Обреченное королевство 10 страница

— Неужели вы думаете, что я оставлю такую светлоглазую женщину одну и она будет сама добираться до корабля? Я считал вас людьми чести!

Они замолчали, не посмев протестовать.

Йалб хихикнул, поклонился Шаллан и повел ее вниз по дороге. В его глазах светился веселый огонек.

— Отец Штормов! До чего приятно выигрывать у людей закона! Случись это на пристани, мне бы поставили бесплатную выпивку.

— Ты не должен рисковать, Йалб, — сказала Шаллан. — Не должен пытаться угадать будущее. Я бы не дала тебе сферы, если бы знала, что ты их потратишь на азартные игры.

Йалб засмеялся.

— Никакого риска, если ты заранее знаешь, что выиграешь, юная мисс.

— Так ты жульничал? — в ужасе прошипела она и оглянулась назад, на стражников, которые уже играли, освещенные сиянием сфер, стоявших на камнях перед ними.

— Не так громко! — прошептал Йалб. Однако он казался очень довольным собой. — Обмануть четырех стражников, вот это фокус! Я едва верю сам себе!

— Я разочаровалась в тебе. Это недостойный поступок.

— Но не для моряка, юная мисс. — Он пожал плечами. — Это то, что они вправе ожидать от меня. Они смотрят на меня как дрессировщика ядовитых небоугрей. Игра идет не в карты — они пытаются сообразить, как я жульничаю, а я пытаюсь не дать им поймать меня. Мне кажется, что я бы не ушел оттуда целый и невредимый, если бы вы не появились! — Хотя, похоже, его это не слишком волновало.

Дорога до пристани уже не была такой оживленной, как раньше, но все равно удивительно много людей шло и ехало в обеих направлениях. Улицу освещали масляные лампы — сферы обязательно очутились бы в чьем-либо кармане — но большинство пешеходов несло с собой фонари со сферами, которые бросали разноцветные лучи на дорогу.

— Итак, юная мисс, — сказал Йалб, — вы действительно хотите вернуться на корабль? Стражникам я сказал об этом только потому, что искал способ вырваться оттуда.

— Да, я действительно хочу вернуться, пожалуйста.

— А ваша принцесса?

Шаллан скривилась.

— Встреча оказалась… непродуктивной.

— То есть она не взяла вас. С ней что-то не так?

— Хроническая удачливость, я бы сказала. Она настолько успешна в жизни, что ждет от других настоящих чудес.

Йалб задумался, обводя Шаллан вокруг гуляк, пьяно развалившихся на дороге. Вроде бы еще рано для людей такого сорта? Йалб прошел несколько шагов, потом повернулся и пошел спиной вперед, глядя на нее.

— Это не имеет смысла, юная мисс. Неужели она хочет кого-то лучше вас?

— Много лучше.

— Но вы же само совершенство! Простите мою смелость. Я всегда иду только вперед.

— Вперед спиной.

— Тогда простите мою спину. А вы, юная мисс, хорошо выглядите с любой стороны.

Она обнаружила, что улыбается. Моряки Тозбека были о ней слишком высокого мнения.

— Вы — идеальная подопечная, — продолжал он. — Благородная, прекрасная, утонченная и все такое. Да, вы высказали нелестное мнение об игре, но его можно было ожидать. Разве может приличная женщина не поворчать на парня за игру? Все равно что солнце откажется вставать или море станет белым.

— Или Джаснах Холин улыбнется.

— Точно! Вы совершенны, как ни посмотри.

— Очень мило с твоей стороны.

— Ну, это правда, — сказал он, останавливаясь и подбочениваясь. — А что теперь? Вы собираетесь сдаться?

Она ошеломленно посмотрела на него. Он стоял здесь, на оживленной улице, освещенный желто-оранжевым светом фонаря, уперев руки в бока, его белые тайленские брови спускались по краям лица, из-под жилета виднелась голая грудь. В поместье отца темногоглазые граждане — даже самого высокого ранга — никогда не стояли в такой позе.

— Я попыталась убедить ее еще раз, — вспыхнув, сказала Шаллан. — Я пошла к ней, и она опять отвергла меня.

— Два раза, э? В картах всегда делаешь третий заход. И чаще всего выигрываешь.

Шаллан нахмурилась.

— Нет, это не так. Согласно законам теории вероятности и статистики…

— Ничего не понимаю в этой проклятой математике, — сказал Йалб, скрестив руки на груди, — но я знаю, что такое Страсти. Ты всегда выигрываешь, когда тебе позарез нужно.

Страсти. Языческое суеверие. Конечно, Джаснах тоже отнеслась к охранным глифам как к суеверию, так что, возможно, в перспективе все сходится.

Попробовать в третий раз… Шаллан содрогнулась, представив себе гнев разозлившейся Джаснах. Тогда она точно возьмет обратно свои слова об обучении в будущем.

Но Шаллан в любом случае не воспользуется ее предложением. Оно — как стеклянная сфера без драгоценного камня в середине. Красивая, но ничего не стоящая. Не лучше ли воспользоваться последней возможностью получить то, что ей надо сейчас?

Нет, не получится. Джаснах достаточно ясно заявила, что Шаллан недостаточно образованна.

Недостаточно образованна…

В голове Шаллан мелькнула идея.

Продолжая стоять на дороге, она подняла безопасную руку к груди, удивляясь собственной дерзости. Скорее всего, ее вышвырнут из города по требованию Джаснах.

Да, но если она вернется домой, не попробовав каждую тропинку, сможет ли она посмотреть в глаза братьям? Они зависят от нее. Первый раз в ее жизни кто-то нуждается в ней. Ответственность возбуждала Шаллан. И пугала.

— Мне нужен продавец книг, — сказала она слегка дрогнувшим голосом.

Йалб поднял бровь.

— Третий заход чаще всего выигрывает. Ты сможешь найти книжную лавку, открытую в это время?

— Харбрант — большой порт, юная мисс, — с улыбкой сказал он. — Лавки открыты допоздна. Ждите здесь.

И он ввинтился в вечернюю толпу, оставив ее с невысказанным протестом на губах.

Она вздохнула, потом уселась на каменное основание осветительного шеста, в как можно более скромной позе. Здесь должно быть безопасно. Она видела, как другие светлоглазые женщины проходят по улице, хотя их чаще всего несли в паланкинах или в этих маленьких, толкаемых руками тележках. Она даже видела настоящую карету, хотя только очень богатые люди могли себе позволить иметь лошадей.

Несколько минут спустя из ниоткуда возник Йалб и махнул ей рукой. Она встала и поторопилась за ним.

— Не нужно ли взять носильщика? — спросила она, пока он вел ее по большой боковой улице, бегущей поперек склона холма. Она шла достаточно осторожно; юбка была очень длинной и ей не хотелось изорвать ее края о камни. Впрочем, как раз кайму было легко заменить, но Шаллан не собиралась тратить сферы на такую ерунду.

— Не-а, — сказал Йалб. — Это здесь.

Он указал на еще одну поперечную улицу, на которой находился ряд лавок, взбиравшийся вверх по крутому склону. На каждой висел знак книжной лавки — глифпара, стилизованная в виде книги. Даже неграмотные слуги, которых посылали за книгами, были способны узнать их.

— Торговцы одним товаром часто собираются вместе, — сказал Йалб, потирая подбородок. — По-моему, довольно глупо, но торгаши, они как рыбы — где один, там и все.

— То же самое можно сказать об идеях, — заметила Шаллан, считая. Шесть разных лавок. И окна всех освещены Штормсветом, холодным и ровным.

— Третья слева, — сказал Йалб, указывая пальцем. — Торговца зовут Артмирн. Мне сказали, что он лучший.

Тайленское имя. Скорее всего, Йалб расспрашивал своих земляков, и они направили его сюда.

Она кивнула Йалбу, и они поднялись по крутой каменной улице к магазину. Йалб не пошел внутрь; она часто замечала, что многие мужчины чувствовали себя неуютно среди книг, даже те, которые не исповедовали Ворин.

Она толкнула прочную деревянную дверь, украшенную двумя хрустальными панелями, и вошла в теплую комнату, не зная точно, что ее ждет. Она еще никогда не бывала в лавках — всегда либо посылала слуг, либо торговец приходил к ней.

Комната внутри выглядела очень привлекательно — горящий камин, рядом большие удобные стулья. На поленьях танцевали спрены огня, пол был из дерева. Ни одного шва — скорее всего Преобразователь сделал его из каменного склона под домом. Очень расточительно.

За прилавком у задней стены стояла женщина, одетая в вышитую юбку и блузку, а не в гладкую шелковую хаву, как сама Шаллан. Темноглазая, но, очевидно, богатая. В королевствах Ворин она имела бы первый, в крайнем случае второй нан. Но у тайленцев была своя собственная система рангов. По меньшей мере они были не совсем язычники — уважали цвет глаз и женщину, носившую перчатку на безопасной руке.

В магазине было на удивление мало книг — несколько на прилавке, одна на полке за стойкой. На стене тикали часы, с их низа свешивалась дюжина мерцающих серебряных колокольчиков. Скорее чей-то дом, чем книжная лавка.

Женщина вставила закладку в одну из книг и улыбнулась Шаллан. Заискивающая вкрадчивая улыбка. Почти хищная.

— Садитесь, Ваша Светлость, пожалуйста, — сказала она, указывая на стул.

Свои длинные тайленские брови она завивала, и они свисали по бокам ее лица как завитки ее челки.

Шаллан неуверенно села, а женщина позвонила в колокольчик под прилавком. Очень скоро в комнату вразвалочку вошел толстый человек в жилете, который, казалось, готов был в любое мгновение лопнуть от усилия сдержать свое брюхо. Седые волосы, брови зачесаны назад, за уши.

— А, — сказал он, хлопая пухлыми ладошками, — юная прелестная дама. Ищете какой-нибудь великолепный роман? Который поможет вам провести жестокие часы разлуки с любимым? Или, возможно, книгу по географии, с описанием экзотических стран? — Он говорил слегка снисходительным тоном, на ее родном ведене.

— Н-нет, спасибо. Мне нужен ряд книг по истории и три по философии. — Она замялась, вспоминая имена, названные Джаснах. — Что-нибудь Пласини, Габратина, Юстары, Маналина или Шауки-дочь-Хашвета.

— Трудное чтение для такой юной особы, — сказал человек, кивнув женщине, скорее всего его жене. Та нырнула в заднюю комнату. Он должен использовать ее для чтения; если умел читать сам, но не хотел отпугнуть покупателей, делая это в их присутствии. Его дело коммерция — по большей части мужское искусство.

— И почему юный цветок вроде вас интересуется такими скучными предметами? — спросил торговец, садясь на стул напротив нее. — Не смогу ли я прельстить вас каким-нибудь любовным романом? Они моя специальность, видите ли. Все юные дамы города приходят ко мне, и я всегда привожу им самое лучшее.

Его тон заставил ее рассердиться. И так достаточно неприятно знать, что ты была домашним ребенком. Неужели необходимо напоминать ей об этом?

— Любовный роман? — сказала она, прижав сумку к груди. — Да, пожалуй, это было бы мило. Быть может, у вас есть экземпляр «В объятиях пламени»?

Торговец мигнул. Книга «В объятиях пламени» была написана с точки зрения человека, который медленно погружался в безумие после того, как от голода умерли его дети.

— Вы уверены, что хотите настолько… э… амбициозную книгу?

— А что, юной даме неприлично иметь амбиции?

— Нет, конечно нет. — Он опять широко улыбнулся, показав все зубы, — улыбка торговца, пытающегося вручить покупателю залежалый товар. — Похоже, вы женщина с исключительным вкусом.

— Так и есть, — сказала Шаллан твердым голосом, не обращая внимания на прыгающее в груди сердце. Неужели она должна спорить со всеми встречными и поперечными? — Я люблю есть тщательно приготовленную еду, и у меня исключительный вкус.

— Прошу прощения. Я имел в виду исключительный вкус в книгах.

— Никогда не ела ни одной.

— Ваша Светлость, похоже, вы насмехаетесь надо мной.

— Нет. Я еще даже не начала.

— Я…

— А теперь, — сказала она, — вы были совершенно правы, сравнив чтение и еду, ум и желудок.

— Но…

— У слишком многих из нас, — неумолимо продолжала она, — то, что входит через рот, вызывает намного более сильную боль, чем то, что мы впитываем через глаза и уши. Вы согласны?

Он кивнул, возможно еще не веря, что она разрешила ему говорить. Шаллан, однако, в глубине души понимала, что позволила себе зайти слишком далеко, и только потому, что расстроилась после разговоров с Джаснах.

Впрочем, сейчас это ее не волновало.

— Исключительный, — сказала она, как бы пробуя слово на вкус. — Не уверена, что одобряю выбор слова. Исключительность означает, что вы предубеждены. Вы исключаете все остальное. Не важно, говорим ли мы о еде или о мыслях, может ли человек позволить себе исключить что-то из того, что поглощает?

— Мне кажется, может, — сказал торговец. — Разве вы сами не сказали это, только что?

— Я сказала, что мы должны всегда думать, прежде чем съесть — или прочитать — что-нибудь. Скажите мне, что произойдет с человеком, который ест только сладости?

— О, я хорошо знаю это, — ответил Артмирн. — Моя невестка ест только конфеты и пирожные и время от времени страдает от расстройства желудка.

— Вот видите, значит, она тоже исключительная. Телу нужна сама разнообразная еда, чтобы оставаться здоровым. А уму нужны самые разнообразные идеи, чтобы оставаться острым. Согласны? И если бы я читала только глупые романы, которые, как вы предполагаете, удовлетворят мои амбиции, мой ум стал бы болен, как и желудок вашей невестки. Да, мне нравится эта метафора. Вы довольно умны, мастер Артмирн.

На его лицо вернулась улыбка.

— Конечно, — заметила она, не улыбнувшись в ответ, — иногда бывают одновременное расстройство желудка и ума. Как мило с вашей стороны, что вы сопроводили выразительным примером из жизни вашу замечательную метафору. Вы всегда так разговариваете с покупателями?

— Ваша Светлость… Похоже, вы свернули на сарказм.

— Очень странно. А мне казалось, что я бегу совершенно прямо, крича во всю силу своих легких.

Торговец покраснел и встал.

— Я помогу жене, — сказал он и поторопился уйти.

Она откинулась на спинку стула, осознав, что злится на саму себя — она разрешила своему раздражению вылиться наружу. Именно об этом и предупреждали ее няни. Юная женщина должна следить за своим язычком. Невоздержанный язык отца заработал их дому прискорбную репутацию; неужели она добавит еще?

Она успокоилась, наслаждаясь теплом, и смотрела на танцующих спренов огня до тех пор, пока торговец и его жена не вернулись, неся в руках стопки книг.

Торговец опять уселся на стул. Его жена положила книги на пол, села на табуретку и показывала том, о котором говорил муж.

— История. Здесь у нас выбор из двух книг, — дружески-снисходительно начал торговец. — «Времена и События» Ренкалта — один том, краткое изложение истории Рошара, начиная с Теократии. — Его жена подняла переплетенный в красную материю том. — Я сказал жене, что вас, скорее всего, оскорбит такой поверхностный материал, но она настаивала.

— Спасибо, — сказала Шаллан. — Я не оскорблена, но мне действительно нужно что-нибудь более подробное.

— Тогда, возможно, вам подойдет Этернатис, — сказал он, и его жена подняла набор из четырех серо-голубых томов. — Это философский труд, который, однако, тщательно рассматривает тот же самый период времени, сосредоточившись главным образом на пяти королевствах Ворин. Как вы увидите, исчерпывающее изложение.

Четыре тома. Очень толстые. Пять королевств Ворин? Она знала только четыре: Джа Кевед, Алеткар, Харбрант и Натан. Объединенные религией, они все поддерживали друг друга во время лет, последовавших за Изменой. Что за пятое королевство?

Тома заинтересовали ее.

— Я возьму их.

— Замечательно, — сказал торговец, в его глаза вернулся огонек. — Из философских работ, которые вы перечислили, у нас нет только Юстары. Зато есть все произведения Пласини и Маналина, включая собрание цитат из самых знаменитых их работ. Мне прочитали книгу Пласини — весьма хорошо.

Шаллан кивнула.

— Что касается Габратина, — продолжал он, — у нас есть четыре разных тома. Клянусь Всемогущим, это плодовитый писатель! Да, и у нас есть одна-единственная книга Шауки-дочь-Хашвета. — Жена подняла тонкий зеленый том. — Должен признаться, мне никогда не читали ни одной из ее работ. Я даже не знал, что в Сине вообще есть философы, на которых стоит обратить внимание.

Шаллан посмотрела на четыре книги Габратина. Она понятия не имела, какую из них взять, поэтому решила не покупать ни одной, указав на две коллекции, которые торговец упомянул раньше, и единственный том Шауки-дочь-Хашвета. Философ из далекой страны Син, где люди живут в грязи и поклоняются камням? Человек, шесть лет назад убивший отца Джаснах — и вызвавший войну против паршенди в Натане, — был из Сина. Сейчас его называли Убийца в Белом.

— Я возьму эти три, — сказала Шаллан, — вместе с историей.

— Замечательно, — повторил торговец. — Вы покупаете очень много, поэтому я сделаю вам хорошую скидку. Ну, скажем, десять брумов изумрудами?

Шаллан с трудом сохранила спокойствие. Изумрудный брум — самая дорогая сфера — стоила тысячу бриллиантовых обломков. Десять их стоили в несколько раз больше, чем вся ее поездка в Харбрант!

Она открыла сумку и заглянула в потайной мешочек. Осталось всего восемь изумрудных брумов. Придется взять меньше книг, но какие?

Внезапно дверь открылась. Шаллан подпрыгнула, увидев Йалба, с шляпой в руках, очень нервничающего. Он бросился к ее стулу и опустился на колено. Она была так поражена, что не смогла ничего сказать. Почему он такой озабоченный?

— Ваша Светлость, — сказал он, наклоняя голову. — Мой хозяин просит вас вернуться. Он обдумал ваше предложение. Откровенно говоря, мы согласны на вашу цену.

Шаллан открыла рот, но не смогла сказать ни слова.

Йалб посмотрел на торговца.

— Ваша Светлость, не покупайте у этого человека. Он лжец и обманщик. Мой хозяин пришлет вам намного более замечательные книги и намного дешевле.

— Да что это такое! — взорвался Артмирн, вскакивая на ноги. — Как ты только осмелился! Кто твой хозяин?

— Бармест, — защищаясь, сказал Йалб.

— Эта крыса. И он послал мальчишку в мой магазин, чтобы украсть покупателя? Возмутительно!

— Она сначала пришла в наш! — возразил Йалб.

Шаллан наконец-то обрела присутствие духа. Отец Штормов! Да он настоящий актер!

— У вас была возможность, — сказала она Йалбу. — Беги и скажи своему хозяину, что я не люблю, когда меня надувают. Я побываю в каждом магазине города и обязательно найду кого-нибудь разумного.

— Артмирн вовсе не разумный, — сказал Йалб, сплевывая.

От ярости глаза торговца стали как блюдца.

— Посмотрим, — сказала Шаллан.

— Ваша Светлость, — сказал Артмирн, его щеки уже пылали. — Вы, конечно, не поверили ни одному из этих наветов!

— И сколько вы собираетесь заплатить ему? — спросил Йалб.

— Десять изумрудных брумов за эти семь книг.

Йалб засмеялся.

— И вы не встали и не ушли? Мой хозяин практически влюбился в вас и предложил вам намного лучшую сделку. Пожалуйста, Ваша Светлость, вернемся со мной. Мы готовы на…

— Это только начальная цифра, — перебил Артмирн. — Я и не ожидал, что вы примете ее. — Он посмотрел на Шаллан. — Конечно, восемь…

Йалб опять захохотал.

— Я уверен, Ваша Светлость, что у нас есть все эти книги. Держу пари, что хозяин отдаст их за два.

Все лицо Артмирна покраснело, он глухо заворчал.

— Ваша Светлость, вы, конечно, не станете слушать слова человека, который настолько невоспитан, что посылает слуг в чужие магазины и крадет покупателей!

— Возможно, и стану, — возразила Шаллан. — По меньшей мере он не оскорбляет мой интеллектуальный вкус.

Жена Артмирна поглядела на мужа, лицо торговца пылало.

— Два изумруда, три сапфира. Ниже я не могу. Если вы хотите подешевле, покупайте у этого негодяя Барместа. Хотя в его книгах, скорее всего, не хватает страниц.

Шаллан, колеблясь, взглянула на Йалба; он по-прежнему играл роль, кланялся и шаркал ногами. Она поймала его взгляд, и он едва заметно пожал плечами.

— Хорошо, я беру, — сказала она Артмирну, вызвав недовольный стон Йалба. Он улизнул, сопровождаемый ругательствами жены Артмирна. Шаллан встала и отсчитала сферы; изумрудные брумы она взяла из потайного мешочка.

Вскоре она вышла из лавки, неся в руках полотняный мешок, и, пройдя вниз по улице, обнаружила Йалба, подпирающего фонарный столб. Она улыбнулась, и он взял у нее мешок.

— Откуда ты знаешь справедливую цену на книги? — спросила она.

— Справедливую цену? — удивился он, закидывая мешок на плечо. — На книги? Понятия не имею. Но я сообразил, что он попытается содрать с вас так много, как только сможет. Вот почему я поспрашивал, кто его самый большой соперник, и вернулся, чтобы помочь ему стать более разумным.

— Неужели было так ясно, что я позволю себя обмануть? — спросила она, краснея, пока они оба возвращались на главную улицу.

Йалб хихикнул.

— Немножко. В любом случае надуть человека вроде него — это все равно что обжулить стражу. Лучше всего вам было уйти со мной, вернуться попозже и дать ему еще одну возможность.

— Слишком сложно.

— Торговцы чем-то похожи на наемников, всегда говорила моя мамаша. Разница только одна: торговцы, снимая с тебя голову, утверждают, что остаются твоим другом на всю жизнь.

И это сказал человек, который провел вечер, обманывая группу стражников в карты.

— В любом случае я должна поблагодарить тебя, ты мне очень помог.

— Ерунда. Я здорово развлекся, хотя до сих пор не могу поверить, что вы заплатили столько денег за сук дерева. Я могу найти щепку и нарисовать на ней какие-нибудь смешные значки. Вы тоже заплатите за нее чистую сферу?

— Не могу обещать, — сказала она, роясь в своей сумке. Найдя рисунок с Йалбом и возницей, она протянула его юноше. — Вот, возьми, с моими благодарностями.

Йалб взял рисунок и поторопился к ближайшему фонарю. Потом засмеялся, вздернул голову и широко улыбнулся.

— Отец Штормов! Разве это не что-то? Как будто вижу себя в полированной тарелке, чесслово. Я не могу взять это, Ваша Светлость!

— Пожалуйста. Я настаиваю.

Она прищурилась, запоминая его, стоящего здесь, с одной рукой на подбородке, изучающего рисунок самого себя. Она опять нарисует его, позже. После всего того, что он сделал для нее, она обязана иметь его в своей коллекции.

Йалб аккуратно положил рисунок между страницами книги, поднял мешок и пошел дальше. Наконец они достигли главной улицы. Номон — средняя луна — начала вставать, омывая город бледно-голубым светом. В доме отца ей крайне редко разрешали оставаться снаружи в такое время, но жители города, похоже, даже не замечали, насколько сейчас поздно. Что за странное место!

— Обратно на корабль? — спросил Йалб.

— Нет, — сказала Шаллан, глубоко вздохнув. — Обратно в Конклав.

Он поднял бровь, но повел ее обратно. У входа во дворец она простилась с ним и напомнила, что надо взять рисунок. Он так и сделал, пожелал ей удачи и поторопился прочь, вероятно опасаясь встречи со стражниками, которых обманул раньше.

Шаллан подозвала слугу, который понес ее книги, и по коридору вернулась к Вуали. Она не успела войти в украшенные железные двери, как к ней подошел мажордом.

— Да, Ваша Светлость? — спросил он. Большинство альковов погрузились в темноту, и теперь терпеливые слуги возвращали тома за хрустальные стены.

Шатаясь от усталости, Шаллан поглядела вверх. Альков Джаснах все еще светился.

— Я бы хотела использовать вон тот альков, — сказала она, указывая на соседний балкон.

— У вас есть разрешение на вход?

— Боюсь, что нет.

— Тогда вы можете снять место, если собираетесь использовать его регулярно. Две небесные марки.

Поморщившись от цены, Шаллан достала сферы и заплатила. Ее денежные мешочки выглядели ужасающе плоскими. Носильщики подняли ее на соответствующий уровень. Она тихо прошла в свой альков, достала все оставшиеся сферы и наполнила лампу-кубок. Она использовала девять цветов и все три стоимости, так что получилось пестрое и достаточно сильное освещение.

Шаллан перегнулась через перила своего балкона и заглянула на соседний. Джаснах, не обращая внимания на поздний час, сидела, погрузившись в чтение; ее кубок наполняли до краев чистые бриллиантовые брумы, дававшие самый лучший свет, но менее полезные для Преобразования и поэтому не такие ценные.

Шаллан вернулась обратно и села у самого края стола, где стена скрывала ее от Джаснах. Возможно, следовало выбрать альков на другом уровне, но она хотела присматривать за знатной дамой. Будем надеяться, что Джаснах проведет здесь несколько недель. Вполне достаточно, чтобы посвятить себя ожесточенной зубрежке. Да, тексты ей давались хуже, чем картины и сцены, тем не менее она могла запоминать факты и перечни с такой скоростью, которую ее преподавательницы называли поразительной.

Она поудобнее устроилась на стуле, достала книги и разложила на столе. Потерла глаза. Хотелось спать, но она не могла терять времени. Джаснах сказала, что Шаллан сможет обратиться к ней еще раз, когда заполнит дыры в образовании. Хорошо, она сделает это очень быстро, а потом опять попросит об ученичестве. Главное, сделать это до того, как Джаснах покинет Харбрант.

Последняя, отчаянная надежда, такая хрупкая, что ее способна опрокинуть любая случайность. Глубоко вздохнув, Шаллан открыла первую книгу по истории.

— Я никогда не избавлюсь от тебя, а? — спросил мягкий женский голос.

Шаллан подпрыгнула, едва не сбросив на землю свои книги, и повернулась к двери. Там стояла Джаснах Холин: темно-синее шелковое платье обшито серебром, его шелк отражает свет сфер Шаллан. Преобразователь спрятан под черной перчаткой без пальцев.

— Ваша Светлость, — сказала Шаллан, вставая и неловко приседая. — Я не хотела мешать вам. Я…

Джаснах остановила ее взмахом руки. Она отошла в сторону, в альков вошел паршмен, неся в руках стул. Он поставил его рядом со столом, Джаснах немедленно уселась на него.

Шаллан попыталась определить настроение принцессы, но лицо той было непроницаемым.

— Я действительно не хотела мешать вам.

— Я подкупила слуг, и, как только ты вернулась в Вуаль, они сообщили мне, — рассеянно сказала Джаснах, перебирая тома Шаллан и читая заголовки. — Я не хотела, чтобы меня опять прервали.

— Я… — Шаллан уставилась на пол и залилась краской.

— Не извиняйся, — сказала Джаснах. На вид она устала даже больше, чем Шаллан. Джаснах провела руками по книгам. — Прекрасный выбор.

— Я не выбирала. Это то, что было у торговца.

— Насколько я поняла, ты собираешься быстро изучить содержимое этих книг, верно? — задумчиво сказала Джаснах. — И, пока я не уехала из Харбранта, попытаться в последний раз произвести на меня впечатление.

Шаллан заколебалась, потом кивнула.

— Очень неплохая затея. Я должна была назвать срок и запретить тебе появляться раньше него. — Она оглядела Шаллан сверху донизу. — Ты очень целеустремленная девушка, Шаллан Давар. Это хорошо. И я знаю, почему ты так отчаянно стремишься стать моей подопечной.

Шаллан вздрогнула.

Она знает?

— У дома Давар много врагов, — продолжала Джаснах, — а твой отец живет затворником. Тебе будет весьма трудно хорошо выйти замуж без временного союза с кем-нибудь по-настоящему знатным…

Шаллан расслабилась, хотя и постаралась этого не показать.

— Дай мне посмотреть твою сумку, — сказала Джаснах.

Шаллан нахмурилась, сопротивляясь желанию прижать сумку к груди.

— Ваша Светлость?

Джаснах протянула руку.

— Ты помнишь, что я говорила тебе о повторениях?

Шаллан неохотно протянула ей сумку. Джаснах стала аккуратно выкладывать на стол все ее содержимое, выстраивая в линию кистьперья, карандаши, перья, флакон с лаком, чернила и растворитель. За ними последовали стопки бумаги, блокноты и законченные рисунки. На столе появились и денежные мешочки Шаллан, блистая пустотой. Джаснах взглянула на вазу-лампу, сосчитала сферы и подняла бровь.

Потом она просмотрела рисунки Шаллан, задержавшись над своим портретом. Шаллан изо всех сил всматривалась в лицо знатной дамы. Довольна? Удивлена? Недовольна тем, сколько времени Шаллан проводит, рисуя моряков и служанок?

Наконец Джаснах перешла к блокноту, наполненному рисунками растений и насекомых, которых Шаллан видела во время путешествия. Здесь Джаснах опять задержалась, рассматривая каждый рисунок и читая примечания.

— С какой целью ты сделала эти наброски? — спросила она, просмотрев все.

— С какой целью, Ваша Светлость? Ну, потому что мне захотелось.

Она скривилась. Быть может, надо было сказать что-нибудь более умное?

Джаснах медленно кивнула и встала.

— Король предоставил мне несколько комнат. Собирай свои вещи и иди туда. Ты выглядишь очень усталой.

— Ваша Светлость? — спросила Шаллан, тоже вставая.

По телу пробежал трепет радостного предчувствия.

Джаснах остановилась у двери.

— Во время нашей первой встречи я приняла тебя за карьеристку из провинции, собирающуюся добиться состояния с помощью моего имени.

— Сейчас вы думаете иначе?

— Нет, — сказала Джаснах, — в тебе, без сомнения, есть и это. Но в каждом из нас смешались самые разные черты, и можно много сказать о человеке по тому, что он носит с собой. Этот блокнот говорит о том, что в свободное время ты занимаешься наукой ради самой себя. Это обнадеживает. И, возможно, лучший аргумент в защиту самой себя. Уж если я не в состоянии избавиться от тебя, быть может, я смогу тебя использовать. Иди спать. Завтра мы начнем рано; ты будешь заниматься самообразованием и одновременно помогать мне в моих исследованиях.

И Джаснах вышла.

Шаллан села, ошеломленная, прищурив усталые глаза. Она взяла лист бумаги и написала короткую благодарственную молитву. Позже она ее сожгла. Потом поспешно собрала книги и отправилась на поиски слуги, которого послала в «Удовольствие Ветра» за сундуками.

Дата добавления: 2015-08-29