то, что он победил такого и имея такой вид. "Кто изречет могущество Господа" (Пс.
105:2), что Ты не дозволил Павлу быть в неизвестности, что показал вселенной такого
мужа? Все ангелы восхваляли Тебя единодушно, когда Ты сотворил звезды и солнце; но
не так, как тогда, когда Ты явил Павла всей вселенной. Земля стала светлее неба, потому
что тот - светлее света солнечного. Это солнце сменяется ночью, а тот победил дьявола.
Оно, нисходя с высоты, вниз посылает свои лучи; он же, восходя снизу, наполнил светом
не только пространство между небом и землей, но едва открыл уста, как даже ангелов
исполнил великой радостью. И если об одном грешнике кающемся бывает радость на
небе, - а он в первом же проповедании уловил безчисленное множество мужей, - то какой
радостью наполнил он горние силы? Что говорю я? Достаточно, чтобы Павел начал
говорить, как небеса играют и радуются. Итак, если Павел, украшенный столькими
подвигами и являющийся как ангел на земле, каждый день старался сделать
приобретение, подвергнуться опасностям за истину, собрать себе духовное богатство и
никогда не останавливаться, то какое же оправдание будем иметь мы, не только совсем
лишенные славных дел, но и подверженные стольким порокам, из которых даже один,
присущий нам, достаточен, чтобы ввергнуть нас в бездну гибели, - мы, которые не
прилагаем никаких усилий к тому, чтобы исправить эти пороки и быть причастными
делам добродетели? Не одинаковую ли с нами природу имел тот блаженный? Я горю
любовью к этому мужу и потому не перестану обращаться к нему. Взирая, как на
некоторый образец, на его душу, я размышляю о суете страстей, о превосходстве
мужества, о горящей любви к Богу. И я изумляюсь, как один человек, пожелавши,
исполнил весь сонм добродетелей; каждый же из нас не хочет выполнить и самой простой
из них. Кто избавит нас от неотвратимого наказания, когда Павел, причастный нам по
природе, отданный во власть тех же страстей, бывший в таких затруднительных
обстоятельствах и ежедневно, так сказать, мучимый, терзаемый, влачимый всенародно
теми, кто враждовал против его проповеди, несмотря на все это, явил такое величие
добродетели? А чтобы вы услышали не из наших уст о славных его подвигах и о
мужестве, которое он являл ежедневно ради проповедания благочестия, необходимо
выслушать собственное его слово: "а если кто смеет [хвалиться] чем-либо, то (скажу по
неразумию) смею и я" (2 Кор. 11:21). Наблюдай душу боголюбивую. Он называет дело не
только смелостью, но даже безумием, научая нас, если бы нашлись среди нас кто-либо,
сделавшие что-нибудь доброе, не выставлять наши дела без всякой нужды, когда никто не
принуждает нас к этому. "Они Евреи? и я. Израильтяне? и я. Семя Авраамово? и я"
(ст. 22). Не этим ли, говорит он, гордятся они? Пусть же они не думают, что мы уступаем
им, потому что и мы участники того же самого. Потом прибавляет: "Христовы
служители? (в безумии говорю:) я больше" (ст. 23). Посмотри здесь на добродетель
души этого блаженного мужа. После того как он назвал происшедшее смелостью и
безумием, он, поставленный в необходимость, однако не остановился на том, что сказал;
но когда хотел показать, что многим превосходит тех, он, чтобы не подумали, что он
говорит из-за самолюбия, снова называет сказанное им безумием, - говоря
приблизительно следующее: неужели я не знаю, что делаю дело, которое многим будет
неприятно и которое для меня неприлично? Но необходимость, приведшая меня к этому,
заставляет меня. Поэтому простите мне, говорит он, что говорю слова безумия. Будем
подражать хотя бы тени его мы, которые отягчены таким бременем грехов и часто, даже
если сделаем какое-нибудь достойное дело, не храним его в сокровищницах ума, но,
гоняясь за славой пред людьми, выставляем его напоказ и этим безмерным пустословием
лишаем себя воздаяния от Бога. А тот, блаженный, не допустил чего-нибудь подобного,
но сказав: "я больше" - потом перечисляет свои подвиги и говорит: "в труде и в
изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе.
Кроме посторонних [приключений]" (2 Кор. 11:23, 27). Теперь взгляни еще на другое
море искушения, открывающееся для нас. Говоря: "кроме посторонних [приключений]",
он подразумевает, что опущенное, может быть, больше того, что он сказал. Но он и на
этом не остановился, а опять указывает нам на возмущение и скопление людей, говоря
так: "у меня ежедневно стечение [людей], забота о всех церквах" (ст. 28). Вот и еще
подвиг, достаточный, если бы даже он был только один, для того, чтобы возвести его на
самую вершину добродетели. Попечение, говорит, "о всех церквах": попечение не об
одной и не о двух, и не о трех, но о всех церквах по вселенной, которую проходит солнце,
посылая на землю свои лучи. Такое имел попечение и заботу блаженный апостол.
Посмотри на широту души! Посмотри на величие мысли! А приведенное сряду затем, так
сказать, покрывает все сказанное: "Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто
соблазняется, за кого бы я не воспламенялся" (ст. 29)? Вот какая нежная любовь у
этого мужа! Какое бодрствование! Какое попечение! У какой матери терзается так сердце,
когда ее сын, больной лихорадкой, лежит на постели, как у того блаженного мужа,
который за изнемогающих в каждом месте сам изнемогал еще более, и за соблазняющихся
еще более воспламенялся? Посмотри также на выразительность слов. Он не сказал: кто
соблазняется, за кого бы и я не огорчался? но: "кто соблазняется, за кого бы я не
воспламенялся?" - говорит он, показывая нам напряженность горя и заявляя, что он
словно в огне, горит внутренне за тех, кто соблазняется. Я сознаю, что слишком растянул
свое слово. Но я не знаю, как это случилось, что, когда я коснулся подвигов святого мужа,
я был увлечен стремительностью языка, как каким-нибудь потоком быстро несущихся
вод. Поэтому, останавливая здесь свое слово, я умоляю любовь вашу постоянно держать
его в своей памяти и не переставая размышлять о том, что он был причастен нам по
природе и подвержен одинаковым с нами страстям. Занимаясь ремеслом незначительным
и непочетным, сшивая кожи и работая в мастерской, он, после того как решил и восхотел
отдать себя трудам добродетели и явить достойным восприятия Св. Духа, получил свыше
величайшую милость. Да удостоимся и мы все воспринять ее благодатию и
человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава со Отцем и
Св. Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
СЛОВО 33
На св. праздник Ваий
За шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию, где был Лазарь, в дом Марии и
Марфы. Там приготовили Ему угощение, и Марфа служила, а Лазарь вкушал (Ин. 12:1).
Это было знамением истинного воскресения, что спустя много дней Он будет и жить, и
вкушать. Отсюда ясно, что в доме Марфы был завтрак: именно друзья и преданные
Иисусу принимали Его. Некоторые же говорят, что это происходило в чужом доме. И
Мария служила, потому что была ученицей. Но она опять служила более духовным
служением и не прислуживала Ему как званому; она не несет обыкновенного служения,
но оказывает Ему единственную честь, - относится к Нему не как к человеку, а как к Богу.
Поэтому, она возлила миро и отерла власами головы своей. Это показывало, что она не
держится о Нем такого мнения, какого - большинство. Но Иуда стал укорять, и под
благовидным предлогом. Что же Христос? "Оставьте ее; она сберегла это на день
погребения Моего" (Ин. 12:7). Почему же Он не обличил ученика за женщину? Почему
не сказал того, что сказал евангелист, что он укорил женщину потому, что был вор (ст. 6).
Он хотел обратить его Своим долготерпением. Вследствие того, что Он знал, что он
предатель, Он прежде обличал его, часто говоря: не все веруют, и: один из вас дьявол (Ин.
6:65, 71). Он показал этим, что Он знал о нем, что он - предатель; не обличил же его, но
снизошел, желая, чтобы он оставил свое намерение. Как же другой говорит, что все
ученики сказали это? И все, и Он, - но остальные по другому побуждению. Если же кто
стал бы допытываться, почему Он вору поручил кассу бедных и сребролюбца поставил
распорядителем, то мы ответили бы, что Иисус знал тайную причину. Если же и нам
следует сказать что-либо, доискиваясь причины, то мы сказали бы: для того, чтобы
лишить Иуду всякого оправдания. Он уже не мог сказать, что сделал это по любви к
деньгам, - потому что имел достаточно средств удовлетворить своей страсти, пользуясь
кассой, - но по своей великой порочности, и если бы он захотел от нее отказаться, он не
предал бы своего благодетеля. Христос же, по Своему великому снисхождению,
долготерпеливо переносил его. Поэтому, Он не обличил его в том, что он вор, хотя и знал
это, сдерживая его порочную страсть таким образом, что отнимал у него всякое
оправдание. Поэтому, Он и говорит: "оставьте ее; она сберегла это на день погребения
Моего". Говоря о погребении, Он еще раз напомнил о нем предателю. Но обличение не
достигло до него, и слово не смягчило его, хотя было достаточно, чтобы вызвать в нем
вопли. Он как бы говорил: Я тягостен и неприятен, но вот еще немного, и Я уйду. Именно
это Он имел в виду, когда говорил: "Меня не всегда имеете" (Ин. 12:8). Но ничто не
тронуло дикого и безумного человека, - хотя Он сказал и сделал гораздо больше, омыл
Его ноги в ту же самую ночь и разделил с ним трапезу. "Многие из Иудеев узнали, что
Он там, и пришли не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он
воскресил из мертвых" (Ин. 12:9). Видя чудо, многие там уверовали. Старейшины же, не
удовлетворенные собственным злом, решили убить также и Лазаря. "Первосвященники
же положили убить и Лазаря, потому что ради него многие из Иудеев приходили и
веровали в Иисуса" (Ин. 12:10-11). Пусть так, - Христа они решили взять за то, что Он
разрушал субботу, что делал Себя равным Отцу, и из-за римлян, - как они говорили, -
чтобы они не взяли и места их, и народа. Но за какую вину они решили взять Лазаря? Вот
разве он тем виноват, что получил благодеяние. Видишь ли, как был кровожаден их
замысел? Он сотворил много чудес, но ничто не привело их в такую ярость, - ни
расслабленный, ни слепой. Это чудо было и по природе своей самое удивительное, и
случилось оно после уже многих чудес; и было странно видеть, как мертвый
четверодневный ходит и говорит. О, безумие архиереев! Их делом в этот их праздник
было то, чтобы замешать в убийстве всенародное собрание. В других случаях они
надеялись поставить Ему в вину нарушение субботы и этим отвлечь от Него народ. Здесь
же, так как у них не было никаких оснований для клеветы, они обращают свой замысел
против того, кто пользовался Его попечением. Здесь они не могли сказать: противится
Отцу, - потому что им заграждала уста молитва. Итак, вследствие того, что и обвинить Его
было не в чем, и чудо было изумительное, они задумывают убийство. Таким образом и со
слепым они сделали бы то же самое, если бы не могли поставить в вину субботу. Но он
был незначителен, и они изгнали его из храма. Тот же был человек, пользующийся
влиянием: это ясно из того, что многие пришли утешать сестер. Чудо произошло в виду
всех и всех повергло в изумление: поэтому, все шли, чтобы видеть это. А они были
уязвлены, что, при наступлении праздника, все, забывши о нем, стремились в Вифанию.
Они решили убить его, и им не пришло даже в голову, что они затевают дурное дело, - так
они были злы! Между тем закон начинается с того, что говорят: "не убивай" (Исх. 20:13).
И пророк укоряет их за это, говоря: руки их полны крови (Ис. 1:15). "На другой день
множество народа, пришедшего на праздник, услышав, что Иисус идет в Иерусалим,
взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: осанна! благословен
грядущий во имя Господне, Царь Израилев" (Ин. 12:12-13)! Но как же Он снова с
дерзновением входит в город, после того как Он не появлялся в Иудее и уходил в
пустыню? Укротивши же ярость Своим удалением, Он приходит к ним, когда они уже
успокоились. Впрочем, толпы, идущей впереди Его и следующей за Ним, было
достаточно для того, чтобы вызвать в них тревогу. Ни одно чудо не производило на народ
такого впечатления, как чудо с Лазарем. Постилали одежды свои под ноги Его, говорит
другой евангелист (Лк. 29:36), и весь город пришел в движение (Мф. 21:10), - с такою
честью входил Он. "Иисус же, найдя молодого осла, сел на него, как написано: Не
бойся, дщерь Сионова! се, Царь твой грядет, сидя на молодом осле" (Ин. 12:14-15).
Сделал же Он это, исполняя одно пророчество и предъизображая другое: это было именно
началом одного и завершением другого пророчества. В словах: не бойся, дщерь Сионова,
радуйся, потому что царь твой грядет к тебе кроткий, - исполняется пророчество. То же,
что Он воссел на осла, - это значит, что Он предуказывал будущее событие, что нечистый
народ языков покорится Ему. Как же евангелисты говорят, что послал учеников и сказал:
отвяжите ослицу и осленка, а этот (евангелист) не говорит ничего такого, но что "найдя
молодого осла, сел на него" (Ин. 12:14)? Потому что, может быть, было то и другое.
После того как отвязали осла, (Господь), когда пришли ученики и нашли осленка, воссел
на последнего. Пальмовые же и масличные ветви постилали для того, чтобы показать, что
они воздают Ему большую славу, чем пророку, и говорили: "осанна! благословен
грядущий во имя Господне" (Ин. 12:13)! Видишь ли, что архиереев и книжников всего
более смутило то, что все были убеждены, что Он не противник Богу? И народ разделяло
всего более то, что Он говорил о Себе, что пришел от Отца. А эти слова: не бойся, радуйся
сильно, дщерь Сионова! - пророк говорит потому, что все их цари обыкновенно были
несправедливы, корыстолюбивы, предавали их врагам, развращали народ, делали его
виновным пред неприятелями. Мужайся! - говорит. Этот не таков, но кроткий и
достойный. Это изображается ослицей: он вошел ведя с собой не войско, но имея всего
одного осла. Ученики Его, говорит, сперва не поняли того, что так было написано о Нем,
но они сделали это Ему (Ин. 12:16). Видишь ли, что они сделали, не зная
значительнейшего? Но когда Он воскрес из мертвых, тогда они вспомнили, что это было
написано о Нем, и что они это сделали Ему, а Он не открыл им. То же и когда Иисус
сказал: "разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его" (Ин. 2:19), - ученики не
поняли этого. Другой евангелист говорит, что это слово было сокровенно от них, и что
они не знали, что Ему надлежит восстать из мертвых. Но это справедливо было скрыто от
них. Поэтому, другой евангелист говорит, что, слушая каждый день о страданиях, они
огорчались и были в печали: это оттого, что они не знали смысла воскресения. Это
справедливо было скрыто от них, - потому что было больше, чем они могли вместить, - но
то, что касается ослицы, почему это не было им открыто? Потому что и это было велико.
Посмотри на мудрость евангелиста, как он не стыдится исповедать прежнее их незнание:
что было написано, - это они знали; но что было написано о Нем, - не знали, и они были
бы в смущении, если бы узнали, что царь должен так пострадать. Во всяком случае они
нескоро вместили знание царства, о котором говорилось, - другой евангелист именно
говорит, что они думали, что речь идет об этом царстве. "Народ, бывший с Ним прежде,
свидетельствовал, что Он вызвал из гроба Лазаря и воскресил его из мертвых" (Ин.
12:17). Весь народ потому встретил Его, что слышал, что Он сотворил это чудо. Столько
народа не обратилось бы вдруг, если бы не поверили чуду. "Фарисеи же говорили между
собою: видите ли, что не успеваете ничего? весь мир идет за Ним" (ст. 19). Мне
кажется, эти слова принадлежали тем, кто мыслил о Нем здраво, но не смел исповедать
это вслух. И Павел, рассуждая о воскресении, употребил тот же прием. Итак, какое же
имеют оправдание те, кто не верит в воскресение? Поэтому, возлюбленные, чтобы нам не
задерживать вас напрасно, и чтобы слово наше не показалось лабиринтом, оставивши это,
мы скажем следующее: внимайте Св. Писаниям и не спорьте бесполезно на погибель
слушающих. Это и Павел заповедал Тимофею, хотя он, конечно, исполнен был великой
мудрости и имел силу знамений. Послушаем же его и мы и, оставив празднословие,
запасемся делами, - я говорю о братолюбии и благотворении, - усвоим великий смысл
милостыни, чтобы сделаться нам причастниками возвещенных благ, благодатию и
человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым слава Отцу
со Святым Духом, во веки веков. Аминь.
СЛОВО 34
На св. Рождество Христово.
Наступил всех праздников праздник и наполнил радостью вселенную. Праздник
увенчания всех добродетелей, источник и корень всех благ наших; праздник, которым
небо отверсто, Дух ниспослан, средостение уничтожено, преграды пали, расстоящее
соединилось, мрак рассеялся, свет воссиял, небо приняло природу, происшедшую из
земли, земля - Почивающего на херувимах, рабы стали свободными, враги - чадами,
иноплеменники - наследниками. Чрез него уничтожена продолжительная вражда и долгая
война, и наступил мир, давно ожидаемый ангелами и праведными людьми. И Павел
восклицал, говоря: "Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший
стоявшую посреди преграду, упразднив вражду Плотию Своею" (Еф. 2:14). Чрез него
воздвигнуто знамение креста блестящее и славное, добыча Христова, начаток природы
нашей, доспехи Царя нашего. Есть ли что-нибудь равное этому празднику? Бог на земле,
человек на небе, ангелы сослужат людям, люди в общении с ангелами и прочими горними
силами; демоны убегают, смерть уничтожена, рай отверст, клятва снята, грех исчез,
заблуждения изгнаны, истина снизошла. Природа, от которой херувимы оберегали рай,
соединилась сегодня с Богом. Слыша это, оставь уныние. Выше всякой надежды и
ожидания то, что Бог стал человеком. Если это совершилось, то и все последует затем с
разумной последовательностью. Он не унизил бы Себя так безрассудно и так напрасно,
если бы не имел возвысить нас. Он родился по плоти, чтобы тебя возродить по духу;
родился от жены, чтобы ты перестал быть сыном женщины; попустил, что отец Его стал
рабом, чтобы тебе, рабу, сделать отцом Владыку. Итак, возрадуемся и возвеселимся, с
радостью вспоминая наши блага. Если патриарх Авраам рад был видеть день Господень, и
видел, и возрадовался, - тем более нам, когда мы видим Бога в пеленах - это страшное и
изумительное зрелище - следует радоваться и веселиться, удивляться и приходить в
изумление от величия такого благодеяния. Но как же случилось это удивительное и
великое дело? Как мы, погрешившие, явившиеся недостойными земли, лишившиеся
власти долу, вознесены на такую высоту? Как война прекращена? Как гнев уничтожен?
Как? Всего удивительнее и изумительнее то, что мир наступил не тогда, когда обратились
за помощью мы, погрешившие, не тогда, когда враги и неприятели низвергнуты, но когда
призвал нас Тот, чей праведный гнев мы заслужили. По Христе убо молим, яко Богу
молящу нами "от имени Христова просим: примиритесь с Богом" (2. Кор. 5:20). Что
это? Его оскорбили, и Он же молит. Да, говорит, Он благ и потому молит. И мы
попытаемся, если позволите, ведя далее речь, показать, что, в то время как человек не
совершил никакого подвига, Он единственно по Своей благости дарует нам настоящие и
будущие блага. Но слушайте внимательно. Прежде чем появились ангелы и прочие
небесные силы, существовал Бог, безначальный и от века вседовольный, - потому что это
есть свойство божественного. Он сотворил ангелов, архангелов и прочие бестелесные
существа, - сотворил, не по чему другому, но единственно по Своей благости. Он не
нуждался в их служении, и не был бы их творцом, если бы не был благ. После сотворения
их, Он творит и человека, опять по той же причине, и весь этот мир. И наполнивши его
тысячами благ, Он поставил незначительного и ничтожного распорядителем стольких дел,
явив его на земле тем, чем сам Он является на небе. Сотворивши же его и окруживши
такой честью, Он отдал в его распоряжение, как дворец отдают царю, лучшее из всего, что
было на земле, - рай. И не только этим почтил Он его, но ему одному из всех даровал
слово, удостоил знания о Себе, дал возможность наслаждаться, - насколько Он мог
вместить, - беседой с Собой, обещал даровать бессмертие, исполнил его многой мудрости,
дал ему духовный дар, чтобы он мог нечто и пророчествовать. Что же случилось после
стольких и таких благ? Диаволу он поверил больше, чем даровавшему ему все это, и,
презрев заповедь давшего ее, предпочел ей обман того, кто всячески хотел его погубить.
Итак, уничтожил ли его Бог, - что согласно было с правдой, - после того как он от начала,
можно сказать, с первого шага, показал такую неблагодарность? Нисколько. Он заботится
о павшем больше, чем прежде. Вслед за тем, когда род человеческий стал развращаться,
так что была опасность, что он исчезнет с лица земли, те, кто оскорблял его, пользовались
однако таким попечением, что Господь оправдывал Себя пред рабом, разговаривал с ним
как с другом одинаковой чести и указывал, по какой причине совершится гибель. Потом
Он даровал закон в помощь, посылал пророков, чтобы они указывали, что нужно делать.
Напоследок Он послал Сына Своего единородного, рожденного от жены, ставшего под
законом, чтобы искупить находившихся под законом, чтобы мы приняли сыноположение.
Поэтому, пророк, удивляясь великому попечению Его о вселенной, восклицает громким
голосом во всеуслышание, говоря: "Он явился на земле и обращался между людьми"
(Вар. 3:38). Поистине изумительно слышать, что Бог, неизреченный и несказанный,
необъятный и равный Отцу, подлинный Сын безначального Бога, прошел чрез
девическую утробу и благоизволил родиться от жены. Он не перестанет до тех пор все
делать и устроять, пока не приведет нас к Нему, к Богу, и пока из врагов не сделает
друзьями. Как если бы кто-нибудь, в то время как двое борются друг с другом, ставши
посредине, распростерши обе свои руки и взявши руки борющихся, соединил их, так и Он
сделал, соединив божескую природу с человеческой, Свое - с нашим. Обрати внимание на
преизбыток благости: оскорбленный, Он сам же молит, как было сказано, и устраивает
примирение. Посмотри затем, как он низверг тирана: царь, например, снявши пурпур и
диадему, часто надевает платье солдата, чтобы не привлечь к себе неприятелей, после того
как они распознают его; здесь же случилось обратное, - Христос пришел в нашей одежде,
чтобы, после того как Он будет узнан, не заставить врага убежать от столкновения с Ним,
и чтобы не смутить всех своих, - потому что Он хотел спасти, а не привести в ужас. Но
почему же, скажут, примирение совершилось не при посредстве одной из бестелесных сил
или простого человека, но чрез умаление Слова? Потому что, если бы мы приняли общее
спасение человеческого рода чрез какого-нибудь другого праведника, мы не узнали бы
всего величия Его промышления о нас; дело, удивительное на все века, ниспало бы в
разряд дел незначительных, не заключающих в себе ничего поистине удивительного.
Когда тварь соединяется с тварью и участвует в общем рабском положении, - в этом нет
ничего таинственного, и не дает это повода для изумления. А кроме того, как человек мог
совершить дело Бога и божественное? Если бы что-нибудь и случилось, - что бы ни было,
- то скорее падение, и человек легче или стал бы самим собой, или даже сделался бы хуже.
Если иудеи Моисея, на которого они часто роптали, говоря, что принесенное им спасение
хуже страданий в Египте, если они, после его смерти, хотели провозгласить богом, - что и
было, как говорят некоторые, причиной, что его гроб остается доныне скрытым от глаз
иудеев и неизвестным, - то не провозгласили ли бы они богом того, кто освободил их от
худших насилий, не провозгласили ли бы даже в том случае, если бы знали его природу?
Но очевидно, что это было бы не уничтожением греха, а более тяжким и более
неисправимым грехом. Потом можно указать и другую причину, почему, если бы для
спасения нас от греха был избран ангел или простой человек, мы не только не получили
бы спасения, но род человеческий лишился бы прекраснейшей и драгоценнейшей,
несказанной славы. Что же это за причина? Мы не могли бы быть даже вблизи того, чем
мы наслаждаемся и чему приобщаемся, с того времени как воплотилось Слово. Если бы
человеческая природа или ангельская приняла на себя промышление о нас, как могло бы
быть даровано человеческому роду стать одесную Отца, быть превыше всех хоров
ангельских и архангельских и наслаждаться такою честью и славой, что и они, горние
силы, стоящие в близости Бога, желают проникнуть в нашу славу, которой мы
наслаждаемся ради того смешения, и находят нашу участь выше всякого желания? И если
бы род наш лишился этой блаженной доли, если бы, именно, (при человеческом или
ангельском соединении) он не принял славы, которой теперь просветлен, если бы мы не
достигли такой силы, могущества и такого превосходства чести, - то на что бы не
отважился против нас враг наш? Какие бы средства не употребил он, питая надежды снова
покорить себе, посредством их, человеческий род, подчинив его своей изначальной
власти? Над кем бы он не пытался взять силу? Не показал ли бы он дерзость больше
прежней, так что не счел бы дерзостью питать злые замыслы против самого неба? По этой
и по другим подобным причинам Слово Божие, Сын и истинный Бог, а не кто-нибудь
другой, принявши нашу плоть, совершил общее спасение человеческого рода. Пусть
никто не обвиняет нас в том, что мы говорим недостойное Бога, - говорим именно, что
Бог, устроив Себе живой храм в девической утробе для спасения всего мира, чрез него
внес в нашу жизнь небесное устроение. Какой в самом деле был бы урон Богу от такого
домоправления? Не видишь ли ты того, что солнце, ощущаемое нашим телом, тленное,
изменяющееся, - хотя бы с этим несогласны были эллины, - приобщаясь к нечистоте и
многому другому подобному, не принимает однакож в себя даже незначительной порчи и
напротив уничтожает упавшим лучом зловоние? Но неужели же ты не допустишь, что
единородный Сын Божий может произвести в нашей плоти нечто равное, так чтобы не
только не быть загрязненным ею, но сделать ее даже чище и святее? Ты не трепещешь,
осмеливаясь заключать существо Божие в деревьях, камнях и даже в том, что малоценнее
этого. Как же ты обвиняешь нас, и говоришь, что Богу неприлично обитать в чистом и
нескверном теле, чрез него спасая вселенную? Если вочеловечение, как ты говоришь,
позорно для Бога, тогда гораздо позорнее для Него быть в камне и дереве, насколько
камень и дерево ничтожнее человека. Или, быть может, род человеческий представляется
тебе ничтожнее этой чувственной материи? Но мы оставим слово об этом на другое время,
а теперь нам необходимо вести речь о сказанном в евангелии: "Рождество Иисуса Христа
было так" (Мф. 1:18). О каком рождестве говоришь ты? Очевидно о плотском. О
безначальном рождении никто не знает, даже сам единородный Сын Божий, сущий в лоне
Отца. Как же совершилось рождество Христово по плоти? "По обручении Матери Его
Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве
от Духа Святаго" (ст. 18). Нужно заметить, что он не сказал: обрученней бо бывши Деве,
но просто: "по обручении Матери Его". А это он сделал, чтобы легче могло быть
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |