Заснуть не получается. Сегодня слишком много всего произошло… Допрос Дэя, встреча с Президентом и его сыном, а потом еще Томас. Я вспоминаю убийство Метиаса, но при воссоздании его лицо превращается в лицо матери Дэя. Я устало тру глаза. От информации кружится голова, хочется всю ее переработать, но при каждой попытке я тут же сбиваюсь с толку. Пытаюсь представить свои мысли в виде блоков информации, собранных в аккуратные ящички с ярлыками, на которых написано что-то понятное и определенное. Однако сегодня этот способ не работает, я слишком устала. Квартира кажется пустой и чужой. Я почти скучаю по улицам Лейка. Я нахожу взглядом небольшую коробку под письменным столом, где лежат двести тысяч республиканских долларов, полученных мной за поимку Дэя.
«Может, переставить ее в более надежное место?»
Однако я не могу заставить себя прикоснуться к этой коробке. Спустя некоторое время я выбираюсь из кровати, наливаю себе стакан холодной воды и иду к компьютеру. Если все равно не спится, то лучше еще раз копнуть прошлое Дэя и почитать свидетельские показания.
Я включаю монитор, пью воду и, введя код доступа к Интернету, просматриваю файлы, отправленные мне командиром Джеймсон. В них полно отсканированных документов, фотографий и газетных статей. Информацию, просмотренную ранее, я просто пролистываю, сосредоточившись на новых деталях.
Имя, данное при рождении: Дэниел Элтан Уинг.
Возраст/пол: 15/муж. (ранее считался погибшим в возрасте десяти лет).
Рост: 5 футов 8 дюймов.
Вес: 137 фунтов.
Группа крови: I (0).
Волосы: платиновые, длинные. Цвет FFFAD1.
Глаза: голубые. Цвет 3A8EDB.
Кожа: цвет E2B279.
Доминирующая расовая принадлежность: монгольская.
Сектор: Лейк.
Отпечатки пальцев: неизвестны. Удалены из базы данных через два года после смерти.
Отец: неизвестен.
Мать: Грейс Уинг. Погибла. (На этом месте я останавливаюсь. Снова вижу перед собой женщину, которая лежит на залитом кровью тротуаре, но тут же выбрасываю этот образ из головы.)
Братья: Джон Сюрен Уинг, 19/муж.
Иден Батаар [3]Уинг, 9/муж.
А потом идет куча страниц, на которых описаны прошлые преступления Дэя. Я стараюсь как можно быстрее пролистнуть их, но не могу не остановиться на последнем. Жертвы: капитан Метиас Айпэрис. Я закрываю глаза. Олли скулит у моих ног, словно знает, о чем я сейчас читаю, и утыкается носом мне в колено. Я рассеянно кладу руку на его голову.
«Я не убивал твоего брата, — повторял Дэй. — А ты вполне могла стрелять в мою мать!»
Нужно вернуться к просмотру документов. Я заставляю себя пролистнуть страницу. Все равно я уже изучила тот доклад вдоль и поперек.
А потом кое-что привлекает мое внимание. Я сажусь поудобнее. В документе перед моими глазами указаны баллы Испытания Дэя. Это отсканированная бумага с большой красной печатью, совсем не похожей на ту синюю, которую я видела на своем документе.
ДЭНИЕЛ ЭЛТАН УИНГ
БАЛЛЫ: 674 / 1500
НЕ ПРОШЕЛ
Что-то в этих баллах меня напрягает. Шестьсот семьдесят четыре? Никто из всех, кого я знаю, никогда не получал так мало очков… по крайней мере, я этого не видела. Один человек из моей начальной школы провалился на Испытании, но его баллы были близки к тысяче. Очки большинства провалившихся составляют восемьсот девяносто. Восемьсот двадцать пять. Всегда переваливают за восемьсот. К тому же все знали заранее, что эти дети провалятся, потому что они не уделяли внимания учебе или не имели такой возможности.
Но шестьсот семьдесят четыре?
— Он слишком умен для такого, — шепчу я.
Я перечитываю документ снова и снова на случай, если что-то упустила. Но баллы все те же. Невозможно. Дэй хорошо говорит, у него хорошо развита логика, умеет читать и писать. Он с легкостью прошел устную часть Испытания. Более ловкого человека я не встречала. Дэй умеет забираться на крыши и оконные карнизы. Поэтому ему ничего не стоило пройти физическую часть. С высокими баллами на этих двух экзаменах Дэй не мог получить меньше восьмисот пятидесяти баллов — это тоже провал, но все же выше шестисот семидесяти четырех. К тому же восемьсот пятьдесят баллов Дэй получил бы, оставь он лист письменного экзамена чистым.
«Командир Джеймсон будет мной недовольна», — думаю я. Открываю поисковую систему и вбиваю адрес засекреченного ресурса.
Окончательные баллы Испытания общедоступная информация, но сами документы держат в тайне и никому не показывают. Даже следователям. Однако моим братом был Метиас, и с его хакерскими способностями мы всегда могли залезть в базу данных Испытания. Я закрываю глаза, вспоминая, чему меня учил брат.
«Вычисли ОС. Если посещаешь интересующий сайт, не оставляй за собой следов. Проверь, сможешь ли ты установить связь с удаленной системой. Ты должна четко знать свою цель и обезопасить свой компьютер».
Спустя час поисков я нахожу открытый порт системы и беру на себя права администратора. На сайте раздается одиночный гудок, после чего появляется строка поиска. Я вбиваю имя Дэя:
ДЭНИЕЛ ЭЛТАН УИНГ
На экране появляется первая страница документа с Испытания. То же самое — шестьсот сорок семь из тысячи пятисот. Я перелистываю ее. Ответы Дэя. Некоторые вопросы с множественной выборкой, другие предполагают написание ответов в виде предложений. Я просматриваю все тридцать две страницы и укрепляюсь в своем мнении о том, что творится нечто странное.
Никаких красных пометок. Наоборот, ни один из ответов не тронут, словно все они правильные. Работа Дэя чистая, как и моя.
Я пролистываю документ обратно к первой странице. Затем внимательно читаю каждый вопрос и мысленно на него отвечаю. На весь тест у меня уходит час.
Все ответы правильные.
В конце документа стоят отметки за устный и физический экзамен. Обе высшие. Странно только то, что рядом с оценкой за устный экзамен имеется короткая приписка: «Осторожно».
Но Дэй не провалил Испытание. Такого даже близко быть не могло. На самом деле он получил столько же очков, сколько и я: тысячу пятьсот из тысячи пятисот. Я больше не единственный Гений с высшим баллом.
Дэй
— Поднимайся. Пора.
Меня тыкают в бок стволом винтовки и вырывают из сна, в котором виделось, как мама ведет меня маленького в начальную школу, в котором у Идена шла кровь из глаз и под нашим крыльцом был красный символ биологической опасности. Прежде чем мое зрение проясняется, две пары рук поднимают меня на ноги, и я громко кричу от боли. А я думал, сильнее, чем вчера, болеть уже не может. На глаза наворачиваются слезы. Когда зрение проясняется, я вижу, что моя нога распухла даже под бинтами. Мне снова хочется закричать, но во рту слишком сухо.
Солдаты выволакивают меня из камеры. Командир, что навещала меня накануне, ждет нас в коридоре. При виде меня она улыбается.
— Доброе утро, Дэй, — говорит она. — Как ты?
Я не отвечаю. Один из солдат останавливается и быстро отдает командиру честь.
— Командир Джеймсон, — обращается он к ней, — вы готовы направиться к судье для вынесения приговора?
Командир кивает.
— Следуйте за мной. И пожалуйста, заткните ему чем-нибудь рот. Нам не нужны какие-либо инциденты.
Солдат снова отдает честь, и спустя секунду мне в рот суют какую-то ткань.
Мы идем по длинным коридорам. Снова проходим мимо двойных дверей с красным символом. Потом еще несколько охраняемых дверей с большими стеклянными окнами. У меня кружится голова. Знак биологической опасности… мне нужно подтвердить свою догадку, с кем-то поговорить. От обезвоживания у меня сжимается желудок, я сгибаюсь пополам, меня тошнит. Солдаты не сбавляют шаг. Командир Джеймсон не оборачивается.
Через стеклянные двери тут и там я вижу кричащих, прикованных к стенам людей. Судя по лохмотьям униформ, это военнопленные из Колоний. А вдруг Джон тоже находится в одной из этих комнат? Что с ним будут делать?
Спустя целую вечность мы заходим в главный зал с высоким потолком. Снаружи толпа скандирует что-то неразборчивое. У ряда дверей, ведущих на улицу к передней части здания, выстроились солдаты.
Когда мы выходим наружу, меня ослепляет свет, и я слышу крики сотен людей. Командир Джеймсон поднимает руку, потом поворачивается вправо и позволяет солдатам вытащить меня на платформу. Теперь я наконец вижу, где нахожусь. Перед зданием ФБР, в сердце Баталла, военного сектора Лос-Анджелеса. Головы огромной толпы народа обращены ко мне. Толпу сдерживает и патрулирует почти равный ей по величине отряд вооруженных солдат. Я и не знал, что так много людей захотят посмотреть на меня вживую. Поднимаю голову как можно выше и замечаю на соседних зданиях огромные экраны. Все они показывают мое лицо в увеличении. Под каждым из них лихорадочно бегут строки новостей.
ОБЩЕИЗВЕСТНЫЙ ПРЕСТУПНИК, ЗНАКОМЫЙ ВСЕМ ПОД ИМЕНЕМ ДЭЙ, АРЕСТОВАН И БУДЕТ ПРИГОВОРЕН СЕГОДНЯ В БАТАЛЛА-ХОЛЛ.
СЕРЬЕЗНАЯ УГРОЗА ОБЩЕСТВУ НАКОНЕЦ-ТО УСТРАНЕНА.
ПРЕДАТЕЛЬ ПО ИМЕНИ ДЭЙ ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТО РАБОТАЛ ОДИН И НЕ ИМЕЕТ НИКАКОЙ СВЯЗИ С ПАТРИОТАМИ.
Я всматриваюсь в свое лицо на экранах. Грязное, окровавленное и безжизненное. В солнечном свете мои волосы кажутся совершенно белыми. Несколько прядей завешивают мне глаза, чего я почти не замечал раньше. Одна из прядей выкрашена кровью в темно-красный. Наверное, у меня разбита голова.
На секунду я даже рад, что мамы нет в живых и она не видит меня таким.
Солдаты торопливо тащат меня к цементному возвышению в центре платформы. Справа от меня за кафедрой ожидает судья в алой мантии с золотыми пуговицами. Рядом с ним стоит командир Джеймсон, а подле нее — Девчонка. Она снова разодета в униформу, такая настороженная и бесподобная. Ее безразличное лицо обращено к толпе, но один раз — всего лишь раз — Девчонка поворачивается и смотрит на меня. Ее спокойствие дает трещину. Она поспешно отворачивается.
— К порядку! Призываю вас к порядку! — хрипит голос судьи сквозь динамики экранов, но толпа продолжает кричать. Солдаты отталкивают людей назад. Весь первый ряд забит репортерами, которые суют свои камеры и микрофоны в мою сторону. Я пристально смотрю на них.
В конце концов один из солдат выкрикивает команду. Я перевожу взгляд на него. Это молодой капитан, который застрелил мою мать. Его солдаты делают несколько выстрелов в воздух. Толпа успокаивается. Спустя пару секунд тишины судья поправляет очки.
— Благодарю за содействие, — начинает он. — Сегодняшнее утро довольно жаркое, поэтому с приговором затягивать не будем. Как видите, наши солдаты здесь и ясно дают понять, что во время процедуры нужно сохранять спокойствие. Начнем с оглашения событий позавчерашнего вечера, когда в шестнадцать тридцать по тихоокеанскому времени пятнадцатилетний преступник по имени Дэй был арестован и взят под стражу.
Толпа одобряюще гудит. Но не так громко, как я того ожидал, среди прочего я слышу кое-что удивительное. Гул неодобрения. Некоторое — многие — люди в толпе не стали поднимать кулаки в воздух. Полицейские надели наручники на одного из самых громких протестующих и уволокли его прочь.
Солдат рядом со мной бьет меня стволом винтовки по спине, заставляя упасть на колени. Как только раненая нога касается цемента, я кричу со всей мочи. Ткань во рту все заглушает. Боль ослепляет меня. Распухшая нога дрожит от удара о бетон, и я чувствую, как бинты снова пропитываются свежей кровью. Я почти падаю на землю, но солдаты хватают меня за плечи. Я смотрю на Девчонку, при виде меня она вздрагивает и опускает глаза. Возможно, от боли я сошел с ума, но я вижу в ее лице сострадание.
Судья не обращает внимания на волнение в толпе. Он зачитывает список моих преступлений.
— Учитывая прошлые тяжкие преступления обвиняемого, в особенности касающиеся славного народа Республики, суд Калифорнии выносит следующий вердикт. Дэй приговаривается к смерти…
Толпа снова бушует. Солдаты оттесняют людей назад.
— …путем расстрела. Приговор будет исполнен по прошествии шести дней, начиная с сегодняшнего, двадцатого декабря в шесть утра по тихоокеанскому времени в безлюдном месте…
Шесть дней. Как мне успеть спасти братьев?Терпя боль в ранах, я поднимаю голову и смотрю на толпу.
— …Казнь будет транслироваться по всему городу. Граждане должны оставаться бдительны и сразу же сообщать о любой преступной или подозрительной активности до или после казни…
Они хотят сделать меня примером для других.
— …уличной полиции или в ближайший полицейский участок. На этом судебное заседание объявляется закрытым.
Судья поднимается и покидает кафедру. Люди все еще пытаются пробить солдатский строй. Они кричат, радуются, выказывают недовольство. Меня снова ставят на ноги. Прежде чем меня волокут обратно в Баталла-Холл, я замечаю на себе взгляд Девчонки. Выражение ее лица кажется пустым… но за этой пустотой что-то вспыхивает. Всего лишь на секунду, а затем пропадает. «Я должен ненавидеть тебя за все, что ты сделала», — думаю я. Но она смотрит так, что у меня не получается.
После вынесения приговора командир Джеймсон и солдаты не отводят меня обратно в камеру. Мы даже не заходим в коридор со стеклянными и запечатанными дверями. Вместо этого меня затаскивают в лифт, который держат цепи с огромными шестернями, и мы долго поднимаемся вверх. Лифт доставляет нас на крышу двенадцатиэтажного здания Баталла-Холл, где тени соседних зданий не способны защитить нас от солнца.
Командир Джеймсон ведет солдат к круглой платформе в центре крыши с привинченными тяжелыми цепями. Девчонка держится позади. Спиной я чувствую ее взгляд. Мы встаем в центр платформы, и солдаты заковывают мои руки и ноги цепями.
— Держать его здесь в течение двух дней, — слышу я от командира Джеймсон.
Солнце уже обожгло мне глаза, и весь мир купается в алмазной дымке. Солдаты меня отпускают. Я опускаюсь вниз на ладони и здоровое колено, слышится звон цепей.
— Агент Айпэрис, будьте бдительны. Проверяйте его время от времени, убедитесь, чтобы преступник не умер до казни.
— Есть, мэм, — отвечает Девчонка.
— Ему разрешено давать одну кружку воды в день. Один раз покормить. — Командир улыбается и поправляет перчатки. — Если пожелаете, можете проявить изобретательность. Например, заставить преступника умолять вас дать воды.
— Есть, мэм.
— Хорошо. — Командир Джеймсон переводит взгляд на меня. — Похоже, вы наконец стали вести себя подобающе. Лучше поздно, чем никогда. — Затем командир вместе с Девчонкой уезжают на лифте, оставив на страже солдат.
Полдень проходит спокойно.
Я то теряю сознание, то снова вижу мир. Раненая нога пульсирует в ритм сердцу, иногда быстрее, иногда медленнее, а порой так сильно, что кажется, я умру. При каждом движении губы трескаются. Я думаю, где может находиться Иден: в лаборатории Центральной больницы, медицинском отделе Баталла-Холл или в поезде, который направляется к фронту. Что с ним будут делать? Уверен, Иден жив. Республика не убьет его раньше чумы.
Но Джон. Что сделают с ним, я могу лишь догадываться. Они могут использовать его, чтобы шантажировать меня для получения еще какой-то информации. Возможно, нас казнят в одно и то же время. Или Джон уже мертв. Эта мысль ножом полоснула по сердцу. Когда Джон пришел за мной после Испытания и увидел меня в поезде вместе с остальными провалившимися, он боялся больше никогда меня не увидеть. После побега из лаборатории я взял привычку наблюдать за своей семьей издалека и иногда видел, как Джон сидит за обеденным столом и, закрыв лицо руками, рыдает. Джон никогда этого не говорил, но, думаю, он во всем винит себя. Считает, что должен был лучше защищать меня. Помогать мне учиться. Делать что-нибудь, хоть что-нибудь.
Если бы я мог убежать, то успел бы их спасти. Мои обе руки здоровы. Одна нога не повреждена. Я могу это сделать… но не знаю, где мои братья…
Мир блекнет и снова проясняется. Голова падает на цементную платформу, а руки неподвижно лежат в цепях. Перед глазами предстают воспоминания о дне Испытания.
Стадион. Другие дети. Солдаты охраняют каждый вход и выход. Бархатные канаты отделяют нас от детей из богатых семей.
Физический экзамен. Письменный экзамен. Устный.
Устный экзамен — это нечто. Я помню экзаменаторов, которые задавали мне вопросы, и среди них был человек с неровным шрамом на носу, одетый в униформу с кучей медалей, его звали Кайан. Он задавал вопросы больше всех. «Процитируй нам национальную клятву Республике. Хорошо, очень хорошо. В школьном досье сказано, что ты любишь историю. В каком году официально сформировалась Республика? Что ты сказал? О нет, мой мальчик, Колонии и Республика никогда не были единым государством. Какой твой любимый предмет в школе? Чтение… да, очень хорошо. Учитель сообщил, что ты однажды проник в запретную секцию библиотеки и искал там старые военные тексты. Ты можешь сказать нам, зачем ты это сделал? Что ты думаешь о нашем славном Президенте? Ах вот как? Очень нехорошо так говорить. А почему ты так думаешь, мой мальчик?»
Вопросы Кайана продолжались целую вечность, десятки и десятки вопросов, каждый еще сложнее, чем предыдущий, и в конце концов я уже не знал, почему отвечаю так, а не иначе. Кайан все время делал какие-то пометки, а один из его ассистентов записывал экзамен с помощью маленького микрофона.
Мне казалось, я отвечаю хорошо.
А потом меня запихнули в поезд, который отвез нас в лабораторию.
При этом воспоминании меня трясет, несмотря на то что яркое солнце до боли сжигает кожу. «Я должен спасти Идена, — мысленно повторяю я снова и снова. — Через месяц… Идену исполнится десять. Оправившись от чумы, он должен будет пройти Испытание…»
Моя нога пульсирует сама по себе. Кажется, что она взорвется под бинтами и кровь заполнит всю крышу.
Проходят часы. Я теряю счет времени. Солдаты сменяют друг друга на посту. Солнце меняет положение на небе.
А потом, когда оно милосердно начинает катиться к горизонту, кто-то выходит из лифта и направляется ко мне. Это Девчонка.
Джун
Я едва узнаю его, хотя после суда прошло всего семь часов. Дэй лежит в центре круглой платформы. Его кожа потемнела, а волосы взмокли от пота. Засохшая кровь все еще покрывает одну из прядей, словно Дэй ее выкрасил. Сейчас она выглядит почти черной.
Когда я приближаюсь, Дэй поворачивает ко мне голову. Не знаю, видит ли он меня, потому что солнце еще не до конца опустилось за горизонт и, возможно, ослепляет его.
Это еще один Гений. И не просто середнячок.Я встречалась с другими Гениями и раньше, но ни одного из них Республика не держала в секрете. И никто из них не получал высшего балла.
Один из солдат, охраняющих платформу, подходит ко мне, чтобы отдать честь. Он тоже изрядно вспотел, каска не защищает кожу от солнечных лучей.
— Агент Айпэрис, — здоровается солдат. Судя по его акценту, он из Рубинового сектора, пуговицы на униформе надраены до блеска. Уделяет внимание деталям.
Я осматриваю остальных солдат и снова перевожу взгляд на него.
— Вы свободны. Скажите своим людям выпить воды и укрыться в тени. И передайте следующей смене караульных явиться пораньше.
— Есть мэм. — Солдат щелкает каблуками и выкрикивает остальным команду.
Оставшись на крыше наедине с Дэем, я снимаю плащ и опускаюсь на колени, чтобы лучше рассмотреть его лицо. В ответ Дэй лишь недружелюбно меня разглядывает. Его губы так сильно потрескались, что по подбородку стекают капельки крови. Для разговора он слишком слаб. Я смотрю на его раненую ногу. Она выглядит гораздо хуже, чем сегодня утром, что неудивительно, и распухла вдвое. Должно быть, внутрь попала инфекция. Голень лежит под неестественным углом. Из-под бинтов сочится кровь.
Я невольно прикасаюсь к ране в боку. Она больше не болит. Осталась только короста.
«Нужно будет проверить, что с ногой», — вздыхаю я и снимаю с пояса фляжку.
— Вот. Попей. Я не могу допустить, чтобы ты умер сейчас. — Я медленно лью воду Дэю на губы. Сначала он вздрагивает, но затем открывает рот и пропускает струйку воды внутрь. Я жду, пока Дэй напьется (это длится целую вечность), а потом разрешаю ему выпить еще.
— Спасибо, — шепчет он и сухо смеется. — Думаю, теперь ты можешь идти.
Некоторое время я изучаю Дэя. Несмотря на обгоревшую кожу и взмокшее от пота лицо, его глаза все такие же яркие, только взгляд слегка расфокусирован от долгого нахождения под солнцем. Внезапно я вспоминаю нашу первую встречу. Повсюду была пыль… и из нее появился этот прекрасный парень с самыми голубыми глазами на свет, он протягивал мне руку, чтобы помочь подняться. Я мотаю головой. Мне стыдно. Ведь, возможно, эти самые глаза Метиас видел перед смертью.
Я молчу, и Дэй снова шепчет:
— Где мои братья? Они оба живы?
— Да, — киваю я.
— А Тесс в безопасности? Ее не арестовали?
— Насколько мне известно, нет. Она в безопасности.
— Что делают с Иденом?
Я вспоминаю слова Томаса о генералах, которые приехали с фронта, чтобы посмотреть на мальчишку.
— Я не знаю.
Дэй отворачивается и закрывает глаза. Старается дышать глубже.
— Не убивайте их, — шепчет он. — Они ничего не сделали… а Иден… он вам не лабораторная крыса. — На минуту Дэй замолкает. — Я не знаю твоего имени. Думаю, сейчас тебе уже нетрудно его назвать, да? Мое-то ты знаешь.
Я пристально смотрю на Дэя.
— Меня зовут Джун Айпэрис.
— Джун, — шепчет Дэй. Он медленно переводит взгляд, чтобы посмотреть мне в глаза. Когда мое имя срывается с его губ, внутри меня рождается странное теплое чувство. — Джун, мне жаль твоего брата. Я не хотел ему ничего плохого.
Взгляд Дэя пронизывает меня так же легко, как и на улицах Лейка. Меня учили никогда не верить в сказанное заключенным. Я знаю, что все они лгут и скажут что угодно, лишь бы тебя уязвить. Но сейчас все по-другому. Слова Дэя… звучат искренне, звучат серьезно. А вдруг он говорит мне правду? Вдруг в ту ночь с Метиасом случилось нечто другое? Я глубоко вздыхаю и заставляю себя опустить глаза. Логика превыше всего, напоминаю я себе. Логика спасет тебя, когда уже ничто не поможет.
— Слушай, — говорю я, вспомнив еще кое о чем. — Открой глаза и посмотри на меня.
Дэй выполняет мою просьбу. Я наклоняюсь ближе и изучаю их. Вот оно. Странное пятнышко в его глазу, рябь в голубом океане радужки.
— Как это у тебя появилось? — Я указываю на свой глаз. — Этот дефект.
Должно быть, я говорю что-то смешное, потому что Дэй начинает смеяться, а потом закашливается.
— Этот дефектбыл подарком от Республики.
— Что ты имеешь в виду?
Секунду Дэй колеблется. Я вижу, что ему трудно сформулировать мысли.
— Я бывал в лаборатории Центральной больницы и раньше. В ночь после Испытания. — Он хочет поднять руку, чтобы показать на глаз, но цепи со звоном тянут ее обратно. — Они что-то сюда ввели.
Я хмурю брови.
— В ночь твоего десятилетия? Что ты делал в лаборатории? Тебя же должны были отвезти в трудовой лагерь.
Дэй слабо улыбается, словно его клонит в сон.
— А я думал, ты умнее…
Я подавляю желание огрызнуться. Очевидно, солнце не выпалило в нем дерзость.
— А что с твоим коленом?
Дэй бросает на меня взгляд, сплошь пропитанный сарказмом, самый сфокусированный за сегодняшнюю встречу.
— И это тоже работа твоей Республики. Травму колена я получил в то же время, что и дефектглаза.
Я наклоняюсь и внимательно смотрю на него.
— Почему Республика так с тобой поступила, Дэй? Почему они хотели уничтожить Гения, получившего высший балл на Испытании?
Дэй поворачивает голову и недоуменно смотрит на меня.
— О чем ты говоришь? На Испытании я провалился.
Он тоже не знает.Конечно. Откуда ему знать? Я понижаю голос до шепота:
— Нет, не провалился. Ты получил высший балл.
— Это какая-то игра с сознанием? — усмехается Дэй. Он двигает раненой ногой и напрягается от боли. — Высший балл… хах. Я не знаю никого, кто когда-либо получал тысячу пятьсот очков.
Я складываю руки на груди.
— Я получила.
— Ты? — Дэй поднимает одну бровь. — Ты Гений с высшим баллом?
— Да, — киваю я. — И ты тоже.
Дэй закатывает глаза и снова отводит взгляд:
— Это смешно.
Я пожимаю плечами и отвечаю:
— Верить или нет — твое дело.
Дэй беспечно машет рукой:
— Не сходится. Почему я тогда не на твоем месте? Разве не в этом смысл вашего обожаемого Испытания? — Дэй хочет замолчать, однако, поколебавшись, продолжает: — Они ввели мне в глаз что-то жгучее, как яд осы. Разрезали колено. Скальпелем. Потом силой заставили выпить какой-то препарат, а потом… Я уже лежал в подвале больницы среди трупов. Но не умер. — Дэй снова смеется, его голос очень слаб. — Прекрасный день рождения.
Над Дэем проводили эксперименты. Теперь я в этом уверена и от одной этой мысли чувствую тошноту. Они хотели изучить его необычные физические способности, его быстроту и ловкость, поэтому разрезали его колено. Они дали Дэю выпить препарат, чтобы узнать, насколько слаб может быть его пульс, и решили, что он умер, когда его сердце на время остановилось. Они ввели что-то в глаз Дэя, чтобы понять, почему его зрение настолько острое. Все эти мысли пролетают в моей голове за секунду. Но это ведь не имеет смысла и идет вразрез с ценностями Республики. Зачем терять Гения? Испытание должно быть справедливым. Если получаешь высокие баллы, твоя судьба — нести благо обществу. Таков закон.
Или они увидели в Дэе нечто опасное? Искорку дерзости, мятежный дух, который живет в нем и сейчас? И правительство решило, что обучать Дэя гораздо рискованнее, чем отказаться от пользы, которую он мог принести? В прошлом году тридцать восемь детей, получившие выше тысячи четырехсот пятидесяти баллов, были объявлены Гениями. Я могу понять, почему Республика сочла возможным потерять одного, самого строптивого.
Но Дэй ведь не просто Гений. Он получил высший балл.Что же он такого сказал в устной части?
— Могу теперь я задать тебе вопрос? — Дэй поворачивает ко мне голову, вырывая меня из оцепенения.
Я глубоко вздыхаю и смотрю на него. — Теперь ведь моя очередь?
— Задавай. — Я бросаю взгляд на лифт, откуда только что вышла новая смена солдат. Поднимаю руку и приказываю стоять на месте. — Давай.
— Я хочу знать, почему они забрали Идена. Чума. Я знаю, что богатые не воспринимают ее всерьез: ежегодные прививки и все такое. Но ты никогда не задумывалась… никогда не задумывалась, почему чума не отступает? Или почему она возникает столь регулярно?
Я тут же поворачиваю голову к Дэю:
— Что ты хочешь этим сказать?
Он с трудом фокусирует на мне взгляд:
— Я хочу сказать… вчера, когда меня вытащили из камеры, я увидел на двойных дверях Баталла-Холл красный символ биологической опасности. Такой же я видел в Лейке. Почему этот знак появляется в бедных секторах? Как будто Конгресс знает что-то, чего не знаем мы. Чем они занимаются, что внедряют в секторы?
Я прищуриваюсь:
— Ты думаешь, что Республика намеренноотравляет бедняков? Дэй, ты говоришь опасные вещи.
Но Дэй не реагирует на предостережение. Его глаза лихорадочно горят.
— Поэтому им и понадобился Иден, верно? — шепчет он. — Чтобы посмотреть на результаты мутировавшего вируса. Зачем еще им нужен мой брат?
— Правительство хочет предупредить распространение новой болезни.
Дэй усмехается:
— Это бред собачий. Они его используют. Они используют его. Они используют его… — Дэй дважды моргает. Разговор его вымотал.
Внезапно я испытываю к нему жалость. Меня тошнит от прикосновений Томаса, но здесь, сидя рядом с Дэем, я не чувствую никакого отвращения. А ведь должна. Но оно все равно не появляется.
— Ты бредишь, — говорю я. — Такая ложь считается государственной изменой. Кроме того, с чего бы Конгрессу заниматься подобными вещами?
Дэй не сводит с меня глаз.
— Что ж, милая, взгляни на это по-другому. Откуда правительству знать, какие именно прививки делать вам из года в год? Они всегда действуют так идеально. Тебе не кажется странным то, что им удается произвести вакцину, которая точно подходит под тип чумы, возникающей в этот год? Откуда они все о ней знают?
Я отстраняюсь. Я никогда не задумывалась над нашими ежегодными прививками… у меня никогда не было причин в них сомневаться. Да и с чего бы? Мой отец работал за этими самыми двойными дверями, упорно трудился, отыскивая способы убить новый вирус.Нет, я больше не могу этого слушать. Я поднимаю с земли свой плащ, зажимаю его под мышкой и собираюсь подняться.
— Еще кое-что, — шепчет Дэй. Я замираю и смотрю на него сверху вниз. Глаза Дэя меня прожигают. — Ты думаешь, провалившихся детей отправляют в трудовые лагеря? Джун, единственными лагерями являются морги в подвалах больниц. Нас убивают.
Больше я не смею задерживаться. С ничего не выражающим лицом я поворачиваюсь и иду прочь от платформы, прочь от Дэя. Но сердце в груди громко стучит. Ожидающие у дверей солдаты, заметив мой злой взгляд, вжимаются в стену. Я не могу сдержать раздражения.
— Расковать его, — с отвращением приказываю я одному из солдат. — Отведите его в больничное крыло, пусть позаботятся о колене. Накормите его и напоите. Иначе он не переживет эту ночь.
Солдаты отдают честь, но я не смотрю на них и закрываю дверь лифта.
Дэй
Мне снова снятся кошмары. На этот раз они о Тесс.
Я бегу по улицам Лейка. Далеко впереди я вижу, как Тесс тоже бежит, но не знает, где нахожусь я. В отчаянии она вертит головой налево и направо, пытаясь разглядеть в толпе мое лицо, но видит только прохожих, уличную полицию и солдат. Я стараюсь догнать ее. Но мои ноги еле двигаются, словно я шагаю в киселе.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |