— Чувак, ты набиваешь это место боеприпасами, чтобы потом все это взорвать? — спрашиваю я на обратном пути в «Честер». — Это что, еще один твой дурацкий тест? У меня, типа, есть три секунды, чтобы решить твою маленькую головоломку, прежде чем все взлетит к чертовой матери?
Взорвалась вся внешняя сторона здания. Мы едва успели унести ноги из зоны поражения разлетающихся осколков.
— Я потерял много личного имущества в обоих взрывах. А я не жертвую ничем своим, что может принести прибыль.
— Что в переводе «пока я полезна, поскольку ты думаешь, что я твоя, я не…». — Я вываливаю язык и чиркаю пальцем по своей шее.
— Детка, не вынуждай меня захотеть это сделать.
— То же самое касается и тебя, босс.
Он улыбается, и я чувствую, как начинаю расплываться в ответной улыбке, это раздражает меня, поэтому перевожу взгляд на окно и получаю реальный вид на пейзаж, который могу разглядеть в розоватом лунном сиянии, но там нет ничего существенно примечательного, потому что Тени постарались забрать все самое ценное, что только могли забрать. По дороге сюда есть три убежища и большой притон. Не знала, что Риодан тоже залег на дно. Я покину этот район, как только появится возможность для переезда.
— Наблюдения, — говорит он.
— Четверо Невидимых Королевских Стражника, присутствуют в обеих эпизодах, это единственная эндемичность[25], которую могу пока выделить.
Они стояли, вооруженные, у дверей, наблюдая за разгрузкой доставки.
Он искоса бросает на меня взгляд:
— Ого. Похоже, это было целое предложение. С существительными, глаголами и соединительными[26]. «Эндемичность». Сложное слово.
— Сыровато, чувак, незачет. Про соединительные — это ты зря.
— И больше ничего.
Я бросаю на него взгляд. Ненавижу эти полувопросы-полуутверждения. Больше я на них не куплюсь.
Он смеется.
— Больше ничего. — Его голос на «ничего» поднимается на одну сотую октавы выше, чем на слове «больше» — только что сделанная уступка для кого-то с суперслухом вроде меня, способного уловить это различие. Тем не менее, это уступка. От Риодана. Реже, чем вода в пустыне.
— Лед наслоился точно также. Возможно обиневением. Определенно изморозью. И прозрачный лед поверх всего этого. Странная изморозь. Белый лед происходит из-за замерзания тумана. Что создает туман внутри этих зданий?
— Как произошел взрыв?
Я силюсь вспомнить. Это произошло так быстро, и мы были снаружи, а он закрыл мне обзор, и я больше была сосредоточенна на том, чтобы он отвалил от меня, нежели на чем-то еще. Мне неловко, но я признаю это:
— Не могу сделать никаких выводов, с учетом обстоятельств на данный момент.
Он снова косится на меня.
— Говоря твоими словами, чувак, рано или поздно, но мы докопаемся до гребаной истины. Не так-то просто выявить связь непосредственно в процессе исследования.
— Да неужели. Протяни мне свою руку.
— Нет.
— Живо.
Вот уж хрен я стану протягивать ему свою руку.
Он произносит что-то мягкое на языке, который не понимаю. Моя рука дрожит. И я с ужасом смотрю, как она передвигается на его сторону «хамви», ладонью вверх.
Он бросает в нее «сникерс», бормочет что-то и моя рука снова подчиняется мне. Я поражаюсь, с каких это пор и хренов, мой чертов аппетит стал вдруг общественным достоянием.
— Ешь.
Я прикидываю, не швырнуть ли мне шоколадку ему в лицо или в окно. Я не разрешаю пальцам сомкнуться на ней.
Но не отказалась бы.
Он тормозит, останавливается на дороге, поворачивается ко мне, хватает за шиворот, тянет через промежуток между нашими сиденьями и склоняется ближе ко мне. Встречается со мной глазами. Между нами всего двадцать сантиметров от силы, и я думаю, единственная причина, почему мой нос еще не расплющен об его, это то, что один из кронштейнов на моем МакНимбе упирается в его лоб. Моя задница больше не касается сиденья.
Никогда не видела таких ясных глаз, как у Риодана. У большинства людей они полны эмоций, с мимическими морщинками вокруг них, как с боевыми шрамами. Посмотрев на взрослых, я могу сказать, как они провели свои годы, улыбаясь, или печалясь, или злясь на весь мир. Я слышу, как мамочки говорят своим деткам, когда те корчат рожицы: «Осторожнее, а то твое лицо может таким и остаться». И они реально правы. К середине жизни большинство людей имеют на своих лицах то, что они чувствовали чаще всего в своей жизни и весь мир это видит. Поэтому, чуваки, многие из них должны быть смущены! Именно поэтому я так много смеюсь. Если мое лицо заклинит, мне должно нравиться, то, что я увижу.
Смотреть на Риодана все равно, что смотреть в лицо дьяволу. Очевидно, что чаще всего он чувствует только одно, а именно — ничего. Беспощадный. Холодный урод.
— Дэни, я тебя никогда не обижу, если меня не вынудить.
— Причем именно ты будешь решать, что входит в понятие «вынудить». Здесь до фига и трошки пространства для маневров.
— Мне не нужно пространство для маневров.
— Потому что ты аннигилируешь[27].
— Еще одно сложное слово.
— Чувак. Что ты со мной сделал?
— Дал то, что тебе нужно, но ты оказалась слишком упряма, чтобы это принять.
Он смыкает мои пальцы своими вокруг шоколадного батончика. Мне не удается достаточно быстро их стряхнуть.
— Ешь, Дэни.
Он бросает меня обратно на сиденье, снова включает передачу и срывается с места.
Я жую шоколадку, несмотря на кислый привкус во рту, удивляясь, как мне раньше удавалось быть невидимкой.
— Супергерои не бывают невидимы, — говорит он. — Они просто создают иллюзии.
Отвернувшись в сторону мелькающих зданий, я кривлюсь, высовывая язык.
Он смеется.
— Боковое зеркало, малышка. И осторожнее. А то твое лицо может таким и остаться.
Я выхожу на улицу с коробками свежеотпечатанных листовок (как же я люблю запах свежей краски) в перекошенной продуктовой тележке, мое время снова принадлежит мне. Я могу бежать с тележкой и расклеивать мои листки на столбы быстрее, чем на своем мотике. Мой байк для удовольствия, чисто для расслабона, когда ничто не давит на мои плечи, типа спасения мира. Так что кататься на нем выпадает не часто.
Напоминание Риодана о том, что я должна выходить на работу каждый вечер в восемь часов, все еще звенит у меня в ушах, изводя меня. Какого хрена он смеет меня садировать каждую ночь? Может эти обледенения всего-навсего его идиотский план, предлог, чтобы держать при себе?
Я держу курс на запад, по своему обычному маршруту. Немногим за полночь. Эта работа не должна занять больше пары часов, потом снова вернусь к поискам Танцора. Я немного беспокоюсь о нем. Как правило, он всегда уходит без предупреждения, но его нет уже несколько дней. Я не знаю всех его убежищ, так же как и он не знает моих, но проверю все, мне известные.
У меня определенные столбы, шесты и скамейки, часто посещаемые людьми, как обычные газетные стойки, ожидая моих новых заметок. Народ, уже, наверное, немного распереживался, что мои газеты запаздывают. Сегодня ночью я поделюсь очень важной инфой.
Я смотрю на мои листовки, и горжусь ими. Чернила свеженькие, чистенькие, и выглядят по-настоящему профессионально.
Дэни Дейли
мая 1 года ППС
Новая каста Невидимых!
Обновление для вашего Руководства по выживанию!
СДЕЛАНО ДЛЯ ВАС ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ГАЗЕТОЙ ДЭНИ ДЕЙЛИ - ВАШИМ ЕДИНСТВЕННЫМ ИСТОЧНИКОМ ПОСЛЕДНИХ НОВОСТЕЙ В ДУБЛИНЕ И ЕГО ОКРЕСТНОСТЯХ!
Пиплы, я обнаружила новую касту Невидимых, зависающих в «Честере»!
Название ему «Папа Роуч», и я не имею в виду группу[28]! Особые приметы: от девяноста до ста двадцати сантиметров роста, с блестящим коричнево-фиолетовым сегментированным телом, у него шесть рук, две ноги, и самая маленькая какую вы когда-либо видели голова – как грецкий орех с глазами-икринками. Способен разбиваться на соответствующие по размеру тараканам сегменты, и заползать под вашу одежду, и кожу – в БУКВАЛЬНОМ смысле!
Если завидите на горизонте такую фигню, бегите как угорелые, потому что я еще не разобралась, как его уничтожить. Но всегда можно использовать лак для волос или газовый баллончик – это может дать вам какой-никакой шанс (у меня паяльная лампа всегда при себе). Таким образом, если вы загнаны в угол, можно распылить баллон и поджечь. Это их не убьет, но я уверена, что задержит на какое-то время и даст вам возможность смотаться.
Дублин, жди новостей!
Ваша Дэни!
Я не говорю им самого худшего — то, что Джо сказала мне только сегодня утром — что некоторые из официанток в «Честере» специально делают так, чтобы те заползали под их кожу. Не хочу подавать им каких-либо идей. Эти Невидимые имеют привычку питаться человеческим жиром. Р-раз — и у вас тонкая талия! Здравствуй жучок — прощай, целлюлит! Не нравится апельсиновая корка на бедрах? — Жучки.
Стены еще не так давно пали, чтобы люди привыкли жить в антиутопическом мире, где вокруг болтается столько столь стройных, сверхсексуальных эльфов из Королевских Домов, и обещание потенциального бессмертия, как никогда, заставляет сосредоточить внимание на моде и красоте. И люди готовы идти на любые крайности, до которых никогда еще не опускались до этого.
Джо поведала, что пара официанток горды, что прошли через это. Это стало чем-то вроде символа престижа, как наращивание волос или имплантантов груди. Джо говорит, официантки утверждают, что они не убивают людей, а только питаются их жиром, и они почти не ощутимы под кожей.
По-моему это все фигня. Мне кажется, они внедряются в человека, потому что получают от него больше, чем жир. Подозреваю, тем самым они испытывают все переживания их «носителя»: радость, боль — что угодно. Невидимый прослушивает нас, и мы это позволяем. Они вторгаются в наши тела и собирают нужную информацию, так сказать, изнутри, а затем докладывают Папе, который, наверное, в свою очередь, докладывает начальству Невидимых, как лучше на нас охотиться. Что творят эти идиотки-официантки, и о чем вообще думают? Что жучок, в конце концов, вернется в свое тело и оставит их, всех таких тонких и звонких, не причинив никакого вреда?
Но ведь это же Невидимый! Там всегда будет подвох.
Я мелькаю за угол к моему первому столбу, громыхая продуктовой тележкой.
Когда вижу по-прежнему висящую здесь одну из моих газетных листовок недельной давности, мерцающую розовато-белым в розовом свете луны, это меня удивляет. Люди всегда срывают их, чтобы прихватить домой, где бы это ни было. Не разобранных остается чертовски мало.
Подойдя ближе, я понимаю, что это не моя газета.
Че за хрень??? Что это еще висит на моей доске? Людям известно, что сообщения для меня можно оставить на почтамте.
Скользнув в помещение, я прямо-таки носом натыкаюсь на них.
Я так ошарашена, что моя челюсть почти отвалилась и упала на тротуар.
Дублин Дейли
мая, 1 год ППС
ВАШИМ ЕДИНСТВЕННЫМ ИСТОЧНИКОМ ДОСТОВЕРНЫХ НОВОСТЕЙ В НОВОМ ДУБЛИНЕ И ЕГО ОКРЕСТНОСТЯХ ЯВЛЯЕМСЯ МЫ - ХРАНИТЕЛИ. МЫ ДОСТАВЛЯЕМ ВАМ ВСЕ НОВОСТИ И ВСЕ ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ.
МЫ ПОМОЖЕМ ВАМ ВЫЖИТЬ
ХРАНИТЕЛИ.
— Ха, чуваки! Завелись плагиаторы? — Я срываю со своей доски эту оскорбительную фигомотину и почти уже бросаю ее на землю, когда мои глаза цепляются за название — Дублин Дейли? Как Дэни Дейли? Это что же получается, они передрали мою оригинальную задумку? Чертовы имитаторы-мартышки собезьянничали у меня название?! Не потрудившись даже сраные слова изменить!
Я быстро пробегаю по листовке глазами.
Не обманывайтесь, читая ИМИТАЦИИ газет. Дублин Дейли - это ЕДИНСТВЕННЫЙ ежедневный источник информации, в котором вы будете когда-либо нуждаться.
Мы можем помочь вам ВЕРНУТЬ ВСЕ, КАК БЫЛО!
Спешите присоединиться к нам!
В отличие от ИМИТАЦИИ газет, ХРАНИТЕЛИ обеспечивают доставку всех важных новостей прямо к вашему порогу, как бы ни было трудно добраться до ваших «порогов».
НЕ подвергайте себя страшному риску на улицах, читая ПЕРЕПОЛНЕННЫЕ ХВАСТОВСТВОМ ЛИСТОВКИ ПОДРОСТКА, советующие вам ввязываться в ОПАСНЫЕ стычки и переделки!
ХРАНИТЕЛИ придут к ВАМ
ХРАНИТЕЛИ примут бой и будут сражаться ЗА ВАС.
ХРАНИТЕЛИ обеспечат вам безопасность и СВЕТ.
Кто позаботится о вас? МЫ.
ХРАНИТЕЛИ
— Пф-ф! — Это все, что мне удается придумать. — Пф-ф! — повторяю еще раз. Я не в состоянии даже сдержаться и дочитать. Я комкаю листок, превращая его в крошечный твердый бумажный шарик. Вот, так-то лучше. — Имитация? — Я так возмущена, что не могу даже ругаться. Даже говорю с трудом. — Переполненные хвастовством? Кто писал этот бред?
Я поддерживала Дублин в безопасности и свете с октября прошлого года! Месяцами доставала провизию, обеспечивая слишком напуганных, чтобы оставить свои укрытия людей. Месяцами сражалась с монстрами, находила и собирала маленьких, ставших сиротами на Хэллоуин, детей, когда их родители вышли праздновать и не вернулись, потому что их съели Тени или какие другие Невидимые. Месяцами группировала людей и передавала их в заботливые руки инспектора Джейни, чтобы они могли научиться бороться.
Больше никто не почесался выступить и помочь людям выжить.
А теперь вот это?
С оскорблениями в мой адрес газетенка, разнесшая ложь о том, что я лгу?
— Чувствую на носу грандиозное надирание задниц, — бормочу я. «Как только выясню, кто такие эти чертовы Хранители».
Следующие несколько часов я провожу, пролетая со свистом по городу, срывая эти идиотские листовки со своих столбов и развешивая Дэни Дейли.
Они использовали мои столбы. Даже не потрудились найти свои собственные, чтобы расклеить на них.
Приперлись в МОИ магазины, заменили МОИ извещения. Тупые долбаные плагиаторы. Я почти слетаю с катушек, так завожусь. Если кто сейчас и наблюдал сверху, все, что они могли видеть — это размытое пятно, оставляющее за собой два шлейфа из чистого пара от злости валившего из моих ушей.
Я представляю себе, что завтра наступит лучший день.
Похоже, в последнее время, все мои представления оказываются ложными.
ДЕСЯТЬ
Яд с кошачьих коготков[29]
Он является мне четыре ночи подряд, шепча мое имя.
Кэт, произносит он и из одного слога рождает изысканнейшую мелодию, с которой не сравнится даже божественному оркестровому хору всех ангелов на небесах вместе взятых.
Он произносит мое имя на языке Темных, нашептывая его на ушко, пока из моей головы не вылетают все мысли, а глаза неспособны к созерцанию ничего вокруг, кроме него. Он настолько прекрасен, что один только взгляд на него заставляет меня плакать, и когда я вытираю свои щеки, на руках остаются кроваво-красные разводы.
Он будит меня, не пробуждая.
Он переносит меня в место, настолько совершенное, умиротворенное и свободное от всех тревог и мирской суеты, что я хочу остаться там навсегда.
Кэт, шепчет он, мое имя Круус. Не В’лейн. Я так устал носить его золотую сверкающую личину. Он никогда не был и наполовину Фейри, как я. Я с тобой в Царстве Сновидений, разве тут не прекрасно? Разве ты не чувствуешь божественную благодать здесь, рядом со мной? Тебе не нужно бояться меня. Я не тот, кем кажусь.
Я в опасности.
Страшной опасности.
И я не могу рассказать об этом ни единой душе, потому что они считают меня сильным лидером, указывающим им путь.
Я их надежда.
Боюсь только, скоро «их надежда» может стать безнадежной.
Они так беспощадно судили Ровену! Они и понятия не имели, через что ей пришлось пройти. Одному Богу известно, сколько лет она противостояла, выдерживая подобные муки, прежде чем уступила! Кто знает, каким человеком она была, до того как ее свела с ума «Синсар Дабх». Это происходило с ней каждую ночь, действуя так же, как и на меня? Неужели Тьма под нашей твердыней так же проникала прямо в ее голову, сердце, постель, в момент, когда она ложилась в нее, пытаясь хоть на несколько украденных часов отстраниться от сковывавших ее правил?
Я терзаюсь вопросом, а не происходило ли это постоянно на протяжении тысячелетий. Знал ли об этом Темный Король, когда укладывал свое смертельное альтер эго под нашу священную землю, повелевая нам его охранять, и для того смешал нашу кровь со своей, чтобы сделать сильнее — или, скорее, этот поцелуй зла в наших жилах делает нас слабее? — на тот случай, когда на земле воцарится ад, который он собирался на нас навлечь. Сколько женских жизней он поверг в руины. Скольким людям еще предстоит умереть в один день.
Что если тысячи раз до меня, вошедшие в занимаемое мною положение женщины, возглавившие наш Орден, были немедленно подвергнуты самым жестоким испытаниям воли, которыми осаждали их коварные соблазнители в лице «Синсар Дабх».
Прими меня, освободи меня, стань непобедимой, спаси мир.
О, эта песня сирены, окутанная дымкой власти. Даже у меня, которой наплевать на власть, нет иммунитета.
Не думаю, что на этой должности когда-либо вообще было спокойно. Ни на секунду!
И сомневаюсь, что хоть кому-то из Грандмистрисс в прошлом удалось этого избежать.
Странно, что мы так долго это скрывали!
Он явился ко мне в первую же ночь, как Король заточил его в клетку под нашими стенами. Он вторгся в мои сны, когда я была наиболее беззащитна. И с тех пор является каждую ночь.
Я пробовала пить снотворное. Но оно лишь сильнее одурманивало меня, сделав еще уязвимее для соблазнов и удовольствий.
Он во всей красе демонстрирует мне всего себя. Показывая, насколько прекраснее выглядит облик настоящего Крууса. В'лейн был лишь жалким подобием его реального. Круус черно-белый, блестящий, мощный, сильный и совершенный. Он обнимает меня бархатными крыльями и заставляет почувствовать то, о чем я никогда даже и помыслить не смела.
Я согласна с Марджери.
И мечтаю, чтобы это помещение закачали бетоном, или свинцом, или железом, да хоть чем, что поставило бы между нами барьер.
Я не знаю и десятой части заклинаний, которые знала Ровена. И все же она проиграла.
Мне даже не ужалось закрыть двери!
В ту ночь, когда Книга была упокоена, я покинула зал, где все праздновали сие событие, с ощущением такого облегчения на душе, которого не испытывала уже в течение долгого времени. Наконец «Синсар Дабх», не будет больше бродить по улицам, и хотя метод ее заключения был не таким, на который надеялась, мне представлялось, что нам будет предоставлена отсрочка. Время для отдыха и восстановления, драгоценное, необходимое время, чтобы примириться с многочисленными переменами в нашей жизни, с бесконечными убийствами, и даст время скорбеть о потере многих наших сестер.
Но куда там.
Он является мне с обещаниями и ложью, принося красоту и безудержные желания, и говорит, что я это все, что он хочет. Он говорит, что я и толькоя могу им владеть, и что мой особый дар эмоциональной эмпатии делает меня единственной женщиной, способной понять всю глубину его души, на том редчайшем и бескомпромиссном уровне эмоциональной связи, которым обладает Принц Невидимых, поскольку без нее он сойдет с ума. Он говорит, что я — его единственно возможный партнер, и он ждал целую вечность, прежде чем встретил меня.
Он утверждает, что его напрасно обвинили и что всех нас опутали сетью лжи. Он говорит, что он не «Синсар Дабх». Утверждает, что в момент его заточения в кубе льда, Король забрал все обратно.
Он говорит мне, что нами играет умный, коварный, сумасшедший властитель, которому плевать даже на собственных детей — да и вообще на всех — который любит лишь свою фаворитку, и к тому моменту, когда он заключил ее в свои объятия, он вернул себе все могущество «Синсар Дабх». Он говорит, что его любовница — не настоящая Фейри, что Король получил свои заклинания обратно и теперь может возобновить опыты, что случившееся прошлой ночью в камере всего-навсего ловкость рук.
Он говорит, что его снова оклеветали, дав образ злодея, дабы мы не тратили время на поиски Темного Короля, а сосредоточились на содержании единственного Принца, способного остановить его, когда тот решит, что наш мир можно пустить в расход. И Круус уверяет меня, что однажды Король так и сделает — и произойдет это совсем в скором времени.
Он говорит мне, что я должна стать спасителем человечества. Когда я буду готова, он покажет мне путь к его освобождению. Он говорит, что только я достаточно сильна и достаточно уравновешена, чтобы узреть истину, когда та откроется предо мной, и достаточно разумна, чтобы суметь принять трудное решение.
Все, что он говорит — ложь, и я это знаю!
И все равно проигрываю в этой битве.
Я просыпаюсь поутру, окутанная его запахом. Ощущая его вкус во рту, его язык на своей коже. Наполненная им, как ни один мужчина никогда не наполнял — тело, разум, душу. Он занимается со мной любовью, и я сопротивляюсь, но в то же время и нет. В моих снах я говорю «нет», но все равно делаю это, и каждый акт любви настолько совершенен, что в этот момент душа выгорает дотла. С моим невидимым любовником я снова и снова достигаю пика блаженства. И, содрогаясь, сгораю.
От желания.
И стыда.
Мои сестры рассчитывают на меня. Я — их лидер.
Как это пережить? Как остановить его приход ко мне? Может, нужны какие-то блокирующие его заклинания в моей комнате, или руны вокруг кровати! Может, я должна покинуть аббатство, прежде, чем станет все слишком поздно. Смогу ли я оставить моих сестер? Отважусь ли? Если не уеду прямо сейчас, то потеряю силу воли, чтобы уйти, или обнаружу себя там в одну из ночей, с дрожащими руками на прутьях клетки, готовой сделать что угодно, лишь бы освободить Крууса?
Сколько погибло в ночь, когда Ровеной завладела «Синсар Дабх», сколько убийств отягчили ее душу? Мучили ли ее после этого угрызения совести или она была всецело развращена?
Кто возьмет все в свои руки, если меня не станет?
Нет никакой гарантии, что следующая женщина окажется в чем-либо сильнее меня, или более способной противостоять его обольщению. Как долго Марджери сможет выстоять перед лицом такого соблазна? Насколько жестокой она может стать с властью «Синсар Дабх», затопившей ее сердце сплошной чернотой?
Боже помоги мне, я должна выстоять.
Я обязана победить в этой молчаливой невидимой войне с помощью одного лишь благоразумия.
Да поможет мне Бог.
ОДИННАДЦАТЬ
Неприятности? - Ха! Да в гробу он видал неприятности![30]
— Ну, наконец-то, — восклицает Джо, когда я прохожу мимо детского подклуба. — Уже почти восемь тридцать. Я думала, ты должна была быть здесь ровно в восемь. — У нее макияж. Она никогда не малюется. А еще вымазала чем-то блестючим свои веки и титьки. И меня это просто выбешивает. На кой черт ей фуфыриться. Она и так хорошенькая такая, какая есть.
Фраза «должна была быть здесь» выводит меня из себя. Эти слова как соль на открытую рану. У меня и так был дерьмовый день. Я вынуждена прибегать к каждой унции своего самообладания, чтобы скрыть, насколько для меня отвратительно, что Джо работает тут официанточкой, прислуживая Фейри, разодетая в короткую моднявую юбчонку. Но мне приходится это проглотить, потому что выкажи я хоть каплю своего недовольства и кто знает, что выкинет Риодан? Чувак такой же предсказуемый, как Межпространственный Фейрийский Портал — дрейфующие вокруг нас раздробленные фрагменты реальности Фейри, и ты не узнаешь, что оказался внутри, пока не окажешься по пояс в аллигаторах.
— Тебя искала Мак, — сообщает она.
Я дико вращаю глазами, пытаясь просканировать все подклубы в «Честере» разом.
— Она здесь?
— Что? — непонимающе смотрит на меня Джо, и я врубаюсь, что должно быть проговорила это в скоростном режиме. Такое случается иногда, когда я волнуюсь. Я начинаю вибрировать, и кажется, всем остальным слышен лишь комариный писк.
— Она здесь? — повторяю я, на секунду замедлившись, а потом снова ускоряюсь, продолжая выискивать.
— Нет. Они с Бэрронсом ушли полчаса назад. Дэни, ты свернешь себе шею, если продолжишь так вертеть головой. Когда ты так делаешь — это довольно-таки жуткое зрелище. Вы разминулись. Приди ты вовремя, этого бы не сучилось. Что с тобой? Ты белая, как простыня.
«Приди ты вовремя».
Неужели Мак искала меня здесь? Уже открыла сезон охоты? Она знала, что я должна появиться к восьми на «работе»?
Я чувствую головокружение. Мне нужно, чтобы кровь обратно прилила к голове. Иногда мне кажется, что мои, сердце и кровеносная система ускоряют свою работу вопреки моей воли, подготавливая тело для драки или побега, отправляя всю кровь к руке, в которой держу меч или в ноги, при этом осушая мозг. Это единственное объяснение тому, что я тупею, когда нахожусь в приступе бешенства или беспокойства. Хотя, у парней точно такая же хрень с членом — перестают соображать, поэтому, скорее всего, это просто такой недостаток модели человека. Шквал ощущений? Ха! Мгновенная смерть мозга.
— Где, черт возьми, моя выпивка, сука? Ты хочешь кусочек меня или как? — прохрюкал Невидимый за ближайшим столиком. И его слова означали именно то, что он и имел в виду.
— Скажи мне, что ты не ешь Невидимых, — ужасаюсь я.
— Фу! Никогда! — возмущается Джо, словно поверить не может, как я вообще могла такое подумать.
— Ты сделала мелирование?
Она касается своих волос с понимающей улыбкой.
— Так, совсем немножко.
— Ты никогда себя этим не утруждала. И никогда не красилась.
— Иногда красилась.
— Ага, сколько тебя знаю, ты еще ни разу так не выглядела. И я еще ни разу не видела, чтобы твои сиськи были в чем-то блестящем.
Она начала было что-то говорить, но затем просто покачала головой.
— Ты вырядилась для этих отморозков?
— Я сказал, где моя выпивка, сука?
Я перевожу взгляд на Невидимого. Он с головы до ног оглядывает Джо, облизывая свои тонкие, мерзкие губешки, словно она его следующее блюдо. Это переходит уже все границы.
Невидимый только что дважды обозвал Джо сукой. В моей груди начинает нарастать давление. Я тянусь к рукояти меча. И прежде чем хотя бы пальцем успеваю ее коснуться, на меня, как лавина с гор, обрушиваются агрессивно настроенные гориллы. Находиться в окружении четырех риодановских бугаев все равно, что стоять на леднике, от которого слегка жалит током. Никогда не ощущала ничего подобного, за исключением ощущений с самим Риоданом и Бэрронсом.
— Этот Невидимый, только что обозвал Джо сукой, — отчеканиваю я. Очевидно, что он заслуживает смерти.
— Босс говорит, если ты убьешь Фейри на защищаемой им территории, официантка умрет на твоих глазах, и смерть ее будет очень медленной, — произносит Лор. — А затем мы убьем тебя. Больше мы не станем тебе об этом напоминать. И впредь никогда не вмешаемся. Включи мозги, детка. Держи под контролем свой темперамент или ее смерть окажется на твоей совести. Твоей. Мы всего лишь орудие, от которого она падет. И мы чертовски изобретательны, когда дело касается медленного убийства.
Глаза Джо огромны. Она смотрит на их лица. Знает, насколько у меня поганый характер.
Вздохнув, я убираю от меча руку.
— Вау, чувак, ниче се, никогда не слышала, чтобы ты произносил столько полных предложений подряд. У тебя сегодня прям словесный понос. — Грубая сила — обычный способ Лора справляться с делами. Его метод соблазнения — поймать-и-утащить силой. Вам не захочется, чтобы этот тип положил на вас глаз. Вы окажетесь в его койке вне зависимости желаете того или нет. Я кидаю на него свирепый взгляд. Он говорит мне контролировать себя, но единственный способ сделать это в «Честере» — это, возможно, шибануть себя несколько раз по голове полицейской дубинкой и отключиться.
— Сука, я спросил где, блядь, моя выпивка?
Гнев почти взрывает мой череп. Мозг очищается. Правая рука тяжелеет, наливаясь кровью и напряжением.
Джо кидает на меня взгляд и отворачивается.
Затем как ни в чем не бывало, дефилирует к столику и обслуживает Невидимого. У которого ни капли к ней нет уважения. Я бы просто не выдержала.
Но ей приходится. Как и мне.
Развернувшись, я прокладываю свой путь через парней, не отказывая себе в удовольствии по пути хорошенечко приложиться локтем по Лору.
Он рычит.
Я хлопаю глазами.
Он шипит:
— Тебе нужно вырастить свою задницу, малявка, и быстро.
— Забавно. Я как раз думала, что кому-то не помешало бы уменьшить свою.
— Кто-нибудь укротит тебя, милочка, как кобылку.
— Ага, щаз. Такому. Никогда. Не. Бывать.
Я тухну от скуки, протирая штаники в офисе Риодана. Я-то думала, мы займемся расследованием, вынюхивая подсказки о том, что же заморозило те места. Пока что единственной выявленной мною общностью является Риодан. Оба замороженных места принадлежали ему, словно кто-то нацелился на него и те отбросы общества, чьи интересы сейчас представляю: Фейри и Фейриманов. Мне приходит в голову, что если заморозить достаточно собственности Риодана, пойдут разговоры, и народ начнет избегать «Честер». Клуб завянет от недостатка посетителей.
— Буду надеяться, — зло шиплю я. Риодан даже бровью не повел на мое бурчание. Я ерзаю в кресле и сверлю взглядом его макушку.
Он, видите ли, занят бумажной работой.
И уже больше часа копошится в бумажках. Да кому сейчас нужна документация в этом треклятом мире?
Риодан не произнес ни слова с тех пор, как я вошла, что ж я тоже помалкиваю.
Мы сидим в полном молчании один час, семь минут и тридцать две секунды.
Я барабаню ручкой о край стола.
Не собираюсь заговаривать первой.
— Ну, какого хрена я еще здесь? — взрываюсь я.
— Потому что я сказал тебе быть здесь, — отвечает он, не поднимая головы от всей этой хрени, над которой корячится.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |