бдений за компьютером в поисках статей, написанных Русланом Нильским. -
Александр Богорад, кличка Богомолец, крупный криминальный авторитет, ваш
земляк.
Ответом ей было молчание.
- Следующий - Георгий Гринько, строительный бизнес. Снова молчание.
- Есть еще один, Евгений Фетисов, ныне депутат Государственной думы, а в
прошлом крупный аферист, создатель печально известной в Кемеровской области
финансовой пирамиды "Элита". Был много лет связан с группировкой Богомольца,
и связи эти год от года становятся все крепче. Помните такого?
- Анастасия Павловна, я ничего вам не скажу.
- Но почему?
- Потому что я ничего не знаю. Нет, я не так выразился... Я ничего не
знаю точно, понимаете? Я могу только предполагать. Если я выскажу свои
предположения, я наведу вас на конкретного человека, и он может пострадать
ни за что, потому что мои предположения окажутся неверными. Я этого не хочу.
- А если ваше предположение окажется правильным и благодаря ему мы найдем
преступника? Вы этого тоже не хотите?
И снова молчание, тяжелое, наполненное не напряжением, а, как показалось
Насте, тоской и безысходностью. Любопытный парень этот журналист, однако.
Что-то его пришибло, до земли согнуло, напрочь отбив желание двигаться
вперед. Неужели то, что случилось с его женой? Странно... Может быть, ее
все-таки насиловали, пока держали взаперти, и мужу она об этом рассказала, а
от следствия решила скрыть? Вполне возможно. Но все равно непонятно, откуда
у Нильского такое равнодушие к судьбе поиска преступников, ведь должен быть
заинтересован, казалось бы. Хотя если речь идет о насилии над его женой и о
стремлении скрыть это от посторонних, тогда, конечно, он не рвется помогать,
для него и для Яны будет лучше, если правда никогда не выплывет.
Настя торопливо поднесла к глазам руку с часами (очки, как обычно, лежали
в сумке) и сделала испуганное лицо:
- Господи, я совсем забыла, мне же нужно позвонить... Схватила трубку
радиотелефона и направилась к выходу из гостиной, изображая смущенную
улыбку.
- Это служебный разговор, Руслан Андреевич, не обижайтесь.
- Да-да, конечно, - рассеянно ответил он. В прихожей Настя несколько
секунд повоевала со сложными замками на толстой стальной двери и тихонько
выскользнула на лестничную площадку. Хорошо бы поймать Сережу Зарубина, он
сегодня должен улетать в Кемерово, Гмыря пробил-таки для него командировку,
несмотря на яростное сопротивление Афони. Ей повезло. Зарубин почти сразу
снял трубку.
- Ты когда улетаешь? - спросила Настя.
- В двадцать с какими-то копейками.
- Сережа, немедленно звони Вороновой и спроси; как найти Яну, - быстро
заговорила она вполголоса. - Я пока общаюсь с Нильским, Воронова работает в
другой комнатe. Прикинься чайником, пусть она даст тебе номер телефон, по
которому можно связаться с ее мужем, он куда-то Янy повез. Найди их
обязательно. Мне нужно знать, есть ли среди знакомых Яны какой-нибудь
фанатичный любителк Марка Твена. Это первое. И второе: были ли угрозы или
просто выражение недовольства в адрес Нильского в связи с его публикациями.
Сделаешь?
- А то. Я так понял, ты свой интерес маскируешь?
- Нет, я его обнародовала, но Нильский категорически отказывается это
обсуждать. Мне придется сделать вид что этим я и удовлетворилась. Я пока
уйду в тину, а ты попробуй Яну прокачать.
- Лады. Позвоню, если что узнаю.
Едва Настя успела вернуться в уютную гостиную и положить трубку на
аппарат, как телефон приглушенно затрещал. Она вопросительно взглянула на
Руслана, но тот отрицательно помотал головой:
- Наталья Александровна сама возьмет трубку в кабинете. Настя уселась
поудобнее в мягкое кресло и снова раскрыла блокнот.
- Руслан Андреевич, мне придется задать вам и другие вопросы, на которые,
вполне возможно, вам будет неприятно отвечать, а мне неприятно будет их
задавать. Но это входит в круг моих обязанностей. Работа у меня такая,
понимаете?
- Пока нет, - с явной прохладцей отозвался Нильский.
- Вы же много писали о проблемах милиции и прокуратуры и наверняка
понимаете, что у каждого милиционера есть начальник, и даже не один. А
оперативник - тот же милиционер. У меня тоже есть начальники, и у них есть
свои версии, объясняющие убийство Тимура и похищение вашей жены. Я с этими
версиями могу быть согласна или не согласна, но меня никто не спрашивает,
мне просто дают задание их отработать. И я обязана задать соответствующие
вопросы и потом доложить начальству о результатах. Даже если мне этого
совсем не хочется.
На губах Нильского мелькнула слабая улыбка и тут же погасла.
- А вам не хочется?
- Совершенно. То есть до такой степени не хочется, что язык не
поворачивается задавать эти вопросы, сидя в квартире Натальи Александровны и
злоупотребляя ее гостеприимством. Но придется. Итак, Руслан Андреевич,
вопрос пeрвый: когда вы познакомились с Андреем Константиновичeм?
- Я? Сейчас скажу точно... Это был девяносто первый кажется... Да,
совершенно верно, декабрь девяносто первого года. Я как раз был в Москве,
когда подписали Беловежское соглашение. У меня был отпуск, но из редакции
позвонили и сказали, что отпуск отменяется и что коль я все равно в столице,
то этим надо активно воспользоваться, брать интервью у видных политиков и
известных людей, делать живые зарисовки и все такое.
- Значит, десять лет назад, - уточнила Настя, делая пометку в блокноте. -
И что же, господин Ганелин попал в список известных людей, которых вьх
интервьюировали? В качестве кого? Как крупный коммерсант или как будущая
звезда политики? Или вы с ним познакомились как с мужем Вороновой, поскольку
брали интервью у нее?
- Ни то ни другое. Я хотел использовать свой отпуск, чтобы подготовить
большой материал о Вороновой. Собственно, поэтому я и приехал тогда в
Москву. Из опубликованных интервью Натальи Александровны я узнал, что ее
фильм "Законы стаи" был снят на деньги какого-то спонсора. И мне, вполне
естественно, стало любопытно, что же это за спонсор такой, почему он ни с
того ни с сего давал деньги ей на картину. У меня даже было предположение,
что там имел место "черный откат", то есть деньги списывались как
благотворительность, на мизерную их часть действительно снимался фильм, а
остальное делили между собой спонсор и Воронова.
- Да, я знаю, такая практика суще ствует. И что оказалось?
- Оказалось, что Андрей Константинович давно и безнадежно любит Наталью
Александровну. Они тогда еще не были женаты, то есть Ганелин был холост, а
Наталья Александровна счастливо жила со своим первым мужем.
- Романтическая история, - заметила Настя. - Значит вы знакомы с
Ганелиным уже десять лет.
- Нет, не так.
Она удивленно посмотрела на Руслана. Что значит не так? Она же не глухая.
И не полная идиотка.
- А как?
- Я познакомился с Андреем Константиновичем десять лет назад, мы
разговаривали минут тридцать-сорок, и я ушел. И не видел его десять лет, до
тех пор, пока мы не встретились во второй раз.
- И когда это случилось?
- Два месяца назад, в апреле, когда я привез Вороновой рукопись моего
романа.
- Вы точно уверены, что с декабря девяносто первого года по апрель две
тысячи первого вы нигде и никогда больше не пересекались с Ганелиным?
- Абсолютно уверен.
- Может быть, не в Москве? Где-нибудь в другом месте, во время
командировки или отдыха? Какая-нибудь случайная встреча, узнали друг друга,
остановились, перебросились парой слов и разошлись. И тут же забыли об этом.
Ганелин с Вороновой, вы с Яной, пять минут ни к чему не обязывающего трепа,
который тут же вылетает из памяти, как только вы отходите от собеседника на
три шага. Нет? Не было такого?
Нильский смотрел на Настю непонимающе, даже забыл, кажется, о своей
апатии.
- Простите, а в рамках проверки какой версии вы об этом спрашиваете?
Что-то я не соображу никак, какое отношение это все имеет...
- Я вам потом скажу, - пообещала Настя, - а вы сначала припомните, не
случилось ли вам хотя бы мельком пересечься с Ганелиным за эти десять лет.
- Нет.
- Это точно?
- Совершенно точно, - твердо произнес Руслан.
Ну ладно, подумала Настя, слова мужа - далеко не истина в последней
инстанции. Посмотрим, что скажет Сережа Зарубин, когда понаблюдает за
сладкой парочкой в свободной обстановке. Пойдем дальше, вопросов еще много.
- Хорошо, стало быть, ваша вторая встреча с Андреем Константиновичем
состоялась в апреле этого года. При каких обстоятельствах?
- Я приехал в Москву и принес Наталье Александровне рукопись. Она уже
была замужем за Ганелиным.
- Где вы остановились? У Вороновой?
- В гостинице. Потом переехал в квартиру Алеши, она все равно стоит
пустая, парень не стремится жить один.
- Когда приехала ваша жена, вы еще жили в гостинице?
- Нет, уже на квартире. Послушайте, Анастасия Павловна, я не понимаю...
- Я же вам обещала, что все объясню. Но потом, попозже.
И снова вопросы, мелкие, подробные, штрих за штрихом прорисовывающие
картину. Когда впервые привел Яну в дом Вороновой? Как познакомил ее с
Ганелиным? Кто при этом присутствовал? Кто что сказал? Как часто Яна
приходила в эту квартиру? Что при этом делала? Был ли в это время дома муж
Вороновой? Звонила ли Яна сюда? С кем разговаривала? О чем? Подолгу ли? Что
говорила Руслану об Андрее Константиновиче, как отзывалась о нем? Не бывало
ли так, что Руслан здесь работает с Вороновой, Яна дома, а Андрея
Константиновича нет?
- Конечно, так бывало очень часто. Я никогда не брал Яну с собой, когда
ехал сюда работать, мне казалось, что это неудобно. Я же не в гости шел, а
по делу. Развлекать здесь Янку некому, и она точно так же скучала бы, пока
мы с Натальей Александровной работали. А Андрей Константинович частенько
приходит довольно поздно, он человек занятой, у него много дел. И потом, у
его фирмы завод по производству лекарственных препаратов, где-то в
Подмосковье, но довольно далеко. Он регулярно туда ездит и возвращается
вообще за полночь.
Замечательно! Пока писатель и режиссер корпят над переделкой романа в
сценарий, оставленные без внимания жена писателя и муж режиссера резвятся на
травке. Тeм более что телефона в квартире, где временно живут Руслан Яна,
нет, и наш писатель, пребывая в доме у Вороновой центре Москвы, возле
станции метро "Смоленская", ну просто никак не может проверить, где в это
время находится его молодая, хорошенькая и отчаянно скучающая женушка.
Версия, построенная вокруг фигуры Ганелина, Насте не нравилась, но и
закрывать глаза на факты она не была приучена.
- Скажите, Руслан Андреевич, не случалось ли так, что вы возвращаетесь
домой от Вороновой, а вашей жены нет?
- Да, было несколько раз. Ну и что в этом такого? Сейчас лето, в
одиннадцать вечера еще светло, что ж ей одной в четырех стенах сидеть? Яна
ходила в магазин, у нас там неподалеку есть круглосуточный, покупала
продукты, мороженое, что-нибудь вкусненькое. Да просто гуляла, воздухом
дышала. Кроме того, она каждый день ездила к метро, чтобы позвонить домой, в
Кемерово, узнать, как девочки. Возле метро есть автоматы с междугородним
доступом, мы покупали телефонные карты и звонили.
Отлично. Почему бы не провести время в компании с Ганелиным, а по дороге
домой купить продукты и изобразить жену, преданно ждущую мужа с горячим
ужином? В Кемерово ведь можно и с ганелинского мобильника позвонить, лежа,
например, в постели, а потом сказать, что ездила к метро, к автомату.
Правда, это выглядело бы по меньшей мере странно: Руслан выходит из метро,
садится в автобус и едет домой, а спустя двадцать минут является Яна и
рассказывает, что была возле того самого метро. Почему же они там не
столкнулись? Поздно вечером народу совсем мало, в толпе не затеряешься.
- А вы обычно от Вороновой на метро возвращались? - спросила Настя.
- Странный вопрос... Это имеет отношение к делу?
- Наверняка нет, - улыбнулась она, - но вы все-таки ответьте.
- На такси. В том районе, где Алешина квартира, по вечерам очень плохо
ходят автобусы, можно минут сорок прождать. Такси там тоже не поймаешь, а на
попутках я не езжу, знаете, это опасно. Наталья Александровна заказывала для
меня машину по телефону.
Все понятно. Поэтому вопросов типа "как же мы с тобой рaзминулись у
метро" вполне могло и не быть. Странно толькo, почему сама Яна ездила
звонить так поздно и не боялась, что придется долго ждать автобуса. Впрочем,
ничего странного в этом нет, если предположить, что она туда вообще не
ездила, а проводила время с мужем Вороновой. Странно, что Руслану это в
голову не пришло.
В гостиной появилась Воронова, короткие, наполовину седые волосы
взлохмачены, глаза сверкают, хотя даже за стеклами очков заметны красные
прожилки на белках - результат работы за компьютером.
- У вас все в порядке? Может быть, чаю, кофе? Бутерброды?
Настя попросила некрепкого кофе, с любопытством дожидаясь, расскажет
Воронова о том, что ей звонил Зарубин, или нет.
- Кстати, Анастасия Павловна, мне тут позвонил ваш коллега, некто
Зарубин. Есть у вас такой сотрудник?
- Есть. А что он хотел?
- Спрашивал Андрея Константиновича. Не знаете, зачем муж ему
понадобился?
- Понятия не имею, - нахально солгала Настя. - А вы бы у него спросили.
- Мне неловко было. Я подумала, может быть, вы знаете. Все-таки вы вместе
работаете...
- Это ничего не значит. У любого из нас в любой момент может возникнуть
любой вопрос, и мы ищем возможность cразу же его задать, ничего ни с кем не
согласовывая. Вас это не должно удивлять.
- Ну хорошо, - Воронова расставила на столике чашки с кофе, принесла
тарелку с бутербродами. - Больше вас не oтвлекаю.
Краем глаза Настя увидела через открытую дверь, как Натaлья Александровна
понесла в комнату сына огромную тарелку, над котoрoй поднимался пар, и еще
одну тарелку c абрикосами и черешней. Бедный парень, ему, наверное, до
смерти хочется свежего мягкого хлеба с колбасой, а приходится питаться
фруктами.
И снова вопросы, теперь уже о Вороновой и Ганелине. Как со стороны
выглядят их отношения? Как Наталья Александровна относится к своему мужу? А
как он к ней? Как ведут себя? О чем разговаривают? Какие проблемы обсуждают?
Часто ли в доме бывают гости? Если да, что чьи это знакомые, их общие? Если
нет, то чьи? И кто именно? Нильский отвечал неохотно, и по всему было видно,
что от этих вопросов ему не по себе.
- Руслан Андреевич, я вас прекрасно понимаю, - вздохнула Настя. - Наталья
Александровна находится в соседней комнате, и получается, что я вынуждаю вас
обсуждать ее семейную жизнь за ее спиной. Это некрасиво, и вы чувствуете
себя неловко. Но я хочу, чтобы вы понимали одну вещь. Эта мысль очень
простая, но в нашей работе она является одной из принципиальных. Иногда вещи
совсем не таковы, какими кажутся со стороны. А иногда со стороны они
выглядят совсем не так, как их видят люди, включенные в ситуацию. Я могла бы
спросить у Вороновой, не изменяет ли ей муж. Догадываетесь, что она ответила
бы мне?
- Еще бы, - усмехнулся Руслан. - Она скажет вам, что Андрей
Константинович ей безусловно верен. То же самое скажу вам и я.
- И при этом огромное количество людей, наблюдающих ситуацию со стороны,
могут мне ответить, что это, скорее всего, не так. Потому что они видят и
замечают то, чего не замечает и не видит жена.
- Теоретически это верно, но к данной ситуации совершенно неприменимо.
Ганелин - идеальный муж, вам это любой скажет. Так что все ваши расспросы -
пустая трата времени.
- Ну что вы, Руслан Андреевич, - рассмеялась Настя, - я вовсе не имела в
виду уличать господина Ганелина в супружеской неверности, я просто привела
пример. На самом деле меня интересует, какова реальная степень
осведомленности Натальи Александровны о делах ее мужа, и наоборот, какова
степень информированности е" мужа о ее собственных проблемах. Другими
словами, я хочу понять, насколько два этих человека близки и дружны, могут
ли они что-то скрывать друг от друга, могут ли недоговаривать или лгать. Я
хочу понять, доверяют ли они друг другу.
Руслан слушал ее, слегка покачивая головой, но Настя так и не смогла
определить, было ли это знаком согласия или все-таки сомнения.
Что ж, все вопросы заданы, только вот ответы далеко не все получены.
Нильский отказывается говорить об угрозах в свой адрес и пользуется для
этого весьма сомнительным предлогом. Но дожимать его сейчас бессмысленно,
нельзя вынуждать человека слишком быстро сдавать собственные позиции, это
подрывает его уважение к самому себе и заставляет тихо ненавидеть того, под
чьим нажимом пришлось это сделать. Выкрутить руки Нильскому Настя всегда
успеет, сперва нужно подождать и посмотреть, какую информацию нароет
Зарубин. Но подготовить плацдарм для атаки следует уже сейчас.
- Что ж, Руслан Андреевич, у меня пока вопросы закончились. Но, как я уже
предупреждала, они могут снова возникнуть в любой момент, так что не
обессудьте, если придется снова вас побеспокоить. - Настя спрятала блокнот в
сумку и поднялась с кресла:
- Вы сегодня собираетесь куда-нибудь уходить?
- Нет, мы с Натальей Александровной будем работать.
- Прекрасно. Значит, в случае чего. я смогу найти вас здесь?
- Конечно.
Энтузиазма в его голосе Настя не услышала.
Глава 11
Второй день над Москвой сияло солнце, и Сергей Зарубин по-мальчишески
радовался предоставившейся возможности провести некоторое время на свежем
воздухе, особенно в преддверии командировки в Кемерово, где уже будет не до
прогулок, да и с погодой неизвестно повезет ли. Воронова дала ему номер
мобильного телефона Андрея Константиновича Ганелина, и уже через десять
минут Сергей ехал на встречу с ним и с Яной Нильской.
- Мы сейчас в Коломенском, - сказал Ганелин по телефону, - но как раз
собираемся поехать куда-нибудь пообедать. Давайте встретимся... ну,
например, у "Ходжи Насреддина". Знаете, где это?
- На Покровке?
- Совершенно верно. Пообедаем и заодно поговорим. Предложение звучало
соблазнительно, ресторан "Ходжа Насреддин в Хиве" обладал для молодого
оперативника невероятной привлекательностью, присущей любой несбыточной
мечте. Сергей много раз проходил мимо широких окон, за которыми таинственно
мерцали в полумраке бирюзовые салфетки на синих скатертях и плавно двигались
стройные девушки в национальных узбекских костюмах. Он с детства любил
восточную кухню, к которой его приучила прабабка по материнской линии,
родившаяся и до пятидесяти лет прожившая в Азии. Но цены в "Ходже" были ему
явно не по карману. Не позволять же Ганелину платить за него...
- Да нет уж, Андрей Константинович, давайте не будем смешивать работу с
удовольствием. Если вы не очень голодны, я попросил бы вас все-таки сначала
встретиться со мной, а потом уж вы с Яной пойдете обедать.
- Не смущайтесь, капитан, если вас останавливают цены, то вы мой гость. Я
вас приглашаю.
- Спасибо, не стоит, я только что пообедал, - соврал Зарубин, мгновенно
ощущая обострение голода. - Я буду ждать вас возле ресторана, посидим на
лавочке на Чистых прудах, хорошо?
Выйдя из метро на станции "Чистые пруды", Сергей заскочил в "Макдоналдс",
взял двойную порцию картофеля по-деревенски и три пирожка с лесными ягодами
и не спеша двинулся по бульвару в сторону Покровки. До назначенного времени
оставалось пятнадцать минут, вполне достаточно, чтобы пообедать на ходу и
явиться к месту встречи без опоздания. "Пора жениться, - думал он в такт
шагам, - а то вечно голодным хожу. Женатым мужикам по утрам дают плотный
завтрак, а я, несчастный и одинокий, выпиваю yтром пустой чай с куском сыра,
а уже к одиннадцати утра начинаю умирать от голода и теряю способность
нормально работать, только о еде и думаю. Чего я тяну? Гуля - чудесная
девчонка, надо срочно на ней жениться и жить как все люди. Опять же она
наполовину таджичка, все мои любимые блюда наверняка умеет готовить". С
Гюльнарой Сергей познакомился два года назад, увидел на одном из московских
бульваров красивую девушку и тут же кинулся в атаку. С тех пор, стоило ему
оказаться на любом бульваре или просто в месте, где много деревьев и
скамеек, он автоматически начинал думать о Гуле.
Своей главной проблемой Зарубин считал невысокий рост. Не то чтобы он
комплексовал по этому поводу, вовсе нет, но отчего-то так выходило, что
девушек, которые подходили бы ему по росту, он встречал крайне редко, а если
и встречал, то они, как правило, были связаны крепкими отношениями с
высоченными, баскетбольных параметров, парнями. Зарубин злился на
несправедливость такого распределения симпатий и полагал, что мужчинам,
имеющим рост выше ста восьмидесяти сантиметров, нужно искать себе подруг
среди рослых девиц и не покушаться на контингент миниатюрных статуэточек.
Гуля же, помимо совсем крошечного росточка и несомненной внешней
привлекательности, обладала еще и острым умом, стремлением к независимости и
вполне покладистым характером, то есть не требовала от Сергея, чтобы он
уделял ей все свободное время и просиживал целыми днями возле ее юбки. "Все,
решено, сегодня же сделаю Гуле предложение, - думал он, методично забрасывая
в рот дольки отварного обжаренного картофеля, - вот вернется она вечером с
дачи, приду к ней и скажу... Ах, черт, я же улетаю в Кемерово. Совсем забыл.
Ладно, как только вернусь - в тот же день поговорю с ней. Нет, не буду
тянуть, позвоню завтра и сделаю предложение по телефону. Если она согласна -
пусть пока начинает готовиться. Платье там, туфли всякие, то-с"..."
Предаваясь приятным мечтам и не менее приятному процессу поглощения пищи,
Сергей не заметил, как невольно замедлил шаг, и спохватился только тогда,
когда увидел припаркованный белый "Мерседес" Ганелина, до которого
оставалось идти не меньше двухсот метров. Поспешно запихнув в рот остатки
последнего из трех пирожков, он прибавил шаг и почти перешел на бег. Высокий
полный Ганелин и маленькая стройная Яна ждали его возле машины. Они о чем-то
разговаривали, и Сергей пытался издалека заметить те случайные, почти
неконтролируемые признаки, невольно выдающие близость отношений. Андрея
Константиновича он видел впервые и, приближаясь к нему, мысленно сопоставлял
его внешность с тем описанием, которое дали ему люди, узнавшие Яну по
фотографии и рассказывавшие о том, что она была с мужчиной. Да, несомненно,
это он. Во всяком случае, очень похож.
- Извините, я немного опоздал, - произнес он покаянно, пытаясь при этом
незаметно смахнуть крошки слоеного теста с голубой, в клеточку, рубашки.
- Все в порядке, - весело откликнулся Ганелин, - мы приехали значительно
раньше, чем рассчитывали, сегодня дороги совсем пустые, дожди закончились, и
все сидят на дачах. Так вы окончательно отказываетесь обедать с нами? Может,
передумаете, Сергей Кузьмич?
Сергей метнул взгляд сначала в сторону окон, манивших своей
сине-бирюзовой глубиной, потом в сторону швейцара, предупредительно
взявшегося за ручку входной двери и изогнувшегося в готовности впустить
дорогих гостей. Те, кому посчастливилось побывать в "Ходже", не жалея
эпитетов, хвалили здешнюю кухню, а Зарубину после смерти прабабушки редко
когда удавалось съесть приличный плов, бабушка, конечно, готовила его, но
это было не то, не то... Прабабушка Мадина прожила долгую жизнь и умерла,
когда Сереже было пятнадцать, а ей самой - девяносто два года. Свой
последний плов она приготовила за два дня до смерти, и с того времени
Зарубину не довелось есть ничего даже отдаленно похожего на это
восхитительное блюдо. Знатоки же и ценители уверяли, что в "Ходже" плов
именно такой, каким должен быть. Человек слаб и подвержен соблазну...
- Большое спасибо, - он мучительно выигрывал борьбу с самим собой, - но
мы с вами, кажется, условились: сначала беседа, потом я ухожу, а вы
обедаете.
Они перешли на противоположную сторону, свернули к бульвару и уселись на
первой же скамейке.
- Скажите, Яна, - начал Зарубин, - у Руслана не было неприятностей из-за
тех статей, которые он публиковал?
- Регулярно. - Яна улыбнулась, сверкнув зубами. Серые глаза блестели
из-под темно-русой челки, и вся она буквально лучилась весельем и радостью,
ничем не напоминая ту тихую, неразговорчивую, оглушенную случившимся молодую
женщину, которую Сергей видел всего три дня назад, в четверг утром.
- А поконкретнее?
- И в суд грозились подать, и избить, и убить. Этого добра мы накушались
выше крыши. Вы у Руслана спросите, он вам все расскажет.
- Спрошу, - пообещал Сергей. - Сейчас мне важно услышать ваше мнение и
ваши оценки. Знаете, со стороны бывает виднее. Я хочу понять, насколько
серьезны были эти угрозы. Ваш муж - мужчина, а настоящий мужчина всегда
преуменьшает опасность, мол, ничего особенного, пустяки, ерунда, не стоит
даже внимания обращать. А вы, Яна, - женщина, вы должны особенно остро
чувствовать опасность, тем более что вы мать. Поэтому для меня важнее
сначала поговорить с вами. Вы можете сказать мне, кто конкретно угрожал
Руслану? Меня больше интересуют последние месяцы его работы в газете.
Истории трехлетней давности можно пока опустить.
- Ну, во-первых, Богомолец. Это у нас такой криминальный авторитет есть.
Не слыхали?
- Знаю такого, - кивнул он.
О Богомольце он слышал, его группировка гремела на всю Кемеровскую
область, а в последнее время люди Богомольца зачастили в Москву. Правда, ни
на чем не попались, нигде не засветились, но оперативной информации об их
похождениях было немало.
- Ну вот, сначала Русик написал о Богомольце, но тому-то по фигу,
подумаешь, все и так знают, что он криминальный авторитет. А потом Русик
написал об одном аферисте, который стал депутатом Госдумы и перебрался в
Москву. И Этот дядька - дружок Богомольца. Русик и об этом тоже написал. Вот
тогда начались угрозы.
- В чем был смысл угроз? Что они хотели?
- Чтобы Русик больше не смел поднимать эту тему.
- Ну и как ваш муж отреагировал? Перестал писать о... Кстати, как фамилия
этого деятеля из Госдумы?
- Фетисов. Евгений Фетисов. Да, конечно, Русик перестал писать, но не
потому, что ему угрожали, а потому, что он как раз в это время решил вообще
уйти из журналистики. Вы не думайте, что он испугался, просто он понял, что
должен заниматься другим... Впрочем, это неважно. Он давно хотел написать
большой роман, вот и решил, что время пришло.
- А почему вы так уверены, что ваш муж не испугался? - Зарубин настойчиво
возвращался к тому, что его интересовало. - Может быть, его отказ от
журналистики связан именно с этим? Это его никоим образом не порочит, он
несет ответственность за вас, Яна, и за ваших детей, и, как человек
разумный, он должен был постараться обеспечить вашу безопасность. Нет ничего
постыдного в том, чтобы поступиться любимой профессией в интересах
безопасности жены и детей.
- Да нет же! Ну что вы мне рассказываете! - Яна начала сердиться, голосок
ее зазвенел медными колокольчиками. - Русик вообще не из тех, кого можно
угрозами заставить что-то делать. Он всю жизнь делал только то, что хотел. Я
имею в виду, что считал правильным и нужным. Пока хотел быть журналистом -
писал статьи, захотел написать роман - написал. Он никому ничего не должен.
А вы что, думаете, это Фетисов?.. Ну, в смысле, письмо это и крысы?..
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |