|
Следующими приезжают Маркус и Фиона. Анна проводит обоих в бальную залу. Они здороваются и на свой странный официальный лад поздравляют меня с днем рождения.
К восьми Фэрвью полон народу — в доме людно, шумно и весело, как не бывало никогда со дня моего приезда. Бальная зала гудит от разговоров и смеха, и я полон энергии и радостного волнения от того, что здесь, в одном месте, собралось столько хороших друзей. Я вижу, с какими лицами они оглядывают залу, широко раскрыв глаза, и наслаждаюсь их реакцией.
Лилла приезжает поздно, и с ней — сердитый Патрик. Она, в высоких сапогах и мини-юбке, широкими шагами заходит в залу, как хозяйка. Патрик прислоняется к стенке, с неприязненным видом скрестив руки на выпяченной груди, а Лилла подходит к холодильнику и берет себе пива. Она улыбается, завидев меня, машет рукой, подходит и становится рядом.
— Шикарное местечко, мистер Эллисон, — говорит она.
— Да. Но я тут ни при чем. Это все Анна.
Лилла поднимает брови.
— Загадочная Анна… — Она прикрывает рот ладонью и придвигается ближе. — Ты уверен, что нам ничего не грозит?
Я жалею, что рассказал ей об Анне. Лилла слишком резка и насмешлива. А я не хочу смеяться над Анной. Теперь, когда мы познакомились поближе, она мне нравится, и я готов ее защищать. Вспомнив, сколько добра я видел от Анны, я чувствую себя полным придурком из-за того, что вообще начал сплетничать.
— Вижу, ты привела Патрика, — замечаю я, чтобы сменить тему. — Не помню, чтобы я его приглашал.
— Правильно, — подтверждает Лилла. — Зато пригласила я. Он обиделся бы, если бы я пошла одна. Сам знаешь. Он от тебя не в восторге.
— Но мы с тобой просто друзья, — говорю я, как будто меня и вправду устраивает «просто дружба» с Лиллой. — По-моему, Патрик ведет себя слегка неразумно.
— Может быть. — Она лукаво улыбается. — Может быть, мне вообще нравятся неразумные мужчины.
Мы оба поворачиваемся и видим, как он сердито пялится на нас. Если бы взгляды причиняли физический вред, я бы уже лежал на полу, истекая кровью.
— Лучше я пойду, пока он не разволновался, — говорит Лилла.
Гости продолжают прибывать. Я здороваюсь с друзьями, пью пиво, болтаю и некоторое время наслаждаюсь жизнью, переходя от человека к человеку, от группы к группе, выслушивая новости и вспоминая старые времена. Я не вижу, как приезжают Рич и Би, но слышу характерный громкий хохот и нахожу их на кухне. Они крепко держатся за руки, окруженные старыми школьными друзьями.
— С днем рождения! — вопит Рич, когда я захожу. Он выпускает руку Би и обнимает меня изо всех сил, до боли. Разжав объятия, протягивает полиэтиленовый магазинный пакет.
— Что это такое?
— Подарок, естественно, а ты что думал?
Я смеюсь.
— Обертка просто супер, старик.
— Да, да, разные финтифлюшки не мой конек.
В пакете лежит кусок мыла, с одной стороны розового, с другой коричневого. На розовой стороне написано «лицо», на коричневой — «жопа».
— Очень мило. — Я бросаю мыло обратно в пакет и награждаю Рича тычком в плечо.
— Главное, не перепутай, — отзывается тот с ухмылкой. — Иначе буду звать тебя дерьмоедом.
Лишь когда я возвращаюсь в бальную залу, чтобы взять еще пива, я замечаю, что Анна по-прежнему стоит у стенки, разговаривая с Маркусом и Фионой. Я подхожу, полный решимости вовлечь девушку в общее веселье. Пусть поболтает с кем-нибудь, развлечется…
— Хочешь с кем-нибудь познакомиться? — предлагаю я, кладя руку ей на плечо.
Я уже достаточно пьян, а потому обнимаю Анну за талию, даже не задумавшись. Она смеется — немного нервно — но не отстраняется. Я ощущаю запах чистого тела, чувствую рядом с собой ее тепло.
Я знакомлю Анну кое с кем из своих друзей и замечаю удивление и даже зависть в их глазах. Анна очень красива, а дом такой шикарный. Меня переполняет гордость, как будто Фэрвью принадлежит мне и Анна тоже. Я важно расхаживаю по залу, рисуюсь и воображаю, что моя жизнь безоблачна.
— Однако, — говорит Лилла и, приподняв брови, внимательно смотрит на нас оценивающим взглядом, особенно на Анну. — Какой великолепный дом. Я в жизни не встречала такой молодой хозяйки. И в таком большом и шикарном особняке тоже не бывала.
Анна что-то неразборчиво бормочет.
— Но, наверное, я просто вращаюсь в другом обществе. — Лилла улыбается. — А у вас, наверное, много богатых знакомых.
Я предостерегающе смотрю на Лиллу, но она не обращает на меня внимания.
— Я имею в виду, что для вас-то, наверное, в этом нет ничего необычного, — продолжает она. — Вы выросли в богатой семье. Как бы сказать… люди из одного круга обычно держатся вместе.
Лилла снова обводит нас глазами и ухмыляется.
— Ну, обычно так бывает.
Я чувствую, что Анна внезапно напрягается. Нужно было держаться подальше от Лиллы. Мне хочется ее ударить. Почему бы хоть раз не побыть дружелюбной и искренней? Зачем вечно надо лезть на ссору?
Лилла окидывает взглядом бальную залу, с преувеличенным восторгом запрокидывая голову, как будто обозреть эту комнату не хватает глаз.
— Знаете, я даже не представляю, каково жить в таком доме вдвоем, — заявляет она. — Столько пустых комнат. Можно сказать, место пропадает даром. Когда Тим на работе, вы остаетесь одна в таком огромном здании. Наверное, ночью здесь особенно жутко. Вам не страшно?
— Нет, — Анна качает головой. — Нет, не страшно. Я привыкла. Ведь я всю жизнь здесь прожила.
— Как приятно родиться в такой роскоши.
— Да, наверное, — отвечает Анна.
— «Да, наверное», — повторяет Лилла, как будто пробуя слова на вкус. Словно Анна говорит на каком-то непонятном языке. Потом Лилла улыбается — холодной улыбкой, от которой ничуть не теплеют глаза — и, внезапно развернувшись, завязывает беседу с другим. Это очень грубо, и я готов силой развернуть ее обратно и заставить попрощаться с нами вежливо, как поступил бы родитель с невоспитанным ребенком. Но Анна прижимается ко мне и улыбается, глядя снизу вверх. Она дает понять, что все в порядке, поэтому я решаю на сей раз не обращать внимания.
Под взглядом Лиллы Анне кажется, что ее одновременно оценивают, вызывают на поединок и презрительно отталкивают. Она понимает, что Лилла скорее всего будет уважать противницу только в том случае, если та перестанет вести себя как серая мышка и выкажет немного смелости. Достаточно вспыхнуть лишь раз — проявить гнев или презрение, огрызнуться, сказать Лилле дерзость, и она отвяжется. Может быть, они даже подружатся. Но смелости Анне не хватает. Она не в состоянии подобрать подходящие слова и вызвать у себя гнев даже ради самозащиты.
Впрочем, враждебность Лиллы не особенно раздражает девушку. Анна наслаждается жизнью, вместо того чтобы прятаться в комнате и плакать, и это вселяет в нее чувство глубокого удовлетворения. Она знакомится с новыми людьми, здоровается, смотрит им в лицо и самым естественным образом улыбается. Тим обнимает ее за талию, и она не шарахается и не падает в слезах на пол. Анна, несомненно, развлекается и от удивления и радостной атмосферы в бальной зале набирается уверенности, чувствуя себя почти неуязвимой даже для насмешек Лиллы. С какой стати беспокоиться о том, что подумает о ней какая-то незнакомка? Ведь сейчас, впервые за долгое время, Анна вновь стала нормальной двадцатилетней девушкой.
Девушкой, которая умеет смеяться и веселиться. Девушкой, у которой есть будущее.
Мы с Анной расходимся, когда компания школьных друзей втягивает меня в спор о том, где на северных пляжах лучшие места для серфинга. В обычное время я нашел бы эту тему крайне увлекательной, но сейчас то и дело ищу глазами Анну и гадаю, чем она занята, с кем разговаривает. Я убеждаю себя, что всего лишь проверяю, хорошо ли ей так же, как и мне, но когда я замечаю, как к Анне подходит какой-то нетрезвый тип — на вид незнакомый, возможно, его привел кто-то из моих друзей — и становится слишком близко, почти навалившись на нее, я ощущаю странное раздражение.
Прежде чем я успеваю решить, не пойти ли на выручку, в дверь звонят. Анна первой отходит от пьянчужки и шагает по коридору. Оказывается, привезли еду. Я предлагаю помощь, но Анна утверждает, что ничего не нужно, и исчезает на кухне. Вскоре оттуда начинают, поднос за подносом, выносить изысканные яства — суши, клецки, потрясающие сандвичи. Потрясает как качество, так и количество еды. Наверняка Анна потратила огромную сумму. Потрясенные друзья толкают меня под бока; несомненно, они ожидали максимум хот-доги и пирожки.
Когда я направляюсь к Анне с благодарностью, на моем пути возникает Лилла.
— Еда просто супер, — говорит она. Официант во фраке предлагает нам поднос с клецками, мы берем по штуке и немедленно съедаем.
— Как вкусно, — произносит Лилла.
— Да.
— И шампанское отличное. — Она поднимает бокал. — Совсем не похоже на твои обычные вечеринки с пивом и чипсами, Тим.
— О да.
Я внезапно смущаюсь, хотя никакого повода нет. Лилла внимательно наблюдает за мной, и я вдруг ощущаю досаду.
— Нашел себе состоятельную девочку, да? — Она ухмыляется.
— Отвали, — говорю я и хочу отойти, но она властно удерживает меня за плечо.
— Не злись, я просто дразнюсь. Хотя, признаю, мне очень любопытно. Совсем недавно ты сказал, что Анна какая-то странная, наговорил всякой жути, а сегодня вы стоите в обнимочку и, кажется, радуетесь жизни. Мы ведь с тобой друзья, правда? А друзья не должны секретничать.
Друзья. Снова это слово. Мое раздражение только возрастает.
— На самом деле не я, а ты сказала, что она странная. Я только сказал, что у нее есть некоторые проблемы.
— Да-а, но ты же видел, как она за тобой наблюдала! А разгром на кухне? Ничего странного, хочешь сказать? А по-моему, так просто жуть.
— Не исключаю, что мне померещилось, и никто за мной не наблюдал. Неудивительно. Было поздно, и я устал на работе и вдобавок хватил пару бутылок пива. А что касается кухни… да, это странно. Даже жутко. Как угодно. Но все-таки давай проявим сочувствие. Анну вполне можно понять. Учитывая обстоятельства.
— Какие?
Я жму плечами.
— Жизнь. Иногда она сводит с ума. И вообще не груби. Этот дурацкий разговор про деньги был вообще ни к месту.
— Ну извини. — Лилла усмехается и, видимо, ничуть не сожалеет. — Я не утерпела и слегка копнула. Господи, Тим, только представь, каково владеть таким домом в двадцать лет. Он, наверное, стоит миллионы…
Она недоговаривает, потому что появляется Патрик и хозяйским жестом обнимает ее.
— А, Патрик, — широко улыбаясь, говорю я. — Тебе весело?
— Просто супер, — отвечает он с такой же неискренней улыбкой.
Когда подносы пустеют, мы включаем музыку. Лилла, разумеется, одной из первых выходит на середину и начинает танцевать. Она хватает того, кто стоит ближе, и принимается прыгать. Лилла танцует так же энергично, как делает все остальное, и старается занять максимум места.
Анна улыбается мне, стоя у противоположной стены. Я залпом допиваю пиво, беру другую бутылку и шагаю к ней.
— По-моему, вечеринку можно официально объявить успешной, — говорю я.
Мы стоим рядом, в уютном молчании, и смотрим на танцующих. Я очень доволен и слегка навеселе от спиртного и от общей атмосферы веселья, но тут Патрик прокладывает себе дорогу на середину залы. Он стремится к Лилле, как умирающий с голоду — к еде. Притянув Лиллу к себе и прижимаясь пахом, Патрик уродливо подражает «Грязным танцам» и одновременно ищет глазами меня. Когда мы встречаемся взглядами, он самодовольно скалится. Вот идиот. Он даже не понимает, как глупо выглядит. Будь Лилла со мной, я бы на него даже не поглядел. Будь Лилла со мной, плевал бы я на Патрика.
Я хватаю Анну за руку и втягиваю в горячую тесноту зала. Ни о чем не спрашиваю, ни о чем не думаю. Я хочу что-то доказать — Лилле, Патрику или самому себе, Бог весть. Наверное, нечестно использовать Анну для столь сомнительной цели, но она не сопротивляется и не жалуется. В любом случае, танцуя с Анной, чья рука покорно лежит в моей, я забываю про Лиллу и Патрика, не прикладывая к тому никаких усилий.
Анна танцует, закрыв глаза и слабо улыбаясь. Она, в отличие от Лиллы, не дерзка и не хвастлива, занимает минимум места и не требует общего внимания, зато двигается очень ритмично. Как будто тревога, которая обычно окружает Анну темным облаком, вдруг рассеялась под действием музыки и танца, и она превратилась в лучезарного, солнечного человека. Дерганая и неуклюжая девушка, к которой я привык, исчезла без следа. Анна полностью изменилась и вдобавок стала красивой.
Я изучаю ее лицо, прекрасно сознавая, что наши пальцы сплетены, а тела соприкасаются. Чувствую запах волос и духов. Свет отражается от лица Анны, и кожа сияет. Анна такая бледная и невинная на вид. Она открывает глаза и понимает, что я за ней наблюдаю, но не отводит застенчиво взгляд и не смущается. Она пристально смотрит на меня, берет за другую руку и улыбается, так что я вспоминаю фотографию, которую видел в кладовке. Сексуальная, уверенная, смелая. Улыбка Анны на мгновение напоминает о Лилле — видимо, я еще не избавился от любовного помешательства — и я гадаю, отчего до сих пор не обращал на нее внимания.
Мы танцуем долго, песню за песней. Иногда окружающие притискивают нас друг к другу, и я чувствую, как она мягко прижимается ко мне. Так легко и естественно класть руку ей на бедро, на плечо, держать за руку. А когда Анна поднимает голову, чтобы что-нибудь сказать, теплое дыхание щекочет ухо. Я не наблюдаю за Лиллой и Патриком. Я не знаю, где они и чем заняты. Какая, по сути, разница?
— Я хочу пить, — наконец говорит Анна, и мы отходим в сторонку и берем пиво.
— Давай выйдем во двор, — предлагаю я. — Там, наверное, прохладнее.
И тише. Там у нас будет возможность поговорить. Ничего особенного я не хочу сказать, но я никогда не видел Анну такой открытой и раскрепощенной. По-моему, это шанс. Сам не знаю, на что. Например, стать ближе. Подружиться.
Но гости уже начали растекаться по дому парочками, подальше от шума и жары в бальной зале. В коридоре курит кучка девушек — они беспечно стряхивают пепел на пол, и повсюду воняет сигаретами.
Я уже собираюсь выгнать их во двор, но Анна тянет меня за руку.
— Ничего страшного, — шепчет она. — Пускай.
На кухне толпа. Какая-то компания спьяну развлекается — один парень ничком лежит на столе, а девушка стоит над ним и льет шампанское в разинутый рот. Мы стоим и смотрим, пока он не захлебывается и не начинает отплевываться, брызгая шампанским во все стороны.
Я искоса смотрю на Анну.
— Перестань уже волноваться, — требует она. — Праздник есть праздник. Завтра уберем.
Когда я замечаю во дворе Маркуса и Фиону, мне хочется развернуться и уйти обратно в дом, но они замечают нас прежде, чем мы успеваем ретироваться.
— Отличная вечеринка, — произносит Маркус, когда мы подходим. — Мы с Фионой как раз говорили, как приятно вновь видеть Фэрвью полным народу.
Мы некоторое время стоим рядом, пьем и болтаем о погоде и о еде. Фиона помалкивает, но я вижу, как она смотрит на Анну и на меня. Интересно, о чем она думает и многое ли подмечает. Маркус и Фиона симпатичные ребята, но в доме полно людей, с которыми я провел бы время гораздо охотнее, и я уже собираюсь вернуться, когда с небольшой компанией подходит Лилла.
— Тимми! — Она шагает ко мне и обнимает за талию. — Вот ты где.
В черных сапогах и короткой юбке, она выглядит потрясающе, и Маркус не сводит с красотки глаз.
— Я хочу познакомиться с твоими друзьями. — Лилла тоже смотрит на Маркуса, и в ее глазах вдруг вспыхивает любопытство.
Когда я представляю ей Маркуса, она жмет ему руку и не сразу выпускает.
— Маркус? — переспрашивает Лилла. — Какое красивое имя. Одно из моих любимых.
— Спасибо, — отвечает он.
— В нем есть достоинство. — Лилла наконец разжимает пальцы. — Оно вам очень идет.
— А где Патрик? — спрашиваю я.
— Уже уехал. — Лилла небрежно помахивает рукой и снова поворачивается к Маркусу.
Я невольно закатываю глаза при виде столь откровенного флирта, но по крайней мере завязывается беседа. Лилла обходится без банальных любезностей, и вскоре вокруг собирается целая толпа. Разговор заходит о гораздо более увлекательных вещах, чем погода. Секс, серфинг, политика, деньги. Лилла дерзка, шумлива, остроумна, и я замечаю, что Маркус продолжает на нее смотреть. Я уже хочу предупредить его, сказать, что она занята, но потом решаю не лезть не в свое дело. Он сам в состоянии о себе позаботиться.
Анна садится рядом с Фионой, и они тихонько разговаривают, склонившись друг к другу. Анна сегодня совсем другая — она открыта и спокойна, руки перестали нервно теребить что попало, взгляд не устремлен в пол. Трудно поверить, что в ней уживаются столь разные качества, что это — один и тот же человек.
Вскоре во дворе становится почти так же людно и шумно, как в бальной зале, и гости разбиваются на несколько групп. Я некоторое время болтаю с Ричем и другими школьными друзьями. Мы хохочем и наперебой рассказываем самые невероятные истории о наших дурацких похождениях. Рич изображает не в меру энергичного учителя физкультуры, мистера Берда — он лихо приседает и шумно пыхтит. Распрямившись в очередной раз, он задевает плечом мой локоть, и я расплескиваю пиво на футболку.
— Блин, — говорю я, оттягивая мокрую ткань от тела.
— Прости, старик, — ухмыляясь, отвечает он.
Я вручаю ему пустой бокал.
— Лучше принеси еще.
И иду в дом, чтобы переодеться.
Войдя в спальню, я включаю свет и направляюсь к гардеробу, но вдруг замечаю краем глаза какое-то движение и оборачиваюсь, чтобы взглянуть. Уходит несколько секунд, чтобы в полной мере осознать, что такое я вижу на кровати.
Пауки.
Вся кровать в пауках. Шевелящаяся черная масса. Их так много, что под ними почти не видно простыни. Сплошное одеяло из пауков. Сцена из ночного кошмара.
Блин.
Я отступаю и зажимаю рот рукой, подавляя рвоту. Пауки сползают по ножкам кровати на пол, карабкаются на стены. Оглядевшись, я понимаю, что они уже расползлись по комнате. Твари повсюду — на занавесках, на потолке, на подоконнике. Некоторые подбираются к моим ногам.
— Твою мать! — охваченный ужасом и отвращением, я начинаю лихорадочно отряхиваться, после чего пулей вылетаю из комнаты, захлопнув дверь, и бегу вниз. Лилла болтает с Маркусом на кухне.
— Пауки! — запыхавшись, выпаливаю я.
— Что? — Лилла выплевывает пиво. — Что ты сказал?
— В моей комнате полно пауков!
Она смотрит на меня как на психа.
— Только без паники. Возьми репеллент. Или тапочек потяжелее, или газету.
— Их там сотни, — отвечаю я, качая головой. — Пойдем наверх, я тебе покажу.
— Нет, спасибо. — Лилла вздыхает с досадой, явно убежденная, что я пытаюсь хитростью оторвать ее от Маркуса. — Что я, пауков не видела? Но если ты так испугался пары каких-то букашек, Тим, то, конечно, я могу подняться и…
— Все в порядке? — Рядом с Лиллой появляется Анна.
— Нет. Поднимитесь ко мне в комнату, — говорю я, обращаясь ко всем троим, — и посмотрите сами.
— О Боже… — ахает Лилла, увидев пауков.
Анна вскрикивает, закрывая рот обеими руками.
— Это какая-то шутка? — интересуется Маркус.
— Не знаю. Если так, то не смешная.
Мы стоим и осматриваемся. Анна медленно пятится к двери. Лилла вздрагивает.
— Ничего себе… — говорит она.
— Вот именно, — отвечаю я. — Репеллента, по-моему, маловато будет.
Она шагает по комнате, по пути старательно давя тварей, берет книжку и с размаху опускает на паука, бегущего по столу.
— Не поможет, — говорит Маркус. — Ты только разведешь грязь. У меня есть идея получше. Лилла, пошли.
Лилла выходит вслед за ним из комнаты. Анна стоит в коридоре. Она расширившимися глазами смотрит на пауков, на пол, на стены, на потолок, ее взгляд мечется туда-сюда. Девушка заламывает руки.
— Анна, ты в порядке?
— Поверить не могу… кто… — не договорив, она качает головой.
— Понятия, блин, не имею, кто, — отвечаю я.
Лилла и Маркус возвращаются с двумя пылесосами. Я беру один, Маркус другой, а Лилла расхаживает по комнате и распоряжается. Уходит минут двадцать, чтобы засосать пауков, которые в панике бросаются врассыпную, заставляя нас подскакивать и вскрикивать. Отвратительное занятие. Мы водим шлангами вдоль стен, по углам, по всей длине занавесок. Маркус залезает на стол, чтобы очистить потолок. Я открываю гардероб и осматриваю одежду.
Избавив постель от пауков, я замечаю одну штуку, которую не видел раньше. В изголовье лежит большая плоская коробка. Картонная подарочная коробка, красная, с узором из серебристых звезд. Крышка снята и лежит на подушке рядом.
Коробка пуста. Несомненно, пауков принесли именно в ней.
— Ничего себе подарок! — восклицает Лилла. Закрыв коробку крышкой, она швыряет ее на пол и отбрасывает пинком. — У кого-то тут извращенное чувство юмора.
Анна ждет и наблюдает, стоя в дверях.
Осмотрев в поисках пауков все углы и мебель, мы выключаем пылесосы.
— Нужно перестелить постель, — говорит Лилла. — На всякий случай.
— Ты права.
Анна приносит чистое белье и помогает Лилле. Вдруг она вскрикивает, так что мы подскакиваем. Когда она понимает, что просто коснулась рукой края матраса, то виновато улыбается. Лилла хихикает.
— Извините, — говорит Анна. — Извините.
— Ну, теперь ты будешь в безопасности, — замечает Лилла. — Хотя готовься к паре неприятных сюрпризов, когда будешь надевать ботинки. И особенно тщательно проверяй трусы.
Она хватает Маркуса за руку и предлагает спуститься и потанцевать, чтобы сбросить стресс. Маркусу, кажется, эта идея не особенно греет душу, но он все-таки тащится вслед за Лиллой.
— Давай лучше вернемся к гостям, — предлагаю я Анне.
Она молча кивает.
Я наблюдаю, как она спускается следом за Лиллой и Маркусом по лестнице, а сам возвращаюсь в комнату, чтобы напоследок оглядеться. Прежде чем уйти, я присаживаюсь на корточки рядом с коробкой и приподнимаю крышку. На дне коробки, почти неразличимый на белом фоне, лежит сложенный листок. Я разворачиваю его и обнаруживаю написанное от руки послание.
«С днем рождения, Тим».
Но вовсе не содержание заставляет меня уронить листок, а почерк. С характерным левым наклоном. Почерк Анны.
Спустившись, я нахожу Анну на кухне. Она стоит, прислонившись к раковине, и неподвижно смотрит в окно.
— Какого хрена? — спрашиваю я и всовываю ей в руки записку. Я злюсь, но стараюсь не кричать. Не хочу скандала. Лучше, чтобы остальные не узнали. — Интересные у тебя представления о подарке на день рождения!
— Что?
— Это ведь твой почерк?
Анна смотрит на листок и медленно кивает.
— Так это ты написала?
— Ну… да. Написала. Но я…
Она замолкает и качает головой.
Я хочу потребовать объяснений, но вдруг глаза девушки округляются от ужаса, лицо становится смертельно бледным. Она слишком напугана и потрясена, чтобы сейчас бросать ей обвинения.
Ничего не понимаю. С какой стати Анне так пугаться, если именно она подсунула мне пауков? Не похоже, что она притворяется — Анна не настолько хорошая актриса.
— Ты в порядке? — спрашиваю я. — Ты вся побелела…
Она закрывает лицо руками. Пальцы у нее дрожат.
— Поверить не могу… — шепчет Анна. — Не понимаю, что происходит.
Она прижимает ладонь ко лбу и закрывает глаза.
— У меня ужасно болит голова, Тим. Наверное, я выпила слишком много шампанского. Прости. Я понятия не имею, что… — она открывает глаза и вздыхает. — А ты? Ты в порядке?
Я жму плечами. Сам не знаю, что чувствую. Смущение. Гнев. Испуг. Но в основном хочется выпить пива и забыть о случившемся. Приятно провести остаток вечера. Вернуть себе ощущение благополучия.
Я уже готов предложить, чтобы мы взяли пиво и вернулись во двор, где можно поговорить, как в дверь кто-то громко стучит, а потом заходит. Еще гости.
Анна вопросительно смотрит на меня.
— Наверное, ребята с работы, — объясняю я. — Они позже всех заканчивают.
— А. — Она снова заламывает руки и отводит взгляд. — Знаешь, я, наверное, пойду спать. Надеюсь, это не покажется грубым, но я не могу…
Не сказав больше ни слова, она разворачивается и уходит.
Я выхожу в коридор, чтобы поздороваться с Блейком, Джо и остальными. Блейк обнимает Джо за плечи, и они, кажется, смущены, хоть и довольны. Мне никогда не приходило в голову, что однажды они могут сойтись — Блейк башней возвышается над Джо, а она едва достает головой ему до груди, но они каким-то образом дополняют друг друга и вполне гармонируют. Я гадаю, когда они успели поладить, и с любопытством гляжу на Блейка, когда Джо отворачивается. Он жмет плечами и радостно улыбается.
Я устраиваю им экскурсию по первому этажу. Блейк кивает и показывает комнаты, которые некогда красил.
— А где она сама? — спрашивает он, когда мы заходим на кухню. — Где Анна?
Я объясняю, что у нее разболелась голова и она пошла спать. Мы выходим во двор. Когда ребята принимаются за пиво, я украдкой пробираюсь наверх и стучусь к Анне.
— Тим?
Я открываю дверь. Она сидит в постели, накрыв ноги одеялом, в пижаме. Макияж смыт, лицо зеленоватого оттенка. Анна явно не намерена возвращаться к гостям.
— Ты просто взяла и исчезла, — говорю я.
— Извини.
— Все нормально, не извиняйся. Не за что.
Я сам не уверен. Может быть, и есть за что.
Но на лице девушки нет никакой вины. Ни злобного умысла, ни самодовольства. Некоторое время мы смотрим друг на друга. Я понятия не имею, что сказать, и Анна, видимо, тоже. Немыслимым кажется даже войти в комнату. Простота и близость отношений, которых мы достигли в бальной зале, исчезли, и мы вернулись на исходную. Два посторонних человека.
— Ну ладно, — говорю я, отступая. — Я пойду…
— Да, конечно. — Анна опускает голову на подушку. — Разумеется.
Я закрываю дверь.
Внизу тихо, и я не сразу понимаю, что внезапная тишина настала, потому что музыку выключили. Почти все гости перебрались во двор. Они утомлены, разговаривают негромко, несколько человек курят и лениво выпускают струи дыма в воздух. Появляются Фиона и Маркус.
— Нам пора, — говорит Маркус. Он крепко стискивает мою руку и выпускает не сразу.
— Искренне надеюсь, что пауки не испортили тебе день рождения, — добавляет он, как обычно, напряженно и серьезно.
— Ничуть, — отвечаю я. — Спасибо. Все нормально. Не испортили.
Я провожаю их до двери, потом беру пиво и выхожу во двор. Лилла сидит в окружении небольшой компании, которая включает Блейка и Джо. При моем появлении она машет, встает и вталкивает меня на свое место, после чего садится ко мне на колени, обвивает шею рукой и опускает голову на плечо.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |