Алина Александровна Борисова 17 страница

Так странно. Его мать, задолго до его рождения, уже любила, уже мечтала... о том, кто так много столетий спустя встретился мне. И ее он не выбрал - и разбил сердце. А меня, похоже, выбрал - и разбил в кровь мое тело и вдребезги жизнь. Или не он, или и без него все было бы... что-то там было - суд, Доири, заколка... а Анхен? Он же не виноват? Он же всегда спасал? А Елена? Это было до или после? Мысли путались. Я, вроде, помнила - кусками, фрагментами. Боль помнила, ужас, кровь. И радость помнила, свой смех, когда мы кружились в воздухе у Ледяных Водопадов. И как целовала его, помнила, срывая одежду и сгорая от страсти.

Голова гудела от усилий, от попыток вспомнить и разобраться. Мне вдруг стало тесно в объятьях Лоу, не хватало воздуха, не хватало... чего-то важного. Придерживаясь за его плечо, встала на ноги и отправилась в заросли. Меня не привлекали тропинки, не привлекали полянки... И только дойдя до ручья, поняла, что мне нужна была вода. Вот эта журчащая прохлада, живущая собственной жизнью.

Я разулась, и, присев на берегу, опустила ноги в прохладные струи. Зачерпнула воду ладонями, умыла лицо. Стало чуть легче.

Не помешаю? - вампир, понятно, никуда не делся. Последовал за мной. И сейчас тихонько стоял в паре шагов за моей спиной.

Ну что ты, Лоу, просто... просто тяжело. Не могу разобраться - ни со своей памятью, ни с эмоциями. И - я не все поняла, из того, что ты мне сказал. Если твоя мать была замужем - разве она могла надеяться, что он выберет ее? А если он выбрал другую - то где их дети, почему я никогда даже не слышала?.. А главное, ты говоришь, он изменился, но почему? Как? Откуда в нем столько жестокости, если даже ты морщишься?

Я не морщусь, Лар, просто...- он присел неподалеку от меня, но обнимать не стал, и воды не коснулся. И фразу не договорил. - Если хочешь, я расскажу тебе об Анхене, - предложил он мне. - То, что известно мне. Я все же сильно моложе, и о многом знаю лишь по чужим рассказам.

Расскажи, - я смотрела, как течет вода. Сколько ее уже утекло, и не вернуть. Сколько сотен лет живет тот вампир, которого я все пытаюсь понять. Мне всего только двадцать, а он - был, он - будет...

Он женился очень рано, едва достигнув совершеннолетия. Любил без памяти свою избранницу, она его. И как ни было горько моей будущей матери, но все же она не могла не видеть - они были очень счастливы. Это была любовь - та самая, что у эльвинов принято именовать «истиной», и которая, как нас учат предки, бывает лишь одна на всю жизнь. У них родился сын, которого они обожали, но который очень долго оставался единственным ребенком. Это были годы бесконечных войн, а Анхен по рождению, по принадлежности к роду своему - боевой маг, причем с огромнейшим потенциалом. То, что он может сейчас - лишь жалкие остатки его былого могущества. Он много воевал вдали от дома, но всегда возвращался к ней. В его доме всегда было много гостей, их любили многие, и они любили многих. Но жили они лишь друг для друга. Лет за десять до катастрофы у них родилась дочь. Тогда наступил, наконец, мир, и казалось, впереди только счастье. Вскоре после этого и моя мать перестала надеяться на чудо и все же заметила моего отца. А потом - мир рухнул. Погиб, и не осталось совсем ничего. И если моим родителям несказанно повезло, то Анхену не повезло совсем. Он выжил, а его жена, которая была для него всем, его дети, без которых он не мыслил свое существование, навсегда остались в той, прошлой жизни. Я не знаю, видел ли он их смерть, или просто чувствовал, да, наверно, это не так уж важно. Он был воин, он был защитник, и он не спас...

Потом... потом были страшные годы, когда эльвины пытались осознать свою новую сущность и научиться жить... вампирами, хотя это слово появилось позднее. Это было непросто, но что тебе наши печали. А Анхен - вдруг из очередного родственника Владыки, которого тот и в лицо, возможно, не помнил, превратился едва ли не в единственного.

Но погоди, ты вроде говорил, у Владыки осталась еще дочь.

Дочь. Да, осталась. Из огромного огненного рода, чья мощь всегда была опорой трона, у Владыки осталось двое: дочь и племянник. И тогда, то ли от ужаса, что род его угасает, то ли не совсем придя в себя от чудовищной катастрофы, Владыка совершил страшную ошибку - он заставил их пожениться. Он жаждал внуков - чистокровных огненных исирэнэ, ему казалось, совместив огонь этих двоих, он в разы увеличит потенциал своих наследников. Ведь магия слабела. Это сейчас все привыкли, а тогда он ужаса выли - настолько резко и сильно они теряли свои способности.

Воля Владыки закон: Анхенаридит и Арчара поженились. И добросовестно прилагали все усилия, чтобы произвести на свет потомство. Вот только дети все не рождались. А эти двое - если прежде они были друг другу глубоко безразличны, то теперь ненавидели друг друга все сильней с каждым годом. Он потерял семью, она возлюбленного, наверное, они могли бы найти утешение друг в друге, но - не нашли. Возможно, им стало бы легче, родись у них дети, но дети не рождались, делая их бесконечные попытки все более бессмысленными, их вынужденное совместное пребывание - все более тягостным. Много раз Ара просила отца позволить им разойтись, но он и слышать об этом не желал. А ей все сильнее овладевала болезнь.

Как и многих, ее сломала еще катастрофа, но какое-то время она держалась, ведь она авенэя, Хранительница Огненной Крови. Но собственное бесплодие, в то время, как у других пар уже рождались дети, муж, который ее не любил, и у которого тоже, пусть когда-то, но все же были дети, погружали ее все больше в пучину отчаянья, ненависти, злобы. Она возненавидела людей, чью кровь была вынуждена пить, и от которой ее порой тошнило, но не пить она не могла... А для зачатия ее надо пить много, Ларка, очень много, гораздо больше, чем требуется, чтоб утолить голод, а ведь они пытались, они все время пытались, возможно даже уже не ради ребенка, а в надежде, что их избавят от общества друг друга после его рождения... Но ребенка не было. Он так никогда и не родился. Зато были мы - я и моя Ясмина. Чужие дети. Чужая удача. Чужое счастье...

Он замолчал, погрузившись в воспоминания. Я ждала продолжения. Пауза затягивалась.

И? - не выдержала я.

И? - переспросил он. С усмешкой, но какой-то горькой усмешкой. - И все, что ты сегодня вспомнила, просто сладкая сказка на ночь по сравнению с тем, что творилось в этом доме...

Что? Он, что же, вас?..

Он? Ну причем тут он, маленькая? Я рассказываю тебе сейчас не о нем - о ней. Он всегда был для нас светом, радостью. Заботился, учил, развлекал, баловал. Но у него были и другие дела. Много-много дел и забот. Ответственность за целый народ. Он ведь очень серьезно воспринял то, что отныне он - один за всех своих братьев. Единственный авэнэ. Единственная надежда и опора трона. Он всегда находил для нас время. При его занятости - просто огромное количество времени. Но Арчара - Арчара была всегда. Сейчас я думаю - она изначально была не в меру избалована и жестока. Тогда мне было сложнее судить ее объективно. Порой она была просто замечательной матерью для моей Ясмины. Родную Яся не помнит. У нее была только Арчара. А Арчара с каждым годом все больше погружалась в омут своего безумия. Ей все больше хотелось даже не убивать - пытать и калечить. Ей все сильнее нравилась боль - чужая боль. И она все чаще приходила в себя в луже крови перед растерзанным трупом. Сначала это были люди, но люди умирают слишком быстро. Поэтому дальше объектом ее забав стали слуги, а потом и...

Но...

А что «но», малыш? - и вновь горькая усмешка скользит по красивым губам. - Отношения внутри эльвийского Дома строятся через понятие собственности. Низшие являются полной собственностью главы Дома, Младшие являются условной собственностью главы Дома. Она была вправе творить все, что угодно. Она и творила.

А Анхен?

А Анхен долго и безуспешно пытался ее изменить. Найти ей увлекательную работу. Найти ей хорошего врача. Попросту запретить. По-хорошему. По-плохому. Как угодно. При нем она нас не трогала, да даже если и бывали вспышки - он пресекал их мгновенно, все же он был сильнее. Но я уже говорил - он не мог быть дома всегда, а я... - он вздохнул. - А я просто красивенький мальчик, Ларка, у меня нет ни силы, ни магии, мне нечего противопоставить Огненной Деве, но мою сестру слишком часто больше некому было спасать. Приходилось использовать то, что есть... А ее возбуждала боль, только боль. Она сгорала изнутри на огне своей ненависти, и ей хотелось заставить страдать весь мир. И что бы она ни творила - она оставалась дочерью Владыки. Его единственной дочерью, и уже по этой причине - его возлюбленной дочерью. Неподсудной. Непогрешимой...

Он замолчал, глядя вдаль невидящим взглядом, закусив губу, обхватив себя руками. Прекрасный вампир. Почти что бог. Я подошла и прижалась к нему сзади, обняв и положив голову ему на плечо. Ему было больно вспоминать об этом, я чувствовала, и все же он вспоминал, делясь со мной даже собственной слабостью, чтобы помочь обрести силу.

Знаешь, - заговорил он вновь, - она отрастила себе длинные волосы, всерьез начав считать себя жрицей Лунной Богини. У этой богини множество лиц, но Селиарэ поклонялись самой жестокой из ее ипостасей. Той, которую радует только смерть, кому на алтарь жрицы древности бросали еще трепещущие сердца своих мужчин, чье положение не многим отличалось от положения рабов. Отринув Светоча, Арчара ушла к Несущей Смерть, ее безумие прогрессировало, а Анхен... он ведь пил ее кровь, он все время пил ее кровь, обряд зачатия этого требует, и постепенно он сам становился все жестче, жестче...

Лоу вновь ненадолго замолк, но я не торопила. Просто обнимала его, прижимаясь к нему всем телом. Он же не бросил меня одну среди моих кошмаров. Мне хотелось, чтоб он чувствовал, что и я - тоже рядом.

Я не знаю, где та грань, и когда он впервые сорвался... - голос Лоу был спокоен, рассказ продолжался. - Пожалуй, сначала ему просто стало безразлично. Он никогда не защищал от Ары людей, ведь пока она занята теми, кто все равно уже обречен, она не трогает членов Дома. Но далеко не сразу у него появилась привычка заниматься делами в пыточной, в которую она превратила их совместную спальню, просматривая документы в ожидании, когда она пригласит его присоединиться, дабы очередной раз попытаться осчастливить Владыку наследником... Потом появились вспышки неконтролируемого гнева, во время которых он становился неоправданно жестоким и мог причинить боль даже близким и дорогим для него людям. Потом он осознал, что происходит, и пытался лечиться, бороться, он очень многое сделал для того, чтоб остановить болезнь, повернуть ее вспять... И мне даже казалось... Вру, я очень сильно надеялся... Но то, о чем говоришь ты... Знаешь, я ведь видел твои шрамы в тот день, когда помогал тебе мыться, но мне и в голову не пришло...

Он вдруг развернулся, обхватил меня за талию и усадил к себе на колени. Я не возражала. Его губы очень нежно коснулись моего лба. Я улыбнулась и зарылась ему носом куда-то под подбородок.

У Анхена всегда была слабость к человеческим девам, - поведал мне Лоу. - Они всегда значили для него несколько больше, чем человек в принципе может значить для вампира. Но Древним вообще свойственно искать прошлогодний снег, так что не так уж оно и странно. А в девах он всегда искал того, чего был лишен дома: покоя, покорности, любви. За тихий взгляд обожающих глаз он им луну с неба готов был достать. А уж чтоб когда-нибудь он хоть на одну из них поднял руку... А впрочем - ты не похожа ни на одну из них. Я тогда жутко удивился, увидев тебя у Анхена, ты совершенно не в его вкусе... не похожа на тех, кто был у него раньше, но при этом ты ему дороже любой из них... Похоже, он просто не справляется с эмоциями... Я его не оправдываю, Лар. Я просто знаю, что он не идеален. Давно не идеален. Совсем не идеален. Но что же делать, другого Анхена у нас нет. Только этот. Один единственный.

Утешил, - невесело хмыкнула я. - Значит, мне еще и уникальное отношение от твоего уникального Анхена. Скажи, а ты действительно готов простить ему абсолютно все, что бы он ни сделал?

Лоурэл ответил не сразу, видно и впрямь задумался всерьез.

Я очень надеюсь, что он никогда не сделает того, что я не смогу ему простить, - наконец произнес он. - Непрощенные обиды - это слишком тяжелый груз, особенно, когда они разъединяют близких. Анхен значит для меня гораздо больше, чем друг или опекун. Анхен - это большая часть моей жизни, и, несмотря ни на что - лучшая ее часть.

А Арчара? Ты так и не рассказал, что с ней стало. Ведь в этом доме, как я понимаю, она больше не живет?

Не живет, и уже давно. Кажется, уж больше ста лет прошло. Арчара доигралась однажды. А Анхен уже давно искал только повод. Потому, когда она подставилась, он не стал ее покрывать, а схватил за руку и приволок на Совет Вампиров. И потребовал наказания за преступление.

За какое?

Даже рассказывать не буду. Не будь она дочерью Владыки, ее ждала бы за это казнь. Но единственную дочь Владыка не отдал. Ее лишили титула, ее возможные наследники так же потеряли право считаться исирэнэ и когда-либо претендовать на трон. Ее брак с Анхеном был официально расторгнут, а сама она сослана в Ичиасэ, это небольшой городок на берегу Восточного океана. У Владыки остался единственный авэнэ, но, думаю, ты понимаешь, что истории с Арчарой он ему не простил и не простит.

Но если она безумная садистка и убийца - она ведь кого-то убила, верно? Кого-то из ваших, иначе никто бы и не заметил...

Она его дочь, Лара. Что бы она ни сделала - отец всегда будет на стороне дочери. Как Владыка он обязан был наказать, ведь история стала публичной, но как отец он никогда не простит Анхену ни этой публичности, ни этого наказания.

Я почувствовала, что вновь начинаю мерзнуть. Даже в защищенном от колебаний температуры саду, даже в теплых объятьях Лоу. Оно хорошо, конечно, что встреча с прекрасной авенэей мне не грозит, зато в наличии психически неуравновешенный племянник и жаждущий мести дядюшка. И я - девочка, из-за которой убили вампира.

Ох, Лоу...

Ничего, - шепчет он мне, - ничего. Ты сильная, ты со всем справишься.

Мне бы его уверенность...

На следующее утро он пришел ко мне не просто рано, а очень рано. Обычно я ждала, когда он придет. А тут открыла глаза - и поняла, что это он меня ждет. Сидит себе на подоконнике, свесив ножки в сад, и дожидается моего пробуждения.

Лоу? - я, конечно, рада и счастлива, но я не то, что не одета и не умыта, я даже без волос! А обнаженность собственного черепа я, почему-то воспринимала куда хуже, чем обнаженность любой другой части тела. Да нет, понятно, почему: фигура у меня стандартная, без изъянов. И если ее обнажить, то будет неприлично, но красиво (ой, загнула, где вампиры, и где приличия!). А вот обнаженный череп - это уродливо. Это дико, непередаваемо уродливо. И со стороны Лоу это просто свинство - прийти так рано и увидеть меня такой... такой... Сам-то вон, прекрасен, как картинка: весь в белом, рубаха расстегнута до середины груди, кудри вьются...

Ларка, давай вставай быстрей, мы уезжаем, - сказано было весьма беззаботным тоном, но все же напрягло. Куда бежим? Зачем бежим? И вообще, это я просто глаза открыла, а просыпаться я несколько позже планировала.

Хочу показать тебе одно место, - пояснил он в ответ на мой недовольный взгляд. - Одно удивительно красивое озеро. Правда, это не слишком близко, зато там мы точно будем совсем одни, и никто нас не потревожит.

А что, если мы отправимся туда через час, оно пересохнет?

Что-то случилось? - он легко перекинул ноги через подоконник и подошел вплотную к кровати. - Тебе снились плохие сны или мучили плохие воспоминания?

Присел, внимательно вглядываясь в глаза. Я уползла с головой под одеяло.

Мне вообще ничего не снилось, - сообщила ему оттуда. - Я так устала вчера, что спала как убитая... И еще бы с удовольствием поспала.

Договорились, поспишь в машине, - заметно расслабившись, он встал и прошелся по комнате. - Лар, озеро, конечно, не пересохнет, но если ты не управишься с одеванием за десять минут, есть шанс вообще не полететь.

Почему? - высовываю нос из-под одеяла.

Потому, - вздыхает он, - что у меня есть на сегодня дела. Я бы хотел отложить их на вечер, но, боюсь, не все будут с этим согласны. Поэтому очень быстро улетаем из города, пока я никого лишнего здесь не повстречал! Давай, Лара, бегом, а то будет поздно.

Даю. Ну, в смысле, плетусь в ванную. По возвращении нахожу на своей кровати разложенную одежду: белые штанишки той самой «модной» длины чуть выше колена и бархатную кофточку насыщенного изумрудного оттенка, способную прикрыть разве что лифчик. Ну, еще плечи и руки до локтя.

Так... Ты меня что, на смотрины к русалкам везешь? - воззрилась на него с подозрением. Чего это он мне одежду опять выбирает?

Ой, Лар, сама ты либо час копаться будешь, либо схватишь первое попавшееся, не глядя, - нетерпеливо машет он рукой. - А эти вещи ты сама и вовсе одеть еще не скоро решишься, все будешь грустить по вашей человечьей моде. А они тебе очень идут. Изумрудный цвет так чудесно оттеняет твои глаза, в них появляется настоящая зелень...

Мои глаза не зеленые, - фыркаю я. Вот сказочник на мою голову. Но послушно одеваю предложенное. Что ж не сделать ему приятное. Да и в самом деле - зачем тратить время на выбор чего-то другого?

Если оттенить их зеленым - зеленые, если оттенить синим - синие, - стоит на своем вампир. - У тебя удивительно красивые глаза, Ларис. Очень необычного оттенка.

Ага, сизо-болотного.

И кто тебе сказал-то только такую глупость? - качает он головой. - Так, ладно, оделась? Все, побежали.

Как побежали, погоди, а завтрак?

Тебе упаковали с собой, позавтракаешь на озере.

Ну хорошо, побежали на твое озеро. Там хоть купаться-то можно?

Нужно.

А полотенце ты взял? А... а купальник? Мы же не купили мне купальник! И в чем я буду?..

А в ванне ты в чем? Не выдумывай ерунды, Лара, поехали. Вампиры не плавают в мокрых тряпках.

А я не вампир, если ты не в курсе, - в последний момент успела из ящика хоть запасной комплект белья захватить, а вампиры пусть плавают в чем угодно! И тут он подхватил меня на руки, вынес в окно и стремительно понесся на парковку. Буквально через минуту мы взвились в воздух.

У меня такое чувство, что твои «дела» гонятся за нами по пятам, - прокомментировала я наш стремительный отлет.

Поверь, малыш, ты первая расстроишься, если они нас все же догонят.

А у них все еще есть шанс? - я скептически оглянулась на тающий в дымке город.

Ни малейшего, - впервые за это утро он улыбнулся мне легко и беззаботно. - Ты поспи пока, Ларис, ты ж хотела. Нам не очень близко.

Но спать уже особо не хотелось. Куда интересней был мир внизу. Все ж, если я попала за Бездну, хоть посмотрю, как они живут. Под нами тянулись леса. Ни дорог, ни полей. Справа, почти на горизонте, я разглядела вампирские загоны. Стада. Отвернулась. Но потом заставила себя вновь повернуться и смотреть. Да, я там была. И это в моей жизни тоже было. Меня спасли, но - моя жизнь мне все равно больше не принадлежит. Как сказал вчера Лоу - собственность. Я - собственность, и даже не его. Что ж, надо жить и так. Если у них даже Младшие считаются собственностью старших, то что ж ждать людям?.. И если однажды я наскучу своему хозяину, у меня есть все шансы вновь оказаться в полях. Хотя, если он будет любить меня слишком уж сильно - то даже шансы пережить очередную ночь слишком уж призрачны... А мой хозяин... даже страшно подумать это имя - Анхен. Страшно даже представить, как мы будем теперь с ним... что мы будем... что он будет делать - теперь, когда сбылась его мечта и он получил меня в полную собственность?

Вновь отвернулась от окна и вцепилась Лоурэлу в руку. Он прав, надо жить сейчас. А сейчас мы летим отдыхать. Просто отдыхать.

А озеро и в самом деле было красиво. Огромное, со всех сторон окруженное поросшими лесом холмами, с удивительно синей водой, и таким же синим небом над нами. И огромными, кристально-белыми лилиями, величаво качающимися на воде.

А я думала, это ты мне тогда просто сказку рассказывал. Чтоб утешить.

Ну, а теперь я тебе ее показываю, - улыбнулся мне Лоу. - Нравится?

Я кивнула, потянулась и поцеловала его в щечку. Он обнял мен в ответ, и мы какое-то время просто стояли рядом, любуясь видом. А потом он вспомнил, что меня надо кормить, расстелил плед, выдал мне большую коробку с моим фруктово-овощным завтраком, и сам уселся рядом, внимательно наблюдая за процессом.

Когда ты так смотришь, мне хочется поделиться с тобой морковкой, - не выдержала я.

Да нет, спасибо, я уж лучше пока искупаюсь, - Лоу поднялся, скинул с себя одежду и направился к воде.

Я проводила его взглядом. Да уж, действительно, в мокрых тряпках не купаются. И про то, что ходить голышом неприлично, явно не в курсе. Кожа абсолютно ровного оттенка, ягодицы особой белизной не блещут. Выходит, действительно, так всегда и купается, да и загорает. Лоу разбежался и, нырнув рыбкой, скрылся в волнах. И мне захотелось последовать за ним. Решительно отставила свой завтрак, скинула верхнюю одежду и, оставшись в белье (я в вампиры не записывалась), нырнула в озеро.

В первый миг вода обожгла неожиданным холодом, но уже через пару уверенных гребков я почувствовала себя почти что дома. За Лоу не поплыла, озеро большое, места всем хватит, а мне хотелось именно плавать - в своем ритме, наслаждаясь ощущениями, почти сливаясь с этой водой, растворяясь в ней. Он меня заметил, но понял - преследовать не стал. И даже не дождался, я плавала слишком долго. К тому моменту, когда я решила выйти на берег, он уже расслабленно сидел на пледе, абсолютно сухой и полностью одетый.

Нам что, уже пора уезжать? - испугалась я.

Да нет, с чего ты взяла? - он встал и накинул мне на плечи полотенце. - Мы совершенно свободны до полудня, а можем и еще дольше задержаться, если захочешь.

А зачем же ты тогда оделся? - ох, вот привыкла вытирать волосы, а вытирать парик... еще сорвешь с головы ненароком.

Ну, мы купаемся, конечно, раздетыми, - пожал он плечами. - Но ходим-то в одежде. А с купанием я закончил.

А загораете вы как? Сквозь одежду? - даже если и так - дело вампирское. А мне после холодной воды хотелось понежиться на солнышке, и я удобно устроилась на животе, подложив руки под голову. Дело даже не в загаре - в ощущении: я приехала купаться, загорать, наслаждаться летом. Это так обыденно, так... по-человечески, словно я все еще человек, и мир не рухнул, и собственность - это про кого-то другого.

А мы, Лар, не загораем. У нас в коже такого пигмента нет, что у вас за загар отвечает. Поэтому нам - что в одежде, что без одежды - цвет кожи не изменить. Не любит нас местное солнце, вот и не балует.

Но тогда вы должны обгорать со страшной силой.

Слишком хорошая регенерация. Нашим внешним покровам солнце навредить не может, поэтому сжигает нас изнутри.

Это как?

Загар - он ведь вам не только для красоты, он еще и защищает, экранирует излишки солнечной радиации. А у нас этого естественного фильтра нет - отсюда и очень многие болезни вампиров. Это солнце нам слишком чужое, мы для него не приспособлены.

В смысле? - растерялась я.

Тебе рассказывали что-нибудь о нашей истории? Настоящей истории?

Да разве ж у вас поймешь, что настоящее, а что нет? - пожимаю плечами и сажусь. Лежа разговаривать не слишком удобно, хочется видеть его глаза. - Наверно, что-то говорили. Смутно помню. Что вы до катастрофы крови не пили. И жили на деревьях, как обезьяны. А потом у вас зубы трансформироваться начали. Жутко так. Да, помню, Анхен показывал.

Показывал, и не укусил? - Лоу, вроде, искренне удивился.

А ты откуда знаешь, что не укусил?

По косвенным признакам. А обо мне ты что-нибудь помнишь?

О тебе... - я задумалась. - О тебе в рамках мировой истории? Это мне только кажется, или ты тему меняешь?

Перехожу на ту, что интересней мне, - пожал он плечами. - А для мировой истории я личность незначительная. Так все же, Лар? Что ты обо мне помнишь? - видно, и впрямь интересней, раз настаивает. - Кто я для тебя?

Ты для меня - друг, - ответила, не задумываясь. - Нет, я все понимаю, ты вампир, и люди вам не ровня. Но по моим ощущениям, по твоим поступкам... ты говорил, что делаешь это ради Анхена, я помню. Но все же... ты делаешь для меня гораздо больше, чем просто для... собственности своего друга.

Ну, не надо столько горечи. В слове «собственность» нет ровно ничего унизительного. Любой вампир является собственностью старших в течение двухсот лет, и ничего, живем. А сделал я для тебя - да, к сожалению, слишком мало. Мне б тебя украсть на полгодика, и я бы тебя научил - и жить, и любить, и жизни радоваться, да кто ж мне даст... А о том, как мы познакомились, ты помнишь?

Задумалась.

Не очень, если честно. Это, вроде, где-то на улице было. Тебя помню - и небо. И ты был тогда такой невероятно красивый, что я подумала, что ты точно - самый настоящий вампир, потому что люди такими не бывают.

А о чем мы говорили? - на «настоящего вампира» он улыбнулся, но глаза остались серьезными. Внимательные такие глаза, серые-серые. Мне раньше серые глаза казались невнятными, а эти... словно в душу глядели.

Не помню. Я, наверно, слишком на тебя любовалась, все слова мимо ушей пропускала, - улыбнулась я. - И что ты пристал, сам же говорил, мы почти и не были знакомы, так что не удивительно, что мне и вспомнить нечего.

Я и сейчас на него любовалась. Сидела возле него на мягком пледике, и беззастенчиво любовалась. На его сказочно красивое лицо, удивительные глаза в кольцах пушистых ресниц, на летящие по ветру серебряные пряди волос, на его улыбку - такую открытую, такую родную.

Поцелуй меня, Лар, - внезапно попросил меня Лоу.

Что? - как-то я даже опешила. - Мало тебя по магазинам вампирши целовали? Или - ты ж сегодня ни в одном магазине из-за меня не был, пытаешься компенсировать?

Он рассмеялся и, придвинувшись ближе, заключил в кольцо своих рук.

Просто поцелуй. В благодарность. В знак своей ко мне симпатии. Из дружеского расположения. Вот я тебя сейчас обнимаю, тебе же не неприятно?

Нет, - а смысл скрывать, все равно же чувствует. Одна рука его лежала на плечах, вторая обнимала за поясницу. Нежные были руки. Надежные, заботливые. И мне хорошо было в этих руках, но зачем идти дальше.

И если ты коснешься своими губами моих, ничего ужасного тоже не случится, - он, вроде, не заставлял, но все же настаивал.

Вот испортишь же все, - вздохнула я, но послушно потянулась к его лицу и осторожно коснулась губами губ. Его рука переместилась мне на затылок, его губы раскрылись мне навстречу... Он целовал меня очень нежно, медленно, чувственно. Его губы ласкали, доставляя удовольствие, но не требуя в ответ слишком многого, не делая поцелуй интимней, чем я готова была позволить. И я расслабилась в его руках, перестав контролировать каждое его прикосновение, позволяя увлечь себя... Это оказалось неожиданно приятно, хорошо, словно я вновь живая, и солнце ласкает кожу, и руки его ласкают...

Спасибо, - он оторвался от моих губ и положил мою голову себе на плечо, продолжая обнимать. - Знаешь, я скоро уеду. Мне давно пора, у меня множество дел, и все они не в столице. И мне хочется сделать тебе подарок...

Лоу, ну какой подарок, ты мне столько подарков уже сделал, куда уж больше?.. Погоди, ты что, сегодня уезжаешь? - я испуганно подняла голову и взглянула в его глаза.

Нет, еще не сегодня, - успокоил он меня. - Просто потом может не быть подходящего момента. А подарок мой не очень ценный, продать за большие деньги вряд ли получится, - Лоу чуть улыбнулся, - но это лично от меня лично тебе.

И он достал из кармана и протянул мне колечко. Неширокий золотой ободок, сверху - плоский сиреневый камень в очень простой оправе.

Вампирский камень? Зачем?

Ты не вампир, я помню, - усмехнулся Лоу. - Но это кольцо зачаровано на меня. Поэтому если ты позовешь - я услышу. И прилечу тебя спасать.

И от кого ты меня собрался спасать? От Анхена? Да не смеши. Он для тебя все, а я... так, не то человечка, не то зверюшка.

Зверюшке я бы кольца не дал, - не согласился вампир. - Да и человечке - тоже. А ты - не они, Ларка. Ты настоящая. Единственная настоящая девочка из всей этой их кукольной страны.

Наша страна не кукольная! - возмутилась я.

Да если б. Даже обсуждать ее не хочу, чтоб настроение нам обоим не портить. А Анхен... Если не уживетесь, если совсем будет невмоготу - зови, буду спасать даже от него. Так ты возьмешь мое кольцо? - он все еще держал его на открытой ладони.

Я взяла. Примерила на палец - оно подошло идеально.

Спасибо. А... подобное кольцо... оно что-нибудь значит?

Это просто способ связи. Камень помогает нам слышать тех, кто нам дорог, на любом расстоянии. И если ты его носишь, значит, есть тот, кто тебе дорог, и он далеко. Ты, правда, не вампир, и слышать меня ты не сможешь, но я услышу, если ты позовешь.

А твой перстень, - я кивнула на массивный камень в толстой серебряной оправе на его указательном пальце, - он связывает тебя с кем?

Теперь - еще и с тобой. А вообще, я делал этот перстень, когда уезжала моя сестра. Я слишком привык быть с ней рядом. Никого дороже у меня просто нет. Поэтому - она по-прежнему со мной, несмотря на расстояния.

А куда она уехала? - полюбопытствовала я. - И зачем?

Зачем? - он вздохнул. - Она посчитала, что так будет правильно.

Замолчал. И я уж подумала, что не расскажет, но он все же продолжил:

Дата добавления: 2015-10-21