Сьюзен Элизабет Филлипс 18 страница

Он раздраженно свел на переносице брови.

Даже не пытайся меня умаслить. Я слышал о случившемся. Ты что, спятила? Что на тебя нашло?

«Любовь».

Энни заставила себя успокоиться.

Меня разбудили посреди ночи и сказали, что ты в больнице. Уж прости, что заволновалась.

Он проигнорировал шпильку.

Даже валяйся я при смерти, тебе нельзя покидать остров.

Мы друзья, ты, засранец. То есть если бы тебе сказали, мол, я попала в жуткую катастрофу, ты бы ничего не сделал?

Да, если бы иначе пришлось потерять единственную крышу над головой!

Ну и лгун. Да он так же, как Энни, поступил бы ради любого из друзей. Такова природа Тео.

Убирайся, - сказала Энни. – Не хочу с тобой говорить.

«Хочу тебя поцеловать. Врезать тебе. Заняться с тобой любовью».

Но больше всего ей хотелось спасти Тео от самого себя.

Он взмахнул руками.

Все, что от тебя требовалось этой зимой, – просто сидеть на месте. Но разве ты можешь? Но нет, куда там.

Хватит на меня орать.

Я не ору, - не преминул заметить Тео, но повысил голос, так что и Энни последовала его примеру.

Да плевать мне на коттедж, - солгала она. – Когда уеду, это будет лучший день моей жизни.

И куда же ты собираешься?

Обратно в город, где мне и место!

И что будешь делать?

Что буду – то и буду!

Так они пререкались еще несколько минут, все громче и громче, пока оба уже едва не дымились.

Проклятье, Энни. Я же о тебе волнуюсь.

Тео наконец успокоился, и она, не выдержав, коснулась его груди, ощущая биение сердца.

Таков уж ты есть. А теперь прекрати.

Тео обнял ее за плечи и развернул к ступеням.

У меня есть кое-что…

Энни заметила белый листок, летавший над камнями. Ливия пропала.

Лив!

Никакого ответа.

Ливия!

Энни инстинктивно повернулась к морю. Отсюда она наверняка бы заметила, подойди малышка близко к воде.

Ты ее нашла? – Джейси появилась на верху утеса. Она выскочила раздетой и судя по голосу находилась на грани истерики. – В доме ее нет, я везде проверила.

Тео пошел к обвалу, который загораживал вход в пещеру. Только секунду спустя Энни увидела, что привлекло внимание – обрывок розовой ткани в трещине между булыжниками. Энни побежала следом. Вход давно завалило, но между камнями остался треугольный зазор, достаточный, чтобы пролезть ребенку. А рядом валялись четыре карандаша.

Неси фонарик! – крикнул Тео Джейси. – Похоже, она внутри.

Скоро начнется прилив, но кто знает, как высоко вода уже поднялась в пещере? Энни присела рядом с Тео и наклонилась к расщелине:

Ливия, ты здесь? - Она услышала эхо собственного голоса, плеск волн о стены, но больше ничего. - Ливия! Милая, ответь, чтобы я знала, что ты в порядке.

«Я что, правда прошу немого ребенка заговорить?»

Тео отодвинул ее в сторону.

Лив, это Тео. Я нашел отличные ракушки для домика, но сам мебель сделать не смогу. Может, выйдешь поможешь?

Он посмотрел в глаза Энни, и оба застыли в ожидании ответа. Ничего.

Если ты здесь, можешь пошуметь? – снова попыталась Энни. – Бросить камень, чтобы мы услышали?

Оба напряженно вслушались. И несколькими секундами спустя раздался тихий всплеск от брошенного в воду камня.

Тео принялся лихорадочно копать, не обращая внимания, что даже самые маленькие камни слишком массивные и их не сдвинуть. По-прежнему раздетая Джейси сбежала по ступеням, неся фонарик. Увидев, как она карабкается через булыжники без костылей, Тео замер, но Энни решила, что объяснять – не ее дело, и он вернулся к работе.

Она там. – Энни отодвинулась, чтобы Джейси могла наклониться над расселиной.

Ливия, это мама! Видишь свет? – И Джейси посветила фонариком внутрь.

В ответ раздался лишь плеск воды.

Ливия, вылезай. Сейчас же! Обещаю, я не буду сердиться. – Джейси обернулась к Энни. – Она же там утонет.

Тео схватил тяжелый кусок дерева, подсунул под булыжник наподобие рычага, но заколебался.

Я не могу рисковать. Если сдвинуть камни, нет гарантии, что они не завалят вход еще больше.

Джейси посерела и сжала обрывок куртки дочери.

Зачем она туда полезла?

Не знаю, - ответила Энни. – Ей нравится изучать новое. Может…

Ливия боится темноты! Почему она так поступила?

Энни не нашлась, что ответить.

Ливия! – заплакала Джейси. – Вылезай сейчас же!

Тео стал рыть слежавшийся песок внизу пещеры.

Я пойду за ней, но надо сделать проход пошире.

Ты слишком большой, - возразила Джейси. – Чересчур долго копать.

Волны бились о камни, плескались вокруг ног и приносили обратно часть песка, откинутого прочь Тео.

Джейси попыталась его оттолкнуть:

Я пойду.

Тео остановил ее.

Не пролезешь. Надо копать еще.

Он был прав. Пусть Тео и сумел углубить проход, прилив все приносил песок обратно, а Джейси слишком широка в бедрах.

Я должна. А вдруг она сейчас…

Пойду я, - перебила Энни. – А ну подвиньтесь.

Отодвинув Джейси в сторону, она засомневалась, сможет ли пролезть, но из них троих у нее лучшие шансы на успех.

Тео посмотрел Энни в глаза:

Это слишком опасно.

Она не стала спорить, а лишь выдала свою самую дерзкую улыбку:

С дороги, чувак. Все будет зашибись.

Тео не хуже ее понимал, что только Энни способна это провернуть, но напряжение в его глазах не ослабло.

Ты будешь осторожна, поняла? Не смей учудить какую-нибудь глупость! – пригрозил он.

Не собираюсь. – Она сняла куртку и отдала Джейси. – Надень.

Прикинув ширину входа, Энни стянула через голову свитер, оставшись в одних джинсах и ярко-оранжевой рубашке. От холодного воздуха по коже побежали мурашки.

Тео принялся яростно копать, пытаясь расширить проход. Она присела, поморщившись от порыва ледяного ветра.

Лив, это Энни. Я иду к тебе. – Она легла на холодный песок и ахнула, но все равно полезла вперед. В какой-то момент Энни испугалась, что застрянет, как Винни-Пух в гостях у Кролика.

Тише. – Голос Тео был непривычно напряженным. – Осторожнее. – Он изо всех сил старался ей помочь, хотя Энни заметила легчайшее сопротивление, словно Тео не хотел ее туда пускать. – Осторожнее. Только осторожнее.

Он успел еще раз шесть повторить это слово, пока Энни протискивала в пещеру ноги, а затем повернулась так, что бедра оказались параллельно входу. На нее набежала очередная волна, и Тео переместился, пытаясь закрыть Энни своим телом.

Чувствуя, как обутые в кроссовки ноги оказались в воде внутри пещеры, Энни снова испугалась, какая же там глубина. Бедра застряли между камнями.

Не получится, - сказал Тео. – Вылезай. Я вырою проход побольше.

Проигнорировав его, Энни втянула живот и, все еще торча с головы до пояса наружу, толкнулась изо всех сил.

Энни, стой!

Не остановилась. Ударившись о камень и закусив губу, она зарылась ногами в песок и, в последний раз повернув плечи, проскочила внутрь.

***

Когда Энни исчезла в пещере, Тео почувствовал, будто и его туда засосало, а затем передал ей фонарик.

«Это я должен быть там».

Он лучше плавает, хотя бог свидетель, Тео надеялся, что уровень воды не настолько высок, чтобы это умение стало решающим.

Джейси стояла позади, издавая беспомощные горестные всхлипы. Тео продолжал копать. Роль спасателя - его, а не Энни. Тео старался не думать, как бы все вышло, если бы это была сцена из его романа, но мерзкий сценарий прокручивался в голове, точно диафильм. В романе ничего не подозревавшую Энни в пещере поджидал бы Квентин Пирс, чтобы замучить бедняжку самым жутким образом. Тео никогда не описывал жестокую смерть героинь в деталях, но оставлял достаточно намеков, чтобы читатель мог сам додумать подробности. Прямо как он сам сейчас гадал, что с Энни.

Сама суть триллеров сейчас словно насмехалась над ним. Создавая жуткие истории о психах, Тео обретал чувство контроля. В книгах он мог покарать зло и воздать героям по заслугам. Мог установить порядок в страшном неуправляемом мире.

Тео мысленно послал на помощь Энни Смельчака Стрижа. Стрижа, который достаточно мал, чтобы пролезть в расщелину, и достаточно сообразителен, чтоб уберечь Энни. Стрижа, которого сам же убил пару недель назад.

Тео принялся рыть быстрее и глубже, не обращая внимания на порезы на руках.

Ради бога, будь осторожна.

Энни внутри услышала Тео, но сейчас оказалась в своем старом ночном кошмаре. Она включила фонарик. Вода размыла породу, и у входа в пещеру теперь было глубже, чем раньше. Волны уже плескались почти по колено. Горло сдавило от страха.

Лив?

Энни провела лучом по стенам, затем заставила себя посветить в воду. Никакая порванная курточка по поверхности не плавала. Никакая темноволосая девочка не лежала лицом вниз. Но это же не значит, что Ливии здесь нет…

Ливия, милая, пошуми как-нибудь, чтобы я знала, что ты здесь, - выдавила Энни.

Только плеск воды эхом отдавался от гранитных стен. Энни прошла дальше, представив Ливию, скорчившуюся где-нибудь в углу.

Ливия, пожалуйста… Пошуми. Как угодно.

Тишина била по ушам.

Мама там, прямо у входа, ждет тебя.

Луч фонаря выхватил из темноты такой знакомый уступ. Энни почти ожидала увидеть размокшую картонную коробку. Вода плескалась у колен. Ну почему Ливия не отвечает? Энни едва не кричала от отчаяния.

И тут голосок внутри прошептал: «Дай я».

Энни выключила фонарик.

Включи обратно! – дрожащим голосом воскликнула Негодница. – Если сейчас же не включишь, я завизжу, а от этого всем тошно станет. Хочешь, покажу…

Не надо, Негодница! – Энни гнала прочь мысль, что, возможно, разыгрывает представление перед уже утонувшим ребенком. – Я его выключила, чтобы сберечь батарейку.

Что-нибудь другое сбереги, - заявила Негодница. – Например, коробки из-под печенья или красные карандаши. Мы с Ливией хотим, чтобы ты включила свет, правда, Лив?

Какой-то тихий звук раздался над водой.

Нахлынувшее облегчение было таким сильным, что Энни едва сумела изобразить голос Негодницы.

Видишь, Ливия согласна! Лив, не обращай внимания на Энни. Вечно на нее что-то находит. А ты включай фонарик.

Энни послушалась и прошла дальше в пещеру, отчаянно выглядывая любое движение.

Ничего на меня не нашло, - возразила она нормальным голосом. – И если батарейка сядет, не вини меня.

Мы с Лив выберемся задолго до того, как твоя тупая батарейка сядет, - заявила Негодница.

Нехорошо говорить «тупая», это невежливо, - дрожащим голосом заметила Энни. – Так, Ливия?

Тишина.

Извини, - сказала Негодница. – Я нагрубила из страха. Ты ведь меня понимаешь, Ливия?

Еще один приглушенный звук донеся из глубины пещеры. Энни посветила вправо и вдоль узкого уступа, который шел как раз над водой и огибал кусок скалы. Могла ли Ливия забраться по нему?

Тут так темно, - пожаловалась кукла. – Я очень боюсь, и мне надо спеть песенку, чтобы стало не так страшно. Назову ее «Сижу в пещере темной» за авторством меня, Негодницы.

Энни брела по бедра в воде, а кукла запела:

Я сижу в пещере темной

На уступе я торчу.

Прячусь я в пещере темной,

Но остаться не хочу.

Было так холодно, что ноги отнимались.

Прибежал тут паучок

И уселся рядом.

Говорит мне паучок…

Елки-моталки, и что я, такой хороший паучок, делаю в этой темнющей пещере?

Энни обогнула камень и – слава богу! – заметила розовый комок на уступе. Она хотела кинуться и схватить Ливию, но вместо этого встала так, чтоб малышка ее не видела, и направила луч в темную воду.

Энни, - позвала Негодница. – Мне по-прежнему страшно. Я хочу сейчас же увидеть Ливию. Тогда мне станет лучше.

Я понимаю, - ответила Энни, - но… я никак ее не найду.

Ты должна! Мне надо поговорить с ребенком, а не со взрослой! Мне нужна Ливия! – Негодница все больше и больше расстраивалась. – Она моя подруга, а друзья помогают друг другу, когда им страшно. – Кукла принялась всхлипывать. – Ну почему Лив не скажет, где она?

Волна плеснула о бедра Энни, а ледяные капли с потолка покатились по спине.

Негодница расплакалась сильнее, всхлипывая все громче.

А потом два тихих слова раздались над водой:

Я тут.

Глава 21

Энни никогда не слышала ничего прекраснее этих слов, произнесенных слабеньким запинающимся голоском.

«Я тут».

Нельзя же такое испортить…

Ливия, - прошептала Негодница. – Это правда ты?

Угу.

Я думала, что я одна, только с Энни.

Я тоже тут.

Вновь обретенный голосок девочки от долгого молчания приобрел легкую хрипотцу.

Тогда мне уже лучше, - засопела Негодница. – Ты боишься?

Угу.

Я тоже. Как же я рада, что теперь не одна.

Тепель нет.

Ливия не могла хорошо выговаривать «р», и это звучало так мило, что сердце Энни сжалось.

Ты хочешь еще побыть здесь или пойдем уже домой? – спросила Негодница.

Долгая пауза.

Не знаю.

Энни обуздала тревогу и заставила себя подождать. Отсчитывались долгие секунды.

Негодница? – наконец послышалось. – Ты еще тут?

Я тут думаю, - откликнулась Негодница. – Наверно, тебе нужно посоветоваться с кем-нибудь взрослым. Ничего, если я пошлю Энни найти тебя, ладно?

Энни ждала, боясь, что сильно нажимает. Однако Ливия тихо ответила:

Ладно.

Энни! – громко позвала Негодница. – Иди сюда, пожалуйста. Ливии нужно с тобой поговорить. Лив, я очень замерзла и пойду-ка поищу горячий шоколад. И какой-нибудь соленый огурчик. Встретимся позже.

Энни пробралась вокруг камня, моля бога, чтобы Ливия снова не онемела от ее появления. Малышка все еще сидела, прижав коленки к груди. Опустив голову и пряча лицо за волосами.

Энни не была уверена, может ли слышать Джейси, что ее дочка в безопасности, но боялась окликать подругу из опасения, что девочка дернется и свалится.

Привет, дурашка, - сказала Энни.

Ливия наконец подняла головку.

Что заставило ребенка, боявшегося темноты, залезть сюда? Только что-то глубоко ранящее. Ведь когда Энни нашла малышку на пляже, та скорее была недовольная, чем испуганная. Что-то после этого случилось, не появление же Тео…

И тут Энни точно все поняла.

Несмотря на то, что зубы выбивали дробь, а на пологом выступе нельзя было удобно устроиться, Энни подтянулась. Закрепившись, насколько могла, она обняла малышку. Ливия пахла туманным океаном, младенческим потом и шампунем.

Знаешь, что мне сказала Негодница? – спросила Энни.

Ливия отрицательно помотала головой.

Энни подождала, не обращая внимания на впившийся в плечо острый угол камня, держа девочку, но не говоря ничего.

Наконец Ливия шевельнулась под рукой Энни.

Что?

О, этот голосок! Такой миленький сердцу слабый голосок.

Негодница сказала, что ты забралась сюда, потому что слышала, как мы с Тео спорили. Вот почему она разозлилась на меня. Потому что мы спорили при тебе, а споры между взрослыми тебя пугают.

Почти незаметный кивок в плечо Энни.

Потому, как твой папа делал больно мамочке, и потому, как умер твой папа.

Энни старалась насколько могла произнести это, как самый прозаичный факт.

Я боялась…

Душераздирающий всхлип.

Конечно боялась. Я бы тоже испугалась. Негодница сказала, что нужно тебе объяснить: когда взрослые спорят, это вовсе не значит, что случится что-то плохое. Вот как спорим мы с Тео. Мы любим спорить. Но никогда не сделаем друг другу больно.

Ливия задрала голову на Энни, обдумывая ее слова.

Энни могла бы забрать ее и побрести к выходу, но мешкала. Что еще она могла бы сказать, чтобы исправить нанесенный вред? Энни провела большим пальцем по щеке девочки.

Иногда люди ругаются. И дети, и взрослые. Например, мы с твоей мамочкой сегодня спорили. По моей вине, и я собираюсь просить у нее прощения.

Ты и мамочка? - переспросила Ливия.

Меня кое-что расстроило. Но вот в чем дело, Ливия. Если ты всякий раз будешь пугаться, когда услышишь, как кто-то спорит, то будешь бояться очень часто, а никто из нас не хочет, чтобы ты боялась.

Но Тео так гломко кличит.

Я тоже. А я очень зла на него.

Ты можешь застлелить его из пистолета, - предложила Ливия, пытаясь разрешить ситуацию, которая была слишком сложной для нее.

О, нет, я бы никогда не стала стрелять. – Энни пыталась найти другой выход. Поколебалась. – Могу я рассказать бесплатный секрет?

Угу.

Энни прислонилась щекой в макушке Ливии.

Я люблю Тео, - прошептала она. – А я бы никогда не полюбила того, кто пытался меня обидеть. Впрочем, это не значит, что я не могу на него злиться.

Ты любишь Тео?

Это мой бесплатный секрет, запомнила?

Запомнила. - Нежный звук дыхания малышки раздавался в ушах Энни. Ливия заерзала. – Можно, я тоже скажу бесплатный секлет?

Конечно.

Энни собралась с духом, боясь того, что сейчас услышит.

Ливия повернула голову и посмотрела на Энни:

Мне не понлавилась песня Негодницы.

Энни рассмеялась и поцеловала ее в лобик.

А мы ей не расскажем.

Счастливое воссоединение матери и дитя вызвало бы у Энни слезы, если бы она так сильно не замерзла. Тео утащил ее на пятно слабого солнечного света и тщательно осмотрел ссадины. Она стояла перед ним, одетая лишь в оранжевую кофточку и белые трусики, мокрые шерстяные носки сложились как оригами вокруг лодыжек. Энни, вытолкнув Ливию через трещину прямо в руки Тео, обнаружила, что промокшие джинсы набухли, мешая пролезть самой, и пришлось их стянуть.

Тео осмотрел длинную царапину, тянувшуюся через весь живот, вкупе к ней другие порезы и синяки, правой рукой придерживая Энни за ягодицы, чтобы она не увильнула, но ей и не хотелось.

Ты вся порезалась. – Он стянул парку и завернул в нее Энни. – Клянусь Господом, я постарел лет на десять, когда ты туда залезла.

Потом притянул ее к груди, туда, где Энни была очень рада остаться.

Джейси была так благодарна, что напрочь забыла про гнев на спасительницу и, наконец оторвав взгляд от дочки, успела сказать:

Я перед тобой в вечном долгу.

Энни безуспешно пыталась прекратить стучать зубами.

Может, ты еще погодишь благодарить… когда услышишь, почему Ливия… залезла в пещеру.

Она неохотно оторвалась от уютной груди Тео и подошла ближе к Джейси и Ливии, но он потащился за ней.

Можешь поговорить с Джейси позже, - заявил Тео. – А сейчас тебе нужно согреться.

Через минуту. – Джейси сидела под прикрытием валуна с Ливией, свернувшейся у нее на коленях, обе были завернуты в пуховик Энни. Энни посмотрела на Ливию: – Лив, боюсь, я не смогу рассказать так, как надо, лучше ты объясни мамочке сама.

Джейси не слышала, как говорила дочка, и явно была сбита с толку. Ливия ткнулась лицом ей в грудь.

Все хорошо, - заверила Энни. – Можешь ей сказать.

Но станет ли? Теперь, когда они покинули пещеру, не потеряла ли Ливия желание говорить? Энни плотнее закутала малышку в пуховик и подождала, надеясь, моля Бога.

Слова, которые наконец-то послышались, прозвучали приглушенно, куда-то в грудь мамочке:

Я испугалась.

Джейси ахнула. Обхватив ладонями щеки дочки, она повернула ее маленькое личико к себе и изумленно всмотрелась в глазенки:

Лив…

Потому что Энни и Тео лугались, - продолжила Ливия. – И я испугалась.

Проклятие, сорвавшееся в сердцах у Тео, было слишком искренним, чтобы вышел шепот.

Ох, ты, Боже мой… - Джейси снова притянула дочь в крепкие объятия.

У Энни слезы радости, наполнившие глаза Джейси, вызвали подозрение, что до той не дошел смысл слов малышки, а лишь чудо ее голосочка. Теперь, когда эмоции били через край, пришла пора избавиться от покрова тайны, которым Джейси накрыла прошлое, и вскрыть наросшую на ране корку.

Энни черпала мужество от стоявшего за спиной Тео, который служил ей защитой и опорой.

Возможно, ты не знаешь, Джейси, но любые споры взрослых напоминают Ливии, что случилось между тобой и ее отцом.

Радость Джейси рассеялась. Рот исказился от боли, но Энни настойчиво продолжила:

Когда она услышала, как мы с Тео спорим, то испугалась, что я могу его застрелить, поэтому залезла в пещеру и спряталась.

Ливия, Энни бы никогда этого не сделала, - горячо отозвался Тео.

Джейси зажала ушко дочки ладонью, символически закупоривая. По тому, как она жестко сжала рот, стало видно, что благодарность, испытываемая к Энни, поблекла.

Мы не должны об этом говорить.

Ливии нужен этот разговор, - мягко настаивала Энни.

Послушай Энни, - заступился Тео в необычайном порыве веры. – Она в этом деле знает толк.

Ливия затрясла головой, скорее машинально. Подойдя сзади, Тео сжал Энни за плечи. Его поддержка означала все.

Мы с Ливией и Негодницей обсуждали, как напугал Ливию ее отец, - сообщила Энни, - и как ты его застрелила, хотя и не нарочно. – В предостережении стыли мозги. – Может, Ливия даже немного обрадовалась, что ты застрелила ее отца – я знаю, что Негодница-то рада, – и Ливии нужно поговорить об этом и с тобой тоже.

Негодница? – переспросила Джейси.

Негодница тоже ребенок, - сказала Энни, - поэтому она понимает Ливию лучше, чем иногда взрослые.

Сейчас Джейси скорее была сбита с толку, чем рассержена. Она вгляделась в личико дочки, пытаясь понять, но до нее никак не доходило. Ее беспомощность напомнила Энни, что Джейси так же глубоко ранена, как и Ливия.

Без психотерапевта под рукой характер актрисы-неудачницы закалялся в театральных мастерских, заставляя понимать, каким должно быть человеческое поведение. Энни дала себе поблажку – прислонилась теснее спиной к Тео, не столько ради опоры, сколько ради душевного спокойствия.

Негоднице хотелось тоже понять кое-что, - начала она. – Может, она сможет сесть завтра с вами в кружок, и мы обсудим то, что случилось.

Энни помнила, что ее «завтра» на острове Перегрин сочтены.

Да, я хочу увидеть Негодницу! – оживилась Ливия с энтузиазмом, который отсутствовал у ее матери.

Идея великолепная, - поддержал Тео. – А теперь, думаю, настало время всем пойти погреться.

Ливия пришла в себя гораздо быстрее взрослых и слезла с коленей мамочки.

Ты покажешь лаковины, котолые нашел для моего домика феи? – спросила она у Тео.

Угу. Но сначала мне нужно позаботиться об Энни. - Он задрал голову, глядя на вершину утеса: - Хочешь прокатиться?

Так Ливия в конечном итоге очутилась у него на плечах, когда они стали взбираться по лестнице наверх.

Как только Энни и Тео снова очутились в коттедже, Тео наполнил ванну, которая уже ей не принадлежала, и оставил Энни одну. Она вся была в ссадинах и морщилась, садясь в воду, но к тому времени, как вышла из ванны и облачилась в халат, уже согрелась. Тео сам переоделся в сухое – в джинсы с прорехой на колене и черную футболку с длинными рукавами, которую перестал надевать с тех пор, как она после стирки Джейси в машине села так, что обозначала каждый мускул на груди, что ему лично не нравилось, хотя Энни оценила по достоинству. Он подлечил порезы, все с обычной своей беспристрастностью. В масштабах одного дня столь многое изменилось. Энни потеряла коттедж, обвинила невинного человека в попытке навредить ей, обнаружила свои корни и помогла спасти маленькую девочку. И над всем этим преобладало осознание, как сильно она любит мужчину, которого не может иметь.

Тео готовил на гриле сэндвичи с сыром. Пока он клал изрядный кусок масла на сковородку, в сердце Энни маятник часов отстукивал время, которое им осталось провести вместе.

Я позвонил Эллиотту, - сообщил Тео. – Как только узнал, что тебя обманом заставили покинуть остров.

Она теснее запахнула халат.

Дай догадаюсь. Синтия уже в курсе, благодаря Лизе Маккинли, и они готовят коктейли, чтобы отпраздновать.

Прямо в точку. За исключением одного. Лиза звонила, только никто не стал праздновать.

Правда? Я удивлена. Неужели Синтия уже не рисует планы превратить коттедж в подобие Стоунхеджа?

Я приложил все усилия, чтобы изменить его решение. Запугивал. Делал все, чтобы сохранить тебе коттедж на то время, которое ты захочешь. Однако выяснилось, что Эллиотт внес в соглашение изменение, о котором никто из нас не знал.

Какое изменение?

Коттедж не вернется семье. - Тео отвлекся от сэндвичей и посмотрел на Энни. – Он уйдет под попечительство острова.

Она тупо уставилась на Тео.

Не поняла.

Он отвернулся и шлепнул с ненужной силой сэндвичи в скворчащее масло.

В конечном итоге ты теряешь коттедж. И представить не можешь, как мне жаль.

Но почему Эллиотт изменил условие?

Я не знаю деталей, рядом была Синтия, но Эллиотт совсем не рад, во что она превратила Харп-Хауз. Полагаю, он хотел быть уверенным, что коттедж останется, каким был, а не попадет к ней в руки. Поэтому отец за ее спиной обратился к адвокату и внес изменения.

Голова шла кругом.

Мэрайя никогда не упоминала об этом.

Она и не знала. Очевидно, никто не был в курсе, кроме попечительского совета острова. - Их прервал шум подъезжающей машины. Тео вручил ей лопаточку: - Присмотри-ка.

Пока он шел открывать входную дверь, Энни пыталась собрать все вместе, но мысли прервал незнакомый мужской голос у двери. Через пару секунд Тео просунул голову в кухню:

Мне нужно идти. Требуется врачебная помощь. Теперь тебе не стоит переживать, что кто-то вломится, но все равно закрой двери на замок.

Когда он ушел, Энни уселась за стол, взяв сэндвич. Тео положил на хлеб хороший чеддер с капелькой любимой крупной коричневой горчицы, но Энни так устала, что не могла ни есть, ни думать.

Следующее утро застало ее с ясной как прежде головой. Она одолжила у Джейси «субурбан» и поехала в город. Коллекция разношерстых грязных пикапов перед домом Барбары Роуз свидетельствовала, что кружок вязания по понедельникам уже в сборе. Прошлым вечером, прежде чем уснуть, Энни долго размышляла и теперь, не позвонив в звонок, вошла в дверь.

Гостиная была забита мягкой мебелью и безделушками. Любительские картины маслом с изображением лодок и бакенов висели на стенах вместе с полудюжиной фарфоровых тарелочек с цветочным рисунком. На всех столиках стояли семейные фотографии: Лиза, задувающая свечи на торте, Лиза с братом открывают рождественские подарки. Еще больше снимков внучек Роузов.

Барбара командовала собранием из красно-золотистого кресла-качалки. На диване сидели Джуди и Луиза Нельсон. Наоми, которой следовало к этому времени быть в море, преспокойно восседала на стуле. Мари, как всегда с постным видом, заняла легкий стульчик напротив Тильди, сменившей модный гардероб на бесформенные спортивные штаны. Никто из компании не вязал.

Барбара вскочила так поспешно, что кресло ударилось о стену, от чего задребезжала тарелка с изображением пары щенков золотистого ретривера.

Энни! Вот так сюрприз. Полагаю, ты услышала про Филлис Бейкли.

Нет, я ничего не слышала.

С ней ночью случился удар, - сообщила Тильди. – Муж Бен повез ее на материк, и Тео поехал с ними.

Так вот почему Тео не вернулся в коттедж. Однако Энни приехала в город не затем, чтобы найти Тео. Она пристально глядела на женщин, выигрывая время, и наконец задала вопрос, ради которого явилась сюда:

Кто из вас пытался меня застрелить?

Глава 22

Дружное «ах» пронеслось по кружку вязальщиц. Луиза наклонилась вперед, словно пытаясь уловить смысл слов своим слабым слухом. Джуди расстроено простонала, Барбара неподвижно застыла, Наоми выставила подбородок, а Тильди сцепила на коленях руки. Быстрее всех опомнилась Мари. Она сжала губы и сузила глаза:

Понятия не имеем, о чем ты говоришь.

Правда? – Энни вошла в комнату, не заботясь, что оставляет следы на ковре. – Только я почему-то не верю.

Барбара потянулась за корзинкой для вязания и села, откинувшись на спинку.

Думаю, тебе лучше уехать. Ты явно расстроена всем, что случилось, однако нет причин…

Энни прервала ее:

Расстроена – не то слово.

В самом деле, Энни, - запыхтела в негодовании Тильди.

Энни повернулась к Барбаре, которая рылась в корзинке.

– Вы состоите в попечительском совете острова. А так же шестеро других. Они в курсе, что вы натворили?

Мы ничего не сделали, - сказала Наоми своим капитанским тоном.

Мари схватилась за свою сумку с вязанием.

Ты не имеешь права врываться в дом и сыпать такими обвинениями. Уходи.

Именно этого вы и хотели с самого начала, - заметила Энни. – Заставить меня убраться. А ты, Барбара! Притворялась подругой, когда вы все хотели от меня избавиться.

Спицы Барбары замелькали быстрее.

Я не притворялась. Ты мне очень нравишься.

Как же, конечно. – Энни ступила в комнату несколько шагов, чтобы они поняли: она никуда не собирается уходить, и оценивающим взглядом обвела кружок, выискивая слабое звено. И нашла его. – А что насчет твоих внуков, Джуди? Зная, что ты сделала, как ты взглянешь в лицо маленькому мальчику, которому, не помня зла, помог появиться на свет Тео?

Джуди, не обращай на нее внимания.

В приказе Тильди звучала нотка отчаяния.

Энни сосредоточилась на Джуди, женщине с ярко-рыжими волосами, прослывшей солнечным характером и добрым нравом.

А как же остальные ваши внуки? Вы что, думаете, они никогда не узнают? Вы подали пример. Вы их научите, что цель оправдывает средства, и неважно, кто пострадает по ходу дела?

Дата добавления: 2015-11-04