- Мари, ты… - поворачиваюсь к напарнику. Мне просто надо с кем-то поговорить, а не с кем, если разобраться… ну не учителю же исповедоваться… он поворачивается в мою сторону. Тяжело признать, но я уважаю и, даже люблю Мари. Он спас меня, а я – его… а еще – он всегда на моей стороне, даже учитывая мой характер. Но, я ему этого не скажу. Хотя и не надо – он и сам прекрасно знает это…
«Надо будет потом не забыть отблагодарить его за то, что он за непутевым тобой присматривает… - улыбнулся Аллен»
- Мари, скажи, у тебя когда-то было такое странное состояние, при котором ты постоянно о ком-то думал, даже если это на нервы действовало? Ну, как навязчивая идея… как будто ты не ел очень давно чего-то самого вкусного, того, что тебе нравится больше всего, но постоянно вспоминаешь о том, что такая штука – есть? Ну, так, что она тебе аж снится…
«И вот опять он меня с едой сравнивает… кто из нас обжора?»
- Конечно, было, - Нойз улыбается, - так часто бывает. Когда я думаю о друзьях, о близких… - он с интересом склоняет голову набок, - это называется «скучать», ну, или «тосковать», тут уж кому что ближе… а что, у тебя кто-то из головы не выходит?
- Это бесит, – признаюсь честно – не просто бесит. Сил нет, как бесит! Я даже спать нормально не могу… - Как от этого избавиться? Медитации нихрена не помогают – только хуже от них!
- Никак. Ты никак не можешь избавиться от того, что чувствуешь. Хотя…
- Хотя? – ну, давай, Мари, скажи мне рецепт чудо-средства от прописавшегося в моих мыслях и снах вредного стручка!
«И кто из нас еще вредный…»
- Есть один вариант. Ты должен встретиться с тем человеком, по которому тоскуешь. Только так.
Контрольный. В голову. Он что, издевается? Нет, ну правда. Только еще сильнее меня с мыслей сбил.
- Ты ей уже говорил, что думаешь о ней?
- Кому? – не понял.
- Ну, той девушке… - Нойз выглядит «загадочно». Удушу. Стебешься, гаденыш? Какой, нафиг, девушке?!!
- Чё?!! – шокировано смотрю на него и, махнув рукой, подбираю с земли палку, принимаясь усиленно ковыряться ею в углях костра. Где-то в траве стрекочут кузнечики. Или цикады. Или сверчки. Короче, разная дрянь, которая портит нервы – вредная и мелкая... мелкая… обреченно вздыхаю, роняя палку и обхватывая голову руками. Да что со мной такое?!! – Нету никакой девушки! С чего ты взял, что…
- Ну, так себя обычно ведут те, кто влюбился.
- Влюбился? – мой глаз дергается. Сильно так. – А как это?
- Это, когда ты постоянно хочешь быть с кем-то, думаешь о нем, когда все в нем тебе кажется совершенным, правильным, а от каждого прикосновения по телу пробегает электрический разряд, когда тебе хочется смеяться и плакать одновременно, мир становится ярким, но самым главным, важным и незаменимым в нем – становится тот человек, которого ты любишь. Когда твое сердце бьется быстрее, стоит тебе его только вспомнить…
Ээээ… ЧЁ?!! Вместе с глазом начинает дергаться добрая половина лица. Как? Он же сейчас практически полностью описал то, что я чувствую… получается, что я влюбился? В Мояши?!!
«Прямо не знаю, как реагировать… приятно до безумия!!!»
Падаю навзничь, приминая собой траву и заливаюсь истерическим смехом, перерастающим в почти жалобные поскуливания. Мне пи*дец, если он прав. Что может быть прекраснее, чем влюбиться в того, кто тебя на дух не переносит, да еще и при том, что он – одного с тобой пола? Ммм! Да я рву банк!
«А чья это была вина, что я тебя терпеть не мог? – буркнул седовласый, но снова широко улыбнулся. – Забавная реакция… и это Ужас всея Черного Ордена во всей красе…»
Это становится практически нестерпимым. Я уже битый час, как ношусь по комнате из угла в угол, закусывая костяшки пальцев. Ну зачем? Зачем опять приходил в его комнату, пока он спал? Я постоянно это делаю. Постоянно прихожу к нему, ложусь рядом, обнимаю его. Мне становится тепло и хорошо. Но потом…
Кривлюсь. Ну как семь баб поворожило! Ну не могу я успокоиться! Я хочу больше, чем просто лежать рядом с ним и гладить его. Но нельзя. Я не имею права это делать. Это неправильно. Отвратительно. Че-е-ерт!!!
Упираюсь головой в стену, пытаясь успокоить дыхание. Ну что за кретин?
Перед глазами, словно приклеенный, держится его образ. Седые, бело-серебристые волосы, мягкая кожа, красивое, слишком миловидное, как для мальчика, личико, розовые чуть открытые губы… немного неровное дыхание…
«Эй! Я вовсе не так выгляжу! Ну, подумаешь, немножечко не мужественный, но с девчонкой не перепутаешь!»
Всхлипываю. Я хочу сдохнуть. Исчезнуть. Что угодно, только, чтобы это безумие прекратилось. Слишком много. Слишком сильно. Слишком…
«…Канда? – выражение лица Уолкера из надутого перешло во взволнованное. – Тебе… тебе настолько была неприятна мысль, что ты влюбился в меня? Или… неважно… прости… прости, что не замечал… только не думай так, пожалуйста! Даже если это воспоминания…»
Поднимаю голову, глядя на стену в упор. Надо мыслить логически.
Мне восемнадцать лет. Я физически здоров. Вроде, морально – тоже без особых отклонений. Может… закусываю губу. Да, это логично. Скорее всего - просто хочу близости. Да, я читал, что это – нормально. Хотеть размножаться. Если идти по этой логичной логике, логичнее которой просто нет, за неимением других теорий – то все просто. Я хочу женщину. Женщин тут мало, и, судя по всему, просто нет такой, которой я хотел бы, вот я об этом и не задумывался… а он – он красивый… даже очень красивый…
По телу снова пробегает волна тепла. Так. Это я не в ту степь. Мне просто надо пойти и переспать с женщиной. И все пройдет… пройдет ведь?
«Вывод: никогда больше не давать Юу думать логически… а то еще чего надумает… черт… почему только я бабой не родился? От скольких проблем бы это его избавило…»
Я кретин. Жопоголовый долбо*б. Я уже полчаса толкусь неподалеку от борделя. Дорогого. Приличного. Ну, насколько он вообще может быть приличным, учитывая род занятий…
«Черт… понятно, почему ты мне это не рассказывал… так, Мояши, успокойся… это – воспоминания Юу. Ты уже ничего сделать не можешь. А он тебе говорил, что у него был только ты. А значит – тут у него ничего не было. Так что терпи. Тебе же самому будет лучше узнать все это… чтобы лучше понять… стиснул зубы – и вперед!»
Сплевываю. Все. Взял себя в руки, засунул свой стыд куда подальше, сделал морду кирпичом – и вперед. Все равно тут в возрасте азиатов мало кто ориентируется… Может, мне сорок? А, даже если и восемнадцать, ну и что?
Беру себя в руки и, дав ментального пендаля, веду ко входу. Я иду, чтобы снять женщину на ночь. Я с ней пересплю, как решил уже, и утром все пройдет. Я перестану постоянно думать о Мояши, перестану хотеть с ним близости и, разумеется! Перестану страдать херней. Да. Так все и будет.
«Ты меня херней назвал, между прочим…»
Резко открываю дверь, делая вид, как будто я не в первый раз в таком месте и вхожу. Чё-то мне ссыкотно… Может…
Бросаю взгляд на барную стойку. Ага. Вот и она, панацея. С высоким содержанием спирта. Усмехаюсь. Когда я пьяный – я наглый и буйный! Наверное. Я еще никогда не напивался.
«О, не-е-е-ет… кто-нибудь, остановите его! Он же пить совсем не умеет!»
Подхожу к стойке и, делая фирменное «кирпич-лицо-мне-все-пох», вальяжно сажусь на высокий стул.
- Добрый вечер, - обращается ко мне хитрожопого вида бармен.
- Угу… - киваю ему. Выпивка. Да, да, да… - Что у тебя есть крепкого выпить?
- Прям сразу – крепкого? – он еще хитрее на меня смотрит. Я разрываюсь между желанием показать ему язык и дать в рыло. – Сладенького, или солененького, или просто водочки?
- Пофигу, - махаю на него рукой, стараясь не обращать внимания на мужиков вокруг. Смотрят на меня, как на что-то ненормальное. Я, между прочим, переоделся в гражданское. Еще и волосы собрал в низкий хвост. Вот нечего на меня таращиться. Я ж не Христос-Спаситель, чтоб в борделе не сидеть и не бухать с перепугу.
- Тогда – ликер, я полагаю…
Мужики вокруг ржут. Чего они ржут? Что смешного в ликере? Вспоминаю. Да… ликер – это ж бабский напиток…
- Водки! – моргаю, делая «особо-кирпичастое лицо». – Бутылку. Большую.
- Для детишек и стопка – смертельная доза… - хихикает бармен, отходя за заказом.
- Тч! – отворачиваюсь, стараясь не тарабанить пальцами по столу. Я никогда не пил что-то крепче, чем вино… интересно, водка – вкусная?
Хитрожопая падла, она же бармен – возвращается, таща мне бутылку с прозрачной жидкостью, стопку и блюдо с нарезанным лимоном. Терпеть не могу лимоны…
- Ну, будь здоров! – хмыкает он, наливая мне полную стопку. – Ты это, лучше залпом…
По мне видно, что я еще не пил?
Хмыкаю, поднося ко рту стопку и невольно кривлюсь. Ну и вонина!!! Фу!!! Но – надо. Залпом, как он и советовал, выпиваю содержимое стопки. Да… не зря индейцы называли ее «Огненной водой». Горло и желудок обжигает так, будто я выпил стаканчик лавы… резко понимаю, что я люблю лимоны. С кожурой…
Через каких-то минут сорок, я понимаю, что мне определенно хватит. Все вокруг плывет и кружится, стульчики мило вальсируют, а звуки растягиваются в монотонный гул… а ведь всего каких-то стопок шесть… триста грамм… ну что за хрень!!!
«Только не наделай глупостей… пожалуйста, только не наделай глупостей!!!»
Поднимаюсь. Я узнавал. Бармен, он же – сутенер. Говорить надо с ним. Да… покачиваясь подхожу к нему и пытаюсь сфокусировать взгляд.
- Мне нужны верхние комнаты, - язык не поворачивается сказать напрямую. Ну, вот не могу…
- Каких вы предпочитаете… соседок? – он деликатно придерживает меня за плечо, насмешливо глядя на мою штормящуюся тушку.
- Живых… - коротко и ясно. Да, именно так, а не иначе.
- Блондинок, брюнеток, возраста какого, конституции, типажа…
- Да фиг его! – задумчиво икаю. – Блондинку. Молодую. Красивую… очень блондинку…
«Мне точно стоило родиться девушкой…»
В комнате «наверху», тепло и воняет каким-то дурманом. Я не особо рассматриваю броский интерьер, мне как-то пофигу. А еще, я никак не могу расстаться с полюбившейся водкой и лимоном. Пью, пью… откидываюсь на широкую мягкую спинку дивана, стараясь не думать, какая по счету - моя задница, из тех, которые тут сидели. Не думать – потому что мне гадко. Все гадко. Неужто таков конец моей идиотской истории?
Делаю несколько глотков «яда» и, пару раз промазав мимо рта, все-таки впихиваю в него кусок лимона, кусая его за край и отрешенно жую, не обращая внимания на то, что он болтается при этом и шлепает по подбородку. Говно…
- Хех, мне кажется, или кто-то миленький многовато выпил, а, ласточка моя? – раздается от входа девичий голос.
Давлюсь, роняя лимон себе же на колени. Миленький? Ласточка? Ну, хоть не падальщик-стервятник…
- Тебе кажется.
Конечно, кажется. Я не «многовато выпил». Я в сиську. Нет, в пипиську пьяный. Дрова. Мокрые дрова. Дрова, которые рискуют стать опилками и трухой от обилия выпитого…
Она подходит ближе, удивленно рассматривая меня. Вот чего вылупилась? Что не так? Извините уж, рыжей бороды не имею.
- Да ты зелененький совсем…
- Водка, - констатирую я. Да, водка – вот, что сменило мой окрас!
- Да причем тут она-то? – девушка усаживается мне на колени, практически силой вырывая облюбованную бутылку и отставляя ее подальше. – Просто я не могу понять, что такой молоденький и красивый мальчик делает в таком месте? Ну ладно они, - она кивнула, указывая взглядом куда-то вниз, - но ты-то? Разве у тебя могут быть проблемы с девушками? Что ТЫ тут делаешь?
«Кажется, девушка адекватная попалась… умоляю, отговори его!»
- Это – не твое дело, - отсекаю отворачиваясь от нее. Кстати, надо признать, что «блондинку», нашли действительно очень красивую. Почти белые волосы, уложенные крупными локонами, яркие голубые глаза, развитое тело, несмотря на то, что она помладше меня будет года на два-три…
«Это камень в мой огород? Я, знаешь ли, тоже тебя на три года младше…»
- Хорошо, - по голосу слышу, что она отчего-то довольна и, кажется, даже не пытается этого скрывать, - как ты хочешь, чтобы я это сделала?
- Чё – это? – ну да, торможу я. Вот почему нельзя называть все понятными словами? Путать выпившего меня – это просто некрасиво!
- Как ты хочешь, чтобы я доставила тебе удовольствие? – кажется, она еще довольнее. Бл*дь.
- Мне все равно.
Ага. Так и есть. Мне просто все равно. Потому что ты – это не он. Но, это мне так кажется. Просто помешательство, не более. Так ведь?
«Так сильно… как он смог скрыть их? А как я мог не заметить такие сильные чувства? Прости, Юу…»
Она улыбается и тянется к застежке моего плаща, расстегивая его и переходя к рубашке.
- Тогда, я думаю, ты будешь не против, если мы с тобой немного поиграем, а? У тебя никого не было еще, верно?
- Тч! – усиленно стараюсь не смотреть на нее и не краснеть. Я могу. Главное, думать о том, что я никому ничего не должен. Даже ему… та-а-ак! Не думать о нем. Сосредоточиться на том, что на мне сидит девушка, которая собирается выполнить свои обязанности, как проститутка, и переспать со мной. Да уж. Звучит удручающе… - С чего ты взяла?
- Ты дрожишь, - она скидывает с меня рубашку и, устроившись поудобнее на моих бедрах, берет в руки мое лицо. Кажется, она намеревается меня в губы целовать?!! Фу!!! – Не переживай, я постараюсь сделать все хорошо, тебе будет приятно. Прикрой глаза, - она склоняется ко мне и почти успевает поцеловать, но я не выдерживаю и отворачиваю лицо, от чего ее губы попадают только в уголок моего рта.
- В губы… не надо.
Я не могу. Просто не могу. Не могу отдать свой первый поцелуй ей. Не хочу. Отчего-то мне кажется, что поцелуй – вещь куда более интимная, чем даже секс. Как будто бы он создан только для того, кого любишь. Чтобы вместо слов, одними только движениями губ рассказывать ему об этом. Едва прикасаясь к ним. Нежным, розовым губам, которые так часто растягиваются в красивой, но такой ненастоящей улыбке…
- Как скажешь, тебе решать, - пожимает плечами она, подвигая меня так, чтобы можно было лечь, и укладывая на диван, - просто так ты быстрее бы расслабился. Это ведь приятно…
Приятно? Отчего-то перед глазами возникает он. Спящий, видящий, наверное, свои драгоценные данго во сне, сладко прижимающийся ко мне. Близкий. Мой. Любимый…
На глаза невольно наворачиваются слезы, и я прикрываю их рукой, чтобы избежать расспросов. Горько. Как же горько. Мне все отвратительно, кроме него. Я сам себе отвратителен. Но я не могу допустить, чтобы и дальше все было так. Нельзя. Мне нужно думать о работе, а не о том, как сильно я хочу потискать это белобрысое недоразумение…
«Не надо, Юу… я… я заставил тебя столько страдать… я не заслуживаю таких слов! Если бы только знал… если бы заметил… прости, Юу!»
Чувствую, как она начинает оглаживать и обцеловывать мое тело, попутно расстегивая ремень и возясь с застежкой брюк. В горле стоит комок. Разве это – то, чего я хотел? Разве так оно должно быть? Я же пришел сюда, чтобы перестать мучиться от этого желания… чтобы больше не было больно… тогда… тогда почему мне так плохо?!!
«Черт, не могу смотреть… - Аллен закрыл глаза, не в силах выносить этого зрелища. – Но я должен выдержать. Я хочу его понять… лучше понимать…»
Ощущаю, что ее рука опускается на меня.
- Стой.
Убираю ее руку и усаживаюсь, позорно запахивая рубашку и поправляя штаны.
- Что-то не так? – она удивленно смотрит на меня.
- Просто я передумал, - честно отвечаю ей. А что делать? – я так не могу. Давай ты лучше со мной просто выпьешь, ладно?
«Спасибо… слава богу, не наделал глупостей… спасибо, Юу…»
Она понимающе улыбается, но во взгляде читается удивление.
- Как скажешь, - она встает и, отойдя к столику, берет с него бутылку шампанского и вазу с фруктами, поднося ее ко мне и устраиваясь рядом на диване. Наливает шампанское в фужеры. Оно пенится и брызгается. Но мне нравится, как оно шипит… - я еще вначале спрашивала тебя, что ТЫ тут делаешь. Может, ответишь, раз уж мы разговаривать будем?
Выпиваю шампанское и тупо пялюсь на остатки янтарной жидкости, плещущиеся на дне фужера.
- Я и сам не знаю, - сущая правда, кстати…
Она склонят голову набок.
- Ты любишь кого-то, верно?
- Да, – продолжаю упорно смотреть в фужер, - люблю.
- Она – красивая, наверное… - улыбается девушка, снова наливая нам шампанское.
Перед глазами – опять он. Мой Мояши…
- Он совершенный, - улыбаюсь, вспоминая мельчайшие детали его образа.
- Он? Даже так… - хмыкает она, видимо, что-то подмечая для себя, - тогда понятно…
- Что – понятно? – поворачиваюсь к ней. Как ни странно, но мне легко говорить. Может, потому что я вижу ее в первый и последний раз? Или, потому что я просто давно и сильно нуждаюсь в том, чтобы выговориться?
- Ну, то, что ты девственник до сих пор. При том, что очень красивый… - она пожимает плечами, - будь ты такой, как остальные мужчины, уже бы давным-давно по девкам бегал, тем более, что сами-то не против были бы прилечь… а ты давно понял, что тебе мужчины нравятся?
- Мужчины? – она меня озадачила. По большому счету я не задумывался над тем, что есть разница в том, кто нравится – женщина или мужчина. Аллен – вообще первый и единственный, кто мне понравился… тогда, какая разница для меня? – Я об этом не задумывался как-то. Мне никто до него не нравится, даже немного. А он… он больше для меня, чем просто мужчина или женщина. Это – сложно объяснить. Просто он – это, как воздух. Я чувствую, что без него не смогу. И мне дико думать о том, что когда-то его не было в моей жизни…
«Как и я… я тоже так думаю…»
Она внимательно смотрит на меня.
- А он – знает, что ты его любишь?
Странно, что она нормально реагирует на такое… хотя, наверное, довольно много извращенцев повидала, нечему уже удивляться.
- Тч, - усмехаюсь, - не думаю, что ему было бы приятно узнать это. Он ведь – тоже парень. Тем более что ему, наверное, девушки нравятся. Да и меня он не переваривает. А сказать – это все равно, как попросить жалости к себе. Мне не нужна его жалость. Ничья не нужна. Мне нужна его любовь, но искренняя. Мне нужен он, но не по принуждению. И не потому, что он будет чувствовать себя виноватым, или еще чего-то такое. Я не хотел бы причинять ему неудобства, а сказать – равносильно тому, чтобы испортить ему и так совсем не сладкую жизнь. Разве, так поступают с любимыми?
«БаКанда… разве осознание, что ты кем-то любим и кому-то нужен может быть неприятным? – но, вспомнив Темплтона, седовласый сник. – Ладно, проехали… мне бы никогда не стало противно! И жалость бы я к тебе не стал испытывать! Только… полюбил бы, как сейчас… может, и не сразу, но обязательно бы полюбил!»
- А вдруг он тебя тоже любит, и тоже, как и ты – просто не хочет стать обузой? – девушка отпила из фужера. – Такой вариант ведь тоже имеет место быть, не так ли?
- Вряд ли.
- Пока теория не опровергнута – она имеет место. Не откидывай так сразу такую возможность. Подумай сам, может, у него те же дилеммы, что и у тебя, и ему так же больно, и он так же переживает…
Усмехаюсь.
- Его дилеммы носят иной характер, боюсь, - кручу в руках хрустальный резной фужер, - хоть он и пытается показаться сильным, я чувствую, что он – очень одинок. Что он боится открыть себя настоящего, во многом отталкиваясь от того, что и сам себя до конца принять не может…
«Мне хуже, чем стыдно… ты уже тогда меня насквозь видел, а я, дурак, ничего не замечал… прости…»
- А ты, можешь принять его настоящего?
- Я приму его любым. Потому что это – он, потому что я люблю его, - отвожу взгляд.
Да, именно так. Я люблю его шрам, за который периодически поддеваю его, называя проклятым и который ему безумно идет. Я люблю его руку, которую он прячет под белой тканью перчатки, считаю, что она – красива, хоть и отличается от второй. Люблю его невысокий рост и худощавую фигурку, голос, глаза, все в нем. Меня печалит только то, что он улыбается понарошку. Печалит, потому, что я чувствую, что ему пришлось перенести много боли в прошлом. Печалит, потому что я знаю не понаслышке, о том, что такое боль. Что такое горечь. Что такое смерть. Я ненавижу его фальшивую улыбку за то, что она занимает место искренней. Я хочу, чтобы он улыбался искренне. Хочу, чтобы он был счастлив…
«Юу… спасибо, Юу. И я тебя люблю. Всем сердцем. Спасибо, что принимаешь все это во мне…»
Ночь. Ночь в Ордене – дело нешуточное. Далеко не сразу люди, которые недавно попадают сюда, привыкают к этим мрачным стенам… то сквознячок завоет, то тень шугнется, то половица скрипнет…
Усмехаюсь. Суеверия. Страхи. Абсурд.
Есть совсем немного того, чего действительно стоит бояться. Это потеря близких, беспомощность и боль, которую ты можешь принести тем, кого любишь. Глупо, наверное, но я считаю, что эти три вещи – как нельзя лучше описывают то, что я могу с чистой совестью назвать своими страхами.
«Значит, ты боишься этого? – Аллен чуть нахмурился. – И после такого ты смеешь утверждать, что ты – не человек?»
Подхожу к двери его комнаты. Он спит, я точно чувствую это. Спит, а, значит – я могу побыть рядом с ним, так, чтобы не испортить настроения и не разозлить. Спит. А значит – я могу снять надоевшую за день маску. Могу.
«Ась? Только не говорите мне, что это… оно…»
Тихо вхожу внутрь знакомой, как своя собственная, комнаты и, прикрывая дверь – блокирую ее ручку Мугеном… надеюсь, ты, Муген, все понимаешь и не сердишься на меня… поворачиваюсь к его кровати и улыбаюсь. Наконец-то. Наконец-то я могу побыть рядом с тобой, Аллен… я только пару часов назад, как вернулся с миссии, успел только помыться да чаю попить с жасмином и мятой. Устал, как последняя собака. Но не могу уснуть, когда я так давно не видел тебя. Я соскучился. Страшно, критически соскучился. Я вернулся в Орден чуть ли не бегом…
«Все-таки оно… - Аллен густо покраснел. – Черт… и как мне реагировать на такое? Я же увижу… нас… со стороны… блин, я извращенец…»
Закусываю губу. То, что я пошел туда, в тот бордель, дало мне одно очень важное нечто – понимание того, кто я. Понимание того, что я хочу. И, конечно, понимание того, кто ты для меня…
Скидываю с себя кофту, оставаясь в одних «домашних» штанах и аккуратно укладываюсь рядом с тобой, приобнимая так, чтобы не разбудить и зарываясь носом в твои волосы. Бедный мой Мояши… знал бы ты, к кому сейчас так отчаянно и сладко прижался…
«Надо же… - немного удивился Уолкер, смотря на собственную реакцию. – Я настолько доверял ему, что бессознательно прижимался? Хотя… я ведь действительно, несмотря ни на что, доверял ему больше, чем кому-либо в Ордене. Ведь он никогда не врал мне… но если взглянуть с другой стороны, он как раз таки единственный, кто мне врал… вот и как мне самого себя понимать? Но это не отменяет того, что я к нему тянулся…»
Улыбаюсь. Ты, наверное, немного замерз. Так тянешься ко мне. Я – теплый, да? Обнимаю его покрепче, укутывая нас обоих в одеяло.
- Я тебя согрею, Аллен… - стараюсь произносить это одними губами, чтобы не спугнуть его сон.
Он улыбается во сне, чуть проворачиваясь в моих объятиях и практически укладываясь на спину. Красивый. Какой же он красивый… по моему лицу расплывается улыбка. Этот мальчик – самое прекрасное, что происходило со мной. Когда я его вижу, мне хочется жить. Хочется верить в то, что все – к лучшему. Что все будет хорошо. Я даже перестаю злиться на все вокруг, когда он рядом… я счастлив? Да, наверное, так тоже можно сказать. Быть с ним, видеть его улыбку, блеск глаз… видеть, что с ним все нормально, что он – вернулся с задания… вот знал бы ты, Мояши, как у меня каждый раз обрывается сердце, когда тебя куда-то отправляют. Как меня колотит, когда я слушаю через голема список погибших и раненых. Если бы ты только знал. Как я боюсь, что однажды – ты просто не вернешься с миссии. Что я больше не увижу тебя, не услышу твой голос, не смогу обнять, говоря про себя глупые слова любви и радуясь тому, что ты – цел…
«Юу… - Аллен невольно потянулся к любимому, только потом вспомнив, что тут он только наблюдатель. – Серьезно, Юу… такие слова так смущают… всегда смущают… я тоже чувствую это. В точности, как ты описал. И всегда чувствовал счастье и радость, когда ты был рядом. Даже когда еще не осознавал, что люблю тебя… пусть мы и ругались постоянно, для меня эта ругань была, как воздух необходима…»
Чувствую, как глаза становятся мокрыми. Смерть. Она преследует всех, кто влез в эту глупую войну. Если бы ты только знал, сколько людей сменилось тут за то короткое время, что я живу. Сколько было гробов. Если бы ты знал это, то не стал бы так ругать меня за то, что я считаю, что большинство присутствующих тут – по большому счету – обречены. Заведомо. Тому, у кого нет силы сражаться с акума – нечего делать на поле боя с ними. Даже прекрасный, самый гениальный ученый ничего не сможет сделать, оказавшись в центре грозы… что говорить об искателях? Мне жаль этих людей. На смерть одного экзорциста – приходится несколько десятков погибших искателей. И это ведь неспроста… я боюсь, Аллен. Я боюсь потерять тебя. Боюсь, что…
«Так вот, что ты думаешь на самом деле… ты вовсе не презираешь искателей… ты хочешь, чтобы они все поняли и ушли добровольно… так ведь?»
- Я люблю тебя, мояши, - улыбаюсь, растирая по лицу ненужные и глупые слезы. Вот. Надумал всякой мути – и сам расстроился…
«Не надо, Юу… помнишь, как ты сказал? От того, что плачешь ты – хочется плакать и мне…»
Только вот… вдруг, это последний раз, когда мы рядом? Я ведь и сам не знаю, как долго будет существовать мое тело. Комуи говорит, что регенерация становится все слабее. Однажды ведь и я – тоже не вернусь… ты будешь скучать? Вспомнишь меня, Аллен? Или тебе будет все равно? Хотя, нет. О чем я. Конечно, тебе не будет все равно. Ты ведь всех людей любишь. Только, я не понимаю – за что… но я… я не хочу умирать так. У меня есть еще одно дело, которое…
«Я и не дам тебе умереть! Люди и без супер-регенерации живут по сто лет! И ты проживешь!»
Замираю. Аллен, ты сильно будешь злиться, если я украду у тебя поцелуй?
«Не буду… кради. Я ведь твой… пусть и в будущем…»
Ты сопишь и, как назло облизываешь губы, которые тут же начинают влажно поблескивать в проникающем сквозь окно лунном свечении.
Я ведь никогда еще ни к кому такого не испытывал… может, ты простишь меня? Я только чуть-чуть… чтобы узнать и запомнить, какие они, губы того, кого я люблю…
- Аллен, может, я поцелую тебя? – опираюсь на локти, разглядывая лицо того, кого я так сильно люблю. Сердце стучит, как ненормальное. Мне даже кажется, что оно делает это настолько сильно и громко, что вот-вот вывалится на кровать, пробив грудную клетку и разбудит тебя…
Облизываюсь. Хорошо, что губы сегодня не обветренные. Тебе было бы еще неприятнее, если бы они были шершавыми, помимо того, что мои… неуверенно касаюсь пальцами твоего лица, поглаживая по щекам. Тебе нравится, когда я тебя глажу, я заметил… черт. Это трудно. Я боюсь, что тебе будет неприятно… и чувствую себя преступником. Жуликом и вором. А еще – моральным уродом, извращенцем и грязным домогателем…
«Как мне это знакомо… точно так же я чувствовал себя, когда… после того, как мы проснулись… тогда, в поезде до Глазго…»
Ты тянешься рукой к своему лицу, смешно морща нос – кажется, я и сам не заметил, как твоей кожи коснулись пряди моих волос. Щекотно, да? Улыбаюсь, убирая волосы и перехватывая твою руку. Левая. Ты всегда прячешь ее под перчаткой, только на время боя открываешь. Кажется, она тебе не нравится… рассматриваю. А мне – нравится…
Касаюсь к ней губами, отмечая, что ты вздрагиваешь. Ты не привык, что к ней кто-то прикасается? Мягко целую твою кисть, перебирая губами пальцы, один за одним. Кажется, она более чувствительная, чем правая. Наверное, потому что постоянно под тканью, да и прикосновений на ее долю меньше пришлось… улыбаюсь. Ты даже во сне хмуришься и пытаешься ее убрать. Мояши… какой же ты глупый. Снова целую твою руку. Я же вижу, что тебе приятно. И мне – приятно…
«Я Аллен, БаКанда… спасибо, что так считаешь, Юу… но все же лучше не прикасайся к ней, не надо… она действительно безобразна… ведь это рука, рожденная для убийства…»
И все же… взгляд останавливается на чуть распахнутых губах. Может, действительно поцеловать его? Это звучит крамольно и аморально, но… но я хочу, чтобы мой первый поцелуй был с ним… Собственно, я не хочу, чтобы ко мне еще кто-то прикасался, кроме моего Аллена…
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |