Александр Александрович Зиновьев 27 страница

Аналогично выходят за рамки уместности принципов демократии некоторые действия российских властей в отношении СМИ и частных фирм. Другое дело – злоупотребления за счет такого рода ситуаций. Они бывают не только со стороны нарушителей принципов демократии, но и их защитников.

Демократия не есть нечто вечное, универсальное и всеобъемлющее в человеческой истории. Это временное, относительное и ограниченное явление. И рассчитывать на то, что российские реформаторы и демократы установят в России некую подлинную демократию, не стоит. Они не смогут это сделать, если даже страстно захотят этого, в силу объективных социальных законов и условий в мире.

Вертикаль власти

Указом президента образовали административно-территориальные округа, объединяющие по нескольку областей и других подразделений такого уровня. Объявили это вертикалью власти.

– Это пародия на то, что было у нас раньше и есть во всех западных странах, – сказал Защитник. – Ввели чиновничью инстанцию между президентом и губернаторами. Но это не означает, что подконтрольные ей регионы образуют нечто единое и подвластное ей. Вертикаль власти не есть просто иерархия чиновников, как в армии и в администрации. В советское время у нас было особое подразделение власти, благодаря которому вся система власти и управления превращалась в единую и вертикально упорядоченную систему, – это был партийный аппарат. Сейчас этого нет. Окружная администрация сейчас не есть реальная власть над округом как над относительно автономной частью страны. Внутри округа нет единства. Губернаторы не являются частью аппарата президента. И западного варианта нет – нет штатов наподобие американских, земель наподобие немецких и т.д. Кое-что похоже на советскую власть, кое-что на западную. А в целом – именно подобие, имитация.

– Эта структура нежизнеспособна?

– В каком смысле? Жить может долго. Живут же калеки, уроды, больные. Но уроды остаются уродами, сколько бы ни жили. Эта структура напоминает также дореволюционную, царскую. И даже больше, чем западную. Но это анахронизм.

– Неужели невозможно построить эффективную вертикаль власти без партийного аппарата?

– Возможно. Главное, чтобы был такой аппарат вне государственного. На Западе такие функции выполняет денежный механизм.

– И у нас это возможно?

– Пытаются и у нас. Но что получается?

– Гибрид. Имитация. Уродство.

– Верно! Вы теперь сами можете постигать суть дела. Чувствуется школа Критика.

Историческое отступление

– Мне нынешнее состояние России напоминает отступление разгромленной армии, – говорит Защитник. – Причем отступление паническое. Бросается все, что трудно или невозможно сохранить, удержать за собой. Так бежать легче. Убегают, спасая шкуру, немногие. Остальные отстают, гибнут. Наживаются мародеры.

– И при этом создают видимость успехов, подъема, побед, – говорю я. – Такого пускания пыли в глаза и хвастовства не было даже в советские годы.

– Надо оправдаться, скрыть реальное положение, сохранить свое положение, нажиться.

– И к чему это приведет?

– Почему «приведет»? Уже привело. Забавно слушать, когда говорят об угрозе кризиса и даже катастрофы. Катастрофа уже произошла. Мы живем в состоянии катастрофы. А нам все твердят, будто мы не близки к ней, не на грани катастрофы. Президент сказал, что России сейчас никто не угрожает. За кого нас принимают?! За круглых идиотов?! Нам действительно уже не угрожают, поскольку нас уже разгромили!! Нас убили, а мертвым смерть не грозит.

– Но мы пока живы! Надо же что-то делать! Хоть что-то!

– Это концепция нынешней власти. Концепция узаконивания капитуляции. Делать хоть что-нибудь – значит, делать вид, что что-то делается для спасения страны. Это имитация дела, показуха, видимость. Если делать, то, как говорится, по-большому. Что-то из ряда вон выходящее.

– Что?

– Не знаю. Может быть, подняться во весь рост и с пением «Интернационала» идти на верную смерть, как делали когда-то коммунисты. Но мы не коммунисты. Мы всего лишь коммуняки.

Коммуняки

Коммуняки, как они описаны в одной из книг Критика, суть люди, которые выводятся в условиях коммунистической социальной организации и приспособлены жить в ней.

Коммуняки не обязательно русские, русские не обязательно коммуняки. Русский народ (русские) есть этническое, т.е. социобиологическое образование. Народы имеют свои законы возникновения, существования, эволюции и гибели, отличные от законов социальных. Коммунистическая социальная организация не является биологически прирожденной какому-то народу, включая русских. Она является исторически изобретенной. Аналогично западнистская социальная организация не является прирожденной никакому народу. Частная собственность и частное предпринимательство не являются прирожденными западным народам. Это тоже искусственные изобретения в социальной эволюции людей. Вместе с тем различные народы обладают различными качествами, более или менее благоприятными с точки зрения формирования тех или иных социальных типов. Какие именно тут имеют место зависимости, это должен установить конкретно-исторический анализ. Никаких априорных социальных законов на этот счет нет.

Этнические качества русских (русского народа) оказались весьма благоприятными для коммунистического эксперимента. Эти качества стали одним из условий возникновения коммунистической социальной организации в нашей стране. Подчеркиваю: одним из факторов в уникальном совпадении целого комплекса разнообразных факторов, породивших реальный коммунизм. Русские оказались также подходящим человеческим материалом для создания в сравнительно большом количестве социального феномена – коммуняк, которые стали не только продуктом коммунизма, но и его опорой в течение необычайно трудной советской истории.

Коммуняки не обязательно любят коммунизм. Возможны такие, которые его не любят. И их в советское время было немало. Были и такие, которые его критиковали и даже что-то делали во вред ему. Коммуняками являются и Солженицын, и Сахаров, и Горбачев, и Ельцин, и Матросов, и Гагарин, и Королев и т.д. Вследствие воспитания, образования и опыта жизни в среде коммунистического общества у коммуняк вырабатываются определенные характерные черты. У различных коммуняк в различной степени, различных комбинациях, пропорциях и формах. Но в массе коммуняк можно заметить достаточно часто встречающиеся и достаточно сильно выражение черты, например, коллективизм, неприхотливость, хамелеонство, склонность к халтуре и очковтирательству, склонность к холуйству перед властями, уверенность в будущем, устойчивость жизненных линий, низкий уровень предприимчивости и способности к риску и т.п. В одних и тех же индивидах могут уживаться противоположные качества, проявляющиеся в зависимости от обстоятельств. Это, например способность на самоотверженные поступки и трусость, надежность и способность на предательство. В советской литературе черты коммуняк описаны детальнейшим образом и в самых различных проявлениях.

Надо различать коммуняков и коммунистов. Коммунисты появились задолго до того, как возникли общества с коммунистическим социальным строем – реальный коммунизм. Идеи коммунизма выдумали не коммуняки, а западняки. Выдумали они их у себя на Западе. Выдумали для себя, а не для нас, русских, и тем более не для китайцев. Выдумали тогда, когда никаких коммуняков не было и в помине. Впервые намерение испробовать идеи коммунизма в реальности появилось в головах западняков, причем испробовать их хотели на других, незападных народах. В конце девятнадцатого века западняк Лассаль, ученик Маркса, объяснял идеи марксизма западняку Бисмарку. Тот сказал, что идеи интересные и было бы любопытно испробовать их на каком-нибудь народе, который не жалко, например, на русских. Так что мы, коммуняки, суть детище западняков.

Социалистическую революцию в нашей стране осуществили не коммуняки. Таковых еще не было на свете. Даже Ленин и Сталин не были коммуняками по определению. Они были коммунисты, но не коммуняки. Если бы тогда коммуняки уже были (что исключено логически!), никакой социалистической революции не было бы. Во всяком случае, ее быстро подавили бы именно коммуняки. И коммунизм в нашей стране строили не коммуняки. Коммуняки после революции зародились, стали множиться и зреть. Если бы они появились сразу после революции, никакого коммунизма не построили бы. Что угодно построили бы. Может быть, «социализм с человеческим лицом», который обещал ком-муняка Горбачев. Но только не коммунизм.

Коммунизм в нашей стране строили коммунисты. Многие коммунисты становились коммуняками, и многие коммуняки – коммунистами. Но тут полного совпадения нет. Это разные аспекты эволюции человеческого материала нашей страны. Одни были в аспекте исторического творчества, другие – в аспекте его результатов. Одни были в аспекте идеологии, другие – в аспекте социального поведения. Эти аспекты не различают и даже сознательно смешивают с целью дискредитации как идеологии, так и практики коммунизма.

Различие коммунистов и коммуняк стало замечаться, когда коммуняки расплодились, стали богатеть и передавать имущество и возможность иметь привилегии по наследству, овладели реальной властью во всех доходных сферах советского общества. И тогда они под руководством коммуняк Горбачева, Ельцина, Яковлева, Шеварднадзе и многих других деятелей антикоммунистического переворота разгромили породивший их советский коммунизм. Более пятнадцати миллионов членов КПСС, т.е. отборных коммуняков, давших клятву верности идеалам коммунизма и готовности отдать жизнь в борьбе за советский коммунизм, испарились с арены истории в считанные дни, не пожертвовав ради защиты породившего их социального строя ни единой капли крови. Да за такое поведение западняки должны были памятник выше всех сооружений в мире коммунякам воздвигнуть, а не бранить их. Сами западняки и тысячной доли того, что сделали коммуняки для разгрома своего коммунизма, не сделали.

Эти люди, совершившие антикоммунистический переворот, не были коммунистами в том смысле, что не верили в коммунистические идеалы, не были убежденными коммунистами по идеологии. Они были коммуняками в самой развитой степени. Они имитировали коммунистов, поскольку это позволяло им добиваться жизненного успеха, делать карьеру, иметь жизненные блага в изобилии сравнительно с прочей частью населения страны. Многие авторы уже в довоенные годы и особенно сильно в послевоенные годы писали о перерождении коммунистов. На самом деле никакого перерождения не было. Произошло нечто другое, что на поверхности процесса эволюции советского коммунизма выглядело как перерождение, а по существу было закономерной эволюцией советского общества как коммунистического, а именно размножение коммуняк как типа людей, адекватных состоянию зрелого коммунизма, и захват ими всех мало-мальски значительных социальных позиций в стране. При этом произошло сокращение числа коммунистов и утрата ими решающей роли в управлении массами населения, все более становящихся массами коммуняков.

Такие изменения в социальной структуре советского населения сами по себе не вели к краху коммунизма. Но в сочетании с другими факторами, среди которых следует упомянуть назревание кризиса и холодную войну Запада против Советского Союза, они стали основой для массового (почти тотального) предательства правящей и идеологической элитой идеалов и дел советского коммунизма, что сыграло роль решающего фактора его гибели.

Антикоммунистический переворот в Советском Союзе и России произошел как диверсионная операция Запада в холодной войне, но осуществлен он руками советских (российских) коммуняков, охотно сыгравших роль «пятой колонны» Запада. Коммунисты по убеждениям почти полностью исчезли. Исчезла КПСС. Ее руководители быстро приспособились к новым условиям и начисто отреклись от идей коммунизма, сбросив маскировку под коммунистов. Приспособились к новым условиям наиболее активные коммуняки.

Почти все ячейки новой социальной организации заняли коммуняки и их отпрыски. К ним даже не применяют словечко «коммуняки». Последнее закрепилось за теми уцелевшими представителями довоенных поколений, в основном за ветеранами войны с Германией, которые более или менее явно выражают неприятие постсоветской социальной организации и сохраняют приверженность советской. Существуют партии, называющие себя коммунистическими. Из них лишь КПРФ играет заметную роль. Но и она фактически является хотя и оппозиционной, но парламентской партией, мало что сохранившей для себя из идеологии коммунизма. Так что слово «коммунистическая» тут употребляется неадекватно его историческому смыслу. Все то, что делало россиян коммуняками как особым социальным типом человека, стремительно испаряется будучи неподкрепляемым образом жизни и официально порицаемым. Старые коммуняки вымирают. Подрастают новые поколения, приспосабливающиеся к условиям постсоветской России. Они, надо полагать, породят западняков более низкого качества, чем западные западняки, но все-таки имитирующих их. А скорее всего это будет гибрид коммуняк и западняков.

Надо только помнить, что характеристика социального типа людей не есть характеристика каждого представителя этого типа. Это характеристика множеств людей. Различные признаки (качества) типа распределяются между членами множеств в различных комбинациях и пропорциях, как бы растворяются в этой массе. Если для коммуняк, например, характерна высокая степень коллективизма, из этого не следует, что каждый коммуняка отъявленный коллективист. Индивидуалисты встречаются и среди коммуняк. А если, например, для западняк характерна высокая степень деловой предприимчивости и стремления к материальной наживе, из этого не следует, что среди западняков нет индивидов, лишенных такого стремления и не обладающих деловыми качествами. Из этого также не следует, что среди коммуняк нет таких индивидов, которые не уступают с рассматриваемой точки зрения западнякам.

Виртуальность

– Среди главных тенденций современности вы назвали виртуальность, – говорю я. – Как вы ее понимаете?

– Единого и ясного понимания нет, – сказал Критик. – Слова «виртуальность», «виртуальные явления», «виртуальный мир» и т.п. вошли в словесный обиход недавно. При этом то, что называют такими словами, обычно противопоставляют явлениям реальности как нечто воображаемое, символическое, иллюзорное. Предполагается, что это есть нечто новое, связанное с колоссальным прогрессом информационной, интеллектуальной, коммуникационной технологии и средств массовой информации. Например, папа римский не мог лично появиться в католическом соборе в Москве. В СМИ сообщили, что он появится тут виртуально – по видео, т.е. в телевизоре. К виртуальному миру относят Интернет. В первом случае в соборе присутствует не реальный папа, а лишь его «заместитель» – его телеобраз. Во втором случае реальные люди как бы живут и действуют не в реальном мире, а в мире образов, создаваемых техническими сооружениями, – в мире символическом.

– Вы такое понимание не принимаете?

– Это просто словоблудие. Эти слова употребляются также в другом смысле. Его можно уточнить. Я называю виртуальными действия одних людей, совершаемые с целью произвести желаемое (и планируемое заранее) воздействие на сознание и чувства других людей. Именно этой целевой установкой они отличаются от прочих действий, которые я называю сущностными. Например, государственная власть некоторой страны может разрушать экономику, одновременно сознательно осуществляя действия, создающие у граждан страны впечатление, будто она заботится о подъеме экономики. В частности, она может принимать законы, якобы призванные развивать экономику, устраивать собрания предпринимателей, кого-то поощряя и награждая и т.п. Все эти действия совершаются именно по законам создания видимости заботы об экономике и ее подъема, по законам «пускания пыли в глаза», оболванивания людей, а не по законам самой экономики. Аналогично в отношении вооруженных сил власть может сознательно принимать меры, создающие видимость, будто происходит улучшение армии, в то время как происходит ее разрушение.

Понятие виртуальности распространяется на людей, совершающих виртуальные действия, на вовлекаемые в эти действия материальные предметы, на результаты действий. Но в основе лежит то, о чем сказано выше.

Виртуальные действия, будучи действиями в самых различных сферах человеческого объединения, выполняют идеологическую функцию. В человеческой истории этот изначальный аспект социального бытия развивался, обогащался, разрастался, вырабатывал свои средства и профессионалов, приобретал все более важное значение. Он включает в себя игры, театральность, имитацию, обман, ритуалы, церемонии, обряды, этикет, символические события, юбилеи, конференции. Речи, приемы, показуху, массовые мероприятия и т.п. Сейчас аспект виртуальности достиг таких масштабов и приобрел такое значение, что провести четкую грань между ним и другими аспектами (сущностными) невозможно. Например, глава одной страны с десятками людей в свите летит на встречу с главой другой страны. Огромные траты. Помпезные ритуалы встреч. Средства массовой информации неделю или больше заняты этим визитом. Визит называют историческим и т.п. А зачем все это? Подписать несколько бумажек, которые могли подписать чиновники без этого дорогостоящего спектакля. Но спектакль тут важнее бумажек. Бумажки лишь повод для спектакля. Такого рода виртуальные явления становятся важнее сущностных – происходит вообще виртуализация всей общественной жизни.

Проблема «быть или слыть?» все более решается в пользу «слыть», причем в форме «быть – значит слыть».

Юбилей распада СССР

Теперь мы отмечаем юбилеи поражений, потерь, несчастий. Представляю такую сюрреалистическую картину. Заросшее лопухами, крапивой, репейниками и прочими сорняками кладбище истории. Заброшенная могила с гнилой доской, на которой еле видны знаки: «Империя зла... 30.12.1922—25.12.1991». И никому невдомек, что в этой могиле покоится один из величайших феноменов истории человечества – первое в истории коммунистическое сверхобщество, одерживавшее блистательные эпохальные победы, бывшее образцом и эволюционным лидером для многих сотен миллионов людей на планете, в течение ряда десятилетий претендовавшее на роль мирового гегемона на пути к коммунизму, реально угрожавшему стать «светлым будущим для всего человечества». Интеллектуально неполноценный посредственный голливудский актер, ставший президентом США, словами «империя зла» назвал Союз Советских Социалистических Республик, сокращенно СССР, который был разрушен руками самих граждан СССР по просьбе и по совету правителей США и стран НАТО.

Почему распался СССР? Возможно ли создать нечто подобие ему теперь? Вопросы разные, а ответ на них один и тот же. Распался, так как было разрушено все то, что объединяло в единое целое множество разнородных этнических образований. Создать теперь нечто подобное невозможно, так как отсутствует все то, что необходимо для объединения в единое целое множества разнородных этнических образований, и появились мощные силы, незаинтересованные в таком объединении и активно препятствующие ему. Назову для примера некоторые из них.

Образование устойчивого объединения большого числа разнородных людей невозможно без образования органа власти и управления, подчиняющего себе органы власти и управления объединяющихся стран и народов. Российская власть, естественно, будет претендовать на эту роль. Никакую другую власть над собой она не потерпит (не считая, конечно, власти США).Власти других стран бывшего СССР в свою очередь не захотят быть в подчинении у российской власти – не для этого они отделялись от России, разрушая СССР. Остается весьма слабое объединение вроде СНГ или в лучшем случае конфедерация, лишь формально превосходящая СНГ. Единое экономическое, идеологическое, культурное и военное пространство разрушено настолько основательно с распадом СССР и разрушением коммунистической социальной организации, что рассчитывать на нечто подобное без реставрации коммунизма просто бессмысленно. Националистические и сепаратистские тенденции не ослабляются, а, наоборот, усиливаются. Россия слишком бедна и немощна, чтобы взвалить на себя основное бремя по объединению. С существующей социальной организацией нельзя рассчитывать на ее скорый подъем.

Объединение стран бывшего СССР зависит главным образом от состояния и судьбы русского народа. А он деградирует во всех основных сферах бытия. Ищут некую национальную идею, призванную сплотить русский народ в единое целое, способное возродить величие России. Но кроме выражения «национальная идея» ничего вразумительного сказать не могут. Думают, будто стоит найти некую идею, и она сплотит народ в единство. Но идеи сами по себе никого не сплачивают. Они могут сыграть такую роль лишь тогда, когда выражают реальные жизненные обстоятельства, сплачивающие людей. В нынешней России таких обстоятельств нет. Наоборот, доминируют обстоятельства, разъединяющие людей. О каком единстве искусственно созданных классов частников и богачей, с одной стороны, и миллионов обездоленных, нищих, брошенных на произвол судьбы людей – с другой, может идти речь?!

И ко всему прочему Запад достаточно силен, чтобы не допустить образование гиганта, несущего с собой угрозу монополии Запада на мировую гегемонию и подающего пример сопротивления глобализации (американизации). Возможны, конечно, мероприятия, создающие видимость объединения бывших стран и народов СССР. Но это будет лишь имитация единства, скрывающая процессы глубинной дезинтеграции и атомизации бывшего советского социального пространства. Неутешительный опыт объединения России и Белоруссии красноречиво говорит об этом. Позиция России скорее напоминает саботаж стремления Белоруссии к единству, чем искреннее стремление к единству. Похоже на то, что интересы «дружбы» с США важнее для российских властей, чем хлопоты, связанные с Белоруссией. Боюсь, что последней уже уготована участь, подобная участи Сербии.

Интеллект власти

Надо различать состояние общества с точки зрения интеллекта (образование, наука, культура) и состояние его власти с точки зрения интеллекта – интеллект власти. Поскольку власть есть управляющий орган общества, интеллект последнего определяется интеллектом первой. А не наоборот.

Человек как социальный атом обладает телом и управляющим органом. Последний обладает способностью познавать явления реальности (скажем – интеллектом, умом) и способностью принимать решения с учетом результатов познания и заставлять свое тело выполнять их (скажем – решимостью, волей).

Разделение на управляющий орган и управляемое тело имеет силу и в отношении объединений множеств людей в единое целое. При этом часть членов объединения становится воплощением функций управляющего органа, а остальные – управляемого тела. Это разделение является обязательным (закономерным) для всякого жизнеспособного объединения от двух человек до многих миллионов.

С усложнением человеческих объединений происходит разделение интеллекта и воли так, что один становится особой функцией одних членов управляющего органа, другая – других. Они совместно выполняют функции управляющего органа, но внутри него различаются. При этом доминирует функция воли (включая выработку и принятие решения – решающе волевая функция). Она становится функцией власти объединения.

Волю (власть) и ум олицетворяют различные люди. Вторые подчиняются первым. В силу законов подчинения, подчиненные не могут быть умнее тех, кому они подчиняются. Вместе с тем, власть не может быть умнее своей собственной функции ума, воплощенной в других людях. Тут – изначальное противоречие, достигающее большой силы в современных человеческих объединениях.

В современных объединениях дифференциация власти и интеллекта идет далее. За властью как таковой (как за особой сферой социальной организации) остается выработка и принятие решений, принуждение людей к исполнению решений, контроля за исполнением, управление процессом исполнения и т.д. Интеллектуальный аспект превращается в совокупность людей, учреждений, организаций и т.п., которые органы власти используют при обдумывании каких-то профессиональных проблем и решений. В современных больших и сложных обществах, к числу которых относится и Россия, эти явления стали значительными по размерам и важными по роли компонентами социальной организации общества. Частично они узаконены в качестве подразделений самой системы власти. Это – всякого рода советники, помощники, референты, консультанты и т.п. представителей власти. К их числу относятся также всякие комитеты, комиссии, группы, центры и т.п. при парламентах. Общее число людей, занятых в этом деле, огромно. Помимо этого аспекта самой системы власти, последняя использует огромное число людей и учреждений из различных сфер общества вне власти, – из науки, культуры, образования и т.д. Многие из них специально ориентированы на обслуживание власти. Все это в совокупности образует интеллектуальный потенциал власти.

Имеют место следующие тенденции во взаимоотношениях власти и ее интеллектуального потенциала. Во-первых, второй все более приспосабливается к требованиям власти. Во-вторых, степень его участия в выработке решений власти относительно сокращается. Так что нет ничего удивительного в том, что большинство решений власти принимается при отсутствии научного понимания, управляемого ею объединения. Как верно заметил Ю. В. Андропов, мы «десятки лет жили в обществе, которое не понимали». А ученых было, как говорится, пруд пруди. И сейчас ученых, обслуживающих власть, не счесть. А понимания социальных явлений, удовлетворяющего критериям научного подхода, нет и не предвидится. Ни властители, ни их интеллектуальная прислуга не заинтересованы в повышении уровня понимания социальных явлений.

Отношение уровня интеллектуального потенциала власти к ее решениям есть интеллектуальная эффективность власти. Точных признанных методов измерения уровня и эффективности интеллекта власти пока нет. Оценку дают приблизительную. Причем, оценивают то, что реализуется в деятельности власти в целом, т.е. оценивают власть с точки зрения разумности ее поведения. Но степень разумности власти зависит не только от интеллектуального потенциала. Последний может иметь высокий уровень, но власть с ним может не считаться в каких-то важных случаях. На проведение власти влияют и другие факторы. Так что ставя вопрос об интеллектуальной эффективности власти, надо измерить то, как и в какой мере потенции его отражаются в действиях власти.

Интеллектуальная эффективность власти может иметь высокий уровень при малых размерах интеллектуального потенциала (как в сталинские годы) и низкий при его огромных размерах (как в постсоветские годы). Интеллектуальный потенциал может иметь сильное влияние на власть при низком уровне и слабое – при высоком. Существенное влияние на интеллектуальную эффективность власти имеет его организация. Интеллектуальный потенциал может быть огромным по размерам, но рассеянным, не организованным в единое целое (как, например, в постсоветские годы) и сравнительно небольшим, но централизованным и целенаправленным (как в сталинские годы). Большую роль в нем играет идеология как организующая сила. Все эти явления плохо изучены на научном уровне.

Во второй половине двадцатого века произошел эволюционный перелом в истории человечества. Одним из его проявлений стало то, что эволюционный процесс превратился в проектируемый и управляемый. В результате качественно изменилась роль интеллекта власти. Он стал стремительно разрастаться и приобретать все большее значение в деятельности западных властей. К концу холодной войны он заметным образом пересилил интеллект советской власти по размерам, уровню и влиянию на действия властей. Это стало одним из факторов победы Запада в холодной войне. Сейчас интегрирующийся Запад имеет мощнейший по масштабам и очень влиятельный интеллект власти. Но я бы не сказал, что он имеет высокий уровень с точки зрения понимания социальных явлений современности. Как говорится, сила есть – ума не надо. Интеллект как механизм во власти и для власти выработал определенные интеллектуально примитивные штампы, которые приносят успех лишь благодаря военной, политической, экономической и пропагандистской мощи стран западного мира, а также благодаря колоссальному прогрессу информационной технологии и сферы общества.

Информационное и интеллектуальное обеспечение власти – не одно и то же. Первое поставляет сведения о конкретных явлениях, о фактах. Второе должно снабжать власть пониманием социальных явлений, причем – таким пониманием, благодаря которому можно принимать разумные решения, предвидеть их последствия и предвидеть ход событий на обозримое будущее, строить долговременные планы. Разумеется, для этого нужна информация, но информация, отличная от информации о текущих событиях и о частностях. Такое понимание необходимо для выработки концепции власти, ее идеологии и стратегии. Оно разумеется, но далеко не всегда достигается и еще реже становится достоянием власти. И не является абсолютным. Например, концепция (идеология) сталинской власти была довольно близка к такому пониманию. В послесталинские годы уровень понимания новой реальности стал снижаться, – идеология власти становилась все более неадекватной меняющейся реальности. В горбачевские годы этот уровень упал до нуля, что стало одной из причин краха Советского Союза и советской социальной организации. В ельцинские годы этот уровень мог быть охарактеризован даже не нулем, а лишь величиной отрицательной (и такое возможно). Сейчас он стал несколько подниматься – приближаться к нулю.

В России сейчас всякого рода институтов, центров, комитетов и даже академий, обслуживающих власть или стремящихся быть полезными для нее, более чем достаточно. Как они используются высшей властью? Думаю, что в ничтожной мере. И к тому же лишь как средства руководящей рутины, а не в интересах понимания, о котором я говорил ранее. По моим сведениям, все упомянутые учреждения и организации такое понимание вообще дать не могут, а высшая власть не только к нему не стремится, но даже активно противится. Так что тут имеет место почти полное соответствие.

Дата добавления: 2015-08-28