<90> RG, May 31, 1905, RGZ 61, 84.
<91> Bell v. Lever Brothers, Ltd, [1932] A.C. 161, 224.
<92> At p. 447.
Американские суды признавали недействительными сделки, по которым скрипки, проданные как скрипки Страдивари, Гвернари <93> и Бернардела <94>, оказались копиями или когда монета, проданная как редкость, оказалась подделкой <95>. Французский суд освободил сторону от обязательств, когда жемчуг, проданный как настоящий, оказывался искусственным <96>, когда статуя продавалась как статуя времен династии Тан, хотя в действительности определить возраст было невозможно <97>, и когда два стула, описанные как "Маркиз" <*> периода Луи XV, в действительности оказались стульями "Бержер", "тщательно реконструированными с использованием элементов времен Луи XV и более поздних" <98>. Немецкий суд признал недействительной сделку с двумя китайскими вазами, проданными как современные, которые в действительности относились ко времени династии Мин; так же немецкий суд отнесся к продаже картины как полотна Франка Дювенека (Frank Duvenek), которая в действительности принадлежала кисти Вильгельма Лейбля (Wielhelm Leibl) <99>.
--------------------------------
<93> Smith v. Zimbalist, 38 P.2d 170 (Cal. App. 1934) (нарушение гарантии).
<94> Bentley v. Slavik; 663 F. Supp. 736 (S.D. 111. 1987).
<95> Beachcomber Coins, Inc. v. Boskett, 400 A.2d 78 (N.J. Super. 1979).
<96> Cass. req., Nov. 5, 1929, D.H. 1929. 539.
<97> Cass., le ch. civ., Feb. 26, 1980, Bull. civ. I, p. 54, no. 66.
<*> Модель стула. - Примеч. пер.
<98> Cass., le ch. civ., Feb. 23, 1970, JCP 1970.J.16347.
<99> BGH, June 8, JZ 1989, 41.
И снова английское право оказывается неясным. Лорд Аткин говорил в dicta, что не может быть оспорена сделка, если одна сторона продает другой произведение искусства, которое обе полагают работой Старого Мастера <100>. Действительно, английские суды оставляли в силе договоры, в которых обе стороны думали, что проданы картины Констэбла (Constable) <101> или Мюнтера (Munter) <102>. Суд приходил к противоположному результату, когда скатерть и салфетка с кистью Карла I в действительности, вопреки мнению сторон, не принадлежали этому монарху, а были более поздними копиями. Суд пришел к такому выводу, несмотря на оговорку продавца о том, что "подлинность... не гарантируется" <103>. Как было отмечено выше, Лорд Аткин сам полагал, что в иске об оспаривании должно быть отказано, даже если такой отказ покажется несправедливым. Он думал, что в силу определенных причин безопаснее оставить очевидно несправедливый результат, чем вторгаться в волю сторон. Неудивительно, что английские судьи, которые разделяли его обеспокоенность, приходили к результатам иным, нежели судьи в других странах и даже менее опасливые английские судьи.
--------------------------------
<100> Bell v. Lever Brothers, Ltd., [1932] A.C. 161. 224.
<101> Leaf v. Internat'l Galleries, (1950) 2 K.B. 86.
<102> Harlington & Leinster Enterprises v. Christopher Hull Fine Art, (1991) 1 Q.B. 564 (хотя здесь продавец отверг любые экспертные знания).
<103> Nicholson & Venn v. Smith-Marriott, (1947) 177 L.T. 189.
5. Исключения. Даже если в определенных случаях ошибка давала бы право оспаривать договор, суды и ученые признают некоторые исключительные ситуации, при которых оспаривание не допускается.
1. Односторонняя ошибка, виновная ошибка. До сего момента мы предполагали, что ошибка была сделана обеими сторонами. Предположим теперь, что заблуждалась только одна сторона. В случаях первой группы одна сторона знает, что другая ошибается. Например, допустим, что собственник квартиры, из которой просматривается коронационное шествие, знает, что торжество отменено, или покупатель знает, что корова, которую продавец полагает яловой, в действительности стельная. Эти случаи возбуждают проблему обязанности сообщения, которая в этой работе не обсуждается. По ходу изложения я, однако, соглашусь с Мелвином Айзенбергом и другими, по мнению которых в подобных случаях такая обязанность должна быть. По моему мнению, цель договорного права в том, чтобы позволить сторонам осуществлять обмен к их взаимной выгоде. Если ни одна из сторон не может быть уверена в том, что контракт ей выгоден, потому что есть риск, который сторона должна принять, условия контракта должны быть справедливыми в том же смысле, в котором должно быть справедливым пари. Эта цель может быть достигнута, если на каждую сторону возлагается обязанность раскрыть информацию, которая показывает, что исполнение не может быть полезным другой стороне или получение такого исполнения неразумно для стороны. Я также согласен с Айзенбергом и другими в том, что должно быть сделано исключение для случая, когда одна сторона тратила деньги или пыталась получить такую информацию. Например, она покупает землю, зная из сейсмических исследований, что она, вероятно, содержит нефть. Или, будучи историком искусств, определяет картину в магазине как работу Старого Мастера.
В случаях второй группы сторона может не знать, что контрагент ошибается. Например, покупатель покупает корову, обнаружив путем пальпации, что она стельная, не зная, что продавец полагает корову яловой. Поскольку корова менее знаменита, чем животное из дела Sherwood v. Walker, цена не будет настолько различаться, чтобы предположение продавца было очевидным. Или, например, фермер покупает нитраты, чтобы использовать их как удобрения, не зная, что они химически чистые и потому более дорогие, чем обычные нитраты. Он соглашается на высокую цену потому, что он впервые использует нитраты как удобрение и не знает, сколько они обычно стоят.
Если стороны договорились с целью зафиксировать цену, суд должен признать сделку недействительной. Цена, которая слишком велика или мала ввиду односторонней ошибки, не должна оцениваться так же, как слишком высокая или низкая цена в связи с двусторонней ошибкой. Я думаю, что суду надлежит признать недействительной сделку, даже если одна из сторон пыталась выговорить себе исполнение, которое она полагала особенно выгодным, например, некоторые уникальные свойства коровы. Общепризнано, что эта цель не была бы достигнута, если бы сторона не могла принудительно исполнить договор. Однако если наш анализ верен, то продавец не дает значащего согласия в вопросе о цене, а следовательно, он не должен считаться связанным обязательством. Предположим, что одна сторона написала письмо с предложением купить дом в Англии за $ 400 000, но из-за кляксы на знаке доллара владелец дома решил, что была предложена цена 400 000 фунтов стерлингов. Очевидно, здесь не будет договора при согласии собственника дома, даже если покупатель будет пытаться зафиксировать особо выгодные свойства предоставления. Я не вижу, почему результат должен быть иным, если продавец ошибается в том, что он продает.
Однако я должен допустить, что современные правовые системы, по всей видимости, подходят к вопросу по-разному. Традиционно англо-американское право требует, чтобы ошибка была взаимной. Поэтому если ошибается только одна из сторон, сделка не признается недействительной. Согласно мнению некоторых французских и итальянских юристов, оспаривание сделки не допускается, если сторона виновна в том, что она не знает правды <104>. Немецкое право дозволяет стороне, которая не ошибалась, возместить все убытки, которые она понесла в связи с тем, что положилась на действительность договора <105>. Тем не менее, хотя юристы с уверенностью обосновывают это правило, судебная практика является скудной. Почти все дела, которые я нашел <106>, касались вины различных видов: суды отказывались прийти на помощь стороне, которая не прочитала договор перед тем, как подписать его <107>, или в некоторых делах не ознакомилась с открытыми для ознакомления зональными ограничениями <108>.
--------------------------------
<104> Raymond, supra сн. 13, no. 237; Larroumet, supra сн. 19, no. 355; 1 Sacco, supra сн. 13, 379. Giovanni Iudica, Paolo Zatti & Vincenzo Ropp, Il Contratto 782 (2001) придерживаются противоположного взгляда. Кроме того, на основании Второго свода вина не имеет значения. Restatement (Second) of Contracts § 157 (1981).
<105> ГГУ § 122(1).
<106> Исключением может быть французское дело, в котором сторона, имевшая "опыт в страховании", застраховала саму себя от одного и того же риска дважды. Cass. civ. le ch. civ., June 29, 1959, Bull, civ. I, p. 267, no. 320. Я понимаю нетерпимость суда, но полагаю, что суд должен был расторгнуть такой договор.
<107> Ptacek v. Wammes, 1987 Ohio App. Lexis 5790.
<108> Hartle v. United States, 22 Cl. Ct. 843 (1991), но покупатель, который был в курсе наличия градостроительных ограничений, но не проверил муниципальные документы, не был признан проявившим небрежность в Gartner v. Eikill, 319 N.W. 2d 397 (Minn. 1982).
2. Допущение риска. В случаях, которые мы обсудили выше, сторона, которой надлежало получить исполнение, верила, что во время, когда она заключала договор, исполнение подходило ее целям. Предположим, однако, что она была не уверена. В соответствии со Вторым сводом договорного права "сторона несет риск ошибки, когда она знает о том, что во время заключения договора она имела только ограниченное знание в отношении факта, к которому относится ошибка, но рассматривала свое ограниченное знание как достаточное" <109>. Я не совсем понимаю, что значит рассматривать свое знание как "достаточное", но, по моему мнению, только в некоторых случаях сторона может быть лишена права на оспаривание, потому что она знала о риске.
--------------------------------
<109> Restatement (Second) of Contracts § 154(b) (1982).
Причиной в дополнение к тем двум, которые мы уже обсудили, является то, что есть еще одно основание, в силу которого сторона может быть заинтересована в сохранении обещания осуществить выгодное предоставление. Это может быть неопределенность в том, каковы характеристики исполнения. Кредитор готов сыграть в лотерею относительно того, является ли получаемое им исполнение тем, что он желает. Он может заплатить меньшую плату в связи с такой неопределенностью. В любом случае он берет на себя такой риск, а должник - нет. Было бы нечестно разрешать кредитору требовать вернуть назад исполнение, если он докажет, что оно было именно тем, что хотел обещавший. Это было бы разрешением обещавшему уничтожить договор, который был подобен честному пари.
Учитывая изложенное, мы можем различить два вида случаев. Во-первых, бывают ситуации, когда покупатель держит в уме свою цель в отношении имущества. Имеется неопределенность в том, подходит ли исполнение для его целей. Тем не менее другие лица, которые могли бы выступить на его стороне в договоре купли-продажи, могли бы использовать исполнение для своих целей, и покупатель не платил бы никаких лишних денег за то, чтобы использовать товар в каких-то своих целях. Если покупатель вступает в договор с целью зафиксировать цену, суды должны отказывать в оспаривании. Французский суд отказался признать недействительной сделку, когда дом был продан покупателю, который хотел использовать его и как дом, и как студию для мебельного производства. Он знал, что имущество было обременено сервитутом, разрешавшим только проживание в таком помещении, но решил проверить, не повезет ли ему <110>. В сходном деле немецкий суд отказал в иске об оспаривании, когда покупатель, надеясь построить летний домик, купил землю, зная, что зонирование исключает строительство домов <111>. В этих случаях продавцы, безусловно, пытались сохранить установленную цену. Но осведомленность покупателя не повлияла на цену. Цена отражала то, что другие бы заплатили, предполагая, что они, в отличие от этого конкретного покупателя, купили бы имущество для разрешенного использования.
--------------------------------
<110> Cass., le ch. civ. June 13, 1967, JCP 1967. 11. 15290.
<111> OLG, Rostock, Feb. 23, 1995, NJW - RR 1995, 1105.
В других делах, однако, неопределенность касается использования имущества любым возможным покупателем. Здесь, на мой взгляд, нужно различать случаи, в которых стороны в действительности спорят в отношении того, как имущество может быть использовано, от случаев, в которых одна сторона - возможно, небрежно - просто не проверила, не ошиблась ли она. В случаях, когда сторона просто не проверила, вероятнее всего, она полагала риск слишком отдаленным, чтобы заботиться об этом. Очень вероятно тогда, что этот риск не отразился на цене. Такие случаи, следовательно, похожи на рассмотренные выше, в которых одна сторона виновна в ошибке. Может быть, другая сторона хотела зафиксировать цену, но если то, из-за чего договор ставится под сомнение, могло быть сделано другой стороной и если это привело к неадекватности цены, суд должен признать договор недействительным. Тот же результат должен быть и в том случае, когда то, что сторона не проверила возможность ошибки, делает цену несоразмерной.
Некоторые суды игнорируют это различие. Один суд оставил действительной продажу вещи, которую обе стороны считали настоящим старым ружьем Parker А-1, хотя в действительности это была подделка. Покупатель позвал кузнеца, который выразил явные сомнения в подлинности и объяснил, как, разобрав ружье, он сможет установить подлинность. Покупатель не мог разобрать ружье сам, а продавец не разрешил отнести ружье к кому-то, кто мог. Суд решил, что оба знали о риске <112>. Аналогично суд признал действительной покупку за $ 60 на распродаже двух картин маслом, принадлежавших перу известного художника, которые были перепроданы за $ 1 072 000. Оценщик сообщил представителям имения, что он не может оценить произведения искусства. Суд заключил, что продавцы приняли на себя риск того, что картина окажется написанной известным художником <113>.
--------------------------------
<112> Cydrus v. Rouser, 1999 Ohio App. Lexis 5746.
<113> Estate of Martha Newman v. Franz, 12 P.3d 238 (Ariz. 2000).
Другие суды приходят к результату, который я полагаю более разумным. Один отказался оставить в силе договор продажи участка под строительство дома, когда покупатель не смог построить дом, который планировал, потому что значительная часть участка оказалась подтопленной. Нижестоящий суд отказал в оспаривании сделки на том основании, что покупателю надлежало нанять инженера <114>. Другой суд признал недействительным договор о продаже дома, когда ни одна из сторон не знала, что граница землевладения находится под скатом крыши, хотя и информации о том, где точно находится эта граница, ни у одной из сторон не было, при том что покупатель мог легко ее получить <115>.
--------------------------------
<114> 632 N.E. 2d 507 (Ohio 1994).
<115> Bailey v. Ewing, 671 P.2d 1099 (Idaho 1983).
В делах, похожих на это, стороны не заключали спора о том, принадлежат ли картины кисти известного художника, окажется ли ружье подделкой, будет ли возможность возвести дом на купленном участке или не окажется ли граница земельного участка проходящей под крышей. Напротив, они пренебрегли предосторожностями, которые бы предотвратили эти возможности. Некоторая неопределенность, дающая основания принять эти меры предосторожности, могла быть, а могла и не быть - в любом случае то, что стороны приступили к заключению сделки, не предпринимая этих мер предосторожности, говорит о том, что, по всей вероятности, эти возможности не повлияли на цену. Имея в виду то, что мы сказали применительно к вине, суд должен признать сделки недействительными ввиду ошибки во всех четырех случаях.
Напротив, иногда спорная характеристика влияет на годность исполнения для любого, кто вступил бы в такой договор, и договор имеет черты спора о том, будет ли исполнение обладать этими свойствами или нет. Это может быть похоже на сделку-пари в том или ином ее виде.
Иногда одна сторона полагает, что некоторый тест или процедура смогут выяснить, обладает ли исполнение желаемой характеристикой. Другая или не хочет проводить эту процедуру, или не в состоянии провести ее самостоятельно. Степень, в которой договорная цена отражает возможность наличия этого желаемого свойства, зависит от вероятности того, что это свойство есть, и издержек на проведение теста. Если тест достаточно дорогой и свойство, скорее всего, отсутствует, это может вовсе не отразиться на цене. Договор должен быть оставлен действительным, потому что покупатель по крайней мере был готов проверить, будут ли результаты теста положительными, и должен получить преимущества, если он выиграет.
Sherwood v. Walker могло бы быть именно таким делом. Большинство думало, что покупатель также предполагал, что корова не была стельной и что он покупал ее на мясо. Тем не менее Айзенберг отвечает, что покупатель был заводчиком коров, а не мясником и, следовательно, хотел видеть корову, годную для спаривания. Если это было так, я соглашаюсь с Айзенбергом в том, что договор должен быть оставлен действительным, даже если, как Айзенберг предлагает, корова продавалась на вес и поэтому могла быть продана по цене обычной коровы на мясо <116>.
--------------------------------
<116> Eisenberg, supra сн. 43, 1634.
В других случаях обе стороны имеют существенное сомнение в этом свойстве исполнения, и цена предполагается соответствующим образом зависимой от этого свойства. Поэтому один немецкий суд поддержал продажу экспериментального медицинского оборудования - "ультразвукового" аппарата, хотя покупатель знал, что неизвестно, может ли этот аппарат излечить хотя бы какую-то болезнь <117>. Французский суд поддержал продажу полотна, которое эксперт продавца полагал относящимся к школе Гварди (Guardi), когда продавец, дабы перестраховаться, продавал картину по сниженной цене как "Венецианский ландшафт, рода Мариески" (Marieschi) <118>. Американский суд оставил в силе продажу камня, который продавец нашел и продал покупателю-ювелиру как объект для исследования. Ни одна сторона не знала, что это был цельный алмаз <119>.
--------------------------------
<117> BGH, Dec. 181954, BGHZ 16,54.
<118> Trib. gr. inst., Paris, May 7, 1975, Gaz. Pal. 1975.
<119> Wood v. Boynton, 25 N.W. 42 (Wisc. 1885).
В существенно иных делах стороны сами определили, как должна оцениваться эта неопределенность, в частности, вставляя оговорки, что товар продается "как есть" ("as is"). Суды учитывают такие условия договоров <120>.
--------------------------------
<120> E.g., Lenawee County Board of Health v. Messerly, 331 N.W. 2d 203 (Mich. 1982); Cour d'appel, Riom, May 10, 1989, Rev. trim. dr. civ. 1989. 740.
Наконец, есть дела, в которых, так сказать, любой ошибся бы во время заключения договора. В американском деле картина была продана как работа Бирштадта (Bierstadt). Суд отказал в признании договора недействительным, когда позднее историки искусства начали выражать сомнения и эксперты согласились в том, что работа принадлежала кисти Кея (Key) <121>. Во многом похоже на этот случай другое французское дело. В 1933 г. полотно было продано как "приписываемое Фрагонару" (Fragonard). В 1980 г., после того как было признано, что картина действительно принадлежала перу Фрагонара, продавец попытался получить ее назад. Суд указал, что "в 1933 г., покупая или продавая работу, приписываемую Фрагонару, договаривающиеся стороны приняли на себя риск подлинности работы" <122>. Мнение суда может показаться беспочвенным. Если бы суд признал договор недействительным, не считалось бы, что стороны приняли на себя этот риск. В этом случае, однако, результат был бы таков, что в каждом случае, когда эксперты узнавали бы о работе что-то новое, цепочка договоров падала бы, как камни домино, настолько далеко, насколько это можно будет доказать. Чтобы уйти от такого результата, суды должны сказать, что продавец и покупатель фактически заключили пари по вопросу о том, что во время заключения договора все ошибаются. Если бы это знали продавец и покупатель, тогда цена отражала бы риск того, что все ошибаются.
--------------------------------
<121> Firestone & Parson, Inc. v. Union League of Philadelphia, 672 F. Supp. 819 (E.D.Pa. 1987), aff'd without opinion, 833 F.2d 304 (3d Cir. 1987).
<122> Cass. le ch. civ., Mar. 24, 1987, JCP 1989. J. 21300.
3. Находка. Бывают случаи, когда в одном имуществе скрыто другое, которое впоследствии обнаруживается. В одном американском деле был продан сейф с запертой ячейкой, которую продавец не открыл. Покупатель, заплативший за сейф $ 50, нашел в этой ячейке $ 32 207. Суд решил, что деньги принадлежат покупателю. По моему мнению, случаи вроде этого относятся скорее к учению о находке, чем к договорному праву. Право о находке решает проблему, которую я полагаю почти нерешаемой: если найден объект, принадлежит ли он собственнику земли или находчику? Что если земля арендована или находчик - наемный работник? Здесь я лишь отмечу, что такая находка не мешает имуществу быть годным для целей, для которых оно было куплено. Сейф может быть использован как сейф <123>.
--------------------------------
<123> Можно предположить, что продажа земли, если в недрах участка скрыты полезные ископаемые, не может быть объяснена так же. Часто сторона не может использовать землю как шахту, но тем не менее использует участок для целей, которые имел в виду покупатель или кто угодно на его месте на момент продажи. В европейских странах, в частности во Франции и в Германии, проблема не возникает, так как право на ископаемые принадлежит государству. В США полезные ископаемые принадлежат собственнику участка. Единственное оправдание, которое я могу привести для американского правила, состоит в том, что никто не может сказать, как много собственник получает от своего участка. Принудительная продажа может привести к тому, что он не получит справедливой компенсации. Если это так, однако, та же причина должна привести к тому, что он не может быть лишен земли человеком, который продал его, поскольку участок содержит минералы. Другая мотивировка, как в делах Bierstadt'а и Fragonard'а, направлена на то, чтобы избежать признания недействительным цепочки договоров до самого первого продавца.
II. ОШИБКА В МОТИВЕ
A. Согласие
До сего места мы обсуждали две ситуации. В первой из-за ошибки исполнение негодно для целей как конкретной стороны, так и любого, кто вступил бы в договор, дабы получить это исполнение. Во второй исполнение имеет свойство, которое необходимо для использования по тому назначению, по которому абстрактная сторона, платившая за такое исполнение, использовала бы его. Тем не менее в зависимости от этих свойств оно может подходить для целей одной стороны и не подходить для другой. Есть дела, в которых, как мы видели, суды обычно признают сделки недействительными по правилам, которые требуют, чтобы стороны допустили ошибку в существе.
Анализируя обе ситуации, мы попытались различить случаи, в которых сторона пытается оспорить сделку потому, что она ошибалась в причинах, побудивших ее к заключению договора, и те, в которых она просто передумала. В действительности, когда сторона просто передумала, суды и комментаторы обычно соглашаются, что сделка действительна, поскольку сторона сделала то, что обычно называется "ошибка в мотиве" <124>. Примерами в учебниках являются случаи, когда друг покупает свадебный подарок и узнает, что помолвка была разорвана <125>; когда человек покупает новый холодильник, а потом узнает, что член семьи только что сделал то же самое или что его жена не любит цвет, в который названный холодильник выкрашен <126>; когда предприниматель заказывает товары, а потом узнает, что они есть у него на складе <127>; когда человек покупает круиз, а потом решает, что лучше провести отпуск, катаясь на лыжах <128>; когда наемный работник снимает летний домик на время отпуска и узнает, что ему не дают отпуск <129>; когда баскетбольный клуб покупает игрока, а потом решает, что он не нужен <130>; когда лицензиар полагает, что фильм должен оказаться блокбастером, а фильм оказывается провальным <131>; когда лицо продавало ценное имущество, ошибочно полагая, что ему нужны деньги <132>; и когда человек покупал имущество, вопреки действительности думая, что он унаследует деньги, необходимые на уплату покупной цены <133>. Исполнение становится негодным или менее годным для целей, для которых сторона планировала его употребить. Тем не менее исполнение не становится менее ценным для целей других лиц, которые могли бы за него заплатить.
--------------------------------
<124> Французское право: 2/1 Mazeaud, Mazeaud, Mazeaud & Chabas, supra сн. 59, no 166; Raymond, supra сн. 13, no. 241; 2 Ripert, Boulanger & Planiol, supra сн. 13, no. 199. Позиция Планиоля была бы исключением, если рассматривать только его суждение о том, что суды должны давать право на оспаривание в случае ошибки в мотиве, если другая сторона не будет подвергнута существенной несправедливости. Id. no. 185. Но в другом месте он говорит, что право на оспаривание есть только в случае, если ошибка касается молчаливого условия, известного обеим сторонам. Id. no. 177. Немецкое право: LARENZ, supra сн. 34, at 378; Flume, supra сн. 32, at 424 - 25; Итальянское право: Rosella Filippi no. 1 to art. 1429 в: Paolo Cendon, Ed., Codice Civile Annotato Con La Giurisprudenza (1996/97); Francesco Galgano, Diritto Privato 276 (10th ed. 1999); Iudica, Zatti & Ropp, supra сн. 104, at 78.
<125> Larenz, supra сн. 34, at 391. See Ghestin, supra сн. 59, at 62 (отец купил приданое дочери, после чего помолвка была расторгнута).
<126> Iudica, Zatti & Ropp, supra сн. 104, 784.
<127> Larenz, supra сн. 34, 391.
<128> Eisenberg, supra сн. 43, 1582. Айзенберг говорит не об ошибке в мотиве, а об ошибке в оценке.
<129> Ghestin, supra сн. 59, с. 62.
<130> Eisenberg, supra сн. 43, с. 1582.
<131> Id.
<132> Flume, supra сн. 32, с. 425.
<133> Ripert, Boulan Ger & Planiol, supra сн. 13, no. 177; Ghestin, supra сн. 59, с. 62.
Мелвин Айзенберг называет случаи, которые указаны выше, "ошибками в оценке". Он определяет их как "случаи, в которых хорошо информированный опытный участник оборота, заключающий договор, приходит к выводу, что его выбор заключить договор был ошибочным ввиду изменения его предпочтений или изменения субъективной или объективной ценности исполнения по договору" <134>. Он полагает, что ошибки в оценке "не должны быть основанием недействительности договора" <135>. Одна из причин, которую он приводит, состоит в том, что "во многих случаях риск, что сторона договора допустила ошибку в оценке, - это тот самый риск, ради которого другая сторона вступает в договор. В действительности такие договоры чаще всего являются пари..." <136>. Другая причина в том, что "вся цель обещания в том, чтобы связать себя обязанностью совершить в будущем действие, даже если к моменту, когда оно должно быть осуществлено, все сложилось бы так, чтобы вы не хотели действовать как обещали" <137>.
--------------------------------
<134> Eisenberg, supra сн. 43, с. 1582.
<135> Id.
<136> Id. 1583.
<137> Id.
Юристы, которые рассматривали указанную проблему, соглашались с этим положением почти всегда. Юристы общего права не касались проблемы до XIX в. <138>, хотя юристы гражданского права занимались этим со времен Древнего Рима. Когда римские юристы описывали ошибки, в связи с которыми сторона могла получить право на оспаривание, ни один из приводимых ими примеров не мог быть отнесен нами к ошибке в мотиве <139>. Согласно юристам, комментировавшим римское право в Средние века, сторона, допустившая ошибку в каузе, которая означала цель или мотив, может отказаться от договора, только если ошибка возникла в связи с мошенничеством <140>.
--------------------------------
<138> Gordley, supra сн. 28, 141 - 146.
<139> Reinhard Zimmermann, the Law of Obligations Roman Foundations of The Civilian Tradition 597 (1990).
<140> Или, более точно, если он допустил ошибку в отдаленной цели (causa finalis remota). См.: Gordley, supra сн. 28, с. 49 - 57, 65 - 67.
B. Особое мнение
Теперь мы предположим, однако, что некоторые ошибки в мотиве дают право на оспаривание. Эта позиция была принята в начале XVII в. Леонардом Лессием, выдающимся поздним схоластом. Его точка зрения была принята основателями северной школы естественного права Гроцием и Пуфендорфом. Мы исследуем их точку зрения и увидим, что они были правы. Если мы поймем, когда они были готовы признавать недействительность сделок при ошибке в мотиве, мы поймем, что они не собирались давать стороне право уничтожить договор лишь потому, что она полагала его невыгодным.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |