Огненный воздух и на миллиметр так не выдрачивает, как липкий шепоток за спиной:
- Баз, как того, из пи*дарского корпуса, зовут?
- Ты меня за кого, с*ука, держишь, чтоб я такое знал? Хочешь с ним замутить – сам имя придумай. Или ты планируешь познакомиться, свечку зажечь, конфетку подарить?
- Остряк ты херов…
И уже громче:
- Эм…дружище, моя лента что-то барахлит, не позыришь?
Молча глушу систему, чтоб потом, если че, не работала в холостую. Оставляю бревно распиленным только наполовину и прусь за натуралом-уе*бком (вернее так: «натуральным уе*бком»). Не могу не переться – они не трогают меня только потому, что я им полезен, поэтому переделали меня в оператора, в технаря. А так… на пастухов надежды все равно не будет. Последние слишком многое не хотят замечать.
- Тринадцатый сектор, на разгрузку! – голос, изуродованный громкоговорителем, тонет в гуле работающих пил.
На сегодня это моя жизнь.
Мать говорила, что Бог все видит, что он обязательно вознаградит нас за мучения, потом как-нибудь. Но мне давно пофиг. Мне видится, что я, блять, достаточно закален даже для реального Ада.
- Руки плотнее за спину! – рявкает пастух, за плече выдергивая меня из тянущейся к автобусу шеренги. – Руки, сказал!
Руки, бля, ему - руки. Да болят, они, скотина ты малолеточная, чтоб так выворачивать. Сам то своими них*ера нибось… пальцем за всю жизнь не пошевелил.
Хочется харкнуть ему прямо в рожу. А еще хочется домой. Ну, вернее, в камеру.
Нужно просто взглянуть, как там торчок за целый день, а потом снова куда-то исчезнуть.
Да, было бы совсем неплохо иногда уметь исчезать.
Пол в автобусе покрыт кашей из натасканных подошвами опилок. Тишина разбавлена урчанием мотора. Маячащий по проходу пастух странно успокаивает. Голова систематически долбится о стекло, пока, скача по грунтовым насыпям, мы выезжаем на дорогу, но держать ее самому нет уже никакой возможности. Так оно как-то надежнее, а то она, с*ука, все клонится к плечу соседа. Еще реально, блять, запетушат за якобы приставания. Хотя этот, похоже, и сам не против, чтоб я к нему приставал.
Это если судить по его масленому, но приглушенному усталостью взгляду, скользящему по моему лицу. Из-за этого я чувствую себя еще грязнее, чем оно есть на самом деле. Но…кхм…
- У меня есть сигареты, - заговорщицки шепчет в самое ухо мой хренов попутчик. –Ты обращайся, если что.
- Не курю… здесь.
- А че так плохо?
Закрываю глаза, пытаясь на этом закончить разговор.
- Че молчишь? Если тебе херово, так может, ты просто не с теми терки здесь трешь? Хочешь, я могу стать тебе ближе? Я, конечно, не пе*дик, но постараюсь как бы это сказать.. максимально войти, - тупая ухмылка, - в твое положение.
Урыть с*уку! Так, спокойно-спокойно.. Он, просто не знает, что я сам по себе. Сам по себе. Я сам по себе! Повторяю свою мантру, по ходу пытаясь откинуть счастливо воспрявшие мысли о торчке.
- Я… Меня никто не интересует, - блять, ну почему мне кажется, что я вру?
- Вот когда ты меня узнаешь…
- Меня в принципе никто не интересует. По жизни. Понятно?
- Был у меня знакомый кореш, так же говорил.
- Говорил? Почему же в э-э…
- Так его потом закадрила девка одна в клубе. Симпотная такая: сиськи большие, ноги от ушей.. При параде, в общем, чикса. Тр*ахались они, как кролики. Отлепить было друг от друга невозможно: куда она - туда и он. А когда этой бабы не было, то п*издел он только про нее, ну просто реально не переключался.
- Мне по*срать… - отворачиваюсь к окну и скрещиваю на груди руки... Я уже не знаю дойдет ли до него, что я не настроен на тупой треп.
Но сам же задаю какого-то х*ера очередной вопрос:
- И как оно у них. Все так же?
- Не, в прошлом месяце он мне написал, что эта с*учку параллельно имело еще пол клуба. А Чак какой-то не такой стал потом. В общем что?... Правильно! Нужно быть проще. Ну, так ты как, насчет моего предложения подумаешь?
- Подумаю, - не хочу давать быдлу однозначный ответ, мало ли, кто он. Это все не моя территория.
Ехать осталось недолго. Еще немного и будем проезжать блокпост. Какого х*ера я этому рад? Господи, ну какого?!... Так, бля, перестать думать о торчке. Отлично. Так, а теперь перестать думать о том, что о нем нужно перестать думать…
Я тупой охреневший урод, потому что, глядя как разъезжаются массивные ворота, меня разъедает странное чувство, что совсем скоро я буду там, с ним, буду дома.
****
Не смотреть на торчка.
Ну..? Ну же, блять!
Тааак. Вот, например, Джек:
Джек делает минет Моргану.
Кретины с их кретинскими развлечениями. Будто тупые уродливые твари в зоопарке. Разве не интересно наблюдать?... Мда. Ладно, хрен с ними, не важно.
Вот Рей перевернулся на спину, чтоб удобней было чесать яйца.
Теперь повернулся обратно и, свесив руку с полки, пристроил сальное лицо на сгибе локтя. Разве…
- Че пялишься, детка? – широко зевая, интересуется польщенный моим вниманием качек. – Этим сладким вечером я тебе так сильно нравлюсь?
«Чуть более чем полностью нет» - моментально проносятся в башке недавно так запавшая фраза торчка.
- Хрен тобой, - повторно зевает: видимо, уже слишком разомлел для прие*бываний - Эй там! Джек, заканчивайте уже стонать-кряхтеть и отдуваться, я тут заснуть пытаюсь. Охренели совсем, кони, бля... Всем спокойной ночи, ясно?
Рей демонстративно отворачивается к стенке, оставляя меня в этом пришибленном состоянии.
«Спокойной ночи»? И он туда же? Тоже нахватался от него? Это что, ср*аная эпидемия – повторять все за торчком? Все эти «добрые утра», «приятные аппетиты»… - все это было для меня настолько торчковое, а он берет и пользуется. Пачкает.
Пох*ер…
Нет, не пох*ер! Да какого он вообще это…
Так, ладно, теперь можно смотреть:
Билл все еще плещется возле умывальника. Впрочем, это я и боковым зрением видел. Влажным полотенцем протирает плечи… руки… торс. Мокрыми пальцами собирает волосы в тугой куцый хвост без пробора…
Свет в камере гаснет настолько неожиданно, что я еще долго туплю, вглядываясь в темноту и пытаясь восстановить картинку, которая из такой яркой и четкой превратилась в одно сплошное пульсирующее серо-желтое пятно. Пока видение плавно собирается в кучу, я успеваю заметить его силуэт, скользнувший в глубине камеры. Торчок, зараза, быстро адаптируется. Опирается обеими руками на умывальник и, опустив голову, замирает, кажется на четверть часа. Укладываться он по ходу сегодня совсем не собирается - так что ли? Лучше бы уже, блять, лег, а то я не могу заснуть, пока он расхаживает. Чего он снова выжидает? Глаза сами закрываются от усталости, так что приходится высоко поднимать брови, чтоб хоть как-то помогать им держать объект в фокусе. Да и потом… как-то оно все… вообще… Краем уха слышу визжание ленточной пилы, четкие команды из рупора, вокруг снова цепкий опилочный воздух, бесконечная возня…
Тяжелые шаги офицерских ботинок вырывают меня уже практически из полусна.
Блять, как жутко, весь взмок.. Если это тот Том, если он снова возьмет Билла с собой, если Билл предложит мне…. Соглашаться?
Блять, нет! Конечно, нет!
Шаги удаляются.
Это нормально: после всего чувствовать себя разочарованным?.. Идиот!
Приподнимаю голову, чтоб посмотреть на койку торчка. Пусто. Увели?
Ну почему этот придурок не такой, как все, почему не сидит там, где посадили? Носится, блять. Глаз да глаз за ним нужен, блять.
И, блять, нужно перестать говорить это «блять»! У него и так достаточно причин считать меня ограниченным, а тут еще и это ср*аное паразитирующее слово. Хренов Морган: набрался у него, как собака вшей.
Валюсь обратно на полку, сверху придавливает потолком и укрывает душным влажным воздухом. Пустота, которая сейчас над гнездом торчка, наверное, живая и имеет свойство разрастаться, потому что я уже в ней. Не хочется думать, спать, не хочется видеть свое завтра, послезавтра, послепослезавтра…
- Том?
В попытке подорваться со всей дури впечатываюсь локтем в стену, задевая нервные окончания, мгновенно рассылающие свои острые пульсирующие разряды.
- Блять, Билл?
Торчок, все это время сидящий с книгой на коленях прямо под решеткой как-то странно хмурится. Убрать «блять» - быстро напоминаю себе, хотя вряд ли причина торчкового недовольства в этом.
- Не шуми так: не хочу, чтоб оказалось, что я напрасно ждал полночи, пока все они заснут.
Словно в подтвержденье его слов, Рей по-особенному беспокойно всхрапывает и переворачивается на спину.
- Тебе какое до них дело? – мое раздражение снова усилено непониманием и предчувствием катастрофы.
- Главное, чтоб им до меня никакого не было. Слушай, Том, я … поговорить хотел, - торчок поднимается, немного скривив губы из-за боли в затекших ногах. – Можно к тебе сесть?
- Нет.
Но он, блять, просто берет и садится. Видимо не такой уже и правильный, как мне казалось. И снова это жуткое чувство, что я ничего не могу против него сделать: ни спихнуть, ни послать… них*ера.
Я обабился тут. Вот что!
- Ты утром ничего не сказал, и теперь, кажется, избегаешь…
- И не только этим утром, я в принципе так делаю, - уточняю, чтоб хоть на время приостановить опасный часовой механизм, который сейчас может запустить торчок.
- Если это из-за вчерашнего... – он тупо напрочь не чувствует моих предостережений, - то... Забудь тогда, ладно?
- Ладно, - ответить получается довольно сухо, но чувствую, как внутри все обрывается.
- Да и вообще, ты прости, я не должен был влюбляться... да еще и показывать это тебе.
- В кого влюбляться?
Торчок удивленно вытаращивает на меня блестящие глаза, а потом мотает головой:
- Мы только что это проехали.
Неожиданно для себя шумно выдыхаю забытый в легких воздух и, не сдерживаясь, прикрываю уставшие глаза рукой. Мне нечего ему сказать. И почему-то, бля, так тошно оттого, что нечего..
- Я пойду к себе, - Билл закрывает книгу, вставив палец, на том месте, где остановился.
- Иди.
Но торчок не встает, продолжает сидеть, немного приоткрыв в задумчивости губы и таращась в пустоту.
- Послушай, это неправильно. Понимаешь? – делаю последнюю попытку навести в своей башке порядок.
- Объясни.
- Это неправильно, - повторяю главную суть своей мысли. – А как объяснить... Ну это просто. Просто тебе тут не место…. Ты не то что-то видишь.
- Какая разница, то или нет, если мне нравится то, что я вижу? – его взгляд настолько внимателен, что меня прожигает. Я уже совсем неуверен в том, кто тут кому что пытается объяснять.
- Это…
- Неправильно? – улыбаясь, подсказывает торчок.
Приподнимаю брови в знак согласия. Внутри меня уже лихорадит оттого, как мы топчемся на месте, оттого, что меня скручивает, оттого, кто меня скручивает.
- «Неправильно» для меня, как магнит - так что считай, что твои слова только подтверждают всю судьбоносность момента, - он поджимает к себе ноги, устраиваясь удобнее, и уже точно не собирается никуда уходить.
- Что ты несешь, мальчик из церковного хора?
- Пфф.. Я уже думал, мы выяснили, что не из хора я…. Меня всю жизнь магнитило к проблемам и «плохим парням», которые их приносят. Думаешь, Ричард был таким подходящим вариантом? И те, кто до него, тоже…
- Ищешь неподходящий вариант – выбери Рея. Он точно никому не подходит, - почему-то мысль о том, что торчок осознает всю неправильность и вообще делает ошибки чаще, чем мне казалось, приятно грела.
- Рей не поведется на меня, похоже его сердце уже навеки отдано тебе.
- Да нуу?
- Нууу да.
Трястись от беззвучного смеха начинаем одновременно, словно по команде, только как-то неестественно. Ну, я-то знаю, чего меня ведет, а вот торчок.. А, ну да, он же вроде как только что сказал, что любит.. Дьявол, какой бред. Только не со мной…
- Слушай, тор.. Билл, я… уже говорил, что... Ну ты понял? Неправильно это все, так? Ты хороший, но.. Даже слишком хороший. Тебе здесь не место, и с такими, как я, ты быть не должен. Ты умный, ты не тварь быдлоподобная, и ты, вроде как, даже красивый, - я и сам не понял, после каких именно слов мои объяснения превратились в ср*аное признание. – Ты должен жить в доме, как на обложке твоей книги, любить тебя должны осторожно, не размениваясь и не втаптывая этим в дерьмо…
Что это я все зря, стало понятно по блеску в глазах торчка и слегка дрогнувшего в улыбке уголка губ. Поэтому я решил зайти с противоположной стороны:
- А меня ты не знаешь, и если действительно ищешь «плохих парней», то это не мой образ. Что бы ты там себе не напредставлял, в большинстве случаев я слабак.
- Врешь.
- Еще и лжец, - соглашаюсь, чтоб не спорить, потому что переспорить торчка вряд ли реально.
- Нет, я серьезно. Ты лучше, чем думаешь. Я же вижу. Ты не сломался, когда тебя ломали.
- К-кто ломал?
- Не знаю - тот, кто ломал.
И мне действительно хочется, чтобы он не знал, чтобы никогда не узнал, чтобы даже не догадывался. Поэтому его нужно отодвинуть от себя - и сейчас, и в принципе - чтобы не пачкать этим.
Но торчок снова поступает по-своему: ловко выворачивается на узкой полке и без спроса пристраивает голову на моем животе. Это полное дерьмо, потому что я теперь совершенно не понимаю, как привести дыхание в нормальный темп, если так он чувствует каждый вдох и выдох.
- Ты сам виноват, - явно чувствуя причиняемый мне дискомфорт, объясняет торчок. – Если бы ты не повел себя в первый день так, как повел, не помог мне, когда выворачивало..
- Я ничего такого не делал.
- Значит, ты просто не заметил, - в подтверждение своих слов он легко ударяет кулаком по моему животу. От неожиданности я резко выдыхаю, и дальше дышать становится уже как-то легче.
Когда правая рука, зажатая между ним и стенкой затекает, то мне не остается ничего другого, кроме как положить ее на плечо торчку, чтоб не держать в воздухе. Он немного дергается, и я чуть поглаживаю, спускаясь до локтя, чтоб устроиться и успокоить его. Клянусь, это было рефлекторно.
Рефлекторно, блять!
Но то, что мне хочется, чтоб он поднял голову и поцеловал меня, как тогда, - рефлекс уже, конечно, куда сомнительнее. Я бы и сам мог, но... не могу. Потому что это снова выйдет коряво, неправильно, по-дурацки… поэтому я просто продолжаю изучать его руку пока снова не становится неудобно. Уже в полусне приподнимаю его и, вжимаясь в стену, чтоб было место для двоих, укладываю рядом.
Торчок… мой торчочек… торчочичек. Мне кажется я пьян, а еще, что эта полка просто создана для двоих, так тепло, уютно, надежно.. Потому что сейчас я сделаю все ради него, любому морду расквашу.
…именно сейчас
…именно за него
…или не только именно сейчас
Из приятного сна меня вырывает то, что он все-таки меня целует, не приподнимая головы с моей руки, просто легонько засасывает то верхнюю, то нижнюю губу. Так осторожно, как умеет - я уверен - только он.
- Сам виноват - ты меня уложил напротив, - еле слышно шепчет торчок, заметив, что я уже не сплю. Но больше, к моему ужасу, не делает ничего, просто продолжает молча лежать, рассматривая мое лицо.
Его губы влажные от поцелуя, чувствую, что мои тоже.. И это все.. Я больше не могу ждать, пока он разродится на вторую попытку. Сам хватаю свое, подминая под себя, врываюсь языком в его рот. Отстраняюсь, думая, что сейчас, как было в дУше, он сделает все по-своему, медленно, как он хочет, но Билл только тяжело дышит, запрокидывая голову и непрерывно облизывая губы.. Все, это пи*здец. Впервые в жизни я кого-то хочу, настолько хочу. Мой торчочек… дергается, цепляясь руками за мои плечи и снова тянет на себя. Его поцелуй больше не тот, не спокойный, и хвала дьяволу за это: я бы тупо не выдержал. Дрожащими руками пытаюсь помочь Биллу снять мешающую резинку, зарываюсь обеими руками в его волосы, сжав их в кулаки, и этим получив полный контроль над его телом. Впервые для меня секс не имеет ничего общего с унижением, наоборот – чувствую силу, словно я смогу сейчас все, даже перегнуть решетку, и, минуя пастухов, повести его гулять по городу.
Когда терпеть уже невозможно, перекидываю ногу через его бедра.
Вжимаюсь в него.
Стонем оба.
Мне уже глубоко пос*рать, что рядом спит Рей, что могут услышать.
- Стой, - шепчет Билл, запрокидывая назад голову и всматриваясь в пустой коридор.
- Что такое?
- Шаги слышишь?
- Нет, - уточнять, что сейчас я не слышу ничего, кроме шума крови в ушах, нет никаких сил.
Открытая выгнутая шея торчка, дергающийся кадык, жаркое дыхание, срывающееся с его приоткрытых губ и обжигающее мои. Наклоняюсь, чтоб попробовать поцеловать, как это делает он – осторожно, но оказываюсь перехвачен. Теперь играть не хочет сам Билл. Закидывает мне на спину ноги, обвивает, плотно прижимая к себе, и начинает двигаться. Меня ведет. Меня конкретно ведет. Потому что даже шаги проходящих мимо офицеров заставляют нас замереть только на несколько бесконечных секунд. Билл дрожит, из последних сил цепляясь за меня, а я впервые чувствую себя действительно кому-то нужным. Я урою их только за одно грязное слово, вычислю и обязательно достану, если что.
Но к их счастью они ничего так и не замечают.
Наверное, это тупо, но, засыпая, я думаю о том, что сегодня практически нормально поговорил с торчком. Мысль о том, что я к тому же с ним еще и кончил, кажется не такой значимой. Может это просто усталость, но такое чувство, что сегодня в моей ср*аной жизни все стало гораздо лучше и спокойнее.
- Спи, - недовольно шепчет мне в шею Билл, почувствовав возню.
А я так и не решаюсь предупредить, что ему все же лучше перелечь.
Я привык, что, просыпаясь, вижу одну и ту же тошнотворную картину: продолговатая серая комната, застеленные черными покрывалами полки, сортир, мающихся дурью быдлокретинов - поэтому уже устоялась манера открывать глаза не сразу, оттягивая все это дерьмо. Теперь это еще сложнее: я чувствую как торчок спокойно дышит мне прямо на ухо, как плотно обвивает ногами мою левую ногу, чувствую его стояк, вжатый в мое бедро, представляю каким должно быть сейчас его лицо… Как же нелепо он может смотреться на моей грязной подушке.
И я нихрена не могу с этим поделать, ничего из того, что хотел бы. Мне нельзя больше так лежать. Давно бы подорвался, но блять, поздно. Не смотря на тишину, понимаю, что все вокруг уже проснулись и теперь сканируют нас своими мерзкими взглядами. Кожей чувствую - видеть с закрытыми глазами я блестяще здесь обучился.
«Нас»…они «сканируют нас» - странно так звучит, будто я не один. Придурок…. Ну же, нужно что-то делать… Вот только жаль, блять, что этих мозгов никогда не хватит, чтоб реально что-то придумать.
Я так и не понял, но, кажется, дотянул до последнего: сперва встал и только потом открыл глаза, чтоб ни на секунду больше не задержаться с торчком, не дать им больше ни одного повода все так просто зарыть.
Рей с каменным лицом изучает растекшееся на моей ширинке белое пятно. Отчетливо представляю, как у этого урода играют желваки, но неожиданно больше не могу на него смотреть. Ни на кого не могу. Меня мутит и хочется блевать: они вот-вот смешают с дерьмом то немногое в моей еба*ной жизни, что я таковым не считал.
К толчку подхожу медленно, стараясь вести себя как обычно, но хочется бежать, бежать от собственной полки, которая когда-то была убежищем, но не теперь. Биллу там тоже оставаться опасно, поэтому я практически рад тому, что Рей поднимается и тащится за мной. Значит, получилось оторвать от него эти хе*ровы взгляды и переместить внимание на себя.
Пусть спит, пусть еще хоть немного полностью не осознает того, что случилось.
Качек, подходя со спины, обманчиво нежно обвивает меня руками за шею ровно в тот момент, когда моя струя с характерным звуком ударяется о грязный фаянс.
- Хм.. Вижу сегодня кто-то хорошо выспался,– такое впечатление, что говорит он это не мне, а моему члену, потому как смотрит тварь в упор на него. - … Встряхни нормально, что ты так спешишь?
- Пошел на х*ер, Рей! – отбиваю его руки, потянувшиеся мне помочь, и подхожу к умывальнику, чтоб смыть с себя и комбинезона засохшую сперму.
Качек далеко не отходит, становится рядом, удобно облокотившись на стену, и продолжает приебываться:
- То ты был, как подросток, обкончавшеийся во сне, а теперь - как обоссавшийся младенец, ржачно, да, парни? – «парни» скалятся, глядя на мокрый после попыток застирать пятно, комбинезон.
Рей, падла, закатил отличное шоу. Нужно отбиваться, впечатать его в стену ударом - и кулаком в рожу. Кулаком! Чтоб хрустнуло. Так чтоб губы разбить эти поганые…. Но я ничего не делаю, потому что, как полный даун, думаю о том, что сейчас они точно разбудят моего торчка.
Более сильный защитил бы нас от всего этого, а я - такое вот жалкое ничтожество… временами.
- Слышь, - качек понижает голос, потому как следующая часть шоу уже, видимо, не для широкой аудитории. – Что ж ты не сказал, что тебе невмоготу уже. Мы бы с парнями знаешь как постарались… Че кривишься? Мой член тебе не нравится? А у него какой? Ты его хоть видел, или эта высокоморальная шлюшка продинамила тебя по полной, подставив ногу и любезно позволив тебе как дворняге потереться о.. оупфф!... - Дальше его словесный понос переходит в стон, потому что я таки не выдерживаю и въезжаю кулаком в тупую рожу.
- Рот закрой, мразь! Закрой его! - толкаю его еще раз и еще, со всей силы швырнув на стену, и только потом понимаю, что у меня началась форменная истерика.
Меня трясет. Всего трясет. Не представляю, насколько жутко я сейчас, должно быть, выгляжу, что даже качек заткнулся, выпучив на меня свои бешено вращающиеся рыбьи глазки.
- Так, спокойно, - это я уже, походу, сам себе говорю. – Был уговор о БК, там и выясним все.
- Ага, конечно, блять! Сейчас ты снова пожрешь и смотаешься на свои исправительные работы.
- Никуда я не смотаюсь, - на секунду замолкаю, пытаясь вздохнуть сквозь ледяную волну ужаса, накатившую от мысли, чтобы после всего оставить торчка одного с ними. – Я откажусь ехать сегодня, придумаю что-нибудь.
Качек кивает и скалится… грустно и даже как-то по-человечески:
- Помнишь, что я тебе говорил, когда ты только пришел? Но ты захотел быть один, сам по себе, а сегодня ты взял и насрал на данное мне слово. Не по понятиям живешь, детка… Мы ведь могли давно договориться с тобой иначе.
- Не думаю, - зло бросаю и отхожу в сторону. В голове все еще звенят его слова про высокоморальную шлюшку и дворнягу. По мне все еще стекает вылитое ведро отборной грязи. И ладно «по мне» - это привычно.
Но торчка поливать всякой дрянью не позволю.
Рей возвращается к себе, а я впервые рискую посмотреть на свою полку: Билл больше не спит, - сидит левой рукой схватившись за голову, зарывшись пальцами во взлохмаченные черные волосы, так что я совершенно не вижу его лица. Не могу его понять. О чем думает? Наверно ему тоже тошно от этого, и наверно, это я виноват, в том, что у нас все случилось именно так. Я не смог этого изменить. Я ничем не лучше Рея и его придурков, потому что знал, во что ему выльется общение со мной, и все равно нихрена не остановил.
****
Длинный узкий коридор с высоким потолком, гулкое эхо сотен шагов, за*ебывающие выкрикивания ненавистного мне молоденького легавенького. Под таким вот конвоем и с такой компанией можно сразу в Ад, а нас зачем-то ведут еще и подкармливать.
Мир не много бы потерял…. Разве что торчка.
Может, я должен бороться? За него. Может это моя важная миссия: меня создали, чтоб я помог ему здесь? Но я не знаю как - я провалился.
Рей уходит вперед вместе со своим ручным быдлом, смешиваясь с ярким пятном одинаковых спин. Я хочу скорее разобраться с ним, хочу отомстить за то, что мы друг другу просто так теперь с рук не спустим.
- Том? – Билл поравнялся со мной. Интересно, если я закрою глаза от ужаса это будет не слишком тупо?
- Блять, не спеши так! – торчок раздраженно дергает меня за плечо, немного притормаживая.
- Как ты сказал? – от неожиданности я даже посмотрел на него, попав в ловушку его взгляда.
Билл криво улыбается. Это первая кривая улыбка, которая кажется мне красивой.. Она добрая и на его худой щеке собирается такой едва уловимый намек на ямочку.
- Я случайно. Вырвалось. – Билл хмыкает, показывая, что все это не стоит внимания.
А мне практически весело, практически легко, только потому, что торчок сказал «блять». Очередной мой идиотизм? Но с ним хорошо смеяться, я это помню.
- Том, я извиниться хотел, я не должен был…
- Чего ты не должен, так это извиняться. Это я виноват.
- Что?! – торчок кажется таким возмущенным, даже голову немного вперед вытянул. – В чем ты можешь быть виноватым? В том, что я в очередной раз поступил так, как сам хотел и совершенно не…
- Я тоже хотел этого, - охренеть: парадокс в том, что я об этом даже не думал, а теперь, когда сказал вслух, оказывается, что реально хотел. Потому что я сейчас не вру, потому что глупость это – врать торчку.
- Том, я…
- Все было бы по-другому, если бы не…
- Что, снова если бы не ты и твоя вечная вина? Я же сказал, что…
- Нет, если бы не он – остров, - не Райкерс Айленд.
Торчок кивает. Он соглашается со мной. Так странно, что ему есть в чем со мной согласиться. Правда, когда он рядом, и никто не лезет, я немного забываю какое это место дерьмо и расслабляюсь, а это нарушает главное неписанное правило: Райкерс Айленд не прощает пренебрежения к себе, здесь нужно всегда оставаться на чеку. Но я почти уверен в том, что если бы не остров, не запертая камера, если бы не офицер, оставивший нас одних в душе для легавых, и, может быть, даже если бы не Рей со своими порядками, то я бы еще тысячу и тысячу раз прошел мимо торчка. Не знаю, хорошо это или плохо.
****
То, что к обеду стало происходить что-то странное, чувствовали все, но особо не трепались по этому поводу, молча сквозь решетку сверля взглядом пустой коридор. Такое липкое чувство, что все притаились, готовясь к какому-то прыжку. Торчок непонимающе хмурил брови, вертел в руках свою книгу: мне кажется, он ее здесь вообще не читает, просто ему с ней спокойней, как с каким-то личным талисманом… или что-то вроде того.
Корпус словно вымер: нас не выпускали во двор, я не смог поехать на лесопилку, хотя и не собирался… Но, блять! Даже коридор не патрулировался. Такое впечатление, что мир остановился, и про всех нас забыли.
- Мужики, вы это слышите? – Рей как-то слишком аккуратно для себя спрыгнул с полки.
- А че?
- Какой-то гул за стенами, - подсказывает Билл, не поворачивая головы в сторону спросившего Джека, и продолжает в упор смотреть на меня, словно цепляется этим взглядом. У меня складывается стойкое ощущение, что я на расстоянии держу его за руку, и от этого даже немного кружится голова.
Это как вообще, нормально, что мне настолько стало важным быть нужным ему?
Знакомый продолжительный писк и решетка отъезжает в сторону. И все вроде бы как обычно, но что-то не в порядке, все еще не слышно голосов легавых, ни одного. Никто еще не вышел из камер, а ведь судя по звуку, открыли не только нас.
- Что за срань господняя? - едва слышно бормочет Рей и направляется к решетке рефлекторно сжимая и разжимая кулаки.
Слышно, как с силой ударяется о стену, будто спертая с подлодки толстая железная дверь, ведущая к административной части блока:
- Ехх-ху! Пе*дики, подъем! Сегодня мы с вами поделимся праздником! Эта территория провозглашается освобожденной! – одинокий крик заглушает свист, улюлюканье и топот… топот….топот.. вырвавшихся неконтролируемых му*даков.
- Еб*ать! – сжимая зубы цедит Рей, поворачиваясь к нам. – Долбое*бы с общего блока прорвались. Значит так, слушайте, я понимаю, что это дерьмо нам не нужно, но, пацаны, если сейчас кто-то решит остаться в камере, готовьтесь, что вас сразу за шестеру примут. Только подумайте, сколько месяцев эти кретины не трахались и сколько энтузиазма у них накопилось, сидят они не как мы с вами: за ограбление или еще какую шалость... В общем, советую смешаться с тупым стадом. Лучше с пастухами потом разбираться, чем сейчас с этими.
- Рей, подожди… - Морган, по ходу, явно в штаны наложил.
- У нас с тобой дело незаконченное, помнишь, Том? – равнодушно игнорирует его качек. – Лучшего повода выяснить все без лишнего шума, можно даже не ждать.
Рей выскальзывает из камеры, смешиваясь уже с нахлынувшей толпой.
- Том, прекрати! – торчок вскакивает, когда я пытаюсь выйти за стероидным самодовольным придурком и, наконец, расставить все на места хотя бы на какое-то время.
- Не могу. Ты лучше не отходи далеко, ясно?
- Не ясно! Том, не время для вашей выясняловки.
- Если я откажусь - будет хуже. Здесь есть свои порядки, ты не понимаешь.
Билл сам хватает меня за руку и вытаскивает в проход:
- И все-таки попробуем по-другому решить!
Торчок такой идиот иногда, но смелый. Храбрее меня, Рея и, кажется, даже всего этого стада тупых бизонов вместе взятых.
Но так, как он хочет, у меня не получится – я умею делать только так, как умею.
«Это займет всего минуту», - обещаю себе, глядя вслед ловко скользящему в толпе Биллу. Только что я увидел, как за спиной мелькнул его бывший дегенерат, вот уж кому задницу надрать руки чешутся даже больше, чем Рею.
- Ричард!!
Что, тварь, смотришь? Не узнаешь? А я вот даже имя твое запомнил.
- Ты кто?
- Не твое дело. Это я хочу рассказать тебе про то, кто ты.
- Слышь ты…
- Нет, это ты послушай, - не желая продолжать бесполезный треп, делаю решительный шаг вперед и со всей дури хватаю урода за яйца, так что кулак сводит от напряжения. Хочу раздавить эту сволочь. – А теперь слушай сюда, - еще пару шагов, и я прижимаю его к стенке. – У тебя в руках было то, о чем некоторые могут только мечтать, а ты, сука, взял и вытер об него ноги. Ты меня хорошо понимаешь?
Мразь нервно кивает, кривясь от боли и тяжело дыша. Я уверен, что он них*ера не понимает, но как же, блять, хочется объяснить.
Выстрелы, заглушившие гул коридора, заставляют меня нервно вздрогнуть и обернуться. Где Билл? Бля, где он сейчас? Хочется завопить, чтоб он меня услышал и подошел… Так, стоп, кажется я тупо психую. Отпускаю съезжающую по стенке ничтожество и иду в ту сторону, где палили. Я должен во всем убедиться сам.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |