«Что-то очень плохое было в его жизни. Он — хороший человек и такой искренний. Трудно поверить, что он мог сделать что-то, что до сих пор является причиной его страданий», — подумал Лозадуна.
— После достижения устья Твоей реки и потери моего брата, которого я любил больше, чем кого-либо, Ты даровала мне Эйлу, и тогда я понял, что такое любовь. Я благодарен Эйле. Если бы у меня не было никого — ни семьи, ни друзей, — мне было бы достаточно того, что в моей жизни была Эйла. Если это Тебя не огорчит, Великая Мать, мне хотелось бы… я хотел бы… еще одну вещь. Я хотел бы… иметь ребенка. Ребенка, рожденного Эйлой у моего очага, и, если возможно, рожденного от моего духа или от моей сущности, как думает Эйла. Если это невозможно, если мой дух недостаточно силен, пусть Эйла родит ребенка от другого и пусть родит у моего очага, чтобы я принял его всем своим сердцем.
Джондалар хотел было положить дони обратно, но вдруг вспомнил:
— Еще одна вещь. Если Эйла забеременеет от моего духа, я хотел бы знать, что этот ребенок именно от моего духа.
«Интересная просьба, — подумал Лозадуна. — Большинство мужчин хотели бы знать об этом, но разве это так важно? Интересно, почему это важно для него? И что он имел в виду, говоря: ребенок моей сущности. Надо будет спросить Эйлу, но это личный ритуал. Я не могу ей сказать о том, что он говорил. Может быть, стоит просто порассуждать об этом».
* * *
Эйла видела, как двое вышли из Дома Церемоний. Она почувствовала, что они закончили то, что хотели, но в глазах старшего возник какой-то вопрос, а молодой был напряжен и чем-то удручен, но настроен решительно.
Странное поведение мужчин еще больше разожгло ее любопытство.
— Надеюсь, она передумает, — услышала Эйла, когда они подошли поближе. — Думаю, что самый лучший способ преодолеть последствия происшедшего — пройти Первые Ритуалы. Мы должны отнестись к этому очень осторожно. Особенно к выбору мужчины. Я хотел бы, чтобы ты остался, Джондалар. Кажется, ты увлек ее. Я рад, что ее потянуло к мужчинам.
— Я хотел бы помочь, но мы не можем больше оставаться здесь. Нам нужно ехать как можно быстрее. Завтра или послезавтра.
— Ты, конечно, прав. Зима может закончиться в любое время. Обрати внимание, если заметишь, что один из вас становится все более раздражительным.
— Малейз, — сказал Джондалар.
— Что такое «малейз»? Недомогание? — спросила Эйла.
— Да. Оно приходит вместе с фёном, с растопителем снега, весенним ветром, — сказал Лозадуна. — Ветер дует с юго-востока. Он теплый и сухой. И достаточно сильный, чтобы вырвать деревья с корнем. Снег тает так быстро, что огромные сугробы исчезают за день. И если ветер подует, когда вы будете на леднике, то, возможно, вам не удастся перейти через него. Лед будет таять под вашими ногами, и вы можете свалиться в расселину, или перед вами вдруг возникнет река или трещина. Все происходит так быстро, что злые духи, которые любят холод, не успевают спастись. Ветер относит их со своего пути, выметает из потайных мест и гонит перед собой. Вот почему злые духи несутся ветрами впереди фёна и обычно появляются незадолго до его прихода. Они не несут малейз, то есть недомогание. Если знаешь, что тебя ждет, то этим можно управлять. Появление духов — предупреждение, но они настолько неуловимы, что трудно обернуть это для собственной пользы.
— Как узнать, что пришли злые духи? — спросила Эйла.
— Как я уже сказал, обрати внимание, если ты станешь раздражительной. Они могут вызвать у тебя болезнь, а если ты уже больна, то они ухудшат твое состояние, но в основном они хотят, чтобы вы ссорились и дрались. Некоторые люди впадают в бешенство, но все знают, что это вызвано малейз. В конце концов, люди рады фёну, потому что после него все начинает расти, появляется новая жизнь, но никто не хочет испытать малейз.
— Идите и поешьте! — сказала подошедшая Золандия. — Люди уже второй раз подходят к столу. Если вы не поторопитесь, ничего не останется.
Они подошли к главному костру, пламя которого колебалось от сквозняков, проникавших в пещеру через вход. Люди даже накинули на себя теплую одежду, чтобы предохраниться от ветра и холода, проникающих в пещеру. Угощение было на славу: жареная козлятина, мясной суп из сушеного мяса, мамонтового жира, сушеных кореньев и горная черника, — это были едва ли не последние запасы. Все ждали весну с ее свежей зеленью.
Дул холодный ветер, и хотя Джондалар мечтал о весне, но все же предпочитал, чтобы зима продолжалась бы до тех пор, пока они не преодолеют ледник.
Глава 38
После обеда Лозадуна пригласил всех в Дом Церемоний. Эйла и Джондалар не поняли, зачем их собирают, но оказалось — чтобы угостить подогретым напитком. На вкус он был приятен. Эйла подумала, что это напоминает забродивший фруктовый сок с добавлением пахучих трав. Она очень удивилась, когда Золандия сказала, что напиток состоит из березового сока, хотя и с добавлением фруктового.
Но вкус был обманчив. Оказалось, что напиток сильнее, чем предполагала Эйла. Она спросила об этом Золандию, и та объяснила, что крепость напитку придают именно травы. Наконец Эйла догадалась, какой привкус был знакомым. Горькая полынь — очень мощное растение, которое могло бы быть опасным, если взять его слишком много или часто пить полынный отвар. Ее трудно было определить среди приятных на вкус и сильно пахнущих ясменника и других трав. Эйлу заинтересовало, что же еще было в напитке, поэтому она стала более серьезно анализировать его вкус.
Она спросила Золандию о сильном растении, упомянув об опасности его употребления. Женщина объяснила, что растение, называемое абсентом, используется редко и только в этом напитке, который подается лишь на праздниках Великой Матери. Поскольку напиток считался священным, Золандия обычно не рассказывала о его составе, но вопросы Эйлы были настолько точными и продуманными, что она не могла не ответить. Эйла узнала, что напиток состоял из многих компонентов. На первый взгляд простой, приятный на вкус, он был в действительности крепким благодаря специальной сложной смеси трав. Напиток позволял расслабиться, освободиться от запретов и отдаться естественному влечению, что было так желательно в течение праздника чествования Великой Матери.
Глядя на людей, входящих в Дом Церемоний, Эйла почувствовала легкое головокружение, но затем по телу разлились тепло и приятность, так что она забыла о своем интересе к составу напитка. Среди Лосадунаи она увидела Джондалара, беседующего с Маденией. Оставив вдруг Золандию, она направилась к ним. Все мужчины с удовольствием смотрели на нее. Подойдя, она улыбнулась, и Джондалар ощутил мощный прилив любви к ней, как это всегда бывало, когда она вот так улыбалась. Не очень-то было легко следовать указаниям Лозадуны и подтолкнуть ее к тому, чтобы она полностью испытала то, что положено в день праздника Великой Матери. Даже после расслабляющего напитка, которым угостил его Тот, Кто Служит Матери. Он глубоко вздохнул и осушил чашку.
Филония и особенно ее спутник Даральди тепло приветствовали Эйлу.
— Твоя чашка пуста, — сказал он и, зачерпнув напиток, наполнил чашку.
— Можешь и мне налить, — неестественно дружелюбно произнес Джондалар. Лозадуна заметил, что тот пытается быть любезным через силу, однако вряд ли кто обратит на это внимание. Эйла, взглянув на Джондалара, поняла, что что-то беспокоит его. Она также уловила и быстрый взгляд Лозадуны. Что-то происходило между ними, но напиток уже подействовал на нее, и она решила разобраться во всем потом. Внезапно загудели барабаны.
— Начинаются танцы! — сказала Филония. — Идем, Джондалар. Покажи, как ты танцуешь. — Она взяла его за руку и повела на середину площадки.
— Мадения, тебе тоже надо потанцевать, — сказал Лозадуна.
— Да, — подтвердил Джондалар. — Выходи сюда. Ты знаешь танец? — Он улыбнулся ей, и Эйле показалось, что он слишком уж расслабился. Он отдавал почти все свое внимание Мадении, и хотя она смущалась и не знала, что сказать, но остро воспринимала присутствие этого высокого мужчины. Каждый раз, когда он бросал на нее взгляд, у нее начинало чаще биться сердце. Когда же он взял ее за руку и повел танцевать, она почувствовала, как по телу одновременно пробежали волны холода и жара, теперь она не могла уже сопротивляться, даже если бы и попыталась.
Филония на мгновение нахмурилась, но затем улыбнулась девушке:
— Мы обе будем учить его танцевать.
— Могу я показать… — начал было Даральди, обращаясь к Эйле, но в это же время Ладуни произнес:
— Был бы счастлив…
Они улыбнулись друг другу и замолчали, уступая слово кому-то одному. Улыбка Эйлы обезоружила обоих.
— Может быть, вы оба покажете мне, как танцевать? Даральди кивнул головой, а Ладуни радостно улыбнулся, и они вместе пошли к собравшимся на площадке людям. Пока строились в круг, гостям показали простейшие движения, затем все взялись за руки. При звуке флейты Эйла слегка растерялась. Она не слышала флейты с тех пор, как на Летнем Сходе племени Мамутои на ней играл Манен. Неужели нет еще и года, как они уехали оттуда? Казалось, что прошли годы. И она никогда не увидит их вновь.
Она смахнула слезу, но тут начался танец, и стало не до горьких воспоминаний. Вначале было легко следовать ритму, но темп все ускорялся, и ритм становился сложнее. Эйла невольно стала центром притяжения. Все мужчины считали ее неотразимой. Они толпились вокруг нее, стараясь привлечь внимание к себе: намеками или открыто, правда, под видом шутки, делали ей различные предложения. Джондалар слегка флиртовал с Маденией и открыто ухаживал за Филонией, но краем глаза видел каждого, кто крутился вокруг Эйлы.
Танец с запутанными шагами и переменой партнеров становился все сложнее. Эйла танцевала со всеми. Она смеялась шуткам и непристойным замечаниям. Люди отходили, чтобы выпить еще, а парочки уединялись в потайных уголках. Ладуни выпрыгнул в середину круга и станцевал бешеный танец. К нему присоединилась и его спутница.
Эйла почувствовала жажду, несколько человек двинулись следом за ней к общей чаше. Рядом шел Даральди.
— Я тоже хотела бы выпить, — сказала Мадения.
— Извини. — Лозадуна закрыл ладонью ее чашку. — Ты еще не прошла ритуал Первой Радости, дорогая. Тебе лучше пить чай.
Мадения нахмурилась и начала возражать, но все же ей пришлось пить безобидный чай.
Он не собирался предоставлять ей какую-либо привилегию, пока она не стала женщиной и не прошла через ритуал, но делал все, чтобы склонить ее к этому. В то же самое время он всем рассказал, что, несмотря на горький опыт, сейчас она очистилась и стала прежней и к ней надо относиться так же внимательно и заботливо, как и к любой другой девушке на грани взросления. Он чувствовал, что только это полностью вылечит ее от воспоминаний о нападении и изнасиловании.
Эйла и Даральди задержались у чаши с напитком. И поскольку остальные разошлись, они оказались вдвоем. Он повернулся к ней.
— Эйла, ты такая красивая женщина!
Когда она росла, то была уродливой нескладной девчонкой, и сколько ни повторял Джондалар, что она красива, она всегда думала, что он говорит это, потому что любит ее.
— Нет, — рассмеялась она. — Я некрасивая.
Он растерялся, потому что ожидал услышать не это.
— Но ты… ты красивая!
Даральди целый вечер ухаживал за ней, и хотя она к нему относилась по-дружески тепло и радовалась танцам, двигаясь с естественной фацией, что только подбадривало его, все же ему не удалось зажечь тот огонек, который бы потом превратился в пламя. Он был уверен в своей привлекательности, к тому же отмечался праздник Великой Матери, но, кажется, его желания не были поняты. Наконец он решился сказать об этом прямо.
— Эйла… — Он обнял ее за талию, почувствовав, как она на мгновение напряглась, и наклонился к ее уху: — Ты прекрасна!
Она повернулась к нему, но вместо того чтобы с готовностью ответить на его призыв, отшатнулась назад. Он попытался прижать ее к себе. Она положила руки на его плечи и посмотрела ему в глаза.
Эйла не совсем поняла истинное предназначение праздника Великой Матери. Она думала, что это дружеская вечеринка, хотя они и говорили о «чествовании» Матери. Увидев, как пары, а иногда и группы людей уходили в более темные укромные места, она стала кое-что понимать, но окончательно сообразила, в чем дело, когда, взглянув в глаза Даральди, увидела там желание и требовательное ожидание.
Он притянул ее к себе и поцеловал. Эйла, повинуясь неясному зову, ответила на поцелуй. Его рука нашла ее грудь, а затем попыталась проникнуть под тунику. Он был привлекательным, и ей это было приятно. Она расслабилась и готова была отдаться, но решила немного выждать. Трудно было сопротивляться, в голове все смешалось. Тут она услышала ритмичные звуки.
— Идем танцевать, — сказала она.
— Почему? Там осталось мало людей.
— Я хочу станцевать мамутойский танец.
Он неохотно согласился. Она в общем-то ответила ему, и он мог немного подождать.
Когда они подошли к площадке, Эйла увидела, что Джондалар все еще там. Он танцевал с Маденией, держа се обеими руками и показывая танец, которому научился у племени Шарамудои. Филония, Лозадуна, Золандия и еще несколько человек отбивали ритм ладонями. Им вторили флейтист и барабанщик.
Эйла и Даральди тоже стали хлопать в ладоши. Она поймала взгляд Джондалара и стала хлопать себя по бедрам, как это делали Мамутои. Мадения остановилась, чтобы взглянуть на нее, и тут же отступила назад, когда Джондалар в сложном ритме движения бедер присоединился к Эйле. Вскоре они двигались вместе, то отходя друг от друга, то кружась, и когда оказались лицом к лицу, то взялись за руки. Едва Эйла поймала его взгляд, для нее не осталось никого, кроме Джондалара. Неопределенная теплота и дружелюбие, которые она испытывала к Даральди, сразу же растворились в мощном призыве синих-синих глаз, смотрящих на нее с желанием и любовью.
Глубокая сильная связь между ними была очевидна. Лозадуна внимательно посмотрел на них и незаметно покачал головой. Было ясно, что Великая Мать определила свой выбор. Даральди пожал плечами и улыбнулся Филонии. Мадения широко открыла глаза: она понимала, что видит нечто редкое и прекрасное.
Закончив танец, они обнялись и остались так стоять. Золандия начала хлопать, и остальные вскоре присоединились к ней. Звук аплодисментов наконец достиг их. Они отшатнулись друг от друга, чувствуя себя неловко.
— Вроде бы что-то осталось выпить, — сказала Золандия. — Давайте допьем до конца.
— Хорошая мысль, — сказал Джондалар, обнимая Эйлу. Ему совсем не хотелось отпускать ее сейчас.
Даральди поднял большую чашу, чтобы разлить остатки напитка по чашкам, и посмотрел на Филонию. Ему повезло. Она была красивой женщиной и родила двоих детей у его очага. И вовсе не обязательно, что в праздник Великой Матери надо чествовать Ее с другой женщиной, а не со своей подругой.
Джондалар одним глотком выпил напиток, поставил чашку, затем внезапно поднял Эйлу на руки и понес к их постели. Она чувствовала себя необыкновенно легко, ее переполняла радость, как если бы ей удалось избежать страшной опасности, но ее радость была ничто по сравнению с радостью Джондалара. Он наблюдал за ней весь вечер, видел, как мужчины, каждый по-своему, желали ее, пытался предоставить ей возможность выбора, как и советовал Лозадуна, и был уверен, что она выберет кого-нибудь. Он много раз мог бы уйти сам, но не уходил, ожидая, когда уйдет она. Он оставался с Маденией, зная, что она не подойдет к другому мужчине. Ему нравилось ухаживать за ней, чувствуя, как она слабеет рядом с ним. Джондалар предвидел, какой великолепной женщиной она станет. И хотя он не стал бы сердиться на Филонию, если бы она с кем-то ушла, тем более что у нее было много возможностей, он все же обрадовался тому, что она оставалась рядом. Он просто не представлял, что он будет делать, оставшись один, если Эйла выберет кого-то. Они говорили о многом, о Тонолане и Путешествии с ним, о ее детях, особенно о Тонолии, о Даральди и о том, как она любит его, но Джондалар не мог себя заставить говорить об Эйле.
И когда она подошла к нему, он с трудом в это поверил. Он осторожно положил ее на меха, посмотрел на нее и увидел в ее глазах любовь. У него вдруг защипало в горле, ему захотелось расплакаться. Он сделал все, что сказал Лозадуна, предоставил ей все возможности, даже склонял ее к этому, но она пришла к нему. Не было ли это знаком Матери, который указывал, что если Эйла забеременеет, то ребенок будет от его духа?
Он задернул шкуры, и, когда она приподнялась, чтобы раздеться, он мягко уложил ее обратно.
— Сегодня моя ночь. Я хочу делать все сам.
Она легла на спину и слегка улыбнулась, предчувствуя сладостное ожидание. Он вышел и вернулся с горящей палочкой, затем зажег небольшой светильник и установил его в нише. Свет был неяркий, чтобы только кое-что видеть. Он уже начал снимать с нее одежду, но потом остановился.
— Мы можем найти путь к священному источнику с помощью этого? — Он указал на светильник.
— Говорят, что источник истощает мужчин, лишает их мужской силы.
— Поверь, сегодня такого не случится, — улыбнулся он.
— Тогда все будет прекрасно.
Они надели парки, взяли светильник и тихо вышли наружу. Лозадуна улыбнулся. Горячий источник никогда не действовал на него долго. Просто приходилось себя контролировать. Но не только Лозадуна видел, как они уходили.
Детям никогда не запрещали бывать на празднике Великой Матери. Они учились тому, что должны будут делать, когда станут взрослыми. Когда они играли, то часто изображали старших, и прежде чем они были готовы к половым связям, мальчики совершали определенные движения, подражая отцам, а девочки изображали роды, используя кукол. Как только они становились половозрелыми, они вступали во взрослую жизнь, проходя особые ритуалы, которые не только давали им звание взрослого, но накладывали на них соответствующие обязательства, хотя они могли еще несколько лет не выбирать спутников. Дети рождались в положенное время, когда Великая Мать благословляла женщину, но у очень молодых женщин дети рождались редко. Всех детей встречали радушно и заботились о них.
Мадения бывала на праздниках Великой Матери с тех пор, как помнила себя, но в этот раз все было по-другому. Она видела несколько пар: никто никому не причинял боли даже тогда, когда женщину выбирали сразу несколько мужчин, но особенно ее интересовали Эйла и Джондалар. Как только они вышли из пещеры, она надела парку и пошла за ними.
Найдя путь к шатру с двойными стенами, они прошли во второе помещение. Оглядевшись, они поставили светильник на земляной алтарь. Затем сняли парки и уселись на войлочные маты.
Джондалар начал снимать сапоги Эйлы. Целуя ее жарко и долго, он развязал на ней тунику и то, что было под ней, и снял. Наклонившись, он поцеловал ее. Он снял с нее все остальное, поцеловав ее лобок, покрытый мягкими завитками. Затем, раздевшись, он обнял ее, радуясь, что они прикасаются друг к другу, и тут же захотел ее.
Подойдя к бассейну с горячей водой, они окунулись один раз и пошли к месту для мытья. Джондалар взял горсть мягкого мыла и начал намазывать спину Эйлы, ее округлые груди, все тело, избегая трогать теплые влажные места. Тело стало гладким и скользким, ему нравилось прикасаться к ее коже. Эйла закрыла глаза, ощущая, как его руки ласкают так, как умел только он, и полностью отдалась их власти, чувствуя малейшее прикосновение. Затем он намылил ее ноги, подняв каждую ступню. Целуя ее губы и чувствуя ее язык, чувствуя, что она отвечает, он ощутил, как помимо его воли оживает его мужская плоть, пытаясь достичь ее.
Он начал намыливать ее подмышки, затем полные тугие груди, чувствуя, как твердеют соски под его пальцами. Дрожь, словно молния, пробежала по ее телу, когда он притронулся к соскам, и где-то глубоко внутри возникло желание. Когда он дотронулся до ее живота и бедер, она застонала от нетерпения. Он ласкал ее нижние губы и, найдя ее место Наслаждения, нежно потер его. Затем, подняв большую деревянную чашу, полную воды, он стал лить на нее воду. Ополоснувшись несколько раз, они пошли к бассейну с горячей водой.
Погрузившись в воды источника, мужчина и женщина сидели на каменных скамьях, прижавшись друг к другу. Затем он положил ее на мягкие маты и окинул спокойным взглядом.
К ее удивлению, он, раздвинув ее ноги, коснулся языком нижних губ и внутренних складок. Соли не чувствовалось, исчез даже ее специфический вкус. Это было новое ощущение — пробовать ее на вкус и не узнавать его. Только он начал наслаждаться новизной этого, как она в истоме застонала. Казалось, что это получилось внезапно, но она была готова к этому. Она чувствовала, как в ней нарастает возбуждение, как оно достигает пика, волны наслаждения вновь и вновь омывали ее, и вдруг он почувствовал ее вкус.
Она поднялась и притянула его к себе, вбирая в себя его суть. И подалась к нему, когда он вошел в нее, и они удовлетворенно вздохнули. Как только он отдалился, ей болезненно захотелось, чтобы он вернулся. Ее тепло растекалось по всей длине члена, и он почти достиг взрыва. Когда он опять вытащил член, то понял, что уже готов, и стон вырвался из его губ. Она вжалась в него, и взрыв освободил его суть, и она смешалась с ее теплой влагой, а он закричал от полноты счастья.
Некоторое время он лежал на ней, зная, что она любит ощущать его вес на себе. Скатившись с нее, он увидел ее слабую улыбку и поцеловал ее в губы. Их уста слились, и языки терлись и переплетались так, что она вновь почувствовала возбуждение. Он заметил это. Не спеша он поцеловал ее в губы, затем в глаза, уши и нежные, боящиеся щекотки места на шее. Он подвинулся ниже и нашел соски. Он пососал их, поласкал пальцами и спустился вниз по ее телу, которое жаждало новых острых ощущений.
Его тело тоже требовало этого. Его мужская плоть вновь наливалась силой. Почувствовав это, она вдруг села и наклонилась, чтобы взять в рот его плоть. Он лег на спину, чтобы полнее уловить все ощущения, которые она возбуждала в нем. Она то брала его плоть глубоко в рот, то отпускала. Кончиком языка она быстро потерла твердый рубец. Затем, оттянув крайнюю плоть, она все быстрее стала облизывать головку. Он стонал от волн наслаждения, затем, притянув ее к себе, достиг языком лепестков ее цветка. Возбуждение нарастало, и, попробовав ее еще раз, он повернул ее так, что она оказалась на коленях, и проник в глубь ее колодца. Она двигалась ему навстречу с каждым его толчком. И снова это пришло. Вначале она, а затем он почувствовали дивную волну великого Дара Наслаждения.
Приятно уставшие и истомленные, они лежали рядом, когда почувствовали дуновение ветра, но они не двинулись с места и даже задремали. Когда они проснулись, то вновь вымылись и посидели в горячей воде. Выходя из бассейна, они увидели у входа сухие чистые бархатисто-мягкие кожи для вытирания.
* * *
Мадения шла обратно к пещере, испытывая неведомые до того чувства. Она была тронута нежностью и страстью Джондалара и готовностью Эйлы полностью ввериться ему. Их действия были совсем не похожи на те, которые она видела. Их Наслаждение — горячее, физическое Наслаждение, но не грубое. Тут не брали что-то у другого, а делились, чтобы сделать друг другу приятное. Эйла сказала ей правду: Наслаждение Великой Матери может быть радостным, светлым, острым — это праздник любви.
Хотя она не знала, что делать, но стала как-то увереннее чувствовать себя физически и эмоционально. На глаза навернулись слезы. В этот момент ей страстно захотелось Джондалара. Если бы он был тем, с кем ей суждено провести ритуал Первой Радости! Хотя она знала, что это невозможно, но в тот момент она решила, что, если встретит человека, похожего на него, она согласится пройти ритуал на следующем Летнем Сходе.
* * *
На следующее утро все поднялись, чувствуя себя не в своей тарелке. Эйла приготовила напиток под названием «на следующее утро после», который она придумала для того, чтобы облегчить последствия различных празднований в Львином стойбище, хотя у нее хватило запасов лишь на обитателей Дома Церемоний. Она тщательно проверила запас трав против беременности и решила, что их хватит до следующего сбора. К счастью, их требовалось употреблять не так много.
В полдень к ним зашла Мадения. Смущенно улыбаясь, она сообщила, что решила участвовать в ритуале.
— Это прекрасно, Мадения. Ты не пожалеешь, — сказал ей красивый и вежливый мужчина.
Она посмотрела на него такими обожающими глазами, что он наклонился, поцеловал ее в щеку, а потом улыбнулся. И она утонула в его изумительных синих глазах. Ее сердце билось так часто, что она едва дышала. В это мгновение Мадении вновь захотелось, чтобы именно Джондалар принимал участие в ее ритуале Первой Радости. И она вдруг испугалась, что он понял, о чем она подумала. Внезапно она выбежала из жилища.
— Жаль, что мы не живем поближе к Пещере Лосадунаи. — Он смотрел вслед Мадении. — Мне хотелось бы помочь этой молодой женщине, но я уверен, что они найдут кого-нибудь.
— Конечно, найдут. Надеюсь, что у нее не будут слишком высокие запросы. Я сказала ей, что она, может быть, встретит такого, как ты, Джондалар… Но таких, как ты, не так много, — сказала Эйла.
— У всех молодых женщин большие запросы, но все эти фантазии лишь до первого раза.
— Но у нее есть основания для таких фантазий.
— Все они более или менее знают, что их ждет. Они ведь все время рядом с мужчинами и женщинами.
— Тут другое, Джондалар. Как ты думаешь, кто оставил ту кожу для обтирания?
— Я думаю, что это Лозадуна или Золандия.
— Они были уже в постели, когда мы ушли. Они сами чествовали Великую Мать. Я спрашивала их. Они даже не знали, что мы ушли к священному источнику, хотя Лозадуна, кажется, был доволен.
— Если не они, то кто?.. Мадения?
— Почти уверена. Джондалар нахмурился:
— Мы так долго путешествовали вдвоем, что… Я никогда не говорил об этом… Я чувствую немного… В общем, я делаю это неохотно, когда кругом люди. Если бы я знал, что она там, я не был бы таким необузданным. Я думал, что мы одни.
Эйла улыбнулась:
— Я знаю. — Она все больше и больше убеждалась в том, что он не любит показывать то, что он чувствует в глубине души, и ей было приятно, что он так открыт перед ней и в словах, и в действиях. — Я рада, что ты не знал, что она была там. Рада и за себя, и за нее.
— Почему за нее?
— Думаю, что это убедило ее пойти на церемонию. Она часто наблюдала Наслаждение со стороны и потому не думала об этом, пока ее не изнасиловали. После чего она могла думать только о боли, о том, что ее использовали, словно вещь, с ней не обращались как с женщиной. Трудно объяснить… Ты чувствуешь себя после этого… ужасно.
— Да, конечно, но думаю, что тут есть еще кое-что. После первых месячных и до ритуала Первой Радости девушка очень уязвима и наиболее желанна. Каждый мужчина тянется к ней, возможно, потому, что ее нельзя трогать. В любое другое время женщина свободна в выборе мужчины, но это время — самое опасное для нее.
— Как Лейти, которой было запрещено смотреть даже на братьев. Мамут объяснял мне это.
— Возможно, но дело не только в этом. Надо обучить девочку-женщину самообладанию, сдержанности, а это не всегда легко. Она в центре внимания. Каждый желает ее, особенно юноши, и ей трудно устоять. Они преследуют ее и применяют самые разные способы, чтобы заполучить ее. Некоторые девушки соглашаются, особенно те, которым долго ждать Летнего Схода. Но если она позволяет себе отдаваться без соответствующих ритуалов, она… Если обнаруживается, что Мать благословила ее прежде, то люди могут быть жестокими. Они проклинают ее и издеваются над ней.
— Но почему они проклинают ее? Они должны проклинать мужчин, которые не оставляли ее в покое. — Эйлу задела такая несправедливость.
— Люди говорят, что если она не может быть сдержанной — значит, она не может быть хорошей матерью и руководителем. Ее никогда не выберут в Совет Матерей, или Сестер, или во что-то в этом роде, мужчины не захотят взять ее в подруги. Она не только теряет статус своей матери или своего очага, но ее никогда не выберет мужчина высокого статуса или даже тот, кто претендует на таковой. Думаю, что именно этого боялась Мадения.
— Неудивительно, что Вердеджия кричала, что ее погубили. Джондалар, а согласятся ли люди с очистительным ритуалом Лозадуны? Раз уж се взяли, она никогда не станет такой, как была.
— Думаю, люди поймут. Это же не то, что она была несдержанной. Ее изнасиловали, и люди готовы применить насилие против самого Чароли. Может быть, некоторые и уклонятся, но у нее будет много защитников.
Эйла помолчала, а затем произнесла:
— Люди — сложные создания, не так ли? Иногда я думаю, существует ли реально то, что кажется?
* * *
— По-моему, это то, что нужно! — воскликнул Джондалар. — То, что нужно! Ладуни! Давай проверим еще раз. В лодку мы положим сено и горючие камни, чтобы растопить лед, камни для приготовления пищи и тяжелую мамонтовую шкуру, чтобы эти камни не утонули в растаявшем льду. Положим туда съестные припасы, наш груз и, возможно, посадим Волка.
— Это будет тяжелый груз, — сказал Ладуни. — Но тебе не надо кипятить воду. Достаточно, чтобы лед растаял, и лошади смогут попить. Потребуется меньше горючих камней. Кстати, сами пейте столько, сколько хотите. Не экономьте. Если вы будете тепло одеты, будете как следует отдыхать и пить воду, когда потребуется, вы выстоите против холода.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |