служебную обитель украшала стильная офисная мебель, а рядом находилась
специальная комната для переговоров с длинным овальным столом и мощными
кондиционерами.
- Натаха, мы тут посовещались и решили, что ты занимаешься не своим
делом.
Вот оно, началось! Сердце Наташи болезненно дернулось и замерло. Вот и
случилось то, чего она так боялась все эти годы. Телекомпания "Голос" встала
кому-то поперек горла, и ее хотят уничтожить, воспользовавшись для этих
целей Валентином Южаковым, который не моргнув глазом расправится с
Вороновой, благодаря которой его когда-то отчислили из института, не дав
закончить образование и получить диплом. Все происходит так, как она и
предполагала. Но почему Ирка не предупредила? Неужели Виктор Федорович
Мащенко так хитер и осторожен, что ни разу не произнес в кругу домашних
Наташино имя?
- Ты предлагаешь мне уйти? Освободить место для кого-то другого? Или ты
хочешь избавиться от всей телекомпании целиком?
- Вот именно, Натаха, вот именно! В корень зришь.
- Почему?
- Из-за рейтинга. И по стратегическим соображениям. НТВ здорово опережает
нас по рейтингу публицистики, это естественно, ведь они - независимое
телевидение, а мы - государственный канал, им в любом случае доверия больше.
Народ привык, что от государственных СМИ исходит сплошное вранье, а правду
говорят только независимые журналисты. Что поделать, Натаха, это печальное
наследие времен застоя. Программы у тебя отличные, вот только смотрят их все
меньше и меньше. Поэтому в верхах посовещались и решили сделать ход конем.
Догадываешься, какой?
- Пока нет, - осторожно ответила она, каждую минуту ожидая от Южакова
сокрушительного удара.
- Мы не будем конкурировать с НТВ в области публицистических передач. Мы
начнем бороться за зрителя другим способом. Нам нужны качественные сериалы,
не латиноамериканское "мыло", которое смотрят в дневное время домохозяйки, а
длинное и увлекательное многосерийное кино про нашу жизнь. Такое, какое
можно ставить в сетку в прайм-тайм. И тут я вспомнил, что ты еще в институте
славилась своей склонностью к мелодрамам. Педагоги все время говорили, что у
тебя не очень интересная фабула, но зато сцены, где герои выясняют
отношения, ссорятся или мирятся и все такое, просто слезу вышибают. Мы
создадим телекомпанию "Сериал". Ты напишешь сценарий. Если захочешь, будешь
сама снимать. Как тебе идейка?
- Идейка замечательная. - Слова с трудом сползали с губ, она все еще не
верила, что все обошлось. - Только у меня с фабулами проблема, ты же сам
говорил.
- Когда это было! Ты тогда совсем девчонкой была, жизненного опыта
никакого, одни эмоции. А сейчас тебе... сколько?
- Сорок один.
- Вот видишь, уже сорок один. Больше половины жизни за плечами. Уверен,
что ты и историю придумаешь на пять с плюсом. А если не получится - возьмем
еще одного сценариста тебе в помощь, да не одного, а целую команду, пусть
сюжетные повороты крутят во все стороны. Твоя задача - сделать такое кино,
чтобы по нервам било, чтобы сердце замирало, чтобы слезы градом у всех
телеэкранов лились. Сумеешь?
- Не знаю, не уверена.
- Но хотя бы попробуешь?
- Можно, - нехотя согласилась Наташа. - Как я понимаю, "Голос" вы все
равно прикрываете?
- Само собой. Твои программы стоят в сетке до конца года, заменить их
пока нечем, но команда у тебя крепкая, профессиональная, они и без тебя
справятся. В будущем году в ваше время пойдут другие передачи, мы сейчас над
этим работаем, запускаем несколько новых проектов. А ты прямо сейчас, не
откладывая, начинай работать над сценарием.
- Какой формат? - осведомилась Наташа, понимая, что отступать некуда,
если она откажется, то останется на неопределенное время без работы. А
значит, и без зарплаты.
- Не меньше двадцати серий по пятьдесят две минуты. Сколько времени тебе
нужно, чтобы написать синопсис?
Она растерялась.
- Не знаю, я же не пробовала никогда... Да написать-то не проблема,
проблема в том, чтобы придумать историю. Может, я ее за три дня придумаю, а
может, месяц промучаюсь.
Южаков дробно засмеялся, горошинки смеха словно отскакивали от толстого
выпирающего живота и веселыми разноцветными шариками прыгали по черной
поверхности стола. Наташа вдруг подумала, что отныне образ Вальки таким и
останется для нее, абсолютно черным с яркими цветными пятнышками. Черное -
это постоянный источник чувства вины и страха, цветное - жизнерадостный
Валькин характер, его неунывающий оптимизм, беззлобность и
доброжелательность. Просто удивительно, как он с таким характером столько
лет сидит на руководящей должности, да не в детском саду и даже не в средней
школе, а на телевидении. Наверное, есть в нем что-то такое, какие-то черты,
Наташе неизвестные, но помогающие ему удерживаться в кресле.
- Ну, насчет трех дней ты явно погорячилась, хорошую историю за такой
короткий срок не придумать. Месяц - это нормально, но не больше. Натаха, ты
пойми, проект "Сериал" - вопрос решенный, делать его мы все равно будем, по
твоему ли сценарию или по чьему-либо другому. Но я хочу, чтобы все-таки это
был твой сериал, потому что мы давно знакомы и я тебя ценю как режиссера и
просто люблю как классную бабу. А "Голоса" больше не будет, тебе так или
иначе придется искать другую работу и влезать в другие проекты. Поэтому я
настоял на том, чтобы право первой, так сказать, ночи предоставили тебе.
Сначала ты, твоя попытка, а уж потом, если не получится, пригласим других
сценаристов. Только красивостями не увлекайся, бюджет у сериала будет
маленьким, поэтому никаких взрывающихся зданий, никаких сцен на
Средиземноморских пляжах и в пятизвездочных отелях, никаких приемов, где
мужики в смокингах, а бабы в вечернем, ага? Все должно быть камерно,
поменьше натуры, побольше павильона, вся интрига состоит в человеческих
отношениях, в конфликтах и разоблачениях страшных тайн. А сэкономленные
деньги лучше пустить на гонорары актерам, звезд пригласить.
- Коммунальная квартира, - внезапно вырвалось у Наташи.
- Что? - не понял Южаков.
- Я говорю: коммунальная квартира. И интрига отношений между соседями.
Восемьдесят процентов действия происходит в помещении, причем в одном и том
же, достаточно построить в павильоне эту квартиру и снимать.
- Гениально! - восхитился Южаков. - Ну я же говорил, что ты, Натаха,
талантище! Только смотри, чтобы у тебя не получились вторые "Покровские
ворота".
- Ну что ты, - улыбнулась Наташа. - Казаков снимал доброе ласковое
двухсерийное кино про людей, которых он любил, а мне нужны злоба, ярость,
взаимное непонимание, постоянные стычки и конфликты, страстная любовь,
ревность, измены, тайны, и весь этот салат "оливье" - на двадцать серий. Я
же понимаю, это должно быть что-то принципиально иное.
Уже у двери она обернулась и лукаво подмигнула Южакову.
- Там непременно будет один ужасно смешной персонаж: молодая женщина,
которая озабочена своей фигурой и постоянно худеет разными способами. И я
даже знаю, кто будет играть эту роль.
* * *
- Наталья Александровна, может, все-таки покрасимся? - в сотый, наверное,
раз жалобно пропела мастерица, у которой Наташа всегда стриглась. - Ну что
это такое, вы сами посмотрите, у вас же половина головы седая. Некрасиво же.
- Это тебе некрасиво, а мне нравится, - возражала Наташа, на корню
пресекая систематические попытки парикмахера закрасить седину.
На самом деле седые волосы ей не особенно нравились, и это еще мягко
сказано. Но она вбила себе в голову, что публицист не должен выглядеть
молодо, иначе зритель не будет ему доверять. Какое может быть доверие
двадцатилетнему мальчишке, берущемуся с умным видом рассуждать о жизненных
проблемах и этических ценностях? Да никакого. Доверие в таком вопросе может
быть только к человеку, который прожил на свете достаточно долго, чтобы
совершить определенное количество ошибок, сделать из них выводы и таким
образом приобрести нужный опыт. И седые волосы играют только на руку имиджу
публициста. Наташа твердо стояла на своем несмотря на то, что ее разубеждали
и Иринка, и Бэллочка, и Инна с Гришей, и некоторые коллеги на телевидении.
Молчали только Вадим и Андрей Ганелин. Андрею, похоже, все равно, есть у нее
седина или нет, на его нежное отношение к Наташе это не влияет. А Вадим...
Ему, кажется, тоже все равно, ему вообще в последнее время безразлично, как
она выглядит, как одета, как накрашена, какая у нее прическа. Иногда Наташе
начинает казаться, что для него не имеет значения, дома она или нет, важно,
чтобы еда была вкусной и горячей, чтобы в квартире царила чистота и чтобы
рубашки были выстираны и выглажены.
Сейчас, Вообще-то, можно было бы и покраситься, с публицистикой
покончено, еженедельное появление на экране прекращается, а внешний вид
сценариста или режиссера мало кого волнует. Интересно, как Вадим
отреагирует, если она заявится домой без единого седого волоса? Рассердится,
наверное, а то и ревновать начнет, дескать, чего это ты вздумала молодиться,
уж не роман ли у тебя на стороне случился. Нет, оставим все как есть. И
потом, чем старше она выглядит, тем меньше шансов, что Мащенко ее узнает. И
хотя ничего особенного не происходит, литовские скандалы, связанные с
сотрудничеством с КГБ, на Россию не перекинулись, все равно страх не
изжился. Осел на дне души и сознания и постоянно шевелит лапками, как спящая
собака. Вроде и не опасная, пока спит, не кусается, не бросается на людей,
но подергивающиеся во сне лапы красноречиво говорят о том, что она живая и в
любой момент может вскочить, залаять и загрызть.
Встав с парикмахерского кресла, Наташа бодро тряхнула аккуратно
подстриженными волосами и, как обычно, направилась к Рите Брагиной. Андрей
заедет за ней в салон только через двадцать минут, так что есть время
перекинуться с бывшей соседкой по квартире парой слов.
Рита, до недавнего времени вообще не поддававшаяся старению и выглядевшая
на тридцать с небольшим, вдруг резко начала сдавать. Сейчас ей было
пятьдесят семь, и все пятьдесят семь лет до единого отчетливо прорисовались
на расплывшемся лице с провисающим подбородком. Однако сей прискорбный факт
не сделал хозяйку салона красоты менее веселой, тем более что время,
отыгравшись на некогда миловидном лице, все же пощадило фигуру. Рита
осталась такой же подтянутой, спортивной и упругой.
- Опять не покрасилась, - с упреком накинулась Брагина на Наташу.
- Ну сколько можно тебя уговаривать? Ты посмотри, на кого ты похожа!
Убери седину - и на двадцать лет помолодеешь. Почему ты такая упрямая,
Наташенька?
- Меня мужчины и с сединой любят, - со смехом ответила Наташа, обнимая
Риту.
Та моментально отстранилась и с подозрением уставилась на бывшую соседку.
- Мужчины - во множественном числе? Что это значит? Ты завела сердечного
друга?
- Давно уже, лет десять назад, если не больше.
- Ах, ты об этом... - Рита безнадежно махнула рукой. - Пропащая ты душа,
Наталья, никак человеком не станешь. Чтобы сохранять женственность и
привлекательность, нужно флиртовать, крутить романы, изменять мужу. Надо
чувствовать себя желанной и любимой. А без этого в момент засыхаешь. Вот
посмотри на меня - яркий пример. Как только порвала с одним любовником и не
завела нового - тут же рожа поплыла. Теперь все, момент упущен, красота
погибла. Больше на меня никто не позарится, придется до конца дней с
Брагиным у телевизора сидеть.
Она звонко рассмеялась и полезла в шкаф за традиционной коробкой конфет.
Наташа знала, что Рита изменяла своему мужу много лет, не переставая при
этом нежно его любить, заботиться о нем и называть не иначе как "мой
Брагин". Она была твердо убеждена, что брак придуман для обеспечения
будущего детей, а любовники существуют для красоты, здоровья и хорошего
настроения. И никакие примеры - ни литературные, ни кинематографические, ни
взятые из реальной жизни - так и не смогли убедить ее в ошибочности данного
постулата.
Ровно в четыре часа Наташа вышла из салона и села в машину к Ганелину,
стоящую на тротуаре прямо у входа.
- Привет!
Он протянул ей нарядный букет, обернутый в красивую шуршащую бумагу.
- Это тебе.
- По какому поводу? - удивилась Наташа.
- Сегодня ровно двенадцать лет с того дня, как мы познакомились.
- Так не круглая же дата! - засмеялась она.
- Дюжина. Десятичная система счисления - не единственная в этом мире.
Предлагаю отпраздновать.
- Андрюша...
- Ничего не знаю и знать не хочу, - он завел двигатель и вырулил на
проезжую часть. - Ты сказала, что у тебя будет свободное время между
посещением парикмахера и шестью часами. В моем распоряжении два часа. Имею я
право ими распорядиться по своему усмотрению?
- Имеешь, - согласилась Наташа, пристегивая ремень безопасности.
- Только, пожалуйста, без присущего тебе размаха, ладно? Скромненько
посидим, выпьем кофе с пирожным.
- Где ж ты такое пирожное видела, которое можно два часа есть? Нет уж,
дорогая моя, отмечать - так отмечать. Тем паче живой пример перед глазами,
на прошлой неделе инаугурация Президента состоялась, и всем нам показали,
как следует отмечать торжественные события.
- Да уж, - вздохнула она, - зрелище было то еще. Слушай, ты ведь врач
как-никак, ну скажи, может здоровый человек так выглядеть и так говорить?
- Не может, - убежденно ответил Андрей. - Так, как выглядел на
инаугурации наш Президент, может выглядеть только тяжело больной человек,
которого накачали препаратами, чтобы он часа два-три продержался. А
вообще-то ты странные вопросы мне задаешь, Наталья. Я был всегда уверен, что
телевизионщики все узнают первыми.
- Не всегда. И потом, Андрюша, я уже две недели на работе не
показывалась. Ты же знаешь, сижу дома в полном отрыве от текущей информации,
придумываю историю на двадцать серий про жизнь, слезы и любовь.
- А как насчет божества и вдохновения? Побоку?
- С божеством некоторая напряженка, поскольку мы - продукты
атеистического воспитания. А вдохновение изредка посещает. Хотелось бы,
конечно, почаще, но уж и за то спасибо, что хоть иногда приходит.
Андрей привез ее в ресторан на Лубянке. Судя по интерьеру, загадочным
лицам официантов и полному отсутствию посетителей, цены здесь были
запредельные. Вероятно, денежная публика появится ближе к вечеру, а
заскочить сюда пообедать никому и в голову не приходит.
- Андрюша, я есть не буду, мне еще дома придется ужинать, - сразу
предупредила Наташа.
- Как положено хорошей хозяйке - со всей семьей? - поддел ее Ганелин. -
Скажи, что у тебя сегодня разгрузочный день.
- Не поймут. Я же никогда не пыталась похудеть, у меня лишнего веса нет.
- А для общего оздоровления. Да ладно, не смотри на меня, как на врага
народа, заставляющего тебя лгать любимым домочадцам. Закажем что-нибудь
совсем легкое.
Пока Андрей вполголоса общался с официантом, Наташа снова отвлеклась на
свои мысли. Кажется, в ее жизни начался новый этап, и связан от не только с
уходом из телепублицистики, но и с ее поведением. Раньше ее встречи с
Андреем Ганелиным проходили либо в присутствии Вадима, либо, по крайней
мере, с его ведома. Она бережно относилась к душевному спокойствию мужа и не
хотела давать ни малейшего повода для ревности, тем паче что реальных
оснований для нее у Вадима и не было, она знала о чувствах Андрея, но
отвечала ему только дружеским расположением. Теперь же вот уже полгода она
встречается с Андреем тайком от Вадима. Как это случилось? Да как-то так...
Само собой вышло. Сначала голову начали посещать мысли о том, что Вадим
слишком отдалился от нее, перестал интересоваться ее работой и ее
проблемами, целиком сосредоточился на торговле с целью заработать деньги и
освободиться от Люси с Катей. Потом был визит к Грише Гольдману, который
позвонил сам и с возмущением напомнил Наташе, что она не была у него уже
целый год, хотя заботящиеся о себе женщины должны посещать гинеколога и
стоматолога каждые шесть месяцев. Наташа пришла на прием и, отвечая на
привычные вопросы врача, вдруг сообразила, что не может вспомнить, когда они
с мужем в последний раз были близки. Не то три месяца назад, не то четыре. И
это при том, что совсем еще недавно Вадим ни одной ночи не пропускал и
ужасно расстраивался, когда по объективным причинам приходилось устраивать
перерыв. У самой Наташи период сексуальной активности закончился со смертью
маленькой Ксюши, после этого она к выполнению супружеских обязанностей
относилась равнодушно, умело притворялась в объятиях мужа и тихонько
радовалась, когда ее оставляли в покое. По мере нарастания напряжения в
семье после переезда сестры Вадим прикасался к ней все реже и реже, и Наташа
даже не заметила, как его интерес к ней угас вовсе. Открытие, сделанное в
кабинете доктора Гольдмана, заставило ее о многом задуматься. Объяснить
сложившееся положение можно было только двумя способами. Первый: у Вадима
есть другая женщина, с которой он чувствует себя более комфортно и может
обсуждать свои проблемы, связанные с работой на рынке. Говорить об этом с
Наташей ему не хочется, потому что она ничего в этой работе не понимает, и
кроме того, его угнетает сам факт различия в их социальном статусе: она -
известная тележурналистка, режиссер, а он на вещевом рынке за прилавком
стоит. Второй способ объяснения: резкое изменение статуса, превращение из
капитана первого ранга в рыночного торговца причинило Вадиму слишком сильную
психическую травму, которая усилилась в связи с появлением в их квартире
тещи, свояченицы и племянницы. В результате - психогенная импотенция,
которая сама по себе стала дополнительным и самым сильным травмирующим
фактором. Другой женщины у него нет, но и Наташа его больше не интересует.
Был, правда, и третий вариант, промежуточный: Вадим не может больше
поддерживать близость с Наташей, так как не в состоянии завоевать и
удерживать статус главы семьи, но есть другая женщина, для которой он -
главный в стае и с которой у него все отлично получается.
Первым порывом было поговорить с мужем, прояснить ситуацию, и если он
нуждается в ее помощи и моральной поддержке, сделать все возможное, чтобы
вернуть ему душевное равновесие. Но Наташа все откладывала решительный
разговор, испытывая неловкость и чувствуя какие-то непонятные сомнения. И в
один прекрасный день поняла, что никакого разговора не будет. Мудрая и
проницательная Инка Гольдман была права, она не любит мужа, тяготится им,
без радости возвращается домой. Они с Вадимом совсем чужие. Просто
поженились когда-то, потом родились дети, а после этого вроде как само собой
разумеется, что нужно поддерживать брак. Зачем? Для чего? Сыновья уже
большие, через год Сашка закончит школу, через два года - Алеша. Они вполне
разумно отнеслись бы к разводу родителей, тем более что до десяти лет росли
фактически без отца, а теперь и вовсе дома почти не бывают и в обществе
Вадима особой нужды не испытывают. Конечно, свинство с ее стороны так
рассуждать, ведь именно хорошо оплачиваемая тяжелая и вредная для здоровья
(рядом с реактором-то!) служба Вадима позволила ей содержать долгие годы всю
квартиру, не только детей и себя, но и соседей, еще и Люсе с матерью деньги
посылать. А сейчас он занимается постылой и вызывающей отвращение работой,
чтобы решить проблемы ее сестры. Ну что ж, Вадим имеет право оставаться ее
мужем ровно столько, сколько захочет. Она не может и не должна рвать с ним
отношения, но и удерживать его и пытаться сохранить брак она не станет.
Бессмысленно.
- О чем ты так глубоко задумалась? - донесся до нее голос Ганелина. -
Историю на двадцать серий сочиняешь?
Наташа очнулась, виновато тряхнула головой.
- Я думаю о том, что теперь встречаюсь с тобой тайком от мужа, - честно
призналась она, радуясь в душе, что может быть откровенной с Андреем. Как
хорошо все-таки, что он есть!
- И тебя от этого коробит?
- Нет, я принимаю это как факт. Но знаешь, не так-то просто менять
представления о самой себе. Столько лет считать себя идеальной женой и на
сорок втором году жизни вдруг начать бегать на тайные свидания...
- Ну, не преувеличивай, - рассмеялся Андрей. - Разве наши встречи можно
назвать свиданиями? Тайными - да, возможно, но уж точно не свиданиями.
- Почему? Ты же цветы подарил, в ресторан повел. Все как положено, как у
больших.
- Свидания, Наташенька, существуют не для цветов и ресторанов, а совсем
для другого. А мы с тобой за двенадцать лет ни разу даже не поцеловались.
Его губы на круглом пухлом лице по-прежнему улыбались, но глаза сделались
грустными. Наташа чувствовала, что в ней происходит что-то... Что-то такое,
чему она никак не могла дать определения.
- Так в чем же дело? - с наигранной веселостью сказала она. - Давай
поцелуемся.
- Прямо здесь?
- Так никого же нет.
- А официанты?
- Они не в счет. Или ты не хочешь?
Андрей медленно поднялся с места, потянул ее за руку. Наташа послушно
встала. Господи, она уже забыла это восхитительное ощущение долгого умелого
поцелуя, страстного и нежного одновременно. От охватившей ее горячей волны
почему-то зазнобило, даже пальцы похолодели. Как странно... Разве можно
замерзнуть от горячего?
Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы прервать поцелуй и
отстраниться от Андрея. Надо сесть, а то ноги подкашиваются.
- Ты очень хорошо целуешься, - произнесла она, стараясь казаться
спокойной, чтобы скрыть охватившее ее смятение.
- Все эти годы я наращивал мастерство, чтобы не ударить лицом в грязь,
когда настанет момент, - с улыбкой ответил Андрей, не выпуская ее руки.
Да, Наташа и об этом знала. С самого начала их отношения с Андреем
строились на принципах абсолютной взаимной честности. Если один из них
задавал вопрос, на который другой по каким-то причинам не хотел отвечать, то
в ход не шли ложь или увертки, а говорилось: "Не спрашивай, я не хочу это
обсуждать." От всезнающей Инки и обожающей посплетничать Анны Моисеевны
Наташа знала, что Андрей Ганелин не живет монахом, у него за годы знакомства
с Наташей были женщины, с которыми он спал, но жениться на которых даже и не
думал. Однажды Наташа набралась наглости спросить его об этом, и Андрей
ответил:
- Да, это правда. Но к тебе это не имеет никакого отношения. Я тебя
люблю, и ты это знаешь. А с ними я сплю, потому что я нормальный мужик. Если
бы я мог спать с тобой...
- Но ты не можешь, - решительно прервала его тогда Наташа.
- Не могу. Я это понимаю и ни на чем не настаиваю. Но если ты мне
скажешь, что тебе неприятна моя личная жизнь, я все это прекращу.
Прекратить?
- Я же не садистка, - засмеялась она. - И не собака на сене.
Этот разговор состоялся давно, еще до перевода Вадима из Западной Лицы, и
в начале девяностых годов, радостно налаживая новую семейную жизнь с мужем,
Наташа частенько думала о том, что не так уж виновата перед Ганелиным. Да,
она счастлива с Вадимом, но и Андрей личной жизнью не обделен. В последнее
же время мысль о том, что у Андрея есть другая женщина, неприятно скребла
сердце.
Во рту пересохло, Наташа залпом выпила бокал легкого вина и с удивлением
обнаружила на столе тарелки с закуской. Она и не заметила, когда их
принесли! Неужели они целовались так долго, что официанты успели расставить
все эти вазочки и салатнички? Ей казалось, что их губы встретились всего на
несколько секунд.
- Ты меня совершенно выбил из колеи, - честно призналась она. - Я была
уверена, что уже не могу почувствовать такое волнение от обычного поцелуя. В
моем-то возрасте и при моем стаже супружеской жизни!
- Это не обычный поцелуй, - мягко возразил Ганелин. - Это поцелуй
любящего мужчины, который ждал его двенадцать лет. Я могу задать тебе
вопрос?
- Конечно.
- Этот поцелуй был в честь праздника, или он что-то означает? Только
скажи мне правду, чтобы я понапрасну не надеялся.
Она внимательно посмотрела на его такое доброе круглое лицо. Глаза за
большими стеклами очков показались ей незнакомыми. И весь он, полноватый и
мягкий, словно бы подтянулся, стал суше, даже щеки как будто ввалились. Бог
мой, да тот ли это Андрюша, которого она знает столько лет, с которым
дружит, к которому обращается за помощью, а случается - и плачет в жилетку,
жалуясь на проблемы и неприятности? Перед ней сидел совсем другой мужчина,
оцепеневший от напряжения и готовый к горькому разочарованию. Мужчина,
который ее любит. Мужчина, который ее хочет. И что самое удивительное -
которого хочет она сама.
Внезапно в ней проснулся зверский аппетит. А эти закуски так вкусно
пахнут, и выглядят чудесно... Она посмотрела на часы. Без десяти пять. В
шесть ей нужно быть дома. Что ж, значит, не сегодня.
- Не сегодня, - машинально произнесла она вслух.
- Ты хочешь сказать, что ответишь мне в другой раз? - глухо спросил
Андрей.
- Нет, Андрюша, я хочу сказать, что у нас остался всего час, поэтому
давай сегодня побудем здесь. А завтра я к тебе приеду, хорошо?
- Ты не шутишь? Не разыгрываешь меня?
- Даже если бы ты не подарил мне сегодня цветы и не напомнил о годовщине
нашего знакомства, я бы все равно тебя поцеловала. Мне кажется, что я...
Впрочем, ерунда это все. Давай поедим, а?
Андрей снял очки, зажмурил глаза, потер их пальцами.
- Это не ерунда, - тихо сказал он. - Но все будет так, как ты хочешь. Я
очень тебя люблю и надеюсь, что до завтра ты об этом не забудешь. Что тебе
положить?
- Вот это, - Наташа ткнула пальцем в салатник, наполненным чем-то пестрым
и издающим упоительный запах. - И еще вот это, не знаю, как называется.
Короче, клади все подряд, у меня праздник.
- У нас, - с улыбкой поправил ее Ганелин.
- У нас - это само собой. А еще у меня лично. Я впервые за много лет
снова почувствовала себя женщиной. За это стоит выпить, как ты считаешь?
* * *
1 сентября первый день нового учебного года принес неожиданность. Сыновья
вернулись из школы, пообедали и сели за уроки. Обычно уже в четыре часа оба
убегали в бассейн, но часы пробили пять, потом шесть... Обеспокоенная Наташа
заглянула к ним в комнату.
- А на тренировку? Не пойдете?
Сашка только нетерпеливо мотнул головой, не отрываясь от задачника по
физике, обстоятельный же Алеша счел нужным объясниться.
- Мама, мы с Сашкой решили больше спортом не заниматься, - солидным
баском заявил он.
- Это еще почему? Что случилось? Вас выгнали из команды?
- Никто нас не выгонял. Сашке на следующий год в институт поступать, ему
нужно много заниматься. Нечего время зря тратить.
- Ну хорошо, это я могу понять. А ты? - спросила ошеломленная Наташа
младшего сына.
- Да ну, чего я без него ходить буду... - протянул Алеша. - Мне одному
скучно.
- Сыночек, - строго сказала она, - это рассуждения на уровне маленьких
детей. Что значит "скучно"? Если Саша поступит в институт, ты в школу ходить
перестанешь, потому что тебе одному скучно?
- Мать, кончай грузить, - подал голос старший сын. - В Чечне война идет,
я в армию не хочу. Спорт - это классно, но жизнь не спасает.
- И когда же тебе пришла в голову эта мысль? Вы же только что вернулись
со сборов, стало быть, еще месяц назад собирались продолжать тренироваться.
- А вот как раз когда мы на сборах были, Грозный и бомбили, - пояснил
Алеша. - У одного парня брат там погиб, ты его знаешь, Сережка, веснушчатый
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |