* * *
Убойная сила
("Рассказы о врачах")
Я стояла в винном отделе, и битый час выбирала бутылку вина в подарок.
Наконец остановила свой выбор на молдавском мускате. Сладенький, и этикетка
красивая.
Сначала я ощутила за спиной Запах. Именно так, с большой буквы. Запах
многодневного перегара и грязной одежды. Затем низкий женский голос прохрипел
мне в ухо:
- Не бери!
-????
- Не бери, сеструха! - Заботливо и уверенно заявила дама, именуемая в
просторечии бомжихой. В голове сразу замелькали мысли о "левом" происхождении
этого муската. Наверное, коллеги дамы уже покупали его, и потравились. И она
сейчас спасает мне жизнь! Но я привыкла всё выяснять до конца. Поэтому
спросила:
- Но почему не покупать?
- Пятнадцать минут!
- Что пятнадцать минут?
- Ты, сестренка, как дитя малое! Кайфу с этой бодяги на пятнадцать минут!
А стоит она кучу денег. Не молодая ведь, должна бы уже понимать, что в вине
главное - не букет, а убойная сила.
* * *
Фригидарий
("Рассказы о врачах")
Хороший праздник - Восьмое Марта! Веселый, весенний! Женский, можно
сказать даже - гинекологический. Однако заклинаю Вас, в любой праздник, хоть
революционный, хоть церковный, сидите дома! И в медицинские учреждения
обращаться не рискуйте! Особенно на операцию. Потерпите пару дней, пока
доктора после отдыха отдохнут. Персонал в больницах в основном - женщины,
поэтому, если Вы Восьмого Марта встретите там трезвого мужчину, значит у Вас
самого - белая горячка. Я за десять лет работы ни разу не видел.
Вот была раз история. Поставили меня дежурить ответственным по
хирургическому корпусу как раз на восьмое Марта. Надо сказать, что это и
большая честь, и большая нагрузка. И моральная, и физическая. Умный Главный
врач какого-нибудь задохлика педерастического женщин поздравлять не оставит. А
только своего, всеми бабами любимого. И такого, кто после обхода первых трех
отделений не свалится спать в тряпки в своей ординаторской. Чем изгадит
праздник остальным, и оставит больницу без присмотра. Люди в ней дежурят
сутками из года в год. Кровь и смерть сближает их лучше, чем пьянка и веселье.
Поэтому кое-кого из женщин поздравлять приходится не банальным поцелуем в
губы, а более серьезно, углубленно. Уединившись на диване или кушетке.
Так что я оценил оказанное мне доверие и приступил к несению боевой вахты.
Но, несмотря на тренировки, любовь и периодический холодный душ, к утру был
пьян до изумления. Слава богу, пронесло в смысле операций. Ничего серьезного
не было! А то бы наша бригада точно голову к жопе кому-нибудь пришила. А
следующая смена удивлялась бы, как ловко все работает. Я то знаю, как это
делается. Моя подруга еще на втором курсе почти убедила профессора по анатомии
в удивительном сходстве головы и задницы. Она на костях таза показала и
назвала по латыни все отверстия и бороздки черепа. Наверное, от волнения.
Но речь в нашем рассказе пойдет не совсем о медицине, вернее о медицине
экстремальных состояний.
Всем известно, что на зарплату обычного врача прожить могут только
москвичи и кавказцы. Остальным регионам надо подрабатывать. Когда-то доктора
пытались жалобно просить Министра здравоохранения повысить им оклады. Но он
твердо заявил:
- Хорошим врачам денег хватает!
Поскольку мне не хватало, значит, я был плохим. И вынужден был
дополнительно работать в совместной финско-российской фирме, спортивным
врачом. Деньги там платили не в пример больничным, поэтому я за такую работу
держался. Фирма как раз на девятое мая организовала "Северное сафари". Десять
финских идиотов решили по Онежскому озеру на лыжах дойти до Кижей и обратно.
Идти они планировали налегке, поэтому требовалось сопровождение. Мы с моим
другом Витькой и были сопровождающими. Должны были везти на снегоходе "Буран"
с прицепом их вещи, еду. Опережая, готовить стоянки. Разводить костер, греть
чай, суп. Следить за здоровьем туристов.
Витя тоже работой дорожил. Поэтому, справедливо опасаясь моего опоздания,
приперся на своем "Запорожце" ко мне на дежурство в три часа утра (или ночи,
не пойму?). Ох, и досталось ему, свеженькому от женщин - и тепла, и любви, и
спирта. Но он парень крепкий, поздравлял достойно.
И в результате все беды из-за баб, и их бабского праздника!
Вышли мы утром во двор, а мороз - минус двадцать ударил! Еле-еле "Запор"
отогрели, а стекла так замерзшие и остались. Лихо выезжаем "по приборам" на
широкую дорогу. Минут через сорок я говорю:
- А что это встречных машин нет?
- А мы по озеру едем, по льду. А то еще менты остановят, могут запах
унюхать!
- Логично! Могут и унюхать. Если своих женщин не поздравляли. - Ловко так
до деревни ближайшей доехали, никого не задавили (рыбаки все дома сидели,
холодно очень). В деревне - старт "Северного сафари". Там новый сюрприз!
Пухленькая симпатичная девушка с рыжими волосами, и кучей веснушек. Это
Общество спасения на водах догадалось своего спасателя к нам пристроить. Чтоб
тоже немного валюты заработать. Назвалась спасательница Галей.
Горячие финские парни у соседней избы тщательно лыжи мазью натирают,
готовятся. А один красномордый нас на камеру снимать начал. Завидовал,
наверное, нашему вдохновенному состоянию.
- Ты главное, не ссы! - Прямо ему в камеру говорит Витя. - Если в трещину
не залупимся, довезем твои портянки до Кижей, жив будешь!
Ну, раз в первом акте упомянули трещину, как говорил в своё время Чехов
Горькому, во втором - она обязательно выстрелит! Суровые законы жанра, мать их
так.
Погрузились мы с Галей в прицепные сани, среди вещей поуютней устроились.
Подождали, пока финны отойдут на километр, выпили на посошок. Витька за руль,
и - в путь. Мороз держится строго под двадцать, лед сияет на солнце
разноцветными радугами и хрустит, как малосольный огурец на закусь. Витька
руль одной рукой держит, из под другой руки строгим взором дали осматривает.
Пытается направление на Кижи по запаху определить. Но его собственный запах
перегара любую ориентировку с ног сбивает. Мчимся на всех парах, мелкие
ледяные глыбы перескакиваем, крупные объезжаем. От тряски мы с Галей так
тремся, друг об друга, что того и гляди вспыхнем.
Лыжников наших, последователей Антикайнена, обогнали. Возле какого-то
острова развели костер, согрели им еду, чай. И дальше помчались.
И вот она, трещина, родимая! Залупились все-таки! Я и Галя в санях как раз
задремали, и вдруг горячей волной нас обдал ледяной холод!
Дальнейшее я помню смутно. Нас спасло то, что трещина была узкой, и
"Буран" с санями сложились в ней, как перочинный ножик. И мы с Витькой
вынырнули и быстро заклинили их во льду запасными лыжами. Все заняло несколько
десятков секунд. Переход от пьяного сна к трезвой бурной деятельности был
настолько резким, что мы даже пока не мерзли. Хотя одежда мгновенно покрылась
ледяной коркой. И главное - молча все, хотя обычно любим поматериться. Хотели
перекурить, сигареты были у Гали, а ее нет. Вернее есть, но пускает пузыри на
небольшой глубине, уносимая на дно намокающей теплой одеждой. Второй раз
нырять опять выпало мне. Галя вцепилась в меня, как шальная. Чуть вместе с
собой не утопила. Пришлось ее слегка по лбу треснуть, чтоб спасать не мешала.
Сверху, со льда, Витя помог, а то бы одному не вытянуть.
Но в каждом жутком приключении бывают и приятные моменты. Наступил такой и
у нас. Стали мы Галю - спасательницу до гола на двадцатиградусном морозе
раздевать! А сами мокрые. Зрелище, доложу Вам, эротическое! Жаль только, что
петушки наши надежно к трусам примерзли. Как говорил мой дед, когда ему
девяносто лет было:
- Похоть ещё есть, а вздыбу уже нет!
- Бабка! - Частенько кричал он. Бабушка, занятая на кухне, отвечала минут
через десять:
- Чего тебе?
- Ничего! Перехотел уже!
У меня всегда в запаянном полиэтиленовом пакете лежит один запасной
комплект теплой одежды (и пластиковая пол-литра спирта). Один! Пришлось отдать
его Гале, хотя очень хотелось переодеться самому. Но мы вынуждены были
согреваться спиртом, нарушив правила экстремальной медицины: на морозе
алкоголем согреваться нельзя! Мозг теряет контроль над терморегуляцией, и
обмораживаешься еще больше. Лучше всего согреваться горячими жирными свиными
щами. Но где ж их найти? Нас колотила такая дрожь, что стало наплевать на
правила. Одежда финнов частью намокла, частью утонула. Так что мы только
отжали свою, и стали одеваться. Но Витька мне сообщает:
- Ты в технике не петришь, так что не сильно одевайся! Я "Буран" завести
попробую, а ты с воды поддержи, чтоб не тонул, когда расклиним! Может,
вырвемся!
Ну, я понял, что самый кайф - нырять в третий раз! Вода обжигает, но
быстро осознаешь, что там теплее, чем на воздухе. Вылезать не хочется!
Каким-то чудом вырвались и помчались вперед, по дороге должен быть еще
один остров. Возможно, там люди! Иначе - смерть! Как я ни прижимался в мокрой
одежде к Гале, а уже рук и ног не чувствовал.
Через десять минут бешеной гонки видим остров с избушкой на курьих ножках.
Дым из трубы идет, окошко светится. А вокруг дома снег, как выпал огромными
сугробами в начале зимы, так до сих пор его никто не потоптал. Никаких следов.
Мы галопом разметали сугробы, пробились к двери, стучим:
- Откройте, люди добрые, замерзаем!!!
- Никого не пустим, самим места нет, а вы охотники, все наше карельское
зверье убили, всю рыбу нашу выловили, замерзайте теперь! - отвечают из-за
двери.
Я раньше думал, что на Севере двери в домах внутрь открываются по двум
причинам. Во-первых, чтобы жильцы откопаться могли, когда снегу выше крыши
навалит, а во-вторых, чтобы медведь не открыл (он, когда в дом попасть хочет,
на себя дверь тянет). Но, оказывается, есть и третья причина, - чтобы таким
гринписовцам местного разлива, как эти аборигены, от хороших людей не укрыться
было. Мы не медведи, вышибли дверь в десять секунд, и ворвались в теплое
вонючее нутро этой избы.
Там жила мама-алкоголичка, с сыном-алкоголиком, а так же пять овец, одна
свинья, одна кошка. И без счета: мыши, вши, блохи, тараканы, клопы, чесоточные
клещи, и прочая домашняя живность. Такой вот Ноев ковчег на замерзшем Онего.
Все это жрало друг друга и гадило там же, не выходя на улицу, для экономии
тепла и дров. Из окна набирался снег, растапливался - вот и вода. А все
остальные запасы, в том числе и браги, были в доме.
Не знаю, какой породы были доброжелательные местные аборигены, но похожи
между собой они были удивительно: грязные, заросшие длинными черными волосами,
у обоих жидкие усики и редкие бородки, и по два зуба в каждой вонючей пасти.
- Помидоры прокусывать. - Пошутил Витька, шлепнув бросившегося с топором
хозяина слегка ладошкой по узкому лбу. Тот враз растерял боевой дух (не считая
естественной вони), и бросил топор.
Увидев, как я разделся, и стал растираться первоклассным виски, найденным
в финских вещах (ах четыре литровых бутылки!), они приняли меня за божество.
Только оно может позволить себе наружно употребить божественный напиток.
Витька, кстати, придерживался, оказывается, сходных взглядов. Он выпил сам и
налил хозяевам. Взоры их стали добрее.
А вот стрип-шоу с участием Гали, которую я тоже растер виски, их
совершенно не взволновало. Две бутылки виски мы выменяли у хозяев на
великолепные секонд-хендовские вещи: две гнилых фуфайки, пару рваных
спортивок, десяток старых бабкиных чулок (на руки и на ноги), да две пары
драных валенок. Чтобы надеть эту гнусь, пришлось выпить по стакану виски,
иначе подступала рвота. Но жизнь дороже, а белье сухое!
На мне, правда, фуфайка сразу лопнула, и в дырку стал задувать ветерок, но
это уже мелочи.
Аборигены виски спрятали, а с нами за компанию съели по пол литре гущи от
браги, синхронно работая ложками. Мы совсем подружились. Грустно было
оставлять такую приятную компанию! Но мы попрощались (целоваться не стали), и
вышли на мороз.
Опять завели "Буран", и рванули спасать наших полуголых финнов. Прямо -
Чип и Дейл спешат на помощь! Но финны оказались тоже крепкими ребятами. Не
зная русского языка и не имея карты, сориентировались на местности, и вышли к
Кижам. К нормальному жилому дому (вот бы к нашим новым друзьям попали! Что бы
делали?). В карманах у них нашлись марки (валюта, не путать туристов с
филателистами), а что еще надо путешественникам? Через час их накормили до
отвала вкусной горячей едой, еще через час пригласили в баню.
Мы их заметили издалека: десять здоровых голых мужиков прыгали из бани в
прорубь.
- Наши придурки, с нас пример берут! - Уверенно сказал Витя, и причалил
снегоход к берегу. Встретили нас, как родных. Но для ночлега всем места в доме
не хватало. Мы с Галей вызвались спать в бане. Заперлись там, разделись.... И
такое наслаждение! Расскажу - не поверите! Я заснул, едва коснулся головой
постели!
Наутро проснулся от странных ощущений. Помнится, после ужина я долго искал
своего дружка, чтобы справить малую нужду. От перенесенного охлаждения он
уменьшился в десять раз! Сейчас приятель сам будил меня! Нужно было что-то
делать!
Вы правильно догадались. Рядом оказалась спасательница Галя. Между прочим,
тоже медицинский работник. На этот раз уже она спасла меня:
От ринита, фарингита, простатита, и орхоэпидидимита!
Даже насморка у меня не было после этого сафари! (Ни простого, ни
французского). Витька же, не веривший в дезинфицирующие свойства виски,
применяемого наружно, долго потом вспоминал свое последующее лечение чесотки,
и выведение блох и вшей.
Вы спросите:
- А причем тут фригидарий? А не просто слово понравилось! Лупанарием
древние римляне называли публичный дом, там они с женщинами общались. Поэтому
происходит слово лупанарий от слова люпус. Уже тогда они своих баб волчицами
называли (это после Васисуалий Лоханкин об этом вспомнил). Кстати, кровати там
были каменные, как кушетки у нас в больнице. Термами звались их римские бани,
а фригидарий, - это был у них бассейн с ледяной водой. Где римляне после терм
и лупанариев охлаждались. По-моему, прямая связь!
* * *
ХОМО ХОМИНИ ЛЮПУС ЭСТ
(Человек человеку волк)
("Рассказы о врачах")
Жил себе Леонид Олегович Хохлов, не тужил. Пока не заболел. Мы Леонида
Олеговича сокращенно ЛОХ будем называть. Помните!
- Как Ваше ФИО?
- ЛОХ! - Вот простыл ЛОХ в ноябре, и кашляет аж до февраля. Сразу за свое
здоровье испугался, а к врачам идти еще страшнее. Украина все-таки. Обберут до
нитки. Поэтому советами "знающих" людей больше пользовался. У нас ведь страна
Советов, что Россия, что Украина. Вот посоветовали ему курить бросить, - и
бросил. Двадцать пять лет курил, а тут в один день - раз - и бросил. Мучился
страшно, но гадкая мыслишка постоянно под черепом шевелилась:
- Не молод уже, а вдруг рак? По нынешним временам, рак в Украине -
смертный приговор. Либо от самой болезни помрешь, либо тебя так добрые доктора
выдоят, что потом есть нечего будет. От голода сдохнешь. Только очень богатые
люди могут себе позволить выздороветь от рака.
Мучается ЛОХ абстиненцией никотиновой. То побледнеет от случайно
унюханного запаха сигареты, то в пот его бросит. То понос с тошнотой неделю
донимают, то печень под ребрами не помещается. А кашлять еще больше стал.
Видно, рак растет, и свои клешни уже в печень запустил. Невдомек ЛОХу, что,
бросив курить, не станет он сразу молодым и здоровым. Еще несколько месяцев
будет выходить из него та гадость, что он за пять пятилеток в легких накопил.
Ведь предупреждал его Минздрав!
Но ЛОХ уже совсем уверовал, что у него рак легких, и решился, наконец, на
визит к врачу. Хрен с ними, с деньгами, все равно их в могилу с собой не
унесешь!
Приходит к доктору. Стандартный вопрос:
- Доктор, а у меня не рак? - Доктор смотрит добрыми глазами и отвечает:
- А может и рак. Его еще на студенческой скамье научили:
- Если после визита к врачу больному не стало легче, значит это плохой
врач! Но жизнь вносит коррективы. Если в каждого лоха душу вкладывать, что
самому останется? А для доктора, его Богдан Харитонович зовут, все, кто клятву
Гиппократа не давал - лохи. Не только Леонид Олегович.
Поэтому Богдан Харитонович придерживается надежного принципа. Чтобы
больному потом стало легче, нужно его сначала как следует запугать.
"Загрузить", так сказать, по полной программе. Даже если никакой страшной
болезни нет, пусть Лох думает, что есть. Лечить потом легче.
Лучше всего, конечно, когда человек вообще здоров, такого еще легче
лечить. Но таких пациентов не так уж много. Хотя тоже хватает. И потом, когда
не самому больному легче становится, а его кошельку - это ведь тоже
облегчение. Только непосвященный во врачебные тайны этого не поймет. Конечно,
всегда нужно меру соблюсти. Можно так больного закошмарить, что он плюнет на
все и вообще лечиться откажется. Будет к смерти готовиться. Тут главное -
дозировку знать.
Вот и говорит Богдан Харитонович попавшему в его сети лоху:
- Нужно сначала обследоваться, рентген сделать, анализы кое-какие. Пока
больной еще неплотно сидит на крючке, деньги с него надо сдаивать осторожно,
небольшими порциями, чтобы не сорвался. Вот когда он глубоко заглотил -
хороший диагноз ему прилепишь и операцию назначишь, тогда и подсекай. Основную
сумму забирай предоплатой. А то всякое может быть. Помрет больной в результате
лечения, родственники потом платить не станут. А бывший пациент будет лежать
трупом и делать вид, что родного доктора не узнает. Некоторые особо наглые
родственники могут, и аванс назад потребовать. А отдавать очень не хочется!
Поэтому направление на рентген, это беспроигрышный вариант. Особенно на
рентген легких. Во-первых, оборудование рентгеновское еще в советские времена
делалось. Мало того, что по воздействию на организм Чернобылю подобно, но и
качество изображения дает для Богдана Харитоновича просто замечательное. Еще
пленка рентгеновская, с истекшим сроком годности, очень для врачебных целей
подходит. Она и новая-то не ахти... Рентгеновская картина получается просто
замечательная: на размытом, мутном фоне чуть проявляются, как на японских
акварелях, в предрассветной дымке, контуры каких-то смутно знакомых органов.
Сверху они сплошь усеяны причудливой формы артефактами. То есть случайными,
дефектными изображениями. Без знания японского языка в таком снимке не
разобраться. А Богдан Харитонович японский знает, япона мать! Долго смотрит он
при ЛОХе в рентгеновскую муть, хмурит брови и вытягивает губы трубочкой.
- Да уж, - тянет он - патология конечно сложная. Возможно, и рак. Но
золотые руки Богдана Харитоновича с этим справятся. Вот эти руки!
- Он медленно вытягивает свои ладони ЛОХу под нос, поворачивает, шевелит
короткими пальцами в рыжих волосках. Но они пока не золотые! - Кульминация! Сорвется или нет?
- Сколько? - дрожащим голосом спрашивает ЛОХ.
- Две тысячи!
- Гривен?
- Нет, голубчик, американских рублей! Ну, посуди сам: анестезиологу
заплати, операционной бригаде заплати, одни лекарства на тысячу потянут. Мне
ничего и не остается. За голую идею работаю! - До этого, конечно, нужно,
используя профессиональные знания психологии, и руководствуясь объективными
данными внешнего осмотра, точно определить нужную сумму. Как одет больной,
есть ли мобильный телефон, на какой машине приехал. Не продешевить нужно, но и
не загнуть слишком, а то сорвется.
- Согласен! (Помните про деньги и могилу?) - Всё! Нужно подсекать!
- Пойдемте прямо сейчас, я Вас в хорошую палату определю, а завтра -
операция! Тут, если затянешь, пациент, уже заглотивший крючок, может леску
порвать. Такие случаи даже у опытных рыбаков, тьфу, докторов, случаются.
- А деньги, одежду жена привезет. Вы ей по мобильному позвоните. Ведь есть
у нее своя машина? Ну, я так и знал!
Тут какой-нибудь неопытный доктор призадумается. Что оперировать-то? Ведь
нет у ЛОХа никакой патологии. Просто простуда на фоне отказа от курения
несколько затянулась, да он сам себя мысленно к раку приговорил. Но Богдан
Харитонович, хоть и держал мутный снимок вверх ногами, знал...! Его еще
студентом учили - лучшая операция та, которая не сделана. А еще учили, что
надо делиться. Жадность фраера погубит. Вечером, после капельницы, ЛОХу стало
совсем плохо. Рецепт такой капельницы знает каждый опытный врач! А медсестра
грустно, как на покойника, смотрит на него и говорит:
- И чего Вы этим коновалам доверились? За ними трупов, как за бандитами!
Вот я знаю народного целителя Перденко, так тот, кого хочешь, всего за три
тысячи долларов от любой болезни излечит. Без всяких операций! - ЛОХ
призадумался, но деньги уплачены, и он решается на операцию. Что может
понимать в большой хирургии какая-то медсестра. Но идея в подсознание запала!
Утром ему вкалывают премедикацию, и в пьяно - расслабленном виде сам Богдан
Харитонович вместе с анестезиологом везут его на каталке в операционную. Но
что-то долго нет лифта. И слышит ЛОХ, что хирург с анестезиологом о чем-то
шепчутся.
- Я не согласен брать его на операцию, он умрет прямо на операционном
столе! - говорит анестезиолог.
- Да брось ты, не таких полутрупов откачивали, прорвемся! - не очень
уверенно возражает Богдан Харитонович.
- Нет, ну а какой я ему наркоз дам? У него же легких почти нет! Умрет,
ей-богу умрет!
- Да не умрет, тише ты, пошли на лестницу, покурим, а то пациент услышит
(будто не для лоха весь спектакль).
В голове у ЛОХа полный сумбур:
- Точно зарежут его! С кого потом спросишь? Рак - штука серьезная. Но ведь
деньги плачены!
- А, жизнь дороже! - И лох, завернувшись в простыню, слезает с каталки и
быстрым шагом идет в сторону палаты. Ему никто не препятствует. Через
несколько минут его БМВ с ревом срывается с больничной стоянки. Артисты
довольны! Спектакль "Развод лоха" прошел, как по нотам! Не пришлось волочь
пациента в операционную, усыплять, делать разрез кожи на груди и потом
зашивать его, имитируя операцию. Это ведь действительно - всей операционной
бригаде заплати. А так анестезиолог с чистой совестью получает свои десять
процентов - посреднические услуги (200$), и весело напевая: "Всё могут
короли!", удаляется в ординаторскую. Ещё медсестре пятьдесят долларов, за то,
что лифт задержала. Остальное - себе. Больной сам сбежал,- деньги забирать не
станет. Чего так много медсестре? А кто пациенту адрес народного целителя в
подсознание затолкал? У народного целителя Перденко с Богданом Харитоновичем
партнерские отношения - пятьдесят на пятьдесят. На днях тот должен позвонить и
предложить за долариями заехать. Он к тому времени должен уже будет ЛОХа от
рака вылечить, хоть и без медицинского образования. А что бы он без
медицинского образования Богдана Харитоновича делал? Кто бы к нему ходил?
* * *
Щёки
("Рассказы о врачах")
Ах, как он ел, этот вреднючий Ика! Это младший брат звал его Икой, на
самом деле он был Гришей. Ика вертелся и качался на стуле, толкал тарелку,
бессмысленно ковыряя в ней столовой ложкой. Каждая порция подолгу
рассматривалась на ложке. Вилку Ике не давали, чтобы он во время своих качаний
не выколол себе глаз. Часть еды рассыпалась вокруг тарелки, иллюзорно уменьшая
количество оставшейся. Пища остывала, застывал жир. Глядя на этот мучительный
процесс "принятия пищи", хотелось плюнуть на педагогику, и надавать маленькому
засранцу подзатыльников! Чтобы после каждого он тыкался своим очаровательным
личиком в тарелку!
Мордочка у него и вправду была очаровательная. Белокурые курчавые длинные
волосы. Голубые глаза. Эдакий белокурый бестия. С самого раннего детства Ика
стал нравиться сам себе. Он подолгу простаивал возле зеркала, любуясь своим
греческим носом, мужественными губами и ямкой на подбородке. В результате
родители приняли стратегическое решение, и удалили из дома все зеркала. Чтобы
у мальчика не развился комплекс Нарцисса.
Мамаша подавала ему обед, как в ресторане. Сейчас перед Икой стояла
большая тарелка со свиной отбивной, источающей сладострастный аромат. Отбивная
заранее была нарезана на мелкие кусочки с розовыми аппетитными боками.
Гарниром были хрустящая жареная, как в Макдональдсе, картошечка, отделённая
горкой майонеза от нежного зеленого горошка. Через короткое время всё это
великолепие будет перемешано, раскидано, и главное, не съедено! Я уже не
первый день наблюдала за родным племянником. Кормила его, пока мой брат был на
работе. Терпение моё истощилось.
- Ты будешь кушать, дистрофик, или нет! - Заорала я. - Ты посмотри на
себя! Кожа да кости! Тебя же ветром качает!
- Ты врёшь! - Нагло ответил Ика. - Посмотри, какие у меня щёки! - И он
показал мне свое отражение в выпуклой части ложки.
* * *
Брага
("Рассказы о врачах")
Рецепт браги прост, как всё гениальное. На три литра воды - килограмм
сахара и сто грамм дрожжей. Остальное - архитектурные излишества. Некоторые
добавляют рис, или горох, чтоб быстрее ходила. Есть кулибины, которые в
стиральной машине процесс ускоряют. Так им не терпится. Но ставят брагу все! В
этом Федя был убеждён. Он уже полгода отработал в этом псковском поселке
хирургом.
- Как они её пить могут? Там же сивушных масел не меряно?! - Удивлялся он.
- Тебе хорошо рассуждать! У тебя спирт на работе выдают! А простому народу
что делать? - Возмущался соседский дед Миша. Федька с ним соглашался, но всё
равно не понимал. И браги не ставил принципиально. Но ему не верили.
После бурного празднования Первого Мая, незаметно перетекшего в
тринадцатое мая (день, безусловно, несчастливый), к Федьке заглянул дед Миша.
Морда лица его была опухшей, вишнёвого цвета, в сиреневых прожилках. Красные
глаза слезились мутной желтоватой слезой. Руки дрожали. Деньги его,
несомненно, находились в мешках, что набрякли под дедовыми глазками.
Похмелиться было не на что!
- Доктор! Дай браги похмелиться! - Федька был его последней надеждой. Дед,
увязший в паутине пьянства и предрассудков, даже не спрашивал у Феди спирт.
Просил родную брагу!
- Да нету у меня браги!
- Доктор, не жалей, дай браги. А то помру, ты отвечать будешь!
- Да нету у меня браги.
- Глупости не говори, доктор! У каждого брага есть!
- Да не ставлю я вашей браги!
- Все, доктор, ставят. Нет таких дураков, чтоб без браги жили!
- А я принципиально не ставлю! - Но дед Миша не верил. Жадность, он
конечно, тоже понимал. Но не в такой же критической ситуации!
- Дай бражки, доктор! Точно, помру. До кума не дойду. Я тебе потом отдам!
- Федьке надоело втолковывать старику очевидные истины. Переубеждать его было
бесполезно, и Федя сдался:
- Кончилась у меня брага!
- Ну вот! А говорил, не ставишь! Всееее ставят! Дай тогда гущеры из бака
похлебать! Неси ложку быстрее! Точно сейчас помру!
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |