Он шагнул вперед. Легионы теней двинулись следом, отчего Люс, Дэниел, Пенн и мисс София разом отшатнулись.
— Ты боишься, — заключил Кэм, эффектным жестом указывая на Дэниела. — А я нет.
— Это потому, что тебе нечего терять, — выплюнул тот. — Я ни за что не поменялся бы с тобой местами.
— Хмм, — протянул мальчик, легонько постукивая себя пальцем по подбородку. — Это мы еще посмотрим.
Ухмыляясь, он огляделся вокруг.
— Мне что, повторить по слогам? Пожалуй. На этот раз ты рискуешь кое-чем позначительнее. Так что ее уничтожение может оказаться намного более приятным.
— О чем ты? — спросил Дэниел.
Слева от Люс мисс София открыла рот и издала последовательность совершенно диких звуков. Она отчаянно размахивала руками в подобии танца, а ее глаза казались пустыми, как будто она погрузилась в транс. Ее губы подергивались, и Люс потрясенно осознала, что женщина говорит на неведомом языке, как это случается с верующими в религиозном экстазе.
Дэниел взял мисс Софию за руку и пожал ее.
— Нет, вы совершенно правы. Это не имеет смысла, — прошептал он.
Он явно понял ее причудливую речь.
— Ты знаешь, что она говорит? — спросила Люс.
— Позволь нам перевести, — выкрикнул знакомый голос с крыши мавзолея.
Арриана. А рядом с ней — Гэбби. Обеих окутывало непонятное серебристое сияние, словно что-то светило им из-за спины. Они спрыгнули с усыпальницы, беззвучно приземлившись рядом с Люс.
— Кэм прав, Дэниел, — быстро проговорила Гэбби. — На этот раз есть отличия… и они касаются Люс. Круг может быть разорван — и не так, как мы хотим. То есть… не исключено, что все закончится.
— Кто-нибудь, объясните мне, о чем речь, — вмешалась Люс — Какие отличия? Как разорван? И в любом случае, что стоит на кону?
Дэниел, Арриана и Гэбби разом уставились на нее, словно впервые увидели — как если бы она была им знакома, но столь разительно изменилась, что они перестали узнавать ее.
— На кону? — переспросила, наконец Арриана и потерла шрам на шее — Если они победят — на земле воцарится ад. Конец света, по распространенному представлению.
Темные фигуры скрежетали вокруг Кэма, борясь, и кусая друг друга в тошнотворной зловещей разминке.
— А если победим мы? — с трудом выговорила Люс.
— Пока не знаем, — сглотнув, мрачно сообщила Гэбби.
Внезапно Дэниел отшатнулся от девочки и указал на нее.
— Она н-не была… — запинаясь и прикрывая ладонью рот, пробормотал он. — Поцелуй, — наконец сказал Дэниел, шагнув вперед и взяв ее за руку — Книга. Вот почему ты можешь…
— Переходи к части «Б», Дэниел, — посоветовала Арриана. — Думай быстрее. Терпение суть добродетель, а ты знаешь, как Кэм относится к добродетелям.
Дэниел стиснул руку Люс.
— Ты должна уйти. Ты должна выбраться отсюда.
— Что? Почему?
В поисках поддержки она оглянулась на Арриану с Гэбби и тут же отпрянула, когда множество серебряных искорок хлынуло с крыши мавзолея — словно бесконечный поток светлячков, выпущенных из огромной банки. Они дождем осыпали двух девочек, и их глаза засияли. Это напомнило Люс фейерверк — и День независимости, когда свет был точь-в-точь таким же и она смотрела в глаза матери и видела там, словно в зеркале, отражение салюта.
Вот только сейчас огоньки не улетучивались, как фейерверк. Касаясь кладбищенской травы, они расцветали изящными переливчато-радужными существами. Их очертания не повторяли в точности человеческие фигуры, но казались смутно узнаваемыми. Великолепные сияющие лучи света. Создания настолько восхитительные, что Люс мгновенно угадала в них ангельское войско, равное по мощи и численности могучей черной силе позади Кэма. Так выглядела истинная красота и добродетель — светящееся призрачное собрание существ, настолько чистых, что на них было больно смотреть, словно на сами небеса. Девочку утешало то, что она на их стороне — стороне, которая не может не одержать победу. Однако ей сделалось нехорошо.
Дэниел прижал к ее щеке тыльную сторону ладони.
— Ее лихорадит.
Гэбби потрепала Люс по руке и просияла.
— Все в порядке, лапушка, — сказала она, отводя руку Дэниела.
Ее тягучий выговор почему-то успокоил девочку.
— Теперь этим займемся мы. Но тебе нужно уйти.
Она оглянулась через плечо на темную орду за спиной Кэма.
— Сейчас же.
Дэниел притянул Люс к себе в прощальном объятии.
— Я ее заберу, — громко сообщила мисс София.
Она по-прежнему держала под мышкой книгу.
— Я знаю безопасное место.
— Иди, — попросил Дэниел. — Я найду тебя сразу как смогу. Только пообещай, что побежишь бегом и не станешь оглядываться.
У Люс осталось множество вопросов.
— Я не хочу бросать тебя.
Арриана шагнула между ними и решительно подтолкнула девочку в сторону ворот.
— Оставь эту битву нам. Мы вроде как профессионалы.
Пенн взяла Люс за руку, и они побежали. Они карабкались вверх к выходу с кладбища так же поспешно, как девочка спускалась, торопясь к Дэниелу. Обратно по скользкому, усыпанному палой листвой склону. Сквозь заросли и обломки древних надгробий. Они перепрыгивали через камни и ускоряли бег на ровных участках, стремясь к далекой арке кованых чугунных ворот. Жаркий ветер раздувал волосы Люс, а влажный воздух с трудом пробивался в легкие. Она никак не могла разглядеть луну, чтобы сориентироваться по ней, а свет в центре кладбища уже погас. Девочка не понимала, что происходит. Совсем. И ей совершенно не нравилось, что остальные прекрасно во всем разбирались.
Копье черноты ударило прямо перед Люс, расколов землю и разверзнув зазубренный провал. Они с Пенн едва успели остановиться. Шириной трещина могла сравниться с ростом Люс, а глубиной… что ж, дна в темноте было не различить. Края ее шипели и исходили паром.
— Люс, мне страшно, — задохнулась Пенн.
— За мной, девочки, — позвала мисс София.
Она увела их вправо, огибая темные могилы, а позади гремел один взрыв за другим.
— Просто звуки битвы, — пропыхтела библиотекарь так, словно вела экскурсию. — Боюсь, это продлится еще некоторое время.
Люс вздрагивала с каждым новым ударом, но продолжала двигаться вперед, пока икры не начали гореть, а чуть приотставшая Пенн не застонала. Девочка обернулась и увидела, как та пошатнулась, закатив глаза.
— Пенн! — закричала Люс, едва успев подхватить подругу.
Она бережно опустила Пенн на землю и перекатила на бок. И едва ли не пожалела, что сделала это. Плечо девочки было рассечено чем-то черным и иззубренным. Нечто впилось в нее, оставив обугленную плоть и вонь горелого мяса.
— Все плохо? — хрипло прошептала Пенн.
Она часто моргала, явно испуганная, что не может поднять голову и посмотреть своими глазами.
— Нет, — солгала Люс, покачав головой. — Просто порез.
Она сглотнула, борясь с подкатившей тошнотой, и попыталась стянуть края изорванного рукава.
— Я не делаю тебе больно?
— Не знаю, — прохрипела подруга. — Я ничего не чувствую.
— Девочки, что за задержка? — К ним вернулась мисс София.
Люс подняла на нее взгляд, надеясь, что библиотекарь не выдаст, насколько страшна рана Пенн.
Она и не стала. Только коротко кивнула Люс, просунула руки под плечи и колени Пенн и подняла ее, словно родитель, укладывающий ребенка в постель.
— Я отнесу тебя, — сказала она. — Теперь уже недолго.
Люс последовала за мисс Софией, несущей Пенн так легко, словно та ничего не весила.
— Эй. Как вам…
— Никаких вопросов, пока мы не уберемся подальше, — оборвала библиотекарь.
«Подальше». Меньше всего на свете Люс хотелось уходить от Дэниела. К тому же когда они пересекли границу кладбища и остановились на ровной земле школьного двора, она не удержалась и оглянулась. И сразу же поняла, почему Дэниел просил ее этого не делать.
Серебристо-золотой столб пламени вырывался из глубины чаши. Шириной он не уступал самому кладбищу и походил на сплетенную из света косу, вздымающуюся на сотни футов в небо. Черные тени набрасывались на него, время от времени отрывая отдельные пряди и с визгом уволакивая их в ночь. Пока волокна света переливались, становясь то серебряными, то золотыми, воздух начал заполнять единственный мощный аккорд, совершенный и бесконечный, громкий, словно водопад. Низкие ноты рокотали громом. Высокие звенели, разливаясь в пространстве. Это было самое величественное, самое гармоничное созвучие, когда-либо слышанное на земле. Оно казалось разом прекрасным и ужасающим, и все кругом пахло серой.
Должно быть, на мили вокруг все уверились, что миру пришел конец. Люс же не знала, что и думать. Ее сердце пропустило удар.
Дэниел просил ее не оглядываться, потому что знал: ей захочется вернуться к нему.
— О нет, только не это, — спохватилась мисс София, сгребла девочку за шиворот и потащила за собой через двор.
Когда они добрались до спортзала, Люс наконец сообразила, что все это время библиотекарь несла Пенн одной рукой.
— Да что вы такое делаете? — спросила Люс, когда мисс София втолкнула ее внутрь.
Библиотекарь вытащила из кармана красного, расшитого стеклярусом кардигана длинный ключ и ткнула им в участок кирпичной стены, совершенно не похожий на дверь. Бесшумно открылся выход на длинную лестницу, и мисс София жестом велела Люс подниматься первой.
Веки Пенн были опущены. Либо она потеряла сознание, либо ей стало слишком больно держать глаза открытыми. В любом случае, она оставалась неподвижной.
— Куда мы идем? — спросила Люс. — Нам нужно выбираться отсюда. Где ваша машина?
Ей не хотелось пугать подругу, но той явно был необходим врач. И поскорее.
— Тише, если не хочешь все испортить.
Мисс София бросила взгляд на рану Пенн и вздохнула.
— Мы идем в единственную комнату здесь, которую еще не осквернили спортивным снаряжением. Там мы сможем остаться одни.
К этому времени девочка на ее руках начала стонать. Кровь из плеча густой темной струйкой стекала на мраморный пол.
Люс посмотрела на круто уходящую вверх лестницу. Отсюда не было видно даже верхней площадки.
— Думаю, ради Пенн нам следует остаться внизу. Нам скоро понадобится помощь.
Мисс София снова вздохнула и уложила девочку на камень, поспешно вернувшись, чтобы запереть дверь, через которую они вошли. Люс упала на колени рядом с Пенн. Подруга выглядела такой маленькой и хрупкой. В тусклом свете, сочащемся из изящного железного светильника над головами, девочка наконец-то сумела рассмотреть, насколько тяжела рана.
Пенн была единственным другом Люс в Мече и Кресте, на которого она могла полностью положиться и который ничем ее не пугал. После того как девочка увидела, на что способны Арриана, Гэбби и Кэм, мало что казалось ей понятным, но одно она знала точно: Пенн была единственным учащимся в Мече и Кресте, похожим на нее саму.
Вот только Пенн была сильнее Люс. Сообразительнее, счастливее и легче характером. Только благодаря ей девочка вообще выдержала первые несколько недель в исправительной школе. Кто знает, где бы Люс оказалась, если бы не она?
— О, Пенн, — вздохнула девочка. — С тобой все будет хорошо. Мы что-нибудь придумаем.
Та пробормотала что-то неразборчивое, еще сильнее встревожив подругу. Люс обернулась к мисс Софии, которая одно за другим закрывала окна.
— Она слабеет, — сказала девочка. — Мы должны вызвать врача.
— Да-да, — согласилась библиотекарь, но голос ее звучал рассеянно.
Судя по всему, ее внимание полностью поглотило запирание здания, словно тени с кладбища могли вот-вот пробраться сюда.
— Люс? — прошептала Пенн. — Я боюсь.
Люс сжала ее руку.
— Не надо. Ты же храбрая. Ты же настоящий столп, на который всегда можно опереться.
— Да что ты говоришь, — бросила из-за ее спины мисс София таким резким тоном, какого девочка еще никогда от нее не слышала. — Скорее уж соляной столп.
— Что? — растерянно переспросила Люс. — Что вы имеете в виду?
Крохотные глазки учительницы сузились до черных щелочек. Лицо сморщилось, и она с горечью покачала головой. Затем она медленно вытащила из рукава кардигана длинный серебряный кинжал.
— Эта девица нас только задерживает.
Глаза Люс округлились, когда она увидела, как мисс София заносит клинок над головой. Полуобморочная Пенн не понимала, что происходит, но сама-то Люс была в здравом уме.
— Нет! — закричала девочка.
Она попыталась перехватить руку мисс Софии и отвести лезвие. Но та прекрасно знала, что делает, и свободной ладонью ловко оттолкнула Люс в сторону. И чиркнула кинжалом по горлу Пенн.
Та захрипела и закашлялась. Ее глаза закатились, как бывало и раньше, когда она задумывалась. Вот только сейчас она не думала, а умирала. Под конец она встретилась взглядом с Люс. Затем ее глаза медленно потускнели, и дыхание Пенн затихло.
— Грязно, но необходимо, — заметила мисс София, насухо вытирая клинок о черный свитер девочки.
Люс попятилась, зажимая ладонью рот, не в силах ни закричать, ни отвести взгляд от умирающей подруги, ни посмотреть на женщину, про которую думала, будто она на их стороне. Внезапно девочка осознала, зачем мисс София запирала двери и окна. Не затем, чтобы удержать кого-то снаружи. А затем, чтобы не выпустить Люс.
С ГЛАЗ ДОЛОЙ
На верхней площадке лестницы обнаружилась ровная кирпичная стена. Любые тупики всегда пробуждали в Люс приступы клаустрофобии, а сейчас дело усугублялось ножом, приставленным к горлу. Девочка отважилась оглянуться на крутой пролет, по которому они поднялись. Падение отсюда обещало быть долгим и болезненным.
Мисс София опять говорила на непонятном языке, ворча вполголоса, пока умело отпирала еще одну потайную дверь. Она втолкнула Люс в крохотный придел и заперла дверь. Внутри оказалось холодно и сильно пахло известковой пылью. Девочка отчаянно пыталась дышать и сглотнуть заполнившую рот едкую слюну.
Пенн не могла погибнуть. Это за гранью понимания. Почему мисс София оказалась настолько злой?
Дэниел велел доверять женщине. Он просил Люс оставаться с ней, пока сам не сможет прийти…
Мисс София не обращала на девочку внимания, а только обходила помещение, зажигая свечу за свечой, преклоняя перед каждой колени и продолжая читать что-то нараспев на языке, которого Люс не знала. В мерцании огоньков постепенно становилось видно, что идел чист и ухожен, следовательно, не так много времени прошло с тех пор, как здесь кто-то побывал. Но наверняка мисс София не единственная во всей школе владеет ключом от потайной двери? Кто еще может знать о существовании подобного места?
Облицованный красной плиткой потолок оказался скошенным и неровным. Длинные выцветшие гобелены с изображениями жутковатых рыболюдей, сражающихся в бурном море, покрывали стены. Напротив двери стоял небольшой белый алтарь, и несколько рядов простых деревянных скамей выстроились на сером каменном полу. Люс огляделась в поисках выхода, но в помещении не было других дверей и даже окон.
Девочка дрожала от ярости и страха. Она мучительно горевала о Пенн, преданной и лежащей в одиночестве у подножия лестницы.
— Почему вы так поступаете? — спросила она, прислоняясь к двери. — Я вам доверяла.
— Никто, кроме тебя, в этом не виноват, дорогая, — сообщила мисс София, грубо заламывая ей руку.
У горла Люс вновь очутился кинжал, и ее повели по проходу между скамьями.
— В лучшем случае — доверие легкомысленно. В худшем — это верный способ добиться собственной смерти.
Мисс София подтолкнула девочку к алтарю.
— А теперь будь умницей и ляг.
Поскольку лезвие по-прежнему оставалось в опасной близости от ее горла, Люс послушалась. Она ощутила шеей прохладу и вскинула руку. Когда она отняла пальцы, их кончики оказались замараны красным — от крови, выступившей там, где нож проколол кожу. Мисс София резко отбросила ее ладонь.
— Если это кажется тебе ужасным, посмотрела бы, что пропускаешь там, снаружи, — сообщила она.
Люс содрогнулась. Снаружи остался Дэниел.
Белый прямоугольный алтарь был сделан из цельной каменной плиты размером не больше самой девочки. Лежать на нем оказалось холодно, и она чувствовала себя отчаянно уязвимой, представляя, как ряды скамей заполняют тени-прихожане, ожидающие начала ее пытки.
Уставившись вверх, Люс заметила, что в этом похожем на пещеру приделе все-таки есть окно — крупная витражная розетка, напоминающая световой люк. Ее украшал замысловатый геометрически-цветочный узор с красными и багровыми розами на темно-синем фоне. Но девочке окно показалось бы куда симпатичнее, если бы сквозь него можно было хоть что-то разглядеть.
— Ну-ка, посмотрим, куда я… ах да!
Мисс София потянулась под алтарь и достала оттуда моток веревки.
— Теперь не ерзай, — добавила она, выразительно помахав кинжалом.
Она стала привязывать девочку к четырем отверстиям, выточенным в поверхности алтаря. Сперва щиколотки, потом запястья. Оказавшись связанной, словно жертва на заклание, Люс отчаянно пыталась не дергаться.
— Превосходно, — заключила мисс София, как следует, затянув хитрые узлы.
— Вы задумали все это с самого начала, — догадавшись, ужаснулась девочка.
Женщина улыбнулась ей так же ласково, как и в первый день, когда Люс забрела в библиотеку.
— Я бы сказала: «Ничего личного», Люсинда, но на самом деле это не так, — хихикнула она. — Я долго ждала, когда останусь с тобой наедине.
— Но почему? — спросила Люс. — Чего вы хотите от меня?
— От тебя я хочу только избавиться, — ответила мисс София. — А вот Дэниела я желала бы освободить.
Женщина оставила Люс на алтаре и перешла к аналою, стоящему у той в ногах. Положила книгу Григори и принялась быстро листать страницы. Девочка вспомнила, как откинула обложку и впервые увидела фотографию себя рядом с Дэниелом. Как на нее обрушилось осознание того, что он ангел. Тогда она почти ничего не знала и все же сразу уверилась, будто этот снимок означает, что они могут быть вместе.
Теперь это казалось недостижимым.
— Ты же просто сидишь на месте и обмираешь по нему? — спросила мисс София.
Она резко захлопнула книгу и ударила кулаком по обложке.
— В этом-то вся и трудность.
Люс задергалась в веревках, удерживающих ее на алтаре.
— Да что с вами? Почему вас вообще заботит, как мы с Дэниелом относимся друг к другу или кто из нас с кем встречается?
Это вообще не касается психопатки-учительницы!
— Как бы мне хотелось побеседовать с тем, кто счел блестящей идеей вручить судьбу всех наших бессмертных душ в руки парочки влюбленных детишек.
Мисс София вскинула трясущийся кулак.
— Они хотят, чтобы равновесие нарушилось? Я им покажу, как нарушать равновесие.
Острие ее кинжала поблескивало в мерцании свечей.
Люс отвела взгляд от клинка.
— Вы сошли с ума.
— Если желание положить конец длиннейшей и величайшей битве в истории означает, что я сошла с ума, — тон мисс Софии намекал, что девочка, похоже, непрошибаемо тупа, если до сих пор не понимает, — что ж, быть по сему.
Мысль о том, что эта женщина способна как-то повлиять на окончание битвы, не укладывалась в голове у Люс. Дэниел сражался там, снаружи. То, что происходило здесь, не могло с этим сравниться. Вне зависимости от того, переметнулась ли мисс София на другую сторону.
— Они сказали, будет ад на земле, — прошептала Люс— Конец света.
Женщина рассмеялась.
— Сейчас тебе может так показаться. Неужели тебя удивляет, что я на стороне хороших ребят, Люсинда?
— Если вы на стороне хороших, — выплюнула Люс, — похоже, эта война не стоит того, чтобы в ней сражаться.
Мисс София улыбнулась, как будто ожидала этих слов.
— Твоя смерть может оказаться тем толчком, который нужен Дэниелу. Небольшим, но в правильном направлении.
Люс принялась извиваться на алтаре.
— Вы… не причините мне вреда.
Женщина вернулась к ней и низко наклонилась. Фальшивый старушечий запах детской присыпки забил ноздри, вынудив Люс поперхнуться.
— Разумеется, причиню, — заверила мисс София, покачивая седыми всклокоченными кудрями. — Ты просто воплощенная головная боль.
— Но я всего лишь вернусь обратно. Дэниел сказал.
Люс сглотнула.
«Через семнадцать лет».
— О нет, не вернешься. Не на этот раз, — возразила женщина. — В тот первый день, когда ты зашла в библиотеку, я что-то заметила в твоих глазах, но не смогла точно определить, что именно.
Она сверху вниз улыбнулась девочке.
— Я уже много раз встречалась с тобой, Люсинда, и по большей части ты бывала откровенно скучна.
Люс застыла, чувствуя себя так, словно лежала на алтаре голой. Одно дело — Дэниел, встречавший ее в прежних жизнях, но то, что ее знали и другие…
— На этот раз, — продолжала мисс София, — в тебе было что-то особенное. Истинная искра. Но понять, в чем дело, мне удалось только сегодня, после этой чудной оговорки о родителях-агностиках.
— Какое вам дело до моих родителей? — прошипела Люс.
— Ну, милая, причина, по которой ты возвращалась снова и снова, состоит в том, что, когда ты рождалась, тебя воспитывали в набожности. Теперь же, поскольку родители не стали тебя крестить, твоя душа осталась открыта для притязаний всех желающих.
Она театрально пожала плечами.
— Нет веры в бессмертную душу — нет перерождения, Люс. Маленькая, но существенная лазейка в этом замкнутом круге.
Не на это ли намекали на кладбище Арриана и Гэбби? Виски Люс начали гудеть от боли. Красная пелена застила взгляд, в ушах звенело. Она медленно моргнула, но даже это легкое движение век прогремело в голове, словно взрыв. Ее едва ли не радовало, что она и так лежит. Иначе она могла бы упасть в обморок.
Если это и правда конец… нет, не может быть.
Мисс София низко склонилась к лицу Люс, брызгая слюной вместе со словами.
— Когда ты сегодня умрешь — ты умрешь. Так-то. Это конец. В нынешней жизни ты оказалась ничуть не лучше: глупой, самовлюбленной, невежественной, испорченной девчонкой, полагающей, что судьба мира зависит от того, удастся ли ей пойти на свидание с симпатичным одноклассником. Даже если твоя смерть не приведет к столь долгожданным, блистательным и грандиозным последствиям, я все равно буду счастлива тебя убить.
На глазах у девочки она подняла клинок и проверила пальцем лезвие.
Голова Люс шла кругом. За сегодняшний день ей слишком многое пришлось осознать. Теперь над ее сердцем был занесен кинжал, и в глазах у нее снова потемнело. Острие кольнуло кожу, мисс София принялась прощупывать ее тело вдоль грудины в поисках просвета между ребрами, и она решила, что в безумной речи женщины имелась доля правды. Вложить столько надежд в могущество истинной любви, которую она сама едва начала осознавать, — не наивно ли это? В конце концов, истинная любовь не способна выиграть битву снаружи. Возможно, ей даже не удастся спасти от смерти саму девочку.
Но она должна. Сердце Люс по-прежнему билось ради Дэниела — и до тех пор, пока это не изменится, что-то в глубине ее души будет верить в любовь, в ее власть менять людей к лучшему, превратить их с Дэниелом в нечто великолепное и благое…
Девочка вскрикнула, когда кинжал проткнул кожу — и от потрясения, когда витражное окно над головой разлетелось осколками и воздух заполнили свет и звук.
Глухой величественный гул. Ослепительное сияние.
Значит, она уже умерла.
Лезвие погрузилось глубже, чем показалось. Теперь Люс отправится в другой мир. Как иначе объяснить пылающие переливчатые фигуры, парящие над ней, спускающиеся с неба, водопад искр, небесное сияние? В теплом серебристом свете было трудно что-либо четко разглядеть. Свет, скользящий по ее коже, напоминал мягчайший бархат, сахарную глазурь на торте. Веревки, стягивающие руки и ноги, ослабли и опали, и ее тело — или, может, душа — освободилось, готовое воспарить к небу.
Тут девочка услышала голос мисс Софии.
— Только не сейчас! — блеяла та. — Слишком рано!
И пожилая женщина выдернула клинок из ее груди.
Люс часто заморгала. Ее запястья — развязаны. Лодыжки — свободны. Крошечные осколки синего, красного, зеленого и золотистого стекла усеивали все ее тело, алтарь и пол вокруг. Когда она их смахнула, ладонь обожгло болью, и на коже остались тонкие следы крови. Сощурившись, девочка подняла взгляд на зияющую в потолке дыру.
Значит, не мертва, а спасена. Ангелами.
Дэниел пришел за ней.
Где же он? Она почти ничего не видела. Ей хотелось на ощупь брести сквозь свет, пока руки не найдут Дэниела и не обовьют его шею, чтобы больше никогда не отпускать.
Но только переливчатые фигуры мелькали вокруг, словно комната была полна горящих перьев. Они слетались к Люс, выбирая те участки тела, где она порезалась битым стеклом. Мазки света, казалось, смывали кровь с рук и неглубокой ранки на груди, пока не исцелили ее полностью.
Мисс София отбежала к дальней стене и теперь судорожно обшаривала кирпичную кладку в поисках потайной двери. Девочке захотелось ее остановить — чтобы та ответила за совершенное и едва не совершенное ею, — но затем часть серебристого мерцания приобрела легчайший лиловый оттенок и начала складываться в фигуру.
Размеренная пульсация сотрясла комнату. От света столь блистательного, что он мог бы затмить солнце, стены затряслись, а свечи закачались, мерцая, в высоких бронзовых подсвечниках. Зловещие гобелены захлопали по каменной кладке. Мисс София съежилась, но Люс волшебное сияние показалось не более чем массажем, проникающим до костей. А когда свет сгустился, распространяя по помещению тепло, он сложился в знакомую и нежно любимую девочкой фигуру.
Перед ней, заслоняя алтарь, стоял Дэниел. Он был босым и без рубашки, в одних только белых полотняных штанах. Он улыбнулся ей, закрыл глаза и раскинул руки. Затем, робко и очень медленно, как будто боясь ее спугнуть, глубоко выдохнул, и его крылья начали разворачиваться.
Они появлялись постепенно, начиная с лопаток — два белых ростка, пробившихся из спины, становящихся все выше, шире, гуще по мере того, как они расправлялись. Люс не могла отвести взгляд, мечтая коснуться их руками, лицом, губами. Внутренняя их поверхность начала светиться бархатистым блеском. В точности как в ее сне. Вот только теперь, когда он наконец-то сбылся, ей впервые удалось посмотреть на его крылья без головокружения, не напрягая глаза. Принять Дэниела во всей его славе.
Он по-прежнему сиял, как будто подсвеченный изнутри. Люс ясно различала его лилово-серые глаза и нежные губы. Его сильные руки и широкие плечи. Она могла шагнуть вперед и окунуться в свет своего возлюбленного.
Дэниел подал ей руку. Люс закрыла глаза, ожидая, что в его прикосновении окажется что-то сверхъестественное, чего ее бренное тело может не вынести. Но нет. К ее облегчению, это был просто Дэниел.
Девочка потянулась к нему за спину, чтобы потрогать крылья. Она нащупывала их почти испуганно, как если бы боялась обжечься, но выяснилось, что они струятся под пальцами мягче самого гладкого бархата, самого пышного ковра. Ей нравилось воображать, что такими оказались бы на ощупь пушистые, пропитанные солнцем облака, если бы она могла зачерпнуть их в ладони.
— Ты такой… красивый, — прошептала Люс. — То есть ты всегда был красивым, но…
— Это не пугает тебя? — тихо спросил Дэниел в ответ. — Тебе не больно смотреть?
Она покачала головой.
— Я думала, что так может оказаться, — сказала она, вспоминая свои сны. — Но мне больно не смотреть.
Он с облегчением вздохнул.
— Мне бы хотелось, чтобы рядом со мной ты чувствовала себя в безопасности.
Мерцающий свет вокруг них падал, словно конфетти, и Дэниел привлек девочку к себе.
— Тебе многое пришлось испытать.
Она запрокинула голову и приоткрыла губы, желая испытать только его близость.
Их прервал грохот хлопнувшей двери. Мисс София все же выбралась на лестницу. Дэниел чуть заметно кивнул, и пламенеющая фигура метнулась через потайной ход следом за женщиной.
— Что это было? — спросила Люс, глядя, как быстро угасает свет в открытом проеме.
— Помощник.
Дэниел за подбородок поднял ее лицо.
И тогда, несмотря на то что девочка ощущала себя любимой, защищенной и спасенной, ее захлестнула неуверенность, когда она вспомнила предшествовавшие этой сцене мрачные события и Кэма с его черными подручными. У нее в голове по-прежнему оставалось слишком много вопросов, не имеющих ответа, слишком много жутких происшествий, которых она никогда не поймет. Таких, как смерть Пенн — жестокое, бесчеловечное убийство бедной милой невинной Пенн. Все это вновь навалилось на Люс, и ее губа задрожала.
— Пенн больше нет, Дэниел, — выговорила она. — Мисс София ее убила. И на миг мне показалось, что она убьет и меня тоже.
— Я бы ни за что не позволил этому произойти.
— Откуда ты узнал, где меня искать? Как ты всегда узнаешь, что мне нужна помощь?
Люс покачала головой.
— О боже мой, — медленно прошептала она. — Ты мой ангел-хранитель.
Дэниел фыркнул.
— Не совсем. Хотя, думаю, я должен быть польщен.
Люс зарделась.
— Тогда что ты за ангел?
— Сейчас я временно безработный, — ответил он.
За его спиной серебристый свет, оставшийся в комнате, слился и распался надвое. Люс повернулась посмотреть, и ее сердце забилось чаще, когда сияние собралось вокруг двух четких фигур.
Аррианы и Гэбби.
Крылья Гэбби уже были развернуты. Они оказались широкими, пушистыми и втрое превышали размерами ее тело. Пернатые, с мягко закругленными краями, как выглядят ангельские крылья на поздравительных открытках, тронутые розовым у самых кончиков. Люс обратила внимание, что они слегка подрагивают, а ноги Гэбби находятся в нескольких дюймах над землей.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |