Через несколько секунд пришло подтверждение, что некто Энтони Коллингвуд получил разрешение на взлет с той части поля, где стоят в ангарах частные самолеты. На одной из машин аэропорта, используемых для транспортировки пожилых пассажиров и пассажиров с ограниченными возможностями, Анну и Ленгтона повезли к частному сектору. По полю разрешалось ехать со скоростью пять миль в час, отчего оба они приходили в отчаяние, зато на машине включили мигалку, чтобы без преград добраться до главного выезда.
Там уже стояла наготове патрульная машина, и, включив сирену, они понеслись к частному сектору. Вдалеке выстроились небольшие самолеты; от одного уже отъехала заправка, и самолет готовился выехать на полосу руления.
Ленгтон был вне себя и изо всех сил кричал на шофера, приказывая пошевеливаться, однако им приходилось объезжать автобусы, развозившие пассажиров между зданием аэропорта и самолетами. Анна на заднем сиденье с трудом сохранила равновесие, когда патрульная машина резко развернулась и под скрежет тормозов выехала к основным выходам из третьего терминала. Они сэкономили несколько минут, срезав по дороге, закрытой на ремонт, и напрямую через заграждение выскочили на дорожку, ведущую к ангарам.
Ленгтон по рации отдал приказ диспетчерам задержать самолет, который медленно двигался по полосе, готовясь занять положение перед взлетом. Звук сильно искажался из-за рева самолетных моторов над головой и полицейской сирены. Ленгтон продолжал отдавать приказания диспетчерам и запросил у них информацию о самолете и пилоте. Он был так возбужден, что Анна боялась, как бы дело не закончилось инфарктом. Из диспетчерской ответили, что у них нет сведений о пассажире, отвечающем данному описанию.
— Черт, он сам собирается вести самолет, ну и ну! Кто-нибудь — хоть кто-нибудь знал, что у ублюдка есть лицензия пилота? Боже всеблагой и всемогущий!
Когда они подъехали к полю, там уже металось множество руководителей охранной службы аэропорта, которые оказались совершенно беспомощны, — им оставалось лишь наблюдать, как самолет продолжает движение по полосе, готовясь к взлету. Анна попыталась связаться с одним из них по мобильнику, но почти ничего не слышала.
— Не останавливайтесь — выезжайте прямо на поле! — велел Ленгтон, и шофер, не отпуская педаль акселератора и не выключая сирены, погнался за двухмоторным самолетом фирмы «Пайпер».
Когда самолет закончил маневрировать и остановился перед взлетом, патрульная машина почти нагнала его.
— Не останавливаться! Попытайтесь перерезать ему дорогу! — кричал Ленгтон. Он все еще держал в руке рацию, и оттуда раздался треск, сквозь который искаженный голос диспетчера сообщил страну назначения — Испания.
Анна никак не могла разобрать, что ей говорят из диспетчерской, и все просила повторить погромче, но теперь они находились меньше чем в сотне метров от самолета и слышали лишь рев моторов. Ленгтон еще раз велел шоферу пересечь полосу перед носом самолета, чтобы остановить его. И тут Анна наконец услышала то, что ей пытался сообщить диспетчер: на борту двое маленьких детей.
— Нет, нет! Не надо наперерез, у него на борту дети!
Они были настолько близко, что смогли разглядеть детские личики в иллюминаторе. Шофер ударил по тормозам. Ленгтон продолжал кричать и велел не останавливаться. Анна тоже закричала, что риск слишком велик, и велела шоферу остановить машину. Он подчинился, лишь тормоза выразили бурный протест. И тут все кончилось: самолет с ревом пронесся по полосе и оторвался от земли.
Они сидели, совершенно потрясенные, в полной тишине — только снаружи спереди доносился звук улетающего самолета, а сзади — визг тормозов машин с охраной. Слишком поздно.
Анна смотрела на Ленгтона: он вылез из машины и стоял на поле, не сводя глаз с самолета; полы его пальто развевал ветер. Он заслонил глаза рукой, все еще глядя вверх, в небо, где из-за туч появилось солнце и обогрело их всех теплом раннего утра. Когда он наконец вернулся к машине, в лице его не осталось ни кровинки, а зубы были крепко сжаты. Сел в машину и с силой захлопнул дверцу.
Анну била дрожь, и она нервно сглотнула слюну, когда Ленгтон ледяным тоном приказал ехать к дому, где содержались Эмили и Кэти, и по радио запросил поддержку.
К счастью, женщина-полицейский, сотрудница из службы взаимодействия с семьями, оказалась жива — ее лишь связали, разорвав простыни. Мужчину-полицейского заперли в шкаф; на щеке у него красовался огромный синяк, висок был рассечен и кровоточил. Фицпатрик в очередной раз использовал свой трюк: показал дежурному офицеру фальшивое удостоверение, и тот впустил его в дом. Сотрудница из семейной службы уже спала в комнате рядом с детской. Все испортила Май Лин: она услышала плач Кэти, проснулась, увидела Фицпатрика и начала кричать. Фицпатрик дал ей пощечину, чтобы замолчала, потом схватил женщину-полицейского и заставил Май Лин помочь ему ее связать. Услышав крик, в комнату вошел мужчина-полицейский и получил от Фицпатрика удар по голове. Он все же попытался оказать сопротивление, но Фицпатрик ударил его кулаком в лицо и затолкал в шкаф. На все ушло не более пятнадцати минут.
Май Лин убежала — возможно, он дал ей денег, но точно этого никто не знал, — а Фицпатрик спокойно сложил детские игрушки и одежду и вышел из дома. Он приехал на взятой напрокат машине и направился на ней в аэропорт. Предположение о том, что он поехал туда на экспрессе, оказалось ошибочным.
Женщина-полицейский была почти в отчаянии и все время повторяла, что ни в чем не виновата. Анна попыталась ее успокоить, но Ленгтон был страшно зол и вел себя с нею почти оскорбительно. Дождавшись смены, обоих полицейских повезли в отделение на допрос.
Выехали в десять утра. Ленгтон продолжал злиться, и разговаривать с ним было невозможно. Маршрут и пункт назначения самолета Фицпатрика были известны, однако все понимали, что не удастся организовать его арест в аэропорту назначения: вряд ли он действительно полетит в Испанию. Тем не менее связались с испанскими властями и отдали распоряжение арестовать пилота и задержать у себя детей. Подтверждения о посадке самолета в Испании так и не пришло.
В совещательной было полно народу — собралась вся команда. Все знали об утренней катастрофе и вели себя очень тихо. Ленгтон коротко сообщил о событиях и сказал, что не теряет надежды узнать, куда направляется Фицпатрик. Как ни прискорбно, добавил он, никто не знал, что у Фицпатрика есть личный самолет и лицензия пилота; иными словами, он подготовил свое очередное бегство на всех фронтах, от морского до воздушного. А они теперь предстанут перед публикой некомпетентными и бездарными идиотами. Произнося это, Ленгтон в упор посмотрел на Анну, и она залилась краской.
Потом команда вернулась к бумагам — нужно было завершить подготовку для передачи дела в суд, а Ленгтон и Фил еще раз допросили Дамиена Нолана. Его освободили из-под ареста без предъявления обвинений. Анна его не видела — писала отчет о происшедшем в аэропорту.
Гордон постучал в дверь и заглянул в кабинет.
— Вся эта куча денег нам ничего не дает, — заявил он. — Может, они и от Джулии, но без Раштона невозможно это установить. Теперь дело перейдет в отдел по борьбе с мошенничеством, а мы умываем руки.
Анна молча кивнула — ей хотелось, чтобы он поскорее ушел.
— Вы его видели? — спросил Гордон.
Анна подняла на него глаза.
— Фицпатрика, — пояснил он.
— Доли секунды.
— Какой он?
— Не знаю, Гордон. Я с ним ни разу не говорила.
Он кивнул и с улыбкой добавил:
— Хотел бы я его увидеть. Таких, как он, еще поискать, правда? То есть, конечно, за ним целый хвост трупов, но все равно — какая смелость! Вызывает восхищение.
— Возможно, только я не могу восхищаться человеком, намеревавшимся пустить в оборот смертельный наркотик на сумму в миллионы фунтов с единственной целью — купаться в роскоши.
— Ну да, конечно, у меня его дела тоже восхищения не вызывают, но признайте все-таки: он чертовски смелый.
— Да, Гордон. Простите, я занята.
— Ох, это вы простите. С вами здорово работать, Анна. Я у вас много чему научился и надеюсь, еще поработаем вместе.
Она сдержанно улыбнулась:
— Конечно, Гордон. И спасибо.
Он закрыл дверь.
Анна подпрыгнула на стуле от неожиданности, когда через несколько секунд в кабинет вошел Ленгтон.
Он в упор посмотрел на нее и негромко сказал:
— Мы могли остановить самолет.
— Но это огромный риск, и с двумя детьми на борту…
— Если он так рисковал, чтобы забрать их, он не стал бы рисковать их жизнью. Он открылся с другой стороны, Тревис: ему нужны были дети, и он их забрал, а нам, черт возьми, пришлось наблюдать, как он ускользает.
— Мне очень жаль. Но ты, наверное, не видел их лиц в иллюминаторе.
— Еще как видел! — огрызнулся он.
Анна сидела молча, не находя слов для ответа и опустив голову.
— Я тебя предупреждал, Анна. Рапорт я уже подал. Теперь придется тебе кое-что испытать на собственной шкурке. Пойдешь назад патрулировать улицы.
— Я их никогда не патрулировала.
— Тогда пора начать! Из-за своего упрямства ты ведешь себя непрофессионально. Смири гордыню или подавай рапорт об отставке.
Она готова была разреветься, но ей не хотелось, чтобы он видел, как сильно задел ее самолюбие.
— Что скажешь в свое оправдание?
— Ничего. Считаю, что действовала осмотрительно.
— Ты нарушила мой приказ и велела шоферу остановить машину. На протяжении всего расследования ты не выполняла распоряжений и работала в одиночку. Я не могу тебе этого спустить, хотя и считаю тебя способным, умным офицером с редкой интуицией и верю в твое будущее, но ты должна понять, что работа в полиции — это работа в команде. Мы не в первый раз работаем вместе, и ты идешь по очень опасному пути.
— Так точно, сэр.
— Это все. — Он постоял, молча глядя на нее, и вышел из кабинета. На этот раз он не хлопнул дверью, а аккуратно прикрыл ее.
Анна не могла больше сдерживаться и расплакалась, совсем по-детски сморщившись и зажмурив глаза.
Анна не хотела отмечать с командой завершение дела — просто не могла. Вместо этого она привела в порядок кабинет и сдала отчет. Наверно, все уже знали о ее неприятностях и старались на нее не смотреть.
Фил точно знал — и в знак поддержки обнял ее за плечи, от чего ей сделалось еще хуже.
— Сожалею, тебе сейчас несладко.
— Спасибо. Всегда кто-то должен отвечать за чужие промахи, — вероятно, на этот раз придется мне.
— Пойдем выпьем.
— Нет, спасибо. Настроение неподходящее.
— Пит приедет.
Она не ответила — ей хотелось поскорее уйти.
Когда она подошла к своей машине, Пит парковал рядом свой «морган» и окликнул ее:
— Эй, незнакомка, идешь отметить конец дела?
— Нет, поеду домой. С четырех утра на ногах.
Он рассмеялся и взъерошил ей волосы. Она терпеть не могла эту мужскую привычку и отвернулась.
— Эй, расслабься, не грусти. Выпей — и полегчает. Знаешь, на твоем месте я бы напился до смерти.
— Что значит — на моем месте? — сердито спросила она.
— Ну, я слышал, вы его упустили — пролетел аккурат над вашей головой! — Он опять рассмеялся.
«Хотела бы я тоже посмеяться», — с грустью подумала Анна и повернулась к машине.
— Анна. — Он подошел ближе и коснулся ее руки. — Ты же знаешь, когда-нибудь его все равно поймают. Может, даже там, где он приземлится, — так что пойдем выпьем, а потом поедем ко мне.
— Нет, Пит.
— Пойдем, я же понимаю, как тебе паршиво.
Она взглянула в его сочувствующее лицо, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку:
— Вряд ли. Слушай, наверное, нам лучше пока не встречаться. Я позвоню тебе как-нибудь.
Обиженный, он отступил на шаг:
— Как-нибудь? Знаешь, это уж вроде как пощечина. Я долго терпел, Анна, но даже моему терпению есть предел. Не надо «как-нибудь» — вообще не звони мне больше, не утруждай себя.
И пошел прочь. Она понимала, что нужно его догнать, но не было сил. Да ей и не хотелось продолжать отношения — они завершились, так и не успев начаться.
Анна вернулась в свою полуобставленную квартиру в ужасном настроении. Постель с утра не застлана; Анна присела на краешек, огорченная и встревоженная. Она знала, что Ленгтон исполнит свои угрозы, и не представляла себе, как будет выпутываться. Она шлепнулась на спину, закрыла глаза и подумала: а как отнесся бы ко всей этой истории ее любимый отец? И ей опять захотелось плакать.
Но тут проснулся ее прежний боевой дух, и она заставила себя сесть, раздеться и принять душ. Если Ленгтон бросил ей вызов, она его принимает — и у нее в запасе есть такое оружие, как ни у кого другого. Она будет отстаивать свое решение в аэропорту, потому что попытка остановить самолет была слишком рискованной, более того — весьма опасной. Все они могли погибнуть. Она не сомневалась, что приняла верное решение.
Чем больше она думала о том, как поведет себя, тем легче ей становилось. Если понадобится, она расскажет все, что знает о Ленгтоне. И тогда не ее, а его карьера окажется под угрозой. Она вовсе не намерена отвечать за чужие грехи и провалы — а их было более чем достаточно. И вообще, именно она с самого начала говорила о том, что Александр Фицпатрик замешан в деле. Она подумала, как много сделала для правильного хода расследования, и все предстало в более оптимистическом свете.
После душа, завернувшись в полотенце, она открыла бутылку вина. Все это время она вспоминала, как шаг за шагом распутывала все ниточки и собирала все кусочки головоломки. Нет, она не сдастся без боя. После двух бокалов вина ее настроение значительно улучшилось. Кроме того, она почувствовала, что проголодалась, — ведь весь день крошки во рту не было. Не отказалась бы от сэндвича с беконом, помидором и салатом — от одной мысли о нем слюнки потекли, однако в доме не было ни бекона, ни хлеба, ни салата, ни майонеза. В этот момент раздался телефонный звонок.
Анна смотрела на телефон в нерешительности. Если звонит Ленгтон, она пока не готова к разговору с ним; если Пит — и подавно. Так что пусть себе звонит.
Включился автоответчик.
— Здравствуйте, Анна, это Дамиен. Полагаю, вам известно, что меня сегодня отпустили, и я надеялся поговорить с вами.
Она отпила вина, не сводя глаз с телефона.
— Может быть… я не поехал на ферму и… но раз вы не дома, нет смысла — мне просто хотелось повидаться с вами.
Анна подняла трубку, зная, что не следует этого делать, но не в силах удержаться.
— Я дома и тоже хотела бы с вами повидаться, а еще хотела бы знать, откуда у вас мой домашний номер.
— А! Не сочтите, что я сошел с ума и начал вас преследовать; просто мой бывший студент живет в вашем доме. Джеймс Фулфорд, ездит на страшно дорогой машине и занимает квартиру 2Б. Вы верите в совпадения?
— Не очень…
Ей нравился звук его голоса и мягкий смех, которым он ответил на ее просьбу заехать в магазин, а потом приготовить ей БПС-сэндвич. Он предложил пойти куда-нибудь поужинать, но она отклонила предложение: ей хочется именно БПС. У нее оставалось около часа, чтобы вымыть голову, подкраситься и одеться. Дамиен Нолан был одним из подозреваемых в ходе расследования; кроме того, он был женат на женщине, которая предстанет перед судом за помощь Александру Фицпатрику и хранение наркотиков, — не исключено, что она и помогла ему скрыться. Однако с самой первой встречи Дамиен чем-то глубоко заинтересовал и привлек ее. Она намеревалась совершить в высшей степени неэтичный и непрофессиональный поступок, но это доставляло ей удовольствие.
Анна Тревис прощалась с юностью. Время покажет, извлечет ли она урок из своих ошибок. Но сейчас она чувствовала, что Джеймс Ленгтон не имеет больше над ней никакой власти. Более того, знала, что им придется крепко схлестнуться, и хотела этой схватки. И еще хотела, чтобы кто-нибудь сейчас оказался рядом. Если судьба посылает ей Дамиена Нолана, она готова рискнуть — и будь что будет.
Примечания
Скарлет Пимпернел (The Scarlet Pimpernel — Алый Первоцвет) — герой одноименного приключенческого романа британской писательницы Эммы Орци, вышедшего в свет в 1905 г. и основанного на ее пьесе под тем же названием 1903 г. Сэр Перси Блейкни, британский аристократ, действует на территории Франции в эпоху Большого террора под псевдонимом Скарлет Пимпернел. Книга пользовалась огромной популярностью и положила начало серии, состоящей из более чем десяти романов и выходившей в свет до 1930-х гг.; в 1934 г. роман был экранизирован. — Здесь и далее прим. пер.
Говард Маркс (род. 1945) — знаменитый торговец наркотиками (марихуаной и гашишем), писатель, диск-жокей. Впервые арестован в 1973 г., по решению суда получил два года условно и перешел на нелегальное положение. Сотрудничал с ЦРУ, с одной стороны, и сицилийской мафией, якудза и другими преступными организациями — с другой; основал 25 фиктивных фирм, имел документы на 40 фамилий, пользовался множеством псевдонимов; партии ввозимых им наркотиков достигали 50 тонн. В 1987 г. арестован в Испании, вывезен в США, получил 25 лет тюрьмы, но в 1995 г. был депортирован в Соединенное Королевство. В 1997 г. вышла в свет книга его воспоминаний «Mr. Nice» (в русском переводе — «Господин Ганджубас»), Вполне вероятно, послужил одним из прототипов главного злодея романа — Александра Фицпатрика.
База Холмса (Holmes 1, Holmes 2) — информационная технологическая система, используемая полицией Соединенного Королевства для расследования особо опасных преступлений (серийных убийств, мошенничества в особо крупных размерах и т. п.). Введена в действие в 1986 г. (версия «Холмс-1»), впоследствии существенно усовершенствована и расширена (версия «Холмс-2»); название получила в честь созданного А. Конан Дойлем и ставшего знаменитым литературного персонажа, частного сыщика Шерлока Холмса.
Эллис Купер (наст, имя и фам. Винсент Дамон Фурнье) (род. 1948) — знаменитый рок-музыкант, киноактер; крестный отец так называемого шок-рока; из-за своего сценического образа получил прозвище Король Ужасов.
Свенгали — персонаж романа английского писателя Дж. Дюморье «Трильби» (1894); имя сделалось нарицательным для обозначения того, кто благодаря своему гипнотическому дару манипулирует людьми в корыстных целях; обычно манипулятор — мужчина в возрасте, жертва — молодая женщина. Роман неоднократно экранизировался.
Скибо-Касл, Скибо — замок Скибо, расположенный к западу от г. Дорнох в шотландской области Хайленде; после реставрации — один из самых дорогих отелей.
Отсылка к пьесе английского драматурга эпохи Реставрации Уильяма Конгрива «Любовью за любовь» (1695); по мнению автора, нет ничего страшнее гнева женщины, которой пренебрегли, — даже в преисподней не найти ничего, подобного ему.
Лейнз (The Lanes) — район курортного места Брайтон и Хоув (некогда два самостоятельных города в графстве Суссекс), с узкими извилистыми улочками и переулками, изобилующий магазинчиками, в том числе антикварными.
Три мудрые обезьяны — отсылка к японской живописной максиме, воплощающей хрестоматийный принцип: «Я не вижу зла, не слышу зла, не говорю зла» — и изображающей трех обезьян, у одной из которых закрыты глаза, у второй — уши, у третьей — рот.
Барбара Картленд (1901–2000) — британская писательница, чье имя занесено в Книгу рекордов Гиннесса как имя самого преуспевшего британского автора; является автором 662 книг, разошедшихся общим тиражом более 650 млн. экземпляров; кроме того, Барбара Картленд — одна из самых популярных фигур британского телевидения.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |