– Нет. Никогда. Я не допустил бы, чтобы ты поехала… никогда! Это было простой проверкой! Если бы ты согласилась, я понял бы, что ты такая же, как и все – корыстная, алчная, что от меня тебе нужны только деньги… Прости меня… Я не думал, не знал… это было маленькой проверкой… небольшим испытанием… даже если б ты согласилась, я никуда бы тебя не повез… В самую последнюю минуту я воспрепятствовал твоей поездке… Я бы не допустил, чтобы ты села на корабль, что-то придумал… прости меня… пожалуйста… прости меня… я ненавижу женщин… я думал, что все женщины – корыстные сволочи… но ты…. Девушки так любят деньги… ты не такая, я вижу… прости меня… прости…
Он остановил машину, закрыл лицо руками. Потом вдруг стал целовать мои ноги. Его глаза по – прежнему были глазами жалкой, побитой собаки… Я вырвалась, чуть не ударив его по лицу:
– И многих ты там оставил?
– Только тех, кто этого сам хотел! Видишь, теперь я говорю с тобой честно. Да, иногда я продавал заграницу девушек, отвозил тех, кто очень хотел там остаться… любой ценой… по контракту на работу… У меня в Стамбуле два ресторана, но они только называются – рестораны, на самом деле это публичные дома. Видишь, я говорю с тобой честно. Я не ангел. В моей жизни много плохих поступков. Но есть очень много девушек, и не всегда проституток, которые хотят ехать туда. Они знают, чем будут там зарабатывать. Но считают, что лучше там трахаться за доллары, чем здесь делать то же самое даром. Понимаешь, мне в жизни всегда попадались суки, которые вымогали из меня деньги. Деньги, шмотки, круизы, рестораны…. В конце концов, они мне так надоедали, что это был единственный способ от них избавиться. Я предлагал им немного поработать заграницей… В Стамбуле, в ресторане… Видит Бог, насильно я никого не отвозил. Только тех, кто хотел этого сам. Я предлагал им круиз, потом – хорошо оплачиваемую работу… Все они соглашались. Никто не отказывался. Стоило мне заикнуться о круизе, как все они начинали визжать и бросались мне на шею в восторге. Постепенно это стало моим испытанием. Да, у меня есть специальная группа людей, которая перевозит девушек. Но я должен сказать тебе одну вещь: те, кто едет туда, знают прекрасно, на что едут. Знают, что будут заниматься проституцией, и они на это согласны. Проститутки в душе. Они добровольно соглашаются работать в публичном доме в Стамбуле. Это, кстати, оговорено в контракте-то, что они будут предоставлять секс – услуги. А тебе я предложил просто потому, что хотел тебе проверить… проститутка ты или нет… на самом деле я никогда не посмел бы отправить тебя туда…
– А если бы я согласилась поехать с тобой в круиз? Что тогда? Ты бы меня оставил? Если б я завизжала и бросилась тебе на шею? Ты продал бы меня в публичный дом?
– Наверное, да.
– И много таких, кому ты так клялся, как мне только что? Что ни за что на свете ты бы их не оставил? Не посмел бы вывезти и продать, а потом предлагал романтическое путешествие?
– Я не клялся еще никому. Ты единственная. Единственная женщина на земле, которой я это рассказываю.
– Зачем ты рассказываешь это мне?
– Наверное, потому, что ты значишь для меня больше всех.
– Я с самого начала знала, что тебе совершенно нельзя верить.
– Ты можешь мне верить – иногда я говорю правду.
– Иногда…
– Тебе я буду говорить правду, вот увидишь.
Меня вдруг стало тошнить. И снова мне следовало выйти из машины и больше никогда не видеться с этим человеком. Теперь он был просто опасен – с ним было опасно даже говорить. Кроме того, пропасть его морального падения внушала мне настоящий ужас. Но…
Но я не спешила уходить. Что-то в глубине души препятствовало мне это сделать. Может, растопленное чувство одиночества. Может, страсть. А может то, что до мого кохання оставалось всего пять минут… Не знаю.
А потом он повернул машину, и мы вернулись к нему, и занимались любовью – долго и нежно. И я осталась до утра – в его постели, в его комнате, в его жизни, в его сне. Он заснул, и, глядя на его лицо (спящий, он разметал руки вдоль простыни… на его висках выступили маленькие капельки пота, совсем как крошечные бусинки, так и хотелось смахнуть их рукой… Спящий, он был похож на маленького ребенка… На маленького, чем-то обиженного ребенка, но сам об этом не знал…). Я застывала в окружающей меня темноте и думала о том, что со мной происходит. Думала долго, пронзительно, мысли, не связные между собой, бегали как электрический ток по моим раскаленным жилам… Я была в одной постели с врагом. Мои ощущения были обострены до предела. Некоторое время назад я занималась любовью с врагом и, более того, испытывала просто страшное чувство любви… Мысли стучали в моей голове как маленькие молотки, как тревожные, вздорные пульсы. И испытывала такое одиночество, которого не ощущала никогда я жизни.
Я ходила как застывшая весь следующий день. По огромному, похожему на огнедышащее жерло вулкана городу. Я ходила в самом центре кипящего скопления людей, машин, домов и расплавленных отпечатков солнца на сером уличном камне, посреди чужих лиц, жизненных отрезков и ничего не значащих голосов, не различая красок, звуков, формы пространств окружающего меня мира. Замечая только собственную страсть, созданную для того, чтобы унести меня отсюда навсегда.
Города состоят из стали, камни, машин, крови и плоти людей, застывших посреди каменных лабиринтов. И ты не замечаешь тот момент, когда железобетонная сталь обыденной обреченности внезапно переходит в твою кровь. И ты становишься чем-то вроде застывшего камня. И унести от этого застывшего состояния может только боль. Живые клетки твоей боли… Мне навстречу попадались только его лица… Продублированные миллион раз, как на испорченной пленке. Все мужские лица сливались только в его лицо. Наваждение, с которым я ничего не могла сделать. Я и не хотела его убирать. Он проник в мою кровь, как гнилой вирус, проник, чтобы поднять над всем миром. Над привычными понятиями добра и зла.
Много позже, когда фонтан страстей в моей душе перегорел, как электрическая лампочка, я с удивлением остановилась на том, как могла допустить (вернее, запустить) свою жизнь до такой страшной пропасти. Как невероятно глупо и жестоко поступала с собой.
Целую неделю после этого страшного разговора он мне не звонил. Постепенно боль, неуверенность и слабость вылетели из моей головы, и я пришла в норму, чтобы подготовить себя к следующему свиданию. Но прошла неделя, потом – восемь дней, а он не звонил. Я позвонила ему домой. Никто не брал телефонную трубку. Я еще не знала о том, что самое страшное ждет меня впереди.
В комнате редакции было душно: кондиционер сломался, а окно не открывалось. Пахло свежезаваренным кофе. Если раньше этот запах был для меня приятным, то теперь вызывал тошноту.
Кофе не хотелось. Жить не хотелось тоже. Где-то в глубине моей души навсегда поселился горький осадок, оставленный угрожающими словами Юркова. Я не понимала, как сумею смириться с этим… Как смогу дальше жить? И угрозы – это реальность, или просто обыкновенный вздор вспыльчивого, но лживого человека? Или они на самом деле несут в себе какой-то реальный заряд? Думать об этом было тошно. Меня тошнило от жизни и от мыслей, точно так же, как от запаха кофе. Я шокировала весь редакционный отдел, когда на предложение чашечки кофе сказала решительно – нет.
А в комнате по случаю дождя было много людей. Как будто нам не хватало своих бездельников, в гости забежали люди из соседнего отдела. Половина народа висела в Интернете, пользуясь выделенным подключением телеканала. Вторая половина сплетничала и злословила. Я не примкнула ни к тем, ни к этим. Пользуясь тем, что на меня не обращают внимания, я скучно смотрела в окно. Там было серо, и по опустевшим улицам холодный ветер гнал пенящиеся потоки дождевой воды.
Так и застал меня Юрко из соседнего отдела – скользкий, ленивый, злой и абсолютно не переносимый мной тип. Целью своих хлестких насмешек он всегда избирал меня. Так было и на этот раз. Подлетев прямо ко мне, он с разбега выпалил:
– Сидим, гав ловим? А в городе объявился маньяк!
– Чого тобi треба, бовдур? – я была не намерена с ним миндальничать, – геть звiтцi!
– Какая же ты все – таки ленивая! – прищурился мой враг, – оно и понятно… Другая с твоими возможностями давно бы уже карьеру сделала, а ты….
Я отвернулась к окну, молча пожав плечами. Мне было не до него.
Но сообщение о маньяке не прошло незамеченным (журналисты есть журналисты). Две девчонки, ведущие программу про моду, и один удалой компьютерщик, потребовали рассказать.
– Да врет он все, а вы его слушаете! – прокомментировал кто-то, – небось все сам, на ходу, выдумал, чтобы к своей особе внимание привлечь!
– Ничего я не выдумал! – обиделся тот, – я только что из ментовки, мы там криминальную хронику за неделю брали. Они все на ушах были! Труп совсем недавно нашли.
– Чей труп? – спросил кто-то.
– Молодой совсем девчонки, лет 20, не больше. Нашли на диком пляже, неподалеку от города, и в таком виде, что сразу ясно – орудовал маньяк! Кто б еще такое смог сделать? Ее почти на кусочки разрезали.
– А кто она? Опознали?
– Опознали. Там в сумочке, среди ее вещей сумка была, лежали какие-то документы. Продавщицей работала. Из села какого-то, в городе недавно, квартиру снимала. Продавщицей в продовольственном магазине при заводе полимеров.
Мой палец, которым я зачем-то трогала оконное стекло, упал вниз, издав отвратительный скрипящий звук. Все повернулись ко мне. На мгновение в комнате наступила безумно испугавшая меня тишина.
– А это она на маньяка отреагировала, – засмеялся кто-то. Я стремглав выскочила из комнаты.
– Ты же обещал, что мне будешь давать криминальную хронику!
Сквозняк от распахнутой мною двери поднял целый вихрь бумаг на столе главного редактора. Главный редактор, как всегда, был занят. Этот молодой еще мужчина взваливал на себя столько обязанностей, что один Господь только знал, как он мог все это нести на себе.
Так, все знали, что помимо работы на телеканале он устроился в компьютерную фирму, где разрабатывал сценарии для дурацких стрелялок. Еще он утроился сценаристом в какой-то глупый, удивительно нудный телесериал. Помимо этого он еще решил заняться политической карьерой, и свою деятельность политика совмещал с редактированием какой-то анархистской газетенки. А в завершение ко всему он уже 3 года писал книгу про одного олигарха, с которым был знаком с детства. Никто не сомневался, что книга выйдет такой же нудной и скучной, как и все, что он делал, как и он сам…
Занимаясь всем этим бесконечным множеством дел, он сидел у себя в кабинете, оградившись от мира, и все сотрудники знали, что врываться к нему нельзя. Знала и я. О в том состоянии духа, которое у меня было, мне было на это плевать.
– Я занят, – поморщился главный редактор.
– Ты обещал мне криминальную хронику! А ведет ее Юрко!
– Ничего я тебе не обещал! И Юрко ничего не ведет. Он просто делает текущую работу – как все. Как и ты.
– Допустим. Тогда почему именно он узнал о маньяке?
– А кто врывался ко мне в кабинет и требовал избавить от всей этой грязи?!
Я покраснела. Это было правдой. Совсем недавно я категорически отказалась снимать сюжет о матери, убившей своего 2-х месячного ребенка – наркоманка выбросила его из окна… Я не могла снимать этот сюжет! Когда мы приехали к месту преступления, и я увидела крошечное окровавленное тельце, со мной случилась истерика. Я просто потеряла над собой контроль. Тогда я думала, что никогда больше не стану ввязываться в криминал. Я и понятия не имела о том, что мне придется сделать это сейчас.
– Я передумала, – я старалась, чтобы голос мой не дрожал, – мне очень хочется снять сюжет о маньяке. В городе пошли слухи, началась паника, и…
– Снимать этот сюжет нельзя. Никакой паники нет, но если мы расскажем правду, то будет. Если в городе узнают, в каком виде нашли этот труп, то паники просто не избежать.
– Значит, ты уже знаешь подробности?
– Нет, но…
– Тогда можно мне их узнать?
В этот момент зазвонил мобильник на его столе, и лицо редактора приняло страдальческое выражение.
– О Господи…. Навязалась ты на мою голову. Ладно, свяжись с Антоном Сергеевичем, выясни, что и как.
Окрыленная, я помчалась звонить. Антон Сергеевич был пресс – агентом из ментовки, связующим звеном между милицией, городской властью и нашим телеканалом. Это был очень влиятельный и весьма разумный человек. Начинал он как обычный репортер из информационного агентства, интригами достиг очень больших высот, но никогда не забывал того, с чего он начинал, относился к журналистам тепло и по – дружески – с ним приятно было иметь дело. Я была хорошо знакома с ним по многим сюжетам, не раз брала у него интервью.
Антон Сергеевич принял меня в своем кабинете.
– Леночка, я бы и говорить не стал на эту тему, если б это были не вы. Но мы с вами давно знакомы, и я скажу прямо: нам не нужен этот сюжет. Выход такого сюжета никому не принесет пользы, а вот нелепые слухи и панику может породить. А зачем, если все и так ясно? Прежде всего скажу, что не было никакого маньяка. Это совсем бытовое убийство.
– Расскажите мне подробности, и если вы считаете, что такой сюжет не нужен, я не буду его снимать. Даю честное слово.
– Извольте. Поверю вашему честному слову, тем более, что вы прекрасно знаете: нам ничего не стоит снять с эфира любой сюжет.
Я кивнула. Я прекрасно это знала. Но поиск истины никогда меня не интересовал. Я прекрасно понимала: нет никакой правды, никакой свободы слова. Бал правят только деньги, и личные интересы. Так зачем же рисковать и лезть на рожон?
Сейчас же я была готова на любое соглашательство, только чтобы выяснить нечто важное, касающееся моих личных интересов. А то, что мои интересы повернулся таким жутким образом, мне не могло привидеться и в кошмарном сне.
Итак, мы поняли друг друга, и он сказал:
– Убитую звали Елизаветой Бойченко. Она работала продавщицей в продовольственном магазине на заводе полимеров. Ее паспорт был обнаружен в сумочке на месте преступления. Ей было всего 19 лет.
Тело обнаружили на заброшенном пляже рядом с санаторием им. Красной звезды. Пляж этот огорожен забором, и купаться там запрещено, так как есть риск обвалов нависающих над пляжем склонов, там аварийная ситуация. Но автомобильный подъезд к пляжу есть, и многие парочки ездят туда по ночам на машинах. Ну, вам понятно, зачем. Тело увидели рыбаки. На рассвете они вышли в море, и со стороны моря увидели то, что лежит на песке. То, что вы услышите дальше, постарайтесь поскорее забыть.
Тело девушки лежало на спине, на камнях. Она была абсолютно голой. Вся ее одежда была аккуратно сложена на камнях рядом. Экспертиза показала, что сама она сложить свою одежду не могла. Значит, ее сложил убийца. Все было сложено в стопочку. Так же аккуратно и ровно, в ряд с остальным, стояли ее туфли и лежала вечерняя сумочка. На теле девушки были обнаружены 74 резаные раны. Ее буквально исполосовали ножом. Смерть наступила от болевого шока. Больше всего пострадало лицо. Убийца выколол ей глаза, отрезал уши и до ушей разрезал рот. Щеки были изрезаны ножом как будто мелкой сеткой. Есть мнение, что убийца хотел напомнить знаменитую поговорку: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Словом, зрелище было жутким. Я думаю, людям просто нельзя это показывать.
Соседка убитой по квартире показала, что в тот вечер у нее было свидание. За ней заехал на машине ее парень, с которым она встречалась почти год. Парень был из ее села, уехал в город следом за ней, работал охранником в банке. Он заехал за ней на служебной машине, поднялся в квартиру и ждал, пока она соберется. Соседка его видела. Она слышала так же, как они ссорились. Утром девушка вернулась. Мы начали искать парня, объявили в розыск, и очень скоро задержали. Мы обнаружили его на украино – молдавской границе – он пытался удрать из страны через Приднестровье. Вначале он отпирался, но потом все стало ясно. Убил именно он, из ревности. Так что, как видите, тут все просто.
– Из ревности?
– Ну да. Он ревновал ее к хозяину магазина, богатому бизнесмену Юркову. Он подозревал, что девушка спит с Юрковым, а тот снимает ей квартиру, дает деньги.
– Это было так?
– Нет. На самом деле Юрков собирался ее уволить, так как девушка воровала товар, обсчитывала покупателей и хамила им. За день до смерти Юрков официально предупредил ее, что со следующей недели она в магазине уже не работает.
– И вы поверили?
– Но это установленный факт!
– А парень? Как отпирался он?
– Он сказал, что они действительно собирались провести вечер вместе, поехали в кафе. Но в кафе они вновь стали ссориться. Потом девушке кто-то позвонил на мобильный. Он стал подозревать, что это Юрков, и устроил сцену. Девушка якобы сказала, что ей все это надоело, плюнула и ушла из кафе. На этом месте показания свидетелей, видевших парочку в кафе, заканчиваются. Парень пытался рассказывать, что не пошел следом за ней, а уехал домой. Но следствие подозревает, что он догнал девушку, отвез на пляж и там убил.
– А оружие преступления?
– Нож? Не найден. В квартире парня нет.
– А телефон девушки? Звонок действительно был?
– Ее телефон исчез. Это единственный предмет, который пропал. Парень находится в тюрьме. Вне всяких сомнений, он ответит за это убийство.
– Алиби богатого бизнесмена вы, конечно же, не станете проверять…
– Ошибаетесь. Мы проверили. Юрков в ночь убийства был в Киеве. Есть свидетели, которые подтверждают это. Его машина все время находилась на стоянке гостиницы.
– А у богатого бизнесмена одна машина?
– Одна. Мы проверили.
– Понятно. Фотографии хоть можно посмотреть?
– Да ради Бога!
Он достал из ящика стола несколько фотографий. Снимки трупа выглядели ужасно. Но были еще две заинтересовавшие меня фотографии. Первая представляла собой фотокопию всех данных девушки – ее паспорта, ее личные данные, например, адрес съемной квартиры, номер ее мобильного телефона. Со второй же фотографии смотрело на меня то самое лицо скандальной продавщицы, ругавшей Юркова. Я не могла ее не узнать.
Стараясь не выдать себя, я вернула снимки. Мне было страшно. Я знала, почему в ее сумочке был паспорт. Она собиралась ехать в круиз…
Через несколько дней было наше свидание. Мой кошмар вел себя, как ни в чем не бывало. Когда он пошел в душ, я взяла его телефон. Я хотела проверить список его исходящих звонков. Все исходящие звонки были уничтожены, он не сохранил ни одного. А в телефонной книге, среди множества номеров, был один…. Озаглавлен он был «Лиза». Это был номер телефона той девушки.
– Что ты делаешь?! – он нахмурился, увидев в моих руках телефон.
– Ничего. Хотела позвонить домой, маме… Мой разрядился!
Он выхватил мою сумку, достал оттуда телефон и проверил, говорю ли я правду. Но я подстраховалась. Увидев, что я не вру, он все – таки немного успокоился.
– Не смей без позволения трогать мои вещи! Никогда не смей это делать!
Но по дороге к моему дому он больше не заговаривал об этом. Вернувшись домой, я закрыла дверь своей комнаты, и в изнеможении опустилась на пол. Теперь я прекрасно понимала, что играю со смертью. Он убил эту девушку, вне всяких сомнений. Убил за долгий язык. Убил за то, что она случайно узнала его секреты. Убил потому, что она успела ему надоесть. Убил…
Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Все мое тело колотилось в нервном припадке. Убил так, чтобы никто не смог его обвинить.
Забрал из кафе на чужой машине – мало ли на свете других машин! Ответ на пустой пляж. Меня он тоже когда-то возил к морю. Она думала, что едет в круиз, поэтому взяла с собой паспорт – для оформления всех бумаг отдать ему… Он наказал ее за длинный язык, аккуратно сложил вещи, а нож и телефон выбросил в море. Вернулся в Киев.
Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу…. Он не только вор, врун и подлец. Он еще и убийца. Когда я ложусь с ним в постель, я оказываюсь в постели с убийцей. Он настолько умен, что никто никогда не сумеет ничего доказать.
Я и по сегодняшний день твердо уверена, что он убил эту девушку. Тот несчастный мальчик, которого он подставил, получил за убийство с особой жестокостью целых 15 лет. Я знала, кто убил эту девушку, хотя у меня и не было никаких доказательств. Но в тот страшный вечер я пошла на сделку со своей совестью. Очень страшную сделку…. Я до сих пор не могу простить себя за нее, но…. Но есть вещи более сильные, чем страх, ужас, справедливость или чувство долга. Есть страсти, которые уничтожают на пути своем все. Моя страсть уничтожила все то, что я узнала об этом убийстве, спалила в душе моей не только крупинки информации, но и любую логику. Я простила ему убийство. Ниже упасть просто нельзя.
Я простила ему убийство. Точно так же я простила бы ему все. Наверное, это было болезнью. Но что же делать…. Весы всегда перетягивались в его сторону. Даже так….
Дальше обстоятельства сложились так, что мне пришлось одной вести несколько важных деловых встреч. Одна из таких встреч должна была происходить в небольшом, уютном кафе в центре города, излюбленном месте встреч новых русских.
Встреча моя должна была происходить с одним очень хорошим знакомым, приехавшим из Москвы, преуспевающим 55 – летним бизнесменом. Я часто помогала ему в рекламе, когда он бывал в нашем городе по делам, и у нас сложились хорошие дружеские отношения. Он был женат вторым браком, от обоих браков имел трех тупоголовых сыновей, любовниц менял, как перчатки, во всех городах бывшего советского Союза. С ним я никогда не спала – наши отношения были исключительно деловыми, и чтобы не испортить их (а я помогала ему часто и выгодно), он даже не пытался уложить меня в постель. Наоборот, уважал как личность. А может, я напоминала ему дочь, о которой он всегда мечтал – и которой у него не было. В нашем городе он бывал потому, что у него было несколько морских фирм. Он часто выезжал заграницу. От него я всегда получала очень много умных советов, особенно когда попадала в сложную ситуацию. Такой совет понадобился мне и теперь.
Кафе состояло из двух помещений. Мы сидели в маленьком зале возле не зажженного камина, пили коктейли и разговаривали на исключительно деловые темы. Вдруг с грохотом распахнулась входная дверь. В большой зал (который нам было хорошо видно) ввалилась шумная компания. Очевидно, приехала развлекаться очередная бригада новых русских. Из подсобных помещений к ним сразу же поспешили девочки. В дорогих заведениях такого рода всегда были девочки. Но, когда появлялись солидные клиенты со своей дамой, желающие провести романтический вечер, девочки исчезали, и все было благопристойно. С девочками клиенты могли делать все, что угодно, за соответствующую плату. Для этой цели за особой дверью был целый ряд отдельных кабинетов. Откуда я знала про это? Все таки я была неплохим журналистом. Краем глаза я разглядела подробности: компания заняла большой стол, и к ним сразу выпорхнули девочки. В компании особо выделялся писклявый тенор. Услышав этот голос, я вздрогнула всем телом. Сомнений не было – разговаривать так мог только мой кошмар. Нагнувшись к камину, я поймала отражение в зеркале. Полупьяный, он о чем-то хвастливо разглагольствовал с такими же полупьяными приятелями. Рядом с ним сидела полураздетая девица. Мой спутник, со свойственной ему проницательностью, перехватил мой взгляд.
– Смотришь, как развлекается это быдло?
– Нет, так, просто…
– А ты посмотри. Характерные дети времени. Люмпены частной собственности. Хамская, полууголовная мразь плюс базарное дерьмо.
– Вы их знаете?
– Конечно. Разве можно кого-то не знать, если ведешь дела в этом городе? Надеюсь, меня они сейчас не увидят.
– Кто они такие?
– Разная степень мелкоты. Директор нескольких турфирм – вывозит за границу девочек. Люмпен с базара, имеет ряды контейнеров на вашем 7 километре. Разорившийся судовладелец, и, наконец…
– Кто?
– Самый из них крупный. Тот, кто реально что-то представляет и имеет вес. Видишь – маленький, который громче всех орет?
– Вижу. Кто это?
– Хозяин завода полимеров в центре города. Он украл все документы на этот завод. Кто ж не знает это хитрое чучело? Ленька Юрков – собственной персоной. Наглый, как прыщ!
– И что представляет из себя хозяин этого огромного скандала в центре города?
– Бывшую базарную мразь. Где-то своровал деньги. Потом занимался торговлей. Потом украл все документы на завод. Связался с авторитетами. Приобрел парочку плохих ресторанов. Вообщем, дерьмо.
– А мне говорили, что он деловой, умный…
– Кто? Ленька? Ленька – пустое место! Он берет только своей наглостью и хитростью – за пять копеек продаст родную мать. Он успел так всем нагадить, что скоро из этого города вылетит. У него совершенно нет мозгов. Он лезет со всеми на конфликт. А конфликты чаще всего заканчиваются плохо. Однажды он прилез ко мне, чтобы я помог ему в одном деле. Но я только посмеялся. Я не полный идиот, чтобы ему помогать. Узнав, что я в городе, вчера он целый день рвал мой гостиничный телефон. Но я не собираюсь с ним встречаться. Пусть выпутывается сам. Всю свою власть он делит еще с кем-то. И этот кто-то – не очень чистый. Его поимеют, а потом вышвырнут вон. Понимаешь, если б он побольше думал и поменьше орал… И выбирал себе приличную компанию. А так… Он со всеми воюет. Я слышал, что даже работники завода его не любят.
– Почему?
– Он хам. Не умеет разговаривать с людьми. Только хамит и орет. С сотрудниками разговаривает только матом. Грубый, глупый, жестокий и очень не умный человек. К тому же гуляка, разгильдяй и жуткий бабник. Человек абсолютно не серьезный. С таким просто опасно вести дела.
– Интересно, как жена с таким подарочком живет!
– Да нет у него никакой жены. И не было. Этот дурачок никогда не был женат. Да оно и понятно – какая же дура за него пойдет! Помню, в прошлый свой приезд (в прошлом месяце) спрашиваю: «Ну что, Леня, нашел себе девушку?» «Нет, – отвечает, – хороших девушек в нашем городе нет. Попадаются только дуры и суки».
– Что, так и сказал, что он один?
– Конечно, один. Разве он может с кем-то встречаться? Да он с каждой женщиной встречается в постели только один раз. Два – в очень редких случаях. Вот что я тебе скажу. Не надо на него так смотреть. Ты не для него. Он тебя не достоин. Знаешь, как он поступает с женщинами? Использует, напакостит, где может, и бросает. Да и то в лучшем случае. В худшем – продаст в бордель заграницу (вон с помощью того придурка, рядом с ним сидит). Или просто пришьет. Он, кстати, уже не раз был замешан в мокрухе. Неужели тебе нужно такое? По – моему, ты стоишь большего!
– Вы рассказываете какой-то ужас!
– Это не ужас, милая девочка. Это называется реальная жизнь. Что касается Юркова, то он никогда не найдет себе женщины. Потому, что он не умеет ценить отношения и людей.
– Странно, правда? Богатый, не старый…
– В этом году ему стукнет сорок. В таком возрасте можно и поумнеть. Представляешь, сорок мужику, а он все шляется и гуляет, как мальчишка. Кабаки, шлюхи… Никакой серьезности! Никаких мозгов! А что касается денег… Скоро он потеряет все – слишком уж по – глупому себя ведет. Нельзя быть таким идиотом. Почему ты так сильно им интересуешься? Я угадал, и у тебя что-то с ним есть? Или было?
– Что вы! Да я вижу его в первый раз в жизни!
– И не дай тебе Бог увидеть его во второй! Впрочем, я зря волнуюсь. Ты не в его вкусе.
– Как это?
– А так. У тебя слишком умное лицо. А ему нравятся только дуры. Знаешь, почему?
– Почему?
– Потому, что человек, у которого нет мозгов, никогда не сможет оценить мозги в ком-то другом. Для таких, как он, все самое умное, талантливое и ценное, чем – либо выделяющееся из толпы всегда будет казаться мусором. Людям такого сорта, как он, достаточно пойти в кабак, хорошо выпить, поорать, послушать дешевую попсу, потом потрахаться с проституткой. И все. Все это – с компанией таких же идиотов. Это и есть весь его культурный уровень, все потребности его дешевой души. Он читал только одну книжку, в детстве, да и то бросил потому, что сильно непонятно написано.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |