Меня накрыла грусть. Какой – то один момент, всего лишь сообщение, что она замужем – уже сбили меня с ног. Я еще раз посмотрел на фотографию ее семьи, и… почувствовал себя безумно одиноким. Ну, кто я такой, что я сделал для того, чтобы быть счастливым? Вон, Авдотья, вышла замуж, нарожала детей – молодец. Молоток просто. А мне 26, и я все еще шлюхаюсь, как пацан. И Захаров шлюхается. А годы летят, не успеем оглянуться – и нам уже будет по 35, по 40, по 50… И там мы уже будем никому не нужны, на пятки будет наступать молодежь. Кошмарных денег и счетов в банке у нас нет, девушки не будут клевать на нищих стариков. Надо срочно сказать об этом Захарову. Чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.
-Извини, не увидел сразу,- сказал я и засобирался домой,- спасибо за успешно пройденную проверку, и… сколько тебе лет?
-32,- засмеялась Авдотья,- а тебе – то, наверное, и 25 нет?..
-Есть, даже больше,- кисло сказал я, и, взяв барсетку, снова засобирался домой, в голове строя планы, как поеду к Захарову и буду нудно плакаться ему в жилетку.
Авдотья стояла в дверях комнаты, смотря, как я натягиваю ботинки. Она была очень эротична – на ней был короткий шелковый халатик. Даже ручаюсь за то, что под ним она была почти голая. Может, она пытается меня соблазнить, а я ничего не понимаю как всегда?.. Женщины вообще странные насчет этого. Она может просто сидеть и стрелять глазами, не подавая никаких признаков, а потом обидеться, что, мол, я же тебе так намекала, а ты, сволочь, не понял. И наоборот – она может вот так, полуголая, стоять перед тобой, улыбаться, а когда ты ее обнимешь – пошлет тебя на три буквы, да еще и затрещину даст. И что теперь мне делать? Уйти так просто – упущу приз. Подойду к ней – она еще порчу наведет, как сказала Моника. А времени на раздумье совсем не было…
В моей коллекции «поиметых» не было еще женщин с детьми, женщин, которым уже за 30 лет. Было тупо интересно – а какая она в постели? Лучше малолеток или хуже? Говорят, что женщина становится женщиной только после родов. Типа после родов она что – то там лучше чувствует и может получить настоящее удовольствие. Что все, что было до родов – фигня. Никогда не проверял, а тут у меня есть шанс это проверить. Я наглый. И беспардонный.
Я засмотрелся на Авдотью.
-Дыру просмотришь,- улыбнулась она.
Я подошел к ней вплотную и, проявив полную наглость, сказал:
-Побудь моей грелкой на ночь. Все же не каждую командировку выпадает такое приключение.
-Каждую,- улыбнулась она и затащила меня в комнату.
Глава 19, в которой Петро и Захаров решают жениться.
-Как же ты будешь жениться, дурак,- спокойной сказал Захаров, когда мы встретились в субботу в баре, и я рассказал ему о своих доводах,- ты же не достиг своего гребаного мужского благополучия.
-Скажи, ты его достиг,- ответил я ему.
-Так я за ним и не гонюсь. Да и жениться мне не хочется, если честно,- закуривая, парировал Захаров,- у меня дела только – только в гору пошли. На днях отправлю родителей в Нижнеивкино.
-Молоток!- похвалил я его.
-Ну, а как у тебя с той неприступной? Может, на ней и женишься?- быстро перевел тему Захаров.
С той неприступной все было хорошо. Нет, я в нее не влюбился, но секс с ней был просто бешеный. Мы встречались каждый день у нее в квартире, но вчера она мне сказала, что ей неудобно перед своей семьей, что она чувствует себя предательницей. Я ей не поверил. Если у нее каждую командировку такое секс – приключение имеется, то значит, у нее нет никакой совести вообще. Ей после первого такого случая следовало бы пасть к мужу в ноги и просить прощения, а не блядовать каждую командировку. Я ее не уважал. Спал с ней, но не уважал, нисколько. Я даже готов был, как последняя ябеда, позвонить ее мужу и рассказать про его жену все, так как Авдотья успела мне разболтать про все свои внебрачные связи. Мне было как – то противно, я сам хотел ей сказать, что больше не приеду к ней, но она меня опередила, и я, даже не испытывая чувства потери, уехал от нее. Почти не попрощавшись.
На мое удивление, Захаров даже не стал хохотать, не стал передразнивать и кидать свои колючие фразочки.
-Вот! Ты даже не стал ржать. Ты стареешь.
Захаров еще больше задумался, заторможено куря сигарету. Да, он заработал достаточно денег, чтобы отправить родителей в санаторий. Он молодец, добился того, чего на самом деле хотел. Он стал самодостаточен…
-Знаешь, а ведь и правда,- наконец сказал он,- я стал каким – то не таким. Вот не поверишь – даже геям не пишу уже.
-Да ладно?- делано удивился я, типа как же так, ты даже этого не делаешь, это же было всей твоей жизнью!
-Да, понимаешь… Раньше было полно свободного времени. Раньше я даже не задумывался о том, что у мужчины что – то должно быть за плечами, уж к моему – то возрасту. Не было никаких забот. А я еще не женился – а заботы появились уже. Например, я начал копить на свою квартиру.
-Да ладно?- опять удивился я, но на этот раз натурально.
Передо мной сидел другой Александр Захаров. За какие – то считанные дни он стал другим. Еще несколько дней назад он сидел на моей кухне в пижаме и срался с Моникой, а сейчас сидит весь такой… представительный, деловой мужчина. И уже сколько потенциальных его «жертв» прошло мимо нашего столика, а он даже не свистнул ей вослед. Он взрослеет. Хотя нет, так говорят в том случае, когда подросток идет работать, или когда тот же подросток самовольно отказывается от алкоголя и курения. В случае Захарова нужно сказать так – он стареет.
Да и ты, Петро, посмотри на себя. Ты становишься ворчащим дедом, вечно чем – то недовольным и все еще ищущим что – то, и все же одиноким. Потому что эта – косая, та – кривая, другая – дурочка, четвертая – вообще не в твоем вкусе. Сколько можно копаться, дурной. Тебе не двадцать лет, чтобы как та же свинья рыться в корыте в поисках бараньей ноги.
-Может, организуем траходром?- предложил Захаров. Да, эта реплика была чисто в его стиле. Узнаю ваш почерк, маэстро.
-Не,- покачал я головой,- пора образумиться. Так можно совсем зажраться. Может, мы не видим той единственной в толпе других только потому, что уже давно зажрались, организовывая траходромы. Нам по 26, пора что – то решать.
-Что решать?- насторожился Захаров.
-Пора жениться. Жениться пора. Пора,- сказал я, будто уговаривая самого себя.
-Только на Монике,- сказал Захаров тоном, не требующим объяснений, оправданий и лишних вопросов.
Я только развел руками.
-Пошли свататься.
-Ты что, Петро,- округлил Захаров,- я уже у нее в черном списке. Вообще не вариант сейчас опять ее домогаться.
-Ну, выжидай,- прищурился я,- жди, пока она выскочит замуж за старого толстосума и прое@бет свою молодость под пыхтением старого пня.
-Галашов, молчи,- поднял руки Захаров,- давай лучше прогуляем свою молодость. Согласись, у нас была замечательная молодость, а главное – долгая. Давай в последний раз нагуляемся и напьемся, потому что, судя по нашему настроению – такого больше не будет.
Глава 20, в которой происходит умопомрачительное «Де Жа Вю», а у Захарова появляются крылья за спиной.
Самые большие пьянки случаются в том случае, когда с чем – то или с кем – то прощаются.
Наша пьянка с Захаровым была похожа на проводы в армию. Мы провожали друг друга в БРАК, которого еще не было. Даже больше – которого не с кем было заключать. Это была репетиция мальчишника – по содержанию. По сути это была просто попойка.
Я опять ничего не помнил.
Проснулся не у себя в квартире. Какой – то незнакомый интерьер, все незнакомое, даже запах другой. Вот черт. Точно пора бросать пить!
-Как самочувствие?
Я с трудом повернул голову и увидел девушку. В руках она держала стакан, ее глаза откровенно смеялись.
Обычная такая девушка, среднестатистическая. Русая, миловидная, русская. Довольно стройная, в общем – неплохая. Для таких девушек не пишут стихов, для них не поют серенады под окном. С ними просто живут, едят ее борщ, а она рожает детей и варит тот самый борщ. В общем, ничем не отличается от миллионов других женщин – домохозяек, женщин – работяг. В свое время моя мама была такая же, судя по фотографиям, когда мы переехали из Иерусалима в Нижний Новгород. Обычная такая женщина. Это потом она стала жеманной и очень сильно следящей за собой. Тогда у нее не было времени на это – я был маленький, Лада была на подходе, новая квартира, которую нужно было обустраивать как – то при условии того, что в магазинах ничего не было.
-Хреново,- ответил я ей.
Она подошла ко мне и протянула стакан:
-На, пей. Папе с похмелья помогает.
Я выпил. Никакого вкуса.
-Папе?- опомнился я,- а где у нас папа?
-Папа в Екатеринбурге, в гостях. С мамой. Так что спокойно,- ответила девушка.
Я кивнул. Не хватало того, чтобы тут еще один заявился, с арматурой.
-Тебя на самом деле зовут Сигизмунд Львиное Сердце, или как?- спросила она.
-В смысле?- удивился я,- я представился Сигизмундом?..
-Это мне так твой друг сказал, Дионисий…
-Кто?- почти крикнул я.
Как так, какой - то неизвестный Дионисий представился моим другом и отправил меня с этой девушкой… Аллах!
-Ты проститутка?
Хлопок по щеке.
-Офигел? Еще одно такое слово – и твой зубной состав тронется,- спокойно сказала девушка.
-Как выглядел этот Дионисий?- спросил я, потирая щеку. Да, била она тяжело, не то, что Моника.
-Такой высокий, на хача похож.
Понятно. Гадский Захаров! Опять начинается у него несерьезность, щекотушки и пьянство.
-Угу, Дионисий. Что дальше?
-Ну, для начала я – Нина. Представься, Сигизмунд.
-Петр,- я пожал ей руку,- очень приятно. Так расскажи мне, что вчера было?
Ситуация получилась ужасная.
Для Нины оказаться на улице в два часа ночи – просто нонсенс. Но в этот день она с девушками с работы отмечала какой – то корпоратив и немного припозднилась. Вышла на улицу, чтобы словить такси, и тут увидела, как из бара, расположенного на противоположной стороне улицы выкатываются два пьяных мужчины. Естественно, это был я и Захаров. Мы дико ржали, и тут Захаров завопил, что, мол, моему другу плохо, на помощь, его сердце останавливается. На самом деле он шутил, мое сердце не могло останавливаться. Разве что он нехватки эндорфина. А Нина, врач – гинеколог в платной клинике. Она поспешила на помощь. Не важно, что она гинеколог, и мне никак не мог потребоваться гинеколог, клятву Гиппократа давали все. Захаров, увидев, что ситуация имеет развитие, начал нести какую – то чушь про больное сердце Сигизмунда Львиное Сердце, что Львиное Серденько заболело, со всеми бывает. Сам же представился Дионисием – великим богом отличных новостей (тут он что – то по – любому напутал). Нина поняла, что парням нужна помощь, иначе они тут замерзнут, и вызвала такси. Захаров без проблем назвал свой адрес, его отвезли домой. Сигизмунда брать к себе он наотрез отказался, как бы Нина его не уговаривала. Сам Сигизмунд своего адреса не помнил. Дионисий тоже не помнил. Пришлось везти Сигизмунда к себе. Хотя Нину постоянно подмывало выкинуть этого Сигизмунда в сугроб, но клятва Гиппократа ее постоянно останавливала.
-О, как,- выпал я в осадок и, выпив еще жидкости из стакана, спросил:
-У нас ничего не было?
-Нет,- рассмеялась Нина,- я тебя только уложила – ты сразу захрапел. А ночью, наверное, проснулся и разделся.
Мда, и правда нужно бросать пить.
Я поинтересовался у Нины, где тут ванна, пошел приводить себя в порядок.
-Где моя машина?- крикнул я ей.
-Откуда я знаю? Ищи, где оставил.
Возможно, что у бара и оставил. Лишь бы эвакуатор ее не забрал, а то там проблем не оберешься потом.
Это было умопомрачительно «Де Жа Вю». Теперь не кто – то проснулся в моей квартире, а я дошел до того, что проснулся в чужой квартире. Я совсем обезумел. Мы с Захаровым хотели все наоборот – уже не вести себя, как тупые подростки, все - таки уже взрослые люди. И все равно получилось так, как не планировали.
Я оглядел себя в зеркале. Старик, правда. Уже не тот юнец, при виде которого девушки теряли голову. Небритый, тощий, опухший старпер без капитала за плечами. Раньше я был не такой, совсем не такой. Хотя бы внутренне – точно был не такой. Был веселее хотя бы, а сейчас скис так же, как Захаров. Но он, правда, не дает себя на растерзание возрасту, хохмит еще как – судя по прошлой ночи…
Я вышел из ванной уже посвежевший.
-О, уже совсем другой человек. Приятно познакомиться,- улыбнулась Нина, проходя по коридору в кухню,- прошу завтракать, все же ты у меня в гостях и я должна быть вежливой и гостеприимной.
-А если без «должна»?- спросил я.
-То выкинула бы в сугроб еще ночью,- отозвалась Нина.
Интересная девушка. Главное – прямая. И, кстати, не похожа ни на одну из моих бывших. Но и не в моем вкусе, что поделать. Продолжаю копаться, как свинья.
Хлопнула входная дверь. Я, стоя в майке и трусах, развернулся к дверям, и увидел мужчину и женщину. Они, поставив сумки и заметив меня, застыли в изумлении. Они подозрительно молчали.
-Здравствуйте,- поздоровался я, совершенно не зная куда себя деть. Естественно, я понял, что это родители Нины, и они не поймут, что я тут делаю, и не поверят, что я не вор и не маньяк.
-Кто там пришел?- крикнула Нина из кухни и, выйдя в коридор, немного опешила,- привет, пап… привет, мам… А вы чего так рано?..
-Не рано,- ответил предполагаемый папа,- как раз вовремя,- и он смерил меня критическим взглядом.
-Вы не так поняли,- поспешил я заверить их, не оставлять же Нину на съедение – она меня спасла от замерзания на улице в сугробе, а я как трус оставлю ее на растерзание родителям?
-Все так поняли,- улыбнулась мама и, толкнув своего мужа, настойчиво сказала,- раздевайся, сейчас будем пить чай.
Было заметно, что Нина облегченно выдохнула.
За столом я сидел уже одетый и лихорадочно придумывал себе оправдание. Родители у Нины старые, они явно не поверят, что их дочь сердобольно решила помочь пьяному человеку… Да и то, что я был пьяный -им точно не понравится. Замкнутый круг какой - то.
-Давайте познакомимся, молодой человек,- предложила мама Нины, заваривая кофе в турке,- я Галина Михайловна, можно просто Галя,- она кивнула в сторону отца Нины, курящего около окна и даже не обращающего внимания на все, что происходит,- а он Эдуард Ильич, можно просто Эдик.
-Очень приятно, Петр,- ответил я, чувствуя, что мое напряжение выдает мой напряженный голос.
-Чем вы занимаетесь, Петр?- подал голос отец.
-Я рекламный представитель в «Глобусе» и «Фабрике», рекламу делаю.
-А мы врачи,- дружелюбно сказала Галина Михайловна,- вы, Петр, будете кофе? Я простой терапевт, а Эдик – хирург. Нина – гинеколог, вам вряд ли понадобятся ее услуги. Так что если какие – то проблемы, бог вас упаси, конечно, обращайтесь к нам.
Нина молчала, помешивая свой чай. Наверное, она прокляла все на свете за тот вечер, когда подобрала нас с «Дионисием» около бара. Так же она, наверное, проклинала клятву Гиппократа, не давшую ей просто развернуться и уйти от двух пьяниц.
-А кто ваши родители?- опять подал голос отец.
-Пап, да какая разница?- вскипела Нина,- я просто вчера…
-…хотела она вчера вам позвонить, но забыла,- поспешно сказал я, пнув под столом ногу Нины,- вчера мы решили все рассказать о нас, именно вчера исполнился месяц нашим отношениям! Дело в том, что мы с Ниной встречаемся, и у меня очень серьезные намерения.
Нина, округлив глаза, поперхнулась чаем.
Эдуард Ильич оживился.
Галина Михайловна оглядела меня с ног до головы и, продолжая разливать кофе, улыбаясь, промолчала.
-Галя!- радостно сказал Эдуард Ильич,- бросай свой кофе, тащи из кладовой бутылку коньяка, там должна быть, помнишь нам Панкратов дарил. Такой случай, пора и раскрыть…
-Папа!- попыталась что – то сказать Нина и, увидев, что Галина Михайловна послушно побежала за бутылкой, крикнула ей вслед,- мама!..
-Ну, что папа, что мама,- передразнил ее Эдуард Ильич,- такое событие. Почему ты нас не познакомила с Петром раньше?
-Потому что не знала его,- промямлила Нина.
-Что?- не расслышал отец.
-Потому что она была не уверена в моих намерениях,- ответил я за Нину и понял, что жутко накосячил. Обманул таких приятных людей, подставил Нину… Лучше бы сказал правду и навсегда ушел из этого дома.
А ситуация представляла собой анекдот:
«-Папа, когда придет мой парень просить руки и сердца, не надо кидаться ему в ноги с криком: «Спаситель ты наш!». Просто кивни головой».
-Нина!- вещал Эдуард Ильич,- тебе уже 25 лет, пора бы уже и замуж…
-Папа!- прервала его Нина и опустила голову. Наверное, ей было обидно слушать, как отец намекает ей о возрасте.
Да и что, так бывает, что хорошие девушки остаются одинокими, потому что засранцев на свете хватает. Вот и Нине, наверное, попадались одни засранцы. Да и 25 лет - это вообще не возраст, так, молодость. Так что зря папа старается ее быстрее слить. Ну, как говорит моя мама: «Девку замуж выдать – как гавно с лопаты стряхнуть». Пожилые родители Нины, похоже, думали так же.
-Петя, вы будете коньяк?- спросила Галина Михайловна.
При упоминании о спиртном меня чуть ли не вытошнило, и я вежливо отказался.
-Как хорошо, Ниночка, он даже не пьющий!- обрадовалась Галина Михайловна и разлила коньяк на две рюмки.
-Угу, непьющий,- оскалилась Нина.
Я обнял ее за плечи и, пока ее родители шумно переговаривались между собой, тихо сказал ей на ухо:
-Спокойно, Нин. Ты чего бесишься? Все хорошо, давай позже обсудим…
-Ну, так кто ваши родители, Петр?- не отставал Эдуард Ильич.
-Отец полковник, мама – швея на дому, живут в Нижнем Новгороде,- ответил я.
-Какого жениха себе Ниночка нашла,- радовалась Галина Михайловна,- ох, прямо вот смотрю на вас, и сердце не нарадуется,- и она, достав маленький платочек из кармашка, промокнула глаза.
-Мама,- с укором сказала Нина, и тут же получила от меня пинок под столом.
-Что ж, нам пора,- сказал я и встал из – за стола.
-Так быстро?- удивился Эдуард Ильич.
-Мы с Ниной хотели еще прогуляться сегодня,- ответил я,- но теперь мы знакомы, поэтому будем видеться чаще,- обнадежил я их и, взяв Нину за руку, вывел из кухни.
-Что за цирк?- зашипела она на меня в прихожей,- ты совсем ума лишился со своего алкоголя???
-Выключи режим змеи,- ответил я, натягивая ботинки,- давай, одевайся, пошли мою машину искать.
-Еще чего,- сказала Нина, скрестив руки на груди,- ты ее потерял – ты и ищи. И еще – больше никогда не появляйся тут. Понял? Меня обманул, родителей обманул, еще и с собой тащит!..
-Кто вообще сказал, что я кого – то обманул?- оборвал ее я,- вот пошли со мной, поговорим. Ок?
-Ок,- согласилась Нина и начала яростно одеваться.
Пока она одевалась, позвонил Захаров. Уже по первому его слову я понял, что он чем – то очень доволен. Он не говорил, он мурлыкал как кот, обожравшийся сметаной.
-Петро, ты не поверишь,- говорил он,- вообще не поверишь. Совсем не поверишь…
-Уже не поверил,- оборвал я его,- что там у тебя?
-Моника согласилась со мной пойти в ресторан, представь,- замурлыкал Захаров,- что это вдруг ее так вздернуло? Я просто в шоке, Петро. Но я доволен. Я более чем доволен. А у тебя – то как дела?
-Каком кверху,- сказал я,- в общем, все при встрече, ок?
-Ок,- согласился Захаров,- знаешь, у меня такое чувство, будто крылья за спиной выросли.
-Я рад.
-Мне кажется, что я влюблен!..
-Захаров, я рад, я обязательно расцелую тебя при встрече, затискаю и буду уговаривать Монику поскорее выходить за тебя замуж. Но, прости, в том дерьме, в коем я оказался сейчас, виноват какой – то Дионисий, интересно кто бы это мог быть?
-Упс,- сказал Захаров,- а что случилось?..
-Когда я набью тебе морду, то потом, возможно, смогу все внятно рассказать,- кисло сказал я и положил телефон в карман.
Я повел Нину в ближайшее кафе. На машину я пока забил, все – таки не украдут, да и в общем срать на нее, кому нужна моя старушка. А вот с Ниной мне нужно было объясниться, я очень плохо поступил с ней – сам понимал это прекрасно. Можно было ей сейчас что – то соврать, но новые отношения со вранья начинать не катит, потом вранье может раскрыться и в тартарары может полететь целая жизнь.
-Как же машина?- язвительно спросила Нина. Она все еще злилась. Я ее понимаю, я бы тоже до сих пор рвал и метал. Я ее, похоже, задел за самое больное – у нее не было молодого человека, она, как и все, хотела замуж, а никто не брал, потому что кругом одни засранцы, как я уже говорил. А женская молодость – это явление короткое и быстро проходящее, в то время как мужчина может быть молодым вечно.
-Машина подождет,- отмахнулся я,- будешь кофе? Тут неплохо его готовят.
-Давай,- согласилась Нина,- так что ты от меня хочешь? Сказать спасибо за минующую тебя смерть в сугробе?
-И это тоже. Но все – таки в первую очередь я хотел бы познакомиться. Все же знакомство у нас было ужасное.
-Более чем ужасное. Но знакомство с родителями было ужаснее.
-Нин, прости.
-Да ладно, пустое…
Нам принесли кофе. Мы молча пригубили по глотку кофе.
-В общем,- начал я,- зовут меня Петр Галашов, мне 26 лет. Ты не думай, я не алкоголик, не пьяница. Просто погуляли немного… того парня зовут вовсе не Дионисий, это был Захаров – мой лучший друг. Ну и все.
-Расскажи о своей жизни,- попросила Нина, выключив режим змеи,- где родился, где учился.
Я начал долгую историю об еврейских предках, об Иерусалиме, о КМС, о травме, о колледже, институте, работе в баре… Нина внимательно слушала, местами улыбалась. Она была хорошим слушателем, возможно, ей было даже интересно. Мне тоже было интересно рассказать ей о своей жизни, обычно я не люблю этого делать.
-Содержательно,- усмехнулась Нина.
-Теперь твоя очередь.
Нина Добровольская. 25 лет. Врач – гинеколог. В принципе, больше ничего интересного в ее биографии нет, она росла как множество российских детей – ходила в садик, ходила в школу, окончила школу с золотой медалью, потом училась в Кировской медицинской академии, закончила ее с красным дипломом, не без помощи родителей ее взяли в платную клинику. Работала, жила. Ничего интересного, все тихо и без приключений. А сегодня произошло приключение.
-Неплохое такое приключение, не правда ли?- подмигнул я ей.
-Обхохочешься,- улыбнулась Нина.
-Пойдешь со мной машину искать? Одному скучно, еще и «Дионисий» полетел на крыльях любви куда – то.
-Пойдем!
Чем больше я общался с Ниной – тем больше она мне нравилась. Она была простой, без стереотипов, без понтов, без заявлений типа: «Тему о кроликах не затрагиваем – мне их жалко. О работе не говорим – не люблю. О сексе не говорим – это пошло. Так же не говорим о симпатиях – это личное. А еще не говорим о еде – как слышу слово «Еда» - сразу хочу есть». Нина говорила обо всем, и чем больше мы с ней общались – тем больше она раскрепощалась, и чем больше я ее узнавал – тем больше мне хотелось еще раз с ней увидеться.
Мы забрали мою машину со стоянки бара – с ней ничего не случилось, ее даже не покорежили. Люблю Киров – всем по барабану на чужие машину. В Нижнем же приходится даже снимать магнитолу, чтобы отлучиться на десять минут. Да, есть и такие придурки, которым нужны магнитолы.
На улице уже стемнело. Мы с Ниной сидели в машине и грелись. Она грела свои руки, потирая их и смешно дуя на них. Я смотрел на нее. Никогда не думал, что мне может понравиться такая девушка. С одной стороны я понимал, что она не в моем вкусе и не может мне понравиться, но с другой стороны я просто был от нее без ума. Правда. Наверное, так бывает. Мы с ней болтали целый день, мне уже казалось, что я знаком с ней целую вечность. Мы понимали друг друга, хохотали, пока шли до бара – все сугробы были наши. Было весело, да. Не уверен, что, например, с Викой мы бы могли так же веселиться, бегая по улицам города, где нас видят все. Граждане, суровые, в шубах, укутанные, не позволяющие себе шага вправо или влево. Осуждающие. Нина же не обращала внимания ни на кого. Она сказала, что потом эти же тетеньки придут к ней с женскими проблемами, и там уже и откроется - кто глупо себя вел, а кто нет. По сути, говорила Нина, все люди глупы. Сначала творят что хотят, а потом бегут к врачам. Хотя, если бы не было человеческой глупости – то не было бы и зарплаты у врачей. Все болезни от самих людей, как сказала она. Особенно в этом уверен травматолог в их клинике. Ну, спрашивается, зачем этому мужчине, у которого семья и дети, на спор прыгать с третьего этажа? Зачем? Глупость ведь? Глупость.
Ну и что, что Нина была полновата. Зато у нее есть огромные голубые глаза и сумасшедше красивые волосы до пояса, такого пшеничного цвета. Ну и что, что ей 25 лет. Зато она человек хороший, и с ней можно поговорить.
-Давай встретимся на неделе?- предложил я.
Нина посмотрела на меня своими огромными глазами, будто сканируя меня на честность, пытаясь рассмотреть во мне подвох. Наверное, не рассмотрела, поэтому ответила:
-Давай, без проблем.
Мы обменялись номерами телефонов. Я отвез ее домой, сам поехал к себе. По дороге размышлял, очень глубоко размышлял. Почему так иногда случается? Вроде, какой – то странный, необычный случай, но от этого случая стала зависеть жизнь и эмоциональное состояние четверых людей – Нины, мое, и ее замечательных родителей. А родители у нее и правда замечательные. Будь я на их месте – давно бы порвал такого мудака, как я. И раскусил. А они поверили. Какой же я урод.
А вообще – я только из – за вранья обратил внимание на Нину, или это правда по велению сердца? Что это такое? Не обманываю ли я себя? Если бы не пришли родители, то я, скорее всего, просто бы швыркнул у Нины заварки и ушел искать свою машину. Сначала ведь она мне совсем не понравилась. Вот когда мы пообщались – тогда я и разглядел в ней что – то такое, что мне безумно понравилось. Это все так же, как я уже говорил – пробуя что – то новое – ты уже не можешь жить без этого. Так вот эта простота, душевность Нины были для меня новым, и жить без этого я уже не смогу.
Глава 21, заключительная.
Я проснулся утром, и понял, что я счастлив. Давно не было такого состояния, но ощущения счастья было очень явным. В ванной я опять разглядел себя в зеркале – совершенно точно, я даже выглядел счастливым.
За чашкой утреннего кофе я задумался «о насущном». Мне не хотелось больше пьянок. Мне не хотелось гулянок, послеалкогольной амнезии, случайных девушек. Хотелось одну, и я даже знал, какую именно. Интересно, а у Захарова такое же состояние? Наверное, эта последняя пьянка имела особое значение, особую магию, после которой что – то у нас в головах перевернулось.
Я набрал номер Захарова, и услышал то же самое довольное мурлыканье:
-Аллоу.
-Привет, дорогой. Как дела?
-Замечательно. Наверное, я сказочно разбогател, раз Моника так себя ведет.
-Что, все – таки затащил ее в кровать, извращенец?
-Да ты что!- перепугался Захаров,- ни в коем случае. Я ее берегу.
-Знаешь, она сама себя не бережет, опоздал ты.
-Заткнись. Все потом.
-А если она с тобой только из – за твоих денег?
-Да пофиг, Петро,- замурлыкал Захаров,- во – первых я хочу сделать ее счастливой, а во – вторых «стерпится – слюбится». Хватит того, что я ее люблю.
-Да?- удивился я,- а мне казалось, что ты извращенный сухарь, помешанный на своих геях.
-Иди в задницу. Думаешь, я любить не умею?- обиделся Захаров.
-Ладно, верю,- благосклонно ответил я.
-Сам – то как? Что вчера случилось?
Я вкратце рассказал Захарову о вчерашних приключениях.
-Вот,- заржал Захаров,- у тебя опять adventure, а я весь день с похмельем провалялся. Ну, удачи тебе, дорогой.
На работе, слава Аллаху, все было хорошо, но мысли у меня были совсем не о работе. Вечером я все – таки собирался нагрянуть в гости к Нине. И не просто так…
Иногда меня посещают дурацкие мысли о дурацких поступках. Или о сумасшедших поступках. Но если бы мы не творили сумасшедшие поступки, то жить было бы скучно. Мне не было скучно жить, я их творил. А у Захарова так была вечная «карусель – карусель».
Вечером я вытащил из барсетки злополучное кольцо, от которого все отказывались и, немного подумав, подарил его менеджеру. Сказал, что то в честь ее дня рождения. Она сказала, что день рождение у нее только в апреле, так что я либо слишком опоздал, либо слишком поторопился. Я настоял на том, чтобы она его приняла, а то кольцо будет совсем несчастным, будто его сглазили. Она поломалась, но все – таки приняла.
Сам я поехал в ювелирный магазин, выбрал не такое вычурное кольцо, как прошлое. Нина была достойна нового, красивого кольца. И теперь я был точно уверен, что так и надо сделать, что никакое «болото» мне не страшно, я хотел быть с этой девушкой.
Как настоящий джентльмен купил цветов Галине Михайловне и Нине, Эдуарду Ильичу купил бутылку коньяка (хотя у врачей этого коньяка должно быть очень много). Меня немного потрясывало от волнения, которое на меня накатывало как – то странно: накатит и отпустит. Особенно я начал нервничать, когда Галина Михайловна открыла дверь и дружелюбно провозгласила:
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |