Смотрю на Рейвена и понимаю, что ничего не изменить. Он проживет восемь лет в своем мире и еще немного после. Историю не переделать.
Император поднялся, и мы рука об руку подошли к его союзнику. Я взяла Рейвена за руку.
— Я рада, что вы оба живы. Если бы вы знали, как я рада!
По лицу катятся чистые слезы радости. Кажется, император смущен, а сид растерян. Но мне все равно. Я крепко-крепко сжимаю их ладони, чтобы убедиться, что они здесь, со мной, и никуда не исчезнут.
— Давайте праздновать, матушка, — говорит император.
Глава 40
Праздновали с размахом.
На окраине разбили временный лагерь, куда стекались беженцы из соседних поселений, сожженных уруками, и мои недавние попутчики — жители разрушенного города. Люди обустраивались как в небольших шатрах и палатках, так и прямо на улице возле костров.
По распоряжению императора для них организовали полевые кухни и выкатили несколько бочек вина. Люди жгли костры и в эйфории танцевали вокруг всю ночь напролет.
Император удалился. Пошел узнать, как дела с допросом плененного генерала.
— Мне кажется, он не захочет сотрудничать, — сказала я ему вслед.
— На это есть артефакты истины, — зловеще улыбнулся повелитель. — Пытки прибережем напоследок. Он нам пока нужен живым. Слишком много знает…
«А как же хроники?» — чуть не спросила я, но он уже ушел. Но эта мысль не оставляла. Неужели все-таки… все-таки… история может измениться? Хотя бы немножко! Я читала, что вражеского генерала казнили в тот же день. Но он до сих пор вполне жив и невредим. Что это значит для меня? Может быть, тезис о неизменности и предопределенности нуждается в пересмотре?
«Надежда умирает последней».
— Гвинэйр, — сказал напоследок Рейвен. — Мои подданные ждут. И генерал тоже. Его голова обещана мне.
Это он так завуалировано извиняется, что не может составить мне компанию? Я еще пыталась сообразить, зачем он все это говорит, как сид уже последовал за императором.
— Пф… — фыркнула я. — Мужчины.
И этим все сказано. В особенности, этот. Уходит, как кот, не прощаясь. Но ведь вернется? Наверняка. Пока его держит интерес, он будет возвращаться снова и снова.
Что ж. Пока мужчины решают судьбы мира, мне остается сидеть в четырех стенах. Что за печаль! Чтобы немного развеяться, я прогулялась в сопровождении бессменной камеристки и четырех охранников.
Всего за сутки рядом со ставкой возникло целое поселение! Герцог и его гвардия приняли на себя управление этим передвижным городом. Несколько тысяч человек требовали присмотра, как ни крути. Стоит дать слабину, и тут же начнутся беспорядки и хаос. Император мудро поступил, когда спихнул эту «почетную» обязанность на законного владельца этих земель. У повелителя и без того хлопот хватало.
Одна из таких проблем — заключенные. Военнопленных, как скот, согнали в огороженный загон рядом с лагерем. Там их рассортировали. Раненых — в один конец, здоровых и потенциально опасных — в другой, надев колодки и браслеты-ограничители, сдерживающие магию. Немногочисленных военных с Тета на всякий случай отделили от основной массы.
Солдаты смотрели, чтобы не случилось ненароком самосуда, и бдительно следили за пленными. Побег недопустим. Можно было ожидать гадостей от ильвов, и на этот случай дежурили маги. Очень предусмотрительно. Однако опасность не исчерпывалась одной магией.
«Ты же не думаешь, что они решатся, Твиг?»
Я знала, на что способны ушастые с их живым оружием. Когда бдительность охраны ослабнет, возможно все. Хотя бы эпидемия от лесной плесени, с них станется. Это малая толика того, что водится в Великом Лесу.
— Позовите караульного, — попросила я одного из своих охранников.
