Ведь Серов говорил Яне, что его задача - заставить Нильского вернуться в
Кемерово, а про архив он и слова не произнес. Значит, непременно должен в
аэропорту быть кто-то, кто встретит Руслана и проводит его до нового места
жительства. Это будет правильно.
Зарубин лениво прогулялся перед входом, добрел до табло прилета, постоял
в очереди в справочную, исподтишка окидывая равнодушным взглядом пассажиров,
провожающих и встречающих. Купил банку пепси-колы, выпил ее, стоя возле урны
и со вкусом покуривая сигарету. До объявленного времени посадки оставалось
еще двадцать минут. Сергей сладко зевнул. Московские рейсы прибывают страшно
неудобно, первый - в половине второго ночи, последний - в половине седьмого
утра, хорошо еще, что Нильский прилетает в шесть тридцать, но все равно
поспать Зарубину как следует не удалось.
А вот и знакомая физиономия появилась, господин Серов собственной
персоной. Видимо, из Москвы прислать соглядатаев не успели, Нильский
позвонил жене прямо пер"д отъездом, и у Липецкого скорости не хватило
запихнуть в один с ним самолет своих людей. А в Кемерове единственный, кто
знает Руслана в лицо и кому можно доверить задание, это именно Серов. Что ж,
все логично. Сейчас и проверим, по Русланову ли душу прибыл сюда Александр
Алексеевич или по каким-то другим делам. Вот и "заначка" пригодилась. Хорошо
быть запасливым и предусмотрительным!
Сергей стремительно вышел из здания, чуть не сбив с ног Серова, выскочил
на улицу и подошел к серебристому "Опелю" со знакомыми номерами. Обошел
машину вокруг, вытащил сигареты, снова закурил и демонстративно облокотился
на капот. Сейчас Алик посмотрит на табло точное время прибытия рейса и
наверняка выйдет из здания. Чего ему там околачиваться, когда можно с
приятностью посидеть в мягком салоне, музыку послушать? Тем более что
громкая связь выведена на улицу, все объявления отлично слышно и здесь.
Серов появился через пару минут. Увидев парня, бесцеремонно
прислонившегося к его автомобилю, нахмурился и решительно двинулся защищать
свои права собственника. Но Зарубин его опередил.
- Простите, это ваша машина? - спросил он со смущенной улыбкой.
- Моя, - недовольно ответил Серов, - а в чем дело? Что вам нужно?
Сергей принялся тщательно и неторопливо излагать все ту же легенду о
сбитом машиной товарище и о поиске свидетелей, которые видели, как было
дело. Как он и предполагал, Серов был предупрежден, поэтому не удивился и не
стал возмущаться приставаниями незнакомца, напротив, он сочувственно кивал,
охотно участвовал в критике сотрудников ГИБДД, поддакивал и охал в нужных
местах. Прямо над их головами оживший громкоговоритель устало объявил о
прибытии сто семьдесят первого рейса авиакомпании "Сибирь" из Москвы.
Зарубин, не обращая внимания на слова диктора, продолжал, размахивая руками,
свой горестный, исполненный гнева и возмущения рассказ. А вот Серов на
объявление внимание обратил и прервал его:
- Простите, я вам очень сочувствую, но ничем не могу помочь. На месте
происшествия меня не было, вы видели какую-то другую машину.
- А, московский рейс встречаете, - понимающе протянул Сергей.
- Да... нет, никого я не встречаю. Простите, у меня дела, я должен идти.
- Конечно, конечно, - Сергей протянул ему руку, - извините за
беспокойство. Я, честно признаться, так надеялся, что это были вы...
Все правильно, господин Серов, хорошую выучку вы прошли у Липецкого и его
сподвижника из разведки. Никогда не ври по пустякам. Вот сказал бы он
сейчас, что встречает человека с московского рейса, вроде бы никакого
криминала, а через пятнадцать-двадцать минут Зарубин увидит его садящимся в
машину в гордом одиночестве. Ерунда, конечно, кто такой Зарубин? Никто,
посторонний, случайный человек. Но ведь может подойти, с вопросами
пристанет, мол, где же ваш гость, отчего не встретили, еще и помощь начнет
предлагать от широты натуры. Или, что гораздо хуже, попросит подбросить до
города, а Серов в своем маршруте не волен, ему за Нильским ехать надо, а не
случайных попутчиков подвозить. Москва - город большой, в нем ежедневно
находится тринадцать миллионов человек, если считать с приезжими, и то
постоянно случайные встречи происходят, а Кемерово куда меньше и по
территории, и по населению, и здесь тем более ничего гарантировать нельзя.
Не нужно, чтобы этот парень (имеется в виду Зарубин) заподозрил Серова в
неадекватном поведении, как знать, не придется ли где-нибудь столкнуться.
Молодец, человек из разведки, хорошо своих псов натаскал!
Зарубин занял удобную позицию, скрывшись за припаркованным неподалеку
междугородним автобусом. Отсюда хорошо были видны и выход из здания
аэровокзала, и серебристый "Опель", и стоянка такси. Минут через двадцать он
заметил Нильского, бледного, с измученным лицом и запавшими глазами. Руслан
быстро договорился с каким-то частником и укатил на темно-серой "Волге".
Следом за ним двинулась машина Серова.
Все прошло на удивление быстро и гладко. То ли у Липецкого были в
Кемерове надежные люди, то ли успел он быстренько спровадить своих
исполнителей из Москвы в Сибирь следом за Нильским, но покушение на кражу из
коттеджа, принадлежащего другу Руслана, было зарегистрировано на следующий
же день после появления бывшего журналиста в городе. Всех жильцов дома,
включая и гостя, отправили подальше половить рыбку и пособирать землянику,
денька эдак на два, при этом отъезд их оформили по всем правилам
театрального искусства: с погрузкой в машину палаток, раскладных стульев и
столика и внушительных размеров сумки-холодильника, дабы у тех, кто
наблюдает за домом снаружи, не оставалось ни малейших сомнений в том, что
жилище будет пустовать по меньшей мере сутки. Даже собаку и кошку с собой
прихватили.
Двоих посетителей взяли в тот момент, когда они методично изучали
содержимое папок, стоявших на самой верхней полке высокого, под потолок,
стеллажа. И даже не тогда, а чуть позже, когда одному из них повезло и он с
довольным видом спрятал в карман куртки несколько листков одинакового
формата. Вот по поводу этих листков его и донимали уже вторые сутки
кемеровские оперативники по очереди со следователем: зачем, мол, ты спер
какие-то старые дактокарты, тем более любительские, в уголовном деле никогда
не лежавшие, ежели, как ты сам утверждаешь, ты залез вместе с напарником в
дом с целью совершения банальной кражи? Напарника его трясли отдельно, в
другом помещении, но вопросы задавали те же самые. Внятных ответов пока
получить не удалось, но на них никто особо и не рассчитывал, ведь и без того
ясно, зачем взяли эти дактокарты. Пока что шел этап изматывающего напора
вперемешку с угрозами, после чего по плану должен был наступить этап
переговоров в поисках разумного компромисса. Второй этап начнется после
того, как будут получены результаты проверки личности задержанных и в этих
результатах станет четко просматриваться их связь с московским криминальным
авторитетом Валерой Липецким.
Зарубин позволил себе немного расслабиться и помечтать о том, как завтра
встанет на рассвете, часиков в пять, покидает в сумку нехитрые пожитки,
позавтракает, чем бог пошлет, и помчится в аэропорт, чтобы в восемь утра
вылететь в Москву. Самолет прибудет в Шереметьево-1 в пять минут девятого по
московскому времени, весь день впереди, и столько полезного и приятного
можно будет успеть сделать! Главное - встретиться с Гулей и серьезно
поговорить с ней об их совместном будущем...
Он уже почти заснул в своем тесном гостиничном номере, когда прямо над
ухом взорвался звонком телефонный аппарат.
- Ты, кажется, Серовым интересовался? - послышался голос одного из
оперативников.
- Ага, - подтвердил Зарубин, еще плохо различая сон и явь. - А что с
ним?
- Застрелили. Хочешь подъехать?
Сон как рукой сняло. Сергей торопливо натянул джинсы и рубашку, плеснул в
лицо холодной водой из-под крана и выскочил на улицу. Хорошо, что взятую
напрокат машину он договорился вернуть завтра утром, по пути в аэропорт.
Несмотря на поздний час, зевак собралось немало. Зарубин поставил машину
и подошел поближе к тому месту, где работали следователь, оперативники и
эксперты. Знакомый серебристый "Опель", левое крыло и дверь со стороны
водителя изрешечены пулями. Здесь же, с левой стороны, лежит труп Серова,
над ним склонился медик в белом халате. Окровавленная рубашка задрана,
обнажая поросший рыжеватыми волосами рыхлый живот. На асфальте кровь, много
крови целая лужа.
С другой стороны "Опеля" Зарубин увидел еще одного медика, задумчиво
качающего головой, глядя себе под ноги. Сердце у него упало: неужели там еще
один труп? Неужели?..
Лежащая на боку с подвернутыми под себя руками маленькая Яна Нильская
была издалека похожа на улегшуюся спать девочку. Крови не было видно,
наверное, из-за того, что на Яне было черное вечернее платье с пышной
длинной юбкой.
- Достали его все-таки, - послышался рядом с Зарубиным знакомый голос
того оперативника, который ему звонил.
- Кто?
- Да дружки по банде Богомольца. Какие-то у Серова с ними неразрешенные
дела остались, вот и рассчитались с ним. Даже девушку не пожалели, скоты.
Сам-то Серов, понятное дело, слова доброго не стоит, а девчонка совсем
молоденькая, ей-то за что пуля досталась? И документов при ней нет, даже не
знаем, кому сообщать.
- Я ее знаю, - тихо произнес Сергей. - И имя, и адрес, и телефон. Запиши,
если надо.
Наутро он все-таки улетел в Москву. И все четыре часа полета думал о том,
имеет ли право жениться на Гуле и вообще жениться. Наступит вот так на хвост
какой-нибудь группе отморозков, захотят они с ним рассчитаться, и не
пожалеют никого, кто будет в этот момент рядом с ним. Жену, ребенка,
коллегу, случайного прохожего. Правда, такого пока, кажется, с милиционерами
не случалось, но, как любит говорить Каменская, все когда-то бывает в первый
раз.
***
По дороге Эдик Гусарченко завез Любу домой и отправился к себе. Таксист
попался словоохотливый, с удовольствием слушал рассказы Эдика об отдыхе на
Кипре, и Эдик с не меньшим удовольствием дал себе волю предаться вслух
сладостным воспоминаниям о прозрачном море, песчаном пляже, уютном
гостиничном номере и изобилии еды, напитков и развлечений. Шикарно отдохнул,
одним словом. Он бы еще пару недель там проболтался, да деньги были на
исходе, а тут и позвонили ему, мол, можешь возвращаться. Об этой мелкой
детали он, правда, таксисту говорить не стал, не его ума это дело. Эдик и
вправду начал было беспокоиться, ведь когда тот мужик, что завербовал его на
поездку в Кемерово, велел уехать из Москвы подальше, лучше - за границу,
ненадолго, Эдик радостно воспринял это как возможность отдохнуть и о деньгах
как-то не подумал, много брать не стал, думал, они с Любой на два-три дня
всего едут, ну максимум - на пять. А вышло куда дольше, и он даже
обрадовался, когда ему на мобильник позвонили и разрешили вернуться.
Оказавшись в своей квартире, Эдик быстро разобрал сумку, покидал грязные
шорты, плавки и майки в стиральную машину, принял душ и собрался было сесть
за телефон обзвонить друзей-приятелей, о приезде сообщить, новости узнать,
но его планы нарушил звонок в дверь. На пороге стоял парень с до боли
знакомым лицом, вспоминать которое у Эдика не было ни малейшего желания. Он,
правда, ни капли не испугался, в последнее время за ним ничего не было, но
все равно неприятно было.
- Войти-то пригласишь? - насмешливо спросил Зарубин.
Эдик с хмурым видом отступил в сторону, давая оперативнику пройти.
- Прямо с дороги поймали, в себя прийти не успел, а доблестная милиция
тут как тут, - недовольно процедил он.
- Ну, с приездом, коль так, - добродушно усмехнулся Зарубин. - А где
был-то? Далеко?
- На Кипре отдыхал.
- А-а-а, - протянул тот, - а я думал, опять в Кемерово летал, деньги
зарабатывал.
Сердце у Эдика нехорошо екнуло. Нет-нет, не было в той поездке ничего
такого, за что милиция могла бы взять его за жабры, все честь по чести,
чинно-благородно. Но ведь узнали же, падлы легавые, и почему-то
заинтересовались. Почему? Не было там ничего, ну не было, как бог свят!
- Ладно, Эдуард Олегович, не буду тебя томить, время и вправду позднее,
хорошим мальчикам спать пора, а поскольку ты мальчик вроде бы хороший,
расскажи-ка мне про ту поездку в Кемеровскую область. С кем ездил, зачем,
все подробненько. Вопрос об оплате можешь опустить, меня пока не сильно
интересует, сколько тебе за это заплатили. И не забудь упомянуть, почему ты
на Кипр так неожиданно собрался, вроде ведь не планировал в июне отдыхать.
"А и расскажу, - с внезапной решимостью подумал Гусарченко, - мне
скрывать нечего, я ничего плохого не сделал. Пусть подавятся моими
рассказами, если им больше заняться нечем, кроме как такой ерундой
интересоваться. Тоже мне, герои-сыщики, Жегловы-Шараповы, Шерлоки Холмсы
беспорточные. Лучше бы убийства раскрывали, чем по ночам порядочных людей
дергать".
***
Для съемок очередного эпизода Вороновой нужна была полуспортивная
аккуратненькая машинка "Ауди-ТТ", точь-в-точь такая, как у ее друзей
Гольдманов. В целях экономии решено было попросить машину именно у них, и
Инна Гольдман с удовольствием согласилась помочь любимой подруге и пригнать
автомобиль в указанное место к указанному времени.
Ирина Савенич уже разгримировывалась после трехчасовой изматывающей
съемки, когда в автобус заглянула Наталья.
- Ириша, ты скоро?
- Уже!
Ирина промокнула салфеткой крем с истерзанного гримом лица, достала
пудреницу, провела спонжем по щекам, носу, подбородку.
- Все, готова.
- Я тебя попрошу, созвонись с Инной и выйди на перекресток, встреть ее, а
то она, боюсь, нас в этих дворах не найдет.
- Хорошо, Натулечка.
- Кстати, как Руслан? Не звонил?
- Звонил, - Ира горестно вздохнула. - В плохом он состоянии, конечно, но
держится. Сказал, что до девятого дня побудет дома, а потом приедет.
- Может, не стоит его дергать? - озабоченно проговорила Наталья. -
Все-таки человек жену потерял, какая ему теперь работа?
- Руслан сказал, что ему так лучше. С детьми есть кому заниматься, а он
хочет работать, чтобы окончательно не раскиснуть. Господи, как же его жалко!
И его, и Янку...
Ира всхлипнула, но тут же взяла себя в руки, выскочила из автобуса и
отправилась встречать Инну Гольдман. Ей удалось найти хорошие ориентиры, и
уже через несколько минут симпатичная обтекаемой формы "Ауди-ТТ"
притормозила рядом с подворотней, куда надо было въехать, чтобы попасть на
съемочную площадку. На заднем сиденье Ирина заметила сжавшуюся в комочек
Юлю, дочь Инны.
Когда машина тихонько доползла до места, Инна вышла, чтобы поздороваться
с Натальей.
- А Юлька чего не выходит? - удивленно спросила Ира. - Так и будет в
машине сидеть?
- Пусть сидит, - ответила Инна, понизив голос. - У нее личная драма,
взяла ее с собой, чтобы одну не оставлять. Сначала посидит, потом, глядишь,
выйдет, на съемки посмотрит, отвлечется от грустных мыслей.
- Что за драма? С кавалером поругалась?
- Вроде того. Она считает, что он ее бросил. Уже несколько дней не
звонит.
- Так пусть она ему позвонит, может, он болен или в командировке. Чего
проблему на пустом месте делать? - Ира пожала плечами.
- В том-то и дело, что она его телефонов не знает.
- То есть как? Совсем не знает?
- Совсем. Юлька у меня чокнутая, никогда у своих ухажеров телефоны не
берет и никогда им не звонит, даже если знает номер. Она считает, что они
сами должны за ней гоняться, а не она за ними. Захотят ее увидеть -
позвонят, а не позвонят - стало быть, не очень-то и хотят с ней встречаться,
а навязываться она не будет. Такая вот у нее концепция личной жизни. Зато
теперь вот страдает.
- Ну и дурь! - Ирина округлила глаза и выразительно покачала головой. -
Это ж надо такую дурь в голову себе вбить! А парень-то хоть стоящий?
- Юлька говорит - ничего, самостоятельный, работает, квартира есть,
машина, и возраст хороший - чуть за тридцать. Я его никогда не видела, она
его пока еще в дом не приводила.
- Чуть за тридцать? - повторила Ира. - Кажется, я его видела, Юлька с ним
в подъезде целовалась, когда мы к вам на серебряную свадьбу приехали.
Красивый парень, ничего сказать не могу. Действительно красивый. И все равно
я не понимаю, ну есть же имя, фамилия, место работы, неужели так трудно его
найти?
- Да не станет она его искать никогда в жизни! - засмеялась Инна
Гольдман. - Это же концепция, понимаешь? Если бы он захотел ее видеть -
объявился бы обязательно. А коль нет - так и нет. Ничего, Ириша, это не
катастрофа, не первый парень в ее жизни и не последний. Пострадает недельку
и нового найдет, а об этом и думать забудет.
***
Коротков ввалился в кабинет к Насте, когда она заканчивала печатать на
компьютере запросы, на которых нужно было получить подпись начальника.
- Сейчас, Юр, секундочку, - проговорила она, не отрывая глаз от экрана, -
последнюю бумажку доделаю, мне надо срочно получить на них Афонин автограф.
- Ты к нему сейчас не ходи, - посоветовал Коротков, когда Настя вытащила
из принтера пачку запросов.
- Почему?
- А он злой как я не знаю что, - радостно сообщил Юра. - У него сегодня
большой траур.
- Что случилось? - испугалась она. - Кто-нибудь умер?
- Типун тебе на язык! У Афони траур по честолюбивым замыслам. Ну сама
посмотри, сколько обломов ему упало. Убийство водителя съемочной группы
обещало быть таким громким, и телевидение тут замешано, и муж режиссера, и
конкуренты. А что оказалось? Убийство Ремиса на религиозной почве - тоже
обломалось, никакими сатанистами там и не пахло, а ведь он с такой радостью
тащил это дело с территории! Убийство Плешакова на почве межнациональной
неприязни - и тут незадача, не так все красиво, как ему мечталось. Но тут
ему обвалилась огромная удача: хорошо законспирированный киллер, совершивший
около десятка громких и не очень громких убийств, да еще имитировавший
собственную смерть и сделавший пластическую операцию. Конфетка! Прямой и
короткий путь к мировой славе в масштабах Петровки.
- Ну? - непонимающе спросила Настя. - Такое дело все прежние неудачи
перевешивает, так из-за чего траур-то?
- А из-за того, подруга, что в нашем министерстве тоже не дураки сидят.
Дело-то полчаса назад в главк забрали! Настя чуть не подпрыгнула вместе со
стулом.
- Да ты что!
- Ну! Так нашему Афоне и доверили разматывать киллера, который по всей
стране трупы раскладывал. Они сами с усами. Симонова мы им вычислили, за что
спасибо большое господину Богораду по кличке Богомолец, а все остальное они
уж как-нибудь без нас доделают.
У Насти словно груз с плеч свалился. Она не была честолюбива и никогда не
страдала, если ей не доверяли довести дело до конца и присваивали результаты
ее работы. Подумаешь! Она - женщина, и как бы успешно она ни раскрывала
преступления, какие бы фантастические результаты ни показывала, все равно
никто и никогда не признает ее лучшим сыщиком управления, а уж тем более -
лучшим сыщиком страны. Настя давным-давно это понимала, как понимала все
законы и условности работы в мужском коллективе, и никуда не рвалась, ни в
лучшие, ни в главные. Ей было достаточно получать удовольствие от работы,
никаких других дивидендов она от нее не ждала.
Забрали громкое дело - и пусть. Но Афоне-то каково, а? Бедолага. И ведь
он хороший сыщик, толковый, профессиональный, ан нет, славы ему
захотелось...
Она собрала распечатанные запросы, сложила в прозрачную папочку, провела
руками по голове, проверяя, не выбились ли пряди волос из-под тугой заколки.
- Пойду, - она встала из-за стола.
- Неужели рискнешь здоровьем? - прищурился Корот-ков. - Не боишься
начальственного гнева?
- Не-а. Чего мне его бояться? Ну наорет, ну скажет что-нибудь мерзкое, с
меня корона не свалится. Знаешь, Юра, я как только после дня рождения
поняла, что уже слишком старая, чтобы бояться начальства, мне сразу так
легко жить стало!
- Ну иди, старая, - ехидно напутствовал ее Юра, - на обратном пути не
забудь зайти ко мне рассказать, чем дело кончилось. Очень мне интересно
посмотреть, в каком виде ты от Афони выйдешь.
Коротков не обманул, полковник Афанасьев и впрямь был чернее тучи. Бросив
на Настю полный неприязни взгляд, он с ненавистью посмотрел на принесенные
ею запросы. Невооруженным глазом было заметно, что ему страшно хочется хоть
на ком-нибудь отыграться, унизить, сделать выговор, наказать, чтобы
выплеснуть кипящую в не" агрессию.
- Почему я вижу эти запросы только сейчас? - спросил он голосом,
предвещавшим мало приятного.
- Потому что я их только что подготовила.
- А тебе не кажется, Каменская, что это можно и нужно было сделать уже
давно? Дела стоят, преступления не раскрываются, а ты чем занимаешься?
Только не говори мне, что ты работаешь.
- А что же я, по-вашему, делаю?
- Ты, Каменская, занимаешься личной жизнью. Ты что же думаешь, мне ничего
не известно? Думаешь, я не знаю, что твой муж уехал надолго за границу и ты
ему изменяешь с Коротковым? Думаешь, я не знаю, что Коротков ушел от жены и
живет у тебя, пока твой муж деньги зарабатывает, чтобы тебя содержать? Ты
считаешь, что это все прилично? Что это поведение, достойное офицера
милиции? Ты полагаешь, это допустимо - спать со своим руководством? Коротков
твой начальник, он мой заместитель, и вы нагло, на глазах у всего коллектива
устраиваете свои омерзительные случки! Я не намерен это терпеть!
Полковник заводился от собственных слов все больше и больше, распаляясь и
повышая голос. "Ну вот, - равнодушно и даже как-то апатично подумала Настя,
слушая его выкрики и глядя на капельки слюны, вылетающие из его рта, - нашел
на ком пар выпустить. Говорит мне гадости обо мне и о Юрке. А я должна это
терпеть. Кстати, кто сказал, что я должна терпеть?"
Снова перед ее мысленным взором встал длинный коридор, по которому она
шла, шла, шла до тех пор, пока не утыкалась в запертую дверь. И не было
другого способа продолжить движение, кроме как развернуться и идти назад все
по тому же коридору. Но с чего она взяла, что дверь заперта? Ей об этом
сказали? Нет, она сама так решила. Даже не подергала ее за ручку, не
попыталась открыть, просто приняла как аксиому: дверь заперта. А если
попробовать?
Настя легонько надавила на дверь рукой, створка легко поддалась, и на
темный пол узкого коридора упала полоска света. Дверь не заперта, и там есть
свет, и значит - есть какая-то жизнь.
Она поставила локти на стол, оперлась подбородком о сцепленные пальцы, с
любопытством посмотрела на начальника.
- Прости, Афоня, я сейчас нарушу обещание, которое тебе дала, - сказала
она спокойно. - Но я сделаю это с огромным удовольствием. Я обещала не
называть тебя Афоней и не вспоминать, что мы когда-то вместе учились. Но я
хочу сказать все, что о тебе думаю. Ты хороший опер, я в этом уверена, иначе
тебя не двигали бы по службе. Но хороший опер и настоящий опер - это две
большие разницы и одна маленькая. Хороший опер - это крепкий профи, а
настоящий опер - это человек. Ты, Афоня, профи, но не человек. Для тебя люди
- грязь. Для тебя их. жизни и их страдания - только повод продвинуться по
службе, заявить о себе раскрытием громкого преступления. А если преступление
не прогремит - оно тебе неинтересно, и свой высокий профессионализм ты на
него тратить не собираешься. Может быть, я и буду работать под твоим
руководством. Но уважать тебя я не буду никогда. Подпиши запросы, и я уйду.
Она говорила эти слова неспешно и ровно, и так же медленно и ровно
открывалась незапертая дверь, мягко, без скрипа, и полоса света на темном
полу делалась все шире, а длинный коридор - все светлее. Там, за дверью,
была жизнь, может быть, другая, может быть, непривычная, но не страшная. Там
были люди, которые жили этой жизнью, обычные люди, такие же, как Настя. И
кто сказал, что она не сможет жить так же, как они?
Май - июль 2001 года
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |