точнее. Это может быть и один человек, и два – но различия минимальны.
- Генетика, - кивнул Малдер. – По крайней мере, это не противоречит нашей версии. Скалли, если это так, то что ты думаешь насчет канарейки и кота?
- О чем вы? – не понял Пендрелл.
- Одну минуту, Дэни. Сейчас объясним, - Малдер ждал ответа.
- Я думаю, что они вполне могли это сделать, Малдер. Просто потому, что им этого захотелось. Они тогда убили за неделю трех взрослых человек и чуть не убили нас.
- Я тоже так думаю, - Малдер снова погасил свет. – Лучше нам не докладывать о своем прибытии лишней иллюминацией. Идемте. Боюсь, что Скалли права, и охранников действительно задушили двенадцатилетние подростки, а не гипотетические карлики. Я не знаю, что мы увидим там - но предупрежден - значит, вооружен.
***
Приходилось ли кому-нибудь испытать столько, сколько испытали мы?
Не знаю.
Вот белая стена, над ней белый потолок. Мне все равно, белый он или нет, но на белый цвет смотреть приятно - он эстетичен, гигиеничен и безупречен с философской точки зрения. Я не люблю вспоминать прошлое. Но вспоминаю. Некоторые воспоминания я не вытаскиваю никогда, хотя могу. Мне приятнее думать, что они стерлись из моей памяти, хотя я слишком хорошо знаю, что это не так. И ты ведь тоже помнишь, я знаю. Ты – это я, я – это ты. Я знаю все, о чем ты думаешь, ты знаешь все, о чем думаю я, и нам совсем не обязательно даже видеться друг с другом. Я могу мысленно протянуть руку и обнять тебя за плечи, и ты почувствуешь на своем плече мою ладонь.
Мы никто. Продукт эксперимента. Гомункулы, выпущенные из колбы. Помнишь, мы с тобой в детстве читали сказку про Чха-ха-ханну-хару? Девочку-гомункулу, созданную колдуном. Она выпала из его кареты, когда он ехал в другую страну. Девочка передушила весь скот во дворе, всех своих названных сестер и братьев, и своих родителей, и соседей, пока колдун не пришел за ней и не забрал ее. Он всех оживил, колдун, и стер всем память. Она пила кровь из них, эта девочка со странным именем. Странная сказка, правда? Мы читали ее, помнишь? Нам с тобой было по три года, когда мы научились читать. И мы читали ее сами, найдя книгу в шкафу своих… ну хорошо, пусть будут родители. То есть, конечно, каждая из нас читала ее по отдельности. Но иногда мне кажется, что мы и тогда могли смотреть глазами друг друга.
От сказки замирало внутри, ты помнишь? Сладко, страшно, словно мы знали, что совершили что-то очень плохое, и нас накажут, непременно накажут, но нам все равно. И мы читали ее снова и снова. Мы никогда не понимали сказок про Принцесс, Золушек и прочих смазливых дур с золотыми волосами. Хотя мы тогда еще не осознавали, кто мы. Но уже догадывались, чувствовали, что лучше скрывать, не говорить, не показывать, не выдавать себя.
Мы читали вновь и вновь сказку про Чха-ха-ханну-хару, странную девочку без сердца и души, которая пила кровь своих сестер и не умела любить. Мы рано научились притворяться, правда, Тина? Правда, Синди. Мы так и зовем друг друга этими глупыми именами, они нам нравятся. Все-таки мы - разные, пусть это различие и заключается в нескольких буквах. Мы прятали книгу, хотя выучили сказку наизусть. Нам всегда хотелось знать, что случилось с девочкой-гомункулой, которую колдун забрал с собой. Но сказка заканчивалась - заканчивалась нелепо и скучно. Все живы, все радуются, все всё забыли. А ведь ничего не закончилось.
Девочку все ненавидели и боялись. А в чем она виновата? В том, что ее такой создали - без души и сердца? Она просила ее создавать? Такой?
На белом потолке я иногда вижу пятна крови. А ты, Синди? Я тоже вижу, Тина. Я не знаю, чьи они. Мне все равно. Мне их не жалко. И мне тоже. Мне никого не жалко. Я никого не люблю, я никого не помню, и мне все равно, что с ними будет. Я ни по кому не скучаю. И я тоже. Кроме тебя. Ну да, кроме тебя. Но мы - другое. Мы – единое целое. Ты - это я. Я – это ты. Невозможно соскучиться по самому себе, правда, Тина? Правда, Синди. Колдун жалел свою гомункулу, правда же? Наверное, он что-нибудь придумал, чтобы у нее появились сердце и душа. Нас никому не жалко. Мы – продукт эксперимента. Кукушкины дети. Гомункулы. Ни одна живая душа на свете не пожалеет нас, узнав, кто мы. Скривятся с опаской, и на лице можно будет прочесть мысль – а почему они живы до сих пор?
Через что мы прошли с тобой, Тина? Что они могут знать, пустые, скучные людишки, ошибочно предполагающие себя умнее нас только на основании того, что они старше? О, Синди, если бы они могли заглянуть к нам в головы так, как мы с тобой делаем это двадцать четыре часа в сутки… Что они могут знать о том, как это… Когда хочешь убить. Когда у тебя внутри все скручивает от тошноты, мерзкой, липкой тошноты, когда белый потолок плывет, когда игрушки в детской кажутся монстрами, готовыми напрыгнуть из темноты. И тебе не страшно, нет. Тебе мерзко и противно, и хочется, чтобы стошнило уже, но ничего не получается. Ты готова разодрать эти глупые меховые мешки, но ты знаешь, что это не поможет. Потому что в голове – голос. Он где-то внутри, глубоко, от него не отделаться, не уйти. Бесполезно накрываться одеялом с головой или залезать под кровать. Эти младенческие фокусы не помогут.
Голос говорит одно.
Убей. Убей! Убей!!!
Он звучит постоянно, то тише, то громче, то опять стихает. Он почти на грани слышимости, но ты знаешь, что он есть. Он не отпускает, не уходит, он терзает и выворачивает наизнанку. Сколько тебе было, Синди, когда ты его услышала? Мне было семь. Я услышала его в ночь на день рождения. Я тоже, Тина. Наверное, мы услышали его одновременно. Я тоже так думаю. Голос доводит до исступления – знают ли они, что это такое? От родителей скрыть было легко. Я понимала, что должна убить. Я не хотела убивать маму, Тина. Все-таки она меня вынашивала девять месяцев и родила. Не могу сказать, что я благодарна ей за это - но она и не виновата ни в чем. Она хотела нормального ребенка. Она не знала, что ей подсунули гомункулу. И тогда я поняла, что убью его - человека, которого я звала отцом. Мне было все равно. Он меня не вынашивал. А мне и выбирать было не нужно. Мамы давно не было, Синди. И знаешь, она была хорошая. Она замечала, что я странная, но никому не говорила. И она меня любила. Тебе легче, Тина. Моя мама тоже любила меня. Она мне так говорила. А когда она узнала, кто я такая… Она не захотела меня знать. Меня предали дважды, Тина. Тебе легче.
У тебя утих голос, когда ты убила? Ты убивала раньше? Кошек, собак, птиц? Я тоже. Приходилось делать это аккуратно, чтобы никто не увидел. Но это не помогало, голос не утихал. И у меня не утихал. Поэтому после первых нескольких раз я не стала больше этого делать. И я. А когда я убила его, Синди, голос утих. И молчал, пока мы не увидели их. Помнишь? Ты про агентов ФБР? Да, про них. Мой голос сказал, что надо убить их, чтобы спастись. Он так сказал. Он не выкручивал и не мучил, просто посоветовал. И мне тоже. Жаль, что не получилось. А может, и нет. А она была красивая, правда? Красивая. А мы нет. А мне все равно. Мне тоже. Ты часто вспоминаешь, что было потом? Редко. Я ее ненавижу. Кендрик. Она считала себя господом Богом и думала, что имеет право повторять его ошибки или исправлять их. Правильно мы ее убили. Ты тогда слышала голос? Да. И я тоже. А сейчас слышишь? Сейчас нет. Сначала долго не было. Потом появился – тогда, после опыта. Потом, после того, как мы вышли из лаборатории - я ничего не помню. Долго не помню. И я не помню. Потом он, наверное, исчез. А недавно снова появился, а теперь снова исчез. И у меня. Как ты думаешь, Тина, когда он снова всплывет? Не знаю, Синди. Помнишь те камеры, куда нас сунули? Восьмилетних девчонок. Без всякой жалости. Они слишком хорошо знали, кто мы, Тина. Да уж наверное, Синди. Ты помнишь, что было потом? Как она пришла. Мы думали, что она заберет нас к себе. А она забрала нас сюда. Чтобы нас исследовать, словно подопытных клонированных крыс. Крысы. Мы крысы в мышеловке, правда, Синди? Ты помнишь, как это было? Как нас осматривали, заставляя раздеваться донага, ставили на постамент в огромном белом зале, пустом, холодном… Измеряли, записывали… как мы плакали от стыда. От ненависти. От боли. Мы плакали так, чтобы этого никто не видел. Мы тогда еще умели плакать, хоть изредка. И еще умели испытывать стыд. И ненависть. И боль. А им было все равно. Мы же не настоящие. Гомункулы без души и сердца. Они ставили нам эти уколы, от которых тяжелеет голова и слабеет тело. Но голос от них уходит. У тебя тоже ушел? Да. Ум остается - и наш ум остался. Мне иногда кажется, что мне не двенадцать лет, а все двести, Тина. Мне тоже, Синди. Они нас боятся. Ну, правильно боятся. Они хотели сделать нас подвластными себе. Правда, смешно? Да смешнее некуда. Они же не могли предвидеть такую случайность… Мы все сделали правильно, Синди. Я знаю, Тина. Только что мы будем делать теперь? Мы с тобой остались прежними – гомункулы. Ни сердца, ни души. А теперь еще и уколов нет. И голос скоро вернется снова. То, что мы сделали, поможет ненадолго. И мы с тобой уйдем в мир безумия. Наверное. Но мы уйдем туда свободными людьми, а не подопытными крысами. Я люблю тебя, Тина. И я тебя люблю, Синди. Как можно не любить самого себя? Мы с тобой другие. Мы не такие, как Кендрик, не такие, как остальные.
Ведь правда?
Конечно, правда, Синди. Я знаю это, и знаю, что ты знаешь. Знаю, и все.
Я тоже знаю, Тина.
Просто знаю.
***
Ночь навалилась на землю, задавила темнотой и тишиной. Тучи ползли так низко, что казалось, вот-вот заденут головы чернильно-ватными комками тумана. Влажная, раскисшая от воды земля чавкала под ногами. Нормальной дороги от пропускного пункта не было – просто плотно утрамбованная грунтовка, но судя по всему, по ней давно не ездили, и она тоже раскисла от частых дождей.
Идти приходилось почти на ощупь, настолько полной была темнота вокруг, поэтому внутренний периметр оказался на пути агентов неожиданно - словно вырос из-под земли.
Малдер ощупал рукой бетонную стену.
- Нам надо идти направо, - прошептал он. – На карте Байерса там был второй пропускной пункт – уже на территорию. Я пойду первым.
От ватной тишины закладывало уши - даже ветер перестал свистеть.
…Скалли молча шагала за Малдером, ступая след в след, и пыталась представить, что ждет их внутри. В кого эти девочки могут превратиться, став взрослыми, они уже видели - если это и вправду они. Но что произошло на самом деле… если это действительно они, неужели эксперимент продолжается?
Скалли зябко повела плечами – мысль о том, что кто-то может проводить эксперименты над детьми, вызывала у нее омерзение.
- Вам холодно? – услышала она шепот за спиной. – Может быть, возьмете мою куртку?
- Спасибо, - так же шепотом ответила она. – Не стоит. Моя вполне теплая, а вы без куртки промокнете и замерзнете.
- Мы пришли, - раздался приглушенный голос Малдера. – Ворота приоткрыты. Если я не ошибаюсь, здесь еще два трупа. Какая неожиданность.
- Оружие при них? – спросила Скалли.
Малдер, нагнувшись, обыскал тела.
- Как ни странно, да.
- Почему те, кто убивал, не забрали его? – спросил Пендрелл.
- Честно скажу - понятия не имею, - Малдер пожал плечами. – Если мы не ошиблись в наших предположениях, то убийцы склонны к психозам и шизофрении. Соответственно, у них может быть своя логика, которую относительно здоровому человеку с разбегу не угадать. Смотрите… Здесь два корпуса, каждый по два этажа. Наверняка есть и подземные этажи, не верю, что такой масштабный эксперимент реально проводить в здании размером с начальную школу.
- Нигде нет света, - прошептала Скалли. – Ни в одном окне. Они полностью обесточили здание?
- Навряд ли. Наружный периметр был под током, - с сомнением ответил Малдер, щурясь и пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.
- Наверняка есть возможность отключить электричество избирательно, - заметил Пендрелл.
- Согласен, - кивнул Малдер. – Основной вход в здание справа с торца. Но мы там не пойдем.
- Почему? – поинтересовался Пендрелл.
- Нормальные герои всегда идут в обход, - прошептал Малдер. – С главного входа нас могут ждать.
- С запасного нас могут ждать с еще большей вероятностью, - заметила Скалли.
- А мы не пойдем через запасной вход, - сказал Малдер, извлекая из наружного кармана рюкзака отмычки и еще какие-то инструменты. – Вот, Фрохайк от сердца оторвал – можно сказать, с кровью.
- Опытный взломщик ищет работу, предпочтительно с риском для жизни? – улыбнулась Скалли.
- Что-то вроде.
- А если там есть сигнализация? – спросил Пендрелл.
- Скоро узнаем, - Малдер поправил лямки рюкзака. – Вперед.
… Подарком Фрохайка воспользоваться не пришлось. Одно из окон на первом этаже отказалось открыто. Из него тянуло сыростью, затхлостью и вонью – словно из болота.
- Неужели кто-то увел прибыльную работенку взломщика у меня из-под носа? – пробормотал Малдер. – Скалли, давай руку. Осторожно, ребята, здесь воды по щиколотку.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |