Марстон Бейтс, Дональд Эббот 17 страница

Я растянулся на циновке под лампой. Мы выбрали место на середине бедра правой ноги и ножницами срезали там волосы. Тачим, обмакнув среднюю жилку пальмового листа в чернила, старательно нанес контуры дельфинов. Когда собравшиеся одобрили рисунок, Яни опустил иголки в чернила и начал колоть кожу по этим линиям. Я чувствовал уколы, но они не казались особенно болезненными. Сначала Яни обработал контуры. Собравшиеся спокойно комментировали: «Вот здесь еще немного, выровняй чуть-чуть эту линию» и так далее. Наконец, Тачим смыл остатки чернил, и все мы критически осмотрели работу. Яни сделал несколько финальных штрихов в контурах, а затем густо закрасил пространство между ними синей тушью. Еще одно промывание — и дело сделано. Теперь Яни двумя руками натянул кожу на месте татуировки так, что на коже выступили маленькие капельки жидкости. Появилась небольшая опухоль. Яни посоветовал мне поспать сегодня на правом боку и не купаться целый день.

Я посмотрел на дело рук Яни и остался очень доволен. Теперь я понял, что единственно, чего мне не хватало всю жизнь, это тройки вытатуированных микронезийских дельфинов на бедре. Яни сотворил блестящее произведение. «Марстон позеленеет от зависти, когда увидит их», — думал я, щедро смазывая татуированное место мазью из антибиотика.

Тед и Боб внимательно наблюдали за всем происходящим. Я думаю, они больше следили за моим лицом, чем за самым процессом татуировки. А так как я не орал во время операции, они решили, что это не так уже неприятно, и назначили процедуру на следующий вечер. Боб, правда, попросил Яни сделать дельфинов покрупнее. Просьба его была удовлетворена.

Эта история оказала непредвиденное, но благоприятное влияние на наши отношения с островитянами. Все любовались татуировкой, а женщины с удивлением и восторгом показывали на нас пальцами и вдруг начинали петь ифалукскую любовную песню. Ифалукцы знали, что наше пребывание здесь подходит к концу, и видели в этом поступке символическое отождествление нас с островом. Теперь мы стали для них более близкими, чем раньше, а когда будем уезжать, то возьмем с собой кусочек Ифалука на всю жизнь.

Сознание неумолимости времени и неизбежности отъезда, успевшее немного ослабеть, возвращалось к нам по мере того, как дней оставалось все меньше и меньше. Все шло своим обычным порядком, но мы работали дольше по вечерам и стремились главным образом завершить уже начатые работы, воздерживаясь от решения новых задач. Однако оставалось одно дело, которое мне хотелось выполнить, — определить величину популяции рахомов на острове Фалалап. Мы с Марстоном видели, как самки спускали в воду созревающую икру, но не имели ни малейшего представления об их количестве.

Земляные крабы жили в земле почти повсюду. Мы с Яни думали, что сможем опознать их норы, и даже надеялись отличить занятую нору от старой, заброшенной. О точном подсчете не могло быть и речи, а приблизительный можно было сделать, сосчитав норы на определенных участках в нескольких местах.

Вооруженные четырьмя шестифутовыми жердями, мы отправились по наветренной тропе Фалалапа, время от времени сворачивая в стороны, чтобы выложить жерди квадратом и подсчитать оказавшиеся в нем норы. Нам не удавалось свободно выбирать участки для подсчета, в некоторых местах густые заросли и неровный грунт делали работу невозможной. В лесу между каменистым гребнем и болотами мы в среднем насчитали около двадцати двух нор на сто квадратных футов, но это число резко сократилось у подножия деревьев с сильно развитой корневой системой. Около половины всех нор казались обитаемыми. На гребне мы нашли всего около десяти нор на сто квадратных футов: дело в том, что норы здесь было труднее обнаружить.

Когда мы добрались до южного конца бвола, начал накрапывать дождь. Около края болота в сырой земле было много нор, причем все маленькие. Яни сказал, что большие крабы не роют здесь жилищ, хотя часто приходят сюда, чтобы поесть молодые растения таро.

Небо разверзлось всерьез. Мы соорудили шлемы-зон-тики, связав вместе, основание к основанию, два больших листа пулакса, но от них было мало пользы. В нескольких ярдах от нас стоял большой панданус, под густой кроной которого камни и земля оставались совсем сухими. Юркнув под зубчатые листья, мы прислонились к корням-подпоркам у основания ствола. А снаружи земля кипела в ливневом потоке.

Разговаривая о том о сем, мы очень скоро затронули тему о женщинах. Яни наконец решил рассказать забавную историю девушки, которая уплыла на Волеаи.

Должен заметить, что мои друзья и коллеги дома могут, конечно, втайне сомневаться, но все мы, люди Запада, вели себя в высшей степени осмотрительно в отношении дам Ифалука. Этого от нас ожидали и администрация подопечной территории, люди, организовавшие нашу экспедицию, и, без сомнения, наши жены, хотя моя супруга тактично воздержалась от каких-либо напутствий при расставании. Я сомневаюсь, чтобы ифалукцев трогал хоть сколько-нибудь тот или другой возможный вариант отношений; по установившимся правилам такие дела предоставлялось решать индивидуально и считалось, что каждый отвечает за себя. Насколько мы могли заметить, дружелюбные ифалукские дамы относились к нам так же, как наши многочисленные тети, сестры и соседки в Америке. Как-то Марстон записал в журнале: «Опасность, увы, может скорее исходить от падающего кокосового ореха, чем от здешних девушек».

Яни начал рассказ, и скоро стало ясно, что дело обстояло не совсем так, как мы думали. Ифалукские женщины, сказал Яни, сначала смотрели на нас с некоторым благоговением. Постепенно это благоговение прошло, и незамужние особы начали посматривать на нас с несколько другим, более чем добрососедским интересом. Именно в это время мы впервые показали им фотографии наших жен и детей, что произвело на них довольно сильное охлаждающее действие. Стало очевидно, что мы женаты на высокопоставленных красивых дамах и не можем заинтересоваться местными девушками.

Спустя некоторое время об этом тоже забыли. Две незамужние женщины отправились к Летавериур, жене Яни, чтобы разузнать, нельзя ли заполучить американских возлюбленных. Но Летавериур отговорила их. И, что интересно, не из каких-либо «моральных» соображений, а просто потому, что мы были временными жителями и скоро снова должны были уехать. Она убедила их, что глупо заводить романы, которые неизбежно кончатся разбитыми сердцами, когда мы уедем.

Аргумент оказался веским. Да и мы вели себя так, словно присоединились к точке зрения Летавериур. Одна из девушек, немного обескураженная этим, отправилась на каноэ, видимо, на более привольные поля Волеаи. Другая была где-то здесь, на острове. Как друг и брат, Яни обещал мне показать ее как-нибудь, но как ифалукский джентльмен, он никогда больше не возвращался к этому вопросу.

Шум и плеск дождя стих до нежного шепота. Со вздохом я подобрал шесты и вынырнул из-под дерева, чтобы в наступающих сумерках снова заняться подсчетом рахомов.

Дни теперь пролетали быстро, и в последних числах октября мы официально прекратили почти все полевые работы. Наступил день рождения Теда, его отметили небольшой вечеринкой. Мы сравнили наши синедельфиновые татуировки и решили, что, пожалуй, следует вырезать дырки на правых штанинах всех наших брюк, чтобы дома могли любоваться дельфинами.

Впереди было еще восемь дней упаковки. Казалось невероятным, что мы могли привезти и накопить такую гору вещей. Фан Нап был забит, полны были также две палатки, служившие складами, пространство под тентом и еще довольно большой участок. Упаковочные ящики, особенно те, которые в свое время пошли на изготовление полок и кладовых, нужно было снова сколачивать, а на железных ящиках, уже успевших заржаветь, следовало написать адрес, чтобы они благополучно перебрались через океан. Мы приступили к делу с чувством недовольства, которое не покидало меня до тех пор, пока не пришел сторожевой корабль «Плейнтри».

Снова начались приемы. Первый устроили мы сами, пригласив четырех вождей и Тома и умоляя их не приносить с собой еды. Обдумывая план угощения, мы решили, что самое безопасное придерживаться углеводов, а поэтому основным блюдом были бобы со свининой, подкрепленные несколькими банками венских сосисок. Для резерва мы вытащили большую часть оставшихся консервов тунца, но, прежде чем принимать решение относительно последних блюд меню, мы решили сначала посмотреть, как пойдут первые.

Вожди прибыли в сопровождении Тома. Мы немного огорчились, когда увидели, что они нагружены котелками, сковородками и несколькими большими бутылками тубвы. Том объяснил, что вожди хотели просто принести несколько пустячков, чтобы украсить стол; похоже на то, что они не доверяли нашей кухне.

Вечер прошел превосходно. Мы поставили еду и растянулись на циновках. Все были голодны. К нашему удивлению, мы справились не только с целым горшком бобов и сосисками, но и с тунцом и почти со всем, что было принесено нашими гостями. На десерт открыли три банки сухого чернослива. После ужина Боб извлек маленький ручной проектор и вставил цветные диапозитивы, которые заснял на Таити, Фиджи и Туамоту.

Это был хороший набор картинок: дома и растения очень похожи на ифалукские, люди — на ифалукцев. То и дело раздавалось одобрительное и восхищенное «юкс!», а когда на одном диапозитиве появилась привлекательная девушка-таитянка, неожиданно послышался вой, оживленные возгласы «хааааннннаах», сопровождаемые рычанием и посвистыванием. Невозможно забыть, как прореагировал маленький Тороман, когда увидел фиджийскую амазонку высотой в шесть футов и весом около двухсот фунтов. Он состроил гримасу и изобразил, как эта леди берет его под мышку и уносит. Сам Тачим не смог бы представить это лучше, и мы хохотали до слез.

Однажды вечером я сидел на берегу лагуны, предоставив теплому ветру ласкать кожу, а нежным волнам касаться моих ног. Как жалкая медуза в небесном море, над головой плыла луна, окруженная сверкающими точками небесных светильников ночи. «Наслаждайся этим сейчас, — думал я, — луна и звезды не изменятся, но для тебя их скоро не будет. Несколько дней и несколько тысяч миль — и на смену всему этому придет моя семья и старые друзья». Казалось, я уже слышал их: «Хорошо съездил? Как жилось? Как там дела?» Обычпо на такие вопросы не ждут ответов. Я, наверное, пробормочу ничего не значащие слова.

Ну, а как обстояло дело в действительности? Нелегко сказать, ведь накопилось столько разных впечатлений, реальных и выдуманных.

«Объективные» реальности Ифалука не так уж трудно описать — было бы время. Мы приехали изучать их и узнали очень много интересного. Когда-нибудь мы напишем толстую монографию с описанием природы острова и его народа. Она будет состоять из большого количества фактических сведений об острове и, вероятно, покроется пылью в обширных научных архивах. Ведь в холодных стереотипных фразах и точных определениях научных трудов жизнь описывается рассудочно, а человеческое тепло, эмоции, радости и разочарования часто теряются. Как показывает мой опыт, ученый редко наблюдает и действует с той беспристрастностью, какую принято приписывать специалисту. Он должен стараться не вносить личного элемента в последование и оценку полученных данных. Ученый имеет особый профессиональный подход к проблемам в своей области науки, но он ведь не является человеком особого типа. Каким бы темпераментом он ни обладал (а темпераменты могут быть очень различны), у него всегда есть свои надежды и страхи, моменты мужества и зрелости, трусости и ребячества, радости и печали, стремление к красоте, борьбе и покою.

В научных трактатах всему этому нет места, но все это было неотъемлемой частью Ифалука, частью моей действительности. И было столько переживаний, впечатлений и ощущений, которые останутся со мной гораздо дольше, чем большинство объективных фактов.

Вы спросите, что же это такое? Это ощущение горячего солнца и теплого дождя на голой спине, смертоносная грация акулы, охотящейся под водой. Это лунный свет над лагуной и блеск в глазах Бакала, вплетающего новое украшение в свои волосы. Это шум прибоя на рифе и голоса женщин, поющих в темноте. Это чудо внезапного прозрения, возбуждение при новой мысли, красота голубых кораллов и суетная гордость, оттого что сделал татуировку. Это беседы с Марстоном и Яни, это взгляд Маролигара, задорный смех Тачима и вычурная фраза Тома. Это кокосовые пальмы, гордо раскачивающиеся на ветру, запах жареной рыбы, венок из свежих цветов на моей голове.

Приключения? Да, все это было своего рода приключением: изменение окружающей обстановки и культуры; переживания, вероятно, испытанные всяким, кому приходилось знакомиться с каким-нибудь неизвестным маленьким городком и его окрестностями, когда он начинал понимать его историю, его народ; романтика познаний и открытий, когда видишь, что собранные данные постепенно приобретают смысл, когда чувствуешь, как первые наивные, робкие мысли крепнут и становятся зрелыми.

Опасность? Ифалук казался более безопасным, чем наши родные города. Он такой маленький и изолированный, что человек быстро осваивается, обретая чувство безопасности. Правда, все время падают кокосовые орехи, ио они неопасны, если ты научишься быть осторожным. Акулы? Менее опасны, чем автомобили. Если кому-нибудь захочется быть укушенным, то это легко устроить; но ведь под автомобиль тоже легко попасть, если постараться. Наши приключения, большей частью воображаемые, не были особенно рискованными, но ведь и воображаемые приключения могут быть волнующими. Мне иногда казалось, что в нашем материалистическом мире научное исследование служит последним убежищем романтиков.

В этом путешествии мне повезло с товарищами. Живя с ними бок о бок, я хорошо узнал их. Во всяком случае достаточно хорошо, чтобы понять, что каждый в конечном счете был загадочным, единственным в своем роде, сложным, полным противоречий человеком. Это были приятные, вдумчивые, умные люди с доброй волей, глубоко человечные даже в своих недостатках. Они любили жизнь и работу, легко и часто смеялись. Интересы вели их от частного к общему, от примера к выводу, и все они любили поговорить. Это было основой незабываемых вечерних бесед, которые начинались с непринужденной болтовни о прошлой и нынешней работе и превращались в серьезные дискуссии, например о природе искусства, определении понятия «значительности», влиянии личности на историю, месте человека во Вселенной. Короче говоря, чувствовалась атмосфера общего стремления проникнуть в суть природы и человека, а не борьбы за первенство, личные достижения и выгоду.

Осуществились ли наши стремления? Мы выполнили некоторые наши задачи, далеко не все. Мы получили хорошее представление о структуре острова, во всяком случае о структуре его поверхности. Его очертания были нанесены на карту, климатические наблюдения записаны в таблицах ровными колонками цифр. Мы изучили и коллекционировали одни формы флоры и фауны более полно, чем другие; составили карты основных зон и ассоциаций организмов (в одних местах довольно приблизительно, в других — точнее) и получили представление о размещении и способах питания некоторых наиболее распространенных видов. Количественная сторона исследований оказалась выполненной гораздо слабее, чем я надеялся, особенно в области изучения рифов, но, может быть, я слишком много намечал. Исследование взаимодействия видов и динамики биологических сообществ земли и рифа лучше было оставить для другой экспедиции, когда будут обработаны и осмыслены результаты первой.

Пожалуй, мы сделали все, что было возможно в области изучения взаимосвязей микронезийцев с природной средой, и это представляется мне самым полезным результатом нашей экспедиции. Мы выявили и пытались выразить количественно все дары земли и моря, которые используют островитяне. Мы сопоставили основные потребности населения с ресурсами острова и обнаружили почти во всем, кроме рыбных ресурсов, реальные или потенциальные излишки. Земледелие довольно эффективно на болотах, где выращивается таро; кокосовые плантации здесь носят немного случайный характер, но и при существующем положении сборы обеспечивают огромные излишки, даже с учетом производства около тридцати трех тонн копры в год. Запасов плодов хлебного дерева хватает до нового урожая. Основные продукты питания — плоды хлебного дерева, кокосовые орехи и таро — содержат мало белка. Его главным источником является рыба, но значительно увеличить ее добычу невозможно, если не развивать лов в открытом море за пределами рифа. Мы не уверены, что это даст дополнительную пищу, пропорциональную затраченной энергии, но иначе перспективы представляются не очень радужными.

При тщательном возделывании съедобных культурных растений на дополнительных площадях, частично за счет естественных лесов, Ифалук сможет прокормить население даже вдвое большее, но при диете с низким содержанием белка. Ограничивающих биологических факторов в экономике атолла нет: они возникают только в результате случающихся время от времени сильных штормов, которые уничтожают большую часть источников существования человека.

Жилища местных жителей кажутся идеально приспособленными к местному климату, гораздо лучше, чем западные жилища из досок и рифленого железа, которые под тропическим солнцем превращаются в раскаленные печи. Крытые кокосовыми листьями крыши довольно быстро приходят в негодность, но сырье для них изготовляется просто и легко, а кроме того, такие крыши обеспечивают хорошую изоляцию и защиту от дождя.

Одежда островитян тоже, пожалуй, идеально соответствует местным условиям. Мы надеемся, что у людей Ифалука хватит сил и мужества устоять перед задуманными с хорошими намерениями, но по существу вредными попытками пришельцев одеть их в пиджаки и платья. В западной одежде здесь было бы жарко; несомненно, она мешала бы испарению пота и способствовала развитию кожных заболеваний. Вероятно, люди стали бы реже купаться; практически лагуна перестала бы служить «ванной» для населения.

Итак, во многих отношениях остров хорошо приспособлен для жизни. Это вполне понятно, ведь за многие столетия островитяне сумели научиться тому, как легче и приятнее прожить на этом клочке земли.

Все же здесь необходимы некоторые усовершенствования. Например, нужно что-то предпринять в отношении мух и москитов. Это настоящий бич. Я думаю, что периодическое опрыскивание атолла с самолета вполне осуществимо. А пока большое количество москитных сеток в некоторой степени облегчило бы положение.

Что касается питания, то ифалукцам нужно больше мяса. Со временем ввоз мясных консервов, вероятно, возрастет, а для начала им следовало бы увеличить поголовье свиней. Корма для них есть: свиней кормят теми же крахмалистыми продуктами, которые ест человек, а также рыбьими внутренностями и листьями местных растений. Раз-ведение здесь стойких сортов табака, если такие есть, помогло бы устранить периодическую нехватку в нем, от которой так страдает большинство взрослых.

Со временем Ифалук, вероятно, пойдет по тому же пути, что и другие острова Тихого океана. Без сомнения произойдет обращение в христианство[97]. Дальнейший контакт с внешним миром увеличит спрос на такие вещи, которые не могут быть произведены в местных условиях. Уже сейчас Ифалук нуждается в хлопчатобумажных тканях, металлических ножах и инструментах, лампах и керосине, табаке, спичках, противомоскитных сетках, котлах и сковородках, крючках и лесках, духах и косметике, кое-каких западных продуктах питания и т. п. Когда-нибудь понадобятся радиоприемники и швейные машины.

Как на большинстве других маленьких островов, копра, сушеная мякоть спелых кокосовых орехов служит по существу единственным предметом вывоза, дающпм прибыль. Если допустить, что мыло, для изготовления которого применяется кокосовое масло, не будет полностью заменено современными моющими средствами, то местные жители, вероятно, постепенно перейдут к более систематическому производству копры. Здесь, как и на других островах, выращивание таро на болотах, очевидно, сократится; территория этих участков и частично естественных лесов будет в большей мере использоваться под посадки кокосовых пальм. Трудно допустить, что ифалукцы будут уж очень трудиться над заготовкой копры: люди здесь слишком ценят свой досуг, чтобы заниматься каким-нибудь регулярным трудом, выходящим за пределы производства необходимого для жизни и создания небольших запасов. Но по мере того как становится доступным большее количество товаров и предметы роскоши постепенно превращаются в предметы повседневного обихода, производство и продажа копры несомненно увеличатся.

Нам кажется, можно экспортировать отсюда и многое другое: плетеные юбки, чаши ручной работы, расписные деревянные сосуды, вырезанные в форме птиц, модели каноэ — все это очень понравилось бы нашим друзьям дома. Стоит подумать о доставке некоторого количества таких товаров в специализированные магазины, например в магазины художественных подарков и киоски при этнографических музеях. Музеи уже делают хороший бизнес, продавая гипсовые слепки скульптур и деревянные поделки из экзотических районов мира. Со временем произведения ручной работы, вероятно, могли бы обеспечить не меньший доход, чем производство копры, и на это потребовалось бы во всяком случае не больше труда.

Я думаю, наступят и другие изменения. В конце концов Ифалук будет иметь медицинское обслуживание западного образца, осуществляемое квалифицированным врачом, располагающим хорошим оборудованием. Это, без сомнения, приведет к обострению проблемы народонаселения, как это имеет место в других районах мира. Однако это соображение не может служить оправданием отсутствия медицинской помощи.

Когда-нибудь на Ифалуке, возможно, будет свой постоянный учитель, который действительно займется обучением. По мере роста контактов с Западом ифалукцам потребуется знание английского языка, знакомство с западной экономикой, политикой и религией, чтобы сохранить ту степень культурной и политической независимости, которую они предпочтут. Знания — это сила, по крайней мере потенциальная. Они необходимы, чтобы защищаться от эксплуататоров и тех, кто попытается навязать изменения извне. Учитель мог бы также вести наблюдения за погодой и учет местного населения, а когда на Ифалуке действительно заработает радио, оно станет связующим звеном между островом и внешним миром. Эти наши идеи не оригинальны. Администрация подопечной территории уже пытается улучшить медицинское обслуживание и просвещение местных жителей, на более крупных и менее изолированных островах уже достигнуты значительные успехи[98].

По мере усиления связей с Западом и повышения спроса на ввозимые товары самообеспеченность ифалукцев будет, по-видимому, уменьшаться и они будут все более зависеть в экономическом отношении от внешнего мира. Отчасти это грустно, но, может быть, это просто эмоции. Мы восторгаемся гордыми, независимыми островитянами так же, как в прошлом восторгались нашими пионерами и первыми поселенцами пограничных районов[99]. Скоро Ифалук уже не будет лежать на «границе цивилизации». А стать «цивилизованным» в том смысле как это понимают у нас на Западе, — значит стать зависимым от других народов, живущих в других странах. Это идет рука об руку с промышленной и технической революцией, которую мы не считаем злом для себя. Делает ли это жизнь более богатой — спорный вопрос, но то, что это делает жизнь более удобной, — бесспорно. Я не сомневаюсь, что наш визит на остров ускорил приход этих изменений, так как он дал людям возможность увидеть большое количество вещей, которых им так давно не хватало, а они не знали, что такие существуют.

Если Ифалук пойдет по пути Полинезийских островов, то в конце концов начнется эмиграция и тогда перенаселение, вероятно, перестанет быть проблемой. Уже сейчас есть несколько молодых людей (Яни — один из них), которым хочется посмотреть мир за пределами западной части Каролинского архипелага. По мере увеличения контактов расширяются возможности; более молодые и предприимчивые могут уехать, как это бывает повсюду, на крупные острова и, наконец, на континенты. Один выдающийся антрополог-океанист, основываясь на этой тенденции и на быстром развитии транспорта и связи, предсказал неуклонное сокращение численности населения на островах благодаря эмиграции. По его мнению, острова Южных морей в конце концов превратятся в спортивные площадки и места отдыха для людей с материков, причем оставшееся местное население будет обслуживать гостей-туристов. Может быть, так и будет, но я не хотел бы до этого дожить. Однако не исключено, что, избавившись от повелителей с Япа, испанских, немецких, японских и американских правителей, островитяне создадут самоуправляющееся государство, в котором Фаголиеры и Маролитары будут заседать в Микронезийском конгрессе и решать свои собственные дела.

ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Москва 1967

М. Bates and D. AbbotК, 1957

Сокращенный перевод с английского М. Г. РУБЦОВОЙ

Ответственный редактор Д. Д. ТУМАРКИН

Консультант-океанолог В. И. ВОЙТОВ

-8-1

-66

Марстон Бейтс и Дональд Эббот

ОСТРОВ ИФАЛУК

Утверждено к печати Секцией восточной литературы РИСО Академии наук СССР

Редактор И. Г. Швецова

Художник В. А. Ковенацкий

Художественный редактор И. Р. Бескин

Технический редактор Л. Ш. Береславская

Корректоры Т. К. Низина и А. В. Попкова

Сдано в набор 27/IX 1966 г. Подписано к печати 22/XII 1966 г. Формат 84×1081/32. Печ. л. 8 Усл. п. л. 13,44 Уч. — изд. л. 13,56 Тираж 50000 экз. Изд. № 1253 Зак. № 1373 Индекс 2-8-1 199-66 Цена 68 коп.

Главная редакция восточной литературы издательства «Наука» Москва, Центр, Армянский пер., 2

-я Типография издательства «Наука» Москва Г-99, Шубинский пер., 10

Примечания

Ф. П. Литке, Путешествие вокруг света на военном шлюпе «Сенявин». 1826–1829, изд. 2, М., 1948, стр. 240.

«Народы Австралии и Океании», М., 1956, стр. 309–371.

М. Spoehr, Marianas Prehistory, Chicago, 1962, pp. 460–461.

См. симпозиум „Movement of the Malayo-Polynesians: 1500 В. C. to A. D. 500“ — „Current Anthropology“, December 1964, pp. 361–368.

Е. С. Bimows and М. Е. Spiro, An Atoll Culture. Ethnography of Ifaluk in the Central Carolines, New Haven, 1953, pp. 7, 200.

Ф. II. Литке, Путешествие…, стр. 167.

Е. G. Burrows and М. Е. Spiro, An Atoll Culture…, p. 86.

. Damm, Ifaluk, «Ergebnisse der Südsee — Expedition, 1908–1910», Mikronesien, Bd X, Halbband II, Hamburg. 1938, S. 1–106. — Прим. ред.

«Народы Австралии и Океании», стр. 758.

Е. G. Burrows and М. Е. Spiro, An Atoll Culture…, p. 206.

Э. Барроуз впоследствии опубликовал очень интересную книгу об искусстве ифалукцев: Е. G. Burrows, Flower in Му Ear. Arst and Ethos of Ifaluk Atoll, Seattle, 1963.

«Правда», 24. I. 1966.

. W. Coulter, The Pacific Dependencies of Тhe United States, New York, 1957, pp. 176, 179, 278.

К. В. Малаховский, США и Океания, — сб. «Колониальная политика империалистических держав в Океании», М., 1965, стр. 29–30.

. Trumbull, Paradise in Trust. A Report on Americans in Micronesia, 1946–1958, New York, 1959, p. 43.

См. Д. Д. Тумаркии, Просвещение на островах Океании, — «Советская педагогика», 1906, № 1, стр. 117–126.

„Pacific Islands Monthly“, April 1965, p. 16.

«Труд», 21.V.1960.

«Известия», 8.X.1965.

Музей имени Бернис Пауахи Бишоп в Гонолулу — крупнейший американский научный центр по изучению природы и населения островов Океании. Основан в 1889 г. жившим на Гаванях американцем Чарлзом Бишопом и назван им так в честь его покойной жены, гавайской принцессы, оставившей ему крупное состояние. — Прим. ред.

В США антропологами называют как специалистов и области антропологии («физические антропологи»), так и этнографов («социальные! антропологи»), Эдвип Барроуз (умер в 1063 г.) был видным этнографом-океанистом, изучавшим культуру и быт народов Полинезии и Микронезии. Мелфорд Спиро — молодой этнопсихолог. Результаты их исследований на Ифалуке отражены в монографии: Б. G. Burrows and М. Е. Spiro, An Atoll Culture. Ethnography of Ifaluk in the Central Carolines, New Haven. 1953. — Прим. ред.

Автор отдает здесь дань агрессивным притязаниям американских правящих кругов на какую-то «особую», руководящую роль США в бассейне Тихого океана. — Прим. ред.

Морская сажень равна б футам, или 182 см. — Прим. ред.

Ярд равен трем футам, или 91, 4 см — Прим. ред.

«Культурный герой» — образ в фольклоре многих народов, находящихся на невысоких ступенях общественного развития. Ему приписывается изобретение орудий труда, способов добывания огня и т. д., а также обучение людей различным хозяйственным занятиям. В ифалукских мифах Мауру помимо военных подвигов приписано изобретение ночного лова летучих рыб с помощью факелов. — Прим. ред.

,1° Цельсия. — Прим. ред.

Экология (греч. oikos — дом, жилище, родина + logos — понятие, учение) — отрасль науки, изучающая взаимоотношения организмов, в данном случае человека и окружающей среды. — Прим. ред.

Фрамбезия (от франц. framboise — малина), тропический сифилис — инфекционное заболевание с резко выраженными кожными проявлениями. Передается как путем контакта через поврежденную кожу, так и половым путем. — Прим. ред.

Советские антропологи отрицают наличие специфических европеоидных черт в полинезийском и микронезийском антропологических типах. Полинезийский тип, вероятно, сложился в результате смешения океанийских негроавстралоидов с древними южными монголоидами, обладавшими еще не вполне сложившимися расовыми признаками. О микронезийском типе см. в Предисловии, стр. 6. — Прим. ред.

Дата добавления: 2015-08-28