Гарри Поттер и сумасшедшая магия (слэш) 32 страница

— Ты не смотри, Пол, своеобразный, но хороший, он тебя не обидит, наоборот, защитит. Андре и Тьяно, помнишь их? Так вот, они втроем любовники и, как правило, все представления проводят тут, с ними ты будешь в безопасности. Прости, малыш, но мне нужно идти.

— Угу, иди конечно, а я тут на диванчике посижу, с Полом пообщаюсь, с охраной, думаю, будет весело! — на губах Гарри была шкодливая улыбка.

— Чудо мое! Только не разнесите тут все, плевать на аппаратуру, сами же поранитесь. Все, пошел.

Эрик резко развернулся и вышел из комнаты. Пол как-то странно посмотрел на Гарри и пошел проводить настройку. Выступления должны были вот-вот начаться.

— Пол, что-то не так? — Гарри показалась странной такая резкая смена поведения.

— Да нет, просто думаю, чем же ты особенный, если Эрик так над тобой трясется. Учитывая, что ты ни разу не совершеннолетний… следовательно, не любовник, но… нет, не знаю, расскажешь?

— Прости, Пол, ты хороший, но…— Гарри не знал, как отказать и не обидеть, ведь Пол ему действительно понравился.

— Хэй, малыш, расслабься, все нормально! У каждого есть тайны, и не каждому стоит их раскрывать. Все, начинаются представления, не отвлекай меня теперь, — сказал Пол и погрузился в мир музыки.

Гарри послушался Пола и присел на край диванчика, стараясь не мешать ему работать, правда понимал он в творящемся деле мало и неизбежно заскучав, обратил внимание на действо, происходящие на сцене.

В это время все внимание Пола было сконцентрировано на том, чтобы музыка соответствовала сценарию игры и о своем госте, он, что греха таить, банально забыл. За что и поплатился, подпрыгнув, перепугавшись прикосновения:

— Пол, а что там происходит?

У диджея наступил не свойственный ему паралич голосовых связок:

— Эээ… Анри, как бы тебе это… мда… ты вообще в курсе, что в этом клубе собираются люди увлекающиеся «темой»?

— Ну да, Эрик говорил. Но что конкретно они сейчас делают на сцене? Как это называется?

— Прости малыш, но не думаю, что тебе это должен рассказывать я. Вот придет Эрик, сам у него спросишь.

— Хм…придет — спрошу, но не это. К тому времени я еще найду что спросить, а пока можно задать другой вопрос?

На лице Пола отразилась паника: парнишка был полной непосредственностью, в его глаза не была ни намека на издевку, только жгучее любопытство и несвойственная столь молодым людям мудрость.

— Какой?

— А как — это иметь двоих любовников?

Пол в ступоре смотрел на парня:

— Повтори.

— Как это — иметь двоих любовников, — послушно повторил Гарри.

— У тебя очень странные вопросы, ты знаешь? — Гарри смущенно кивнул, — Это — удивительно, они — удивительные. Они в чем-то разные, в чем-то похожие, темпераментные, страстные, и я люблю обоих, — на губах Пола расцвела немного смущенная улыбка, — только им это не говори.

— Почему? — Гарри нахмурился. — Если ты их любишь, то почему это им не говоришь?

Губы диджея искривила ухмылка:

— А кто сказал, что они меня любят? Как любовник я им удобен, так зачем рассчитывать на то, что я никогда не получу? Я и так имею больше, чем могу пожелать, — в глазах мужчины была грусть.

— Пол, ты… — но договорить у него не получилось.

— Анри, пойди, погуляй, а мы тут пока кое-кому мозги вправим, ок? — в дверном проеме стояли близнецы, в глазах которых была странная эмоция, что она означает, Гарри не знал.

— Я бы с радостью, но не могу, Эрик сказал здесь его ждать.

— Хорошо, прости, это было невежливо. Пол пойдем, поговорим и не надо начинать о том, что у тебя музыка не отлажена, мы не первый день знакомы.

— Ладно, пока, Анри, не скучай, — мужчина как-то вымученно улыбнулся и вышел в дверь за близнецами.

Перед тем, как закрыть дверь, один из итальянцев повернулся к обалдевшему парню и, подмигнув, тихонько прошептал:

— Все будет хорошо, не переживай, просто объясним этому упрямцу, что он любим и все!

У Гарри отвисла челюсть и в голове мелькнула только одна мысль: «Однако, какие тут мексиканские страсти!»

В отсутствие Пола и Эрика, Гарри не зная чем себя занять, переключил внимание на разворачивающееся внизу действо. Даже не зная, что там происходит конкретно, зрелище завораживало и возбуждало, по телу пробегали горячие волны, концентрируясь в паху. В голове мелькали мысли о том, что ему было бы интересно попробовать что-нибудь из увиденного на себе, а может быть, и на ком-то.

Минут через десять, после окончание выступлений, в комнату вошел Эрик и удивился:

— А где Пол?

— Его близнецы увели, только я не совсем понял зачем.

Эрик нахмурился:

— А поподробнее? Что тут творилось?

Гарри подробно рассказал, что тут было и удивленно уставился на смеющегося хозяина клуба.

— Эрик, что я такого смешного сказал? Может, объяснишь? Чтобы и я тоже посмеялся? — в голосе парня слышалась обида.

— Прости, котенок, не удержался. Ситуация такова: Пол считал, что он для близнецов просто удобен и сами они к нему безразличны, но был влюблен в них до беспамятства и боялся им в этом признаться. Близнецы же, из категории однолюбов, в свою очередь, не хотели признаваться Полу, что они его любят, боялись отпугнуть. Вот такие бразильские, бишь, итальянские страсти. Ты, своим, надо сказать, очень своевременным вопросом, всколыхнул это болото, а то неизвестно, когда бы они еще поговорили откровенно.

— Эрик, а то, что их трое — это нормально?

Эрик с комфортом расположился на диванчике, притянул к себе под бок Гарри и продолжил.

— Понимаешь, котенок, нормальность — это вообще понятие сугубо индивидуальное. Вот смотри, то, что для твоей тетки ересь и извращение, для тебя, как для мага, норма жизни. Тут схожая ситуация, если им троим хорошо, то кто мы такие чтобы их осуждать? Надо радоваться, что они смогли понять друг друга.

— Эрик, знаешь, а мне понравилось то, что происходило на сцене… — на щеках юноши был румянец. — Это разве нормально?

— А почему нет? Просто у тебя есть та же черта, что и у тех людей, которые выступали. Разве похоже, что им было плохо или неприятно? — видя, что Гарри отрицательно помотал головой, мужчина продолжил: — Значит, они доставили друг другу удовольствие, пусть весьма своеобразно, но тем не менее. Если участники довольны, то тогда почему это должно считаться ненормальным?

Гарри задумался над словами собеседника. Тот был прав и это было очевидно. Только что ему делать с тем, что ему теперь тоже хочется попробовать?

— Малыш, что тебя беспокоит?

— Я… мне…мне тоже хочется попробовать то, что они делали…

— Хм… а вопрос можно? — увидев кивок, Эрик спросил: — Ты хочешь держать в руках плеть или быть привязанным?

— И то, и то… это возможно? — Гарри смущался просто неимоверно.

— Хорошо, вернемся домой и попробуем то, что тебе понравилось, договорились?

Оставшееся время они провели в кабинете Эрика, в который переместились, поужинав. Гарри задавал вопросы, Эрик отвечал откровенно, не смущаясь того, что подробности иногда вгоняли парня в краску. Мужчина считал, что лучше юноша узнает все максимально полно с его слов и на своей шкурке, будучи в безопасности, чем пойдет задавать вопросы неизвестно кому и с неочевидным результатом.

Домой они вернулись в районе часа ночи и сразу пошли спать. Гарри уже не смущался того, что делит постель с мужчиной, к тому же, с тех пор как он оказался у Эрика, ему не снились кошмары, он высыпался.

Следующий день начался с завтрака и очередной беседы-урока.

— Как я уже говорил, основа игры: это разумность, добровольность и безопасность. Причем, если разумность и безопасность могут иметь весьма вольное понимание, в зависимости от мировоззрения человека, то добровольность — самый главный и основополагающий элемент игры. Если твой партнер чего-то не хочет, ты обязан учесть это. Обычно, с партнером договариваются заранее о правилах игры, ее сценарии и стоп-слове, оговаривают то, что может быть неприемлемым, ведь цель — доставить удовольствие и партнеру, и себе, если игра идет только в одни ворота, это уже те самые маньяки и извращенцы о которых ты наслышан.

— Существуют доминанты и нижние, или сабмиссивы, разделение идет в зависимости от того, каковы предпочтения участников игры. Тебе нравится подчинять, доминировать, доставлять удовольствие партнеру — ты доминант, если же наоборот — саб. Существует еще такое понятие как свитч — это человек, который в зависимости от партнера, желания или настроения, может быть и тем, и другим. Я считаю, что ты свитч, ты можешь быть и тем, и другим.

В первую очередь, нужно позаботиться об аптечке. Обязательны: обезболивающее, нашатырь, бинты, вата, медицинский спирт, антисептики. Дальше только то, что ты сочтешь нужным.

Существует очень большой выбор специальных приспособлений для игры: ошейники, браслеты, корсеты, плети, трости, кресты, веревки, ограничители, лавки и многое другое. Я подробно покажу и расскажу, что и как использовать, какие правила техники безопасности нужно соблюдать, на что обратить внимание, научу пользоваться. Ведь даже шелковой плетью можно покалечить, если использовать ее неумело.

Это и многое другое рассказывал Эрик Гарри. Рассказывал и показывал, иногда на парнишке, иногда на себе. Поттер был любопытен и знания впитывал в себя как губка, поэтому вечерами они часто просто сидели у камина и разговаривали, или читали.

Днем они часто выбирались в город: выставки, кино, театральные постановки, музеи или просто прогулки, Эрик придумывал, как занять день так, чтобы он запомнился, чтобы был по-своему уникальным.

Ночи были заполнены жаркими ласками, объятьями и стонами. Эрик был очень опытным любовником и с удовольствием делился с невинным парнишкой тем, как доставить любовнику максимальное наслаждение, как дарить и принимать ласку, как доминировать отдаваясь и отдаваться доминируя.

Но все это время Эрик ждал разговора, зная, что рано или поздно он состоится, что будет неприятным и болезненным, но что он необходим, ибо без него, розовые очки с парнишки так и не снимутся. И разговор состоялся, в ночь после дня рождения Гарри, лежа в кровати, уже утомленные лаской, гриффиндорец заговорил.

— Эрик, мы можем поговорить?

— Конечно, котенок, о чем?

— О масках.

— О масках? Малыш, я тебя не понимаю, — Эрик нахмурился, он и правда не понял, о каких масках идет речь.

— Я имею в виду те маски, которые носят люди, меня окружающие. Директор, друзья, враги… — Гарри затих, ему было тяжело заводить этот разговор, но он понимал его необходимость. Ему нужно было измениться, ему нужно было стать сильным.

Эрик сел на кровати, оперся спиной о ее спинку и притянув парня к себе на руки, заговорил:

— Ты, походу, подумал о том, что я тебе тогда сказал? — спросил Эрик и, уловив кивок, продолжил: — Я тебе высказал то, как видится ситуация со стороны взрослого человека, в нашем случае — меня. С моей точки зрения, в попытках соответствовать тому, как тебя видят окружающие, ты просто потерял себя как личность… или почти потерял, но суть не в этом. Как ты правильно подметил, многие вокруг тебя носят маски, скрывают свои истинные мотивы. Ты ведь и сам это видишь, интуитивно чувствуя, кому и насколько можно доверять. Твои друзья, я не могу сказать однозначно, действительно ли они дружат с тобой, или подчиняются приказу, но ты сам для себя должен решить — доверяешь ли ты им и если да, то насколько. Тобой играют, и я считаю, что главный дирижер там, у вас, это твой директор. Если ты хочешь не только победить в этой войне, но и выжить после победы, ты должен тоже научиться маскироваться. Пусть каждый видит то, что хочет в тебе видеть, меняйся, играй, но внутренне будь собой, иначе ты погибнешь.

Слушая Эрика, Гарри с каждым произнесенным словом понимал, что тот прав и осознание этого причиняло боль: ведь получалось, что сам по себе, такой как он есть, он никому не нужен, а нужен только Герой, Мальчик-Который-Выжил, но не он, не Гарри.

— Научи меня…— раздался шепот.

— Это будет сложно, ты ведь понимаешь это? — Эрик хотел убедиться, что юноша понимает, на что подписывается.

— Да, понимаю, но я хочу жить, очень хочу, — последние слова были судорожными.

— Хорошо, киса, научу, только что будем делать, когда ты уедешь в эту свою школу? Я ведь не смогу с тобой связаться, а за оставшееся время научиться невозможно.

— Я буду присылать тебе свою сову, благо с Хедвиг вы уже знакомы. На выходных можно будет видеться в Хогсмите, это деревушка, в которую нас отпускают. Я попрошу знакомого домового эльфа чтобы он тебя переправлял ко мне, так что если увидишь нечто несуразное, страшненькое, с большими глазами и истерическим поведением, то это Добби, домовик.

— Оригинальные у тебя знакомые, киса, ну да ладно, давай спать. Будем решать проблемы по мере их поступления.

Гром грянул, когда незнакомая сова принесла записку от Дамблдора с известием о том, что его забирают.

Уезжать Гарри не хотел. За эти недели он привык, что о нем заботятся, что его учат, что ему позволяют делать свои собственные глупости и делают глупости вместе с ним, он привык быть собой.

Эрик видел нежелание парня и, обняв его, сказал:

— Малыш, послушай, мы же знали, что тебя заберут, что это неизбежно, но ведь это не конец света! Мы будем переписываться, да и видеться, если уговоришь домовика — тоже. А на следующее лето я опять тебя заберу от родственников, как тебе предложение?

— Предложение — нравится! Видеться мы будем, это обязательно и чихать я хотел на всех остальных, ты мне нужен. И я обещаю, я вернусь на следующее лето к тебе.

Объятия, поцелуи, нежность, страсть, это был вечер прощания, вечер обещания.

На следующий день Гарри уехал.

Глава опубликована: 27.05.2011

Глава 27

За то лето, Эрик разбудил в нем сарказм, язвительность, аналитическое мышление и страсть к книгам, а главное — объяснил базовые принципы создания масок. Они у Гарри получались, конечно, не так хорошо, как у аристократов, приученных к этому с малолетства, но вполне достаточно, чтобы обмануть окружающих. Гарри представлял себе, что он на сцене в театре и от того как он сыграет, зависит его жизнь и он играл. Играл вдохновенно, тщательно продумывая реплики, ведь никто не должен был догадаться об изменениях, которые с ним произошли, особенно директор. Эрик смог донести до него мысль, что тут не все чисто, что директору нельзя доверять и опасаться нужно всех, и каждого, тогда в случае предательства будет не так больно. Учитывая паршивую привычку Дамблдора копаться в его мозгах... пришлось запихнуть воспоминания об Эрике как можно глубже, и не вспоминать по возможности, стараясь не провоцировать старика на чтение его памяти.

Серьезным потрясением, которое чуть было, не погубило все, было осознание того, что Гарри влюблен в Малфоя. В выходные, после того, как произошло это событие, Гарри буквально истерил перед Эриком (да, они уговорили Добби прикрыть их встречи), понимая, что шансов на взаимность нет. Эрик как смог утешил парнишку, но помочь ему он был бессилен. Перед друзьями Гарри мог притвориться, что следит за Малфоем в ожидании подвоха, но себе лгать не мог, Эрик его от этой паскудной привычки отучил. Он любил этого наглого, самоуверенного слизеринца и ничего не мог с этим поделать.

Учебный год кончился, и Гарри стало совсем не до Малфоя и своих чувств к нему. Поехать к Эрику не удалось и вмешивать в свои дела его Гарри отчаянно не хотелось, поэтому он ограничился письмом, оповещая того, что жив, здоров и в порядке и свяжется, как только появится возможность.

Отправляя с Хедвиг это письмо гриффиндорец даже представить себе не мог, что увидит мужчину, который стал ему другом и наставником, в следующий раз настолько нескоро — почти через год. Оказавшись в особняке на Гриммо после своей победы, Гарри сначала тупо отходил от пережитого, потом, какое-то время, просто боялся показаться Эрику на глаза, опасаясь, что тот не правильно истолкует столь долгое отсутствие новостей от него. А потом… Потом стало все совсем плохо и Гарри, собрав силу с волей, позвонил другу и наставнику.

Выслушав длинную гневно-радостную отповедь, Гарри решился и попросил разрешения приехать, и немедленно таковое получив, собрался, законсервировал старый особняк и отправился по известному ему адресу.

С того момента, до звонка Гермионы прошло два года. Два весьма сложных, но в то же время очень светлых года его жизни. Первые недели Гарри отсыпался и отъедался. Эрик с присущими ему тактом и вниманием вопросов до поры до времени не задавал, ожидая, пока Гарри придет в стабильное состояние. И такой момент настал: монотонным безэмоциональным тоном Гарри рассказал мужчине о событиях, которые с ним произошли, о своей победе, о своей смерти и о смертях, которые ему пришлось увидеть, оплакивая друзей и знакомых.

Юноша был опустошен и разбит, и это состояние не укрылось от Эрика, внимательно наблюдавшего за младшим товарищем с первой минуты его появления в своем доме, после столь долгого отсутствия. Внимательно выслушав Гарри, Эрик задумался о том, как можно собрать парня по-новой. Взяв тайм-аут на некоторое время, чтобы подумать, он погрузился в тяжелые размышления. В какой-то момент он, поняв, что его просто разорвет от переполнявших эмоций, даже встретился с одним из своих университетских товарищей и без особо шокирующих подробностей, типа магических способностей своего подопечного, рассказал тому, о наличествующих проблемах. Это действие не дало четкого рецепта, что делать, но позволило самому Эрику взглянуть на ситуацию отстранено, как на занимательную задачу и привело к нахождению решения, кажущегося приемлемым.

За два года, что Гарри прожил у Эрика, чего только не произошло. Они много путешествовали, и тут весьма пригодились магические навыки Гарри — аппарировать куда-нибудь вдвоем, прошататься там день или неделю и вернуться обратно — это было увлекательно и познавательно, особенно для самого Гарри, который бывал где-то только по жесткой необходимости. Они успели таким образом побывать и в Париже, и в Праге, и еще много где.

После того, как Гарри отоспался и отъелся он, по настоянию Эрика, отправился в спорт-клуб, где занялся контактным кара-тэ. По расчетам Эрика, это должно было помочь ему выплеснуть все накопившиеся в нем негативные эмоции, давало ту самую мышечную нагрузку, которая являлась прекрасным лекарством от депрессии и позволяла молодому человеку приобрести уверенность в себе. На татами Гарри, наконец-то, встретился с противником лицом к лицу и обрел возможность победить его в честном поединке. Первое время, приползая домой с тренировки, Гарри ощущал только дикую физическую усталость, у него просто не оставалось времени и сил предаваться депрессии. В последствии, к физическим нагрузкам добавились набивки (комплекс специальных мер, позволяющих в буквальном смысле этого слова, набить будущие рабочие участки тела бойца) на эту стадию тренировок, психолог-Эрик рассчитывал как на метод, который может с лихвой удовлетворить стремление Гарри к самонаказанию и в качестве побочного эффекта — поднять болевой порог.

Через некоторое время, после того, как Гарри начал тренировки, почти каждый вечер, стал проходить в длинных беседах о жизни Гарри. Эрик ненавязчиво заставлял друга рассказывать о себе все, хорошее и плохое, что тот пережил. После рассказов, они вместе анализировали произошедшие события и теперь, глядя на прошедшее глазами взрослого человека, Гарри получал возможность переосмыслить каждое событие и его последствия. Они детально разбирали роль каждого человека в его жизни и его влияние на парня. Для Гарри стало огромным открытием то, что в жизни многое не является тем, чем казалось на первый взгляд, по большому счету, вся его жизнь являла собой яркую иллюстрацию к этому постулату.

Вместе с тренировками по кара-тэ, каждодневным занятием для Гарри стала простая маггловская медитация. Пол часа каждый божий день, проведенные в тишине и покое, через какое-то время дали удивительный результат: все когда-то погребенное в подсознании постепенно переходило в сознание, давая все новую и новую пищу для дальнейших разговоров и обсуждений. Медитация помогала успокоить эмоции и очистить разум. Гарри с удивлением заметил, что чем меньше конфликта оставалось в нем самом, тем к большему объему магии он получал доступ и контроль над ней становился легче. Если в самом начале аппарация с Эриком в другой конец Европы давалась с некоторым трудом, то уже через пол года занятий это выходило запросто.

В свободное время Гарри помогал старшему другу в клубе, наблюдая, а иногда и принимая участие, в разворачивающихся там действиях. Ему было интересно экспериментировать и познавать те стороны себя, которые раньше казались запретными. Эрик мягко, но очень внятно объяснил ему, что в любом негативном явлении есть нечто позитивное, стоит только об этом чуть внимательнее, чем принято, задуматься.

За время общения с мужчиной, Гарри (помимо всего прочего) научился одному умению, которое всегда восхищало его в нем — Эрик всегда умел слушать так, как будто на земле нет важнее человека, с которым он в данный момент общается и подводить его к нужной мысли, просто задавая правильные вопросы в нужный момент.

Со временем Гарри сумел принять свои чувства к Драко и здраво оценить свои шансы. Появление на его пороге столь разношерстной компании — удивило. Окончательно добило — поведение Драко, его явная симпатия к Гарри и Гермионе, это было не просто представить, еще сложнее оказалось с этим столкнуться в живую. Гарри внимательно наблюдал за бывшим врагом, стараясь понять, что тот из себя на самом деле представляет, он надеялся на то, что и Драко окажется не тем, кем казался когда-то. Этим и объяснялись его метания, он не хотел, чтобы его сердце разбили. Но поведение блондина позволило ему пересмотреть свое отношение к слизеринцу, поверить в то, что он ему нужен, обрести надежду на взаимность. Когда же оказалось, что по результатам выходки Драко, они теперь будущие супруги, он решил снять маски и быть собой, искренне полагая своих будущих супругов людьми заслуживающими его доверия, искренности и открытости, а не маски, которую он носил.

Гарри улыбнулся, вспомнив, как прошел их первый раз с Гермионой. Как он смущался и не знал куда себя деть. Конфуз ситуации заключался в том, что зная, как доставить удовольствие парню, Гарри понятие не имел, что нужно делать с девушкой, не знал, будет ли ей приятна та или иная ласка. Гермиона же, видя его смущение, списала все на его неопытность, ну что ж… в чем-то она была права.

Приняв решение, что все обернулось к лучшему и надо ковать железо пока горячо, Гарри поднялся с песка. Внутри поселилась тишина, спокойная, уверенная в своей силе. Лежа на бегу и предаваясь воспоминаниям, он сумел совладать с собой и принять решение. Подобрав потную одежду юноша аппарировал прямо в свою спальню.

Гермиона все еще сидела рядом со спящим Драко и читала, услышав хлопок аппарации, она оторвалась от рукописи и обернулась на звук. В комнате материализовался мокрый всклокоченный Гарри, с ворохом одежды в руках, на его лице светилась безумно счастливая улыбка.

— Гермиона! — воскликнул он, выпуская из рук одежду и подходя к недоуменно рассматривающей его девушке. — Ты выйдешь за меня замуж?

— Выйду, Гарри, — спокойно ответила она.

— Как думаешь, нашего спящего красавца можно разбудить? — спросил он.

— Даже не знаю, но можно попробовать... А зачем?

— Ну, я считаю себя честным человеком, поэтому собираюсь сначала дать ему в морду, а потом предложить руку и сердце, или, наоборот, сначала предложу руку и сердце, а потом уж дам в морду. Я еще не решил.

— Гарри!.. — возмущенно воскликнула Гермиона.

— Что? Хотя, пожалуй, ты права. Солдат ребенка не обидит. Не смотря на то, что Малфой мало похож на ребенка, а я на солдата — морду я ему бить не буду. В конце концов — это не гуманно. Вместо этого я его трахну. В особо извращенной форме! Но руку и сердце все равно предложу. Потом.

— Салазар всемогущий! Гарри где, во имя Мерлина, ты набрался таких выражений?! — Гермиона в ужасе смотрела на любимого.

— Каких “таких”? Что в этих выражениях не так?

— Ну...

— А вообще, если ты не заметила, то я довольно длительное время общаюсь с рафинированными сливками общества, в виде целых двух Малфоев и Снейпа. Между прочим, сие произошло исключительно с твоей легкой руки. Так что — тебе не в чем меня обвинять! — пафосно закончил свою речь Гарри и устремил на Гермиону абсолютно честный, и невинный взгляд.

— Ты где был? — подозрительно спросила Гермиона.

— Бегал! Потом купался, — немного смутившись, ответил Гарри.

— Интересный способ принимать судьбоносные решения... — задумчиво протянула девушка.

Поттер пожал плечами.

— Вот такой вот я загадочный! — буркнул он. — Знаешь... я сбежал, чтобы не разнести что-нибудь в мелкие клочья. Я знал, что физическое усилие это именно то, что мне сейчас нужно, то, что поможет прийти в себя. Я бежал по пляжу пока мне не надоело, потом искупался. Может быть для тебя все это выглядит как-то... странно, но мне помогает. Когда я вылез из воды и немного подумал, у меня выстроился четкий план действий. Я сделал свой выбор и принял его — я хочу быть с тобой и Драко всю свою жизнь. Пока смерть не разлучит нас, как бы не возвышенно это звучало. Понимаешь?

— Кажется да.

— Это хорошо. Ладно, я быстро пойду смою с себя соль, а ты попробуй разбудить Драко? — попросил Гарри. — У нас впереди, похоже, намечаются весьма интересная деньки. И я намерен использовать открывшиеся мне перспективы с максимальным размахом.

Гермиона фыркнула, отложила рукопись, которую все еще держала в руках и подошла к кровати, а Гарри, подмигнув ей, бодро отправился в душ.

Вернувшись от туда, он окинул взглядом сидящих рядышком Драко и Гермиону, и мрачно усмехнулся.

— Вляпались мы с вами, дорогие мои, по самые уши, — сообщил он.

— Почему это? — спросила девушка.

— А вот смотри, показываю на пальцах, — сказал он и уселся в кресло. — Драко подойди ко мне, — позвал Гарри.

Тому не понравился тон, которым его позвали и он решил сделать вид, что ничего не слышал. Браслеты на ногах внезапно стали нагреваться и юноша понял, что если он немедленно не встанет и не подойдет к Гарри — железки продолжат разогреваться, и начнут обжигать, причиняя боль. Нервно передернув плечами, Драко встал и подошел к креслу, в котором сидел Гарри — браслеты немедленно остыли.

— Повернись спиной ко мне и встань на колени, — приказал Гарри.

Почувствовав, что браслеты вновь начали нагреваться, Драко исполнил приказание.

— Видишь? — спросил Гарри Гермиону.

— Ну, я вижу, но пока не понимаю.

— Драко, что произошло, когда ты замялся прежде, чем подойти? — спросил Гарри и наклонившись к самому его уху, шепнул: — И не смей врать!

Глаза Драко расширились, он вздрогнул всем телом. Происходящее уже откровенно пугало его.

— Кандалы на моих ногах стали нагреваться. Я понял, что... если не подчинюсь немедленно — они могут раскалиться до бела.

Гарри удовлетворенно кивнул.

— Теперь — понимаешь? — спросил он Гермиону.

— Пожа-а-алуй... — протянула девушка. — Ты хочешь сказать, что браслеты на ногах Драко будут причинять ему боль, если он не будет подчиняться твоим пожеланиям?

— Полагаю, не только моим. Но и твоим. Хуже другое — никто не знает “слышит” ли магия, которой Драко наделил браслеты, только явно высказанные пожелания или способна уловить что-то мимолетное и невысказанное вслух. Во втором случае — это полный привет.

Дата добавления: 2015-10-21