Когда тот подошел, я предупредила, чтобы держали наготове огнестрелы и «земляной огонь». По мере того, как я говорила, взгляд вояки менялся с изначально недоверчивого на понимающий. Я понадеялась на его благоразумие.
«Определенно, в статусе и свите есть свои плюсы», — мелькнула мысль.
Наши военные немного расслабились. Те, кто не на карауле, уже были слегка навеселе. Все славили своих генералов! Одни чистили оружие и амуницию, другие чинили сбрую и кормили лошадей. В общем, начищали себя до блеска в преддверии настоящего праздника и смотра войск.
Сиды, как водится за благородными, вовсю лапали местных девок и улучшали породу. Молодой напарник Лайэма сидел у входа в шатер и наигрывал на свирели какую-то тоскливую и незамысловатую мелодию. Из шатра доносился смех и протяжные стоны. Праздник был в самом разгаре. Ушастый зверо-сид, почуяв постороннее присутствие, выглянул из-за занавеси, дружелюбно оскалился и нырнул обратно внутрь.
Моя камеристка неодобрительно взирала на происходящее.
— Госпожа, это не слишком хорошая компания, — сказала она. — Договор договором, но воины празднуют. Всякое может случиться.
— Хорошо, — согласилась я. — Возвращаемся, Мэв.
— Вам надо подготовиться к празднику, госпожа, — продолжила служанка.
— Разве я уже не готова? — удивилась я.
«Что, опять переодеваться?!» Кошмар. Передумала, не хочу быть аристократкой. Даже если мне за это приплатят. Мне по нраву простая и незамысловатая жизнь. На самом деле, я была бы рада родиться обычной горожанкой, нарожать с полдюжины ребятишек и дарить радость им и мужу. Но не судьба.
— Госпожа, в этом платье вас уже видели, — как маленькой, объясняла камеристка. — Юбки все в пыли. Вы ведь еще будете присутствовать на слушаниях.
— Каких еще слушаниях? — это заставило меня насторожиться.
— Слушаниях по военным преступлениям.
— Ладно, госпожа Мэв, расскажете потом. Идем! — скомандовала я.
Во внутренних покоях последовало не менее спешное переодевание.
— Ну, зачем? Хорошее же было платье, — вяло воспротивилась я энтузиазму служанок, но Мэв была непреклонна.
— Если вы откажетесь, выходит, мы зря трудились, — выложила она последний и решающий аргумент.
Я вздохнула и дала зажать себя в оковы придворного платья. Бледно-зеленый хинский шелк, будто травленый светлыми разводами, с искусной вышивкой другим оттенком зеленого по вороту и на корсаже делал кожу белее, да и волосы уже не казались седыми. Отказавшись от украшений, я воткнула в прическу простой гребень с жадеитовыми бусинами. Хоть что-то на мне действительно мое!
— А как часто аристократки меняют одежды? — мимоходом поинтересовалась я.
— Ну… — протянула Тилли. — Фаворитка герцога переодевалась перед каждым визитом и приемом пищи.
— Тилли! — рявкнула Мэв. — Тебя спрашивали об аристократах, а не об… этой…
— Молчу, молчу.
«Силы, куда я попала?!» Кто-нибудь, спасите меня от этих безумных служанок. Они облегчают жизнь, но тут же делают ее совершенно невыносимой.
— Итак, что там со слушаниями? — вернулась я к теме за вечерним чаем.
— Сначала трибунал, после этого публичное оглашение и казни в назидание остальным, а потом народные гуляния, — ответила Мэв. — Слуги уже установили столбы. Конечно же, всех сегодня не успеют казнить. Завтра повелитель продолжит.
— Продолжит…
Умом я понимала, что это необходимая жестокость, но мне было тяжело думать об этом. Сердце было не на месте. Повелитель казнит и милует, так уж заведено. Это его обыденная жизнь. Единственное, что я могу — разделить его ношу. Раз уж надо присутствовать — придется сделать это. Раз он так решил…
«А, кстати, почему?»
Имеет ли мое слово хоть какой-то вес? Или я буду сидеть на суде просто так, для вида? Надо обязательно спросить. Если последнее, то постараюсь отказаться от формального присутствия под любым благовидным предлогом.
— Когда начало? — осведомилась я.
— Уже! — ответила Мэв. — Пока зачитывают и сверяют перечень осужденных, можно не торопиться. Распорядитель скоро подойдет.
Мы успели к самому интересному, если, конечно, так можно было сказать. В центре исполинского шатра кое-что изменилось с того раза, как я там была. Убрали лишние перегородки, расставили полукругом складные сиденья и свернутые войлочные пуфы. Ну и, разумеется, вычурное резное кресло с позолотой, заменяющее трон, предназначавшееся для повелителя, и пара дорогих стульев для приближенных.
Я в сопровождении служанки проследовала на свое место по левую руку от императора. Джедия кивнул мне и снова переключился на пленных, которых привели на слушания. Рейвен сидел по правую руку от императора, а позади него стоял Лайэм. Позади императорского трона — господин Хьюго, который отвесил мне легкий поклон. Ниже полусидя-полулежа расположился Керрик Илонский с перевязанной ногой.
«Хм… святоша отказался от целителя?» Я знала, конечно, что магию они не любят, но не до такой же степени!
Сид при виде меня изогнул бровь и улыбнулся. Янтарные глаза лучились предвкушением и чем-то недобрым. Кажется, это касалось не меня, а того, что сейчас произойдет. Мы понимающе переглянулись и синхронно отвели глаза, уставившись на обвиняемых.
— Слушается дело Ансельма из городской Стражи! — провозгласил герольд.
Группа стражников, подкупленная ильвийскими торговцами, допустила их незарегистрированное присутствие в городском анклаве. Позже ильвы открыли городские ворота. Уруки, нелегально проникшие в Нижний город, также принимали участие в штурме. Многих гвардейцев и стражников просто вырезали, как овец. Повелитель, выслушав обстоятельства дела, отказал в Защитнике.
— Все виновны. По закону военного времени — казнь через повешение для соучастников. Зачинщика распять в назидание остальным, — лениво кинул император, постукивая сапогом об пол.
Тук-тук-тук-тук-тук…
Опальный стражник падает на колени и валяется в ногах у повелителя, но его тут же уводят. А я все смотрю и смотрю на сапоги императора. Когда это движение прекратится? Когда все кончится? Кажется, я сейчас немного не в себе.
Слышу, как толпа на улице ликует и славит императора, и прихожу в себя.
Слушания длятся до самой поздней ночи.
Сначала судили своих: предателей, трусов, казнокрадов и дезертиров. Потом взялись за военнопленных.
Виновных вздернут на рассвете. Семейства предателей будут истреблены вплоть до четвертой степени родства, вне зависимости от возраста и пола. Исключения не допускаются. Жестоко, но очень прагматично. Не дать подняться одним семействам и устрашить других. Холодная, хорошо продуманная акция устрашения.
«Кто же вас учил, повелитель?»
Впрочем, более мягкие люди долго не живут. Стране нужна твердая рука. Я многого не знала. Чтение выхолощенных хроник почти ничего не говорило о том, как он пришел к власти.
«Шагал по трупам. Наверняка». Стоит ли сейчас об этом думать?
С ильвами император решил просто: массовое поражение в правах и изоляция Великого Леса с возможностью пересмотра статуса через пятьдесят лет. Насчет уруков принял решение, достойное кесаря. Просто провел на карте линию подле перевала Энны.
— Всех, кто появится ниже этой линии, отстреливать. За голову каждого урука назначить награду. Остальные пусть живут.
— Но…
— Что? — обернулся он.
— Это полумера. Начнутся охотничьи рейды. Наверняка найдутся желающие подзаработать, — возразила я.
— Вы слишком милосердны, — покачал он головой. — Я и так пошел на уступки.
— Тех, кто сдает… трофеи, надо опрашивать с амулетами истины, — предложила я. — Пусть урук будет убит на нашей территории. И это должны быть воины! Не женщины и не дети. И еще. Не назначайте слишком высокую награду.
— Принимается.
— Благодарю, — кивнула я императору.
— Последний довод не оставил меня равнодушным, — усмехнулся он. — Государство сейчас как никогда нуждается в деньгах.
«Силы! Экономист нашелся…»
Итак, мы продолжали. Изредка в ход судебного процесса вмешивается сид, илонский король или кто-то из приближенных. Я устала, но любопытство не позволяет мне покинуть зал. Начали они с мелкой сошки, но должны когда-нибудь дойти и до главных. Я хочу увидеть, что с ними станет. Хочу посмотреть генералу в глаза. Как бы то ни было, я оказалась здесь из-за него.
— Ваше величество, — наконец не выдержала я.
— Что, моя госпожа? — рассеянно отозвался он, не отрывая глаз от очередного неудачника.
— Я, конечно, понимаю, что главное блюдо вы приберегли под конец. Однако… — я попыталась высказаться предельно нейтрально. — Я всего лишь слабая женщина, и сегодня со мной много чего случилось. Я устала. Сколько еще мне ждать?
Интересно, что же так в моих словах развеселило Рейвена? Император снова обернулся ко мне, сообразив, о чем я толкую.
— Что на это скажут мои уважаемые союзники? — широко улыбнулся он. — Кажется, предложение не лишено зерна истины.
— Не возражаю, — кивнул Керрик Илонский и болезненно скривился. — Я не женщина, однако рана дает о себе знать. Давайте покончим с главным и продолжим на рассвете.
— Зря вы отказались от целителя, — покачал головой Джедия и обернулся к посланнику сидов. — А что скажете вы?
— Не возражаю, — только и сказал он. — И жду обещанное… блюдо.
«Проклятье, Твиг». Он же не собирается?.. Кажется, у меня было все написано на лице, потому что сид еще раз осклабился и вольготно развалился на сиденье, ожидая продолжения.
Наконец ввели плененного генерала. Он выглядел в точности так, как в моем видении. Этот узкоглазый крепко сбитый мужчина не утратил ни капли своего апломба и высокомерия. Какая осанка кадрового военного! Казалось, это он вел охрану, а не она его конвоировала. Никто не предложил пленному сесть, значит, разговор будет недолгим. Герольд зачитал по бумаге перечень преступлений Мамори Андо.
«Какое красивое имя». Совсем ему не подходит. Хотя я не знала, что оно означает. Может быть, «великий завоеватель» или «сильный воин»? Как знать… Поздно учить языки. Позже это имя вымарают изо всех хроник, как и мое.
«Мое?» Неужели я наконец приняла это? Почему здесь и сейчас?
— Итак, однозначно виновен, — постановил император. — Немедленная казнь после оглашения приговора. Обвиняемому есть, что сказать?
— Да, — вдруг раздался резкий, неприятного тембра голос. — Мы принесли вам цивилизацию. Жаль, что вы не приняли дар.
— Дар?!! — вырвалось у меня.
«К черту такие дары!» Я была просто в шоке и не в силах молчать.
— Моя госпожа, — нахмурился Джедия. — Пусть он скажет.
— Я закончил, — просто сказал генерал.
— Могу я спросить?
— Хорошо, — разрешил повелитель.
— Что вы подразумеваете под «цивилизацией»? — повернулась я к генералу. — То оружие, которое должно все уничтожить? И своих, и чужих? Сжечь город?
Враг на мгновение утратил свою показную невозмутимость. Кажется, он не знал.
— Оружие?! — воскликнул он.
— Ваши люди прислали бомбу из-за врат.
— В таком случае, почему мы до сих пор живы? — поинтересовался генерал.
— Этот дар не показался нам достойным, и мы его вернули, — вдруг заговорил вероятностный маг, до сей поры тихо стоявший позади трона. — Такая цивилизация нам не нужна. Думаю, вам будет лучше принять наше варварство и дикость.
— Что ж… увести.
Император взмахнул рукой.
— Моя голова, — напомнил сид. — Остальное ваше. Вы обещали.
Генерал пытался понять, о чем они толкуют, да и я тоже.
— Ваше величество, — сказал генерал. — Могу я просить о последней милости?
— О милости? — зашелся лающим смехом илонец, а остальные присутствовавшие загомонили.
Тем не менее, приговоренный имел право на последнее желание, о чем напомнил распорядитель.
— Чего же вы хотите? — с любопытством спросил император и перестал постукивать ногой.
— Я хочу сохранить лицо, — сказал враг. — Прошу вернуть мне нож. Мой адъютант мертв. Кто-нибудь может помочь мне убить себя?
Он обменял позорную смерть на весьма мучительную, но достойную, сохранив лицо и честь. Пожалуй, равноценная замена. Император рассудил верно, дозволив достойному противнику умереть по его обычаю, и не обидев при этом сидов.
Это по-своему красиво и правильно.
Генерал сидит на коленях, опираясь на пятки, в центре квадратного куска войлока, который подстелили для казни. Все придворные и полководцы жадно смотрят на необычное зрелище. Самоубийца резко выдыхает сквозь зубы и до половины вонзает короткий церемониальный нож себе в левый бок. За этим следует короткий разворот ножа и зигзаг, распоровший форму и живот и обнаживший нутро. Наверное, его хорошо учили…
На посеревшем лице генерала ни кровинки. Он покачнулся и начал заваливаться вниз. Стоящий рядом наизготовку сид одним слаженным движением снес голову пленного с плеч!
Кровь!
Кровь…
Быстрая смерть — последнее милосердие. Тело падает вниз. Сид, победно улыбнувшись, делает пару шагов и нагибается за головой. Он поднимает за волосы страшный трофей и показывает своим. Сиды улюлюкают и подбадривают владыку.
История неизменна? Выходит, что так. Он умер, умер. Генерал сегодня все-таки умер.
Глава 41
Кажется, с его смертью умерла часть меня самой.
Я сама, своими же руками сотворила это. Снова. Не заговори я о генерале, он бы жил. Хотя бы до завтрашнего дня… Вселенная получила бы шанс вырваться из цепочки предопределенных событий. А я бы обрела надежду.
«Если бы, если бы…», — рефреном звучало в ушах. На мгновение я прикрыла глаза, чтобы больше не видеть торжествующего Рейвена с головой в руках.
— Моя госпожа, все в порядке? — вполголоса спросил меня господин Хьюго.
«Не в порядке. Ничего не в порядке».
Я молча покачала головой. Вздернула подбородок вверх и села ровно, как учили, и только старалась дышать пореже, чтобы не ощущать вязкого, навязчивого запаха крови и смрада от нечистот.
Слуги поспешно ликвидировали причиненный залу беспорядок, убирая войлок и замывая кровавые пятна; тело генерала унесли на потеху толпе. Рейвен передал голову убитого генерала своим подданным.
— Надо поместить ее в соль, — сказал он. — Достойный трофей для Западных пределов!!!
В соль? Почему не в стасис? Впрочем, у сидов свои обычаи. Все это, однако, наводило на подозрительные мысли о солонине. Хотя не исключено, что он просто будет любоваться на эту голову долгими осенними вечерами. Я всегда предпочитала думать о других лучше, чем они того заслуживали.
— Гвинэйр, — обратился ко мне Рейвен с улыбкой. — Блюдо поистине того стоило. Отчего же ты не рада?
— Достаточно, что рад наш гость, — сухо сказала я в ответ и кивнула императору. — А теперь, с вашего позволения, я вас покидаю.
Император милостиво кивнул и сделал знак слугам открыть проход. Мэв помогла мне спуститься со стула. Как затекли ноги! Лучше думать о ногах, а не о… Впрочем, о чем это я?
— Мэв, как вы? — спросила я у пожилой женщины.
Все эти часы она провела, стоя позади меня и готовая в любой момент помочь госпоже. Я совсем забыла о ее присутствии. Ей пришлось труднее, чем мне.
— Моя госпожа, не стоит, — сказала Мэв. — Позвольте проводить вас.
Кажется, после того сна я восстановилась, как целитель. Проходя мимо служанки, я невзначай коснулась ее, вливая толику Силы жизни. Император нахмурился, но ничего не сказал.
Поутру я отменила прогулку.
Вся степь вокруг была увешана, как спелыми плодами, трупами казненных, которые покачивались на вкопанных в землю виселицах. На столбах стонали распятые. Местные жители издали выкрикивали ругательства и выражали свое недовольство, однако поглумиться им не дали. Не слишком воодушевляющее зрелище.
Одна вещь, однако, привлекла мое внимание. Немногочисленные имперские некроманты вовсю экспериментировали на таком доступном теперь материале. Возле братской могилы, куда легли жертвы этой войны, сгрудилась горстка людей в знакомых черных накидках. Я ощутила эманации Смерти, идущие оттуда. Интересно, они просто так решили поработать или выполняли приказ?
— Госпожа Мэв! Узнайте, пожалуйста, что там происходит.
— Сейчас, моя госпожа.
Камеристка удалилась. Чуть позже она вернулась и сообщила, что допрашивают одного особо несговорчивого пленного. Император дал приказ умертвить его, а позже допросить.
— Допросить. Вот как…
Какая мерзость. Однако меня волновало не только это. Люди могут подумать, что маги глумятся над их мертвыми.
— Мэв, мне нужно написать письмо, — сказала я.
Принесли низкий столик, я развела тушь и составила короткое послание.
«Ваше величество, не стоит проводить ритуалы Смерти подле братских могил. Возможны волнения среди населения. Люди могут прекратно истолковать действия некромантов». Подписывать не стала. Сам догадается, когда камеристка передаст ему записку.
Хотела бы сказать это лично, но я устала от политики и властных игр. Мое дело предупредить, а решает пусть сам. Не хотелось бы, чтобы подумали, будто я лезу в государственные дела. Хватит с меня. Уже нарешала на пятьсот лет вперед!
И второе письмо для сида.
«Данна, прошу вас разрешить противоречие, возникшее во время вашей охоты». Снизу пририсовала контур птички. Он поймет. Имя того легионера я все-таки узнала и уже отдала ему посмертные почести. Оставалось решить дело с сидами.
— Сначала письмо для императора, а потом все остальное, — решила я.
Мэв ушла.
Я ждала и от нечего делать играла с ручной крысой. Феликс, кажется, еще немного подрос. Или потолстел? Кажется, Тилли его закормила, да и вторая служанка часто совала в его клетку объедки. Я выпустила его из клетки, чтобы он погулял. Зверек излазил вдоль и поперек все помещение, а потом изволил забраться на столик рядом со мной и стал умываться. Я постучала ногтями перед ним, и черные бусинки глаз уставились на хозяйку, как на полную дуру.
— Извини, счастливчик, — сказала я. — Я помешала тебе наводить красоту?
Крыс не ответил. Только чихнул и снова принялся за усы.
— Хм… так, значит, вот что за крыса? — вдруг раздался низкий, бархатный голос.
— Данна?!
— Я. Покажешь? — гость протянул руку к крысе.
«Только показать, Твиг. Ничего такого». Ладно. Ладно… Смотри, но не трогай. Крыса моя.
— Благословение вечности, данна. Вы и так уже смотрите, — усмехнулась я и встала. — И как вам?
Спросила вроде бы о крысе, и на самом деле о другом. Как ему я? Сегодня я та же, что и при встрече во дворце той ночью. Ни роскошных платьев, ни красок на лице. И как он мне? Тоже не при параде, как простой воин. Но властность и надменность не спрячешь.
— Я представлял нечто другое, — ответил Рейвен. — Так ты переживала, пташка, так беспокоилась тогда.
Кажется, он сердится? Хм… Его проблемы. Мне он был нужен по другому поводу.
— Данна, а разве вы не беспокоитесь о своих подопечных? — парировала я и вернулась к теме. — Судьба вашего слуги еще не определена. Я позвала вас, чтобы разрешить это дело.
— А что не так?
— Ваш подданный убил моего слугу после подписания Договора, — объяснила я, сделав акцент на слове «после». — А вы спасли меня, хотя и от своих же подданных.
— Ты! — ткнул он в меня пальцем. — Ты призвала меня. Как?!
— Назвала имя, — честно ответила я. — Трижды.
— Что ты знаешь, пташка?
«Вопрос неверный». Не что, а откуда? И что еще, кроме этого.
— Вы не ответили на мой вопрос, данна, — гнула я свою линию. — На мой взгляд, это нужнее вам, а не мне.
— Что ты хочешь? — уже спокойнее спросил он.
— Для начала — рассудите, как быть. Иначе магия сама взыщет долг, — попросила я его.
Кожу закололо от нарастающей концентрации Силы и дурных предчувствий.
— Да, ты немало знаешь, — кивнул он сам себе. — Если бы не знала, магия не пробудилась.
— О чем вы?
— Пока не знаешь, что на весах, они легче пуха и пребывают в равновесии.
Кажется, я стала что-то понимать. Несведущий спустил бы им все с рук, и ничего бы не случилось. А в случае со мной — наоборот. В опасности и я, и тот сид.
— Данна, что вы решили?
— По справедливости или по закону, пташка? — внезапно улыбнулся он.
Задумавшись, я помолчала. Он опять играет в слова? Скажу от сердца, а там — как знает. В любом случае, хуже не будет.
— Закон далеко не всегда справедлив, данна. Справедливость хороша только для одной из сторон, а для другой несправедлива. Фемида слепа. Рассудите по совести, — попросила я. — Пусть это кончится ко всеобщему благу и без последствий.
Он вдруг расхохотался:
— Гвинэйр! Не ожидал, — он обнял меня за плечи и нагнулся ко мне. — Твой сын прав, ты слишком милосердна. По закону мой подданный достоин смерти, ибо он всему причина. По справедливости ты задолжала мне, а он тебе, значит, это он мой должник. Долг жизни.
Я вздрогнула. И то и другое ужасно для сида. Умереть, когда мог бы жить вечно, или служить, фактически став рабом, пока не искупит долг и не спасет господина.
— А теперь? — полюбопытствовала я. — Что теперь?
— По совести ты сама виновата, что оказалась на нашем пути. Но магия призыва такова, что я обязан был явиться, но не брать тебя с собою. Я сделал это сам, по своему желанию. Так что мы квиты. А молодой щенок извинится, как подобает.
Я резко выдохнула, а он снова засмеялся и нагнулся еще ниже. Янтарь блеснул совсем рядом. Ощущение его кожи и теплого дыхания, опалившее шею, мешает думать…
— Данна!
Он так близко. Страшно сказать, но я частенько ловила себя на мысли, что не могу точно вспомнить его черты. Они расплывались, теряясь в тумане. Эти месяцы и годы вдали не прошли даром. А теперь он здесь, рядом, перед глазами, вполне вещественный, такой живой и такой соблазнительный!
Впитываю, внимаю и стараюсь запечатлеть в памяти, чтобы было что потом вспомнить. И он столь же внимательно глядит на меня. Да что там — внимательно! Кажется, ощупал с головы до ног, нагло и бесцеремонно раздел взглядом, будто и не было преграды в виде тонкой рубашки на сборке до самого горла, плотного серого корсажа и юбок, скрадывающих силуэт ног по самые ступни.
— Гвинэйр, — сказал сид, перекатывая мое имя на языке. — Почему тебя не было сегодня в свите императора?
Да, не была. Нагло манкировала своими обязанностями, сославшись на недомогание и усталость. Просто не посчитала нужным и далее смотреть, как император вершит суд, а также награждает отличившихся в сражениях. Главное я уже видела.
Кажется, Рейвен был недоволен моим отсутствием. Ждал меня? Неужели хотел увидеть? Сердце на мгновение останавливается, чтобы забиться часто-часто, как пойманная птица. Не знаю, что он видит у меня на лице, но вдруг оказывается совсем рядом, практически слившись со мной. Я опомнилась только тогда, когда он приподнял мое лицо за подбородок. Его пальцы под стать музыканту или медикусу, но мозоли напоминают, что их обладатель неплохо владеет мечом.
— Отвечай! — не понравилось ему мое молчание.
— Я не обязана быть там, данна. Я не развлекаю гостей, — сказала я в ответ.
— Не обязана… хм… А что обязана?
Что, в его понимании, должна делать императрица?
— Я вас не понимаю, данна.
«И никогда не пойму», — подумалось вдруг.
Но разве это так важно для чувства? Когда он настолько близко, что я ощущаю его тепло, запах тела, полыни и лаванды, которые добавляли в воду для омовения; вижу каждую морщинку и черточку на лице, каждую темную прядь, выбившуюся из косы; орнамент на его традиционной тунике; злой прищур янтарных глаз…
Я то опускаю глаза, то, поборов страх, снова гляжу на него. Похоже, его забавляет моя дерзость.
— Тогда спрошу, не что обязана, а чего ты хочешь, — сказал он и приподнял меня рукой, заставляя встать на полупальцы.
— Ах…
— Неправильный ответ.
На сей раз он целует нежно, как будто испытывает. Меня или самого себя — не знаю. Он пробует на вкус, ласкает, завлекает. Заставляет приоткрыться и принять его. Боится спугнуть… И наконец отпускает.
— Данна!
— Ты этого хочешь? — спрашивает он.
Хочу ли я? О, да. Здесь и сейчас — хочу. Но понимаю, что неизбежно продолжение, и он не ограничится одними поцелуями. Ему нужно больше, иначе бы он не искал меня. Не заговорил бы со мной после той случайной ночи. Отступился бы, узнав, что я мать императора.
Это странно. Вряд ли он получил большое удовольствие от того раза. При воспоминании об этом я невольно вздрогнула и попыталась отстраниться. Он не препятствовал мне и сразу отпустил.
— Данна, а чего хотите вы?
— Ты знаешь, — ответил он и сверкнул глазами. — Того, что уже было между нами.
— А что, по-вашему, было? — прошептала я и скрестила на груди руки, защищаясь от него.
— Понимаю… — ответил он. — Тебе не было хорошо со мной, пташка. Но я могу это исправить. Стоит тебе только захотеть.
«Да неужели?»
Я была полна скепсиса. Но он умел искушать, этого у него не отнять. И тогда, и теперь. Хотя… Что я теряю? И чего хочу на самом деле? Не зря же я послала за ним, благо, нашелся повод. Не смотря ни на что, я хотела снова его увидеть.
Кажется, я сошла с ума, но с губ сами собой срываются слова:
— Обещайте, что не сделаете мне больно, данна.
— Значит, ты согласна, — широко улыбнулся он и подхватил меня на руки.
Он несет меня в свои покои, мимо ошалевших слуг и имперских стражей. Я только краем глаза вижу, как госпожа Мэв что-то говорит караульному. Чтобы не видеть их лиц, я уткнулась Рейвену в грудь, слушая мерный стук его сердца и свое сбивчивое дыхание.
«Какой скандал!» Плевать. Плевать!
Нас пропустили, значит, были указания. Плевать и на это тоже. Будь они все прокляты. Я хочу решать сама.
Сид унес меня к себе в шатер, похитил, как владыка подземного царства — свою супругу. Нас наконец-то оставили одних. Рейвен с трудом разжал мои судорожно сжатые пальцы, один за другим, освобождая свою одежду.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |