пишут его по-своему — в зеркальном отражении.
Над всем городом возвышается вдали снежная вершина вулкана Демавенд (5604 метра)
— высшая точка Ирана.
* * *
От автовокзала до посольства оказалось 12 километров. Жители на мои вопросы «где
улица такая-то» советовали ехать на автобусе, но я решил прогуляться пешком.
Российское (бывшее советское) посольство занимает целый квартал, ограждённый
пятиметровой кирпичной стеной. Его охраняют два иранских солдата. С одной
стороны вход в торгпредство, с другой стороны въезд в посольство. Внутри какие-то
здания, но проникнуть туда даже российскому человеку, то есть мне, не удалось.
Впрочем, особо и не старался, а с моими техническими вопросами меня послали в
консульский отдел. Здание это находится напротив въезда в посольство, через
улицу, — но сегодня общеиранский выходной, и оно закрыто.
Не обнаружив напротив посольства Олега с Владом (они, хотя и отправились из
Тебриза раньше меня, приехали на автовокзал позже и долго искали меня там), я
продолжил осмотр Тегерана. Люди иранской столицы менее удивлены иностранцами,
чем жители Тебриза. Однако, стоило мне только присесть на автобусной остановке,
питаясь хлебом и грушами (некоторые магазины всё же работают), как мной
заинтересовался один из жителей. Откуда (what are you from?) — Россия, Москва. —
У тебя рубашка грязная (показывает он жестами, но очень понятно), пойдём ко мне,
постираешься. — Ну, это разве грязная (объясняю я), чистая! — Нет, грязная, и
штаны тоже… Поскольку мне хотелось побродить ещё по городу, я с трудом, но
отнекался от таких предложений.
В окрестностях российского посольства, в радиусе метров двести от нашего
квартала, населённого, наверное, большим количеством русских, в лавках
попадаются мелкие надписи по-русски типа «САМЫЙ ДЕШОВЫЙ ТОВАР» и т. д… Видимо,
работники посольства подрабатывают в качестве «челноков», а вот настоящие
российские «челноков» Иран посещают редко.
* * *
Весь день ходил по Тегерану. Хотел зайти в пару посольств, но они были закрыты
по причине выходного дня — пятницы. Интересная разница в сущности посольств
западных и восточных стран! Посольства западных стран — за огромными стенами.
Так, вокруг итальянского посольства девятиметровый забор — настоящая крепость.
Наши российские коллеги чуть более открыты исламскому миру — стена всего в 5
метров. А посольство Пакистана огорожено решёткой-изгородью, через которую всё
видно и даже перелезть легко: заходите, друзья-товарищи!
Наконец, на вечерней встрече мы воссоединились, наконец, с Олегом и Владом и,
несколько подумав, решили отправиться в древний город Исфахан. Долго спорили,
как ехать — автостопом или автобусно, и отправились на южный выезд из города,
где находилась и трасса на Исфахан и южный автовокзал.
Идём по вечернему Тегерану. Проходим мимо какой-то харчевни; ужинающие нас
активно зазывают. Мы зашли и провели примерно час, общаясь с иранцами, ни один
из которых не говорил по-английски. Общение заключалось в жестах, в размахивании
руками и предложении нам разнообразной местной пищи.
Зашли на междугородний переговорный пункт. Звонок в Москву был, в принципе,
недорог, но требовался очень большой залог — 70.000 риалов. Позвонить с меньшим
залогом не удалось. Мы покинули сей переговорный пункт, и, наконец, приняли
решение поехать в Исфахан ночью на автобусе.
* * *
Приближаемся к южному автовокзалу («тёминал-софе»), освещённому многочисленными
лампами и прожекторами. Не скрываясь от этого освещения, на привокзальной
площади ночует несколько десятков местных бомжей, одни — более цивильно, другие
— лишь подстелив несколько газет. Ни свет, ни шум отправляющихся автобусов не
мешают им. Размышляя — не присоединиться ли к ним? — мы подошли к автовокзалу и
тут же встретили автобус на Исфахан.
Ещё раз подвергшись обаянию цивильных методов передвижения (уж очень
соблазнительно был дёшев этот метод — чуть дороже одного доллара), мы
погрузились в автобус, который тут же тронулся и поехал в Исфахан.
По дороге какой-то иранец стал возмущаться, что мои носки, мол, грязные. Он
возмущался так: показывал на мои носки, на свои носки, зажимал нос. Странные
чистюли эти иранцы: я ведь купил носки всего двое суток назад, в Меренде.
Пришлось господину приспосабливаться к жизни. А ведь курить в автобусах им можно!
Курят, однако, не все, а редкие индивидуумы. Впрочем, скоро все привыкли к
дорожным запахам и уснули. В следующий раз буду в Иране — куплю дюжину носков,
дабы не смущать чистолюбивых жителей.
30 августа, суббота
И вот мы высаживаемся на северном автовокзале Исфахана. Большое здание
автовокзала, огоньки электронных табло, надписи по-арабски и по-английски, много
людей, автобусов. Прохладно, раннее утро. Чувствуется, что мы в горах (высота
примерно 1600 м над уровнем моря). Поскольку ещё рано, решили поспать в зале
ожидания. К тому же мы немного замёрзли: в автобусе было прохладно из-за
открытых окон, а рюкзаки мы сдавали, по местному обычаю, в багажник. Расстелили
коврики, спальники в уголке автовокзала и легли. Однако спать пришлось недолго.
Сотрудники исфаханского автовокзала, удивлённые нашим научным поведением, вскоре
разбудили нас: так, мол, не годится. Не огорчившись, мы отправились в вокзальный
туалет стирать свои носки, рубашки и другие предметы одежды — а то иранцы уж
очень беспокойны в отношении чистоты.
На автовокзале встретили двоих парней-иранцев, изучавших русский язык. Знание их
было незначительно, но мы порадовались и, по-моему, даже обменялись адресами.
Вышли с вокзальной площади и неторопливо направились в центр города, поедая
купленный тут же хлеб и известную исфаханскую сладость, именуемую «газ». Будете
— попробуйте.
ИСФАХАН, Испагань, город в центральной части Ирана, на реке Зайендеруд, второй (после
Тегерана) экономический центр страны. Население около 1 млн. чел. Упоминается
под названием Аспадана ещё у античных авторов (например, у Птолемея). В 7 в.
захвачен арабами. В 8–13 вв. — один из крупнейших торговых и ремесленных центров
Ближнего и Среднего Востока. В 1237 разгромлен войсками монголов, но вскоре
восстановлен. В 1387 город завоевал Тимур и наложил на него тяжёлую контрибуцию.
Вспыхнувшее восстание было жестоко подавлено (св. 70 тыс. убитых). С 1597/98
стал столицей государства Сефевидов. К середине 17 века превратился в город с
600 тысячами жителей (!). В 1722 захвачен афганцами, подвергся разграблению,
население сократилось. После перенесения столицы Ирана в конце 18 в. в Тегеран
надолго потерял своё былое значение.<R>
В Исфахане сохранились архитектурные памятники, сосредоточенные в старом городе
к северу от реки. Среди них: соборная мечеть (9–20 вв.), минареты Чехель-Дохтаран
(1107), Саребан (конец 12 в.) и др. При Сефевидах центром города стала
прямоугольная площадь Мейдане-Шах (ныне Мейдане-Имам Хомейни) с богато
украшенными поливным декором зданиями: Шахской мечетью (1612-30), мечетью шейха
Лотфоллы (1603-18), порталом Кейсарие-базара (17 в) и дворцом Али-Капу (15 в.,
расширен в 17 в.). Мосты: Аллаверди-хана (ок.1600), Поле-Хаджу (1641-66) и др.
Исфахан — старинный центр ковроткачества и средневековой миниатюры.
О том, как иранцы нам не дали осмотреть площадь имама Хомейни
В Исфахане имеется площадь, очень большая (9 гектаров), как считается — вторая
по размеру в мире (после Тяньаньмынь в Пекине), достойная столичного города,
каковым Исфахан являлся раньше. Площадь эта носит имя… правильно, имама Хомейни.
По сторонам площади находятся старинные мечети, медресе и торговые лавки. Туда
мы и направились.
Но, не успели мы выйти на площадь, нами заинтересовался некий человек, мужчина
лет тридцати пяти, чистенький, как и все иранцы, в белой рубашке, да ещё и
англоговорящий. Догадавшись, что мы не местные, он тут же захотел нас к себе в
гости.
— Сейчас мне нужно отойти в полицию, давайте через полчаса встретимся здесь и
поедем ко мне домой! — предложил он. Мы согласились, и человек (звали его Акбар),
обрадованный, убежал.
Только мы приблизились к площади, как наше внимание привлекла лавка, где
изготовлялись печати и штампы. За небольшие, в московском понимании, деньги вы
можете заказать какой-нибудь штамп, например, со своей фамилией.
Влад и Олег тут же решили заказать себе такие штампы (на фарси, естественно). «Печатник»,
сидя с ногами на небольшом помосте, обещал выполнить заказ завтра, но мои
спутники уговорили его (показывая на часы) сделать сегодня к 17.00. Пока
заказывали, нами заинтересовался другой человек и захотел нас к себе в гости, но
мы заупрямились, ибо уже договорились с первым человеком, Акбаром.
Вышли мы на площадь имама Хомейни — она действительно была велика, со множеством
сидящих на ней людей, с красивыми мечетями по сторонам… Но посмотрели на часы:
настало уже время встречаться с Акбаром, и мы вернулись на нужное место, куда и
Акбар подошёл вскоре.
* * *
Акбар жил на окраине миллионного Исфахана, там, где маленькие одноэтажные домики
вплотную подступают к большим коричневым горам. По обыкновению местных жителей,
все мы направились туда на такси — автобус в столь отдалённую часть города не
ходит. Платить за такси случилось нам (у хозяина не оказалось столько денег,
видимо, он планировал возвращаться из центра домой пешком).
Дом Акбара, как и все окружающие дома, был одноэтажным, каменным (деревянные
дома в Иране — великая редкость). В доме, по местному обычаю, не было ни стульев,
ни столов, люди сидят и едят на полу, покрытом ковром. У окна стоит большой
ковроткацкий станок — жена хозяина в свободное время занимается приготовлением
очередного ковра; один ковёр делается примерно год. Есть шкафы, телевизор, и
даже запрещённый видеомагнитофон. Во дворе — чистенькая будка-туалет с краном и
кувшином (в Иране нет туалетной бумаги, вместо неё используют кувшин с длинным
носиком). Во дворе мы развесили сушить свои вещи, которые постирали сегодня
утром на автовокзале, — и они высохли весьма быстро под палящим солнцем.
Акбар оказался вертолётным механиком. Приятно обнаружить человека, который знает
английский язык. Знание его имело такую причину: в вертолётном деле используется
международная (англоязычная) терминология, и вертолётчиков обязуют на работе
употреблять английский. Мы общались длительное время, пообедали (жена появилась
из соседней комнаты, накрыла на «стол», то есть пол, и скрылась, в мужской
разговор не вмешиваясь). Влад и сын хозяина играли в какую-то электронную игру
при помощи телевизора; хозяин показывал разные фотографии и рассказывал о
достопримечательностях своего города. По его словам, в нескольких километрах от
города находятся некие качающиеся минареты: башни, которые качаются вручную, и
когда качаешь одну, качается и другая. Также он советовал нам посмотреть
старинные исфаханские мосты, один из которых, построенный в 17 веке, вошёл во
все иранские путеводители. Потом пришёл друг хозяина, который тоже хотел
посмотреть на иностранцев.
Спустя долгое время, мы обменялись адресами, я подарил хозяевам открытки,
купленные в Нальчике (не догадался взять из дома какие-нибудь московские
открытки и сувениры! В следующий раз возьму из дома килограмм металлической
мелочи и полкило открыток!) Мы попрощались с гостеприимным хозяином и
направились в центр города, чтобы осмотреть мудрейшие мосты, площадь имама
Хомейни, а потом, если будет время, качающиеся минареты. Друг хозяина, обладая
машиной, вывез нас из отдалённого района к ближайшей автобусной остановке.
…Вот и автобус, забит людьми, как трамвай в час «пик» в каком-нибудь Смоленске.
Залезаем в переднюю дверь. Минут через десять, когда уже пора выходить, один
человек среди толпы оказывается контролёром.
Вышли вместе с ним из автобуса, и контролёр взял с нас троих бумажку в 200
риалов.
— Такси — expensive (дорого)! Отобус — no expensive (недорого)!
— привлёк контролёр своё знание английского языка, и мы, поблагодарив его,
отправились на площадь.
Вот уже и знакомая лавка, где Олегу и Владу изготовили печати с именами их. Но,
когда мы пошли через базар на площадь, нами заинтересовались очередные
представители иранской молодёжи — они зазвали нас пить чай. Мы поднялись на
второй этаж местной чайханы, где пили чай с видами на площадь.
Иранцы пьют чай из маленьких чашечек, а в общественных местах это
мелкочашечничество вообще приобретает паталогический характер. В чашечку, как в
рюмочку, наливают пятьдесят грамм чая, и ты сидишь и ждёшь, пока хозяин пойдёт
по второму кругу и принесёт ещё чай. В мае, в поездке на Салехард, мы с Олегом
выпивали по 2 литра чая (8 стаканов) и более зараз, а здесь и поллитра не
выпьешь. Зато кусковой сахар здесь лежит на каждом столе, и можно класть его
сколько угодно.
Сии новые знакомые отвлекли нас от наблюдения площади ещё на полчаса. Говорили
они по-английски, но так быстро, что я не понимал их. Это довольно редкий случай
в Иране. Поэтому общался с ними Олег, а я поедал сахар из сахарницы. Наконец, мы
освободились и вышли на площадь; уже вечерело. Хотели зайти в мечеть, но она уже
закрывалась за поздностью часа.
По сторонам площади находились лавки, в которых продавали открытки, чеканные
вазы и прочие сувениры. Больше всего было лавок с чеканкой. Чеканщики сидели в
своих лавках и постукивали. Некоторые блюда и вазы были очень велики — в размер
человека. Открыток было множество, но довольно дорогих. Несколько открыток я
купил, а открытку с портретом имама Хомейни решил украсть, размышляя, какие
последствия могут быть. Вариантов было два: 1) иранцы, увидев, что я украл самое
святое, портрет имама, погонятся за мной и разорвут в клочья; 2) иранцы, увидев,
что я взял самое святое, поймут меня, погонятся и подарят ещё несколько таких же
портретов. Размышляя так, я вытащил из большой стопки открытку, как бы
рассматривая её, а потом незаметно украл. К моему удивлению, ничего не произошло:
открыток было много, и никто этого не заметил.
Продолжая свой путь по площади, мы встретились с молодым человеком лет
восемнадцати, который страстно желал с нами познакомиться и зазвал нас на чай.
Человек оказался молодым продавцом ковров. Лавка, где он работал вместе с
другими, более взрослыми продавцами, находилась здесь же, на площади. В лавке
лежали на полу, на полках, висели на стенах и ткались на станке десятки ковров,
от очень больших и дорогих до маленьких. Мы сидели на коврах, пили чай,
рассматривали ковры и слушали слова среднекачественного английского языка, при
помощи которых молодой человек уговаривал нас купить один из ковров.
— Не думайте о цене, — примерно так говорил он, — вы теперь мои друзья, я вам
продам этот ковёр очень дешёво. В странах Запада этот ковёр стоит больше 200
долларов, а может и 300 долларов. А я вам его продам совсем дёшево. Не думайте,
что я вас специально зазвал сюда, чтобы продать ковёр. Просто вы мои друзья, и я
хочу сделать вам добрую услугу. Этот ковёр очень удобен и дома, и в путешествии
(о ужас! таскаться с ковром! — А.К.). Он очень тёплый. Вы сбережёте здоровье,
потому что на ковре вы будете спать и не замёрзнете… Он очень дешёвый, потому
что это ученический ковёр. Не думайте о цене. Или вот другой ковёр. Если вы
купите его здесь, вы сбережёте деньги, потому что иначе вам придётся покупать
ковры в других местах, где дорого.
Олег выглядел интересующимся, хотя вряд ли хотел тащиться в Москву с ковром в
рюкзаке (в компресспакет его засунуть, что ли?), и юноша доставал всё новые
ковры. Я предоставил событиям возможность грести своей чередой: сидел, пил чай,
и размышлял, продадут нам ковёр или нет?.. Цена ковра оставалась неизвестной.
Наконец, в лавку пришли двое других посетителей-иностранцев.
В Иране вообще редко встретишь иностранцев, но все имеющиеся концентрируются
вокруг известных достопримечательностей. Я думаю, что и у нас в Москве на
Красной площади вероятность встретить иностранца больше, чем в далёких кварталах
Бирюлёво. Новопоявившиеся иностранцы оказались поляками, едущими из Польши в
Индию. Мы познакомились; один из них сносно говорил по-русски.
Оказалось, поляки, целая группа, едут в Индию дешёвым способом через Чехию,
Венгрию, Болгарию, Турцию, Иран и Пакистан, в основном на автобусах. Индийскую,
пакистанские транзитные и иранские транзитные визы они получили в Варшаве,
турецкая виза (как известно) ставится при въезде и стоит десять долларов, ну а в
упомянутые страны Европы у поляков безвизовый въезд. В пути их руководством была
старая-старая книга на польском языке «До Индии за 30 долларов». Книга была
написана ещё до Исламской революции; времена были совсем другие, площадь имама
Хомейни тогда назвалась Площадь шаха, цены были дешевле, а доллар дороже…Но в
компании поляков (которая сейчас остановилась в каком-то дешёвом отеле примерно
за 1 доллар) был некий мудрец, который недавно проделал этот путь, через него
все знали новые технические подробности.
Так мы отвлеклись от парня, продававшего ковры, а он, слыша слова неизвестного
ему русского языка, лишь втайне огорчался, строя, однако, весёлое и
оптимистичное лицо.
Обменявшись адресами с индоедущими людьми, мы покинули лавку (так и не купили
ковёр! Стоил он, как выяснилось уже «под занавес», около 50 долларов) и оставили
продавцов огорчёнными. Вышли на площадь. Темно, звёзды. Поляки пошли в свой
отель, а мы — на выезд из города, чтобы наутро поехать автостопом в Шираз.
И вот, мы идём по мосту, построенном в 17 веке, вокруг иранцы, и на мосту целая
компания молодых студентов окружает нас, размахивая обыкновенным
микрокалькулятором.
«Не работает!» — объясняют они. — «Не можете починить?»
Калькулятор, вроде бы, работал.
«Делить! делить не работает,» — уверяли студенты.
«Делить» тоже работало.
«Здорово! Тогда поехали ночевать к нам!» — и мы, подвергнувшись влечению судьбы,
отправляемся с четырьмя студентами ночевать к ним в общагу, расположенную в 40
километрах от Исфахана.
* * *
Так и не удалось досмотреть Площадь имама Хомейни, великий город Исфахан и
качающиеся минареты! Сами иранцы не дали нам посмотреть их. Однако мы не
печалились, и, влекомые течением событий, не препятствовали этому течению. Я
знаю, что ещё посещу Иран вскоре. А сейчас мы идём по вечернему Исфахану,
заходим в какую-то лавку, студенты угощают нас мороженым. Чтобы запомнить имена,
я рисую на бумаге четыре физиономии и подписываю их: Али, Фархад и т. д…
Физиономии приводят наших новых знакомых в восторг.
Небольшой городок рядом с Исфаханом. Разноцветные лампочки, подсвечиваемый
фонтан, плакаты, лозунги, редкие машины. Двух- и трёхэтажные каменные дома
современного вида. Мы (Олег, Влад, я и ещё несколько человек наших новых друзей)
едем в легковой машине отца одного из студентов. Он за рулём, человек лет
пятидесяти, знает английский язык и переводит (студенты знают английский не
очень хорошо).
И вот мы уже в общежитии. Как оно выглядит? У этих ребят две комнаты, кухня, душ
(ура! и горячая вода!); естественно, никаких стульев и столов. Спят на полу,
раскладывая тюфяки. Чисто. Все в «развратном» виде — в шортах. На стенах висит
местная «порнуха» — фотографии девушек с непокрытыми головами, наверное,
вырезаны из каких-нибудь западных журналов. Более крутой порнографии здесь,
видимо, не бывает. Книги, тетрадки лежат в основном на полу. Едят тоже на полу,
подстелив нечто вроде скатерти. В туалете вместо бумаги — иранский кувшин с
длинным носиком. Достаточно чисто, никаких тараканов и объедков, не сравнить с
нашими, российскими общагами.
Как и наши соотечественники, ребята любят слушать западную музыку, но здесь это
— турецкая музыка. Гитары здесь нет, но есть клавишный аппарат типа синтезатора
и каструл типа барабана. Играют местную музыку, мне она кажется пришедшей из
каких-то древних столетий… Потом сварился рис, принесли обильное количество
бутылок кока-колы, ужинаем.
* * *
Многие иранцы недоумевают, зачем у меня борода. Большая часть иранцев, особенно
молодёжи, бреются. В Иране борода может символизировать две вещи: 1) короткая
борода = неряшество, 2) длинная борода = признак ортодоксального исламизма. На
недоумённые вопросы: что это, мол, у тебя такое? я обычно отвечал: обыкновенная
борода, вот у Хомейни тоже борода, ещё больше, ну и что? Но ссылки на имама (да
будет Аллах с ним!) не всегда приводили к нужному результату. Так и здесь: в
иранских учебниках первое место занимает портрет…, потом мудрые слова…, потом
уже сам текст учебника; весёлые студенты быстро придумали мне кликуху,
показывали на портрет, на меня и смеялись:
— Имам Хомейни! Имам Хомейни!
Когда мы легли спать, было уже около трёх часов ночи.
31 августа, воскресенье
Утром, после завтрака, мы обменялись адресами, попрощались и продолжили свой
путь. Один из наших новых друзей посадил нас в автобус, который и вернул нас на
трассу.
Разделившись на два комплекта (Олег + мы с Владом), мы назначили встречу на
послезавтра, 2 сентября, в Бушире в центре Meidun-e-Ghods (площади Годс), втайне
надеясь, что её не переименовали. По дороге мы посетим Персеполис (древнюю
столицу Персии) и Шираз.
Автостоп в Иране несложен. Водители, завидев странных мудрецов, останавливаются
с интересом. Ваша цель — лишь отделять деньгопросящих. Денег не просят: а)
большинство грузовиков; б) богатые. Прочие, однако, часто ожидают денег за
подвоз. Не потому, что они такие плохие или чрезмерно бедные: просто заведено у
них так, обычай такой, что пассажиры платят.
— Шома бе Шираз мирид? (едете ли вы в Шираз?)
— Шехреза.
Интересно, где это? Достаю карту на местном языке, водитель показывает. Хорошо,
едем. На всякий случай предупреждаем: «No dollar! no
rial!» Едем в Шехрезу — это около часа пути. Затем водитель сворачивает: ему
направо, нам — прямо.
— Dollar? — на всякий случай спрашивает он.
— No! — улыбаемся мы. Водитель не огорчён, тоже улыбается; мы расстаёмся.
Шехреза — небольшой иранский городок. Дома, поставленные впритык друг к другу,
вокруг коричневые горы. Большая мечеть. Местные жители испытывают к нам
неподдельный интерес.
— Hallo! Hallo, mister! What are you from (откуда)? — то и дело раздаются крики
в нашу сторону. — Hallo! Чай, чай! — зовут нас совсем близко. Мы заворачиваем:
нечто среднее между гаражом и мастерской. Тут же появляется чай, иранцы, человек
пять, скапливаются вокруг нас и рассматривают. Один знает несколько слов по-английски
— уже хорошо.
Поговорили, угостились чаем, попрощались и пошли дальше, на выезд из города.
* * *
На выезде из Шехрезы ловим грузовик. Трое человек, едущие в кабине, нас с
удовольствием подбирают. Они знают, наверное, тридцать английских слов на троих.
Грузовик идёт в Шираз (часов шесть езды).
Интересно: на иранских дорогах нет водителей-лихачей. Хотя дороги лучше, чем у
нас, водители придерживаются скоростных ограничений. На наших разбитых дорогах (Москва—Питер,
например), пиковая скорость 150 км/час — не редкость. Здесь никто так не ездит,
даже если машина новая.
Впрочем, новых машин мало. Основной поток — старые западные легковушки, как
правило, забитые пассажирами. Больше всего иранцы уважают модели «легковушек с
кузовом», куда можно поставить трёхметровый штабель из ящиков или коробок, да
ещё и человека посадить сверху. Редко когда увидишь новый, современный джип —
это вроде «новых русских», но и они никогда не мчатся так, как некоторые наши
соотечественники.
По дороге останавливаемся на обед. Водитель приглашает и нас. Придорожная
столовая. Неожиданно чисто, рукомойник с жидким мылом (в Иране наиболее
распространено именно жидкое, а не твёрдое мыло). Внутри, на стене, портрет
человека, но не Хомейни. Это — отец хозяина столовой. Мы разуваемся, залезаем с
ногами на низкий едальный помост, нам приносят яичницу, кока-колу и прочее.
Поехали дальше. В грузовике было две лежанки; нас уложили спать (разговорного
толку от нас было мало). Так мы и проспали большую часть пути.
Наконец, стемнело. Персеполис, куда мы хотим попасть, находится километрах в 50
ближе Шираза. Нас привозят к самому Персеполису; уже поздно и темно; мы
прощаемся с водителями и выгружаемся из машины. На этот раз нам попались
бескорыстные товарищи.
ПЕРСЕПОЛЬ (греч. Персеполис, др. — перс. Парса, перс. Техте-Джемшид), город в
древнем Иране, одна из столиц Ахменидов. Основан в конце 6 в. до н. э., в начале
правления Дария I. Основные постройки были возведены при Дарии I и Ксерксе I.
Захваченный Александром Македонским в 330 г. до н. э., город был сожжён и
заброшен. Сейчас раскопки в Персеполисе ведёт иранская археологическая служба.
В настоящее время древняя столица представляет собой большую площадь, занятую
руинами. Но руины охраняются. Подойдя ближе, мы увидели стеклянно-металлический
запертый вход, яркий свет прожекторов, объяснительные надписи на английском и
фарси, а также иранских солдат. «Однако, это всё оцивилизовано!» — удивились мы.
Узнав, в какое время завтра откроется сей град, мы выбрали тёмное место около
огромной каменной стены и разложили коврики и спальники.
Вокруг ходили какие-то мелкие звери размером с кошку. Но их видно не было.
Заметить местоположение зверей можно было лишь тогда, когда они пересекали
полоску света от далёких фонарей.
Разложив вокруг себя стойки от палатки, носки, пакет с хлебом и другие предметы
рюкзака, мы почувствовали себя в безопасности от зверей и улеглись, смотря в
небо.
Бесконечное небо юга посматривало на нас странным узором созвездий. Было тепло и
сухо. Завершался последний день лета, тридцать первое августа.
1 сентября, понедельник
Два московских студента встречают утро 1 сентября у стен Персеполиса, древней
столицы Ирана. Наши друзья и знакомые сегодня идут в свои учебные заведения, а
мы… У нас впереди ещё больше половины пути. С Днём знаний, Владик!
— Влад, ты знаешь, мы уже проехали сорок процентов маршрута! — обрадовал я его.
— После Бухары надо будет лететь не останавливаясь! — отвечал
Влад, и мы стали собирать вещи. Ночные звери нас не тронули, но в пакет с хлебом
забралось множество жуков. Оставив хлеб жукам, мы пошли в Персеполис.
* * *
При входе, который уже был открыт, сидел на стульчике контролёр, а рядом
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |