Итак, в Татарии, Башкирии и Якутии жесткая политика первых тридцати лет советской власти в отношении национальных руководящих кадров была впоследствии изменена и номеклатурные позиции «первых», в отличие от других республик, стали заполнять местными представителями титульных этнических групп. Хотя на пост второго секретаря обычно назначали русского, но он не мог помешать формированию титульной элиты. Это возможно серьезно повлияло на ход событий в 1990 -91гг., когда именно эти республики оказались самыми настойчивыми в своих требованиях предоставить им суверенитет.
Конечно, имелись и другие существенные факторы, благоприятствующие возникновению и взращиванию такой идеи и, прежде всего, упомянутые выше природные ресурсы, которыми обладали эти территории. А когда национальный фактор совпадал с ресурсным, тогда моральные, идеологические, политические ограничения и преграды не могли противостоять желанию элиты извлечь из кризиса дивиденды в свою пользу, прикрываясь или нет пользой региона. Важным представляются и такие особенности местной политической элиты, как образование, идейные представления, этнический состав близкого круга родственников и друзей.
В январе 1987 г. состоялся «судьбоносный» пленум ЦК КПСС, на котором были заложены основы развития демократии, признавалась необходимость альтернативных выборов по всей партийной вертикали. Это позволило центру продолжить начатую еще в 1985 г. смену региональных руководителей. Выборы помогли изменитьоснову налаженного номенклатурного способа управления страной. В 1986-1989 гг. сменилось 82,2% секретарей райкомов и горкомов партии, 90,8% секретарей обкомов, крайкомов и республиканских партийных организаций[15]. А когда внутрипартийные выборы были дополнены всенародными альтернативными выборами, это нередко приводило, как мы видели на примере Р.Хабибуллина в Башкирии, Е. Елисеева в Кабардино-Балкарии, П.Грищенко в Удмуртии, и к смещению руководителей республик. Волны углубляющейся поначалу демократизации смывали номенклатурные слои, созданные советской системой, но уже в начале 1990-х эти волны начали гаснуть, теряя силу на вязком сопротивлении партийной бюрократии, сохранившей много важных и ключевых постов.
Таким образом, мы видим большую разнородность автономий по численности населения, территории, географическим условиям и составу элиты, включая ее этническую составляющую. Две самые крупные республики Татария и Башкирия выделялись среди них. Они в большей степени обладали параметрами, позволяющими претендовать на повышение статуса до уровня союзной республики. Если бы их не было среди автономий или если бы их руководители были настроены более пророссийски, то «парад суверенитетов» и вытекающие из него последствия (требования самостоятельного подписания Союзного договора, поведение во время путча, война законов, требование отдельного договора с Россией) приняли бы совсем другую, гораздо более ограниченную форму.
Перестройка и гласность: национальный вопрос
В начале перестройки среди руководства партии существовало устойчивое представление о том, что трения между национальностями ушли в прошлое. Оно разделялось большей частью общества. Многолетние усилия партии по вытеснению из публичной сферы обсуждений этнических особенностей личности или группы, казалось, давали плоды. Как полагал в 1985 г. Э. Шеварднадзе, в то время – партийный руководитель Грузинской ССР, национальный вопрос был к тому времени уже решен. По его признанию Горбачев и его соратники совершенно не ожидали такого подъема эмоционального и этнического факторов, который произошел в конце 1980-х и начале 1990-х годов[16]. Как известно, Грузия, уже без Шеварднадзе как руководителя, стала одной из первых республик, объявивших свой суверенитет и вышедших из состава Союза.
В марте-апреле 1986 г. в Якутске ссора на катке переросла в трехдневную драку между группами русских и студентами-якутами университета. За ней последовали демонстрации с лозунгами «Якутия – для якутов», «Долой русских», с обвинениями русских в шовинизме[17]. В декабре того же года молодые казахи два дня бурно протестовали против замены казаха Д. Кунаева на посту первого секретаря компартии Казахстана русским Г. Колбиным, работавшим до этого в Ульяновске.
Инцидент в Якутске был достаточно оперативно обсужден на секретариате ЦК, на котором было принято специальное заявление. События в Алма-Ате были отмечены М.Горбачевым в речи на январском пленуме ЦК КПСС (1987 г.) как требующие серьезного анализа и принципиальной оценки. «В большом долгу перед практикой национальных отношений находится наша теоретическая мысль», - добавил он[18].
В следующем 1987 году национальный вопрос не принес серьезных неприятных сюрпризов, но сигналы о грядущих проблемах поступали из Прибалтики, а также из Нагорного Карабаха, где в латентной фазе еще с первых лет советской власти существовала конфликтная ситуация: заселенная в основном армянами территория волевым решением была включена в состав Азербайджана. В январе 1988 г. армяне Нагорного Карабаха обратились в ЦК КПСС и ВС СССР с просьбой присоединить эту автономную область к Армении. За этим последовал массовый отток азербайджанцев из Армении и насильственные действия со многими жертвами в столице Азербайджана Баку и Сумгаите.
Заседание Политбюро 21 марта 1988 г. было посвящено «неотложным мерам по нормализации обстановки в Азербайджане и Армении в связи с событиями в Нагорном Карабахе». В своем выступлении М. Горбачев обратил внимание, что вопрос выходит за рамки Армении, что «мы столкнулись с аналогичными проявлениями в среде крымских татар и прибалтов», и что «речь идет о судьбе нашего многонационального государства»[19].
В июне 1988 г. в Литве возникло сильное движение «Саюдис», которое первоначально своими целями провозглашало культурное возрождение, демократизацию, экономическую самостоятельность республики, заботу об охране окружающей среды. Но уже через полгода Саюдис провозгласил, что его основной и главной целью является отделение Литвы от СССР. Одновременно в Латвии и Эстонии были созданы народные фронты, которые пользовались широкой поддержкой в обществе, и целями которых также стало отделение республик от Советского Союза. В этих республиках эта идея была поддержана верховными советами, которые еще в старом «советском» составе приняли в декларации о суверенитете республик 1988 и 1989 гг.
Правильные слова Горбачева и его окружения, не подкрепленные соответствующими делами, цепкая хватка консерваторов в партии, охраняющих целостность Союза «во что бы то ни стало» приводили к потере доверия к реформаторским начинания центра. Тем временем сигналы, поступающие из Нагорного Карабаха и Прибалтики, настойчиво требовали конструктивных действий. Нерешительность Москвы в осуществлении экономических реформ создавала дополнительный сильный негативный фон, затрудняющий решение сложных национальных вопросов.
Требования, предъявляемые в союзных республиках к коммунистическому руководству Союза, русофильская интеллигенция представляла в своих выступлениях как претензии граждан разных национальностей к русским вообще. К этому добавлялось чувство обиды за то, что РСФСР, в отличие от других союзных республик, была лишена всех атрибутов полноценной государственности. С этого началась активизация «российского фактора». Возможность выхода России из Союза, впервые высказанная писателем-почвенником В.Распутиным на съезде народных депутатов СССР в мае 1989 г.[20], показалась вначале «каламбуром», но была замечена. Ее мягкий вариант в виде «экономического суверенитета России» получил поддержку в руководстве КПСС, которое согласилось, хотя и неохотно, на создание Российской Коммунистической партии (РКП)[21]. Идея самостоятельности России набирала силу. В ноябре 1989 г. на Политбюро ЦК КПСС Н. Рыжков при обсуждении требований о выходе Прибалтийских республик из Союза уже выразил общую озабоченность: «Надо бояться не Прибалтики, а России и Украины. Пахнет общим развалом»[22]. А после выборов депутатов республиканских парламентов в 1990-м, включая и съезд народных депутатов РСФСР, возникли ростки того, что впоследствии превратилось в противостояние Союза и России. Суверенитет России в обновленном федеративном Союзе стали поддерживать и российские либеральные демократы.
Такое развитие событий заставило Москву значительно повысить приоритетность национального вопроса и предпринять меры к тому, чтобы затормозить или нейтрализовать процессы, начавшиеся в республиках и, в первую очередь, в России. В сентябре 1989 г., с явным опозданием, как признавал сам Горбачев, был созван пленум ЦК КПСС по национальному вопросу. На нем было признано необходимым направить усилия на более четкое разграничение полномочий союзных и республиканских органов власти и на придание, в рамках преобразования советской федерации, «нового статуса советской автономии». Реализация последнего пункта была существенно продвинута в апреле 1990 г. принятием закона СССР, по которому автономные республики определялись как государства, субъекты федерации Союза ССР. Он давал серьезные козыри тем автономиям, которые добивались повышения своего статуса, но ставил новые задачи по сохранению целостности перед союзными республиками, в состав которых входили автономии – РСФСР, Грузия, Азербайджан и Узбекистан.
С ходом времени становилась все более ясной цель такой политики: ограничить возможные инициативы, направленные на создание в России полноценных государственных органов управления, и остановить возможные попытки создать самостоятельную Россию. Такие действия союзного центра, можно рассматривать как попытку тушения пожара встречным огнем. При неумелом использовании этого метода можно не достичь желаемого и даже потерпеть неудачу.
В самих автономиях под влиянием активности, проявляемой прибалтийскими движениями, начали возникать неформальные организации, целями которых были сохранение и восстановление памятников истории и культуры, возрождение языка и национального самосознания титульных (в основном) этнических групп. Принципиальным отличием от Прибалтики было то, что эти организации создавались в согласии с обкомами партии, а иногда и по их инициативе. Вот некоторые примеры.
Собрание инициативной группы Татарского общественного центра (ТОЦ) в поддержку перестройки состоялось 27 июня 1988 г., аспустя три месяца – первое обсуждение его платформы[23]. В центре внимания были национальные проблемы и перспективы консолидации татарского народа в современных условиях. В инициативной группе, кроме М.Мулюкова, преподавателя кафедры истории КПСС Казанского университета, члена партии до августа 1991 г., был также заместитель заведующего отделом агитации и пропаганды (позднее переименованного в идеологический отдел) обкома КПСС Р. Хакимов, который являлся, по его собственному свидетельству, “координатором ТОЦ” и одновременно его “идеологом”. По другим сведениям, он также был «основным разработчиком и автором документов ТОЦ и его программы». Немного позже, в 1991 г., Хакимов становится политическим советником президента РТ[24]. В феврале 1989 года состоялся учредительный съезд ТОЦ. Тезисы к подготовке платформы ТОЦ были заблаговременно опубликованы в декабрьском номере «Слова агитатора» - журнала отдела пропаганды и агитации Татарского обкома КПСС[25]. «По различным данным, от 40 до 60% делегатов Учредительного съезда (Курултая) ТОЦ были коммунистами и комсомольцами, из 21 члена правления, избранного на съезде, 18 были членами КПСС. В работе съезда принимали участие первый заместитель председателя Совмина ТАССР М. Х. Хасанов, Р. С. Хакимов, ряд представителей Казанского горкома и райкомов КПСС»[26].
Башкирскийнародный центр «Урал» (БНЦ «Урал») был образован 17 февраля 1989 г. в Уфе. В уставе его говорилось, что БНЦ «Урал» содействует «государственным органам и политическим организациям по социально-экономическому и культурно языковому возрождению и развитию башкирского народа». Среди его основных целей были предоставление Башкирии статуса союзной республики и предоставление башкирскому языку статуса государственного. Практически одновременно, в январе 1989 г. был создан Татарский общественный центр Башкирии (ТОЦ РБ)[27].
В Чувашии пoпытку cплoчeния вoкpуг нaциoнaльнoй идeи пpeдпpинял Кoopдинaциoнный цeнтp твopчecкoй мoлoдeжи, coздaнный пpи oбкoмe кoмcoмoлa, и вoзглaвляeмый A.П. Xузaнгaeм. Koopдинaциoнный цeнтp вoзник в 1988 г. B eгo paмкax пpoвoдилиcь paзличныe вcтpeчи, в тoм чиcлe c пpeдcтaвитeлями нapoдныx фpoнтoв Пpибaлтики, чтo, ecтecтвeннo, нe мoглo нpaвитьcя pукoвoдcтву ЧACCP. Однако Директивы ЦК КПСС о необходимости пристального внимания к межэтническим проблемам побудили Чувашский реском КПСС поддержать деятельность по подготовке Второго Всечувашского конгресса, который состоялся 20 дeкaбpя 1989 г. и учредил Чувaшcкий oбщecтвeннo-культуpный цeнтp (ЧOKЦ). Cъeзд пpинял пpoгpaмму и уcтaв. Председателем правления ЧOKЦ делегаты избрали писателя M.Юxмa, представителя «умеренных». Лидер «радикалов» А.Хузангай даже не попал в список кандидатов для голосования. В работе конгресса принимали участие дeлeгaты-чувaши из Taтapии, Бaшкиpии, Caмapcкoй, Ульянoвcкoй, Пeнзeнcкoй oблacтeй и пpибaлтийcкиx pecпублик. ЧОКЦ под руководством Юхмы развил бурную деятельность не только в Чувашии, но и всоседних регионах, а также в Эстонии, Красноярском крае, Кемеровской и Томской областях[28].
В Марийской республике дeмoкpaтичecкoe движeниe «Mapий ушeм» было создано в aпpeлe 1990 г. B eгo пepвoм зaявлeнии oтмeчaлcя eгo oбщecтвeннo-культуpный, нeпoлитичecкийxapaктep, a тaкжe гoвopилocь o cтaтуce мapийcкoгo языкa и культуpнo-этничecкoй кoнcoлидaции мapийцeв. Рeшeние пocтaвлeнныx зaдaч,как пpeдпoлaгaлocь, должно проходить в coтpудничecтве c oфициaльнымиcтpуктуpaми, в тoм чиcлe c KПCC, нaxoдившейся у влacти. Bo вpeмя пpaвлeния пepвoгo Пpeзидeнтa MCCP B.Зoтинa pукoвoдитeли и идeoлoги мapийcкoгo нaциoнaльнoгo движeния paбoтaли в пpaвитeльcтвe pecпублики[29].
Общество удмуртской культуры (Удмурт Калык Общество – УКО), созданное на учредительной конференции в декабре 1989 г. в Удмуртии, считалось порождением КПСС, т.к. имело тесные связи с идеологическим отделом обкома[30].
В Мордовии 1-й Всесоюзный съезд культурно-просветительного общества «Масторава» состоялся 3-5 августа 1990-го.
Организации, нацеленные на национальное возрождение народов республик России, были только частью общественной активности последних лет перестройки.Как и в ее областях и краях, в конце 1980-х годов в автономиях были созданы местные отделения всесоюзного общества «Мемориал», в состав которых входили представители интеллигенции, ученые, дети и внуки тех, кто пострадал от сталинских репрессий. Создавались клубы и другие неформальные организации («Народный фронт», «Демократическая инициатива»), в которых обсуждались пути реформирования и демократизации государства и общества. Как правило, «Мемориал», демократические и федералистские организации испытывали большое сопротивление со стороны местных руководителей - секретарей райкомов партии, большинство которых в начале 1990 г. сумело перебраться в кресла руководителей райисполкомов. Коммунисты, которые находились у власти, чувствовали со стороны этих организаций угрозу для своего положения.
Гласность, освобождение от информационного контроля дали начало также неформальным экологическим организациям и клубам. В Казани, например, они создавались вокруг университета и его биологического факультета, и их деятельность была направлена на запрет строительства экологически вредных для населения производств. Борьба против строительства биохимического завода, начатая в 1987 г., через год завершилась успехом: эту стройку отменили. В 1988 г. казанские зеленые выступили против строительства Татарской атомной электростанции, которое было начатов ста километрах от Казани за пять лет до этого и которая уже через два года должна быть введена в эксплуатацию. И здесь была достигнута победа, но благодаря тому, что на сторону казанских экологов перешли сначала власти Татарии, а затем и России, установившие в 1990 году мораторий на строительство АЭС. И уже заэтими шагами последовало решение союзного правительства превратить станцию в тепловую.
Хотя Джейн Доусон полагает, что«антиядерноедвижениевТатариипредставляет собой первыйшагквозрождениюдавно дремлющей татарской нации”, в действительности это было не так. Зеленые Татарии представляли собой интернациональную силу и пользовались поддержкой всего населения. Три депутата СССР, избранные в марте 1989 от Казани и использовавшие экологическую тему в своих предвыборных кампаниях (ректор КГУ А.Коновалов, заведующий кафедрой экологии КГУ Ю.Котов и редактор популярной газеты «Вечерняя Казань» А.П.Гаврилов), были русскими и далекими от идеалов ТОЦ. На учредительном съезде ТОЦ, проходившем незадолго до этого, антиядерные настроения проявились мало[31].
Однако политические, экологические общественные организации и клубы, отделения общества «Мемориал» проявляли свою активность в республиках лишь до начала 1990-х годов, наиболее ярко – в короткий период перед первыми альтернативными выборами. В отличие от этого, национальные организации титульных этнических групп продолжали действовать гораздо дольше. В значительной мере это объясняется тем, что они были полезны для политических элит автономий в их борьбе с федеральным центром сначала за повышение статуса республики, а после распада СССР – за заключение договоров, приносящих индивидуальные выгоды для отдельных республик.
«Парад суверенитетов» в российских республиках
Решения сентябрьского 1989 г. пленума ЦК КПСС о придании «нового статуса советской автономии» и последующий закон СССР от 26 апреля 1990 г. предоставляли возможность автономным республикам стать субъектами Союза ССР, т.е. стать равными с союзными республиками[32]. Для Башкирии и Татарии это была долгожданная новость, т.к. они и до этого неоднократно просили повысить свой статус до уровня союзных республик[33]. Власти автономий понимали, что и их личный статус в этом случае соответственно значительно повысится - это было одним из самых сильных стимулов всех заявок за повышене статуса. Большая проблема заключалась в том, что «приглашение» было сделано всем шестнадцати автономиям, в то время как только три-четыре из них удовлетворяли минимальным требованиям экономической самостоятельности и могли хотя бы теоретически претендовать на новый статус. Однако от «приглашения» отказываться никто не стал. Первый шаг был несложным, и в исторически очень короткий отрезок времени – всего лишь четыре месяца - все российские автономии приняли декларации о государственном суверенитете. Для сравнения отметим, что принятие деклараций о суверенитете союзными республиками растянулось на три года с ноября 1988 г. (Эстония) до октября 1991 г. (Азербайджан).
Признаки предстоящей кампании по принятию суверенитетов впервые почувствовались 24 мая 1990 г., когда народный депутат РСФСР и председатель Совета министров ТАССР М.Г. Сабиров, выступая на съезде народных депутатов РСФСР, поднял вопрос о повышении статуса республики до союзного.А через двадцать дней он же представил съезду «Заявление группы депутатов от автономных образований». В нем, в ответ на Декларацию о суверенитете РСФСР,всем российским автономным республикам предлагалось включить в свои конституции положение о верховенстве законов автономных республик на своих территориях над законами Российской Федерации. Предлагалось также рассмотреть возможность принятия в конституциях автономных республик статьи о суверенитете автономной республики, вплоть до выхода из состава Федерации»[34].
Однако первый шаг в процессе принятия деклараций был сделан не Татарией и Башкирией, как это можно было ожидать. Первой стала Северная Осетия (20 июля) и только вслед за ней произошел прорыв. К началу декабря 1990 г. декларации приняли все российские республики, кроме двух, все российские автономные округа, а также две автономные республики, входящие в состав Грузинской ССР – Абхазия и Южная Осетия. Кабардино-Балкария и Дагестан приняли декларации в 1991 году.
Подробное изучение этого бурного процесса привело Дж. Кана к трем выводам[35]. Во-первых, он обнаружил, что отсутствует связь между долей титульной национальности в населении автономии и датами принятия деклараций. Подтверждающие примеры: одними из первых приняли декларации Карелия и Хакассия с долями русских соответственно 73 и 79 процентов.
Далее автор отмечает, чтов этот период произошли два важных события, которые могли повлиять на инициирование парада «суверенитетов» и его ход. Первое – это Декларация о государственном суверенитете России, принятая 12 июня 1990 г. Съездом народных депутатов РСФСР. Второе – поездка по ряду республик Председателя ВС РСФСР Б. Ельцина. Во время визита в Татарстан 6-8 августа Ельцин делает принципиальные заявления: “Берите столько самостоятельности, сколько сможете удержать”[36] и “Будете иметь абсолютно все права: что вы захотите взять из этих прав, то и возьмете. Что вы захотите делегировать России – то и делегируйте”[37]. Эти слова были с удовольствием подхвачены деятелями национальных движений и руководством в Татарстане и других автономиях. Мало кто из них потом вспоминал, что далее Ельцин продолжал: «Но вы находитесь в центре России – и об этом нужно подумать».
Все декларации были приняты после российской Декларации, но основной их поток был после слов Ельцина в Казани: 7 деклараций были приняты за 60 дней и еще 13 - в течение следующих 60 дней. Декларации же союзных республик принимались более спонтанно и длительно: по всей видимости, этот процесс не оказывал большого влияния на парад суверенитетов в российских автономиях.
Таким образом, катализатор деклараций находился снаружи и сверху автономных республик, делает второй вывод Кан[38]. Внутри же республик полными хозяевами были республиканские элиты: «анализ документов – стенограмм республиканских парламентов, докладов официальных комиссий, националистических и официальных газет приводит к выводу, что [третий вывод] объявление суверенитетов шло под руководством номенклатурной элиты». В частности показывается, что элиты контролировали процесс образования комитетов по составлению проектов деклараций[39], а следовательно и сам ход подготовки проектов.
К сказанному Канном можно добавить следующее. Выступления руководителей автономий в последние несколько месяцев перед августом 1991 года отличались напористостью, смелостью и согласованностью требований, что легко видеть в особенностях их поведения на совещаниях по Союзному договору в Москве в период Ново-Огаревского процесса[40]. Вчерашние первые секретари обкомов быстро освоили непринужденный стиль общения с генеральным секретарем КПСС. Недавние приверженцы интернационализма, они открыто высказывали вполне сепаратистские требования о независимом (от РСФСР) подписании Союзного договора, что было неслыханным еще за несколько месяцев до этого. Все это наталкивает на предположение, что ими руководила одна влиятельная сила.
Что это была за сила? Указание на нее мы получаем, рассматривая ситуацию в Северной Осетии, которая, как уже было отмечено, первой приняла Декларацию о государственном суверенитете. Первым секретарем Северо-Осетинского обкома КПСС с 1988-го до начала июля 1990 г. был Александр Дзасохов. До этого он зарекомендовал себя как специалист по международным делам, долгое время был послом СССР в Сирии. На 28 съезде КПСС, который завершил свою работу 13 июля1990 года, он был избран членом Политбюро и секретарем ЦК КПСС[41]. Через неделю Северо-Осетинская АССР первой провозгласила государственный суверенитет и назвала себя Северо-Осетинской ССР, - пример, которому скоро в точности последовали Карелия, Хакассия, Коми и другие. Будущие лидеры суверенизации и повышения статуса шли всед за ними: Татария была пятой среди российских автономий, Якутия – седьмой, Башкирия – девятой. Почему же пример всем автономиям показала именно маленькая Северная Осетия (14 место из 16 республик по населению, наименьшая территория среди всех республик), в которой было всего лишь 53 % титульного населения? Ведь до этого она не выражала недовольство имеющимся статусом. Горбачев на заседании Политбюро 8 мая 1987 г. отмечал, что Башкирия и Татария требуют статуса союзной республики, а через год он сообщал о требованиях уже Татарии, Башкирии и Якутии[42]; другие автономии при этом не упоминались.
Северная Осетия имела давний осетино-ингушский конфликт в одном из своих районов, Пригородном, который ей в одиночку было не решить. Трудно представить, что в вотчине недавно избранного члена партийного ареопага СССР принятие декларации о суверенитете протекало стихийно, было неожиданным для партии, и после этого Дзасохов в течение года оставался еще и в составе Политбюро, и секретарем ЦК. Намного более вероятно, что это было сделано с одобрения высших органов партии, а скорее всего - по их инициативе. Здесь были задействовано влияние члена Политбюро на руководящую элиту автономии, с которой он работал предыдущие два года.
Существует точка зрения, что принимая декларацию о государственном суверенитете, Верховный Совет Северо-Осетинской АССР имел целью отстоять права Осетии на земли Пригородного района, которые оспаривались ингушами. В соответствии с декларацией территория Северной Осетии не могла быть изменена без волеизъявления всего дееспособного населения республики, выраженного путем референдума[43].Это дополняет картину, но не отменяет предположения об одобрении секретариатом ЦКдекларации о государственном суверенитете Северной Осетии. Можно сделать и второе вероятное предположение: инициаторы этого варианта понимали, что вслед за пионерским шагом Северной Осетии последуют подобные действия других автономий.
Все это позволяет нам сделать вывод, что парад суверенитетов и претензии некоторых автономий на статус союзной республики подогревались и направлялись из союзного партийного центра в Москве. При этом следует иметь в виду, что этот центр в начале 1991 г. уже был раздвоен: консервативное крыло (аппарат и секретариат ЦК) вело самостоятельную игру по отношению к реформаторскому окружению Горбачева в Политбюро. Этот конфликт стал явным во время путча в том же году: консерваторы поддержали заговор, а Горбачев – нет. Дзасохов принадлежал к консервативному крылу. Известная шифрограмма, адресованная в 10ч. 50 мин. 19 августа 1991 г. первым секретарям ЦК компартий союзных республик, рескомов, крайкомов и обкомов партии «…примите меры по участию коммунистов в содействии Государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР» была разослана после заседания секретариата ЦК КПСС, в котором участвовал Дзасохов[44].
Результаты мартовского референдума и выборов Президента РФ в июне 1991-го подтвержают предположение об имевшихся попытках партии влиять на ситуацию через автономии. В период подготовки отношение руководства КПСС и РКП (Российской Коммунистической партии) к российскому референдуму было резко отрицательным. Для того, чтобы сорвать его, коммунисты настаивали на проведении срочного съезда народных депутатов РСФСР 5 марта, за двенадцать дней до референдума. На съезде они планировали потребовать отчет Ельцина и затем собрать достаточно голосов, чтобы сместить его с поста Председателя ВС РСФСР. В порядке подготовки этой акции 21 февраля с коллективным письмом выступили шесть руководителей ВС РСФСР и его палат. Они жестко критиковали Ельцина за авторитарность, конфронтационность, падение авторитета депутатского корпуса, и за попытку «опереться на российский референдум, назначенный некорректно, с многочисленными нарушениями». Оба этих шага не достигли успеха, коммунистам не удалось сорвать российский референдум. Предвидя такую возможность, ЦК КПСС и РКП заблаговременно проводили «интенсивные переговоры с руководителями российских автономий с целью добиться неучастия этих республик в российском референдуме»[45].
Эти усилия привели к определенным результатам, хотя, возможно, и недостаточным, с точки зрения противников возрастающей роли России в политике. Оценим воздействие, которое таким образом было оказано на результаты двух референдумов. Сравнение данных по явке и голосованию «ДА»[46] выявляет группы регионов, в которых уровень поддержки введения поста Президента РСФСР отличался от голосования за идею сохранения целостности СССР (заметим, что эти два голосования формально не были связаны между собой, хотя и проводились одновременно). Для сравнения все российские регионы поделим на четыре группы. В первую группу отнесем те регионы, в которых вопрос референдума СССР набрал больше одобрительных голосов, чем вопрос российского референдума, и где разница превышала 20%. Во вторую – где разница была от 5% до 20%. В третью – от +5 до -5%, и в четвертую - субъекты, в которых российский вопрос получил большее одобрение, и разница превышала 5%. 88 субъектов федерации распределились соответственно по этим группам таким образом: 18, 36, 20 и 14.
Значительное преимущество по числу в первой и второй группах сказалось на общем результате референдума незначительно. В целом по России при явке 75,4% положительный ответ на вопрос союзного референдума дали 71,3% граждан от принявших участие в голосовании, а на российском референдуме явка оказалась 75,1%, и вопрос референдума поддержали 69,9%. Это произошло потому, что в четвертую группу вошли крупные регионы - Москва, Санкт-Петербург, Свердловская и Челябинская область. Они оказали сильную поддержку вопросу о российском президенте и заметно более слабую - идее обновленного Союза.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |