Билл криво улыбается. Это первая кривая улыбка, которая кажется мне красивой.. Она добрая и на его худой щеке собирается такой едва уловимый намек на ямочку.
- Я случайно. Вырвалось. – Билл хмыкает, показывая, что все это не стоит внимания.
А мне практически весело, практически легко, только потому, что торчок сказал «блять». Очередной мой идиотизм? Но с ним хорошо смеяться, я это помню.
- Том, я извиниться хотел, я не должен был…
- Чего ты не должен, так это извиняться. Это я виноват.
- Что?! – торчок кажется таким возмущенным, даже голову немного вперед вытянул. – В чем ты можешь быть виноватым? В том, что я в очередной раз поступил так, как сам хотел и совершенно не…
- Я тоже хотел этого, - охренеть: парадокс в том, что я об этом даже не думал, а теперь, когда сказал вслух, оказывается, что реально хотел. Потому что я сейчас не вру, потому что глупость это – врать торчку.
- Том, я…
- Все было бы по-другому, если бы не…
- Что, снова если бы не ты и твоя вечная вина? Я же сказал, что…
- Нет, если бы не он – остров, - не Райкерс Айленд.
Торчок кивает. Он соглашается со мной. Так странно, что ему есть в чем со мной согласиться. Правда, когда он рядом, и никто не лезет, я немного забываю какое это место дерьмо и расслабляюсь, а это нарушает главное неписанное правило: Райкерс Айленд не прощает пренебрежения к себе, здесь нужно всегда оставаться на чеку. Но я почти уверен в том, что если бы не остров, не запертая камера, если бы не офицер, оставивший нас одних в душе для легавых, и, может быть, даже если бы не Рей со своими порядками, то я бы еще тысячу и тысячу раз прошел мимо торчка. Не знаю, хорошо это или плохо.
****
То, что к обеду стало происходить что-то странное, чувствовали все, но особо не трепались по этому поводу, молча сквозь решетку сверля взглядом пустой коридор. Такое липкое чувство, что все притаились, готовясь к какому-то прыжку. Торчок непонимающе хмурил брови, вертел в руках свою книгу: мне кажется, он ее здесь вообще не читает, просто ему с ней спокойней, как с каким-то личным талисманом… или что-то вроде того.
Корпус словно вымер: нас не выпускали во двор, я не смог поехать на лесопилку, хотя и не собирался… Но, блять! Даже коридор не патрулировался. Такое впечатление, что мир остановился, и про всех нас забыли.
- Мужики, вы это слышите? – Рей как-то слишком аккуратно для себя спрыгнул с полки.
- А че?
- Какой-то гул за стенами, - подсказывает Билл, не поворачивая головы в сторону спросившего Джека, и продолжает в упор смотреть на меня, словно цепляется этим взглядом. У меня складывается стойкое ощущение, что я на расстоянии держу его за руку, и от этого даже немного кружится голова.
Это как вообще, нормально, что мне настолько стало важным быть нужным ему?
Знакомый продолжительный писк и решетка отъезжает в сторону. И все вроде бы как обычно, но что-то не в порядке, все еще не слышно голосов легавых, ни одного. Никто еще не вышел из камер, а ведь судя по звуку, открыли не только нас.
- Что за срань господняя? - едва слышно бормочет Рей и направляется к решетке рефлекторно сжимая и разжимая кулаки.
Слышно, как с силой ударяется о стену, будто спертая с подлодки толстая железная дверь, ведущая к административной части блока:
- Ехх-ху! Пе*дики, подъем! Сегодня мы с вами поделимся праздником! Эта территория провозглашается освобожденной! – одинокий крик заглушает свист, улюлюканье и топот… топот….топот.. вырвавшихся неконтролируемых му*даков.
- Еб*ать! – сжимая зубы цедит Рей, поворачиваясь к нам. – Долбое*бы с общего блока прорвались. Значит так, слушайте, я понимаю, что это дерьмо нам не нужно, но, пацаны, если сейчас кто-то решит остаться в камере, готовьтесь, что вас сразу за шестеру примут. Только подумайте, сколько месяцев эти кретины не трахались и сколько энтузиазма у них накопилось, сидят они не как мы с вами: за ограбление или еще какую шалость... В общем, советую смешаться с тупым стадом. Лучше с пастухами потом разбираться, чем сейчас с этими.
- Рей, подожди… - Морган, по ходу, явно в штаны наложил.
- У нас с тобой дело незаконченное, помнишь, Том? – равнодушно игнорирует его качек. – Лучшего повода выяснить все без лишнего шума, можно даже не ждать.
Рей выскальзывает из камеры, смешиваясь уже с нахлынувшей толпой.
- Том, прекрати! – торчок вскакивает, когда я пытаюсь выйти за стероидным самодовольным придурком и, наконец, расставить все на места хотя бы на какое-то время.
- Не могу. Ты лучше не отходи далеко, ясно?
- Не ясно! Том, не время для вашей выясняловки.
- Если я откажусь - будет хуже. Здесь есть свои порядки, ты не понимаешь.
Билл сам хватает меня за руку и вытаскивает в проход:
- И все-таки попробуем по-другому решить!
Торчок такой идиот иногда, но смелый. Храбрее меня, Рея и, кажется, даже всего этого стада тупых бизонов вместе взятых.
Но так, как он хочет, у меня не получится – я умею делать только так, как умею.
«Это займет всего минуту», - обещаю себе, глядя вслед ловко скользящему в толпе Биллу. Только что я увидел, как за спиной мелькнул его бывший дегенерат, вот уж кому задницу надрать руки чешутся даже больше, чем Рею.
- Ричард!!
Что, тварь, смотришь? Не узнаешь? А я вот даже имя твое запомнил.
- Ты кто?
- Не твое дело. Это я хочу рассказать тебе про то, кто ты.
- Слышь ты…
- Нет, это ты послушай, - не желая продолжать бесполезный треп, делаю решительный шаг вперед и со всей дури хватаю урода за яйца, так что кулак сводит от напряжения. Хочу раздавить эту сволочь. – А теперь слушай сюда, - еще пару шагов, и я прижимаю его к стенке. – У тебя в руках было то, о чем некоторые могут только мечтать, а ты, сука, взял и вытер об него ноги. Ты меня хорошо понимаешь?
Мразь нервно кивает, кривясь от боли и тяжело дыша. Я уверен, что он них*ера не понимает, но как же, блять, хочется объяснить.
Выстрелы, заглушившие гул коридора, заставляют меня нервно вздрогнуть и обернуться. Где Билл? Бля, где он сейчас? Хочется завопить, чтоб он меня услышал и подошел… Так, стоп, кажется я тупо психую. Отпускаю съезжающую по стенке ничтожество и иду в ту сторону, где палили. Я должен во всем убедиться сам.
- Ха! Смотрите-ка, реально не проходит! Он еще дышит!
Кучка быдла с другого блока развлекается тем, что стреляет в офицера, одетого в пуленепробиваемый жилет.
- Круто! Давайте еще раз! Это как в тире.
Двое зеков приподнимают легавого так что теперь я вижу его лицо - это Том, он помогал моему торчку.
Блять, почему же некоторые такие тупые и все только уродуют. Разворачиваюсь, чтоб уйти и найти Билла, но за спиной снова выстрел.
Эти у*ебки раскрошат ему все ребра. Нет, не могу я так…
Выбивая пистолет, вижу, как он отлетает прямо к ногам офицера.
«Ну все, теперь мне прямиком в шестерки» - одиноко проносится в голове уже ничего незначащая для меня мысль. Удар сзади так и не успеваю ни перехватить, ни даже заметить. Меня просто швыряет затылком о стену. Дикий гул. Он у меня в голове или все это чертово здание реально идет на взлет? Картинка перед глазами вспыхивает ярким светом, затем тускнеет и гаснет совершенно. Слышу выстрел и призыв успокоиться – кажется, Том все-таки выбил у кретинов пистолет… наваливается какая-то неестественная тишина - я отключаюсь…наверно… вот и ладно, только бы с торчком ничего…
***
- Тошнота? Головокружение? Рвота? Головная боль?
Пытаюсь сфокусировать взгляд на женщине, задающей мне все эти автоматические, заученные вопросы, но мешает яркий свет. Так и хочется спросить «где я?», но это тупо, так как это, очевидно, палата тюремной больницы.
- Потеря памяти? Слабость? Разбитость? Затруднения в мыслительной деятельности? – меня продолжают грузить какой-то бессмысленной хренью, хотя я, блять, сейчас ни в чем не уверен.
- Погоди, Кейт, не наседай - парень едва пришел в себя, - только теперь замечаю сидящего рядом на стуле офицера.
Он мой тезка, это я хорошо помню – Билл его так называл. Том жив, что ж, ладно – я рад, но вот ни дай Бог, что-то с торчком случилось.
Не прощу ему, а себе - так в первую очередь.
Пытаюсь прийти в себя окончательно, пока снова не начали спрашивать всякий бред.
- А ты вообще поезжай домой, слышишь, – тебя твой парнишка ждет, - с Томом эта женщина говорит уже иначе: мягко и по-дружески, даже, кажется, голос другой, не такой убивающе-резкий.
- Я звонил Крису, сказал, чтоб он укладывался.
- Ему всего десять лет…
- Девять.
- Еще лучше, я уверена, что он тебя не послушает.
- Кейт, опомнись, после смерти Джут он привык к тому, что я вечно где-то пропадаю.
- Извини, Томас, но Джут уже нет и теперь ты должен…
- Я знаю, что должен! У нас все хорошо…. Кейт, когда твоя смена заканчивается?
- Хочешь сдыхаться меня? – улыбается, перебирая в руках какие-то карточки с записями.
- Хочу подвезти.
- Я сегодня остаюсь на вторые сутки – работы много.... Это кошмар, второй подобный случай только за последний квартал. Нас закроют такими темпами.
- Не говори глупости. Мне кажется, Райкерс Айленд вечен. Во всяком случае, он очень нужен правительству, чтоб прятать сюда то, что им неугодно видеть на улицах. А касательно подобных случаев - такое я видел впервые за все тридцать лет стажа.
- Что ты имеешь в виду? – Кейт перешла на шепот, так что я невольно напряг слух.
- Это все из-за Джеймса началось. Помнишь, его откуда-то сверху пристроили к нам проходить стажировку в С-блоке? Так он там все время цеплял заключенных, и если в «С» его как-то терпели, то сегодня его занесло в общий корпус, и вот там… Все началось с того, что тамошние зеки его захотели проучить, но это зашло слишком далеко после того, как они нашли у него магнитные ключи и пневматический пистолет. Пошел отлов, мы даже не успели организоваться. Они просто начали охоту на охрану ради веселья.
- Боже, храни нас всех, как же жутко мне иногда от этого места, - Кейт передернула плечами и заправила за ухо темную прядь уже начавших седеть волос. – Но я не могу уехать – здесь моя жизнь, мой дом. – А как твоя машина? – женщина резко перешла на будничный тон. - Разве еще ездит, ты же говорил, что проблемы какие-то были?
- Были, но пока работает.
- А что за проблемы? – тут я уже тупо не смог сдержать свою натуру. Сколько же я уже по-настоящему, с делом, не капался в тачках? Полгода?
- Шумы сильные в двигателе, никак руки не дойдут разобраться, что к чему, - не смотря на суровый взгляд медсестры, явно считавшей, что я не имею права вмешиваться в их разговор, Том отвечает мне едва ли не с благодарностью.
- А …кхх, - пытаюсь откашляться из-за сильного хрипа в голосе. – Шумы это стук, так? Он глухой или звонкий?
- Я бы сказал – скорее глухой.
- Это хуже: если бы был звонкий, можно было бы обойтись заменой шатунных подшипников, но если глухой, то тут два варианта: нужно либо коренные менять, либо это из-за давления масла в системе смазки двигателя, для этого нужно…. – тут меня одергивает, перед глазами возникает спина торчка, скрывающееся в неконтролируемой одноцветной толпе. Я больше не могу продолжать говорить не о нем, думать не о нем. Он-то хоть в порядке? Нихрена не знаю ж ведь…
- Том? Том?!...
- А? -….блять, кажется, офицер зовет меня уже не в первый раз. Я что выпадаю?
- Ты смог бы починить ее?
- Я?… Да, могу.
- Вот и займешься этим.
Стоп! Я уже ничего не понимаю. Может это все бред и когда я проснусь, то в темной камере на соседней полке увижу торчка.
- Я не уверена, что тебе сейчас можно забирать парня, – неожиданно строго возмущается женщина. - Вдруг у него сотрясение мозга, а у меня даже нет времени сделать нужные анализы.... Том, тебя тошнит?
- Морально – да.
- Головокружение?
- Нет.
- С ним все в порядке, - одергивает ее любимый офицер Билла. – Если что, я его сразу привезу. Он тогда просто потерял сознание.
- В медицине ничего «просто» не бывает, уж поверь мне! Том, ты склонен к обморокам? У тебя были психологические травмы в детстве?
- Я вам не девка, чтоб склонным быть…. Верните меня в мою камеру!
- Ты туда уже больше не можешь вернуться, - переворачивает все мое сознание Том. – Ты должен понимать, что ты очень нам помог, ты спас мне жизнь, но… Знаешь же, как расползаются слухи среди заключенных. Тебе нелегко бы пришлось. Если и оставлять тебя здесь – то только в одиночку, а это безвылазно, даже еда сквозь окно в двери просовывается. Ты хочешь еще практически месяц жить в шкафу с унитазом?
- А вы меня отпускаете?
- Не могу, ведь тебе положен определенный срок. Я забираю тебя к себе под личную ответственность. Это, конечно, не совсем законно, нет времени на оформление, но поскольку ты все равно остаешься на острове…
- Нет! Нет, так не пойдет. Мне нужно вернуться, я как-то справлюсь сам.
- У него бред? – кажется, медсестра говорит это на полном серьезе. Диагноз, блять, ставит, что ли.
- А если и так, то все равно мне нужно хотя бы вещи собрать.
- Уже все собрано, - отбивает все мои жалкие потуги Том.
- С парнями попрощаться тогда!
-Зачем? Я наблюдаю за вами, и не видел, чтоб ты с кем-то дружбу особо водил. Разве что… Тебе вот это просили передать…. - офицер недоговаривает и встает, начиная рыться в большом черном кейсе. – Где же оно? А-а... ага, вот…
Его книга.
Мне отдают книгу торчка, отчего-то даже руки трясутся.
Да что, блять, со мной происходит-то?
- Он в порядке? – спрашиваю напрямик, уже нет сил делать безразличный вид, и мне, по сути, посрать, кто и что сейчас подумает.
- Билл?
- Да.
- В порядке.
И это все? Нет, этого не хватает:
- Мне нужно в свою камеру, это настолько невозможно?
- Если это так важно, я могу отвести, но Билла там больше нет, если ты об этом.
- Как это Билла нет? – мысль кажется какой-то слишком абсурдной.
- Он попросил, чтоб его перевили.
- Почему?
- Не знаю.
- Он знает, что… - бля, как это сказать? – Что меня…
- Что тебя, скажем так, переводят? - Не знает.
- Ясно…
Выходит, он… хотел так, без меня. Больно. Но «больно» это по-девчоночьи. А торчок все-таки молодец: Рей бы ему после всего жить нормально не дал…
Но все-таки это больно.
- Том, ты уверен, что можешь привезти его в свой дом, - игнорируя меня, вкрадчиво интересуется медсестра.
- Что ты имеешь в виду?
- У тебя дома маленький сын, а ты…Хочешь оставить с ним незнакомого человека, отсидевшего в тюрьме?
- Я никогда не делаю ничего такого, в чем не уверен. И он мне жизнь, может, спас, если ты опять забыла... Том, ты можешь подняться?
- Могу…
- Тогда собираемся, уже и правда поздно.
****
But I'm a creep, I'm a weirdo /Я всего лишь мелкий вор, я извращенец
What the hell am I doing here? / какого черта я здесь вообще делаю?
I don't belong here / Мне здесь не место
I don't care if it hurts, / Я не чувствую боли,
I want to have control / я хочу быть хозяином
I want a perfect body; / Хочу иметь красивое тело
I want a perfect soul / и красивую душу
I want you to notice / Хочу чтобы ты замечала
when I'm not around / моё отсутствие
You're so f*cking special,/ Жаль что я, в отличии от тебя,
I wish I was special… / ничего из себя не представляю
(с) Radiohead «Creep»
Я всегда знал, что не слишком буду радоваться свободе, потому что там меня ничего доброго не ждет. Но кто бы мог подумать, что, выезжая из главных ворот, я буду, как последний имбецил потеряно оглядываться на обнесенное стеной с колючей проволокой здание, непрерывно исследуемое яркими прожекторами?… Торчок называет это «превзойти самого себя в глупости», что я, по ходу, и сделал. Горящие кислотно-зеленым светом панельные часы показывают, что уже начало двенадцатого: значит отбой уже был. Где бы сейчас не находился Билл – там темно и относительно тихо. А у меня вот больше не так, как у него… Машина Тома, черная «Тайота Спринтер», года… я бы дал навскидку девяносто первый, тарабанит так, будто мы под капотом перевозим всю металлическую посуду, которую только нашли на местной кухне. Зато об этом можно думать: может, дело совсем не в подшипниках, а просто износились зубья шестерни, или нужно почистить цилиндры,… хотя, если браться за ремонт, то их по-любому нужно чистить… Только бы торчок там прижился. Осталось тридцать минус шесть – двадцать четыре, потом еще минус один – двадцать три... если считать его первый день, а если…
- Том?
- А? – отрываю взгляд от своих пальцев с обгрызенными ногтями - так и не вышиб из себя эту дурацкую привычку, прицепившуюся в детстве: считая, смотреть на руки.
- Ты прости, я сейчас не слишком разговорчив, день был дикий, я невозможно устал и вообще чудом выжил... Ты толкни, если я вдруг за рулем засыпать начну, договорились? - устало попытался пошутить любимый офицер торчка. - …Но если у тебя есть какие-то вопросы, то конечно…
- Нет. Нет их пока… не знаю.
Здесь, вдалеке от Нью-Йорка, ночи, оказывается, гораздо темнее, чем в шумном городе, прожигающем небо яркими огнями. Слабые фары выхватывают лишь небольшой участок дороги, в их свете, словно испугавшись нашей грохочущей тачки, хаотично клубится мелкая пыль. За окнами черная пустота, и здесь, в этой темноте, я непозволительно далеко от С-блока.
- У меня все-таки есть вопрос.
- Слушаю.
- Зачем вы это делаете?
- Что именно? – офицер хмурится, продолжая напряженно вглядываться в плохо освещенную дорогу.
- Забираете меня.
- Я же уже объяснял, да и потом, разве это не очевидно?
- Не знаю… А почему только меня, неужели нельзя еще кого-то, раз так?
- Том, я не совсем тебя понимаю.
- Не важно…. Простите.
Идиот, блять, нашел что спрашивать: просить незнакомого человека открыть у себя дома приют для зеков, когда меня самого впору вернуть назад. К торчку вернуть. Пусть даже сам торчок захотел оказаться подальше, но я бы осторожно наблюдал, не лез бы больше.
-Том, ты видишь вдалеке огни? – когда наша таратайка проезжала по жилищному комплексу, офицер заметно оживился. – Это самое высокое здание на острове – двадцать этажей. Мне там тоже квартиру предлагали, но я решил, что лучше так, с двориком, чтоб качели на дереве повесить, газон засеять. Мы с женой всегда хотели детей, но все не получалось…. А потом чудо как всегда пришло тогда, когда уже не ждешь. Ты, кстати, веришь в чудо?.... Веришь?
- Теперь я не совсем понимаю вас.
- Ну, чудо это что-то такое, что выходит за рамки твоей жизни и представлений о ней. Оно все ставит с ног на голову, и после этого возникает чувство полета.
- В пропасть, например? Тогда моя жизнь просто, блять, полоса чудесных моментов – сейчас как раз один из таких.
- Лететь можно и над пропастью, если есть крылья. Том, у меня просьба: постарайся не употреблять плохих слов при Крисе. Это важно, договорились?
- Попробую.
- Вот и славно, - офицер паркует свою тачку на обочине и глушит мотор. – Выходи - приехали. Я живу вот в этом доме. Они все, конечно, одинаковые на вид, особенно ночью, но скоро ты должен научиться их различать.
Я так и не понял, была ли это шутка или на моей роже реально написано «тупица».
- Свет я включать не буду, утром осмотришься, ладно? Не хочу Криса будить.
- Без проблем, шеф, - наступая ногой на ногу пытаюсь стянуть кроссовки и проследовать за ним вглубь дома. В принципе все просто: тут уж, по его словам, я точно не заблужусь: узкий коридор, три комнаты по правую руку, две - по левую: в одной из них спит мальчишка, а во второй глава семейства.
Моя комната рядом с сортиром… то есть рядом с ванной.
- Складывай пока свои вещи на стол, в шкафу я потом порядок наведу, а то стулья все у Криса, он любит играть с ними. Уж не знаю, во что…
- Без проблем, шмотки я и под кровать запихнуть могу.
- Тогда, спокойной ночи, - улыбается легавый, кажись, приняв мои слова за шутку. Слышно как он ненадолго задерживается в дверях детской, а затем старается тихо закрыть дверь в свою комнату, чтоб не щелкнуть замком.
Наступает такая тишина, которой я не слышал уже давно: не разбавленная гулким эхом коридоров, превращающихся в бесконечные тоннели; без привычного мерного стука тяжелых ботинок, далекого хриплого ржания, ругани, дешевых разборок. Обычная ночь с завыванием ветра, скрипением уже голых веток и звездным небом за окном.
Стянув спортивную куртку и бросив ее в сторону кровати, усаживаюсь на подоконник - заснуть на новом месте я все равно сегодня не смогу. Высоко над соседним домом зависла полная луна, освещающая мое временное убежище. Но все, что сейчас может видеть торчок – тусклый свет коридора, осторожно, словно гадюка, пробирающийся в камеру. Я помню…Блять! Вот нах*ер было мне тогда книгу отдавать, ничего не объясняя? Хоть пару слов: «Том я понял, что ошибся. Не хотелось бы больше тебя видеть, но лови компенсацию» - это уже было бы неплохо, потому что это е*баная определенность как-никак.
Но, наверно, лучше, что он сделал это раньше: до того, как я успел проявиться во всем своем дерьме.
Нет, так коряво просто не может получится с ним.
Впервые в жизни на что-то надеясь, подбегаю к брошенной на полу сумке и хватаю книгу, начиная хаотично перелистывать страницы под жуткий долбеж очумевшего сердца. Ну, хоть какая-нибудь записка, хоть пару слов! Переворачиваю книгу, тряся ее над кроватью, но ничего не выпадает - в ней так же пусто, как и в моей башке. Нервно оглядываюсь на дверь – не хочу, чтоб у сцен моих психозов были зрители. Прячу книгу и автоматически запихиваю сумку под койку. До безумия хочется пить. Глоток хоть чего-нибудь, а то что-то оно, падла, стало больно дышать, будто во мне все высохло.
Кухню нахожу с первой попытки. Глаза за пару месяцев таки неплохо адаптировались к хреновому освещению. Когда-то потом можно будет даже на электричестве экономить. Столовка у легавого небольшая и уютная. Напоминает продолговатый фургончик с маленьким квадратным столом, и кучей всякой техники, выстроенной вдоль одной стенки. Цветастая шторка, завешивающая окно с видом на дорогу плавно трепыхается, пропуская внутрь влажный осенний воздух. Может закрыть? А то вдруг его мелкий утром простудится. Чужой холодильник открывать так и не решаюсь: не моя это жрачка, чтоб без спроса таскать. Холодная вода из-под крана обжигает обветрившиеся губы. Не глотаю – поздно, то, что во мне горело, уже, кажется, потухло.
- Папа? Па-ап? – шлепки босых ног приближаются к кухне. Вспыхивает яркий свет, заставляющий на долю секунды зажмуриться от резанувшей белизны.
Мальчишка легавого, широко зевая, растирает кулаками лицо, все еще не видя меня подходит к холодильнику. Чувствую себя гребаным вором, прокравшимся в его дом, а когда он, роняя открытую пачку молока, вскрикивает так, будто я его ударил, это ощущение только усиливается.
- Крис! – ворвавшийся легавый моментально наставляет на меня револьвер, на какой-то момент мне кажется, что после этого меня точно вернут в колонию. Сидящий во мне имбецил конечно же не может тайно не радоваться такому великому счастью, но Том извиняющее улыбается, беспечно откладывая пушку на стол.
- Не бойся, Кристофер, - обнимает все еще подозрительно таращащегося на меня мальчишку. – Я не успел вас познакомить. Дядя Том, мой коллега, поживет с нами какое-то время.
- А-а... – паренек меняется буквально на глазах, гордо выпрямляет осанку, старается натянуть синюю подпрыгивающую футболку с космическим кораблем до резинки пижамных штанов. – Тогда прости, - протягивает мне руку. – Ты можешь называть меня просто Крис, а я тебя просто Том, договорились?
Киваю, мне, в принципе, пох*уй, как кто и кого тут будет называть.
- Я тоже, когда вырасту, буду охранять людей от зла, как делаете вы с папой - пафосно заканчивает мелкое рыжеволосое недоразумение, косится на молочную лужу и уходит к себе.
- Вы всегда врете своему сыну?– между делом интересуюсь у легавого, устало осевшего на табуретку.
- Слишком долго все объяснять. Зачем его лишний раз травмировать?
- Не от всего в этой жизни нужно уберегать. В конце концов, кто за него будет делать выводы? Вы?... Или вы сами жалеете, что взяли меня, боитесь, что я сбегу или сделаю… сделаю… что-то такое..
- С острова ты не сбежишь, ну а что ты можешь сделать? Разобрать мою четырехколесную развалюху на запчасти, пока я сплю? - он говорит настолько сдержанно, что кажется, успокаивает меня так же, как пару минут назад успокаивал своего ребенка.
Но себе-то я врать не дам.
- Не нужно вот только приписывать сюда мою статью, может я гораздо опаснее, чем кажется? Что вы обо мне знаете? Может мне действительно место за решеткой?
- Чшшшш! – шипит Том, - плотно прикрывая дверь на кухню. – Не говори так, забудь об этом. Просто у Криса свои понятия о добре и зле: поверь, тому есть причины.
- Зле? Значит, он, блять, со злом сегодня столкнулся. А вы даже не даете ему права защищаться, может я хочу… чтоб… чтоб он высказал мне все! - Резко отворачиваюсь, понимая, что тупо перестал себя контролировать. Слишком много всего со мной случилось, чтоб я мог выдержать это нормально. А все из-за чертового торчка. Из-за него! Он все во мне подорвал к такой-то матери!
- Я же просил тебя не ругаться, - спокойно напоминает легавый, словно подчеркивая этим, что грош цена моим срывам.
- А я только сказал, что попробую, я ничего не обещал!
- Ты прав, - он неожиданно соглашается, выбивая меня не только из подступающей истерики, но и из сути разговора. – Его гораздо больше воспитывает телевизор, нежели я. Работа-работа- работа… Неважный из меня отец. Мы и не общаемся-то толком. Но Крис - самостоятельный мальчик, может, конечно, слишком, для его возраста, но…
- Не нужно было мне вам этого говорить. Не могу я быть прав. Я ничего не знаю о воспитании, не пришлось как-то.
- Тем не менее, - Том кивает своим мыслям и, отмотав гору бумажных салфеток, берется промакивать разлитое молоко. – Тебе чай может сделать, или спать пойдешь?
- Пойду, наверно… Простите, что всех переполошил, - еще не хватало, чтоб он мне прислуживал.
- Это не твоя вина, - офицер потряс пачкой с рисунком абсурдно-счастливой коровы и, убедившись, что там практически ничего не осталось, выкинул в мусор.
«Не моя вина», - он второй человек на планете, который считает, что это может быть реально применимо ко мне, торчок когда-то похоже заблуждался. Херня - ведь если подумать, то все всегда из-за меня, даже отчим, распуская по пьяни руки, объяснял это тем, что я «слишком красивый мальчик», а теперь я, наверняка, «слишком» что-то другое…
****
Проснулся я с мерзким ощущением, что пропустил все на свете: в комнате было светло, орали птицы, конечно вообще никак не конкурирующие с визгом включенного на кухне телека:
«Вы готовы дети?
- Да, Капитан!
- Я не слыыышуууу!
-ТАК ТОЧНО, КАПИТАН!
ооооооооооооо.........
Кто проживает на дне океана?
Спанч Боб Square Pants!
Желтая губка, малыш без изъяна...
Спанч Боб Square Pants...»
Мелкий сидел на стуле, заинтересованно вытянув шею, приоткрыв рот, и подпрыгивая в такт идиотской песни о мочалке.
- Который час? – голос захрипел так, что я сам себя испугался, не даром пацанчик вздрогнул и сделал свою ерунду потише.
- Восемь. Я тебя разбудил?
- Нет, - вру.
- У меня в это время мульт любимый начинается. Правда, он классный?
- Классный, - снова вру.
- А какая у тебя серия любимая?
- Ну… это… где он мир спасает.
- О-о.. Реально круто! – восторгается пацан. Ага, значит такая, блять, вообще существует.
В жизни ничего рисованного не смотрел.
- Тебе в хлопья лить много молока или так, чтоб кашка получилась? – с видом хозяюшки интересуется Крис, открывая холодильник. – Папа просил меня за тобой присматривать первое время. А еще он сказал, чтоб ты меня к школе провожал, так как район опасный, но ты этого не делай, ладно?
- Раз так сказа твой папа, значит, не ладно. Буду провожать.
- Да меня пацаны засмеют, понимаешь?!
- Ну, это дело серьезное, раз пацаны…
Сарказма мелкий так и не улавливает, поэтому, расслабившись, заканчивает заливать свою стряпню и с видом победителя ставит передо мной тарелку.
- А твой родитель надолго уехал? – то ли молоко какое-то особенное, то ли я давно нормального не ел. Даже скулы сводит от того, каким приятным и сладким оно кажется.
- Та, - отмахивается Крис. - Папа редко дома бывает… Слушай, а у тебя прическа классная, сможешь мне такую сделать, или короткие волосы так не лягут?
- Не лягут – это косички, - рефлекторно приглаживаю кошмар на голове. Можно подумать эта глажка поможет: давно уже пора переплетать, или хотя бы расплетать к чертовой матери.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |