Валерий Олегович Мисилюк 2 страница

* * *

И где мои трусы?

("Рассказы о врачах")

С Лёшей я познакомился случайно. Он был не моего круга общения. Его папа
был управляющим одного из самых крупных банков в городе. Но папы управляют
банками, а случайности - этим миром.
Прохожу я как-то поздно вечером мимо гаражей, а там три здоровенных
молодых обалдуя пинают кого-то на земле. А он не выпускает из руки собачьего
поводка. И милому щеночку английского бульдога тоже достается от бандитских
ног. Но оба молчат, только сопли кровавые пузырями надувают. Мне стало жалко
собачку.
- Пацаны, не устали?
- Иди, дядя, куда шёл! - Так, есть повод вмешаться!
- Куда, я не понял, ты меня послал? - Но парни чувствовали свою силу и
наглели. Один разбежался, и в прыжке пытался ударить меня ногой в голову.
Джеки Чан недоделанный. Думать надо, я сто двадцать килограммов живого веса
имею! Он упал у моих ног и замер неподвижно.
- Ого! - Сказал второй бандит.
- О тож! - Ответил я.
- Ну, мы пошли? - Вежливо спросили присмиревшие ребята, поднимая
безжизненное тело своего товарища.
- Хай вам щастыть!
Вы, конечно, догадались, что битыми оказались Лёша и Жорик. Они не знали,
как меня благодарить. Ну а поскольку дело происходило на Украине, а я месяц
назад родил сына.... В общем, Лёша и его жена Надя предложили быть крестными
моему Грине.
Так, заканчиваем вступление и переходим непосредственно к трусам.
Звонит мне не так давно рано утром Надя, и плачет:
- Жорику плохо, позавчера занозу в лапу загнал, а сегодня нога, как
бревно, а он задыхается! А Лёша уехал в командировку-у-у-у! - Надя,
естественно, не работает. Домохозяйничает. Жорик им, как сын. Я тоже вчера
поздно ночью вернулся из Киева, и спросонья еще плохо соображаю.
- Сейчас приеду! Не реви!
У Жорика, действительно, огромный гнойник на передней лапе. Отек аж до
шеи. А шеи-то у него нет! Оттого и дышать трудно! Плюс интоксикация страшная!
- Давай, - говорю, - нож и спирт, будем операцию делать. Будешь
ассистировать. Да, забыл сказать! В прежней инкарнации я был хирургом. А Надя
- медсестрой. Я же говорил, что судьбы наши тасуются, как карты. Надя медицину
еще помнит:
- А наркоз?!
- Какой, на фиг, наркоз! Собака сейчас помрет! Держи крепче! - я быстро
протер столовый нож самогонкой, которую Надя принесла вместо спирта, и одним
движением рассек гнойник вдоль всей лапы. Жорик только пукнуть успел! И стал
интенсивно вылизывать лапу. Через полчаса ему стало значительно легче. Он лег
на фирменный матрасик, на свою толстую спину. Держа больную лапу на весу,
захрапел. Но дышал свободно.
- Ну, что, доктор! Давай операцию обмоем! - Наде нужно было снять стресс!
- Лёша неделю назад самогонку выгнал - просто песня! Настоял на женьшене!
Специально за ним на Дальний Восток летал! - В этой банкирской семье
трудоголиков было единственное хобби. И папа, и Лёша, и два его младших брата,
занимались самогоноварением! Вдохновенно, и не жалея средств. Получался у них
не банальный напиток из воды, сахара и дрожжей по формуле сто - один - три.
Лёшина самогонка по себестоимости была в сто раз дороже коньяка Хеннеси! Он
мог заказать в Крыму пару бочек редкого сорта винограда, а потом два выходных
выбирать только качественные ягоды! Затем просил моего трехлетнего сына
залезть в бочку и давить виноград ногами!
- Он у тебя еще безгрешный, так что энергетика у него должна быть хорошей.
- Маленькому беззубому Лёвику, моему второму сыну, давали по той же причине
пожевать виноград, а потом этот жеваный виноград бросали в бочку для брожения.
Вместо дрожжей.
Для получения качественной воды на Лёшиной даче пробурили скважину чуть не
до центра земли! И вода оттуда шла с примесью серебра! Самогонный аппарат им
изготовили на ракетном заводе по оборонным технологиям! На нем смело можно
было лететь в космос. А на чем он только не настаивал свой божественный
напиток! Куда только не летал за пришедшими в голову ингредиентами!
Удовольствие весь этот процесс приносил Алексею ни с чем не сравнимое! Вот
такой поэт самогонки - мой кум! Но мы всё до трусов никак не доберемся.
Выпили мы с Надей по рюмочке. Выпили по две. Выпили по три. Выпили по
четыре. Ломоносова Лёша не уважал, поэтому делал самогон
восьмидесятиградусным.
- Он как раз в желудке до сорока градусов разбавляется!
Проснулся я на диване в кухне. Подушка под головой, сам заботливо пледом
укутан. Нади нет. Я попил лимонаду и стал пьянее прежнего! Оделся, подмигнул
повеселевшему Жорику, и пошел домой. Только трусов своих я не нашел. И это
несколько смущало мой пьяный мозг. В голове почему-то вертелась глупая
присказка:
- Плоха та кума, что под кумом не была! - Дело в том, что я имею дурацкую
привычку спать абсолютно голым.
- Но куда всё-таки трусы задевались? - Период от второй рюмки до
пробуждения начисто выпал из памяти. Очевидно, я на автопилоте разделся по
привычке догола, и лег спать.
- А может, еще что было? При чем тут кума, что под кумом не была?
Пока я пешком добрался до дому, меня развезло на жаре страшно! И опять
усталый мозг отключился.
- Слушай, а где твои трусы? - Этим вопросом утром меня разбудила жена.
- А что, нету?
- Наверное, ты их потерял! - Как-то беспечно произнесла она. Я промолчал.
- Что же всё-таки у нас с Надей приключилось? И где, действительно, мои
трусы?
Почему-то мне было страшно стыдно. Я избегал тех мест в городе, где мог
встретить Лёшу и Надю, не подходил к телефону. Говорил жене:
- Если Надя или Лёша, меня нет!
- С чего бы это?
- Наверное, я Жорику спьяну что-то не так сделал!
- Точно! Ты когда пришел после операции, ничего не соображал! - Я
спросила:
- Как собачка? - А ты, перед тем, как захрапеть, пробормотал:
- Зарезал!
Прошло четыре месяца. Вдруг телефонный звонок:
- Привет! Куда это Вы пропали? - Это Надя!
- Да мы дома.
- Это хорошо! Лёшик самогоночку выгнал - просто песня! На золотом корне
настоял! Специально за ним на Белое море летал! Завтра ему день рождения, так
что будьте добры к обеду всей семьей к нам на дачу! Возражения не принимаются!
Я согласился и немного успокоился. Значит, всё было нормально! Ура! Завтра
отдохнем!
Лёшина дача - это нечто особенное! Не буду описывать, а то зарыдаю! Скажу
только, что у Жорика там своя комната, по площади, как моя квартира. Захожу
проведать пациента. Он лежит в одиночестве на своем фирменном матрасике. Очень
он его любит! Лапа, смотрю, зажила. Всё, значит, хорошо.
- Ну-ка, Жорик, что это там из матрасика черненькое белеется? - Потянул за
уголок, и вытащил свои трусы! Жорик зарычал! Тут Надя входит и улыбается
как-то странно. И взгляд у неё какой-то другой стал. Влекущий, что ли? Или
показалось?
- В общем, ничего я ни в женщинах, ни в собаках, не понимаю!

* * *

Козёл

("Рассказы о врачах")

Борька Сохос - феномен. Если бы не его природный оптимизм, давно бы в
дурдоме отдыхал! Он утверждает, что произошел от французов. Не знаю. Возможно.
На Д'Артаньяна он действительно похож. Когда молчит. Выразительные черные
глаза. Волосы до плеч. Лицо узкое. Усики тоненькие над верхней губой. Щеточка
- под нижней. Мы все тогда носили бородёнки, как лобки у пятнадцатилетних
девочек. Но у Сохоса - вообще зубная щетка какая-то.
Высокий, гибкий. Руки и ноги одной длинны. Но как заговорит - туши свет!
Какой там Д'Артаньян? Портовый грузчик! Все у него козлы!
Еще когда мы учились на втором курсе медицинского, он удумал создать
галерею отечественных хирургов. Прошелся по общаге с тетрадкой. Всех желающих
записал. На следующий день по списку собрал со всех по пять рублей. Якобы на
материал для бюстов. И что характерно, почти все придурки деньги сдали. Потом
он занял у семейного Лёни детскую коляску, и исчез. Вернулся к вечеру. В
коляске присутствовало:
Мешок гипса, украденный в травмотделении, где Борька трудился санитаром.
Три капельницы, украденные, см. выше.
Заляпанный гипсом тазик, см. выше.
Двадцать семь бутылок портвейна "Анапа", честно купленных в магазине.
Три бутылки водки, см. чуть выше.
Сначала будущие светила отечественной хирургии приняли премедикацию из
"Анапы" с небольшим количеством водки. Затем маэстро Сохос замешивал в тазу
гипс. И мы, по очереди, вставив в ноздри куски трубок от капельниц, макали
свои глупые пьяные рожи в раствор. Намазав их предварительно кремом. И
терпеливо ожидали, когда гипс застынет. Дышали через трубочки. К утру формы
были готовы. Борис на учебу не пошел. Когда все вернулись с занятий и увидели
в коридоре общежития, на стене, жуткие барельефы, раскрашенные акварельной
краской...! Но побить Сохоса не удалось. Он благоразумно исчез. Когда страсти
поутихли, он возмущался:
- Козлы! Ничего в настоящем искусстве не понимаете! Учился он неплохо. Но
всегда учудит что-нибудь. Потом весь курс смеется. На экзамене по фармакологии
он запятую поставить в рецепте забыл. Получилась у него геморроидальная свеча
весом 1500 грамм вместо 15,00. Профессор заулыбался:
- Для кого это Вы, Сохос, такую свечку назначили?
- Так это я для Вас, профессор, стараюсь! - Не понял юмора Борька.
- Козёл! Два балла поставил!
Он на втором курсе санитарил в больнице. А там как раз пришла из
медучилища девчонка. Екатерина! Золотая медалистка. Считала себя, чуть ли не
доктором. И Борьку гоняла, как собачонку. Убери там. Помой тут. Иди, бабкам
клизмы сделай. Иди, дедкам сделай! Мол, не сестринское это дело, клизмы
ставить! Он и договорился с одним больным из отделения, как Катьку на место
поставить. Сам сценарий разработал. Больного этого нужно было готовить на
ирригоскопию. То есть утром ему требовалась клизма. Борьке уже на учебу бежать
надо, его другие сёстры пораньше отпускали. Но Екатерина не отпускает:
- Клизму сделаешь, и свободен! - Скоро профессорский обход, она перед
обходом пачкаться не собирается. При полном параде девушка. На обходе
полотенце носить будет. Профессору подавать - руки вытереть. Через пять минут
подбегает к Екатерине Борька. Глаза бешеные:
- Екатерина! С больным что-то не так. - Та нехотя идет за Сохосом в
санитарную комнату.
- Вот посмотрите! - Боря вставляет грушу в зад больному, стоящему в
коленно-локтевом положении. Нажимает. А у того изо рта вода брызжет! Струей!
Боря нажимает ещё раз - снова струйка! Третий - то же самое. Тут у Катьки
мозги не выдержали! Побежала, весь свой гонор забыв. На всё отделение кричит:
- Товарищ профессор! У больного прямая кишка в рот выходит! - Тут-то её
карьера и дала трещину! Только командовать начнет, все про прямую кишку
вспоминают. И смеются!
- Козёл, профессор! - Сердился Борька. - Выговор мне выписал! За
издевательство над средним медперсоналом.
Потом его за какую-то общую драку на дискотеке вообще козлом отпущения
сделали. И выгнали с четвертого курса медицинского!
- Вот козлы в деканате живут! Я вообще спал на стуле в уголке! Если б я
драться начал, все бы лежали! - Это чистая правда. Нигде Борька драться не
учился, и не любил. Но талант к дракам у него был врожденный! Мы с ним как-то
после зимней рыбалки зашли в ресторан. Погреться. Прямо в тулупах и огромных
валенках. Шарабаны и тулупы в гардероб сдали. Вышибала там был знакомый, и нас
пустили. После третьей рюмки водки Сохос отогрелся. И стало ему скучно. Давай,
- говорит, - имитацию каратэ устроим. А то никто не танцует. Мы вышли на
площадку для танцев, и стали изображать драку. Бить друг друга несильно
валенками по голове. Для подлинности картины я страшно стонал! И тут подбегает
официантка. Моя знакомая. Вцепилась в Борьку, и орёт:
- Ты чего Шурика бьешь! Перестань! - Тот ее ладошкой толкнул пружинисто,
она и полетела через весь зал. И прямо на стол каких-то грузинов приземлилась.
- Слюший! Ты зачэм дэвушка бил? - И понеслось! Грузины на Борьку поперли.
А за того морячки какие-то вступились:
- Черножопые совсем оборзели! - В ход ремни с бляхами пошли. Мы кое-как
выбрались из общей кучи, забрали спешно тулупы, и домой. Помылись, побрились,
переоделись. И решили на такси за шарабанами съездить. Но не тут-то было. К
ресторану не подъехать! Всё милицейскими машинами оцеплено. Драка продолжает
бушевать. Милиция пыталась разогнать их дубинками и газом. Но народ
объединился. И стал единым фронтом бить ментов. Потом даже по "Голосу Америки"
про это побоище передали:
- Милиция разогнала демонстрацию прогрессивной молодежи!
И непонятно как, но попал выгнанный из института Сохос в армию в Анголу.
Мы и не знали тогда, что Советский Союз в Анголе с Сомали воевал! Вернулся
Борька героем. Получил орден Боевого Красного Знамени.
- Мы на охоту с офицерами поехали! На кабанов! На джипе. Кабаны там, почти
как советские. Только хвостик с кисточкой вверх торчит! Милое дело! Бросил в
стадо гранату, и собирай мясо! Вот мы случайно в Сомалийские окопы и
провалились. В замаскированный командный пункт. Ну, нам - французам, что
сомалийцы, что кабаны. Гранаты были. Жаркая драка была! Я после воды из лужи
попил. И амебную дизентерию заработал!
- И вот ведь козлы! Орден мне дали! Нет бы туалетной бумаги десяток
рулонов! А то от газет жопа, как у макаки, красная стала, с этой дизентерией!
И болела жутко!
Сохос втихаря набил морду заместителю декана, который его выгнал ни за
что. И продолжил учебу. Герой! Воин-интернационалист! Успешно закончил.
Женился на ленинградке. И уехал с ней в город на Неве. И исчез.
Лет через пять приезжаю в Питер. Такси не взять. Подхожу к какому-то
частнику на раздолбанной ржавой "копейке". Пригляделся - Борька Сохос!
- Садись, - говорит, - поехали бесплатно! - Я хотел вещи на заднее сиденье
кинуть, а там ребенок какой-то, чуть старше года, спит. В разноцветном
комбинезончике, уже маловатом. Из-под цветастого платка кудрявые черные локоны
выбиваются. Узкое симпатичное личико. Девочка! Положил сумку в багажник.
- Твой, что ли, ребенок?
- Дочка! Дуська! Евдокия! Козлы - акушеры ухайдохали мою жену! Умерла в
родах. Говорят:
- Или маму, или ребенка спасать нужно было! Козлы! Чего ж не обеих? Вот и
вожу теперь с собой. Я вообще-то в больнице работаю. Но приходится
подрабатывать таксистом. Не, ну куда этот козел полноприводный на "Волге"
прётся? Ну, народ! Козлы и козы!
- А чего она молчит?
- А хрен ли ей сделается! Напузырилась йогурта, и спит! Укачивает её на
ходу. Я каждое утро до работы, и вечером, таксистом бомблю! Она уже привыкла.
Потом бабке отвожу. Той тоже отдыхать надо. Только что-то долго она у меня не
разговаривает. Маманя её поразговорчивей была! А Дуська еще ни одного слова не
сказала. Не, ты посмотри, как этот козел ментовский меня подрезал!
- А как в больнице работа?
- Да нормально. Только больные козлы какие-то! Почти все. Тут один козел
приходит: Борис Евгеньевич! У меня уши лопоухие! Помогите! А то судьба не
складывается!
- Прооперировал я его. Уши нормальные сделал! Еще швы снять не успел, а он
уже на танцы поперся. И главное, козел, водолазку одел! А ночью стал её у
девки снимать второпях! Видно судьба у него складываться начала! И все швы
порвал! Приходит утром:
- Доктор, помоги! - Не стал я его повторно оперировать! Пусть таким козлом
лопоухим и ходит! А вообще-то по всякому было. Сейчас уже нормально
работается. А сначала засунули меня в гнойное отделение. Все операции - кожная
пластика при ожогах, да ампутации. Придет профессор на обход, посмотрит, что у
человека нога, например, гниет полгода. И назначает ампутацию.
- Я вам что? Санитар леса? Наназначал он как-то аж три ампутации на
следующую неделю! Долго, видите ли, люди лечатся! Показатели по койко-дню у
отделения плохие. Сам-то себе, небось, козёл, ногти, и то, отрезать или нет,
думает! Ну, я и вспомнил, как меня самого с ранением в Анголе кубинцы лечили.
Мне тогда тоже наши коновалы ампутировать ногу хотели! Приходит проф через
неделю. Больные у меня все веселые.
- Лучше нам, - говорят. - Не надо ампутации!
- Ну-ка, ну-ка! - Заинтересовался профессор. Бинты их гнойные снимает, а
там опарыши в большом количестве копошатся! Я их специально на мясе вырастил!
Полкило телятины не пожалел. А под опарышами раны уже чистые! Съели они весь
гной! А здоровая ткань им не интересна! Слава Богу, перестал, козел, ко мне на
обходы ходить!
- У Сохоса, - говорит, - в палатах, как в деревенском сортире. Опарыши
одни! Смотреть противно! - Зато у мужиков ноги целы! А потом в нормальном
отделении работать стал. Да что мы, как козлы! Всё о работе, да о работе.
Давай о девках! Я тут вчера одну козу подвозил!
- Что это у вас, водитель, всё тормоза скрипят? - Говорит мне.
- Скрипят и скрипят, я не прислушиваюсь.

- Противно ехать! Вы бы их смазали, что ли!
- Или тут садится пипа! Пахнет какой-то смесью духов и пота!
Воззбужждающще! Я аж за ней следом вышел! Чуть про Дуську не забыл. Как кобель
на нерест пошел! Но сдержался! Весь день потом в машине сексом пахло!
- А в другой день - кто ни садится - все говном воняют! Даже Дуська
ворочается. Засранцы какие-то сплошь. Ну, думаю, народ пошел! Козлы! А потом
вышел размяться, а к моей подошве блин коровий прилепленный! И откуда в Питере
коровы? И Дуська тоже, кстати, в это время обосранная лежала! Ну не козлиная
ли жизнь?
Мы уже подъезжали к конечной цели моего путешествия. И вдруг какой-то
идиот на девятке с тонированными стеклами, резко подрезал Борьку! Тот еле
успел по тормозам ударить. Евдокия скатилась с заднего сиденья! Приподнялась с
пола. Её чёрные глаза метали молнии!
- Козёл! Козёл! Козёл! Козёл! Козёл! - Были её первые слова.

* * *

Марципаны

("Рассказы о врачах")

Запах был обалденный! Трудно было точно сказать, на что он похож.
Теоретически это был миндаль. Только сейчас я понял, что это запах детства.
Рот тут же наполнялся слюной, аж челюсти сводило. Но всё дело в том, что это
были зверушки! Мама часто покупала мне марципановых зайчиков, мишек и белочек.
Нарядных, разноцветных, с бантиками, в штанишках и ботиночках. В ту далекую
домультиковую эпоху они мне заменяли Пикачу и Чипа с Дейлом. С ними я
путешествовал в волшебную страну приключений. Поэтому съесть их было
равносильно убийству! В своей глупой доброте я доходил до того, что, видя, как
родители едят печенье "Зоопарк", рыдал:
- Не ешьте зверей!
- Митька!
- И не называйте меня Митькой, я Дима!
Потом марципаны куда-то исчезли. Пропали из магазинов. Да и я вырос.
Стал хирургом. И мои успехи, как сказал великий венский хирург Теодор
Бильрот, лежали через горы трупов. Он то знал в этом толк, изобретатель белых
халатов! Придумал Бильрот операцию резекции желудка. Прооперировал десять
больных, - все умерли! Прооперировал сто пациентов, - сто трупов! Это уже была
статистика! Но Теодор был уверен, - операция отличная! И продолжал резать!
Только когда стали применять асептику и антисептику, все хирурги начали
успешно делать операцию Бильрота. И спасать больных от язвы и рака желудка.
И охотником я стал. Мужчина по натуре самец, воин. И я стал считать, что
если мужик не сублимирует агрессию, а переносит ее на зверей, он усмиряет свои
животные инстинкты. Действительно, среди охотников почти нет неврастеников.
Охотился я, правда, в основном на кабанов - секачей.

Их злобные рожи с узким
лбом и короткой бандитской стрижкой, близко посаженные маленькие красные
глазки, хищная улыбка с желтыми клыками, не вызывали жалости. Было только
чувство преодоления реальной опасности. Но попутно добывал и глухаря, и зайца,
и белку. Даже медведя завалил! И страшно тогда собой гордился.
Построил дом, посадил дерево, родил сына. Даже крестным отцом стал у
маленькой Насти. А она, между прочим, настоящая цыганка! А цыгане на эту роль
предпочитают людей мудрых и немолодых. Такие быстрее попадают на Небо. И
оттуда могут более эффективно помогать своим крестникам.
Теперь я часто встречаю марципаны. Их подают в кафе и в Вене, и в Риме. В
Венеции попробовал марципановую кошечку - действительно, вкус миндальный. А
вчера гулял на Настиной свадьбе в Москве. Когда шел к ним домой с вокзала,
увидел: продают марципаны! Не купил. А, думаю:
- Обойдётся цыганская свадьба без марципанов!

* * *

Португалец

("Рассказы о врачах")

Рыбалка была неудачной. Две сетки мы так и не нашли. В третью набился
всякий мусор, ветки, водоросли, кора. Её свернуло в лохматый жгут ветром и
подводным течением.
- Говорил, ближе к берегу нужно было ставить, за островом! - Злился
Витька. Мы как раз заворачивали на моторе за этот злополучный остров. Там, в
затишке, двое местных рыбаков спокойно проверяли сети с обычной плоскодонки.
Даже издали было видно, что улов у них богатый.
- Мужики, подкинете на уху! Мы пустые! - Не отвлекаясь от работы, один
кивнул на другого:
- Вон, Португалец занесет, меня старуха заждалась.
Развели костер, согрели чай, обсушились. Тут и подошел с ведром рыбы тот,
кого напарник назвал Португальцем. Устало сел у костра, налил чаю, закурил.
Маленький, сморщенный мужичок. Я часто вырезал из морковок своему ребенку
человечков с румяными сытыми рожицами. Через несколько дней морковь высыхала,
и рожица старела, покрывалась глубокими морщинами, складками. Как японские
нэцке. Трехлетний сын называл эти морщины - прыщины. Крючковатые рыбацкие
пальцы, казалось, не разгибаются вовсе. В трещины и складки намертво вошла
черная смола, от чего линия его жизни ясно была обозначена на карте ладони.
Как дорога. Не шоссе, а сельская грунтовка. Лет ему было на вид шестьдесят.
- Вы что, в Португалии были?
- Довелось! Премировал меня как-то рыбхоз двухнедельной путевкой. В
январе! - Мужик мечтательно закатил глаза, отдаваясь воспоминаниям. Однако
руки его жили своей жизнью. Они затушили сигарету, стали помогать нам чистить
рыбу, ставить котелок на огонь.
- В январе температура там - плюс пятнадцать. В рубашках ходили. -
Продолжал рассказывать.
- Атлантический океан громадные волны качает. Зеленые. С белыми шапками. А
когда в горы поехали - то же море нескончаемых хребтов переливается. Зеленое.
Я вообще, воду люблю. Хоть море, хоть озеро. А сколько тамошние рыбаки рыбы
ловят! Да все тунец да сардины! - Он презрительно глянул на принесенное с
собой ведро. - А Лиссабон! Авенида-да-Либердада! Красота неописуемая.
- Мы втроем быстро управились. И вот уже настоящая рыбацкая уха тихонько
начинает пускать пузыри в котелке. Настоящая - потому что одна рыба! Крупными
кусками. А соль, перец и мелко накрошенный репчатый лук - когда уже с огня
снимешь. И рыбу выберешь на блюдо. Тогда рыбу отдельно солят. Примета такая -
чтоб больше ловилась. Португалец толк в ухе знал. Сунул в нужный момент в
костер пучок сухих веток. Уха мгновенно закипела, полилась через край, изгоняя
пену. Пена успокоила огонь, давая ухе спокойно довариться.
- Мы в Португалии последние эскудо на рыбку тратили. Разведем на берегу
океана костерок, и вот так же, как сейчас. Беседуем, философствуем. Лучшие дни
моей жизни. Потом, в холод и усталость, вспомню Океан, и веселее живется!
- Кстати! - К месту вспомнил он. - Сколько мы там вина выпили. Все
портвейн, да мадера. - Он опять глянул на ведро, сглотнул слюну, и закурил. -
Славится Португалия портвейном! Там даже город есть специальный. Брага
называется! Все брагу пьют. - Мы с Витькой переглянулись, и я открыл бутылку
водки. Разлил в три кружки.
- От водки не откажетесь?
- Ну, если нет портвейна, то водочка тоже ничего! - Заели рыбкой, и
принялись хлебать уху.
- И главное, как у них удобно. Кругом пробковые дубы растут! Тут же
виноградники! Разлил вино домашнее, домашней пробкой закрыл. Очень удобно. Мы
еще посидели, покурили у затухающего костра. Полюбовались закатом. Красное
солнце тихо погружалось в ледяное серо-зеленое озеро. Остужало в нем свои
лучи. Оттого они в конце октября совсем холодные, неласковые. Волны
выбрасывали на берег клочья серой пены. Наверное, озерный царь варил так для
себя уху.
Потом Португалец простился, и ушел. Мечтать в одиночестве о своей
Португалии. А вскоре явился дед Миша, напарник Португальца. Не выдержало его
сердце. Догадывался, что без него водку пить будут. Пришел. Водка у нас была.
Конечно, налили.
- А что, дед Миша, Португалец один по путевке ездил, или еще кого
посылали?
- Один. Только не доехал он до Португалии!
- Как так?
- Поехал он из деревни нашей в город на автобусе. Чтобы там уже на самолет
сесть. Там знакомого своего встретил. Городского. Выпили они. И заспорили.
Португалец стал утверждать, что запросто ведро портвейну выпить может.
Вообще-то он мужик хороший, малопьющий. Но иногда накатывает на него. От
радости, наверное. Накупили они портвейну. В ведро слили. Но не осилил то
ведро Португалец. Ругается, кричит! А организм не принимает больше! Вот соседи
и вызвали милицию. Дали Португальцу пятнадцать суток. Отработал он их ударным
трудом. За это ему милиция сообщение на работу не послала. Всё равно в
отпуске. Вышел. А перед тем, как на автовокзал идти, домой ехать, зашел в
библиотеку. И в малой советской энциклопедии прочитал про Португалию. Мы про
вытрезвитель только через два года узнали!

* * *

Революционные методы лечения ожирения

("Рассказы о врачах")

- Ну и рожа у тебя, Серега, стала! Уже в очки не влезает. Щеки со спины
видны! - сказал как-то вечером Аркаша.
- Это кто бы говорил! - взвился Сергей, понимая, однако справедливость его
слов. Но все равно было обидно. За последний год они с Аркашей, двигаясь
параллельными курсами, прибавили в весе килограммов по тридцать каждый. А ведь
молодые еще мужики.
Серега, работавший травматологом, пытался применять всякие диеты, бегать
по утрам, но заедала бытовуха, уничтожая результат. Утро начиналось вроде бы
по режиму - с небольшой пробежки и стакана кефира, но после операций, часа в
два - три дня, просыпался дикий жор. И Серега мёл все, что видел: принесенные
кем-то бутерброды, засохшие куски хлеба, покупал какие-то сомнительные
пирожки. А вечером, придя с работы часов в восемь, он устраивал обед из
четырех блюд, и потом еще подъедался понемножку часов до одиннадцати. Спать
ложился с раздутым животом, но ничего с собой не мог поделать - организм
требовал!
То же самое происходило с Аркашей, работавшим в уголовном розыске. Они
понимали, что все это - результат огромных нервных и физических нагрузок,
свойственных их работе, и отсутствия семьи (оба развелись около двух лет
назад, работа заменила им семью, мало какая женщина может выдержать такую
жизнь). К тому же оба любили пиво. Все обоснованно, но тяжело было
воспринимать себя в новом неприглядном облике: с тройным подбородком, толстыми
щеками и нависающим над ремнем "пивным" животом.
Вдвойне обидно, что каких-то три года назад они были стройными, полными
сил, а не сала, тридцатипятилетними мужиками. А теперь была проблема обувь
надеть - животы мешали, задыхались.
- Вот жизнь, как у арбуза: живот растет, а кончик сохнет. Я слышал, двое
твоих коллег, за каких то десять дней на охоте килограммов по пятнадцать
сбросили? - задумчиво произнес Аркаша.
- Все-то уголовному розыску известно. Кто нам-то мешает так же поступить?
У меня с отгулами два месяца отпуска набирается. За окном конец октября -
самое время на охоту.
- Аналогично,- сказал Аркаша,- я тоже два месяца свободен.
Серега быстро позвонил Павлову, своему коллеге, и тот, не очень охотно
поведал основную идею проекта: ехать нужно только с ружьями, патронами и
солью, больше ничего не брать. Все добывать на месте.
- Только собак не берите, а то не похудеете, - произнес Павлов под конец
странную фразу. - А патронов побольше!
- Я сейчас своим ребятам позвоню, они нас на катере на один из островов в
Онеге забросят, а через три - четыре недели за нами вернутся. На всякий
экстренный случай возьмем рацию, если что не так - вызовем.
Они решили особо не тянуть и выехать послезавтра рано утром. Диктум -
фактум, - сказано - сделано.
В назначенный день они уже стояли вдвоем на острове, с грустью глядя на
отъезжающий ментовский катер. Ярко светило октябрьское солнце.
На озере полный штиль. На берегу небольшой бухты, где их высадили, стоял
заброшенный деревенский дом с русской печью и огромным столом, человек на
двадцать. Аркаша, помимо соли, взял еще зачем-то мясорубку и сковородку
диаметром около метра.
- Я тут еще специи взял, - сказал он, страшно смущаясь и доставая из
рюкзака перец, приправы, кетчуп, уксус, майонез, полрюкзака лука и
панировочные сухари, - если охота неудачная будет, это все можно есть!
Было ужасно грустно, остров был действительно необитаем, сюда приезжали
только редкие охотники. Вдали блестел на солнце знаменитый Кижский собор. На
Онеге застыли несколько одиноких яхт, ожидая ветра. Настоящее бабье лето.
- Только без баб, - добавил Аркаша.
Страшная лень и нега охватила наших героев. Они были готовы улечься на
лавки и грустить, грустить...
Но нужно было добывать хлеб насущный и бороться с ожирением.
- Давай обойдем остров с двух сторон, обследуем его вдоль берега. На том
конце встретимся и напрямик к дому вернемся,- предложил Серега.
- Принято!
И они разошлись в разные стороны, взяв ружья. Метров через двести,
углубившись в лес, Серега услышал за спиной одиночный выстрел. Но он был
опытным охотником и на выстрелы давно не бегал. Во многих случаях полезнее для
здоровья и жизни было идти в прямо противоположную от выстрела сторону. В
лесах полно браконьеров, неизвестно, что у них на уме.
На небольшую полянку, минут через десять, они вышли с огромным лосем
одновременно. Лось с любопытством глядел на Серегу, но не убегал.
- Любопытство сгубило кошку - Пробормотал Петров и двумя точными
выстрелами свалил гиганта.
Нужно было идти к избе за топором, а желательно вообще позвать на помощь
Аркашу, одному столько мяса до ночи не перетаскать.
У дома он встретил Аркашу. Отлично, вдвоем носить легче.
- Ты сачкануть решил? Домой вернулся.
- Я лося завалил, всего метров триста отсюда! - гордо заявил Аркаша.
- Я тоже - грустно сообщил Серега.
Почти до обеда следующего дня они разделывали двух лосей и носили мясо.
Складывали его в погребе под домом. Прерывались только на еду - ели пока
только жареную лосиную печень.
Мясо аккуратно разложили по сортам и половой принадлежности. Аркаша добыл
лосиху, мясо которой нежнее и сочнее. В лес ходить не хотелось. Друзья
установили дежурства по кухне через день, слушали по транзисторному приемнику
музыку, играли в карты и старались удивить друг друга кулинарными изысками.
Аркаша служил в армии вместе с "чурками" и многому у них научился.
- Жаль, я книгу о вкусной и здоровой пище не взял! - огорчался Сергей.
Вставали они поздно. Долго лежали под теплыми одеялами, нежились. Потом
кто-то начинал готовить завтрак.
Мясо лосиное отварное, жареное, рулет из рубца, почки в маринаде, гуляш,
фрикадельки.
В ответ: паштет из печени, сантан, котлеты рубленые, колдуны,
бефстроганов.
Снова: лосятина заливная, бульон, тефтели, бифштекс, антрекот, ромштекс,
лангет.
И опять: язык заливной, студень, шашлык, шницель, рагу, поджарка.
И вместе: штуфат, цвибельклопсы, шнельклопсы, котлеты отбивные, кололак,
куырдак, кишки тушеные, асып, ми-шужук, хаш, люля-кебаб.
Сердце, мозги, суп из раздробленных костей с костным мозгом, запеченные
лосиные губы....
Великовозрастные кулинары так увлеклись этим искусством, что даже отварили
лосиный пенис. Был он длиной около сорока сантиметров и в диаметре сантиметра
четыре, а после приготовления стал похож на докторскую колбасу. Друзья поняли,
что докторскую колбасу делают не из докторов, а из лосиных пенисов и есть ее
не стали. А вот "яйца лосиные под майонезом" съели с большим удовольствием.
Завтрак плавно перетекал в обед. Обед в ужин. Вечером, вяло ковыряясь в
зубах и беседуя, что бы еще эдакое приготовить, они незаметно засыпали.
Иногда хотелось каких-то особенных приправ, и друзья отходили от дома
метров на сто, чтобы набрать поздних грибов, ягод, корешков или просто травы.
Тогда к мясным блюдам добавлялись соусы из брусники, черники, клюквы, рябины, калины. Котлеты с белыми грибами, лисичками, соленые грибы, грибная икра, грибы, фаршированные мясом.
Бывшие их жены были на сто процентов уверены, что их непутевые мужья могут
только яичницу приготовить, да и то с трудом.
Чтобы успокоить расшатанные адской работой нервы, потребовалось две
недели. На пятнадцатый день Серега проснулся от мощной эрекции. Взглянув на
храпевшего на спине Аркашу, он обнаружил у него "симптом палатки", говорящий о том же самом.
Мало того, что ожирение побеждало, обоих разносило как на дрожжах, так
добавилась новая проблема. Нужно было что-то срочно предпринимать. Метод
коллеги Павлова не помогал. Да и мясо в любом виде уже надоело до тошноты.
Жутко хотелось яичницы, смешанной с мороженым.
Пока Аркаша спал, Сергей нашел старую простынь, еще относительно белую,
постирал ее и долго что - то вышивал, используя материал от завалявшихся под
лавкой чьих-то черных спортивных штанов.
Затем вдвоем с Аркашей, одобрившим идею, они отправились в лес. Уже в
сумерках установили рядом с домом мачту. Утром, в первых лучах ноябрьского
солнца на фоне холодного синего неба, гордо развевалось на ветру белое
полотнище. На нем огромными черными буквами было вышито: "SOS". Вызывать по
рации знакомых Аркашиных ментов было почему-то стыдно.
Первыми сигнал о бедствии приняли с соседнего, обитаемого острова. Там
стояло с десяток домов, был магазин, и раз в неделю приходил с материка летом
катер, а зимой - снегоход.
Жили там одни старушки. Мужья их давно спились и поумирали, а бабки
продолжали рыбачить, огородничать и заниматься другими промыслами. Они
подкатили на двух вёсельных лодках к обеду того же дня. Руководила пиратским
десантом маленькая узкоглазая бабулька, похожая на Джеки Чана. Увидев
лоснящиеся от жира, заросшие двухнедельной бородой рожи обитателей дома,
старушки поначалу струхнули. Но быстро сумели договориться о натуральном
обмене.
На следующий день бабки-морячки привезли картошки, рыбы, моркови, хлеба.
Были и куриные яйца, а вот мороженое отсутствовало. Взамен аборигенки получили
высококачественное лосиное мясо один к одному, по весу. Мерили на берегу,
ведрами, на старинном коромысле, перекинутом через могучую Аркашину шею.
Через два месяца, почти перед Новым годом, о них вспомнили милиционеры.
Забеспокоились, что нет вестей, и срочно отправили спасательную экспедицию на
"Буранах". Добиралась она с трудом, снега в тот год навалило изрядно, и он шел
постоянно, мороз был градусов двадцать пять. Но возглавлявший спасательную
экспедицию Андрюха Сидоров из прокуратуры, сумел пробиться к острову. Уже
подъезжая, они почувствовали неладное.
В бухте стояла вмерзшая в лед огромная яхта с непонятным флагом на мачте.
Издалека были видны мелькавшие на улицу и в дом голые мужские и женские тела.
Сереги с Аркашей среди них не наблюдалось. Может, их приезжие туристы съели?
Менты проверили оружие и приготовились к штурму. Окна в избе светились
электрическим светом. Странно. Оттуда неслась музыка, мешались русские и
иностранные песни, смех. У одной из стен высилась внушительная поленница.
- Всем лечь на пол, руки за голову!- Заорал Андрюха, врываясь в дом.
Споткнулся о дрова у печки и растянулся на полу во весь рост, едва не выронив
пистолет. Его встретил взрыв хохота.
Быстро оглядевшись, Андрюха особого криминала не нашел. Только из
примостившейся в углу стола аккумуляторной видео двойки неслись характерные
охи-вздохи порнушки. На двух широченных лавках по обе стороны стола сидело
восемь человек - шесть обнаженных женщин и двое бородатых, мускулистых
мужиков, украшенных, как татуировкой, странной формы синяками.
Женщинам всем было около тридцати лет, говорили они на непонятном языке.
Стол между лавками был заставлен разнообразной едой и выпивкой, причем, как
успел заметить Сидоров, выпивка была очень качественной. Виски, джин, пиво -
все иностранное.
- А где наши ребята? - Спросил Сидоров и вдруг осекся. Узнал в бородачах
Аркашу с Серегой. Но где животы, как глобусы? Где щеки, плавно переходящие в
плечи? Можно подумать, они два месяца не вылезали из тренажерного зала.
- Мы уже совсем озверели от обжорства и воздержания, когда наш призыв о
помощи услышали эти девчонки, - рассказывал Сергей, угощая милицию мясом и
виски. Они из Израиля. Как они сюда попали, мы так и не поняли - язык плохо
знаем. Но девчонки душевные. Коллеги ваши почти, в армии служат.
Мой знакомый уезжал в Израиль на ПМЖ, вот он меня для смеха обучил одной
еврейской фразе:
- КУСИН МАЙН ТОХЕС, И ЗАЙ ГИ ЗУНД.
- Поцелуй меня в жопу, человек и будь здоров! - Вы знаете, каждое слово
пригодилось! Мы поначалу только так и общались:
- Поцелуй меня,
- Человек - женщина тоже человек.
- Будь здоров! - кивнул на рюмку, ну и остальные слова пригодились. Потом
с их помощью подучились немного, да больше их русскому языку учили. Они к
языкам способные (потупился). Девчонки понимающе закивали, одна из них, почти
без акцента произнесла:
- Шерсть п.... не защита! Менты не выдержали и захохотали.
- Тихо! - сказал Аркаша, это я ее научил фразе:
- Кушайте, пожалуйста, не стесняйтесь! Не портите мне дрессировку. У нас
любовь, три любят меня, три - Серегу. Иногда меняемся, но редко. Мы же не
развратники, какие. Домой они совсем ехать не хотят. У них отпуск большой.
Суперсистема шесть называется. Помнишь, певица Долина рекламировала:
- Мои волосы, ногти и зубы в отличном состоянии, - продекламировал Серега,
перекусив в бородатой пасти лосиную кость.
- В сенях закуток отгородили, каменку сложили - вот и баня. Холодно стало,
дрова заготовили. А ночью...... Короче - мало спим, еще потом днем
догоняемся. В жизни так хорошо не отдыхали.
- А где флаг ваш, что-то не видно?
- Так сняли уже. Бабки с соседнего острова и так знают, приезжают убирать,
стирать, приготовить - валюту зарабатывают. А баб нам больше не надо, с этими
бы справиться.
- Ты, Андрюха, скажи начальству, что я еще месяц за свой счет возьму; и
Сереге в больницу закинь заявление. Он написал. Мы еще тут Новый год хотим
справить. А уж к февралю вы нас в город вывезете. Пока девчонки домой не
хотят, не отдохнули еще.
Завистливо оглядываясь, спасатели погрузились на снегоходы и отчалили. В
коридорчике они обнаружили картофельный мешок с патронами, которые Аркаша не
так давно конфисковал у браконьеров. За два месяца истрачено было только три.
- Вот что значит настоящая любовь, - задумчиво произнес самый младший из
ментов, Сашок, - как людей преображает! Как бы совсем не отощали.

Дата добавления: 2015-10-21