Украинский Брестский мир 2 страница

Таким образом, предпочтительным для большевиков оставалось согла­шение с правительством УНР. Поэтому Троцкий 8 (21) декабря на запрос Иоффе из Бреста «об отношениях к Украине» отвечал: «Что касается пред­ставителей Рады, то необходимо по возможности столковаться с ними по представительству их. Они объявили себя самостоятельной республикой, но фронт остается пока что общим и разделение внешней политики не проведено. Такова основа вашего соглашения с украинскими делегатами. Необходимо предварительно столковаться с ними. Если они откажутся войти в общую делегацию, ввиду возможных заявлений с их стороны, имейте в виду, что мы формально признали в своих заявлениях существо­вание Украинской республики, хотя границы ее еще не определены. Все­российский крестьянский съезд... отправляет на Украину делегацию с це­лью побудить Раду помогать в борьбе против Каледина, не разоружать

¹ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4397. Л. 20; опубликовано: Сталин И. В. Сочи­
нения. М., 1954. Т. 4. С. 17.

² Центральний державний архив вищих оргашв влади i управлшня Украши
(ЦДАВО). Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 2. Арк. 50-62; Рубач М. А. К истории конфликта
между Совнаркомом и Центральной Радой (декабрь 1917 г.) // Летопись рево­
люции. Харьков, 1925. № 3. С. 63-67.

наших полков, вернуть оружие разоруженным и таким путем избегнуть кровопролития»¹.

Доверенное лицо СНК в отправившейся в Киев делегации левый эсер П. П. Прошьян из беседы с Грушевским, Винниченко, Поршем вынес впе­чатление о возможности соглашения, на основании чего СНК 19 декабря (1 января 1918 г.) принял резолюцию с предложением правительству УНР «открыть деловые переговоры» с единственным условием — «признать контрреволюционность Каледина и не мешать войне против него», доба­вив, правда, формулировку Троцкого о том, что только власть Советов украинской крестьянской бедноты, рабочих и солдат сделает невозмож­ными столкновения между братскими народами².

В ответе, подготовленном 24 декабря (6 января 1918 г.), ГС дезавуи­ровал сообщение Прошьяна, заявив среди прочего, что требует немедлен­ного вывода советских войск с территории УНР, а по поводу Каледина — что «определение контрреволюционности не должно быть навязано одной какой-нибудь стороной. Признание буржуазности и контрреволюционно­сти за всяким, кто не принадлежит к большевистскому течению и не раз­деляет политики народных комиссаров, Генеральный секретариат... реши­тельно отвергает»³.

Между тем во второй половине декабря обрисовался еще один вари­ант левого поворота украинской политики. На фоне растущего обществен­ного недовольства наметилась конфликтная ситуация внутри правящего ядра УЦР. Украинская партия социалистов-революционеров — эсеров (УПСР), обладавшая самой большой фракцией в УЦР и значительно мень­шим влиянием в правительстве, стала требовать изменения курса. При­чем группа левых украинских эсеров (И. В. Михайличенко, А. С. Северо-Одоевский, А. Я. Шуйский и др.) повела дело к образованию дружествен­ного советской России правительства. Они заключили соглашение с руководством российских левых эсеров, о чем последнее в лице народно-

¹ АВП РФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 3. Л. 9-10.

² Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 182-183. О содержании резолюции Ста­
лин заранее поставил в известность члена НС в Харькове Ф. А. Артема. РГАСПИ.
Ф. 5. Оп. 1. Д. 2448. Л. 35-37.

³ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 89. Л. 68-68 об. В переводе на украинский язык — УЦР. Т. 2. С. 67.

Этот ответ был составлен мастером хлесткого слова, импульсивным, как мно­гие художественные натуры, В. К. Винниченко. Несколькими днями ранее он на заседании ГС категорически заявил, что «скорее придется воевать с Доном, чем его поддерживать... На Дону фактически организуется реакция, с которой нам придется бороться». На это его рассудительный коллега и товарищ по партии Порш возразил, что менять курс нельзя, так как армии у Украины нет, в получе­нии угля она зависит от Дона, все патронные заводы находятся в том же районе, казаки имеют 20-тысячную армию, бороться с которой будет трудно. УЦР. Т. 2. С. 53-54, 59.

Восточная Европа после Версаля

И. В. Михутина. Украинский Брестский мир ____________ 21_

го комиссара В. А. Карелина поставило в известность большевистских лидеров, начиная с Ленина¹. Среди условий этого соглашения были: со­единение сил российской и украинской революционной демократии для борьбы против всероссийской контрреволюции, проведение аграрных преобразований на основе социализации земли и др.²

Возможно, именно благодаря этой новой перспективе большевист­ское руководство при всей несговорчивости действующего киевского пра­вительства не изменило своей установки на согласованную линию с укра­инскими делегатами, которые, впрочем, в результате первого визита в Брест еще не были уверены в возобновлении своей миссии по подготовке сепаратного мира: правительство продолжало декларировать идею «обще­европейского демократического мира». Но на фоне массовых антивоен­ных настроений Генеральный секретариат — по воспоминаниям одного из своих членов и лидеров украинских эсеров Н. Н. Ковалевского — в де­кабре 1917 г. стал получать из Стокгольма сигналы от членов Союза осво­бождения Украины (СОУ)³ о необходимости немедленно вступить в пере­говоры с Четверным союзом, иначе сепаратный мир между центральными державами и Россией без участия Украины значительно укрепит Совнар­ком в качестве единственного правомочного правительства бывшей Рос­сийской империи⁴. Охотно стали на эту точку зрения украинские эсеры, стремившиеся к корректировке государственной политики в целом. Укра­инские социал-демократы и социалисты-федералисты, особенно ответ­ственный за внешнюю политику А. Я. Шульгин, предпочитавшие под ло­зунгом общеевропейского мира поддерживать союзнические отношения с Антантой и пока еще доминировавшие в правительстве, также вынуж­дены были обратиться к проблеме сепаратного мира, безуспешно пыта­ясь при этом в официальных декларациях совместить новую ориентацию с прежней.

По докладу вернувшихся из Бреста Левицкого и Гасенко ГС и Малая рада постановили участвовать в начатых переговорах, которые признано

'ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1.Д. 1. Л. 45 об.

² РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 5037. Л. 1, 2; Затонсъкий В. Уривки з спогад!в про
украшську револющю // Л1топис революцп. Харшв, 1929. № 4. С. 161-163.

³ СОУ был образован в августе 1914 г. украинскими политическими эмигран­
тами в Австро-Венгрии, рассчитывавшими создать Украинское государство при
вступлении австро-венгерских войск на территорию России. Этого не случилось,
и члены СОУ на австрийские средства выполняли — без особого успеха — аген­
турные функции, затем под немецким руководством вели пропаганду и агитацию
среди военнопленных-украинцев. Подробнее см.: Михутина И. В. Украинский
вопрос в России (конец XIX —начало XX века). М., 2003. С. 171-183. С началом
революции в России члены СОУ устремились на родину, сперва перебравшись в
столицу нейтральной Швеции Стокгольм — средоточие тайных контактов эмис­
саров многих держав и групп влияния.

⁴ Ковалевський М. При джерелах боротьби. 1нсбрук, 1960. С. 446.

было правильным вести на нейтральной почве. Решено было также на­править всем воюющим и нейтральным державам ноту о характере этого участия. В ней, несмотря на германские намеки о необходимости офици­ально оформить самостоятельный статус УНР, все еще говорилось, что участие в будущей Российской федерации является целью украинской политики, но при этом объявлялось: до создания федеративного союза УНР «становится на путь самостоятельных международных отношений» и потому «должна принять участие наравне с другими государствами во всех мирных переговорах»¹. Текст ноты был утвержден Малой радой в ночь с 9 на 10 (22-23) декабря, то есть после начала переговоров о мире. 11 (24) декабря ГС определил состав представительной, независимой от большевистской, украинской делегации во главе с генеральными секрета­рями Поршем — от УСДРП, В. А. Голубовичем — от УПСР и товарищем генерального секретаря по земельным делам социалистом-федералистом К. А. Мациевичем².

Однако петроградские политики заранее наметили сделать первую сессию мирной конференции очень короткой. 5(18) декабря Троцкий че­рез Крыленко передал делегации в Брест: «Ленин отстаивает следующий план: в течение первых двух-трех дней переговоров как можно яснее и резче закрепить на бумаге аннексионистские притязания немецких импе­риалистов и оборвать на этом переговоры на недельный срок и возобно­вить их либо на русской почве в Пскове, либо в бараке на нейтральной полосе между окопами. Я присоединяюсь к этому мнению...»³

Мирная конференция открылась декларацией советской делегации, повторившей известный Декрет о мире — справедливом и демократичес­ком, без захвата чужих земель — с небольшими дополнениями о недопус­тимости стеснения свободы слабых наций⁴. Делегаты Четверного союза не без труда выработали ответ, который на первый взгляд мало напоми­нал ожидаемые «аннексионистские притязания немецких империалис­тов». 12 (25) декабря министр иностранных дел Австро-Венгрии О. Чер-нин от имени всего союза заявил, что основные положения русской дек­ларации могут быть взяты за основу, правда, при условии, если их полностью примут все причастные к войне государства⁵.

Советская делегация, согласно своему плану, предложила сделать 10-дневный перерыв, обсудив предварительно вопрос об очищении оккупи­рованных территорий. Она имела в виду сделать это первым пунктом мир­ного договора, указав в нем такую последовательность: сначала вывод

'УЦР. Т. 1. С. 527-529. ² Там же. Т. 2. С. 13,20. ³АВПРФ. Ф. 082. Оп. 1. Д. 1.П. 1. Л. 16 об.

⁴ Мирные переговоры в Брест-Литовске с 22 (9) декабря. 1917 Т. ftd'3 марта
(18 февраля) 1918 г. М., 1920. Т. 1. С. 8-9.

⁵ Там же. С. 9-10.

22 ________________ Восточная Европа после Версаля

И, В. Михутина. Украинский Брестский мир

оккупационных войск, затем самоопределение освобожденных областей демократическим путем. В ответ Р. Кюльман представил свой вариант первых двух пунктов: очищение некоторых оккупированных российских территорий только после подписания мира и демобилизации русской ар­мии, а также признание, будто оккупированные Польша, Литва и Курлян­дия уже самоопределились, и такую же возможность надлежит предоста­вить Эстляндии и Лифляндии, удалив из этих российских губерний рус­ские войска¹. Перед выездом советских представителей на перерыв М. Гофман с солдатской прямотой расставил точки над «i» в неофициаль­ном разговоре с главой делегации, заявив, что его правительству не стоит рассчитывать на восстановление границы 1914 г.² Напоследок генерал со­общил еще, сославшись на радиограмму из Киева, что украинское прави­тельство будет считать себя связанным мирным договором только в слу­чае самостоятельного участия его делегации в переговорах³.

В Петрограде результаты первого этапа переговоров вызвали большое напряжение. В Смольном 17 (30) декабря по докладу делегации спешно обсуждались условия Четверного союза⁴. Первым импульсом было при­знание их неприемлемыми. О дальнейшем можно судить по записи в днев­нике от 18 (31) декабря близкого к высшим кругам Генерального штаба генерала А. П. Будберга: «В Главном управлении Генерального штаба со­общили, что вчера вечером в заседание демобилизационной комиссии при­ехали Крыленко, Ленин и Троцкий и заявили, что положение с миром по­чти безнадежно, так как немцы наотрез отказались признать принцип са­моопределения народов, поэтому совет народных комиссаров считает необходимым во что бы то ни стало возобновить боеспособность армии и получить возможность продолжать войну. Представители Генерального штаба заявили, что восстановление боеспособности существующей ар­мии совершенно невозможно... и что единственный исход — это переход немедленно на добровольческую армию небольшого размера»⁶.

Прервать переговоры советские лидеры не осмелились, решили толь­ко «противодействовать их форсированию немцами и возобновить требо­вание перенесения переговоров в Стокгольм», а также усилить агитацию среди солдат противника. Эти постулаты 18 (31) декабря были сформули­рованы Лениным в проекте резолюции Совнаркома⁶. Троцкий в письме от 21 декабря (3 января 1918 г.) к советскому полпреду в Швеции В. В. Во­ровскому с подъемом сообщал, что на главное место в переговорах выхо-

¹ Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 28-30.

² Гофман М. Война упущенных возможностей. М.; Л., 1925. С. 122-123.

³ Фокке Д. Г. На сцене и за кулисами Брестской трагикомедии (Мемуары
участника Брест-Литовских мирных переговоров)//АРР. М., 1993. Т. 20. С. 119-
120.

ТАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 1. Л. 42.

⁵ БудбергА. Дневник. // АРР. М., 1991. Т. 12. С. 262-263.

⁶ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 181.

дит агитационная составляющая, к которой, а не к дипломатии, имел осо­бый вкус: «Мы принимаем меры двоякого характера. 1. Усугубляем нашу агитацию. Радек стал во главе нашей ежедневной немецкой газеты для фронта. Мы будем беспощадно разоблачать подлую махинацию немецкой дипломатии и требовать от немецких солдат самостоятельного решения вопроса. 2. Мы немедленно же предпринимаем меры к ускорению... реор­ганизации армии... Вам совершенно необходимо принять немедленно все меры с целью извещения немецкого рабочего класса о действительном положении вещей»¹.

Тем временем 18 (31) декабря в Киев поступила телеграмма от пред­ставителей Четверного союза с сообщением, что конференция возобно­вит работу 22 декабря (4 января 1918 г.) на прежнем месте, в Бресте, и украинская делегация — пока без генеральных секретарей — в составе Левицкого, Любинского, а также вновь назначенного юриста, украинско­го эсера А. А. Севрюка и прапорщика М. Н. Полозова из левоэсеровской группы сторонников сотрудничества с Петроградом отправилась в путь. Глава УЦР М. С. Грушевский напутствовал их «твердо защищать интере­сы украинских земель», находившихся вне УНР — Восточной Галиции, Буковины и Закарпатья (Карпатской Руси. — И. М.) — в составе Австро-Венгрии, Холмщины и Полесья, на которые претендовала Польша, блюс­ти экономические интересы Украины и ее роль на Черном море².

Украинцы прибыли в Брест 19 декабря (1 января 1918 г.) и оказались в поле внимания сотрудников делегаций Четверного союза, удовлетворяв­ших интерес к Украине в неофициальных разговорах с ними. На частном совещании 20 декабря (2 января 1918 г.) немцы и австрийцы намекнули на вероятность формализации украинского присутствия, сказав, что при­глашение в Брест является ответом на украинскую ноту 11 (24) декабря³.

Между тем 20 декабря (2 января 1918 г.) на имя Гофмана поступила телеграмма Иоффе с предложением перенести переговоры в Стокгольм и с возражениями по поводу германских условий относительно оккупиро­ванных российских территорий. На первое требование контрпартнеры сразу ответили отказом, хотя и опасались, что рискуют срывом перегово­ров. Австрийский министр записал в дневнике, что в этом случае «един­ственный выход из положения заключается в быстрых и энергичных пе­реговорах с украинской депутацией»⁴.

И действительно, 22 декабря (4 января 1918 г.) с утра на частном со­вещании с украинцами сотрудник германской делегации посланник Ф. Ро-зенберг прежде всего попросил немедленно передать в Киев, что совет­ское требование о смене места переговоров отклонено, а затем от себя

¹ АВП РФ. Ф. 413. Оп. I. Д. 2. П. 22. Л. 3-4.

² Севрюк О. Берестейський мир. Уривки i3 споминив / / Берестейський мир.
Спомини та матер!яли. Льв1В. 1928. С. 146.

³ ЦДАВО. Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 2. Арк. 28.

⁴ Чернин О. В дни мировой войны. Мемуары. М.; Пг., 1923. С. 249.

Восточная Европа после Версаля

лично обнадежил собеседников относительно их возможности занять на конференции самостоятельное место¹. Во второй половине дня украин­ские представители получили приглашение на заседание с Кюльманом и Черниным при условии «полной конфиденциальности». На нем герман­ский статс-секретарь от разговора о формальных основах образования УНР и заверения, что данная приватная встреча в дальнейшем станет фун­даментом официальных переговоров, перешел к расспросам о главном: о границах УНР, в чьем ведении находится черноморское побережье, поче­му весь флот еще не поднял украинский флаг, кто контролирует желез­ные дороги и может ли Украина возобновить торговые и экономические отношения и обязательства по ним, «попранные войной». Чернин со сво­ей стороны сразу обозначил главную помеху украинским территориаль­ным планам. Он заговорил о готовности признать суверенность и невме­шательство во внутренние дела Украины, но и выразил ожидание того же в отношении Австро-Венгрии, в особенности на ее восточной границе. «От нас требовался ясный ответ о том, что мы абсолютно не будем вме­шиваться в дела устроения Галиции», — прокомментировали украинские делегаты эту часть встречи в докладе по прямому проводу генеральным секретарям Поршу, Ткаченко и Шульгину в ночь с 22 на 23 декабря (4-5 января 1918). Отвечая Чернину, они, чтобы не закрыть поднятого во­проса, напомнили, что рядом с принципом невмешательства надо поста­вить право на самоопределение народов. Генеральные секретари рекомен­довали делегатам «продолжать в том же духе ведение самостоятельных переговоров»².

24 декабря (6 января 1918 г.) на следующем неофициальном заседании в присутствии представителей всех членов Четверного союза А. А. Сев-рюк, отвечая на их наводящие вопросы, заявил, что в случае официально­го признания Украины ситуация на переговорах стала бы симметричной: «Как четыре державы с вашей стороны, так две — с нашей». При этом Киев, по его словам, послал бы своих дипломатических представителей в центральные государства. В ответ Кюльман обнадежил в положительном решении относительно участия украинской делегации в переговорах, но напомнил о категорическом неприятии идеи смены места заседаний³.

Украинские социал-демократы и социалисты-федералисты в ГС, пере­оценивая положение Украины, не готовы были к разрыву с прежним про-антантовским внешнеполитическим курсом и отказом от идеи федерации. В разговоре по прямому проводу с делегатами сразу после этого заседа­ния Шульгин и Ткаченко назвали выступление Севрюка «неудовлетвори­тельным», расходящимся с их директивами: «Необходимо было подчерк­нуть нашу связь и солидарность в вопросе о мире как с Совнаркомом, так

¹ ЦЦАВО. Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 2. Арк. 39.

² Там же. Арк. 43-47, 49.

³ Там же. Арк. 2-7.

________ И. В. Михутина. Украинский Брестский мир ____________ 25

_и др[угими] республиками] России. Вы не имели полномочий давать от­вет, что мы пришлем послов немедленно вслед за признанием централь­ными державами Украины. Необходимо было взять более независимый тон... Помните, что интерес Германии заключается в том, чтобы, призна­вая нашу державность и самостоятельность, подчинить нас экономичес­ки... Украинская державность создается, конечно, не в Бресте, а в Кие­ве... в силу ее реального роста и действительного международного при­знания...¹ При обсуждении конкретных условий нам придется опираться и на республики России, и на Совнарком, и на моральную поддержку дру­гих держав. Украина может иметь много точек соприкосновения с Авст­ро-Венгрией, с Турцией, с Болгарией и особенно с Германией, но... у нас есть некоторая противоположность интересов и нам надо создать усло­вия благоприятного экономического развития Украины без давления и опутывания со стороны других держав»².

Севрюк, оправдываясь перед рисовавшим идеальные схемы началь­ством, показал себя человеком без иллюзий. Он точно определил, что контрпартнеры провоцируют украинцев на сепаратный мир «даже без контакта с большевиками» и, выставляя различные условия, оказывают «неблагородное давление, которое мы должны с достоинством отверг­нуть». Выход он пока еще видел в том, чтобы «оттянуть дело до приезда русской делегации для того, чтобы выступить вместе»³.

Вечером того же дня, 24 декабря (6 января 1918 г.), Ф. Розенберг вновь встретился с украинскими делегатами и предложил хоть на завтра, не дожидаясь приезда главы украинской делегации В. А. Голубовича, на­значить официальное заседание конференции на тему участия в ее работе представителей Украины и взялся ознакомить с условиями положитель­ного решения вопроса, чтобы делегация не требовала перенесения пере­говоров в другое место и признала территориальную неприкосновенность государств Четверного союза, предложив при этом поторопиться с их при­нятием. Делегаты пытались возражать против тех австро-германских тре­бований, которые представляли барьер против территориальных запро­сов УНР, ссылаясь на принцип самоопределения, напоминали о прежней советско-германской договоренности перенести переговоры на опреде­ленной стадии в нейтральную страну и т. д. В очередном сообщении в Киев Севрюк подвел итоги неофициальной стадии: «Вопрос о месте перего­воров немцами поставлен ультимативно; по вопросу о неприкосновенно­сти территории, очевидно, имеется в виду Галиция. Немцы решительно

¹ В предыдущем разговоре секретари с триумфом сообщили об официальном
назначении представителя Франции при правительстве УНР, о чем украинские
делегаты поспешили объявить на заседании 24 декабря (6 января 1918 г.), по их
словам, «вызвав в зале общее движение». ЦДАВО. Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 2. Арк. 4.

² Там же. Арк. 8-10.

³ Там же. Арк. 12-13.

В осточная Европа после Версаля

отвергают принцип самоопределения. Относительно Холмщины и окку­пированной части Волыни могут пойти навстречу»¹.

Генеральные секретари самоуверенно сочли тактику немцев как при­знак слабости Германии и, чтобы поосновательнее нажать на нее, захоте­ли опубликовать содержание состоявшихся переговоров, чему Севрюк категорически воспротивился, напомнив о заранее поставленном немца­ми условии секретности. Он реально оценил ситуацию и потребовал но­вых инструкций, поскольку австро-германские условия оказались в пря­мом противоречии с провозглашенными Киевом принципами мира².

Кюльман в телеграмме рейхсканцлеру, отправленной в тот же день, 6 января 1918 г. (24 декабря 1917 г.), сообщил об украинских делегатах — «сравнительно молодые люди, но проявляют умение и хитрость на перего­ворах» — и отметил противоречие между их целью стать полномочной делегацией и в то же время заявленной приверженностью идее федера­ции. Потому он пока сомневался, удастся ли заключить сепаратный мир с украинцами в случае разрыва с большевиками³. А в правительстве УНР размышляли, не уступить ли германскому требованию полной государ­ственной самостоятельности Украины. Антантофил А. Я. Шульгин пре­дупреждал, что это вызовет большую войну с Россией и полную зависи­мость от Германии. Винниченко, не определившись, взвешивал все за и против. Но украинские эсеры — правые и центр — готовы были ради при­знания Четверным союзом порвать с федерализмом⁴.

Между тем советская делегация, на этот раз во главе с Л. Д. Троцким, прибыла в Брест утром 25 декабря (7 января 1918 г.) и первым делом на­значила встречу с украинцами. Во время нее Троцкий заверил, что не предлагает им «претвориться в нашу делегацию» или «раствориться в об­щей делегации», а только хочет, чтобы на официальной презентации укра­инцы дополнили бы ноту ГС таким заявлением, которое исключило бы возможность играть на советско-украинских противоречиях. Севрюк, с рядом протокольных оговорок, признал такое заявление возможным и предложил параметры взаимодействия: хотя обе делегации самостоятель­ны, они находятся по одну сторону фронта и потому программа мира для них является общей. Член советской делегации историк М. Н. Покров­ский заметил по поводу этой формулы, что с юридической точки зрения обеим делегациям нельзя выступать отдельно, ибо Украинская республи­ка войны Германии не объявляла, следовательно, не может заключать мира. Ее представителям логичнее участвовать в общей делегации. Поло­зов нашел, что это замечание требует согласования до пленарного заседа­ния конференции. Но Троцкий «в видах экономии времени» предложил не

______ И. В. Михутина. Украинский Брестский мир ____________ 27

возвращаться к поставленному вопросу, а форму советского и украинско­го заявлений решил согласовать «с двух-трех слов»¹.

Правда, заглянув в широко доступные в оккупированном Бресте не­мецкие газеты, нарком неожиданно обнаружил: «вся немецкая пресса пи­сала, что переговоры с украинской делегацией идут хотя не официально, _Но вполне успешно». 26 декабря (8 января 1918 г.) украинцы объяснили ему, что переговоры носят информационный характер, и обещали запро­сить Киев на предмет ознакомления наркома со стенограммами². Послед­нее, судя по упомянутому условию секретности неофициальных перего­воров, было заведомым лукавством.

Тем временем 26 декабря (8 января 1918 г.) в Брест прибыл глава ук­раинской делегации В. А. Голубович. На утро следующего дня был согла­сован текст советской декларации по украинскому вопросу. Есть основа­ния считать, что до выезда в Брест Троцкий имел контакты с киевскими большевиками, внушившие ему уверенность в скором благоприятном из­менении украинской политики³. Только этим можно объяснить, что в пер­воначальный проект своего заявления он без оглядки включил предложе­ние «всем участникам переговоров признать Делегацию Генерального Секретариата Украины Представительством независимой Украинской республики». Затем украинцы должны были предложить перенести пере­говоры на нейтральную почву. Все это ожидалось вечером 27 декабря (9 января 1918 г.)⁴. Но на утреннем пленарном заседании того дня немцы сотоварищи дружно высказались против изменения места переговоров, затем Гофман атаковал советскую делегацию за адресованную немецким солдатам большевистскую агитацию, после чего Троцкий предложил сде­лать перерыв и несколько раз продлял его. В конце концов вечернее засе­дание перенесли на 28 декабря (10 января 1918 г.).

Дело, по-видимому, заключалось в том, что наркому стал известен неожиданно неблагоприятный ответ ГС на переданное по докладу Про-шьяна советское предложение уладить конфликт с правительством УЦР путем переговоров. Ответ был заготовлен в Киеве 24 декабря (6 января 1918 г.)⁵, но передан в Петроград лишь 27 декабря (9 января 1918 г.)⁶. Важно заметить, что только после этой даты в директивах и приказах ко­мандующего советскими войсками по борьбе с контрреволюцией на юге России как самостоятельная цель стала формулироваться и борьба про-

¹ ЦДАВО. Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 2. Арк. 27.

² Там же. Арк. 29-31.

³ Советско-германские отношения. Т. 1. С. 190.

⁴ УЦР. Т. 2. С. 68-70.

¹ АВПРФ. Ф. 413. Оп. 1.Д. 5. П. 69. Л. 9-11.

² РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4552. Л. 2-3; АВП РФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 5. П. 64.
Л. 12; ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 87. Л. 197.

³ ГАРФ. Ф. 130. Оп. 2. Д. 504. Л. 97; Д. 109. Л. 3.

⁴ ЦДАВО. Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 8. Арк. 3.

⁵ УЦР. Т. 2. С. 67.

⁶ Большевистское руководство. Переписка. 1912-1927. М., 1996. С. 33.

Восточная Европа после Версаля

тив Центральной рады'. Направление на Киев наметилось еще позже. В ночь с 7 на 8 (20-21) января Антонов-Овсеенко информировал М. А. Му­равьева, возглавившего затем наступление на столицу УНР: «В Киеве 12 000 преданного Раде войска, много орудий, но мало артиллеристов, масса почти обезоруженных и враждебных Раде солдат...»²

Возвращаясь в Брест, к событиям 28 декабря (10 января 1918 г.), надо признать, что первая реакция Троцкого на известие об отказе ГС урегули­ровать конфликт с Совнаркомом путем переговоров, судя по записи в дневнике украинской делегации, была далека от дипломатической взве­шенности. За полчаса до открытия заседания украинцам был вручен уко­роченный текст советского заявления — без упоминания о признании независимости УНР и полномочности ее Генерального секретариата. Осталось лишь согласие на присутствие в Бресте делегации УНР. При­шедшему за разъяснениями Любинскому нарком будто бы сказал: «Мы видим, что с вами не сговоримся и нам с вами предстоит действовать как с врагами, австрийцами и немцами»³.

На открывшемся наконец заседании Голубович огласил украинскую декларацию и Троцкий зачитал свое укороченное заявление. Но Кюльма-ну этого оказалось мало. Он стал допытываться, с кем следует иметь дело по проблемам Черного моря — с русскими или украинскими представите­лями, должна ли считаться украинская делегация частью русской или она является представительницей самостоятельного государства. Троцкий замысловатым оборотом речи подтвердил последнее⁴.

Дата добавления: 2015-08-28