– Какую книжку?
– Букварь.
Из большого зала донеслись визгливые раскаты смеха шлюх. Мой собеседник продолжил дальше.
– Я сказал, что ты не в его вкусе потому, что вы абсолютно разные люди. Я хорошо знаю его и хорошо знаю тебя. Женщина, которая может ему подойти, это клуша, способная только варить суп, стирать трусы и носки. Это все. Больше ему не нужно. Большее будет казаться ему чем-то странным, плохим и не нужным. Более того, оно будет его пугать. Ты необыкновенная женщина. Ты похожа на разноцветную, переливающуюся экзотическими красками птицу. Конечно, в первое время ты сможешь его привлечь. Но разве человек, привыкший к дохлым курицам без капли мозгов сможет удержать в своих руках огненную, прекрасную и живую жар – птицу? Ты обожжешь ему руки. И это покажется ему странным. Он никогда не сможет ни удержать тебя, ни понять. Рядом с серыми курицами он будет выглядеть павлином. А рядом с тобой… В лучшем случае он станет выглядеть жалким, общипанным и бесцветным воробьем. А в худшем – его просто никто не увидит. Женщина, имеющая душу и высокий культурный уровень, женщина, понимающая в литературе, живописи, музыке покажется ему чем-то вроде инопланетного жителя. Я повторюсь: весь его интеллектуальный уровень – это кабак и дешевая попса. Это понятно ему и доступно. В его глазах женщина ассоциируется не с любовью, не с прекрасным, а с кухней. Люди такого сорта не знают, что такое любовь. Вы абсолютно разные люди. Ты – утонченная и нежная, как экзотический, интеллигентный цветок. Он – простой, некультурный и грубый. Он не понимает ни воспитания, ни культуры, ни красоты. Культура для него пустой звук. Вообщем, продукт своего времени – идеал с базара. Так что даже если когда-то ты с ним встретишься, то…
– То что же будет?
– Ничего. В этом и смысл. Ничего абсолютно не будет. Кроме того, что он здорово потреплет твои нервы. Он будет издеваться над тобой, а ты будешь плакать и страдать. Но я надеюсь, что этого не произойдет. Я думаю, что ты просто будешь помнить о том, что ты достойна лучшего человека. Ты достойна лучшего. А быть с ним – значит себя унижать.
В большом зале включили музыку. На всю громкость. Полупьяный девичий голос оглушительно орал из всех колонок русскоязычные хиты… компания весело галдела, подпевая совершенно пьяными голосами… песни были просто классическими… «Конечно, она длинее ногой, но у меня душа…» Мой спутник улыбнулся:
– Я рад, что мы заговорили на эту тему!
– Какую тему?
– Выбора твоих жизненных идеалов!
Тогда я оторвала глаза от бокала с коктейлем и сказала:
– Я не буду ничего выбирать. Я уже выбрала.
Он промолчал. И продолжал улыбаться так, будто ничего не произошло. Я попросила:
– Давайте выйдем через другой вход.
– На всякий случай – чтобы Юрков тебя не увидел?
Я кивнула. Но Юрков меня не увидел. Он не увидел бы меня, даже если бы мы шли через главный вход. Он был занят полуголой девицей – пьяный, лез ей под юбку. Девица притворно визжала, вульгарно развалившись у него на коленях.
На второй неделе он тоже не позвонил. Это были не все «приятные сюрпризы», поджидающие меня в тот проклятый вечер. Помимо моей собственной воли он возвращался в моей памяти (этот вечер) еще и еще. Как заноза, попавшая в кожу. Из ночи в ночь я ворочалась в своей одинокой постели словно на раскаленной решетке, изнывая под тяжестью и невыносимостью мыслей, которые, как раскаленные гвозди, я вколачивала в собственную живую плоть. Мысли жгли, рвали меня по частям, а я ворочалась, плакала и снова ворочалась, проводя без сна свои обыкновенные ночи. Самой страшной была одна мысль: правильно ли я поступала? Правильно ли я поступала, мечтая его удержать?
На белом свете огромное количество женщин. С разным цветом кожи, волосами, весом, воспитанием, положением в обществе и материальным состоянием. Но, какие бы разные не были эти женщины, и самая последняя бомжиха из стран СНГ, и негритянка с плантации в Южной Африке, и французская супермодель, и американская миллиардерша, и скромная украинская учительница – все, все они искренне мечтают об одном и том же. На всем земном шаре не существует женщины, которая не хотела бы, чтобы на ней женились. Причем женились самым законным образом. Не существует женщины, которая не мечтала бы называться законной женой. Внешне многие лгут. И самые преуспевающие в своей лжи откровенно и красиво, с убедительной мотивацией расскажут, глядя вам в глаза, о том, что ничего не значит штамп в паспорте. И это будет полная ложь. Нет женщины, которая бы не хотела называться женой. И отказать женщине в этом законном и естественном праве – значит, глубоко и больно ее унизить. Дело не в штампах и не в паспортах. Дело в том уважении, которое она ожидает. И единственный способ для мужчины показать, как он уважает свою любимую женщину – это жениться на ней. Это истинный показатель ее ценности. Любая, даже самая некрасивая и глупая, имеет на это право.
Мой кошмар никогда не хотел жениться на мне. Даже более того, каждый раз старательно обходил эту тему. И так же старательно намекал, что отношения со мной не могут зайти так далеко. И, прикипев к нему душой и телом как к крепкому наркотику, я никогда не решалась потребовать у него свою долю уважения. Очень страшно просыпаться в три часа ночи и видеть только себя на единственной смятой подушке в кровати. Но еще страшнее просыпаться так же и вспоминать, что жениться на тебе не хотел никто. Ни одна женщина земли ни за что не признается в этом своим знакомым. Но боль, оставшаяся на подушке, на протяжении всех ее ночей будет болью. И постоянно, везде придется с этим жить.
Меня ждал еще один маленький сюрприз на протяжении той проклятой ночи. В самом расстроенном состоянии духа я погрузилась в машину. Я возненавидела своего знакомого до такой степени, что мне казалось – еще немного, и я просто вцеплюсь ему в горло, и буду рвать до тех пор, пока фонтаном – кровь… Не совсем здоровое желание, ну да ладно. В моем случае такая реакция была самой здоровой. Я садилась в машину, а мой кошмар оставался в этом ресторане! С какой-то девицей! А я направляюсь домой! Я не выдержала, и сказала вслух:
– Между прочим, противоположности притягиваются!
– Глупый ребенок!
В темноте я совсем не видела его лица. Он продолжил:
– Но дело в другом.
– В чем?
– В том, что по своему возрасту и по своему жизненному опыту я вижу вещи, о которых ты наивно полагаешь, что никто, кроме тебя, этого не видит.
– И что же вы рассмотрели?
– То, что ты очень мало смыслишь в жизни, чтобы быть хорошей женой.
– Женой?…
– Конечно. Я же вижу, что ты сходишь с ума. И мечтаешь, что рано или поздно Юрков на тебе женится.
– Я видела его впервые в жизни!
– Не надо мне врать. Ты влюбилась в человека из этой дегенеративной когорты. Впрочем, ты не считаешь их дегенеративными. И у тебя в глазах горит мысль: стать удачной бизнесменской женой.
– Это неправда! Полная чушь!
– Может, ты сама не отдаешь себе в этом отчет… Ты сильный человек – я надеюсь. Ты не похожа на домашнюю самку – клушу. Но в глазах Юркова это не достоинство, а недостаток. Ты всегда будешь казаться ему некрасивой и чужой. Люди всегда считают уродливым то, что не понимают. Кроме того, у тебя слишком добрые глаза.
– Это недостаток или достоинство?
– Большинство встреченных тобою мужчин будут клясться, что это огромное достоинство. А я скажу тебе правду – недостаток. Доброта в наше время родственна глупости.
– Я так не считаю.
– И правильно. Ты прекрасна такая, какой тебя создал Господь. Нужно повторять себе эти слова – особенно, если, кроме тебя самой, больше их некому сказать. Так вот: твои достоинства всегда будут помехами в глазах Юркова. Жар – птицу будут считать некрасивой потому, что жар – птицы не водятся в этих краях. Тебя очень редко будут понимать. Потому, что ты совершенно иной породы и этим надо гордиться. Ты послана на землю жить не своим телом, а душой.
– Разве никто не ценит душу?
– В женщине? Никто не ценит. В средневековье вообще верили в то, что у женщин нет души. В женщине мужчина ценит другое. Если мужчина хочет женщину, ничто не помешает ему к ней прийти. Ему может грозить тюрьма, убийство, разорение, его могут ждать неотложные дела – но все равно он выберет хотя бы час и придет. Но если женщину не хотят… Тогда у него начинаются дела и проблемы. Все эти несостоявшиеся визиты, отложенные звонки… Если мужчина говорит тебе: “ я очень занят, у меня куча дел, освобожусь и обязательно приду» – можешь смело ставить на отношениях точку. Значит, он просто тебя не хочет. И из ваших отношений не получится ничего. Так устроена жизнь, и ты ничего не сможешь с этим сделать!
– Но ведь могут же действительно быть важные дела! Может, человек действительно не смог освободиться… например, попал в аварию…
– Нет таких причин и проблем, способный помешать мужчине приехать к женщине, если он ее хочет! Впрочем, если он мертв или в больнице – это не в счет.
– Значит, если он говорит, что позвонит, но не звонит…
– Это означает, что он просто тебя не хочет. И с этим надо смириться. Сколько б ты не трезвонила и не приходила к нему сама.
– А если позвонит… потом…
– Если позвонит через некоторое время, значит, ты с серединки на половинку – нравишься, но не очень.
– Вы сами делали так?
– Конечно. И не раз. Откуда я так хорошо знаю про это – по – твоему?
– Что же делать женщине?
– Следить за собой. Но этот совет подходит ко всем, кроме тебя.
– Почему?
– Потому, что в тебе слишком много души и впечатление от этого никто не может сломать или испортить.
– По – вашему, я всегда буду одинокой?
– Чушь! Разве ты одинока? Ты обязательно найдешь своего единственного мужчину, вот увидишь! Но он, твой будущий единственный – не Юрков.
– Постепенно наш разговор становится мне противен.
– Естественно! Кому приятно слышать правду? Люди вообще не желают слышать о себе правду! А особенно – женщины. Надеюсь, я достаточно объяснил тебе, что ты никогда не сможешь стать женой Юркова?
– Нет.
– Тем хуже. Придет время – и ты сама это увидишь. Я просто не хочу, чтобы ты наделала глупостей. И пережила страшную боль.
Мы почти подъехали к моему дому. Долго стояли на перекрестке. Холодный ветер растрепал мои волосы, ворвавшись в распахнутое окно.
И я подумала о том, по – прежнему ли он в ресторане – мой любимый… Мой любимый… В ресторане, со шлюхой. Мой любимый… Я впервые назвала его про себя так… И душу обдало волной какой-то особенной болью… Что мне до полуголых девиц… Все внутри стало мягким, обнаженным и терпким. Мой профиль четко отражался на плитах мостовой, освещенный фарами проезжих машин. Я сказала себе: «можно говорить все, что угодно. Но мой любимый все равно останется со мной». Свет оживших ночных ламп плавно падал нам в след. В отражении света на мостовой в моих глазах что-то ярко блестело. Слезы.
В ту ночь, всматриваясь в блики горящих на асфальте мостовой жилых окон, я по инерции ловила номера проезжающих мимо темных иномарок. Ночью все машины, как и кошки, кажутся темными. Я думала, что мне плевать на людей и любую мораль – ради того, чтобы еще один раз его увидеть.
Может, любви не существует? Две недели с тех пор прошла как одна размеренная каторга. Если исключить то, что я решилась пойти под его окна. Это получилось у меня так легко и так естественно, что было бы просто бессовестным себе мешать. Он жил в центре. Если мне нужно было куда-то ехать по делам, я выбирала свой маршрут и номер нужного транспорта таким образом, чтобы проехать мимо его дома. Говорят, что жилые окна молчат так же, как и дома, но я категорически не согласна с этим! При правильном подходе окна могут рассказать очень много. Я так любила его (мы любили друг друга?) что оба, разом, выдумали друг для друга определенный знак.
Например, если, проезжая мимо его квартиры, я видела, что окна плотно закрыты белыми ставнями и форточка захлопнута – значит, он находится в отъезде, в городе его нет и мне можно его не ждать. Для него тоже существовал такой знак. Если, к примеру, он проезжал ночью (или когда стемнеет) мимо моего дома, он должен был взглянуть на выходящее на улицу окно моей комнаты. Если в моем окне горел торшер – значит, я была дома. А если горела люстра или было темно – значит, меня дома нет. Поэтому я старалась делать необходимый мне крюк, отправляясь по делам в город. Я очень часто проезжала мимо его квартиры – днем. Очень часто окна его были открыты – но он врал мне, что был в отъезде несколько дней. Для меня это было весьма печально. По вечерам свет в его комнатах не горел. Я не разу не видела их освещенными. Он предпочитал проводить вне дома свои вечера. И возвращался обратно далеко за полночь, когда проехать мимо я уже не могла. Что же делать, если некий сорокалетний мужчина вместо того, чтобы постепенно наладить свою семейную жизнь, предпочитал убивать время по барам и борделям в компании не отягощенных умственными способностями приятелей.
После того, как я поехала к его дому в первый раз, я часто останавливалась (особенно когда было темно) напротив двух темных квадратов, молча глядя на них, чувствуя, что единственное, чего мне хочется – это заплакать, завыть или закричать во весь голос. Но даже по вечерам вокруг было слишком много людей. Поэтому я оставалась молча стоять, нерешительно гадая, сколько еще будут скрывать за собой пустоту эти темные осколки стекла…. В такие вечера мне до безумия хотелось на зло ему подцепить любого проходящего мимо незнакомца и изменить – отчаянно, страстно, так, как я не изменяла ему еще никогда. И однажды я действительно сделала так. В день, когда что-то в душе моей надломилось. Что-то очень важное-то, что не восстановишь назад.
Я стояла под окнами его квартиры пасмурным осенним вечером. Накрапывал дождь. Когда я выходила из дома, этот противный маленький дождик только начал идти, я не взяла с собой зонтик. И оделась легко. Поэтому, дрожа, стояла под дождем, как самая последняя идиотка на земле. Дождь продолжал идти, действуя на нервы похуже надсадной зубной боли.
Я мокла под дождем, дрожа в легкой кофточке и джинсах. Рядом со мной стоял высокий светловолосый парень – и никакого внимания на меня не обращал. Он даже не смотрел в мою сторону. Было видно, что он кого-то ждал. Я оценила его беглым взглядом. Парень был высокий, светловолосый и довольно красивый. Выглядел очень нервозно. Не знаю, что стукнуло мне в голову (мне казалось, что все это делаю не я), но почему-то решилась к нему подойти. И подошла, нагло вскидывая уверенную в себе голову.
– Извините, вы не замерзли?
Он обернулся и в глазах его зажегся удивленный огонек. Он был славный, этот парень, но, по всей видимости, девушки к нему на улицах приставали не часто.
– Вроде нет. А что?
– Знаете, а я замерзла! Может, вы пригласите меня на чашечку кофе?
В его глазах появился интерес.
– Вы кого-то ждете?
– Я – нет. Поэтому я свободна. А вы… Впрочем, не буду спрашивать. Думаю, вы можете встретиться с той, кого вы ждете, потом. А пока – идемте пить кофе. В ближайший бар.
– А вы уверенны, что я смогу встретиться потом?
– Конечно. Неотложных дел не бывает. В крайнем случае скажете, что у вас проблемы на работе.
– Знаете, а вы забавная…
– Очень. Вы даже сами не представляете, насколько.
Я потянула его за рукав – за собой. Он покорно пошел за мной следом. Когда мы завернули за угол, я заглянула в его глаза:
– Может, обойдемся без кофе?
И мы пошли. Он понимающе улыбнулся – и мы пошли. Свернули в какой-то переулок. Что я делала? Зачем? Это была не я – мое отчаяние. Так добровольно срываются в пропасть – с головой. А может, это просто была завуалированная попытка самоубийства. Но мне действительно было все равно, что будет со мной. В тот вечер мне больше нечего было терять. Есть такая удивительная восточная мудрость – никогда не надо связываться с теми, кому нечего терять.
Мы подошли к низенькому двухэтажному дому, вошли вглубь двора. При дневном свете я ни за что не узнала бы этот дом, да я и не стала бы его узнавать – ни за что. Он жил на первом этаже, один, и, к огромному моему удивлению, в очень приличной квартире. Комната была одна – оклеенная моющимися обоями и обставленная дорогой мягкой мебелью. Чистота. Стенка, широкий мягкий диван, японский телевизор. Парень явно был не из бедных. Но на его материальное благополучие мне было наплевать. Мы вошли к нему в квартиру, он захлопнул за собой дверь, и прежде, чем успел что-то сказать, я впилась в его губы. Впилась со всей своей обреченностью – жадно и зло. Мне хотелось растерзать его губы, разорвать их в кровь, но точно так же, как я была яростной, точно так же он был сильным и опытным. Продолжая целоваться, не разжимая уже слитых губ, мы подползли к дивану и стали сбрасывать с себя одежду… Не закончив раздеваться, он достал из кармана брюк презерватив…
Между нами была не любовь, а ярость. Ярость, сминающая друг друга. С моим кошмаром я никогда не испытывала такой восторг. Моему кошмар было так далеко в вопросах секса до этого парня, как от Украины до Австралии. Случайное приключение оказалось чем-то невероятным… Когда я очнулась, было достаточно поздно. Я с глубочайшим удивлением вспомнила, что испытала не один оргазм… Говорят, дорога в ад вымощена благими намерениями. И это чистая правда. Уставшие, мы лежали на диване, обнявшись, и он произнес:
– Может, скажешь, как тебя зовут?
– Это не важно.
– Я понял. Но все – таки?
– Лена.
– Ты всегда так знакомишься?
Я удивилась:
– Но я с тобой вовсе не знакомлюсь!
– Теперь это называется так?
– Как?
– Ну, не знаю… У тебя просто замечательный способ не знакомства! Мне повезло. А что ты делала там, под тем домом? Я обратил внимания, что ты стояла там давно.
– Это не важно.
– Понял.
– А что делал ты?
– Ждал свою девушку. Но это нам не помешает. В постели она ничего не стоит, да и вообще идиотка. Я давно собирался ее бросить. Так сделаю это сейчас. Если хочешь, мы можем с тобой встречаться! Ты хочешь?
– Возможно.
– У тебя есть парень?
– Парня нет. Есть мужчина. Но это нам не помешает. В постели он ничего не стоит, да и вообще идиот. Я давно подумываю его бросить. Если хочешь, мы можем с тобой встречаться. Ты хочешь?
Он засмеялся и попытался меня поцеловать. Я отстранилась. Потом посмотрела на часы и встала с дивана. Он удивился:
– Ты куда?
– Мне нужно идти. Уже поздно.
– Я думал, ты останешься на всю ночь.
– Нет.
– Хорошо. Как хочешь. Ты дашь мне номер своего телефона?
– Не знаю.
– Пожалуйста! Я очень тебя прошу!
– Ладно, дам.
– Ты не обидишься, если я спрошу, сколько тебе лет?
– 20.
– Мне 28. А ты не спросишь, как меня зовут?
– Возможно, спрошу потом.
– А тебя не интересует, где я работаю?
– И где ты работаешь?
– В милиции.
– Чего??!!
– В милиции. Да ты успокойся! Все нормально! Менты тоже люди. Не бойся.
– А мне нечего бояться. Только… вот это сюрприз! Нашла с кем познакомиться!
– А что делаешь ты?
– Ничего. Учусь в университете. Я студентка.
Тем временем мы успели одеться. Он сказал:
– Я тебя отвезу.
– У тебя есть машина?
– Старые жигули. А что, не подходит?
– Наоборот, подходит. Даже очень. Хорошо, что отвезешь, я боюсь ходить ночью.
– Не бойся ничего. Ты под моей защитой!
– Ну спасибо!
– Пожалуйста, продиктуй мне номер своего телефона! Пожалуйста!
Мент, знающий такое вежливое слово! Определенно, в тот вечер меня ждали чудеса! Я продиктовала честный номер своего телефона. Его машина стояла возле подъезда. Старенькие жигули – копейка, действительно развалюха. Я боялась, что они развалятся по дороге. Мы подъехали к моему дому. Он поцеловал меня – очень нежно и мягко.
– Я тебе обязательно позвоню. Между прочим, меня зовут Эдик. Эдуард.
Я не ждала его звонка. Он мне не позвонил. Ни на следующей неделе, ни через месяц. Я не запомнила улицу и номер его дома – было слишком темно. И, разумеется, я не смогла бы найти его квартиру. Я радовалась, что он не позвонил. Думать о том, что произошло, было чересчур больно. Но постепенно боль прошла, осталось одно воспоминание, прозрачное, как старая, никому не нужная вуаль. Я продолжала иногда приходить к дому моего кошмара. Но через месяц я бы уже не узнала этого парня в лицо. Никогда не следует спать с первым встречным. Потому, что душ не отмоет, а время не спасет. В человеческом организме есть такая паршивая вещь, как память. Память – это сторож, стерегущий возле рая там, где когда-то был вход.
Не помню, в какой день, но я решила заявиться к моему кошмару на работу. Будь что будет. Как повезет.
По ночам – все по – прежнему рвалось, отражаясь его лицом. Так бывает. Это довольно странное и непонятное чувство. Ты просто просыпаешься однажды утром и понимаешь, что весь мир вокруг тебя прекратил существовать. Тобой движет редкостный автоматизм, а все окружающие тебя предметы и вещи принимают одну – единственную форму. В первое время я нырнула в собственную работу с головой. Я ныряла во все, происходящее в этом городе, словно в стоящее илистое болото. И выныривала, не понимая, что происходит. Я вытаскивала крупицы раздавленного ила и грязи. Я стала трудоголиком. Пользуясь словом и камерой как хирургическим скальпелем, я производила все операции без труда. Я стала трудоголиком и карьеристкой для того, чтобы видеть на телеэкране свое лицо, пусть хоть по местному каналу. Для чего? Чтобы он тоже увидел меня. Мне хотелось, чтобы он гордился мной. И еще – в работе я находило единственный отдых, единственное спасение. Работа позволяла окончательно не сойти с ума. И мирно дожидаться дня, в который (я жила ради того, чтобы так верить!) – он вернется.
Замирая, я часами сидела у безмолвного телефона. Часы складывались в дни, дни – в сутки. Для того, чтобы сделать меня счастливой, требовалось очень мало. Просто увидеть его лицо.
Однажды я увидела его машину. Это было ясным солнечным днем. День был совершенно замечательный – ясный, теплый. Я стояла на оживленном, заполненном людьми и машинами перекрестке. От этого рябило в глазах. Как всегда, подчиняясь моей безумной привычке, я гипнотизировала номера темных иномарок, встречающихся на пути. И вдруг увидела его машину. Его машина стояла первой в длинном ряду. Он сидел один в глазел по сторонам. Думаю, что меня он увидел. В этот момент на светофоре зажегся зеленый свет и поток остановился в двух шагах от меня… Я сильно растерялась, застыла на месте, не могла идти. Именно в эту минуту он повернул ко мне свое лицо. Разумеется, он меня увидел. Его взгляд подействовал на меня как электрический ток. Вместо того, чтобы замереть в столбняке, я бросилась вперед. Я побежала вперед, идиотски улыбаясь и махая рукой. А потом – потом произошло что-то невообразимое. Он резко нажал на газ. Машина дернулась и стремительно сорвалась с места, кажется, чуть кого-то не задавив. По крайней мере, я слышала сзади чьи-то истерические крики. Машина очень быстро удалялась вперед, постепенно превращаясь в мелькающую темную точку за горизонтом. Растворяясь в воздухе и в потоке встречных машин.
Я осталась стоять на месте, как оплеванная. На светофоре ярко горел красный свет. Все машины вокруг зашлись в настоящей истерике… До сих пор удивляюсь, как меня не задавили. Очнувшись, вернулась на тротуар. Разумеется, только для того, чтобы найти оправдание. Для того, чтобы найти ему полное оправдание, мне потребовалось чуть меньше трех минут. Я научилась быть его бесплатным адвокатом вполне профессионально! Он меня не увидел потому, что его мысли были далеко, к тому же, движение было очень напряженным, и внимание его, естественно, было отвлечено. А еще он мог мечтать за рулем… Разумеется, не обо мне.
Очевидно, он просто не мог меня увидеть. Приходится жестко контролировать себя, когда находишься за рулем. А то, что мы встретились глазами, когда он стоял – так это случайность, мне показалось, на самом деле он меня не видел. А резко сорвался с места потому, что на светофоре зажегся красный, а он спешил. Наверное, у него опять серьезные неприятности. Бедный мой любимый… как много у него забот! Недаром у него было такое бледное, встревоженное и растерянное лицо! Мучают его, не дают покоя. Если бы он меня увидел, он бы никогда не смог проехать мимо.
Я до сих пор удивляюсь, почему не устроила себе частную адвокатскую практику. С такими способностями я зарабатывала бы огромные деньги! Но те мысли помогли мне здорово сохранить душевное равновесие. И прийти к правильному решению. Как всегда – ночью.
Я проснулась около четырех и с раскрытыми глазами села на кровати. Осенившие меня слова были «я пойду к нему прямо завтра. Больше я не буду откладывать на потом». Я почувствовала себя так, словно с плеч моих свалился огромный груз. Говорят, не следует искать перемен насильно. Все, что тебе нужно – жизнь принесет. Если ищешь перемен насильно, такого можно надействовать, что всю жизнь будешь расхлебывать. Все верно, все правильно. Только не нужно принимать буквально смысл кем-то сказанных слов. Но вместо здравого смысла лучше слушать свое сердце. Даже если целый мир будет кричать тебе «стой!».
И я пошла. Я просто взяла и пошла, а в вечернем городе вновь разливалась ослепительная феерия звука и света, и голос ночной фиесты уносил мою душу ввысь на высоких волнах. И сквозь мерцание света и тени, сквозь раскаты и переливы звуков, сквозь красочный маскарад нарядных, празднично одетых людей (возле мэрии возобновили бесплатную дискотеку), сквозь сияющие электрические гирлянды и соцветия разноцветных огней я искала, потерянную где-то, свою душу. Я искала свое счастье среди людской толпы. Именно так ассоциируется в моих глазах история нашей любви. Сквозь залитую огнями фиесту двое людей, в разных концах толпы, пробирающиеся друг к другу…. Чтобы запереться в полутемной комнате – и любить, любить до безумия, любить друг друга до синевы под неоновый хаос мятежных священных огней…
Наше беглое счастье составляло неотъемлемую часть этой постоянной праздничной фиесты. Посреди обилия красок, дорогих машин и нарядов, разукрашенных лиц, вдоль пластмассы заполненных ресторанных столиков и восхитительных ароматов дорогих яств, где свисали вдоль распахнутых настежь окон слепящие гирлянды, заливающие потоками света ночной город, посреди разнузданной страстности чувственных, переполненных наслаждением пар, посреди дорогих ресторанов, загорелых кож, темных деревьев, жилых домов и дорогих ароматов духов, посреди мертвых отдаленных кварталов и центральных улиц, залитых опустошающим светом… Посреди страсти и южного ветра, кипящим потоком ворвавшегося в нашу раскаленную кровь. Наша страсть была похожа на раскаленную электрическую гирлянду и темные проулки спящих скверов, на бурные морские волны и легкий, очищающий бриз, на оглушительные крики бесстрашных морских птиц и нежные прикосновения натурального шелка кожи, наша страсть заставляла нас кипеть именно в этом беспечном, ослепительном, задорном маленьком городе, где иногда секунда длилась, как год, а неделя – как миг.
Атмосфера праздника, навсегда оставшаяся в моей памяти… Мне стоит только закрыть глаза и передо мной встает картина: ночной бурный город, залитый огнями, и посреди бурлящего потока южной фиесты два человека ищут друг друга – среди размягченной от солнца и страсти, и оттого немножечко безумной толпы…
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |