Александр Александрович Зиновьев 31 страница

– Есть другие партии, заявляющие о себе как о коммунистических.

– Они обладают чертами, которые делают их неприемлемыми для меня. Сохранилась КПСС как малюсенькая партия. Но нет Советского Союза. И он вряд ли восстановится. А другие не считаются с теми переменами, которые произошли в мире. Они выглядят как анахронизм.

– А как вы представляете себе коммунистическую партию, в которую вы сейчас вступили бы?

– Эта партия должна быть революционной.

– Почему вы на этом настаиваете?

– Потому что коммунистический социальный строй в России теперь, как и в прошлом, может быть установлен только путем революции. Парламентский путь исключен. И задачу такой партии я вижу в подготовке страны к такой революции – в подготовке людей, способных совершить революцию именно коммунистическую.

– То, что делали большевики во главе с Лениным?

– Похоже. Но не совсем так.

– А в чем отличие?

– У нас за плечами семидесятилетний опыт реального коммунизма. Мир изменился. Запад не тот. Структура российского населения не та. Положение России в мире не то.

– Значит, мыслимая вами партия – не марксистская и не ленинская?

– Да. Она должна исходить не из идей прошлого, а из понимания советской реальности.

– Какие идеи марксизма отпадают?

– Все учение исторического материализма. Весь бред с базисом и надстройками. Идеи отмирания государства и денег. Идеи отмирания классов. Идеи «по потребности» и т.д. Короче, все то, над чем издевались даже в самом партийном аппарате.

– Но такую партию не разрешат!

– Конечно! Более того, ее запретят. Даже объявят преступной. Будут клеветать на нее, поливать помоями. Обвинят в терроризме. Она должна сложиться нелегально и суметь отстоять себя нелегально.

– Такая партия не может быть массовой.

– Конечно. Но в случае революционной ситуации она может выйти из подполья и мгновенно стать массовой. А после переворота она должна образовать аппарат власти.

– Должна такая партия быть классовой?

– Она должна предлагать социальный строй, какой фактически был в Советском Союзе. А какие социальные категории поддержат это, это зависит от конкретных обстоятельств. Никакой диктатуры пролетариата или трудящихся. Просто определенная организация общества, и прежде всего системы власти. Предельно откровенно. Никаких сказок о земном рае. То, что фактически было достигнуто в Советском Союзе (в особенности – социальные права и гарантии), будет цениться выше всяких райских обещаний.

– Вы верите в возможность такой партии?

– Нет, конечно. Я же не идиот.

– А возможна ли партия, подобная КПСС, но не коммунистическая?

– Конечно, возможна. Но для этого нужно по крайней мере миллион человек подкупить деньгами, привилегиями, выгодными должностями. Такими средствами «Кремль» не располагает. Да и как на это посмотрят западные хозяева?!

Общество социальной справедливости

– Если ты внесешь ясность в какую-то проблему, никто это не оценит. Вот, например, я насчитал: только в этих материалах более двадцати раз авторы самого различного социального положения и уровня образования говорили о справедливости, о справедливом общественном устройстве. И хоть бы кто-нибудь разъяснил, что именно имеется в виду.

– Когда мы (я и мои знакомые) были студентами, получали грошовую стипендию, жили в свинских условиях и впроголодь, мы часами и со страстью обсуждали эту тему. Оклады доцентов и профессоров казались нам слишком высокими, вопиющей несправедливостью. Почему, кричали мы, так много благ дается этим людям, если они получили образование за счет общества?! Они обязаны отдавать силы обществу за более скромную плату! Сама работа на благо общества уже есть награда за их труд! И удовольствие от работы! Уважение! Почет! Потом мы защитили дипломы и диссертации. Стали получать денег много больше. И другие блага возросли. И мы позабыли о былых разговорах. Мы уже воспринимали это как должное. Мы же трудились и трудимся! У нас же знания и способности, каких нет у большинства других! Мы заслужили! Теперь мы стали возмущаться баснословными зарплатами и прочими платами академиков, их бесплатными шикарными дачами, закрытыми распределителями, санаториями и прочими привилегиями. Но уже с меньшей страстью. Кое-кто из нас попадал в число этих избранников, кое-кто надеялся попасть, прочие разными путями урывали куски благ (совместительство, статейки, книжечки, публичные лекции).

– Мы тоже на эту тему разговаривали во время войны в связи с наградами, званиями, должностями, личными судьбами. И делали какие-то выводы. Но ведь тут теперь речь идет не о справедливости в житейском и моральном смысле, а об обществе социальной справедливости. Тут уже претензия более серьезная и высокая. Что такое общество социальной справедливости?

– Нас, студентов, учили тому, что наше социалистическое (коммунистическое) общество и было таким.

– И оно на самом деле было таким. Только вспомните, как вы этому учили?! Давали точные определения понятий?

– Нет, конечно.

– Объясняли, что в силу законов диалектики справедливость проявляется в форме массы несправедливостей, на основе справедливости вырастает несправедливость, справедливость переходит в свою противоположность – в несправедливость?

– Это никому и в голову не приходило!

– А ведь вы людей диалектике учили! Так что можно ожидать от легиона трепачей и дилетантов в обществе, в котором диалектика и учение о коммунистическом обществе оплеваны, растоптаны и отброшены.

– Представьте себе, что вам надо прочитать лекцию на эту тему. Что бы вы сказали?

– Есть моральная и социальная оценка явлений как справедливых и несправедливых. Различие их видно из таких примеров. Продавать и покупать рабов и крепостных крестьян с моральной точки зрения считается несправедливым, а с точки зрения законов и обычаев рабовладельческого и феодального общества – нет. С моральной точки зрения наличие чудовищно богатых и бедных людей в современном западном обществе считается несправедливостью, а с точки зрения социальных и юридических норм этого общества – нет. Я ограничиваюсь здесь исключительно социальным аспектом темы.

Подчеркиваю, понятия справедливости и несправедливости суть оценочные понятия. Явления оцениваются в этих понятиях относительно некоторых принятых, признанных, узаконенных норм данного человеческого объединения, а не вообще. Справедливо то, что укладывается в рамки этих норм, и несправедливо то, что выходит за эти рамки. Конечно, сами нормы могут оцениваться как справедливые или несправедливые. Но эти оценки приобретают смысл, когда тот или иной тип общественного устройства изживает себя и сами его нормы подвергаются критике. Это говорит об относительности самих критериев оценки явлений как справедливых и несправедливых.

Оценочные нормы, как и всякие другие социальные нормы, в реальности осуществляются не механически и не с абсолютной точностью в каждом индивидуальном случае. Эти случаи разнообразны, так что неизбежны и отклонения от норм. А главное – в обществе одновременно действуют другие факторы, в силу которых отклонения от норм оказываются регулярными и неизбежными. Так что нормы справедливости реализуются лишь как тенденции и через массу отклонений. И сами нормы в совокупных условиях общества становятся источником отклонений.

Обществом социальной справедливости называется такое общество, в котором в качестве всеобще значимых приняты и утверждены законодательно не просто какие-то, но вполне определенные нормы, а именно – социальные гарантии и права граждан. Они суть следующие: на оплачиваемую работу, на отдых, на бесплатное медицинское обслуживание, на образование, на жилье, на питание, на личную безопасность, на пенсию по старости и инвалидности. Принципом распределения граждан по местам работы является принцип «от каждого по способности». Принципом распределения создаваемых обществом благ является принцип «каждому по труду», а в идеале – «каждому – по потребности». Эти нормы были реализованы в советском обществе. Общество социальной справедливости было построено фактически. Но одно дело – нормы, взятые сами по себе, абстрактно, да еще в идеологически неопределенном виде. И другое дело – их реальное осуществление. Общество социальной справедливости не есть тот земной рай, каким его изображала советская идеология.

Соблюдение норм справедливого в социологическом смысле распределения людей по местам работы и жизненных благ не есть устранение социального и материального неравенства. Более того, на этой основе с необходимостью возникают такие отклонения от самих норм, которые сами становятся нормами жизни. И какое-то «равновесие» тут достигается в острой социальной борьбе. Нормы не действуют автоматически. За соблюдение их в каждом индивидуальном случае приходится сражаться.

Возьмем теперь социальные гарантии и права. Право на рабочее место есть право на какое-то место, а не на то, на какое претендует индивид. Оно означало, что рабочих мест в стране создавалось достаточно для всех, в принципе безработицы в западном смысле не было. Аналогично в отношении прочих прав и гарантий. Люди так или иначе имели какое-то жилье – бездомных практически не было. Это право не гарантировало всем отдельные комфортабельные квартиры.

– Но люди так истолковали это право. И стали обращать внимание не столько на то, что шло грандиозное жилищное строительство и миллионы получали комнаты и квартиры бесплатно, сколько на то, что получали не все, получали неодинаково, квартиры уже не отвечали их представлениям о современном комфорте.

– И так во всем прочем. Как говорил сам Маркс, удовлетворенные потребности рождают новые. Установление норм социальной справедливости на некотором первоначальном уровне не исключило и в принципе не могло исключить явления, которые стали казаться несправедливостью в отношении к тем же самым нормам. И никакое общественное устройство не может устранить этот эффект. Но мало этого. Советское общество в конце брежневского периода стало вступать в стадию, когда именно социальные права и гарантии начали превращаться в препятствие в соревновании советского общества с западным, препятствием в осуществлении маниакальной цели советского руководства и привилегированных слоев догнать Запад. Эти права и гарантии оказались под угрозой их ограничения и даже ликвидации. Так что если бы катастрофа не произошла, все равно предстояла борьба за сохранение их.

– А у нас все воспринимали их как нечто само собой разумеющееся и незыблемое при всех обстоятельствах. Когда громили коммунизм, не думали, что тем самым разрушали именно общество социальной справедливости.

– В современных условиях Россия просто не в состоянии стать обществом социальной справедливости. Она могла сохраниться в этом качестве. Но раз уж она не уберегла его, то на создание чего-то аналогичного в нынешних условиях у нее просто нет сил и времени.

– Выходит, и коммунисты не имеют перспектив?

– Партии, считающиеся коммунистическими, могут одержать победу на выборах в «парламент», коммунист может стать президентом. Но этого еще слишком мало, чтобы восстановить общество социальной справедливости.

– Значит, лозунг общества социальной справедливости не может стать лозунгом исторического процесса?

– Боюсь, что он может стать лишь лозунгом в выборной кампании, причем совсем непонятным массам населения или интерпретируемым в эклектическом духе – как некая смесь буржуазного либерализма и стыдливого социализма.

– Что-то вроде западной социал-демократии.

Капитуляция продолжается

Первое, что бросилось мне в глаза при виде поднятой части «Курска» (конечно, по телевидению), – это вмятина и зияющая дыра в борту. О вмятине говорилось и раньше, когда «Курск» лежал на дне моря и его обследовали водолазы. И дыра не была для меня неожиданностью – я с самого начала предполагал, что она должна была быть. Меня удивляло то, что ее не заметили водолазы и приборы. Впрочем, удивляло недолго: я предположил (и сейчас так предполагаю), что им было запрещено ее обнаруживать.

По телевидению много раз показывали корпус «Курска» с зияющей дырой. Но люди (а сколько их там было и каких людей!) вели себя так, как будто ее не видели или никакой вмятины и дыры вообще не было. Лишь мельком упомянули о них как бы виновато. И тут же постарались утопить в потоке словоблудия и зрелищ иного рода. Дыра все-таки зияет, и полностью ее замолчать нельзя. Но сколько говорится слов о других «версиях» и «гипотезах», сколько показывается обломков, ровным счетом ничего не говорящих о причине гибели корабля, чтобы сгладить и заглушить впечатление от очевидного, от явного – от зияющей дыры! И профессионалы напрягают ум, чтобы изобрести что-нибудь такое, чтобы задурить несведущим миллионам зрителей мозги и превратить их в оболваненные безмозглые твари, о которых можно сказать: они видят, не видя.

Нет, не зря и не из каких-то технических и гуманных соображений оставили на дне моря меньшую, но более важную для выяснения причины гибели «Курска» часть корабля. Похоже на то, что слегка ошиблись, отрезая ее. Еще бы немножко взяли левее, и дыра не зияла бы так явно с экранов телевизоров. И сокрытие тайны произошло бы с меньшими усилиями и затратами и с большей убедительностью.

Ситуация с «Курском» характерна с точки зрения манипулирования сознанием людей в современных условиях информационной «революции». Одним из способов фальсификации реальности с целью оболванивания широких слоев населения является замалчивание или снижение внимания к важным явлениям и к социальной сущности явлений и раздувание явлений второстепенных, преувеличенное внимание к поверхностным чертам явлений. Утопить важную истину в потоке мелких. Сориентировать внимание людей так, чтобы, как говорится, они слона не приметили. О чем только не говорится в связи с ситуацией гибели «Курска»! А о самом главном либо вообще не говорится ни слова, либо говорится мельком, вскользь, как о чем-то второстепенном, сомнительном, гипотетичном. А это самое главное очевидно, буквально само лезет на глаза, не просто заявляет, а вопит о себе. Сотни миллионов ощущают его на своей шкуре. А мы, россияне, стали самой грандиозной жертвой его. Мы как социальное целое уже лежим на дне мирового исторического океана, не с одной, а с тысячами зияющих ран, и упорно не хотим видеть этого. Мы упорно делаем вид, как будто приобщаемся к множеству неких «цивилизованных стран», будто плывем на всех парусах по волнам мирового океана к свободе и процветанию, будто парим в небесах и мчимся в космосе к звездам. А между тем нас выпирают из космоса и прогоняют прочь с мирового океана.

Это главное, что всячески скрывают от нашего сознания, есть мировая война, которую ведут США и страны НАТО за свое господство над всем Человечеством, и в том числе и даже в первую очередь над нами. Мы, Советский Союз и Россия, рухнули не просто в силу стечения обстоятельств, а потому что нас умышленно и искусственно подбили к этой войне. Не поняв этого, мы останемся исторически ослепленными навечно, вплоть до полного исчезновения из человеческой истории.

Советский Союз был глобальной сверхдержавой. Считается – второй. Если бы мы победили, нас стали бы считать первой. Важно то, что сверхдержавой глобального масштаба. Но что это означало конкретно? Это означало мировую мощь и роль советской социальной системы. Когда начиналась холодная война, западные стратеги ставили задачу ослабить мировое влияние советского социального строя. К концу холодной войны созрело намерение разрушить этот строй. И это удалось. Но Запад не остановился на этом. Аппетит, как говорится, приходит во время еды. Советский Союз играл мировую роль и в идеологии, и в науке, и в освоении космоса, и в военном отношении. Он был и сильнейшей морской державой. Значительная часть этих достижений сохранялась Россией. Естественно, лишить Россию всего этого стало задачей нового этапа войны западного мира во главе с США против нашей страны – «теплой» войны, в которой к средствам холодной войны добавились новые, включая средства «горячей» войны и огромного масштаба диверсионные операции.

Судьбу «Курска» следует рассматривать именно в этом контексте, а не изолированно. Логически напрашивается предположение, что «Курск» погиб не в случайной катастрофе, а в заранее спланированной и хорошо рассчитанной диверсионной операции «теплой» войны. Версия, что он был подбит чужой подводной лодкой, специально приспособленной для уничтожения подводных лодок противника, мне представляется наиболее вероятной. Успех этой операции сыграл в ходе «теплой» войны роль огромную: он стал началом ликвидации России как великой морской державы глобального масштаба. Последующие события в этом направлении не оставляют на этот счет никаких сомнений.

Вопрос о причине гибели «Курска» с самого начала стал вопросом не поиска истины, а политической стратегии, т.е. вопросом сокрытия истины. Игнорируя зияющую дыру в корпусе «Курска», ответственные лица стараются внушить россиянам, что никаких доказательств столкновения его с внешним объектом нет. Можно с уверенностью предсказать, что даже в случае, если ответственные лица будут вынуждены признать причиной гибели «Курска» столкновение с внешним объектом, останется невыясненным, что это за объект и почему он пробил такую дыру в корпусе «Курска». Силы Запада, под чьим руководством был разгромлен Советский Союз, разрушена советская социальная организация и осуществляется западнизация России, просто не позволят российским властям дать правдивый ответ на этот вопрос. Не исключено, что назначат в качестве виновного подходящий российский объект, сделав козлами отпущения своих граждан. Капитуляция продолжается.

Семинар

Вопреки предсказаниям Защитника, наш семинар работает вполне успешно. Регулярно собирается от 20 до 30 человек. Некоторые заседания, когда Критик не может присутствовать, я провожу сам. Я настолько освоился с работами Критика и с его «поворотом мозгов», что сам нахожу решения проблем в духе Критика, и он в основном одобряет их. Время от времени я пишу небольшие статейки для второстепенных газет и журналов. И уже приобрел некоторую известность и репутацию на этом уровне.

Следующее заседание семинара было посвящено проблемам экономики. Доклад сделал Критик. А я потом написал маленькую статейку для одной оппозиционной газеты. Статейку даже упомянули в обзоре прессы по телевидению. Правда, не назвав имя автора.

Экономический переворот

Переход от коммунистической социальной организации в России к нынешней (постсоветской) произошел не по марксистской схеме. До переворота в России не было никаких предпосылок для него в экономике. Сначала произошел политический переворот. Затем захватившие власть реформаторы начали осуществлять преобразование экономики.

Экономикой называют то, что в человеческом объединении специально создается искусственно и делается регулярно для того, чтобы добывать, производить и распределять материальные средства существования. Буду в этом случае употреблять слово «хозяйство» или выражение «хозяйственная экономика». Экономикой называют также всякие инвестиции денег с целью приобретения прибыли, т.е. использование денег как капитала. Эти инвестиции охватывают не только сферу хозяйства, но и культуру, спорт, медицину, науку и т.д. Буду в таком случае употреблять выражение «денежная экономика» или слово «бизнес» – различие этих словоупотреблений существенно. Например, возможна такая ситуация в стране, что происходит прирост денежной экономики (порою значительный) в то время, как происходит упадок экономики хозяйственной. Возможно также такое, что хозяйственная экономика прогрессирует, а денежная находится в состоянии упадка.

Экономика реальных достаточно развитых стран содержит в себе как хозяйство, так и бизнес. Но при этом может доминировать какой-то один аспект. Классическим образцом доминирования хозяйства может служить коммунистическая экономика, имевшая место в Советском Союзе. Классическим образцом доминирования бизнеса является западнистская экономика, имеющая место в западных странах. Первая использовала и денежный механизм, а вторая охватывает и сферу хозяйства. Но между ними имеют место качественные различия.

Реальная экономика есть совокупность особого рода деловых клеточек (предприятий, учреждений, организаций и т.п.) – экономических клеточек. К экономическим клеточкам относятся такие хозяйственные клеточки, которые узаконены государством, – узаконено юридическое лицо, ответственное перед государством за деятельность клеточки, узаконена «профессия» клеточки и ее расположение, установлено налоговое отношение с государством. К экономическим клеточкам относятся также денежные клеточки, для которых также имеет силу только что сформулированное отношение с государством. Денежные клеточки имеют зоной своей деятельности как хозяйственные, так и внехозяйственные клеточки (в сферах науки, культуры, спорта и т.д.). Это не означает, будто эти внехозяйственные клеточки превращаются в часть экономики. Они оказываются подверженными действию экономических законов, но остаются клеточками неэкономическими. Экономическими являются при этом лишь сами клеточки денежного механизма.

В зависимости от способа образования и характера юридических субъектов клеточки разделяются на две категории. К первой категории относятся такие клеточки, которые создаются решениями властей. Власти определяют их деловые функции и отношения с другими клеточками. Сотрудники их нанимаются на работу по профессии. Они не являются собственниками ресурсов, которыми они распоряжаются, и собственниками результатов их деятельности. Юридические лица этих клеточек назначаются органами власти и управления. Они суть государственные чиновники. Буду называть такие клеточки юридически государственными или общественными. Ко второй категории относятся клеточки, которые создаются по инициативе частных лиц и организаций, а не распоряжениями властей. Но и тут полного произвола нет. Эти клеточки должны получить на это разрешение властей, официально зарегистрировать характер своего дела. Они возникают и существуют в рамках законов. Точно так же законом должны быть определены их юридические субъекты, т.е. лица или организации, распоряжающиеся деятельностью клеточек и несущие за это ответственность перед государством и законом. Юридические субъекты свободны определять характер дела клеточек, их внутреннюю организацию и отношения с окружающей средой. Они являются собственниками средств, на которые создаются клеточки, и продуктов их деятельности. Или они получают право быть юридически субъектами от таких собственников. Такие клеточки буду называть юридически частными, частнособственническими или частнопредпринимательскими.

Я считаю необходимым зафиксировать также в социологических понятиях различие экономических клеточек в другом аспекте, а именно в аспекте окупаемости или рентабельности. В этом аспекте клеточки разделяются на такие две категории. К первой категории относятся клеточки, которые являются рентабельными (по существующим нормам), самоокупаются, т.е. реализация продуктов их деятельности приносит средств достаточно для возмещения всех затрат, выплаты зарплаты сотрудникам, выплаты налогов, удовлетворения интересов собственников. Назову такие клеточки социально целостными и экономически автономными.

Ко второй категории относятся клеточки, для которых рентабельность (самоокупаемость) не исключается, но и не является необходимой. Для их возникновения и существования достаточно, чтобы удовлетворяли требованиям некоторого более обширного социального объединения в качестве его части. Это объединение может быть объединением экономических клеточек. Но не только. В него могут входить и неэкономические клеточки. Оно вообще может быть в целом неэкономическим. Назову такие клеточки социально частичными и экономически зависимыми.

Экономические клеточки различаются также по своей структуре, заключенной между двумя крайностями: одна крайность – в них нет ничего такого, что не относится к делу, которым они заняты, другая крайность – они насыщены компонентами, не относящимися к делу (например, партийные, профсоюзные и комсомольские организации в советских экономических клеточках). Наконец, экономические клеточки различаются по объему социальных функций. Одни из них ограничиваются исключительно экономическими функциями, как это имеет место в западных клеточках, другие же выполняют функции воспитания сотрудников, контроля за их поведением, заботы о них и т.п., как это имело место в советских клеточках.

Экономика в целом характеризуется составом клеточек различного рода, их пропорциями и взаимоотношениями, их распределением по отраслям и по территории страны и т.д. Это – сложная структура, складывающаяся в зависимости от различных факторов, меняющаяся со временем, но вместе с тем воспроизводящаяся в основных чертах. Она характеризуется чертами, определяющими ее социальный тип. Этот тип является одной из определяющих характеристик социальной организации в целом. Как тип социальной организации в целом не превращается сам по себе в другой тип в силу каких-то социальных законов, – таких законов просто нет, – так и один тип экономики не превращается в другой. Возможно лишь такое: один тип экономики погибает, в частности – насильственно разрушается, и в человеческом объединении (в человейнике) создается другой тип. Политики, идеологи и прочие граждане, несведущие в социальных законах, воспринимают такую ломку как преобразование (реформирование).

Советская экономика складывалась в течение многих десятков лет. Складывалась как совокупность государственных (общественных) клеточек, социально частичных и экономически зависимых, не рассчитанных на рентабельность, рассчитанных на удовлетворение материальных потребностей (хозяйственных), функционирующих в соответствии с государственными планами, образующих единое хозяйственное целое, социально насыщенных неделовыми явлениями, выполняющих многочисленные социальные неделовые функции.

Экономические клеточки включались в систему других клеточек, т.е. были частичками больших экономических объединений (как отраслевых, так и территориальных) и в конечном счете экономики в целом. Они, конечно, имели какую-то автономию в своей жизнедеятельности. Но в основном они были лимитированы задачами упомянутых объединений и экономики в целом. Над ними возвышалась разветвленная иерархическая и сетчатая структура из учреждений власти и управления, которая обеспечивала их согласованную деятельность. Эта структура была своего рода нервной системой экономики. Она была организована по принципам начальствования-подчинения. На Западе это называли командной экономикой и считали величайшим злом.

Коммунистическая экономика как организуемая и управляемая сверху имела целевую установку как единое целое. Она заключается в следующем. Во-первых, обеспечить страну материальными средствами, позволяющими ей выжить в окружающем мире, сохранить независимость, идти в ногу с прогрессом. Во-вторых, обеспечить граждан общества средствами существования. В-третьих, обеспечить всех трудоспособных работой как основным и для большинства единственным источником средств существования. В-четвертых, вовлечь все трудоспособное население в трудовую деятельность в первичных деловых коллективах.

Из рассмотренного характера и положения экономики с необходимостью следуют такие важнейшие признаки коммунистического хозяйства. Во-первых, преобладание социально-политических соображений при решении экономических проблем. Это касается распределения бюджета, установления цен на массовые продукты, шкалы заработной платы, состава продукции, районирования предприятий и т.д. Во-вторых, ориентация на удовлетворение самых фундаментальных нужд населения и решение самых важных для выживания страны проблем. Препятствование производству продуктов сверх необходимого и разрастанию паразитарных явлений. Тенденция к дефициту средств потребления. И в-третьих, необходимость централизованного управления и планирования деятельности экономики начиная с первичных клеточек и кончая экономикой в целом.

Общепринято думать, будто экономика западного общества является высоко эффективной, а коммунистического – неэффективной. Я считаю такое мнение совершенно бессмысленным с научной точки зрения. Для сравнения двух различных феноменов нужны четко определенные критерии сравнения. А в зависимости от выбора таких критериев и выводы могут оказаться различными. Возможны, в частности, чисто экономические и социальные критерии оценки производственной деятельности людей, предприятий, экономических систем и целых обществ. Экономические критерии основываются на соотношении затрат на какое-то дело и его результатов. Социальные же критерии основываются на том, в какой мере деятельность предприятий соответствует интересам целого общества или какой-то его части. Главным здесь является не экономическая эффективность отдельно взятых предприятий, а интересы целого, причем не обязательно экономические. Например, коммунистические предприятия должны обеспечить работой и тем самым дать источники существования максимально большому числу людей, в принципе исключив безработицу.

И вот российские реформаторы, захватив политическую власть в стране, решили превратить российскую коммунистическую экономику в экономику западнистского типа. Они не понимали на научном уровне ни ту и ни другую. Они имели о них лишь идеологически примитивное и извращенное представление, навязанное им в годы холодной войны западными идеологами и российскими критиками советской экономики. Но российской экономикой они могли распоряжаться по своему произволу, ограниченному лишь наставлениями (фактически – приказами) западных наставников. А последние подсказывали им такие идеи, реализация которых была в интересах Запада, победившего в холодной войне, а именно разрушение суверенности российской экономики и превращение России в придаток западной экономики. Совокупность этих идей и мер по их реализации характеризуется одним словом: приватизация.

Дата добавления: 2015-08-28