- Ничего, мои еще отрастут, - не унывает мелкий, все-таки делая свою сериальную ерунду погромче.
****
- Ты же обещал, что не пойдешь за мной! – сердится Крис, стараясь оторваться, чтоб вышагивать впереди.
- Не обещал…
- Но ты сказал тогда! – мальчик все время оглядывается, боясь, что нас заметит кто-то из его друзей.
- Что сказал?
- Ты… ты..
Все, теперь он разозлен окончательно.
Ты бы посмеялся, Билл: вот такой бы из меня дерьмовый педагог вышел.
- А ну остановился быстро! Кристофер, ты слышишь, что я сказал?! - так, надоело уже, блять! В камере Рея с бандой строил, а тут выскочку какую-то не могу приструнить.
Мальчик резко поворачивается… Вот так херня, … то есть незадача: видимо, от острого ощущения несправедливости у него на глазах выступили слезы:
- То есть ходить со старшими тебе стыдно, а реветь мужику посреди улицы - это нормально?
- Мне не стыдно ходить со старшими, но это галимо – ходить с ними в школу! Мне почти десять!
- Ну, знаешь ли, мне вот за двадцать, а я все равно не слишком-то расслабляюсь в этом райончике. Может, будем держаться вместе? Если хочешь, думай, что это ты меня защищаешь. Папа же сказал тебе, что за мной нужно присматривать.
- Папа прав. Маму так убили, - мгновенно серьезнеет Крис.
- Э-э… как так?
- Сбежавшие заключенные пытались вырваться с острова, а мама возвращалась из магазина. Папа их потом выследил. Они стреляли в него, но папа стреляет лучше.. вот так, - сбивчиво объясняет мальчик, словно пересказывая сюжет какого-то запутанного сериала.
- Он убил их?
- Папа не любит об этом рассказывать, так что я не знаю. Но я хочу быть как вы с папой, хочу охранять людей от таких вот… - Крис так серьезно задумался, пытаясь подобрать крепкое словцо, что я рефлекторно ему чуть его не подсказал. – В общем, такими люди быть не должны, их нужно сильно наказывать.
- Вот как… Мне жаль твою маму, - но, не смотря на это, понимаю, что из мальчишки, в отличие от отца, офицер выйдет такой же дерьмовый, как из молоденького легавого, что наводил свои порядки в нашем блоке.
****
Конечно, это тупо, когда отсидевший два месяца за решеткой м*удак, слоняясь взад-вперед по длинной улице с таки реально одинаковыми домами, думает о том, что нечего делать. Но блять… Будто не всего меня выпустили.
Я скучал по небу – вот оно: обычное, сонное, серое, осеннее - такое низкое, что удивляешься, какого ты еще не задеваешь его башкой.
Скучал по свободному пространству – вот оно: абсолютно пустая улица, на ней никого….
Торчка на ней тоже нет… к слову.
Недалеко от школы Криса видел часовню: раз в неделю туда должны под конвоем привозить верующих заключенных. Но ждать там чего-то совершенно бессмысленно: я никогда не ездил и Билл вряд ли поедет, не станет молиться неизвестно кому.
Зато торчок верит в себя, а значит у нас с ним теперь одна религия – я тоже в него верю.
Достаю из кармана растянутых джинсов синие часы Криса: с циферблата улыбается пришибленный Микки-маус, стрелки указывают на половину второго.
Мелкого нужно забрать через час - значит, еще немного нужно где-то пошататься.
Разворачиваюсь и снова иду обратно по улице.
****
- Том, я здесь!! - Крис подозрительно приветливо машет мне из небольшой кучки такой же мелюзги, высыпавшейся на площадь перед школой. Сам он не подходит, поэтому я как-то не придумаю, что делать и тупо наблюдаю издали, делая вид, что вообще ни при чем. Еще не хватало повторения утренних истерик о том, что я стесняю его перед пацанами.
- Это Том - мой друг, - он таки подваливает сам, приводя за собой еще двоих мальчиков.
- Эм…да, - киваю, заставляя Криса хмуриться от своей несообразительности в вопросах общения.
- Я вам про него рассказывал. Том работает в корпусе с папой и сейчас живет с нами. Я за ним присматриваю…
- Ты за ним? – недоверчиво уточняет щупленький белобрысый пацан, глазея на меня снизу вверх как на огромную статую.
- Ну…да, - заметно тушуется понтующийся подопечный.
- Я просто пока еще плохо ориентируюсь в этой части острова, - впервые в жизни стараюсь изобразить приветливую улыбку. – Пойдем, Крис, покажешь что к чему.
- Конечно, - деловито кивает и подрывается так, словно только этого и ждал.
– Ты что не мог раньше подыграть? – возмущенно шепчет Крис, глядя вслед отчалившим по домам товарищам.
- А я как-то не собираюсь играть с тобой в эти непонятные…
- Как знаешь!
Блять, Билл, как ты там вообще с этими детьми общался?! Тут же тупо нереально ни о чем договориться. Офицерский пацан на меня снова смертельно обижен, а я…
А что я? Я просто разрешил называть себя просто по имени, а меня тут же в братья перевели. Если ты помнишь, я вообще с людьми не очень, а тут еще так быстро на короткую ногу.
Конечно, он мелкий еще, отца видит только по утрам, мать потерял, но… Ты же понимаешь, что для меня это слишком? Понимаешь?
Мальчишка тащится впереди, как это было утром, отказываясь идти со мной на одном уровне. И мне все это конечно нахер не надо, но кажется, что тебе бы это не понравилось.
Видишь, что ты натворил, торчок? Я с тобой уже как с Богом общаюсь. Но у нас же одна религия, до тебя у меня не было вообще никакой. Тогда все реально в порядке, кроме одного, но это я исправлю:
- Крис, постой, пожалуйста!
Отлично. Теперь идет даже быстрее. Догнать и поравняться, конечно, плевое дело, но что-то подсказывает, что это не метод.
- Прости, я не то имел в виду!
- Без разницы, - бормочет мелкий.
- Блять, Крис, я же извинился!
- Папа не любит, когда это слово на «б» говорят, - отлично, девятилетка мне читает нотации, но зато хоть остановился.
- Спасибо, я усек,… то есть буду знать. Может, все-таки покажешь остров? Есть любимые места?
- Я не часто гуляю, так что в основном на кухне тусуюсь – там телек.
- Ну, телек это понятно, конечно… - на самом деле, не очень-то оно и понятно: наш ящик нельзя было переключать с любимого спортивного канала отчима. – А еще что-то есть?
- Есть одно место на крайней улице, там на дереве мы с пацанами колесо от большой машины повесили, чтоб тренироваться.
- Ага… И что вы, корме грыжи, можете натренировать, катая колесо?
- Мы его не катаем, - возмущается Крис, - мы боксируем, чтоб подготовится к ловле преступников. Круто?
- Круче некуда.
- Том, ты покажешь пару приемчиков, каким вас на работе учат? – ну вот, пожалуйста, Билл, стоило сделать только один шаг навстречу - и все превратилось в цирк. - А то папа мне говорит…..
- Что ты маленький еще.
- Нет!.. То есть да, но нет.
- Понятно, пошли тогда, что-нибудь придумаем.
Бля, что-то меня коробит от такого количества счастья на его веснушчатом лице, создается впечатление, что я неизвестно что пообещал… Как минимум, подарить красный Порше на десятилетие.
Ко второй половине дня городок немного оживает благодаря освободившимся школьникам и возвращающимся на обед рабочим, а может просто благодаря Крису, который своим трепом успешно заполняет все свободное пространство.
- Эй, Дин! – к моему ужасу болтливое нечто машет мужику из патрулирующей группы бойцов, которые, как мне мечталось, должны тупо пройти мимо нас.
- О-хо-хой, Крис! – легавый кивает «своим» и, выбившись из их так красиво, блять, парящего клина подходит к нам, хватая мелкого за плечи будто в попытке поднять. – Ты смотри какой, просто по часам растешь! Сколько в тебе уже, пять футов?
- Нуу.. почти, - кокетничает зараза. Ага, в нем с трудом на три соберется.- Будешь сегодня с нами патрулировать?
-Не, прости, не могу, с другом гуляю.
- Я-ясно, ничего, мы сами справимся, - наиграно фальшиво сокрушается мужик, даже не глядя в мою сторону. – Говорят, твой папа зека к вам жить привел, он не обижает тебя? Ты только свистни, если что, я всегда где-то тут…
Пацанчик его уже не слушает, таращится на меня своими широко открытыми зелеными глазенами, а потом поджимает пухлые губы, начавшие едва заметно дрожать и срывается на бег.
Ебать, я что сегодня целый день, как тупая наседка, за детьми гоняться буду?
- Эй, - кричит ему вслед легавый. – Ты чего?!
- Он – ничего, это мы с ним так играем. А тебе в следующий раз лучше быть где-то там – сквозь зубы цежу ответ вместо мальчишки.
Бросаюсь вслед за рыжим проклятьем, уже скрывшимся за одинаковыми одноэтажными серыми домами. Всегда знал, что служащие в общей своей массе тупые. Даже я, блять, имею большее представление о том, что можно говорить мелким, а где лучше язык попридержать.
Замечаю Криса уже выбежавшим из городка, размером в три улицы.
Этот малолетний псих зачем-то несется прямо на решетку, огораживающую весь остров по периметру. Останавливаюсь, чтоб не пугать его, не загонять в угол, но проворная зараза и не думала загоняться: даже не притормаживая, он влетает в разросшийся под забором дикий куст, и какого-то черта оказывается прямо со стороны обрыва.
Пи*здец! Билл, блять, что делать? Что бы сделал ты?.. Хотя от тебя люди, конечно, так не шарахаются, но… Охренеть, о чем я вообще думаю!
- Кри-ис!
- Уйди от меня!
Черт, обидно как-то, будто это реально имеет для меня какое-то значение: хочет он меня видеть или нет.
- Я уйду, ты только пообещай, что перелезешь обратно! Трава скользкая, ты можешь полететь в воду!
- Я пообещать могу, что угодно, но я совру тебе, как ты мне!
- Я не…- ну и что мне ему сказать, Билл? Что я не лгал ему, что лгал его отец?! Блять! – Крис, все не совсем так. Я объясню…
- Объяснишь, зачем вы убили мою маму?! – зло выкрикивает мелкий, отходя от куста и продвигаясь дальше вдоль сетки. Дерьмово, конечно, лучше б он на месте оставался, но так хоть есть возможность пролезть за ним, если я вообще пролезу.
Дырка оказывается прямо у самого корня, да и такая, что псина больших размеров дважды бы задумалась, нужно ли ей туда. Но мне думать тупо некогда: острая проволока заново раздирает в хлам только начавшую заживать рану на спине, один прут впутывается в еб*анутую косичку, выпутываться времени нет, поэтому с силой дергаю, вырывая, что придется.
- Крис, замри!
- Не замру!
- Это опасно!
- Это ты опасный!
Мелкий идет по самому краю, так что видно, как влажная рыхлая земля проседает под его кроссовками, но не обваливается окончательно только благодаря его малому весу.
- Я прошу тебя, Крис, прекрати истерику, - он уже не слышит, мне приходится идти, держась ближе к решетке, чтоб не завалить тут все окончательно, а пацан прет напрямую. В этом реально нет никакого смысла, я только все порчу, загоняю его все дальше, но отпустить тоже не могу.
Билл, мать твою, если ты меня слышишь, сделай хоть что-нибудь!
К моему полному ох*ерению мальчик внезапно останавливается и ждет, пока я подойду. Все-таки у меня самая правильная вера в мире.
- Я хочу, чтоб ты знал, я не боюсь тебя, и когда вырасту…. - земля под его ногами начинает медленно проваливаться от долгого давления на одну и ту же точку, но он словно не чувствует этого, полностью оглушенный ненавистью ко мне. – Когда я вырасту, я отомщу таким как…
В один момент грунт полностью проседает, увлекая мелкого за собой, моих рефлексов хватает на то, чтоб схватить его за руку, но после ползания под сеткой ладони у нас обоих в болоте - когда чувствую, что уже держу мальчишку только за кончики пальцев, времени что-либо осознать тупо не хватает. Рывок такой силы, на которую я только оказался способен, отбрасывает нас в сторону, практически прямо под забор.
У Криса из носа тонкой, но уверенной струйкой, течет кровь. Похоже я, блять, при падении хорошо прихуярил его локтем по лицу, а еще, что страшнее, – он плачет.
- Крис?
- Слезь с меня!
- Ты в порядке?
- Слезь с меня!!
Поднимаюсь, пытаясь помочь встать мальчонке, но он набрасывается на меня, как дикое животное, размахивая сразу всеми четырьмя конечностями в попытке ударить побольней.
- Тебе здесь не место! Ты должен сидеть в блоке за решеткой, почему ты в нашем с папой доме?!
- Крис!
- Почему, скажи!
- Ну, побей меня, побей - может, полегчает, - прижимаю упирающегося мелкого идиота к себе, чтоб снова не навернулся. Блять, да что ж это такое, с шестнадцати лет не ревел, а сейчас тут с ним.... Нет, не реву, конечно, но что-то глаза как-то слишком щиплет.
Когда Крис обмякает, безвольно повиснув на моих руках, понимаю, что ползти обратно сейчас, у меня нет сил: устраиваюсь на земле под забором, усаживая мальчишку себе на руки, чтоб не простудился. Его курчавый барашек щекочет мой небритый с позавчера подбородок, чувствую какие у него мягкие волосы, но он ребенок, а мне почему-то кажется, что у торчка все равно волосы были мягче. Некстати вспоминается, как тогда, в камере, они прохладной волной струились между моими пальцами.
Как же это хреново: оставаться без родных людей.
- Знаешь, Крис, если бы я оказался сейчас там, где, как ты сказал, мое место, и знал бы в лицо человека, забравшего твою мать, то я бы разобрался с ним за тебя.
- Ты бы его убил?
- Нет, я не умею.
- Ты же преступник.
- Я ненавижу… делать больно другим людям.
- Ага, конечно, а чего тебя тогда там держали?
- Я разбирал чужие машины на нужные мне детали.
- И все?
- Все.
- Ты клянешься сердцем матери?
- Клянусь… сердцем.
И все-таки в Крисе уже чувствуется мужчина: ревет он не по-девчоночьи, а так, чтоб я не видел, отвернувшись и сильно поджав губы, словно злясь на себя за эту слабость. А еще он такой же смелый, как мой Билл. Хочу, чтоб с мелким все было хорошо, когда-нибудь потом, в будущем, но можно уже и сейчас.
Ветер усиливается, свистом заглушая крики вечно взволнованных чаек, поднимая волны и шатая сраный забор за нашими спинами. Какая вообще от него польза, если сегодня рыжеволосый идиот мог так просто оказаться внизу?
- Том?
- Да?
- А это правда океан?
- Нет, это протока.
- А-а… Вот и я говорю, не океан, а пацаны: океан-океан…
Мелкий охрененовски умеет скакать с темы на тему, но так даже лучше.
Если бы я только мог его как-то отвлечь…
- Крис, вы часто ездите через мост?
- В город?
- В город.
- Не, нечасто, я там пять раз был, когда мама еще была жива. А папа сейчас занят, но он говорил, что на мой День рождения мы снова поедем, - Кристофер внезапно широко улыбается и забавно шмыгает носом, размазывая сопли грязным рукавом куртки. Отчего-то сейчас хочется в знак поддержки поцеловать его в макушку, поэтому, чтоб не сделать такой бред, я задираю голову вверх, глядя в низкое серое небо, в котором наворачивает круги какая-то большая одинокая птица.
В конце концов, чего я должен его поддерживать, кто я ему такой? Может реально друг? Теперь мне почему-то все-таки хотелось бы им быть.
****
- Господи, где вы были? – перенервничавший Том встречает нас еще возле калитки. – Что случилось? Я уже хотел патруль отправлять…
Видок у нас, конечно, еще тот, а что самое дурацкое: и я, и Крис так эмоционально вымотаны, что никто ничего не спешит объяснять. Мы словно сговорившись, молча идем к дому. Не знаю, о чем сейчас думает мелкий, но я в этой ситуации ощущаю себя нашкодившим подростком, заполночь вернувшимся после гулек.
Приятное чувство - меня так еще никогда не ждали.
- Я все теперь знаю, папа, - многозначительно выдает Крис, вешая в шкаф куртку, и больше ничего не объясняя прилично охреневшему от этого родителю, уходит к себе в комнату. Артист, блять.
- Что он знает? – офицер напуган. Никогда не думал, что этого человека может напугать такая мелочь как странные слова ребенка, но вот оно – хоп – слабое место непробиваемого человека – единственный сын. У моего отца это «слабое место» было, нех*ер думать, другим.
- Ничего особенного, просто поговорите с ним о своей работе.
- Ты ему сказал, кто ты?
- Не я.
Офицер кивает и, глубоко вздохнув, заходит в комнату к сыну. Забавно – они словно странная супружеская парочка.
Выйдя из ванной комнаты, сразу натыкаюсь на мнущегося в коридоре Кристофера.
- Я тебя ждал, - начинает он в своей обычной серьезной манере.
- Ну… привет.
- Ага. Наклонись на пару слов, - заговорщицки манит указательным пальчиком, оглядываясь на стоящего в дверях кухни Тома.
- Окей, - опускаюсь на корточки.
- Спасибо, что спас жизнь моему папе, - неожиданно шепчет на ухо, крепко обнимая меня за шею, а потом уже громче добавляет, протягивая большой яркий блокнот:
- Это тебе от меня. Просто так. Подарок. Там на обложке машинки из мультика «Тачки», ты его смотрел? Тебе же, вроде как, нравятся машины…
- Смотрел, конечно, - ладно, мелкая ложь никому не помешает, зато вон как пацан радуется. А если серьезно, то это самый лучший подарок в моей жизни, сразу после книжки торчка.
Возвращаюсь в комнату, ощущая какое-то физическое желание увидеть ее прямо сейчас.
Ночью делать будет все равно нефиг, поэтому я, устроившись на кровати, начинаю читать, тем более, что еще утром собирался. Торчку же она нравилась, значит и мне должна, а нет – так все равно прочитаю:
«Кто я такой? И чем, хотелось бы знать, закончится моя история?» - на ржач пробивает после первой же фразы. Нет, блять, ну что за стремное философско-расплывчатое вступление? Ты прости, конечно, торчок, что я так… С другой стороны, я как-то и не отрицал никогда, что я безкультурное быдло, так что прокатит. У меня тогда теперь к тебе как к главному и единственному божеству в моей новосозданной религии такой же вопрос: Билл, а ты случаем не знаешь, кто я такой, и чем закончится моя история?
Ты же, кажется, все на свете знаешь, зараза эдакая.
****
«Знаешь, Билл, мне тут на днях блокнот подарили, так что я решил, как мужик из твоей книжки, писать письма вникуда (да, я таки решил ее читать)
Может, поможет при моей прогрессирующей шизофрении, а то я в мыслях стал слишком часто с тобой общаться. Писать я, кстати, тоже не умею, ошибки и все такое… Но это ведь с расчетом, что ты этого не увидишь, а бумага, она стерпит, как говорится.»
«Привет. Хотел сказать, что сегодня я расчертил специальный календарь, чтоб отсчитывать твой срок, ну и свой, конечно. Тебе еще двадцать один день, или двадцать два, я так и не понял с какого момента считать. Но ты держись там, ясно?»
«Сегодня пришлось таки распустить косички. Кожа головы мерзко зудит все время, а эти с... волосы, в смысле, еще и отрасли практически до плеч. Я сейчас как еб… На русалку, в общем, похож. Но я потом как-то исправлю этот пи*здец»
«Три дня подряд думал над тем, что бы тебе такое написать, чтоб ты понял, как я к тебе отношусь, но ничего не вышло.
Знаешь, сказать тебе, что считаю тебя умным, красивым, смелым, сильным, стойким… -
это все равно, что подойти к елке и сказать, что я считаю, что она зеленая. Все это и так, кажется, слишком очевидно для всех.
Так что ты там просто продолжай держаться, ок?»
«Сегодня, наконец, починил тачку твоему легавому. Целый день капался, но зато движок теперь мурчит, как засыпающий котенок. Я заменил поршневые пальцы, поршни и втулки. Пришлось долго попотеть над чисткой цилиндров, там уже реально все попортилось… Прости, тебе, наверняка, скучно столько об этом слушать.
В общем, тачка на ходу»
«Тебе осталось десять или девять дней. Еще совсем немного, потерпи»
«Не подумай только, что это какой-то сопливый романтический бред, или что я выжил из ума, но я сегодня целый день думал о том, что очень благодарен тебе. Я никогда никого не любил и любить больше не собираюсь. Раньше от этого было как-то пусто, но теперь у меня есть ты, о тебе можно думать постоянно, до конца жизни»
«У меня на спине остался шрам. (Помнишь, ты считал, что эту рану нужно промыть?)
Я рад, что он остался. Это как татуировка с твоим именем, даже лучше…»
«Ну и нудотина твоя книга. Главная героиня меня бесит: два мужика, а ей нужно только определиться. Вот же, блять, трагедия какая… Не понимаю этого, я бы весь мир, не думая, на тебя променял. Но у меня нет мира, у меня даже квартиры своей нет, если хочешь знать»
«Идет дождь. Снова.
Тебе осталось четыре дня (или пять). Я жутко нервничаю. Как последний эгоист думаю о том, что сейчас мы хотя бы на одном острове, и я постоянно по времени определяю, что ты сейчас можешь делать, а потом ты уедешь куда-то, и у меня не будет и этого»
«Решил сжечь тетрадь. Правда, глупо все было: я, как девченка-подросток, пишу в детском блокнотике по ночам, а потом прячу его под подушку.
Верх маразма, даже Кристофер бы посмеялся.
Я скучаю по тебе. Так, что иногда даже больно становится, не морально – физически.
Спасибо тебе за то, что теперь и в моей жизни есть тот, по кому можно скучать.
Теперь ты смысл всего, Билл. Раньше смысла просто не было»
****
Чайник выдувает сильную струю пара, и звучно клацает кнопкой:
- Том, вы будете чай?
- А я успею? – быстро смотрит на кухонные часы, все еще пытаясь отмыть от форменных брюк малиновое варение Криса.
- Я все равно завариваю.
- Ну, давай тогда.
Ставлю на стол чашки и открываю книгу торчка, пока еще можно посидеть в тишине – через пятнадцать минут придет Крис к своему Спанч Бобу, а от этих визгов не скрыться ни в одной комнате этого дома.
Запихиваю в рот предложенное офицером печенье, делаю глоток и переворачиваю страницу…
Мое тело начинает резко бить мелкой дрожью, а в сердце моментально вонзается сотня тупых иголок, будто пытаясь его сжать и раздавить:
На следующей странице, прямо под единственной в книге идиотской картинкой, аккуратно выведенные черной ручкой буквы, так что практически не отличить от напечатанного текста. Обращение начинается с моего имени. Страшно читать, одновременно хочется уйти с этим к себе, чтоб не помешали, не отобрал добычу, и тут же кажется, что один я всего этого не выдержу.
Хватаю книгу и под встревоженным взглядом офицера, как обычно тактично не задающего никаких вопросов, подхожу к окну, чтоб было больше света, и я не мог ничего пропустить:
"Том, ты веришь в судьбу? Я – верю. Знаешь, когда все для меня так обернулось с тюрьмой, я подумал, что неспроста это, и нужно посмотреть, что мне приготовила жизнь. В конце концов, возможно, это могло бы меня чему-то научить. Поэтому я сказал знакомым и родственникам, чтоб не вздумали платить за меня залог, что это всего лишь месяц. А потом я увидел тебя. Прости, что сейчас, оставляя тебе эту неприметную записку, я испытываю судьбу во второй раз. Станешь ли ты читать эту книгу или найдешь запись случайно – мне все равно, но это дает мне возможность ждать и шанс на чудо. Потому что если бы я оставил свой адрес на видном месте, а ты бы не приехал – все было бы слишком очевидно, а так я смогу долго верить, что все еще может быть. Ты создавал впечатление такого одинокого, но сильного человека, которому никто не нужен, поэтому я совсем не уверен в том, понадоблюсь ли тебе. Что касается моего перевода, то я это сделал, потому что понял насколько ты прав: Райкерс Айленд разрушил бы между нами то, что мне очень хотелось бы построить, я решил не дать ему это сделать. Если захочешь снова попробовать, найди меня. Я буду ждать.
ap. 12b, 4 Ave 78 Street, Bay Ridge, Brooklyn, NY
Билл"
- Ты в порядке? – не выдерживает офицер, глядя на мою необычно счастливую рожу.
- Даже больше. Скажите, а Билл, который был со мной в камере вышел два дня назад?
- Три дня назад.
- Все-таки три?
- А что?
- Мне нужно ехать в Бруклин, это возможно?
- Автобус через пол часа, - Том как сел пить чай, так кажется, ни разу не разу не выпускал из внимания движение секундной стрелки, отмеряющей остатки времени, которые он может провести дома.
- И я могу уехать?
- Ты у меня не пленник, Том. А сейчас твой срок и подавно истек. Собирайся, я отвезу к мосту. Не знаю, правда, как потом объяснять это Кристоферу, он скучать будет.
- Чего это я скучать буду? - с коридора притопал мелкий, через силу пытаясь открыть глаза, чтоб посмотреть своего Спанч Боба.
- Мне нужно уехать, Крис.
- Я иду в школу сам? Ты надолго?
- Надеюсь, что надолго… Я в Бруклин.
- А-а-а, ты вообще едешь, значит, больше не будешь нас с пацанами тренировать? – он знакомо поджимает губы, так что я уже начинаю морально готовиться к новой порции истерик, но он только вырывает листок из лежащего на кухонном столе блокнотика и старательно начинает что-то выводить. – Вот, держи. Это приглашение на мой День рождения. Шестнадцатого декабря. Не забудешь?
- Ты же все написал.
- Написал, придешь?
- Без базара! – подхватываю смеющегося пацана на руки. Хочется его кружить-кружить… Или затискать до полусмерти. Черт, как же меня ведет. Проклятый торчок. Самый замечательный, умный, милый, нежный, самый необыкновенный торчочище на свете.
- Том, десять минут. Успеешь собраться, пока я заведу машину?
- Даже быстрее, - отпускаю Криса и, ворвавшись в комнату, хватаю, лежавшую под кроватью сумку, закидываю книгу и выхожу.
****
- У тебя есть деньги на первое время? – спохватывается офицер, когда на горизонте из-за полей показывается моя тюремная карета.
- Есть… немного.
- Держи еще, - пытается вложить мне в руку свернутые трубочкой бумажки.
- Нет, заберите… Заберите же.
- Том, все в порядке. Ты.. Потом вернешь, если захочешь. Придешь на День рождения Криса?
- Я же обещал.
- Вот потом и вернешь.
- Ладно, - сжимаю в кулаке проклятые банкноты, без которых действительно может быть дерьмово, уж я-то знаю как. – Только я верну все потом.
- Как скажешь.
- Офицер Оуэн, все в порядке? – интересуется водила, сканируя меня взглядом. – Это не беглый?
- Нет, это мой… хороший друг. Подкинешь до города?
- Тогда без вопросов!
В автобусе не так много людей. Кто-то улыбается, радуясь, что Райкерс Айленд позади, но большинство таких же потерянных, каким был я. Им совершенно пофиг, куда ехать и где находиться. А у меня впервые есть четкая цель.
Устраиваясь возле окна, открываю книгу на нужной странице, чтоб убедиться, что все то, что сегодня мне привиделось на кухне, реально существует: аккуратные черные буквы, цифры, выстраивающие самый родной адрес в моей жизни.
- Про что книга? – интересуется бородатый мужик, какого-то черта непрерывно разглядывающий меня с того самого момента, как я зашел.
- Ну… она про… - блять, ну почему каждая собака должна об этом спросить.
- Как называется хоть?
- «Убийство под луной»
- Круто… Она хоть интересная?
- Лучшая.
Конец
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |