— Ты ошибаешься.
— Я редко ошибаюсь по поводу смерти, маленькая девочка, разве ты не заметила?
— Чего ты хочешь?
— Ну наконец-то. Не предложишь мне выпить?
— Нет.
— Ну и воспитание.
— Ты умалишенный. — пробормотала я. Я вскрывала банки и шкафы пытаясь найти аптечку, что-нибудь с аспирином или тайленолом. Что-нибудь, что поможет сбить лихорадку Тенса.
— Совсем наоборот. Я один из самых здравомыслящих, кого я знаю.
— Что тебе нужно?
— Обмен.
— У тебя нет ничего, что было бы мне нужно.
— Уверена? — он бросил мне фотографию моей семьи и Сэмми. На заднем фоне виднелись пальмы, а сами они отдыхали возле бассейна. Я никогда не видела этой фотографии.
Глава 33tenebras semper vincit.
Свет всегда преодолевает тьму.
Люка Ленси.
— Моя семья в порядке, — Мой пульс стучал у меня в горле. Я надеялась, что он не мог этого увидеть.
Тенс заметался и сбросил полотенце. Я отказалась от поиска лекарства и вылила холодную воду на его голову и тело. Я не знала, что еще мне нужно сделать. Когда я попыталась заставить его проглотить немного воды, он подавился ей.
Перимо сел и посмотрел на меня. — Тик-так. Тик-так.
— Хорошо, заткнитесь.
— Ты должна быть со мной подобрее.
— Или что? Вы меня убьете? — Сейчас, я уже устала от игр.
— Я не должен этого делать. Почему бы нам не сыграть в двадцать вопросов, в версии Библии? Я прочту из неё стих, и ты скажешь мне, есть ли он в Библии.
— Нет. — О чем это он? Он, что не будет меня убивать?
— Я просто стараюсь поддерживать твою компанию. Не могу же я просто сидеть здесь. — Подытожил он, прислонившись к стене.
Я начала класть снег вокруг головы и рук Тенса, но к тому времени, когда я его положила, он уже растаял.
— Если тебе есть, что сказать ему, прежде чем вы оба навсегда перейдете на мою сторону стадиона, я хотел бы увидеть печаль и трещины ваших эмоций. Признайте эти огромные подростковые эмоции. Ох, я рад, что я больше не подросток. Шекспир сделал эту пору романтичной, но смрадной. Ты не знаешь, как я добр. Обещаю ваши тела будут найдены и записка, которую ты написала исповедуясь всем в ужасных вещах, происходящих здесь доберется до властей. Ваши родители никогда не будут знать, что за черту они пересекли. Пересекли мое сердце.
Не делай этого. Не надо. — О чем вы говорите?
— Бабушка тебе на сказала? Позор ей. Он умрет, и ты умрешь. И прямо сейчас он умирает. В ближайшее время, как говорят в этих местах. — Он хохотнул.
— Это не правда.
— Что? Ты думаешь я вру? Поверь мне, я был здесь гораздо дольше, чем ты. Он умирает.
— Ты лжешь.
— Хорошо, хорошо, ты меня поймала. Это не укус змеи — это яд. Он получил его в железнодорожной катастрофе. Медленное действие, но смертельное. Убивает в течение девяноста шести часов. Тик-так.
— Ты лжешь.
— А ты играешь на моих нервах. Какая часть из всего этого тебе непонятна?
Мой разум перевернулся, пытаясь понять, правда ли то, что он сказал. Но почему он об этом знал?
— У него были мышечные боли, да? Кружилась голова? Темные круги под глазами.
— Я была с ним в поезде.
— Не все время.
— Так чего ты хочешь?
— Теперь ты спрашиваешь? Наконец-то первый признак гостеприимства. Сначала спросила у меня имя. Потом обвиняла во лжи. А теперь мы перешли к хорошей части? У меня есть так много того, чему я могу тебя научить.
— Что тебе нужно?
— Кто.
Мое сердце снова пропустило удар. — Кто?
— Ты.
— Видишь, ты лжешь, — я вскочила на ноги. — Я знала это. — Я не могла умереть просто из-за того, что умирает Тенс.
— Сколько раз мы уже это проходили? Я не вру. Я предлагаю тебе сделку. Ты живая, становишься моей ученицей, и я дам тебе взять с собой твоего мальчика-игрушку на твою сторону, и пусть твои родители мирно живут. Хотя, я не уверен, что готов отказаться от Сэмми, он так мил. Любит шоколадное мороженое, ведь так?
— Или?
— Ты умрешь. Умрет Тенс и вся твоя семья.
Это не было похоже на хорошую сделку.
— Если Тенс здесь умирает, ты тоже скоро умрешь. Семья в качестве бонуса за то, что я мирился с твоей бабушкой последние несколько лет. Эта сучка отказывалась увидеть свет.
Когда Чарльз умер, тетушка не умерла. Может Перимо лжет. Конечно, он лжет.
— Ты станешь Ности и будешь учится у лучших. Моя команда — самая лучшая здесь. Мы повсюду.
— Как? — Я не рассматривала его предложение, но мне было нужно время.
— Ты должна убить себя — ну что-то вроде того. Ты нажмешь на курок, а я захвачу для тебя твое тело, а потом ты сможешь провести вечность с Тенсом. Я тоже его спасу.
— А мои родители? — Если он отдаст мне пистолет, контроль будет у меня.
— Если ты настаиваешь. Я говорил тебе, как Селия была любезна? Её действительно было очень легко убедить попасть в ловушку. А потом сказать ей, что у нас чаепитие, которое она представляла в своей голове. Восхитительно.
Мой желудок сжался. — Откуда я знаю, что у тебя мои близкие?
Он достал телефон.
— Здесь нет связи, — сказала я ему.
— Спутниковое. На нашей стороне есть хорошие игрушки. Деньги. Сила. Красота. Вечная жизнь. — Он набрал номер и подвел телефон ко мне.
Я взяла его в руки и слушала гудки. Мое дыхание сбилось, когда я услышала голос: — Мер-Ди?.
— Сэмми?
Голос мамы появился на линии. — Меридиан? Наш опознаватель номеров говорит, что это Меридиан. Кто это?
— Мама — это я, — я заплакала, когда Перимо выдернул телефон у меня из рук.
— Видишь? Я не лгу.
Я опустилась на колени рядом с Тенсом. Его пульс был быстрым и беспорядочным. Волосы на затылке встали и я почувствовала толчок его души против моей.
— О, он умирает. Ты только посмотри на него. — Перимо постучал пальцами по стене пещеры.
Это было ощущение, которое не может быть подделано. Я знала, что это было реальностью. Слезы размыли мое видение, пока я ждала, что Тенс откроет глаза и успокоит меня. Если он умирает, то я должна прожить за нас обоих.
— Хорошо, я сделаю это. Дай мне пистолет.
Глава 34
— Я впечатлен. Мне казалось, что придется заставить тебя почувствовать вкус смерти, чтобы ты поняла мою позицию.
— Я сделаю это. — Я смотрела, как дыхание Тенса становится медленнее и более поверхностным. — Твоя взяла.
Перимо передал мне пистолет.
— Вставь его в рот. Выстрел в висок не будет столь эффективен.
— Позволь мне сперва попрощаться, — я наклонилась и поцеловала Тенса в губы. — Я люблю тебя. Очень сильно.
Я сделала глубокий вдох, подняла пистолет и спустила курок. Кровь брызнула из живота Перимо, и он сначала согнулся, но потом медленно с яростью выпрямился.
— Ах, как подло. Не ожидал. Ты вообще меня слушала? Все, я устал быть с тобой вежливым. Твой брат в любом случае умрет! — его слова были наполнены яростью.
Мои глаза широко распахнулись, когда он стряхнул капли крови с рубашки.
— Ты что, не слышала, когда я говорил про вечную жизнь? Ты думаешь, что ты первая Фенестра, которая пытается меня убить?
— Но…
— Но? — передразнил он.
Я подвела свою семью, Тенса, всех. Всех, ради своего плана.
— Тогда я умру с ним.
— Идиотка, ему не обязательно умирать. Мне сказать это медленно?
— Я не хочу быть…
— Почему же? У нас весело. Ты считаешь, что Разрушители — ничтожества по сравнению с Создателями? Но без нас не из чего, нечем и не с кем было бы создавать. Мы составная часть того механизма, с помощью которого работает это мир. Ты должна быть благодарна такому приглашению.
— Ты пытался убить тетушку. Ты замучил целый город. Где же справедливость?
— Справедливость. Ты еще так молода, правда? Мир полон сволочей, Меридиан. Это как выбор между ванилью и шоколадом, но и то и другое — нельзя.
Тенс толкнул меня в голову. Неожиданно, мы оказались вместе возле окна.
— Что происходит? — спросил он.
— Ты умираешь.
— Нет, не умираю.
— А я думаю, да.
— Я не оставлю тебя, Супердевочка. Я не уйду. Я буду ждать тебя как и Чарльз, — Тенс скрестил руки и уперся ногами.
Я испугалась.
— Нет. Тебе надо идти. Мне нужно знать, что ты в безопасности. Не важно каким образом. Пожалуйста.
Я открыла глаза и посмотрела на Перимо.
— Ты позволишь мне перевести Тенса. Потом я сделаю все, как ты скажешь — и моя семья будет в безопасности.
— Это будет по-честному. Ты замечательный переговорщик, — он пожал плечами, как будто речь шла об обмене бейсбольными карточками.
Я закрыла глаза и представила спальню. Тенс наклонился к окну и посмотрел на меня.
— Мне это не нравится.
— У нас нет выбора. Я пыталась убить его и не смогла.
— Я не оставлю тебя ему.
— Ты должен. Мы либо оба попадем в ад, либо будем работать на него — достаточно будет и одного. Тенс, я разберусь, но если ты умираешь, ты должен отправиться к тетушке. Твоя семья будет тебя ждать.
— Я люблю тебя. И должен тебя защищать.
— Ты все сделал правильно. Я могу это совершить благодаря тебе. Я должна спасти своих родителей и Сэмми.
Тенс печально кивнул, и подошел чтобы поцеловать меня.
Я не почувствовала прикосновения его губ. Слепящий свет наполнил пещеру.
— Ты же не сделаешь этого, так ведь, старик? — Глубокий голос отразился от стен, его звучание показалось мне знакомым.
Я нагнулась над Тенсом и увидела огромного мужчину, одетого в военные сапоги, старую солдатскую форму и черный кожаный плащ. Глаза его скрывались за авиационными очками.
— Адские колокола, — Перимо побледнел и посмотрел на пистолет, который был на грани его досягаемости. Его глаза потемнели до черноты, а свет устремился к границам его черноты.
Воин засмеялся.
— Ты же не думаешь, что сможешь ранить меня из пистолета?
Я моргнула. — Джоси?
— Привет, детка. Прости, опоздал, — он стянул свои очки и меня почти ослепил свет, который исходил от его глаз. — Надевай. И прикрой глаза своему парню. С твоей семьей все будет в порядке. Я к ним попозже загляну, ладно?
Я надела зеркальные очки, кивнула и прикрыла рукой глаза Тенса.
— Ха-ха, я думал, что ты уже не обращаешь внимания ни на что. Но похоже, что ты еще тут.
Перимо попытался сбежать.
— Ты никуда не денешься.
Перимо повернулся к Джоси и выпрямился в полный рост.
— Я потушу твой свет, Сангр. На земле еще есть такие же как я. Целая армия, сформированная в современном мире. Я всего лишь выполнял приказы. Ты не понимаешь, с кем столкнулся.
— Ты не сможешь. Ты слишком долго игрался с душами. Свобода воли священна, Ности, а ты нарушал это правило слишком много раз.
— Мои друзья продолжат наше дело со мной или без меня. Я начал переворот. Ты не знаешь, на кого я работаю.
— Хватит. Что преследует тьму, Меридиан?
— Свет, наверное, — ответила я.
— Да будет так. Поджигай!
Джоси поднял руки и мне пришлось пригнуться, когда лучи чистого белого света исторглись из него.
Я услышала, как Перимо закричал, и приподняла голову, чтобы посмотреть, что происходит.
Он поглощал свет, испытывая такую боль, как будто свет заставлял его гореть. Медленно его тьма начала светлеть, тон за тоном, пока его очертания не стали меняться. Он исчезал, дюйм за дюймом.
Я оставалась над Тенсом до тех пор, пока крики не прекратились, и свет в пещере вновь стал нормальным.
Я подняла голову, почувствовав мягкое прикосновение на своей голове и собачьи поцелуи на лице.
— Свет, свет, все хорошо? — Сеньора Порталсо держала мое лицо и внимательно его осматривала.
— Джоси? — я обернулась, но все, что от него осталось, были его очки.
— Джоси нет, — ответила сеньора насмешливо.
— Привет, Меридиан, дай-ка я посмотрю, — я узнала дочь сеньоры. — Я доктор, помнишь?
Я позволила ей осмотреть Тенса.
— Мне кажется, его отравили. Думаю, он умирает.
— Он часто бывал в лесу? Ходил сюда?
— Думаю, да. — Я смотрела, как сеньора опорожнила одну из своих сумок, а ее дочка мерила Тенсу температуру.
— Мышечные боли и спазмы были? Голова не болела? Сыпь давно появилась?
— Он говорил, что спина болит, и у него определенно была сыпь. Он часто тер виски и говорил, что свет режет глаза.
— Не знаешь, клещи его не кусали?
— Клещи?
— Значит нет.
— Откуда мне знать? — И как вообще выглядит клещ?
— Это не стопроцентно, но, похоже, тут у нас пятнистая лихорадка Скалистых Гор.
Это вообще не было похоже на название заболевания.
— Так он умр…
— Нет. — Сеньора Порталсо повернулась ко мне и сильно затрясла головой. — Никогда.
— Он поправится, если дать ему антибиотики. — Я смотрела, как сеньора раскладывает припасы на чистом полотенце. Доктор ловко ввела иглу в руку Тенса, передала матери пакет с раствором, чтобы она поддерживала его сверху. Сеньора повернулась ко мне и подтолкнула к другим своим сумкам.
— Comida. Поешь, — указала она.
— Думаю, что сделаю так, как она говорит, — доктор пустила кровь из другой руки Тенса.
Я погрузилась в еду, до сих пор не осознавая, насколько голодной и высушенной я была. Вся эта нервотрепка опустошила меня. Шафрановый рис, лепешки и яйца вкрутую. Курица в трех разных соусах и полоски стейка. Я жевала и глотала как можно быстрее, с трудом отводя взгляд от морщин на лбу Тенса.
— Меридиан, Тенс поправится. Мы побудем здесь этой ночью, чтобы в этом окончательно убедиться. Все окрестные земли кишат агентами ФБР и поисковыми командами. Они ищут тебя.
— О, Господи. Простите меня. Вам надо уходить…
— Перестань. Все в порядке. Когда-нибудь, возможно, я расскажу тебе о пациентах, которые приходят в полночь через заднюю дверь.
— Ох. — Я не знала, что на это ответить. Наверное, нелегальные мигранты? — Как вы нашли нас?
Сеньора ответила стремительным потоком испанской речи, и я не смогла ничего понять.
Ее дочь засмеялась.
— Маме приснился про тебя сон. Она говорила, что ангелы велели ей ехать к этим скалам. Привезти оборудование. И мы сели в машину и поехали сюда.
— Все из-за сна? — ахнула я.
— Мама говорит, что сны — это канал между мирами и духами. С помощью них Бог общается с нами.
— Но как…
— Мы уже почти отчаялись. Мы ездили всю ночь, но не могли отыскать тебя. Мы уже готовы были возвращаться назад. Я бы покормила детей и мы бы попытались снова. И в этот момент мы увидели, как твоя волчица лежит посередине дороги. Она не двигалась, когда я вышла, чтобы посмотреть, все ли с ней в порядке — и тогда она выплюнула мою визитку. И мы пошли за ней — сюда.
Я улыбнулась Кустос, увидела, как сеньора скормила ей половину курицы. Тенс моргнул и застонал. Он выпил полстакана воды.
— Вы уверены, что с ним все будет в порядке?
— Ага, температура в норме, пульс ровный. Даже сыпь как будто проходит.
— То есть, лекарство подействовало, правда?
— Ну вообще-то в большинстве случаев оно не действует так быстро. Я не понимаю.
— Los angeles de Dios. — Сеньора положила руку мне на голову и дотронулась до своего сердца.
— Ангелы Господни? Возможно. Это лучшее объяснение, которое я могу предложить.
Интересно, это свет Джоси его исцелил?
Тенс на короткое время проснулся ночью. Он выпил столько воды, что мне казалось, что он лопнет. Затем он снова погрузился в глубокий сон. Я крутилась и вертелась, пока, наконец, не сдалась, в то время как стрелки часов перевалили за 4 утра. Наши гости вместе с Кустос пошли обратно к машине. Тенс выбрался из дебрей болезни, но мы были вне закона.
Я вытащила толстый дневник. Продолжила читать слова моих предков, запоминала детали, повторяла даты и времена. Если я когда-нибудь потеряю эту книгу, я и сама буду потеряна. Я погрузилась в истории, вслушиваясь в то, что не было высказано, вникая в мудрость, которой со мной щедро делилась эта книга.
— Меридиан? — голос Тенса был сухим и скрипучим.
— Я тут. — Тут же подошла я. — Как ты себя чувствуешь?
— Пить хочется. Но лучше. — он попытался сесть, но тут же упал со стоном.
— Доктор сказал, что тебе нужно несколько дней, чтобы поправиться, и к тому времени нас уже не должны искать. Мне строго-настрого велели позвонить по спутниковому телефону, который остался от Перимо, в любое время, если что-то изменится.
Номер, по которому отвечал мой брат, был больше недоступен.
— Что произошло?
— Я объясню потом. У нас еще есть время.
Глава 35
Мы живем рядом с вами и вместе с вами. Мы — ваши друзья и соседи. Вы можете знать наши фамилии — Порте, Туссен, Миттлер, Медио, Портелло, Кастор, Гэннон, Лукус, Майер, Орли, Эйли, Уинн и другие. Наши имена могут оказаться знакомыми по собственной истории, либо они могут оказаться именами ваших друзей: Эллисон, Кассандра, Синтия, Дейдре, Элеанора, Хелена, Линн, Наоми, Люст, Нелли, Ранесса, Лия и другие.
Мы светим у вас за спиной. Мы будем там, где будем вам нужны, и вы вознесетесь ввысь.
Меридиан Фулбрайт, 1903–2009 г.
Я прочитала дату смерти по одной из первых тетушкиных записей в дневнике. Не казалось правильным добавлять свой почерк к дюжине или около того авторов. Я еще не чувствовала, что заслужила это право. Не совсем. Но, возможно, я привыкну со временем. Я хотела дописать и свою историю. Современную версию этих уроков. На всякий случай. Просто на всякий случай. Надеюсь, что буду понимать все больше и больше.
— Крутая ручка, — Голос Тенса, казалось, улыбался и поддразнивал.
Я писала ручкой, которая была инкрустирована хрусталем. Я хихикала каждый раз, когда брала ее в руки.
— Это подарок Сэмми мне на день рождения. Джоси оставил ее в сумке когда появился.
Я нашла ее спустя часы. Я сохранила комиксы из газет, в которые она была завернута, и написанную от руки этикетку — это все, что у меня осталось от Сэмми.
Тенс заметил, как я внимательно на него смотрю, и улыбнулся.
— Ты видишь то, что тебе нравится? — он уже достаточно поправился чтобы заигрывать. Я скучала по этому нежному подшучиванию. По теплу в его глазах. По поцелуям, о которых так мечтала.
— Хмм, — усмехнулась я, и уже готова была открыть рот и попросить поцелуя.
— Так что? — спросил он. — Посмотри на меня.
Он поворачивался, пока мы оба не вспыхнули, глядя друг на друга.
Я не открывала глаза, чувствовала себя трусихой, но не желая видеть с его стороны то, что могло бы быть.
— Посмотри на меня, — снова велел он.
Я подняла ресницы и позволила себе немного расслабиться для того, чтобы еще чуть больше в него влюбиться.
— Мы квиты. Я вылечил тебя. Ты вылечила меня. Я защитил тебя. Ты защитила меня. На текущий момент мы квиты.
— Ох, — я ничего не понимала.
— Больше нет обязанностей. Нет команд от тетушки, которая настаивала, что я твой Защитник. Если я тебе нужен, ты должна мне это сказать.
— Конечно, ты мне нужен. — Я обвила руками его шею и почувствовала, как он задрожал. — Я люблю тебя.
Он зарылся лицом в мои волосы.
— Тогда мы все сделали правильно. Рядом друг с другом. Теперь мы всегда можем доверять друг другу.
— Никаких тайн?
— Никаких тайн. Только вместе. Ты и я.
— Вместе. — Повторила я, находя губами его губы. Мягкие и твердые, его поцелуи покрывали все мое тело. Мы стали единым так, будто уже делали это миллион раз. Я чувствовала вкус завтрашнего дня на его губах.
Мы прекратили целоваться и обнимали друг друга, пока оба не проговорили:
— Что ж, давай сделаем это. — Почти в унисон.
Кустос лаяла на нас, когда мы собирали наши вещи, убирали мусор и складывали матрацы и одеяла. Я знала, что если мы когда-нибудь снова сюда попадем, мы найдем здесь постояльцев. Природа всегда заполняет свободные места. Я положила к себе дневник и банковские книги, оставляя большую часть одежды и журналы на счастье белкам и паукам.
— Все взяла? — Тенс не стал класть свои деревянные фигурки, но запихал в сумку коричневый свитер, который я надевала в первую ночь.
Я в последний раз осмотрела пещеру.
— Мне надо попрощаться с тетушкой.
— Я знаю. Если мы тронемся сейчас, то доберемся туда перед заходом солнца. — Тенс сжал мою руку и двинулся прочь.
Лес был наполнен животными, которые радовались весенней погоде зимой. Мы видели оленей и лосей, тучи птиц и нескольких кроликов. Кустос не отходила от нас далеко, как будто знала, что наше пребывание в этих лесах подходит к концу.
Я почуяла запах дома задолго до того момента, когда мы вышли из деревьев к его пепелищу. Остов здания разрушился, как будто оно испустило последний вздох и сдалось. Мы ходили по обломкам, пытаясь найти что-нибудь, что можно еще спасти. Я собрала несколько черепков китайского сервиза, а также оплавленную и потерявшую форму серебряную вилку. Картины Чарльза сгорели, как и фотографии. Я поняла, что у меня не осталось тетушкиной фотографии, и я расстроилась.
Шум покрышек заставил нас спрятаться за кучу расплавленного металла — все, что осталось от Ленд Ровера.
— Это грузовик Джаспера, — прошептал Тенс мне в ухо.
Я узнала Сару, его внучку, когда она выключила зажигание и вылезла из грузовика. Я подошла и поприветствовала ее.
— Сара!
— Меридиан! Я так рада, что с вами все в порядке.
— Как ты смогла нас найти? — шагнул вперед Тенс.
— Вы вряд ли мне поверите, если я скажу, — пожала плечами Сара. — Я подумала, что вам может понадобиться этот фургон. Дедушка приходил ко мне прошлой ночью во сне. Он читал газету, курил сигару и пил ту грязь, которую он называл кофе.
Выражение ее лица стало задумчивым от воспоминаний.
— Это было обычным делом, каждый день моей жизни, да и, я думаю, его собственной. Он еще до первых петухов забирал газету и смотрел, что же он пропустил за ночь. — Воспоминания исчезли из ее взгляда. — Как бы то ни было, он читал сегодняшний выпуск Нью-Йорк Таймз, он показал дату. Он не говорил, и я долго сидела с ним за столом, пока он читал газету и пил свой кофе.
— Наконец, он закончил решать кроссворд. Он был тем редким человеком, который решает кроссворд ручкой и всегда решает до конца. И только в этот раз он написал всего одно слово, одну линию, и швырнул мне газету через стол. Я прочитала в квадратиках твое имя. Он кивнул, и сон исчез. Я подумала, что вам нужно увидеть сегодняшние газеты, что в них есть что-то для вас.
Она протянула туго перетянутый выпуск Таймз вместе с брелком Колорадо.
— Вот ключи от фургона. Он не очень симпатичный, но еще побегает. Глядя на Ровер, я подумала, что вам понадобится машина. Господом клянусь, мне не нужно будет возить сено в Нью-Йорке. — Сара засмеялась, и мы оба улыбнулись вместе с ней.
— Обязательно позвоните мне, если направитесь в те края. У вас будет кров и еда. — Она протянула Тенсу руку, и тот пожал ее.
Я обняла ее. В тот момент я поняла, что в мире есть хорошие люди, кроме семьи Порталсо. Эти люди знают, что жизнь — нечто большее, чем они могу объяснить, они хотят доверять своим желаниям и чувствам.
Не говоря больше ни слова, Сара пошла назад по дороге.
— Погоди, давай мы тебя подвезем. — крикнула я.
— Нет, мне полезно прогуляться. Тут всего пара миль, плюс-минус, если знать путь. — Она помахала рукой и продолжила свой путь.
Тенс обнял меня, и я прислонилась к нему спиной.
— Что теперь? — спросила я.
— Я думаю, тебе стоит прочитать газету. Посмотрим, что хотел Джаспер.
Я просматривала страницы, пока не наткнулась на часть "По всей стране".
— Смотри. — Я показала его Тенсу. — Вот заголовок.
Он прочитал вслух: — Девочка и кошка — ангелы смерти в доме престарелых.
— Думаешь, возможно?
— Я думаю, что это лучшее место, чтобы начать.
Я кивнула.
— Что нам делать с Кустос? Не захочет ли она пойти с нами? Ей нельзя тут оставаться одной.
Сердце разрывалось от мысли, что нам придется оставить ее тут одну.
— Обернись, Меридиан. Не думаю, что это будет проблемой.
Кустос уже запрыгнула в кузов фургона и устроилась возле заднего колеса.
— Дорожное путешествие?
— Куда мы направляемся?
— Тут написано, что этот дом престарелых находится в Индианаполисе.
— Тогда, похоже, что именно туда мы и направляемся. Ты хорошо понимаешь карты?
— Приемлемо, — хихикнула я, но тут же помрачнела, когда почувствовала запах сажи и сгоревшего пластика. Я еще раз посмотрела на останки дома. — Как ты думаешь, мы еще сюда вернемся?
— Возможно. Мне кажется, что однажды ты отстроишь этот дом заново.
— Мы. Мы отстроим, — я переплела его пальцы со своими.
— Мы.
Ветер трепал мои волосы, когда мы выехали на шоссе. Солнце грело пятки на приборной доске, а сердце как будто успокоилось в груди.
Песня Гленна Миллера "Don't Sit Under the Apple Tree" заиграла по радио, и я почти увидела сидящую между нами тетушку, трогающую свои ноги и улыбающуюся. Мир продолжил существовать, но он изменился. Когда в отдалении стало садиться солнце, я всплакнула.
— Оно восходит для кого-то еще сейчас.
— Может быть, для другой Фенестры? — спросил Тенс.
— Может быть, для другого Защитника. — ответила я.
Возможно, для другой сестры. Мое сердце тоскливо забилось, когда я поняла, что не увижу свою семью в скором времени. До того времени, пока Ности не смогут до них добраться. Я не буду подвергать их опасности.
Небо осветилось самыми великолепными цветами розового и оранжевого. Мы ехали на восток.
— Какой сегодня день?
— А что? — Тенс просигналил, и мы проехали границу штата. Ни впереди ни позади нас не было ни единого признака ФБР или шерифа. — Кажется, шестое.
— Крещение? — Перимо не представлял себе новое начало для меня. но оно случилось.
Я вытащила из рюкзака баночку лака для ногтей и стала красить свои ноги.
— Я уже несколько недель хочу это сделать.
— Потом ты собираешься снова покрасить свои волосы?
— Наверное. — Я надумала стать блондинкой. — Ты не голоден?
— А ты? — спросил он, шутя. Я набирала фунты и дюймы. Начиная выглядеть здоровой, хорошо питающейся шестнадцатилетней девушкой.
— Где-то в глубине души, — мы засмеялись, и он сделал музыку громче, заглушая шум колес. В задней части кузова Кустос выдала радостный вой. Я готова была поклясться, что смех тетушки и Чарльза витал по ветру легким запахом роз.
Март 2009.
Каждый стежок — биение сердца, дыхание. Каждый шов — опыт, выученный урок. Каждый кусок ткани — чувство, удовольствие, разочарование, боль, счастье. Все вместе — это жизнь, картинка жизни, в частях и кусочках. Как и воспоминания, они не связаны логикой, но сочетаемы. Можно очень многое сказать о человеке по одеялу, которое тетушка сшила после его смерти.
Некоторые имели большие куски ярких цветов, как будто они отмечали крупные моменты, но забывали обращать внимание на время между ними. Другие были целым калейдоскопом обрывком, буйством форм и материй, как будто те, кого олицетворяли эти одеяла, вмещали больше жизни в каждой дыхание, чем большинство людей вмещают в целый год.
Моя тетушка была мастером по одеялам. Я пока не знаю, кто я, и кого я найду в ходе своего путешествия.
Я знаю вот что: идеи Голливуда о быстрой и безболезненной смерти — это полная и совершенная ложь. Повезло тем, чьи души перешли до того, как они что-либо осознали. Но чаще всего, это длительный процесс. Длинный, выматывающий и сложный. Он может длиться годами, месяцами, неделями, но очень редко смерть наступает так, будто выключили свет. Я стою в конце этого процесса. Если бы смерть была легкой, то, зная закон равновесия во вселенной, рождение человека было бы таким же простым. Но все матери говорят, что беременность и роды — это тяжелый и болезненный процесс. За исключением тех, кому повезло, но их меньшинство.
Я не приношу смерть, так же, как акушеры не приносят жизнь. Мы всего лишь обставляем их. Они — жизнь, я — смерть.
Вы даже не представляете, как страшно смотреть, как это выражение приходит к кому-то, как их глаза расширяются, видеть отзвуки жизни на их лицах. Знать, кто их спутник по жизни, знать отчество их детей. Каждая проходящая душа оставляет во мне частичку себя. Я чувствую эмоции и воспоминания каждой души, которую я сопровождаю. Я распознаю призывы определенных древесных лягушек, как призывы друзей и семьи. Я знаю вой родственного койота. Я узнаю адреса и номера телефонов. Это всего лишь осколки эмоций, но я несу их в себе.
С каждым днем и каждой душой я несу больше. В скором времени мне нужно будет найти способ выпустить их, но я не шью одеяла.
Никто из живущих созданий не распознает в нас чистый свет до той поры, пока их энергия не будет готова к переходу. Свет, тепло, жизнь и движение — все это энергия. Когда тело погибает, энергия продолжает жить. Энергия должна уйти куда-то. Это закон Вселенной. Мы — лишь каналы. Мы переносим энергию когда живем, мы являемся сопутствующей переходу энергией. Мы идем по улице, бежим марафон или отправляемся в путешествие. Мы живые, дышащие окна небес. Для ясности, мы рождены, чтобы они — то есть вы — смогли нормально умереть и покоиться в мире.
Меня зовут Меридиан Созу. Я Фенестра. Я всегда была в мире мертвых и умирающих. Но я никогда до конца не понимала этого, пока не наступил первый день моего шестнадцатого года, второго курса высшей школы. Понимаете, ведь мы рождаемся у человеческих матерей, они же нас и воспитывают. Мы должны понимать серьезность и величие нашего существования. Я до сих пор учусь и смотрю.
Я желаю вам удачи в смерти, но только в том случае, если я, или одна из моих сестер будут приглядывать за вами. Я буду вашим окном. И вы взойдете ввысь.
Меридиан Созу, Дата рождения: 1992 г.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |