Алина Александровна Борисова 18 страница

Когда Арчару осудили и лишили всего, она осталась совсем одна. Много друзей у принцессы, нет друзей у изгнанницы. Да и преступления ее были слишком... даже для тех, кто уже привык быть вампирами. А для Яси Арчара была - мать. Жестокая, безумная, но - какая есть. И Ясмина уехала с ней. Ее выбор, ее право... Знаешь, она ведь даже Анхена до сих пор не простила, считает, он должен был защищать свою жену, несмотря ни на что, а он ее предал... Так до сих пор и не общаются. Анхен переживает, но мириться, объясняться даже не пробовал. Ни разу и близко к Ичиасэ не был. А Яська с тех пор ни разу не возвращалась домой.

А ты?

А что я?

А ты бываешь в этом Ичиасэ? Видишься с сестрой? Или только через перстень и общаетесь?

Только я и бываю. Давай не будем об этом. Ты собиралась учить наш язык. Не передумала еще? Вот давай и начнем, пока я еще здесь.

А когда ты уедешь, кто тогда станет меня учить?

Ну, было бы желание, а учителя найдутся. Тот же Анхен, к примеру, я уверен, прекрасно справится.

Ну да, конечно. Тот же Анхен, насколько я помню, всегда мне врал, что никакого «другого языка» и вовсе не существует.

А что ты от него хочешь? На той стороне он - официальное лицо при исполнении, и к поездке через Бездну, уж поверь мне, он тебя никогда не готовил. А по ту сторону вампиры даже между собой обязаны говорить на языке людей. Ты ж не ждешь, что он будет нарушать собственные правила?

Ага, а писать и читать на нем при мне, значит, можно?

А это ты сама у него спросишь, коль разговор зайдет. А пока держи свою тетрадку, на слух ты всего сразу не запомнишь. Так что записывай, к следующей нашей встрече выучишь...

И следующие часа два я записывала, проговаривала и вновь записывала. И это было даже хуже, чем учить анатомию. Потому как были у них такие звуки, для которых у меня даже букв подходящих не было. И была еще куча всяких вспомогательных слов, которые на человеческий язык и перевода не имели. И я уж не говорю, что предложения у них строились так, что проще знаками всю жизнь изъясняться, чем все это освоить.

Честно говоря, к концу мероприятия я была уже абсолютно уверена, что в жизни мне этого не выучить, не стоит и пытаться. Вот только Лоу огорчать не хотелось, поэтому озвучивать свои упаднические мысли я не стала. Поинтересовалась только:

А ты наш язык долго учил?

Да нет, я тогда молодой был, любопытный. А в доме только и разговоров было, что про Страну Людей. Постоянно гости, проекты, планы, впечатления, мнения... Я и сам не заметил, как выучил. Все ждал, когда же мне разрешат и самому посмотреть, пообщаться, - он чуть помолчал. - Дождался.

И?

Посмотрел, - развивать тему не стал. - Потом уехал путешествовать. Знаешь, в мире много стран, народов, языков. У каждого своя история, свои обычаи. Их сложно понять, не имея возможности общаться. Ну а поскольку мне, по-прежнему, было любопытно, то языки я учил и дальше. И знаешь, чем больше ты их знаешь, тем легче учить следующий.

И сколько же ты их знаешь?

Четырнадцать, включая мертвые. Так что не грусти, уж один ты точно выучишь.

А «мертвые» - это как?

Это когда не остается тех, кто считает язык родным. Когда говоривший на нем народ исчезает, растворяясь среди прочих - более сильных, более удачливых.

Зачем же тогда его учить? Язык, на котором никто не говорит?

Остаются надписи. Книги, документы, - Лоу пожал плечами. - И мне интересно их прочитать. Интересно знать, что было в этом мире до меня. Потому что это мой мир, Лар. Я в этом мире не гость, я здесь живу. А значит, пытаюсь познать и понять.

А знаешь, ты мне подружку одну напомнил, в школе вместе учились. Она вот тоже все интересовалась историей, тем, что раньше было... - какая-то смутная мысль крутилась на самом краю сознания, казалось - еще немного, и я ее поймаю... Вспомню. Что-то важное - вспомню.

Пошли купаться, Лар, - не дал мне сосредоточиться Лоу, - У тебя уже даже твое очаровательное белье давным-давно высохло, - он аккуратно провел пальцем по верхнему краю лифчика.

Проследила взглядом, как он гладит изящную вышивку, и ехидно поинтересовалась:

Вот даже и не пойму, то ли белье мое ты сейчас похвалил, то ли все же себя - ведь ты мне его выбирал.

А вот не приходит в голову, что я похвалил тебя? - продолжая обводить пальчиком цветочки на лифчике, промурлыкал вампир. - Как дивно тебе идет и как чудно облегает.

Да ну тебя, - встала и отправилась плавать. А он отстал, понятно. Ему ж еще раздеваться. Вампир, куда ж денешься. Все-то у них не по-людски.

Плавала в этот раз не слишком долго. Засмотрелась на белые лилии и не удержалась, заплыла в самые заросли - сначала захотелось поближе их рассмотреть, потом понюхать.

А знаешь, их бесполезно рвать, они сразу вянут, - я аж вздрогнула от неожиданности. Совсем не заметила, как он подкрался. Вроде только что одна здесь была.

Поэтому они даже считаются символом недоступности, - осторожно разводя руками длинные стебли, Лоу приблизился ко мне. - Вроде совсем рядом, а не сорвать, - он тихонько провел пальцами по краю белых лепестков. - Знаешь, водяные лилии никогда не дарят. На них просто вместе любуются.

Он протянул руки, обнял меня за талию и притянул спиной к себе. Дно было здесь не глубоко, вода едва закрывала мне грудь, а Лоу и вовсе был выше меня почти на целую голову, утонуть нам не грозило, даже при полном бездействии, разве что завязнуть в иле или поцарапаться о какую корягу.

Ты ведь позволишь мне полюбоваться на них вместе с тобою? - его висок ласково коснулся моего виска. - Знаешь, а ты ведь очень на них похожа. Такая же красивая, чистая, недоступная, - его губы осторожно коснулись моего плеча. Потом еще раз, и еще, и еще, с каждым разом перемещаясь все ближе к шее. Затем поцеловал и ее, а потом еще и лизнул языком за ушком.

Ну вот что ты делаешь, перестань, - я смущенно дернула плечом. Нет, было приятно, но... Он был мне другом, нежным, заботливым другом, а все эти поцелуи, они явно претендовали на большее, или это я путаю его с человеком, а он же вампир, и для него все эти поцелуи вообще ничего не значат, просто настроение хорошее.

Лаар-каа, - полушепотом протянул он,- ну зачем ты лишаешь себя удовольствия? - Его палец проник под бретельку лифчика, нежно огладил кожу под ней, скользнув вниз с плеча сначала вперед, потом назад, и вновь поднявшись на мое плечо. - Ну смотри, этот глупый кусочек ткани портит твою нежную кожу. Остается след. Давай мы его уберем.- И, повинуясь движению его пальца, бретелька спадает с плеча, и я чувствую прикосновение его языка. Он, едва касаясь, ведет им по следу от бретельки. Щекотно. Приятно. Волнительно. Его пальцы тем временем сбрасывают бретельку и с другого плеча, и его язык проводит влажную дорожку и там.

Лоу!

Просто массаж, маленькая. Для поврежденной жестоким обращением кожи, - пальцы тем временем очерчивают нижний край лифчика и проникают под него - едва-едва, не больше, чем на сантиметр. - Ну смотри, и здесь тоже остался след. Давай мы тебя пожалеем и снимем уже эту гадость.

Не надо, - сердце начинает биться чуть быстрее. Ну вот зачем он...

Надо, моя хорошая. Вода должна ласкать кожу, а не тряпку, - его руки смыкаются на застежке, миг - и она расстегнута, и лифчик летит куда-то в сторону берега прежде, чем я успеваю его остановить.

Нет, ну вот это точно уже перебор. При всей моей нежной любви к этому среброкудрому любителю поцелуев.

А тебе не кажется, что я не кукла? - кажется, я даже рассердилась. - Захотел - одел, захотел - раздел.

Тише, тише, Ларочка. Просто почувствуй - эту легкость, эту свободу. Почувствуй, как нежно вода тебя ласкает. Только вода, не я, - он поймал мои руки и завел их себе за шею.

А вода - она действительно ласкала. Легчайшие волны скользили по нежной коже, омывали затвердевшие соски, соблазняли... Я оказалась не готова к этим ощущениям, мне и в голову никогда не приходило, что отсутствие на мне маленького, насквозь промокшего фрагмента одежды, так изменит мои ощущения от пребывания в воде. А вампир по-прежнему лишь удерживал мои руки на своей шее, слегка поглаживая локти, предплечья, а вода струилась вокруг, обволакивая, проникая, уговаривая. Сладостная истома разлилась по телу, возникшая было злость на его своеволие растаяла без следа. И я почти готова согласиться с вампирской точкой зрения на купальники, без них действительно гораздо приятней, свободней, легче... Легчайший ветерок чуть холодит, вода ласкает... Рука Лоу медленно скользит вниз по моему телу, лишь едва задевая обнаженную грудь, ложится ладонью на живот, вынуждая сделать еще полшага к нему... И мне в бедро упирается его напряженная плоть. Я вздрагиваю. Ой, бездна, вот к этому я точно не готова! Очарование уходит. Я испуганно напрягаюсь, и он мгновенно это чувствует.

Ну что ты так разволновалась, Ларочка? - он развернул меня лицом к себе и проникновенно заглянул в глаза. - Разве я тебя обижу? Ты мой прекрасный цветок, который бессмысленно рвать.

Да? А что же ты тогда, по-твоему, делаешь? - его взгляд смутил меня даже больше, чем неожиданно интимное прикосновение. Я сделала шаг назад, высвобождаясь из его объятий и проваливаясь в ил. Его руки скользнули по моей спине, размыкаясь, нежно огладили мои руки и удержали за кончики пальцев, не давая сбежать совсем.

Да что с тобой сегодня? - я попыталась выдернуть руки, но безуспешно.

Не знаю, может, влюбился? - его улыбка была слишком нежной, слишком чарующей. И я еще хотела ему сказать, что вампир и «влюбился» звучит глупо, они любят всё, что движется, а это уже не любовь, но не успела, потому, что он продолжил:

Я не знал особого напева

Среди дел обыденных земных,

Да вот только встретилась мне дева

В заводи меж лилий водяных.

Только раз в глаза мои взглянула

И навеки душу отняла.

А взамен лишь руку протянула,

Что была как лилия бела.

Ураган в крови моей гуляет,

Выпуская чувства из оков.

Дева целовать мне позволяет

Только кончик белых лепестков.

В сердце меня дева не пускает,

К ней так близок я, но так далек.

Лишь вода холодная ласкает

Лилии несорванный цветок.

И он, действительно, поцеловал мне лишь кончики пальцев. И отпустил.

Нам надо ехать, Ларочка. Нам действительно пора уже ехать. Идем одеваться, - и он нырнул, скользнул в глубине стремительной рыбкой и вынырнул лишь у самого берега. А я все так и стояла среди лилий - смущенная, с раскрасневшимися щеками и бешено бьющимся сердцем. Ну вот что он со мною делает?

Когда я выбралась, наконец, на берег, он уже ждал - одет, причесан, спокоен. Волосы собраны в хвост, и оттого лицо кажется непривычно строгим. Накинул на меня полотенце, и даже помог мне вытереться, слишком старательно, особенно в районе груди, но я промолчала. Он тоже не говорил ни слова.

Так же молча подождал, пока я переоденусь, загрузил в машину вещи, помог сесть мне и взлетел. И даже в пути был непривычно замкнут. Бывает молчание, которое не напрягает, но сейчас - он словно отгородился от меня каменной стеной.

Лара, ты меня прости, - со вздохом обернулся он ко мне, когда башни Города уже показались на горизонте, - но я сделаю то, что должен.

Ты о чем? - да что с ним сегодня? То с поцелуями пристает, то отгораживается, а теперь вот это.

Я действительно тебе друг, Лара. И потому должен думать о том, как будет лучше тебе. Даже если сейчас тебе покажется, что я не прав.

А вот давай ты не будешь решать за меня, - что бы он ни задумал, мне уже не нравится.

Ну что ты, Ларочка, я решаю только за себя. А за тебя ты решишь сама и, я надеюсь, не ошибешься.

Уточнять он не стал, хоть я и пыталась выяснить. Перевел разговор на другое, потом стал рассказывать, как они в юности с друзьями хулиганили. Я сначала не прислушивалась, огорошенная его словами, да и всем этим днем, богатым на эмоции и признания, но постепенно втянулась, и когда мы прилетели, я весело смеялась над очередным рассказом. На парковке бросилось в глаза присутствие нескольких новых машин, но она и прежде не пустовала, да и ярко-алой среди них не было.

Я направилась было к ближайшим дверям, но Лоу остановил.

Пошли через другой вход, покажу что, - потянул он меня прочь с самым заговорщицким видом, а потом и вовсе подхватил на руки и стремительно ринулся вниз с платформы. Затем крутой вираж над кусочком «небесного сада» и мы с разворота ныряем в очередной зазор между зелеными лужайками. Потом кувыркаемся в воздухе, видимо просто забавы ради, спускаемся еще ниже и головами вперед влетаем в распахнутые двери. Проносимся вихрем по коридору и останавливаемся лишь в центральном зале. Здесь он опускает меня на ноги, но я вынуждена тут же за него ухватиться, поскольку голова после столь стремительных перемещений немного кружится, и ноги не держат. Но все же это было захватывающе, и потому я смеюсь, пытаясь отдышаться от полета.

И зачем ты меня на нижний уровень принес? - интересуюсь у своего спутника. Воспоминания о юности явно вновь пробудили в нем мальчишку. - Как я теперь наверх подниматься буду?

Ну, придумаем что-нибудь, - легкомысленно пожимает он плечами и тут же хитро улыбается. - Могу предложить свои услуги.

Ох, нет, спасибо, налеталась. Пойду лучше лестницу поищу.

Ну и зачем ты наряжаешь ее как вампиршу? - раздается вдруг голос с противоположного конца зала. Я вздрагиваю и поднимаю глаза. Прямо напротив нас стоит Анхен.

В обычной светлой рубашке с коротким рукавом, в легких летних брюках вполне человеческого покроя. Никаких черных платьев и золотого шитья. Волосы собраны в аккуратный хвост - такой... привычный Анхен. Куратор, которого я могла бы встретить на улицах родного города.

Но мой смех обрывается на полувздохе, кажется, я бледнею и вцепляюсь в Лоу так, что даже мне становится больно. Ужас стальными тисками охватывает сердце. Не куратор - владелец. Мой владелец! Нет, только не это!

Возле него пара слуг в почтительных позах, не то указания получали, не то отчитывались в чем до нашего появления. Но они уже забыты. Внимательный взгляд авэнэ направлен прямо на нас. На меня? На Лоу? Слишком далеко, не разобрать. И интонация - не понятна: он любопытствует? Насмехается? Недоволен?

Ну, я ее хоть как-то наряжаю, - Лоу в ответ разве что не фыркает. - А великому авэнэ такие мелочи даже в голову не приходят. Величие глаза застит, не иначе.

Паясничать прекрати, - устало обрывает его Анхен и решительно направляется в нашу сторону.

Нет, - в ужасе шепчу я и пытаюсь спрятаться за Лоу. Он обнимает меня одной рукой и крепко прижимает к себе. - Не отдавай меня ему, пожалуйста, не отдавай, - в панике твержу я, обхватывая его руками за шею и зарываясь носом куда-то ему в воротник.

Все хорошо, - успокаивающе шепчет он мне и вновь оборачивается к Анхену.

Так где, ты говоришь, ее одежда? В которую ее надо было одевать? Что-то в глаза не бросилась. Может, искал я плохо, как думаешь?

Остановился. Недоуменный взгляд на Лоу, затем оборачивается к слугам. Далее знакомое: вопрос-поклон-ответ. Вот интересно даже стало, и что он услышать хочет?

А вот что ты приказал, то они и сделали, - прерывает их беседу Лоу, не переходя на эльвийский.

Я приказал позаботиться! - Анхен явно начинает злиться. Ну вот зачем он его злит, и так страшно.

Да-а? - а тон уже откровенно издевательский. - Ты приказал им приволочь в дом существо из загона. Вот они и создали максимально комфортные условия... для того, кто родился и вырос в стаде! И если бы я, совершенно случайно, не решил тебя навестить, то сейчас бы мы имели здесь хладный труп, заботливый ты наш. А я, знаешь ли, вовсе не обязан бросать все дела и бежать к тебе каждый раз, когда твое имя начинает вспоминать в анекдотах каждый первый.

Ты не поверишь, малыш, но и не каждый раз бежать ко мне ты тоже не обязан, - нервным движением отбрасывая за спину волосы, цедит в ответ авэнэ. - Я тебя - не звал. Совать нос в мои дела - не просил. И мнением твоим по данному вопросу - не интересовался.

Мне на колени-то уже падать, о Великий? - судя по тону, каким это было сказано, падение на колени было последним, чем он собирался заняться в ближайшем будущем.

Ну, если ножки уже не держат - то давай, - Анхен засовывает руки в карманы и больше не пытается к нам приближаться. Так и стоит посреди огромного холла. А в глазах - нет, не злость, осмелившись на него взглянуть, я вижу это отчетливо. Во взгляде - только усталость. - А что до хладного трупа, то, видишь ли, какая проблема, Лоурэл: это именно то агрегатное состояние, в которое Лариса норовит перейти каждый раз, как я скрываюсь с ее горизонта. А стоит мне в ее жизни появиться - и у нас начинаются слезы, обмороки, истерики - словом, все то, что ты можешь наблюдать прямо сейчас. И что же мне делать, защитник невинных дев? Или может, ты мне, Лариса, подскажешь? - поймав мой взгляд, он впервые обращается прямо ко мне. Я вздрагиваю и прячу лицо на груди у Лоу. - Я уже даже в собственный дом боюсь возвращаться, чтоб лишний раз тебя не пугать.

Правда? - продолжает насмешничать Лоу. - А я вот другую историю слышал. Что-то там про разбитую вдребезги машину и затянувшийся пикник под соснами. В о-очень душевной компании.

Лоурэл! - почти что рык.

Нет? Под елками? Вечно я их путаю, - меня ноги от страха почти не держат, а он развлекается, словно сам Дракос в него вселился! - Ну прости, ты же знаешь: ботаника - не мое.

Угу. Словоблудие - всегда твое было, - Анхен позволяет себе ответную усмешку и вновь начинает движение в нашу сторону. - А ты у нас теперь, значит - милейший мальчик, нежный друг всех несправедливо обиженных лично мной дев?

Всех? - картинно пугается Лоу. - Нет, всех я не готов, это ж какая толпа-то наберется. Остановлюсь на цифре один, если не возражаешь.

Возражаю, - ему остается до нас шага три, и тут Лоу резко взвивается в воздух. Мгновение - и мы с ним стоим на перилах галереи второго этажа.

И как это понимать? - Анхен остается на месте, только голову задирает. Мне бы тоже очень хотелось это знать. То, что мы вновь оказались на некотором расстоянии от хозяина дома, дало мне, конечно, возможность сделать пару судорожных вздохов, ведь, глядя на приближение Анхена я, кажется, позабыла, что дышать нужно. Но ведь это не выход. Лоу просто дразнит его. Выводит из себя. Зачем? Будет же только хуже. Только хуже.

Ну, отсюда обзор лучше, - как ни в чем не бывало, продолжает Лоу. - Кстати, шикарную машину сейчас на стоянке у тебя заметил. Дивного цвета коррозии металла. Неужели твоя? Ты что же, напрочь отбил себе вкус?

О, это подарок от любящих родственников. - Анхен медленно поднялся в воздух и завис прямо напротив нас. Но приближаться не стал. Продолжил беседу. - С пожеланиями скорейшего... ну, всего что сам придумаю, записки не прилагалось.

И что же ты придумал? - полюбопытствовал Лоу, словно мы все в уютных креслах вечер коротали.

«Жаль, что ты не сдох», полагаю, звучало бы наиболее правдоподобно, - Анхен пожал плечами, по-прежнему не делая попытки приблизиться. Лишь смотрел. Внимательно. Слишком.

А что старая, чинят? - стоять на тонких перилах верхом комфорта не казалось. Мне. А эти двое беседу беседовали.

Нет, говорят, восстановлению не подлежит, - равнодушно отозвался Анхен, а до меня только тут стал смысл разговора доходить. Он что же, машину разбил? Вдребезги? Это как, вместе с собой? Только у него регенерация, а машину уже никак? Это как же надо было... навернуться? - Придется покупать себе новую, а эту...ну, постоит в гараже, места хватит, - продолжал между тем авэнэ. Отвечал вроде как Лоу, а смотрел на меня. И, пойманная его взглядом, я уже даже отвернуться не могла. - Приставлю кого-нибудь пыль с нее протирать. Особо ценной тряпочкой. А через пару лет уроню куда-нибудь в Бездну.

Надеюсь, без дарителя, намертво прикрученного к пассажирскому креслу? - поинтересовался Лоу тем тоном, что было понятно, о судьбе дарителя он не зарыдает. Так, стоп, а кто даритель? У него ж вроде родственников-то... Это ж они кого сейчас в Бездну мысленно посылают?

Не подозревал в тебе такой... нелояльности, - Анхен откровенно усмехается.

А я скрытный.

Вот и скройся, - светская беседа резко кончилось. Приказы пошли. - Ларису на пол поставь - и свободен.

Нет! - с криком оборачиваюсь к Лоу. Ведь он же не оставит меня? Ведь не оставит?

Ну конечно, нет, - мы резко срываемся с места. Вбок, вверх, вдаль - и вот под ногами уже балюстрада третьего этажа, и где-то там, налево по коридору, моя комната, где я привыкла чувствовать себя дома, где я позволила себе забыть, что дом не мой - его, и я в нем даже не гость, как вначале соврал мне Лоу.

Лоу, да отцепись ты уже от нее! Вот что ты скачешь? У меня нет настроения играть в догонялки, - Анхен лишь развернулся нам вслед, но догонять, действительно, не стал. Лишь поднялся выше, чтоб вновь оказаться с нами на одном уровне.

Но девочка выбрала меня, Нэри, - отозвался вдруг Лоу совершенно нормальным тоном. Спокойно и серьезно. - Ты давно от нее отказался, запугал так, что она и близко к тебе подойти боится, что дальше с ней делать - не в курсе, сам признался. Так не жадничай, отдай.

Тебе? Да с тобой она не то, что до утра, до сегодняшнего вечера не доживет, - фыркает на это Анхен, почему-то обозванный «Нэри».

Да она не первый день со мной, и все жива как-то.

И я даже скажу, как: потому, что она - моя. И моей останется.

Ну а зачем? Зачем ей вообще жить, Нэри? Назад не вернуться, здесь ей жизни не будет, у тебя от нее одно расстройство, - и это говорит Лоу? Нежный, ласковый Лоу, читавший мне стихи и обещавший свою помощь и дружбу? - Она мучается, ты мучаешься. Зачем? Отдай, хоть умрет счастливой.

Мои руки дрожат и разжимаются. Лоу на меня не смотрит. Конечно, у него - Нэри. Его драгоценный Нэри. А я - я ничто. Нет, он даже готов избавить - только не меня от Анхена, Анхена от меня. Чтоб он, бедный, не мучился. Машины зря не бил.

Я тоже умею убивать, Лоу. Если сочту, что это необходимо - я справлюсь.

Так справься уже. Не заставляй ее жить внутри собственных кошмаров, Нэри, это жестоко.

Отдай мне девочку.

А она точно тебе нужна? - Лоу подхватывает меня на руки и взмывает вверх. Все выше, выше - под самый купол. Туда, где небо.

Я подожду в кабинете, пока ты наиграешься. Вас обоих, - Анхен разворачивается к нам спиной, долетает до ближайших к нему перил, спрыгивает с них на пол.

Ой! - негромко и фальшиво произносит вдруг Лоу и... разжимает руки. Несколько секунд спокойно смотрит, как я падаю спиной вниз на каменные плиты пола, а потом отворачивается и улетает прочь по ближайшему коридору.

Даже не страх - боль. Такая боль пронзает душу. Предал. Бросил. Убил.

А потом меня подхватывают сильные руки, крепко прижимают, и я вижу прямо перед собой лицо Анхена - бледное, с прикушенной губой, с испуганными глазами.

Ларка, - шепчет он мне, - моя Ларка.

А я могу думать лишь об одном: даже не оглянулся. Бросил - и даже не оглянулся.

Глава 9. Близость.

Очень медленно мы опускаемся на пол. Он не остается на ногах, садится, прямо на каменные плиты, посреди огромного зала высотой в пять этажей. Я оказываюсь у него на коленях, он держит крепко, но бережно. Я не вырываюсь. Куда? Зачем? Смотрю наверх. Там синеет за прозрачным куполом небо. Недостижимое. Свободное. Там скрылся мой сказочный принц в кристально-белой рубашке, так и не взяв меня с собой. Бросил. Будто балласт, мешавший ему лететь. А я - словно в глубине гигантского колодца. Нет. Словно в Бездне. Вдруг вспомнилось все так ярко, так четко: его руки, обнимающие меня, сказочные Ледяные Водопады, небо - небольшим фрагментом, где-то высоко-высоко над головой, его поцелуй, впервые заставивший меня потерять голову. И он - вампир и куратор, таинственная, непостижимая личность, существо иного, более совершенного и возвышенного мира, несущее на руках меня - просто девочку... Все осыпалось прахом и ничего не осталось. И нет уже девочки-студентки, и светлейшего куратора тоже нет, и ничего возвышенного и совершенного в этом мире рабов и господ тоже не оказалось.

Скажи мне что-нибудь, Лара, - тихо просит он, когда пауза перерастает в бесконечное молчание.

Перевожу взгляд на его лицо. Его глаза, внимательные и печальные, смотрят не отрываясь. Теплые, близкие. Чужие. Глаза цвета земли. Сырой кладбищенской земли, которую будут бросать на крышку моего гроба. Понимаю, что мне не страшно. Страх давно ушел. Улетел вместе с Лоу. И надежды мои с ним улетели. И мечты. Апатия осталась. Отупение. Наверное, даже покорность. Судьбе. Обстоятельствам. Даже ему. Одного только жаль. У меня ведь гроба не будет.

Скажи, а меня обязательно должны будут съесть?

Что? - не знаю, что он хотел от меня услышать, но, наверно, не это.

Очень хочется, чтобы похоронили.

Он вздыхает, как-то глубоко и немного нервно, проводит рукой по волосам (по чужим волосам на моей голове), прижимает мою голову к своему плечу.

Хорошо, - его голос спокоен. - Я сделаю, как ты хочешь. Это не сложно.

А мне вспоминается мама. Как она боялась любых разговоров о смерти. Даже песенку про Кондратия напевать никогда не разрешала, сколько я не пыталась ее уверить, что Кондратий в ней - просто мальчик. Мама. У меня когда-то была мама. Давно. Я тогда еще была живой.

А вампиры своих умерших не хоронят, - все тем же спокойным, отрешенным даже голосом рассказывает Анхен. - После смерти вампира сжигают, а прах развевают по ветру. Считается, что пока тело существует, душа не может освободиться от своих земных привязанностей и полностью раствориться в мироздании, а значит, страдает. Душе надо помочь, отпустить ее.

И забыть? - вспомнилась новогодняя ночь под звездным небом. Я и вампир на крыше мира. Тогда он тоже о чем-то рассказывал. А до этого мы спускались в Бездну. А вот теперь - словно совмещаем: выше облаков, и при этом на самом дне. И нет сил встать. Даже у него.

Не забыть. Просто не жалеть. И не мечтать вернуть. Душа уходит в сияние Светоча, ей будет там хорошо, - а ведь мы оба давно уже умерли. Он когда-то, а я на прошлой неделе. Или на позапрошлой. И никакого сияния. Лишь пустота. Мы осколки. Черепки, не более.

А у людей - почему не так? - разговоры о смерти кажутся мне единственно возможными в этом месте и в этом обществе. Смерть единственное, что ждет меня с ним. Смерть - это ведь он и есть. Принц Дракос моих детских сказок. А вот своих умерших мы не сжигаем. Никогда. Правда, и вызывать огонь взмахом руки нам не дано.

Люди слишком мало живут, не успевают насладиться. Им хочется вернуться в жизнь, или попасть после смерти в место, подобное тому, где они жили, а для жизни нужно тело. Вот его и берегут.

Подумала о себе. Нет, не хочу, жила уже. Вновь вернуться в жизнь, чтобы вновь корчится от боли и предательства? Я была человеком, я была одной из них, я помню. И море лиц помню. И слова. Что я недостаточно хороша, чтоб и дальше считаться человеком.

Глупости. И близко не хочу ничего подобного.

А зачем тебе тогда? - ему любопытно? Или он просто поддерживает разговор? Он давно уже смотрит не на меня - куда-то вдаль отрешенным взглядом. И ведет разговор столь же отрешенным голосом.

Наверное, просто хочется - как человек. Раз уж жить не получилось, то хоть умереть, - я пожимаю плечами. Откуда мне знать, почему это важно. Важно. Единственное, что еще важно.

А жить - ты не хочешь даже попробовать? - он по-прежнему не смотрит. Ни в чем не убеждает, ни на чем не настаивает - просто интересуется.

А смысл хотеть? Я теперь твоя, и ты убьешь меня - не сегодня, так завтра, не завтра, так через неделю, - я чувствую себя мухой в его паутине. Я давным-давно прилипла, и что бы я ни делала - мне от него не убежать. Больше того, что бы он ни делал - мне все равно не убежать. Жизнь столкнет обратно. - Сколько я проживу, Анхен? Только честно. Ты ведь можешь ответить честно?

Могу. Я не знаю, Лара. Это честно. Честнее некуда.

Я не отвечаю. А что тут ответишь? И пауза вновь раздувается, словно огромный мыльный пузырь, грозя заполнить собой все пространство этого холла, а то и дома.

Я не собираюсь тебя убивать, Ларочка, - тишина прорывается, как нарыв, его болью, убежденностью, страстностью. Его слова текут неудержимым потоком, смывая равнодушие и отрешенность. - Я никогда этого не хотел, и не хочу, и не буду. Ты дорога мне. Ты мне живая нужна. Здоровая, веселая... Я виноват перед тобой, Лара, я не успел. Не спас. Не избавил тебя от этого кошмара... Я должен был, а не сумел. Прости.

За что? Избавлять от кошмаров не по твоей части. Ты умеешь их только дарить, - моя голова лежит на его плече, прямо перед глазами - расстегнутый воротничок его светлой рубашки. Я столько раз сидела на его коленях. Я столько раз лежала на его плече. Я помню это. Да, помню. И его руки дарили тепло и заботу. И, если закрыть глаза, я, наверно, даже смогу почувствовать вновь запах его кабинета, представит хоть на миг, что мы все еще там и ничего ужасного не случилось. Я закрываю глаза и ничего не чувствую. Совсем.

Прости, - вновь просит он.

Как?

Он молчит. Слишком долго, а потом со вздохом признается:

Я не знаю.

И мы снова молчим, две песчинки в колодце вечности. О смерти говорить просто. О жизни куда сложнее.

Ты меня не отпустишь? - я не надеюсь, но вдруг...

Куда?

Домой.

Ты ведь знаешь - из-за Бездны не возвращаются. Никто. Никогда.

Но ты... ты... Лоу сказал, ты принц, племянник Владыки. И ты Верховный Куратор. И ты мог бы сказать, что решение суда было несправедливым... незаконным... И заставить их вернуть мне статус человека. Ведь я же человек. Человек...

Дата добавления: 2015-10-21