Так, первоначально свойство твердого выражается тем же словом, что и <камень>, которое с точки зрения
говорящих становится преимущественным носителем признака <твердости>; то же нужно сказать об
обозначении красного через кровь или голубого через небо, или же через другие предметы. Отсюда ясно,
что на первоначальном этапе развития определения нет и не может быть речи об особой категории слов,
выражающих признаки предметов, - выразителем свойств является та же грамматическая категория имен.
названий предметов. Отсюда ясно также, что в своем генезисе все прилагательные являются
относительными, семантически производными от какого-то названия предмета, через отношение к которому
характеризуются другой или другие предметы.
Достаточно проанализировать любое качественное прилагательное, чтобы при наличии соответствую-
щего материала, открыть в нем отношениек какому-то конкретному предмету. Так, русскому
качественному прилагательному "крутой" (др.-русск. "круп," ст.-сл. кржть) в литовском соответствует
существительное "krafitas" <берег>; понятие крутого строилось в данном случае на основе образа крутого
берега, ср. русск, "берег", ст.-сл. "бръгъ" и нем. "Berg" - "гора". Лишь постепенно,.с развитием отвлечен-
ного мышления, признак обособляется как таковой и мыслится отдельно. Тогда образуется качественное
прилагательное, в котором образ предмета уже отсутствует". (Якубинский Л.П. История древнерусского
языка. М.: Учпедгиз, 1953. С. 210).
^ Различные чувственные качества трактуются иногда как свойства различных видов (модальностей)
чувствительности (красный, зеленый и т.д. как свойства зрения; кислый, сладкий и т.п. как свойства вкуса и
т.п.). Это явная логическая путаница: отношение красного к цвету или кислого к вкусу это отношение
частного к общему, красное и белое суть разнообразные цвета, кислое и сладкое - разновидности вкуса;
свойствами они являются лишь по отношению к соответствующим вещам.
расстояние, положение, величину. <В истинном и строгом значении слова, - пишет он,
- я не вижу расстояния самого по себе, и ничто из того, что я воспринимаю, не
находится на расстоянии>^. То же затем утверждается о величине и о положении^. В
итоге Беркли утверждает; видимый объект существует только в сфере духа^.
Беркли объявляет объектом восприятия само его чувственное содержание.
Восприятие в берклеанском понимании - это прообраз ощущения в трактовке
последующей идеалистической психологии, превращающей его в объект познания.
Свойства объектов-вещей понимаются как особые <объекты> или <вещи>"*",
ощущение или восприятие этих свойств подставляется на место последних - в
результате ощущается ощущение, воспринимается восприятие! Восприятия теряют
свое основное качество - быть знанием о бытии, о вещах как о чем-то
существующем в н е их.
Обособляя ощущение от объекта и подставляя его на место последнего, Беркли
неизбежно приходит и к обособлению ощущений - зрительных, осязательных и т.д. -
друг от друга, к отрицанию возможности зрительно и осязательно воспринимать те же
свойства вещей.
В самом деле, если признать, что мы зрительно и осязательно познаем те же
свойства (как это, на самом деле, и есть), то из этого необходимо следует, что
познаваемый объект не тождествен ни со зрительными, ни с осязательными (ни с
какими-либо другими) ощущениями. Поэтому Беркли и пишет: <Никогда не бывает,
чтобы мы видели и осязали один и тот же объект (вещь). То, что видится, есть одна
вещь, а то, что осязается, совершенно другая вещь>. И далее: <объекты зрения и
осязания суть две отдельные вещи>^.
Таким образом путем выключения из восприятия всего того, что воспринимается
посредством взаимосвязи различных ощущений, Беркли приходит к выключению из
своего редуцированного восприятия всех пространственных свойств объектов
внешнего мира и к превращению их в <объекты>, которые <не находятся и не
кажутся находящимися вне духа или на каком-либо расстоянии от него>^.
Однако обособление ощущений друг от друга, к которому необходимо приводит
попытка обособить их от объектов, ведет всю эту концепцию к гибельному для нее
конфликту с фактами, с реально существующей и эмпирически констатируемой
структурой восприятия, в которой ощущения различных видов (<модальностей>)
фактически взаимосвязаны и как бы включены друг в друга.
В принципе та же, что у Беркли, подстановка ощущений на место объекта состав-
ляет основной ход ряда разновидностей эпистемологического монизма. Она же лежит,
в частности, в основе теории <чувственных данных> (sense-data-theory),
которая в последние годы стоит в центре гносеологической дискуссии, разворачиваю-
щейся в зарубежной, особенно англо-американской философии^. Мур (G. Moore),
' ^ Беркли Дж. Опыт новой теории зрения. Казань, 1913. С. 25.
" Там же. С. 29-50, 51 и ел.
^ См.: Там же. С. 68.
^ Беркли в различных изданиях своего "Опыта" употребляет то один, то другой термин - то "object", то
"thing".
^ Беркли Дж. Опыт новой теории зрения. С. 27 и 28.
^ 'Там же. §§50. 51 и др.
^ Из обширной литературы, посвященной этому вопросу, отметим следующие статьи преимущественно
из числа вышедших в последние годы: Yolton J.W. A Defence of Sense-Data // Mind. 1948. Vol. LVII. № 225.
P. 2-15; Firth R. Sense-Data and the percept theory // Mind. 1949. Vol. LVIII, № 232. P. 434^65; 1950. Vol. LIX.
№ 233. P. 35-56 (Содержит критику теории sense-data). Ritchie A.D. A defense of sense-data // Philosophical
Quarterly. 1952. Vol. 2. №8; Broad C.D. Some elementary reflexions on sense-perception // Philosophy, 1952.
Vol. 27. № 100. (Брод (Broad) вместе с Расселом и Муром - один из представителей sense-data theory.)
Ayer AJ. The terminology of sense-data (опубликована первоначально в 1945 г. в "Mind" (Vol. 54, №216):
воспроизведена в книге "Philosophical Essays". L., 1954). CM. также: Ayer AJ. The foundations of empirical
knowledge: I - The introduction of sense-data. § 3. P. 19-28; II - The characterization of sense-data. §§ 6-1 I, P. 58-
1 12. L., 1940. Jones J.R. Sense-data, a suggested source of the fallacy // Mind. 1954. Vol. 63. № 250.
являющийся, наряду с Б. Расселом, одним из главных представителей и даже
создателей теории чувственных данных, сам прямо указывает на совпадение того,
что он разумеет под чувственными данными, с тем, что Беркли разумел под
<прямыми> непосредственными объектами восприятия в <истинном и строгом значении
слова>^.
Чувственные данные объявляются этой теорией единственными непосредствен-
ными, достоверными объектами восприятия, <прямо> данными ему особыми <сущнос-
тями> (essenses).
Гносеологическая проблема восприятия внешнего материального мира
превращается в вопрос о том, может ли совершиться и каким образом переход от этих
<прямых> объектов познания к материальным, физическим объектам. Фиктивные
<объекты> - <чувственные данные> вклиниваются как завеса между чувственным
познанием и его подлинными объектами - вещами и явлениями материального мира. В
теории чувственных данных чувственные качества вещей признаются данными
помимо дифференцирующей их аналитико-синтетической деятельности познания,
превращаются в обособленные <сущности> и объявляются единственными прямыми и
<бесспорными> объектами познания.
Так, теория чувственных данных восстанавливает фальшивые берклеан-
ские подстановки: 1) ощущения и восприятия подставляются на место объектов;
2) свойства объектов - вещей материального мира - превращаются в особые
объекты. Наконец, эта подстановка чувственных данных на место объектов
используется для провозглашения их нейтральности по отношению к психическому и
материальному.
Аналогичными путями идет и теория ощущения и восприятия неореализма.
Неореалисты прямо объявляют ощущения <сущностями>. Восприятие белых или
красных, твердых или мягких и т.д. предметов распадается; вместо белых или крас-
ных, твердых или мягких и т.д. предметов в представлении неореалиста выступают
<белизна>, <краснота>, <твердость>, <мягкость>. Эти образованные посредством
слова абстракции от чувственных качеств вещей неореализм подставляет на место
вещей и тоже превращает в особые <сущности>. Чувственное содержание ощущений
возводится (странная мистификация!) в ранг платоновской идеи: создается
чувственный платонизм. Ощущения, препарированные таким образом, перестают
быть знанием о существующем вне и независимо от них объективном мире. Они,
как и подобает гипостазированным <сущностям>, пребывают в <себе> и не
раскрывают нам свойств объективно существующих вещей и явлений. Ощущения
перестают быть тем, что состайляет самое их существо и становятся тем, что
противно их существу, - <сущностью>, бытием в себе. Можно ли отойти дальше от
того, что есть на самом деле?!
В действительности чувственные качества характеризуют свойства Be-
rn, е и, представляют собой знания субъекта о них. Они выражают свойства вещи как
реальности, которая не может быть исчерпана никакой совокупностью свойств,
данных субъекту. В процессе взаимодействия вещи с человеком и взаимодействия
вещей каждая вещь выявляет бесчисленное количество все новых свойств, вступая во
все новые связи и взаимоотношения с другими вещами.
Теория sense-data выражает линию берклеанства и юмизма в современной гносеологии. С этих позиций
ее представители во главе с Расселом и Муром ведут борьбу против продолжателей линии декартовского и
локковского репрезентативного реализма, который утверждает, что объектом познания являются сами
вещи, но не в состоянии реализовать это положение из-за того, что в своих исходных предпосылках o^
обособляет "идеи" - ощущения, восприятия и т.д. - от вещей. См. об этом выше в параграфе о теории
отражения.
The library of living philosophers. (Vol. IV: The philosophy of G.E. Moore). L., 1942. CM. специальн(
раздел III - The philosopher replies; II - Sense-perception. P. 629. CM. в том же томе статьи: Bouwsma O.K.
"Moore's theory of sense-data", а также Mace CA. "On how we know that material thingsexist" и окончание статы
Ducasse CJ. Moore's refutation of idealism".
Существенным при этом является то, что в восприятие человека включа-
ется слово. Всякая вещь воспринимается как предмет, существенные свойства
которого фиксированы в слове, ее обозначающем. Благодаря слову в воспринимае-
мый предмет включается и содержание, не данное непосредственно, чувственно.
Оно включается в восприятие по механизму так называемого вторичного возбуждения
(или возбуждения <второго порядка>)^. В силу связей, образую-
щихся между непосредственно воспринимаемыми свойствами предмета и содержанием
слова.
Включение слова в восприятие предмета совершается в ходе индивидуального
развития. В процессе овладения речью у человека создаются натуральные рефлек-
торные связи между вещью и обозначающим ее словом. В результате в систему
корневых связей, являющуюся нейродинамической основой образа вещи, включается
новый компонент- закрепленные в значении слова связи второй сигнальной системы.
Зрительно-осязательный образ вещи начинает включать и вбирать в себя содержание,
закрепленное в обозначении вещи, подобно тому, как он вбирает в себя содержание
других рецепций. Дело при этом заключается не в том, что восприятие сопровож-
дается словом, называнием воспринимаемого (тогда слово бы выступало в сознании
особо от восприятия), а в том, что смысловое содержание слова посредством рефлек-
торного замыкания объединяется с чувственным образом предмета (включается
в единый комплексный раздражитель). Само слово при этом сплошь и рядом маски-
руется (пользуясь выражением И.П. Павлова) и как таковое особо н е
осознается: его смысловое содержание включается в восприятие предмета
как его компонент и осознается как смысловое содержание самого предмета, а не как
содержание слова. Восприятие в результате взаимодействия второй и первой сигналь-
ных систем вбирает в себя смысловое содержание слова, сбрасывая форму и функцию
слова как особого языкового образования. Чувственное содержание образа становится
носителем смыслового содержания. Слово относится не к образу, не к воспри я-
т и ю как таковому, а так же, как и самый образ, - к предмету, к вещи, которая
в этом образе осознается. Именно поэтому вещь выступает в восприятии как пред-
мет, обладающий не только непосредственно, чувственно данными свойствами.. В силу
этого - и исторического развития самих предметов восприятия - восприятие человека
насыщается историческим содержанием и становится исторической кате-
горией.
Таким образом, смысловое содержание включается в восприятие предмета. Из-
вестно, что именно роль смыслового содержания прежде всего подчеркивает теория
восприятия семантического идеализма. Спрашивается: чем материалистическая трак-
товка этой проблемы отличается от идеалистической? Борьба материализма и идеа-
лизма здесь идет вокруг одного основного вопроса: что- чувственно данный
предмет как материальная вещь или смысловое содержание, значение
соответствующего слова - является первичным. Материалист признает первичным
предмет, чувственно воспринимаемую материальную вещь и вторичным - связанное с
ним смысловое содержание; идеалист, наоборот, объявляет смысловое содержание,
значение первичным, а предмет - чем-то производным, конституируемым значением; в
идеалистической теории восприятия значение выполняет определяющую
функцию.
Представители идеализма в своем походе против материализма, против подлинно
научного познания объективного мира обрушиваются прежде всего на чувственное
познание действительности. Они ставят себе первой задачей вытравить связь с пред-
^ Под вторичным возбуждением или возбуждением второго порядка разумеют возбуждение точек коры.
не подвергающихся непосредственному воздействию раздражителя. Такое возбуждение происходит
в результате иррадиирования на них возбуждения от точки, подвергшейся непосредственному возбуждению
(см., напр.: Воронин Л.Г. Анализ и синтез комплексных раздражителей нормальными и поврежденными
полушариями головного мозга собаки. М., 1948. С. 76),
метом из чувственных форм сознания. Известный английский психолог Стаут, ученик
и верный последователь Уорда, воинствующий идеализм и спиритуализм которого
отмечал Ленин в <Материализме и эмпириокритицизме>, прямо объявляет чувствен-
ное сознание <аноэтичным> - непознавательным, беспредметным^. Предмет <презен-
тируется> сознанию, якобы, лишь в результате акта мысли, присоединяющегося
к непредметному чувственному содержанию. <Предмет> - это, таким образом, лишь
коррелят мысли и производное от нее. Стаут и не скрывает, что <предмет>, о котором
при этом идет речь, может быть как существующим, так и не существующим;
существование для него не существенно.
Гуссерль, вообще объявляющий <интенцию> (направленность) на предмет опреде-
ляющим признаком сознания, делает из этой общей характеристики сознания одно
основное исключение: ощущение он объявляет не <интенциональным>, не направ-
ленным на предмет. Из всего чувственного содержания сознания вытравливается
всякое отношение к предмету. Предмет, на который <интенционально> направлено
сознание, якобы, восстанавливается через предметное значение, которое акт
мысли надстраивает над беспредметным чувственным содержанием. <Значение> будто
бы превращает для нас ощущения в <объекты>. Таким образом, семантиз м,
проникая и в теорию восприятия, делает предмет производным от
значения. Восстановление таким путем предмета, не данного в ощущении, - это
чистая мистификация. Таким образом приходят, конечно, не к предмету как объек-
тивной реальности, а только к значению предмета, т.е. к идеальному образованию,
содержанию сознания.
Семантизм связан с самыми основами идеализма. Недаром еще Беркли сводил
предмет к знаковому отношению между ощущениями, к тому, что зрительные ощу-
щения сигнализируют или обозначают возможность получения соответствующих
осязательных ощущений (как мы увидим, в точности то же самое, по существу,
утверждает, повторяя Беркли, один из вождей современного американского социаль-
ного бихевиоризма и прагматизма Мэд). Недаром также Титченер, наиболее крайний
представитель интроспекционизма, нашедшего свое заостренное выражение в свое-
образном психологическом <экзистенциализме>, был особенно рьяным защитником так
называемой meaning theory - теории значения в учении о восприятии. В принципе
подобную же теорию значений защищали и такие представители идеалистической
психологии рационалистического толка, как, например, Мур. Расхождение между
<рационалистом> Муром и <эмпиристом> Титченером - это десятистепенные различия
внутри одного и того же идеалистического лагеря. У рационалистов, например у Мура,
значение надстраивается над ощущением и придается ему актом чистой мысли,
воплощенной в значении.
То же положение: <значения конституируют вещи>, которое Гуссерль выдвигал
в плане феноменологии сознания, а представители <meaning theory> развивали в уче-
нии о восприятии, подхватывает и современный американский семантизм, блокирую-
щийся с бихевиоризмом (Дьюи, Мэд, Моррис и др.). Вещь, по Мзду - это ее значение
для поведения; реакция на нее определяет ее значение. Конституируя, с одной
стороны, вещи, значения - с другой, конституируют сознание, а также восприятие
вещей. Посредством значений из, якобы, <нейтрального> опыта, в котором они не
расчленены, выделяются как вещи, так и сознание, восприятие и т.п.^
^ <Презентация, рассматриваемая, как имеющая существование, относительно независимое от мысли,
может быть названа чувственностью или аноэтическим сознанием. Мысль и чувственность - две основным
образом различные душевные функции> (Стаут Дж.Ф. Аналитическая психология. М., 1920. С. 70-71 (§ 1
<Концепция чисто аноэтического сознания>.)
^ В этой связи стоит хотя бы кратко остановиться на судьбе значений в идеалистической филосо-
фии последних десятилетий. Значения выступили сначала (у Гуссерля и др.) как ядро сознания и служили
для того. чтобы расправиться с вещами материального мира. Значение <предмет> подставляется на
место предмета - реальной вещи. Положение: вещи конструируются значениями - превращало вещи
^-.*
ll'
Идеалистическое понимание роли значения как фактора, который формирует пред-
мет или хотя бы образ предмета из якобы беспредметного содержания субъективной
чувственности, не выдержиает критики. Факты свидетельствуют против такого поло-
жения. В развитии ребенка формирование чувственного образа предмета предшест-
вует овладению словом и является необходимой предпосылкой развития речи. Иначе
это и быть не может. В самом деле: человек, овладевший речью, располагает
большим многообразием различных значений. Почему в том или ином случае моби-
лизуется и включается в восприятие определенное, а не любое значение? Основание
для этого может быть только одно: восприятие данного предмета с определенными,
в восприятии данными свойствами обусловливает включение именно данных значений.
Когда ребенок в процессе общения и обучения овладевает речь, дело сперва заклю-
чается в том, чтобы выделить те данные в восприятии свойства предмета, с которыми
должно быть связано слово. Первичной является зависимость слова от; восприятия
вещи. И лишь вторично, по мере своего закрепления, слово начинает влиять на
выделение определенных сторон в восприятии предмета и связывание их между
собой".
В чувственно воспринимаемой вещи выделяются признаки, качества, которые
являются сигнальными по отношению к существенным ее свойствам, определяющим
ее как такую-то вещь; остальные свойства вещи более или менее отступают в вос-
приятии на задний план. (Физиологически это обусловлено тем, что возбуждение, воз-
никающее в коре головного мозга в результате действия в качестве раздражителей
определенных свойств предмета, отрицательно индуцирует действие остальных его
свойств).
В связи с отношением вещей и их свойств, имеющим существенное значение для
психологии восприятия, встает более общий вопрос- об отражении и восприятии
категориальной структуры вещей.
В психологической литературе встречаются упоминания о <категориальном> вос-
приятии или категориальности восприятия. Однако при этом обычно исходили из
кантианской концепции^; категории как формы рассудка, порождение мысли, проти-
востоящей чувственности, якобы извне вносятся мыслью в опыт. На самом же деле
категории выражают объективную структуру вещей, которая проступает прежде
всего в восприятии и лишь затем, обобщенно - в отвлеченном мышлении. Психология
не может этого не учесть; разрабатывая учение о восприятии, она не может пре-
небречь вопросом о том, как складывается категориальная структура восприятия,
отражающая объективное строение бытия. Генетическая психология, поскольку
в нечто производное от идеального содержания сознания. Расправившись с вещами, с материальным
миром, значения оборачиваются против сознания: и сознание объявляется производным от значений.
Оно сводится к семантическим отношениям между частями <опыта>, поскольку они представительст-
вуют или обозначают друг друга (Мзд, Дьюи). Семантизм перебазируется на бихевиоризм. Значе-
ния соотносятся с поведением, объявляются производными от него. Проглотив в союзе семантизма с
бихевиоризмом сознание, значение - это чудовище современной идеалистической философии - кончает
тем, что неизбежно пожирает и самое себя. По ликвидации сознания от значения остается лишь
знак. Знаки, лишенные значения, - таков дальнейший этап в развитии семантики. Он отчетливо высту-
пает, например, у ученика Мзда Морриса, стремящегося объединить все разновидности семан-
тики, опирающейся на логический позитивизм или прагматизм и бихевиоризм. В своих <Основах теории
знаков> Моррис, делая, собственно, прямой вывод из осуществленного его учителем Мэдом соче-
тания семантики с бихевиоризмом, объявляет поход против значения. В значении Моррис усматривает
главный источник всех блужданий предшествующей философской мысли. Как последний итог остаются
лишь знаки, лишенные значения. (CM.: Morris Ch.W. Foundation of the theory of signs // International
Encyclopaedia of Unified Science. Chicago: Univer. Press, 1938, Vol. 1. N 2; Morris Ch.W. Signs, language and
behavior. N.Y" 1950.
^ CM.: Розенгарт-Пупко ГЛ. Речь и развитие восприятия в раннем детстве. М.: Изд-во АМН СССР,
1948.
^ CM.: Goldstein К. L'analyse de l'aphasie et l'etude de l'essence du langage // J. de psychologie nonnale
et pathologique. P., 1933. N special - Psychologie du langage. P. 430-496. Cassirer E. Le langage et la construction
du monde des objects. P. 18-44.
она разрешает этот вопрос, должна быть вместе с тем и генетической
гносеологие й^.
В общей теории восприятия существенную роль играет понимание его детер-
минации. Всякая попытка рассматривать восприятие как механический эффект одного
лишь внешнего воздействия или лишь одной, якобы, спонтанной деятельности мозга
делает познание человеком мира непостижимым. История философии представляет
документальное доказательство этому.
Отвергая схоластическую, исходящую от Фомы Аквинского, теорию чувственного
познания вещей материального мира^, Декарт противопоставил ей <причинную
теорию> ощущений и восприятий. Однако прогрессивный естественнонаучный подход
Декарта к проблеме ощущений и восприятий стал отправной точкой для всех блуж-
даний последующей идеалистической философии и имел катастрофические послед-
ствия для гносеологии. Эти последствия были порождены механистическим понима-
нием причинности, из которого исходил Декарт. Декарт связывал восприятие непо-
средственно с внешними воздействиями вещей, минуя деятельность, посред-
ством которой осуществляется познание вещей. Именно поэтому положение, согласно
которому ощущения и восприятия являются результатом воздействия
вещей, вступило в конфликт с положением, согласно которому они являются
познанием вещей.
Механистически понятая <причинная теория восприятия> привела к выводу, что мы
познаем не вещи, а лишь эффект, который их воздействие производит в нас, в нашем
сознании, - чувственные данные^. О существовании вещей и их свойствах мы будто
бы лишь умозаключаем на основе чувственных данных как единственных непосред-
ственных объектов нашего познания. Предпосылкой этого построения служит пози-
тивистское отождествление объекта познания с непосредственно данным. Объективно
якобы только то, что дано помимо познавательной деятельности. Из познания
исключается анализ и синтез, который ведет от данного к объективно сущест-
вующему. Механистическое понимание детерминированности психических явлений
непосредственно внешними воздействиями, минуя познавательную деятельность субъ-
екта, аналитико-синтетическую деятельность мозга, влечет за собой позитивистское
отождествление объективного с непосредственно данным. Это последнее положение
служит основанием для идеалистической подстановки чувственных данных как непо-
средственных объектов познания на место вещей. Существует внутренняя солидар-
ность между рецепторной теорией, согласно которой ощущения возникают в резуль-
тате пассивной рецепции внешних воздействий, и позитивистским отождествлением
непосредственно данного с объективным в гносеологии.
Этот круг идеалистических идей связан, как мы видели, в своих истоках с меха-
нистичесим представлением об ощущениях и восприятиях как непосредственных
механических результатах воздействия вещей и позитивистской доктриной, согласно
которой может быть познано только то, что непосредственно дано
субъекту. В результате единственным непосредственным и достоверным объектом
познания оказываются <чувственные данные>; познание - это рецепция исключающая
какую-либо деятельность субъекта по анализу, обобщению и т.д.
Если исходить из механистического понимания воздействия вещей на мозг и пред-
ставлять себе мозг как аппарат, приспособленный только для того, чтобы пассивно
^ Идею о генетической гносеологии в последнее время выдвигал и пытался реализовать Пиаже (Pia-
gel J. Introduction i l'epistemologie genetique // La pensee mathematique. P., 1950. Т. I.)
Эта схоластическая теория пыталась обосновать познание вещей, исходя из тождества умо-
постигаемых сущностей, определяющих и вещи и познание.
^ Связь теории <чувственных данных> с <причинной> теорией восприятия совсем обнаженно выступает
у Б. Рассела, защищающего и причинную теорию восприятия и теорию чувственных данных. О <При-
чинной> теории восприятия у Рассела см,: Russell В. The analysis of matter // Dover Publications. N.Y., 1954.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |