Билл стоял рядом, широко улыбаясь. Показалось, что сердце сошло с ума. Он хотел приподняться, но Билл опередил его, наклоняясь к нему и обнимая за шею.
- Меня предупредили, что выгонят, если я буду тебя переутомлять, и еще три дня к тебе не пустят, - он покосился на дверь, - так что держи себя в руках.
Он склонился над самым лицом Тома и легонько коснулся губ губами. Не выдержав, Том притянул его к себе, прижимаясь к его губам, что было сил.
- Боже, как же я беспокоился за тебя, - горячо зашептал Том, едва найдя в себе силы разорвать поцелуй.
Он смотрел на Него, гладил Его лицо и волосы, как будто хотел восполнить те часы, которые провел, не имея возможности прикоснуться.
- Это я беспокоился за тебя, - серьезные глаза гения в нескольких сантиметрах от лица Тома обеспокоенно смотрели на него.
- То, что ты беспокоился, еще больше сводило меня с ума. Как ты? Что с тобой случилось? - он рассматривал ссадину на любимом лбу и его перебинтованную левую руку.
Билл сел на кровать, ласково глядя на него.
- Я в порядке.
Только сейчас Том обратил внимание, что на нем спортивный костюм, а не то, в чем Билл был одет вечером.
- Ты здесь лежишь? – сердце застучало, кровь прилила к ушам.
- Да, в кардиологии, - Билл наклонился к нему, гладя по груди и стараясь унять его беспокойство. – Меня обследовали, но я пока не знаю результатов: врач на операции. Я сказал сестре, что буду здесь, за мной придут, когда будет готово заключение.
- Как ты согласился?
- Я не соглашался. Меня тоже привезли без сознания.
- Но ты решил узнать результат… Почему?
Билл улыбнулся.
- Я никогда не гнался за ответами на вопросы, на которые не спешу их получить, но никогда и не бегал от правды. Все в порядке, Том. Знаю я или нет – это ничего не меняет.
- Да, но… Ты ведь не будешь ничего ждать, правда? Я понял, что на самом деле тоже не хочу ничего знать. Ты был прав, сейчас все хорошо и я почти не думаю о том, что может быть.
- Я бы не пошел сюда специально, но раз я здесь, а результат уже готов, я не собираюсь прятаться от него.
Том опустил глаза и кивнул. Еще совсем недавно он хотел знать только это, но сейчас… Том не был уверен, что готов услышать правду. Блаженное незнание создавало иллюзию, если не отсутствия опасности, то отдаленности ее перспективы. С тех пор он в полной мере оценил мудрое решение Билла.
- Я зря тебе сказал. Тебя нельзя переутомлять и беспокоить, а я…
- Билл, - Том прервал его, - перестань. Я говорил со своим врачом, все, что мне угрожает – головная боль к вечеру, но если бы я не увидел тебя, можешь не сомневаться, она и так была мне гарантирована, так что тебе не в чем себя упрекать. И не вздумай скрыть от меня, как только узнаешь правду. Если ты знаешь, я тоже должен знать.
Билл кивнул.
Он сидел рядом с Томом, чуть улыбаясь и гладя его по груди, когда мужчина в зеленом хирургическом костюме и полумаске заглянул в приоткрытую дверь.
- Билл Каулитц тут?
- Да, это я.
- Я ваш лечащий врач. Пришли результаты обследования… - он приспустил маску и быстро начал листать папку в руках, просматривая данные. – Идемте, что ли ко мне в кабинет, я вас угощу чаем, и мы поговорим.
Билл едва улыбнулся ему и неуверенно посмотрел на Тома, соединившего руки в замок на его талии и не дающего ему встать.
- Может быть, мы можем поговорить здесь? – он не был уверен, как лучше для Тома, но знал, что, сколько ни оттягивай, все равно придется сказать ему, возможно, специалист сможет найти для этого более подходящие слова. Он понял, что поступил правильно, почувствовав, что Том немного расслабился.
Врач безразлично пожал плечами и закрыл за собой дверь. Подтянув стул, он сел на него верхом, продолжая еле заметно шевелить губами, глядя в бумаги.
- Я не видел результатов ваших предыдущих обследований, поэтому ничего не могу сказать про динамику, но судя по составу крови, вы принимаете ряд кардиологических препаратов, значит, для вас не будет новостью то, что я вам скажу.
- Да.
Мужчина снова пожевал губами, не поднимая глаз, на что Билл чуть наклонился, заглядывая в его лицо.
- Не утруждайте себя, суть я знаю, меня интересуют только сроки. Сколько?
- Чего? – он поднял взгляд, внимательно глядя на Билла, который только повел плечом.
- Месяцев, недель…
Дверь отворилась и в палату заглянула молоденькая медсестра.
- Извините, Чазаре, пришли данные об истории болезни Каулитца.
- Давайте сюда, спасибо, - он взял из ее рук смотанную в рулон бумагу, начиная разматывать и просматривать. – А за последнее время где?
- Это все, что есть.
- Спасибо, можете идти.
Медсестра кивнула и вышла, а в комнате наступила тишина, едва нарушаемая шелестом страниц.
Билл не отвлекал врача, внимательно наблюдая за выражением его лица, иногда переводя взгляд на Тома, сжимавшего его руку.
Брови Чазаре то приподнимались, то сдвигались по мере того, как он вникал в суть написанного, рука задумчиво терла подбородок. Наконец, он вздохнул и поднял глаза на своего пациента.
Билл снова натянуто улыбнулся.
- Сколько?
- Вынужден вас разочаровать, но я не занимаюсь гаданием.
- Я думал, это называется диагностикой и прогнозированием.
- Да, но по вашим нынешним показателям нельзя делать прогнозы о продолжительности вашей жизни.
- Все настолько непредсказуемо?
- Наоборот, я не вижу видимых причин для ее прекращения.
Брови Билла точно так же, как и брови врача до этого, сначала приподнялись, потом сдвинулись, и на лице сменилось несколько выражений от изумления и непонимания до недоверия.
- Объясните, пожалуйста, я не понимаю вас.
- Я вижу результаты ваших обследований пятилетней давности, но в них очень мало общего с тем, что я вижу сейчас.
- Как такое может быть?
- Здесь нет последних данных, но самое очевидное, что вам, несмотря на прогноз, около двух-трех лет назад удалось пережить кризис.
- Но мне сказали...
- Вам правильно сказали, я бы сказал то же самое, - он положил руки на спинку стула, свешивая кисти вниз. – Понимаете, Вам было четырнадцать, и Вы росли быстрее, чем ткани вашего сердца. Оно существенно отставало, нагрузка на него увеличивалась… Было очевидно, что скоро оно перестанет справляться, а учитывая, что стенки его и без того не отличались прочностью… В общем, Вам сказали то, что видели. Не могу сказать благодаря чему, но вам удалось пережить тот кризисный возраст, сейчас ваше сердце соответствует нормальному размеру и почти нормальной структуре.
- Почти?
Врач опустил глаза вниз и снова посмотрел на Билла.
- Об этом я и хотел с вами поговорить. Я видел рубцы, и для любого другого человека я бы сказал, что это плохо, но, учитывая ваш случай, теперь я понимаю, откуда они взялись и это не самое худшее, что могло случиться. Вам придется какое-то время продолжать тот курс, который вы сейчас проходите, поскольку очевидно, что он был идеально для вас подобран и, возможно, помог в нужное время. Образ жизни пока будете продолжать прежний, избегать серьезных нагрузок и переутомлений. Кроме того, я бы настоятельно рекомендовал вам посещение кардиотренажера под моим наблюдением. Ваше сердце нуждается в тренировке, - он поднялся со стула. – К сожалению, сейчас мне пора идти. Нет никакой необходимости держать вас здесь, поэтому вы можете ехать домой, когда захотите. Я сегодня дежурю, если будут вопросы - обращайтесь.
Билл еле заметно кивнул, и мужчина вышел.
- Билл?.. – на губах Тома начала появляться несмелая улыбка. – Билл, посмотри на меня. Ты слышал, что он только что сказал?..
Билл сидел, глядя перед собой, и не двигался.
Том приподнялся, обнимая его сзади за плечи.
- Ну, ты чего? Все хорошо же, - он чуть крепче сжал его и потряс. – Билл, скажи что-нибудь.
Билл прикрыл лицо руками и рвано выдохнул.
- Том, какой я был дурак…
- Нет, Билл, нет…
- Да. Сколько я нервов потрепал… тебе, себе… Боже!
- Билл… Ты был прав. Во всем прав.
- Моя мать…
- При чем здесь твоя мать?..
- Не делай вид, что ничего не понимаешь… Это все из-за меня…
- Послушай меня, послушай, - Том развернул его и прижал к себе, гладя по спине. - У каждого человека есть свой выбор, Билл. Ты сделал свой, она – свой. У тебя было на тысячу причин и тысячу возможностей умереть больше чем у нее, но ты не воспользовался ни одной из них, а она нашла для себя одну единственную в этом.
- Том, но если бы я сделал, как она просила…
- Нет, ты не можешь отвечать за то, что делают другие. Ты не обязан всегда делать так, как тебя кто-то просит, ты же знаешь это. «Билл, пройди обследование. Билл, съешь кашу. Билл, сделай, как я хочу, иначе ты меня не любишь, иначе ты эгоист, иначе я не переживу». Это не проявление любви, это не проявление заботы. Вместо того, чтобы быть со своим ребенком, она всю жизнь жалела сама себя и нашла тот выход, который посчитала самым лучшим для себя.
- Что ты такое говоришь…
- Ты бы на ее месте никогда так не поступил. У каждого есть право выбирать, ты сам мне это говорил. Я свой выбор сделал, поэтому я с тобой. Она тоже сделала свой. И ты был прав! Во всем. Вчерашний вечер… С любым человеком может случиться, что угодно. Если ты считаешь, что теперь я беспокоюсь за тебя меньше, то ты ошибаешься, - он закрыл глаза и перевел дыхание. - Если бы я не увидел на часах эти мигающие циферки…
Билл поднял голову с его плеча, заглядывая в лицо.
- Я люблю тебя, Том. Очень, - он замолчал, глядя на руки Тома вокруг своей талии, и снова поднял глаза. - Я никогда никого не боялся потерять, но вчера… Я понял, что ты пережил, когда узнал… Я готов был все отдать, только бы видеть твои циферки, пока ты был без сознания.
Том снова прижал к себе худые плечи, целуя лоб, висок, волосы.
- Все хорошо, Билл. Теперь все будет хорошо. Я тоже люблю тебя, если бы ты только знал, как…
* * *
Билл лежал рядом с ним на узкой постели, устроив голову на его груди. В дверь палаты снова раздался стук, и заглянула медсестра.
- Билл Каулитц?
- Да, - он приподнял голову.
- В холле Вас ожидает посетитель.
Билл оглянулся на Тома и снова посмотрел на медсестру.
- Он не представился?
- Сказал, что он ваш отец, - девушка пожала плечами и закрыла дверь, оставляя его самостоятельно решать, идти или нет.
- Как он узнал? - Том сжал его руку.
- Я звонил Арчи. Он заезжал сегодня, привез переодеться… - он поднял глаза на Тома. – Я не звонил твоей маме, решил, что ты сам скажешь ей, когда придешь в себя.
Том кивнул.
- Все правильно. Ты пойдешь?
- Да. Пусть узнает от меня, он наверняка за этим пришел.
- Если бы он пришел за этим, он бы пошел прямо к врачу.
- Том… Он возненавидит меня…
- Это не так. Он тебя любит, пусть и по-своему.
Билл покачал головой и слабо улыбнулся ему.
- Я, наверно, тебя утомил? Тебе надо отдыхать, а я только заставляю тебя тревожиться...
- Ты смеешься? Жду тебя через пятнадцать минут, а потом иду искать, - он строго посмотрел на Билла. – Ты не заставляешь меня тревожиться … Я только сейчас успокоился. Это почти самый счастливый день в моей жизни.
Билл улыбнулся.
- Отдыхай, - он наклонился, нежно целуя его лоб, нос и губы. – Я обещаю, что поговорю с ним и вернусь.
В холле было много удобных кресел, посетителей почти не было, но мужчина не мог сидеть. Он мерил шагами пространство вдоль широкого окна, беспокойно поглядывая то на улицу, то на мраморный пол у себя под ногами. Даже для Билла, видевшего его в разных ситуациях, видеть его таким было непривычно.
- Отец?
Он обернулся, несколько секунд смотрел на него и вдруг мгновенно оказался рядом, крепко обнимая за плечи.
- Прости, прости меня, сын. Я, дурак, не понимал раньше… Когда Арчи сказал мне, я так испугался, что уже никогда не смог бы обнять тебя... Прости…
Билл рвано выдохнул и закрыл глаза, утыкаясь лбом в его плечо и сцепляя руки на его спине. Он столько лет ждал этого момента, а сейчас, возможно, это первый и последний раз, когда отец обнимает его до того, как скажет, что не хочет больше видеть и знать.
- Это ты прости меня. Я должен был послушать тебя, все было бы куда проще.
Но Герман потряс головой.
- Ты взрослый и самостоятельный человек, ты имеешь право сам решать. Мне давно стоило понять, что ты не моя собственность и не обязан делать так, как я хочу.
Билл вздохнул, отпуская его, и опустил голову.
- Я узнал результаты… - он почувствовал, как его собеседник замер, и поднял глаза.
Отец смотрел внимательно, но скорее с волнением, опасаясь того, что услышит, чем осуждающе или с восторгом от того, что Билл сделал так, как хотел он.
- Узнал? Ты сам этого захотел?
- Так получилось…
- И?..
Билл прикрыл глаза.
- Мне больше ничто не угрожает.
Отец молчал, и Билл снова поднял взгляд, чтобы посмотреть в его глаза.
- Врач сказал, что я пережил кризис, и теперь мне нечего опасаться.
Против своего ожидания, Билл увидел несмелую надежду и слабое подобие улыбки.
- Ничего не угрожает? Он в этом уверен? Я хочу сказать, это здорово, но как? Нам ведь с самого твоего рождения говорили… - он сделал паузу и снова обнял сына, громко выдыхая. – Билл… Я так счастлив, если бы ты только знал. Боже, спасибо! Спасибо.
Билл тоже облегченно выдохнул, обнимая его и улыбаясь сквозь слезы.
- Значит, ты не ненавидишь меня?
- За что?
- Я… Если бы я сделал раньше так, как ты просил… Прости меня.
Он почувствовал, как отец замотал головой, не отпуская из объятий.
- Это я должен просить у тебя прощения. Я был глуп, я наговорил тебе столько ужасных вещей…
- Я уже забыл.
Герман слегка отстранился, рассматривая его с ног до головы и улыбаясь.
- Я никогда не говорил тебе, но я горжусь тобой и всегда гордился. Даже когда злился и бесился от бессилия, все равно восхищался твоим характером, умом и мужеством. Любой гордился бы таким сыном.
Билл смущенно улыбнулся и опустил глаза, ничего не отвечая на это, – он никогда не слышал от своего отца ничего подобного и сейчас был счастлив услышать, но просто не знал, как ему следует реагировать.
- Ты долго пробудешь здесь?
- Я уже могу ехать домой, но здесь Том. Я останусь с ним.
- Как он?
- Ему досталось больше, он спас меня. У него сотрясение, но переломов и разрывов нет. Все будет хорошо.
- Передавай ему от меня привет и пожелание поправляться. Буду рад видеть вас обоих, когда он поправится.
- Конечно, - Билл широко улыбнулся. – Мы обязательно приедем, - он снова обнял отца. – Я позвоню сейчас Арчи, но ты обними его за меня, я многим ему обязан.
- Обязательно обниму, - он отстранился, делая шаг назад. - Берегите себя.
Билл, улыбаясь, кивнул и протянул руку на прощание.
- И ты тоже.
Эпилог
- Ты не говорил, что сам будешь вручать награду победителю, - волнение Тома зашкаливало; щеки возбужденно горели, глаза светились, он сжимал руки и с трудом удерживал себя от того, чтобы не закричать от радости. - Сбежал прямо перед награждением, я уже думал обидеться, что ты такой момент решил пропустить.
- Я не мог отказать себе в удовольствии устроить тебе небольшой сюрприз, но я думал, ты догадаешься, - Билл тепло улыбался, глядя на него, хотя сердце у него билось так же взволнованно, и сам он готов был прыгать не меньше Тома, выходя из зала, в котором только что прошло награждение. - Это традиция: победитель прошлого года вручает награду тому, кто побеждает в этом.
- Ты мог бы предупредить меня о том, что придется говорить речь.
- Ты прекрасно справился. Никто не ждал от тебя доклада на двадцать минут.
Том покачал головой, радостно закусывая губу.
- Скажи, ты ведь не на церемонии узнал, кто победил?
- Почему ты так думаешь? Ты же видел, как я вскрывал конверт.
- Ты светился так, будто тебе вообще не нужно вскрывать его.
- А мне и не нужно было. Я был уверен, что ты победишь и сказал тебе об этом еще в октябре.
- Ну, признайся, когда узнал? В среду? Точно. Ты уже три дня светишься, а меня заставил дергаться и переживать.
- Я говорил, что ты зря переживаешь…
* * *
- Куда мы идем? - Том, с завязанными глазами, послушно шел за Биллом, держащим его за руку.
- Я обещал написать для тебя к Рождеству картину, и подарить, когда ты выиграешь конкурс. Помнишь?
- Да, но ты мог бы принести ее, зачем меня вести? И я что-то не припомню, чтобы ты когда-либо предпочитал рисовать в спальне.
- Не задавай глупых вопросов, – улыбнулся Билл, начиная развязывать повязку. - Готов?
- Готов, - ответил Том, на самом деле не представляя, к чему готовиться.
- Смотри.
Лента соскользнула с его лица, Том медленно открыл глаза… и замер.
Над кроватью Билла, где последних пару месяцев, висела серебристо-серая ткань, теперь на всю стену была картина. Это был… пейзаж, в спокойных нежных тонах, отливающих серебристо-серым, которые любил Том. Но выполнен он был в уникальной манере. На картине были нарисованы великолепные цветы, с длинными тонкими стеблями, и прекрасные бабочки, похожие на тех, что так нравились Тому у него дома, парящие над ними. Незабудки, маргаритки, хризантемы, герберы, маки... Их стебли переплетались между собой, создавая хитрый узор, сквозь который было видно небо. Но с того расстояния, на котором стоял Том от стены, было отчетливо видно, что этот узор с цветами и бабочками, зелеными стеблями и нежными лепестками сливался в черты лица. Его лица, Тома. Он стоял, почти не дыша и боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть бабочек.
- Ну как? – не выдержал Билл.
- Мне нравится… - потрясенно начал Том.
- Но? Мне показалось или там было «но»?
Том перевел на него взгляд и улыбнулся.
- Есть два недостатка.
Билл удивленно приподнял брови.
- Во-первых, цвет, - Том сделал шаг в его сторону, - где ты видел у меня такие волосы?
Билл улыбнулся, понимая, к чему клонит Том.
- Не надо творческий гений засовывать в рамки стереотипов.
- А во-вторых, - продолжал Том, делая еще один шаг к нему, - техника.
- Ну, чем уж техника не угодила? – передразнил его Билл.
- Ты сказал, что это мой подарок, как я теперь унесу его?
- А куда ты хочешь его унести? – теперь Билл стоял вплотную к Тому, положа руки ему на грудь.
- Домой.
- У тебя дома есть место только для одной моей картины, поэтому я бы хотел, чтобы теперь ты говорил «домой», имея в виду то место, где находится эта.
Том серьезно посмотрел ему в глаза.
- Это предложение? – улыбка слегка тронула его губы.
- Это требование, - ответил Билл, не отводя глаз.
- Стало быть, у меня нет выбора?
- Стало быть, нет.
- Тогда я согласен, - закрывая глаза, прошептал Том уже в поцелуй.
Конец
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 53 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |