- Эй, - кричит ему вслед легавый. – Ты чего?!
- Он – ничего, это мы с ним так играем. А тебе в следующий раз лучше быть где-то там – сквозь зубы цежу ответ вместо мальчишки.
Бросаюсь вслед за рыжим проклятьем, уже скрывшимся за одинаковыми одноэтажными серыми домами. Всегда знал, что служащие в общей своей массе тупые. Даже я, блять, имею большее представление о том, что можно говорить мелким, а где лучше язык попридержать.
Замечаю Криса уже выбежавшим из городка, размером в три улицы.
Этот малолетний псих зачем-то несется прямо на решетку, огораживающую весь остров по периметру. Останавливаюсь, чтоб не пугать его, не загонять в угол, но проворная зараза и не думала загоняться: даже не притормаживая, он влетает в разросшийся под забором дикий куст, и какого-то черта оказывается прямо со стороны обрыва.
Пи*здец! Билл, блять, что делать? Что бы сделал ты?.. Хотя от тебя люди, конечно, так не шарахаются, но… Охренеть, о чем я вообще думаю!
- Кри-ис!
- Уйди от меня!
Черт, обидно как-то, будто это реально имеет для меня какое-то значение: хочет он меня видеть или нет.
- Я уйду, ты только пообещай, что перелезешь обратно! Трава скользкая, ты можешь полететь в воду!
- Я пообещать могу, что угодно, но я совру тебе, как ты мне!
- Я не…- ну и что мне ему сказать, Билл? Что я не лгал ему, что лгал его отец?! Блять! – Крис, все не совсем так. Я объясню…
- Объяснишь, зачем вы убили мою маму?! – зло выкрикивает мелкий, отходя от куста и продвигаясь дальше вдоль сетки. Дерьмово, конечно, лучше б он на месте оставался, но так хоть есть возможность пролезть за ним, если я вообще пролезу.
Дырка оказывается прямо у самого корня, да и такая, что псина больших размеров дважды бы задумалась, нужно ли ей туда. Но мне думать тупо некогда: острая проволока заново раздирает в хлам только начавшую заживать рану на спине, один прут впутывается в еб*анутую косичку, выпутываться времени нет, поэтому с силой дергаю, вырывая, что придется.
- Крис, замри!
- Не замру!
- Это опасно!
- Это ты опасный!
Мелкий идет по самому краю, так что видно, как влажная рыхлая земля проседает под его кроссовками, но не обваливается окончательно только благодаря его малому весу.
- Я прошу тебя, Крис, прекрати истерику, - он уже не слышит, мне приходится идти, держась ближе к решетке, чтоб не завалить тут все окончательно, а пацан прет напрямую. В этом реально нет никакого смысла, я только все порчу, загоняю его все дальше, но отпустить тоже не могу.
Билл, мать твою, если ты меня слышишь, сделай хоть что-нибудь!
К моему полному ох*ерению мальчик внезапно останавливается и ждет, пока я подойду. Все-таки у меня самая правильная вера в мире.
- Я хочу, чтоб ты знал, я не боюсь тебя, и когда вырасту…. - земля под его ногами начинает медленно проваливаться от долгого давления на одну и ту же точку, но он словно не чувствует этого, полностью оглушенный ненавистью ко мне. – Когда я вырасту, я отомщу таким как…
В один момент грунт полностью проседает, увлекая мелкого за собой, моих рефлексов хватает на то, чтоб схватить его за руку, но после ползания под сеткой ладони у нас обоих в болоте - когда чувствую, что уже держу мальчишку только за кончики пальцев, времени что-либо осознать тупо не хватает. Рывок такой силы, на которую я только оказался способен, отбрасывает нас в сторону, практически прямо под забор.
У Криса из носа тонкой, но уверенной струйкой, течет кровь. Похоже я, блять, при падении хорошо прихуярил его локтем по лицу, а еще, что страшнее, – он плачет.
- Крис?
- Слезь с меня!
- Ты в порядке?
- Слезь с меня!!
Поднимаюсь, пытаясь помочь встать мальчонке, но он набрасывается на меня, как дикое животное, размахивая сразу всеми четырьмя конечностями в попытке ударить побольней.
- Тебе здесь не место! Ты должен сидеть в блоке за решеткой, почему ты в нашем с папой доме?!
- Крис!
- Почему, скажи!
- Ну, побей меня, побей - может, полегчает, - прижимаю упирающегося мелкого идиота к себе, чтоб снова не навернулся. Блять, да что ж это такое, с шестнадцати лет не ревел, а сейчас тут с ним.... Нет, не реву, конечно, но что-то глаза как-то слишком щиплет.
Когда Крис обмякает, безвольно повиснув на моих руках, понимаю, что ползти обратно сейчас, у меня нет сил: устраиваюсь на земле под забором, усаживая мальчишку себе на руки, чтоб не простудился. Его курчавый барашек щекочет мой небритый с позавчера подбородок, чувствую какие у него мягкие волосы, но он ребенок, а мне почему-то кажется, что у торчка все равно волосы были мягче. Некстати вспоминается, как тогда, в камере, они прохладной волной струились между моими пальцами.
Как же это хреново: оставаться без родных людей.
- Знаешь, Крис, если бы я оказался сейчас там, где, как ты сказал, мое место, и знал бы в лицо человека, забравшего твою мать, то я бы разобрался с ним за тебя.
- Ты бы его убил?
- Нет, я не умею.
- Ты же преступник.
- Я ненавижу… делать больно другим людям.
- Ага, конечно, а чего тебя тогда там держали?
- Я разбирал чужие машины на нужные мне детали.
- И все?
- Все.
- Ты клянешься сердцем матери?
- Клянусь… сердцем.
И все-таки в Крисе уже чувствуется мужчина: ревет он не по-девчоночьи, а так, чтоб я не видел, отвернувшись и сильно поджав губы, словно злясь на себя за эту слабость. А еще он такой же смелый, как мой Билл. Хочу, чтоб с мелким все было хорошо, когда-нибудь потом, в будущем, но можно уже и сейчас.
Ветер усиливается, свистом заглушая крики вечно взволнованных чаек, поднимая волны и шатая сраный забор за нашими спинами. Какая вообще от него польза, если сегодня рыжеволосый идиот мог так просто оказаться внизу?
- Том?
- Да?
- А это правда океан?
- Нет, это протока.
- А-а… Вот и я говорю, не океан, а пацаны: океан-океан…
Мелкий охрененовски умеет скакать с темы на тему, но так даже лучше.
Если бы я только мог его как-то отвлечь…
- Крис, вы часто ездите через мост?
- В город?
- В город.
- Не, нечасто, я там пять раз был, когда мама еще была жива. А папа сейчас занят, но он говорил, что на мой День рождения мы снова поедем, - Кристофер внезапно широко улыбается и забавно шмыгает носом, размазывая сопли грязным рукавом куртки. Отчего-то сейчас хочется в знак поддержки поцеловать его в макушку, поэтому, чтоб не сделать такой бред, я задираю голову вверх, глядя в низкое серое небо, в котором наворачивает круги какая-то большая одинокая птица.
В конце концов, чего я должен его поддерживать, кто я ему такой? Может реально друг? Теперь мне почему-то все-таки хотелось бы им быть.
****
- Господи, где вы были? – перенервничавший Том встречает нас еще возле калитки. – Что случилось? Я уже хотел патруль отправлять…
Видок у нас, конечно, еще тот, а что самое дурацкое: и я, и Крис так эмоционально вымотаны, что никто ничего не спешит объяснять. Мы словно сговорившись, молча идем к дому. Не знаю, о чем сейчас думает мелкий, но я в этой ситуации ощущаю себя нашкодившим подростком, заполночь вернувшимся после гулек.
Приятное чувство - меня так еще никогда не ждали.
- Я все теперь знаю, папа, - многозначительно выдает Крис, вешая в шкаф куртку, и больше ничего не объясняя прилично охреневшему от этого родителю, уходит к себе в комнату. Артист, блять.
- Что он знает? – офицер напуган. Никогда не думал, что этого человека может напугать такая мелочь как странные слова ребенка, но вот оно – хоп – слабое место непробиваемого человека – единственный сын. У моего отца это «слабое место» было, нех*ер думать, другим.
- Ничего особенного, просто поговорите с ним о своей работе.
- Ты ему сказал, кто ты?
- Не я.
Офицер кивает и, глубоко вздохнув, заходит в комнату к сыну. Забавно – они словно странная супружеская парочка.
Выйдя из ванной комнаты, сразу натыкаюсь на мнущегося в коридоре Кристофера.
- Я тебя ждал, - начинает он в своей обычной серьезной манере.
- Ну… привет.
- Ага. Наклонись на пару слов, - заговорщицки манит указательным пальчиком, оглядываясь на стоящего в дверях кухни Тома.
- Окей, - опускаюсь на корточки.
- Спасибо, что спас жизнь моему папе, - неожиданно шепчет на ухо, крепко обнимая меня за шею, а потом уже громче добавляет, протягивая большой яркий блокнот:
- Это тебе от меня. Просто так. Подарок. Там на обложке машинки из мультика «Тачки», ты его смотрел? Тебе же, вроде как, нравятся машины…
- Смотрел, конечно, - ладно, мелкая ложь никому не помешает, зато вон как пацан радуется. А если серьезно, то это самый лучший подарок в моей жизни, сразу после книжки торчка.
Возвращаюсь в комнату, ощущая какое-то физическое желание увидеть ее прямо сейчас.
Ночью делать будет все равно нефиг, поэтому я, устроившись на кровати, начинаю читать, тем более, что еще утром собирался. Торчку же она нравилась, значит и мне должна, а нет – так все равно прочитаю:
«Кто я такой? И чем, хотелось бы знать, закончится моя история?» - на ржач пробивает после первой же фразы. Нет, блять, ну что за стремное философско-расплывчатое вступление? Ты прости, конечно, торчок, что я так… С другой стороны, я как-то и не отрицал никогда, что я безкультурное быдло, так что прокатит. У меня тогда теперь к тебе как к главному и единственному божеству в моей новосозданной религии такой же вопрос: Билл, а ты случаем не знаешь, кто я такой, и чем закончится моя история?
Ты же, кажется, все на свете знаешь, зараза эдакая.
****
«Знаешь, Билл, мне тут на днях блокнот подарили, так что я решил, как мужик из твоей книжки, писать письма вникуда (да, я таки решил ее читать)
Может, поможет при моей прогрессирующей шизофрении, а то я в мыслях стал слишком часто с тобой общаться. Писать я, кстати, тоже не умею, ошибки и все такое… Но это ведь с расчетом, что ты этого не увидишь, а бумага, она стерпит, как говорится.»
«Привет. Хотел сказать, что сегодня я расчертил специальный календарь, чтоб отсчитывать твой срок, ну и свой, конечно. Тебе еще двадцать один день, или двадцать два, я так и не понял с какого момента считать. Но ты держись там, ясно?»
«Сегодня пришлось таки распустить косички. Кожа головы мерзко зудит все время, а эти с... волосы, в смысле, еще и отрасли практически до плеч. Я сейчас как еб… На русалку, в общем, похож. Но я потом как-то исправлю этот пи*здец»
«Три дня подряд думал над тем, что бы тебе такое написать, чтоб ты понял, как я к тебе отношусь, но ничего не вышло.
Знаешь, сказать тебе, что считаю тебя умным, красивым, смелым, сильным, стойким… -
это все равно, что подойти к елке и сказать, что я считаю, что она зеленая. Все это и так, кажется, слишком очевидно для всех.
Так что ты там просто продолжай держаться, ок?»
«Сегодня, наконец, починил тачку твоему легавому. Целый день капался, но зато движок теперь мурчит, как засыпающий котенок. Я заменил поршневые пальцы, поршни и втулки. Пришлось долго попотеть над чисткой цилиндров, там уже реально все попортилось… Прости, тебе, наверняка, скучно столько об этом слушать.
В общем, тачка на ходу»
«Тебе осталось десять или девять дней. Еще совсем немного, потерпи»
«Не подумай только, что это какой-то сопливый романтический бред, или что я выжил из ума, но я сегодня целый день думал о том, что очень благодарен тебе. Я никогда никого не любил и любить больше не собираюсь. Раньше от этого было как-то пусто, но теперь у меня есть ты, о тебе можно думать постоянно, до конца жизни»
«У меня на спине остался шрам. (Помнишь, ты считал, что эту рану нужно промыть?)
Я рад, что он остался. Это как татуировка с твоим именем, даже лучше…»
«Ну и нудотина твоя книга. Главная героиня меня бесит: два мужика, а ей нужно только определиться. Вот же, блять, трагедия какая… Не понимаю этого, я бы весь мир, не думая, на тебя променял. Но у меня нет мира, у меня даже квартиры своей нет, если хочешь знать»
«Идет дождь. Снова.
Тебе осталось четыре дня (или пять). Я жутко нервничаю. Как последний эгоист думаю о том, что сейчас мы хотя бы на одном острове, и я постоянно по времени определяю, что ты сейчас можешь делать, а потом ты уедешь куда-то, и у меня не будет и этого»
«Решил сжечь тетрадь. Правда, глупо все было: я, как девченка-подросток, пишу в детском блокнотике по ночам, а потом прячу его под подушку.
Верх маразма, даже Кристофер бы посмеялся.
Я скучаю по тебе. Так, что иногда даже больно становится, не морально – физически.
Спасибо тебе за то, что теперь и в моей жизни есть тот, по кому можно скучать.
Теперь ты смысл всего, Билл. Раньше смысла просто не было»
****
Чайник выдувает сильную струю пара, и звучно клацает кнопкой:
- Том, вы будете чай?
- А я успею? – быстро смотрит на кухонные часы, все еще пытаясь отмыть от форменных брюк малиновое варение Криса.
- Я все равно завариваю.
- Ну, давай тогда.
Ставлю на стол чашки и открываю книгу торчка, пока еще можно посидеть в тишине – через пятнадцать минут придет Крис к своему Спанч Бобу, а от этих визгов не скрыться ни в одной комнате этого дома.
Запихиваю в рот предложенное офицером печенье, делаю глоток и переворачиваю страницу…
Мое тело начинает резко бить мелкой дрожью, а в сердце моментально вонзается сотня тупых иголок, будто пытаясь его сжать и раздавить:
На следующей странице, прямо под единственной в книге идиотской картинкой, аккуратно выведенные черной ручкой буквы, так что практически не отличить от напечатанного текста. Обращение начинается с моего имени. Страшно читать, одновременно хочется уйти с этим к себе, чтоб не помешали, не отобрал добычу, и тут же кажется, что один я всего этого не выдержу.
Хватаю книгу и под встревоженным взглядом офицера, как обычно тактично не задающего никаких вопросов, подхожу к окну, чтоб было больше света, и я не мог ничего пропустить:
"Том, ты веришь в судьбу? Я – верю. Знаешь, когда все для меня так обернулось с тюрьмой, я подумал, что неспроста это, и нужно посмотреть, что мне приготовила жизнь. В конце концов, возможно, это могло бы меня чему-то научить. Поэтому я сказал знакомым и родственникам, чтоб не вздумали платить за меня залог, что это всего лишь месяц. А потом я увидел тебя. Прости, что сейчас, оставляя тебе эту неприметную записку, я испытываю судьбу во второй раз. Станешь ли ты читать эту книгу или найдешь запись случайно – мне все равно, но это дает мне возможность ждать и шанс на чудо. Потому что если бы я оставил свой адрес на видном месте, а ты бы не приехал – все было бы слишком очевидно, а так я смогу долго верить, что все еще может быть. Ты создавал впечатление такого одинокого, но сильного человека, которому никто не нужен, поэтому я совсем не уверен в том, понадоблюсь ли тебе. Что касается моего перевода, то я это сделал, потому что понял насколько ты прав: Райкерс Айленд разрушил бы между нами то, что мне очень хотелось бы построить, я решил не дать ему это сделать. Если захочешь снова попробовать, найди меня. Я буду ждать.
ap. 12b, 4 Ave 78 Street, Bay Ridge, Brooklyn, NY
Билл"
- Ты в порядке? – не выдерживает офицер, глядя на мою необычно счастливую рожу.
- Даже больше. Скажите, а Билл, который был со мной в камере вышел два дня назад?
- Три дня назад.
- Все-таки три?
- А что?
- Мне нужно ехать в Бруклин, это возможно?
- Автобус через пол часа, - Том как сел пить чай, так кажется, ни разу не разу не выпускал из внимания движение секундной стрелки, отмеряющей остатки времени, которые он может провести дома.
- И я могу уехать?
- Ты у меня не пленник, Том. А сейчас твой срок и подавно истек. Собирайся, я отвезу к мосту. Не знаю, правда, как потом объяснять это Кристоферу, он скучать будет.
- Чего это я скучать буду? - с коридора притопал мелкий, через силу пытаясь открыть глаза, чтоб посмотреть своего Спанч Боба.
- Мне нужно уехать, Крис.
- Я иду в школу сам? Ты надолго?
- Надеюсь, что надолго… Я в Бруклин.
- А-а-а, ты вообще едешь, значит, больше не будешь нас с пацанами тренировать? – он знакомо поджимает губы, так что я уже начинаю морально готовиться к новой порции истерик, но он только вырывает листок из лежащего на кухонном столе блокнотика и старательно начинает что-то выводить. – Вот, держи. Это приглашение на мой День рождения. Шестнадцатого декабря. Не забудешь?
- Ты же все написал.
- Написал, придешь?
- Без базара! – подхватываю смеющегося пацана на руки. Хочется его кружить-кружить… Или затискать до полусмерти. Черт, как же меня ведет. Проклятый торчок. Самый замечательный, умный, милый, нежный, самый необыкновенный торчочище на свете.
- Том, десять минут. Успеешь собраться, пока я заведу машину?
- Даже быстрее, - отпускаю Криса и, ворвавшись в комнату, хватаю, лежавшую под кроватью сумку, закидываю книгу и выхожу.
****
- У тебя есть деньги на первое время? – спохватывается офицер, когда на горизонте из-за полей показывается моя тюремная карета.
- Есть… немного.
- Держи еще, - пытается вложить мне в руку свернутые трубочкой бумажки.
- Нет, заберите… Заберите же.
- Том, все в порядке. Ты.. Потом вернешь, если захочешь. Придешь на День рождения Криса?
- Я же обещал.
- Вот потом и вернешь.
- Ладно, - сжимаю в кулаке проклятые банкноты, без которых действительно может быть дерьмово, уж я-то знаю как. – Только я верну все потом.
- Как скажешь.
- Офицер Оуэн, все в порядке? – интересуется водила, сканируя меня взглядом. – Это не беглый?
- Нет, это мой… хороший друг. Подкинешь до города?
- Тогда без вопросов!
В автобусе не так много людей. Кто-то улыбается, радуясь, что Райкерс Айленд позади, но большинство таких же потерянных, каким был я. Им совершенно пофиг, куда ехать и где находиться. А у меня впервые есть четкая цель.
Устраиваясь возле окна, открываю книгу на нужной странице, чтоб убедиться, что все то, что сегодня мне привиделось на кухне, реально существует: аккуратные черные буквы, цифры, выстраивающие самый родной адрес в моей жизни.
- Про что книга? – интересуется бородатый мужик, какого-то черта непрерывно разглядывающий меня с того самого момента, как я зашел.
- Ну… она про… - блять, ну почему каждая собака должна об этом спросить.
- Как называется хоть?
- «Убийство под луной»
- Круто… Она хоть интересная?
- Лучшая.
Конец
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |