Джондалар улыбнулся:
— Ты уже говорила об этом.
— Но ведь Пещерный Лев выбрал тебя, у тебя даже есть шрамы, нанесенные им. Как у Вилломара.
На мгновение Джондалар задумался.
— Возможно, ты права. Мне как-то это не приходило в голову.
Внезапно появился Волк, до этого бегавший где-то. Он тявкнул, чтобы привлечь внимание Эйлы. Она посмотрела на него: язык высунут, уши стоят торчком. Он выглядел таким счастливым и оживленным. Ему нравились самостоятельные вылазки, но он всегда возвращался к людям, что радовало ее, как и то, что она едет рядом с любимым мужчиной.
— Из твоих рассказов о брате видно, что он действительно принадлежал к своему дому. Тонолан любил путешествовать. Он походил на Вилломара?
— Да, но не так сильно, как я похожу на Даланара. У Тонолана было больше от Мартоны, — Джондалар улыбнулся, — но орел выбрал не его, и потому трудно объяснить его жажду странствий. — Он нахмурился. — А шрамы у него от шерстистого носорога. И, как носорог, Тонолан был всегда непредсказуемым. Возможно, это был его тотем, но он не принес ему счастья, хотя нам повезло, что Шарамудои нашли нас, и он был так счастлив, встретившись с Джетамио.
— Не думаю, что Шерстистый Носорог — тотем, приносящий удачу, — сказала Эйла. — А вот Пещерный Лев — тотем хороший. Когда он выбрал меня, он даже отметил меня так, как изображают этот тотем в Клане. Твои шрамы другого происхождения, но они ясно говорят, что тебя отметил Пещерный Лев.
— Уж у меня-то точно шрамы от ран, которые нанес твой пещерный лев.
— Дух Пещерного Льва выбрал тебя, чтобы твой тотем был таким же сильным, как мой, так что когда-нибудь у меня будут твои дети.
— Ты же сама говорила, что детей внутри женщины зачинает мужчина, а не дух.
— Именно мужчина, но, может быть, духи способствуют этому. Поскольку у меня такой сильный тотем, мужчина, который станет моим другом, должен иметь столь же сильный тотем. Возможно, Великая Мать подсказала Пещерному Льву выбрать тебя, чтобы у нас были дети.
Думая каждый о своем, они молча продвигались вперед. Эйла представляла себе ребенка, похожего на Джондалара. Девочку. Ей казалось, что с мальчиками ей не везет. Может быть, повезет с дочкой.
Джондалар тоже думал о детях. Если это правда, что мужчина зачинает детей сам, то уже сколько раз можно было зачать ребенка. Почему же она не забеременела? А была ли беременной Серенио, когда он ушел? Он рад, что она нашла человека, с которым будет счастлива, но жаль, что она не открылась Рошарио. Дети — являются ли они частью его? Джондалар подумал о женщинах, которых знал, и вспомнил Норию, молодую женщину из народа Хадумы, с которой он разделил ритуал Первой Радости. И Нория, и старая Хадума говорили, что его дух вошел в нее и зачал новую жизнь. Она должна была родить сына с синими глазами. Они собирались назвать его Джондалом. Правда ли, что его дух смешался с духом Нории и началась новая жизнь?
Народ Хадумы обитал недалеко отсюда — это почти по дороге, на северо-западе. Возможно, они смогут посетить их, но вдруг он понял, что в действительности не знает, где их искать. Ведь люди Хадумы сами пришли к стоянке, которую устроили они с Тоноланом. Он знал, что их Пещеры были недалеко к западу от Сестры и реки Великой Матери, но где точно? Он вспомнил, что они охотились между этими реками, но сведений было недостаточно. Возможно, ему не суждено узнать, родился ли у Нории ребенок.
От мыслей о будущем потомстве Эйла перешла к народу Джондалара. Каков он? Сочтут ли они ее достойной, чтобы принять? Она почувствовала себя увереннее после встречи с племенем Шарамудои, зная, что где-то у нее есть дом. Но так ли будет в Зеландонии? Она вспомнила бурную реакцию Джондалара, когда тот узнал, что она была воспитана в Клане, потом его странное поведение той зимой в племени Мамутои.
На это отчасти повлиял Ранек. Она поняла это еще до отъезда, хотя и не сразу. Ревность была ей неведома. Вряд ли мужчины Клана могли показать, что ревнуют женщину. Но странное поведение Джондалара объяснялось еще и неуверенностью, примет ли Эйлу его народ. Сейчас она знала об этом. Хотя он любил ее, но стыдился того, что она жила в Клане, а особенно стеснялся се сына. Правда, он вроде больше не возвращался к этому. Когда Шарамудои поняли, что она жила в Клане, он защищал ее, это было нелегко.
Она любила Джондалара и хотела жить с ним, и, кроме того, сейчас уже было поздно все менять. Она надеялась, что приняла правильное решение, вот только ее тотем ничем не подтвердил это.
По мере приближения к месту слияния Сестры с рекой Великой Матери известняк верхних террас сменился гравием и лёссом.
В этом холодном мире покрытые льдом вершины гор служили источником воды для рек в течение лета… Сейчас к таянию льда добавились сильные ливни, и реки превратились в бурные потоки. Поскольку на западном склоне гор не было озер, чтобы задержать воду, она просто спадала вниз по крутому склону, неся камни и песок. Этот гравий заполнил дно и всю пойму реки. Центральная равнина, бывшая когда-то дном внутреннего моря, занимала территорию между двумя высокими горными хребтами на востоке и западе и нагорьями на севере и юге. Почти равная по мощи реке Великой Матери, Сестра несла воды этой равнины и западных склонов горной цепи, раскинувшейся полукругом на северо-западе. Ее русло пролегало по более низким местам равнины, и потому уровень воды в реке Великой Матери был чуть выше, и течение Сестры, сталкиваясь с этим потоком, откатывалось назад, образовывая нечто вроде озера.
В середине дня они подошли к болотам с низкими кустами и редкими деревьями, растущими прямо из воды. Эйла подумала, что эта местность все больше напоминает восточную дельту, с тем исключением, что здесь место соединения рек представляло собой настоящий водоворот. На юге виднелся горный массив с поросшими лесом склонами.
— Это, должно быть, Лесные Холмы, о которых говорил Карлоно, — заметила Эйла.
— Да, но на холмы они мало похожи. Они выше, чем ты думаешь, и тянутся на большое расстояние. Река Великой Матери течет на юг, пока не упирается в этот барьер. Из-за гор она поворачивает на восток.
Они объехали большую спокойную заводь и остановились на восточном берегу вспухшей реки. Взглянув на противоположный берег, на мощный поток воды, Эйла начала понимать, почему Джондалар говорил о трудностях, которые их ждут при переправе через Сестру.
Прикинув, как лучше перебраться через реку, она спросила:
— Где мы будем переправляться?
Джондалар подумал о большой лодке, в которой Рамудои везли их с Тоноланом.
— Ясно, что здесь нам не переправиться. Придется идти вверх по течению в поисках более подходящего места. Надеюсь, что, пока мы не найдем его, дождей не будет. Еще один ливень, похожий на последний, — и вода разольется по всей пойме. Неудивительно, что летнее становище оказалось покинутым.
— Неужели вода может подняться до такой высоты? — Эйла широко открыла глаза.
— Не думаю, что поднимется, но может. Вся поступающая с гор вода скапливается здесь. Кроме того, река, текущая в горах, тоже могла выйти из берегов. Нам нужно спешить. Здесь будет опасно оставаться, если снова начнется дождь. — Джондалар поглядел на небо и, пришпорив коня, перевел его в галоп. Жеребец скакал так быстро, что Волк едва успевал за ним. Изредка останавливаясь, Джондалар оглядывал противоположный берег, тревожно посматривая вверх. Казалось, река то сужается, то расширяется, но она была настолько полноводной, что определить это было трудно. Они продолжали путь, пока не стемнело, но так и не нашли подходящего места для переправы. Джондалар настоял на том, чтобы устроиться на ночлег повыше, и они остановились только тогда, когда в темноте стало ехать опасно.
* * *
— Эйла! Эйла! Вставай! — Джондалар нежно потряс ее за плечо. — Нам нужно двигаться.
— Что? Что случилось?
Обычно она пробуждалась раньше его и сейчас чувствовала себя не очень хорошо, особенно из-за того, что проснулась так внезапно. Когда она распахнула меха, то ощутила сквозняк и заметила, что входное отверстие открыто. Во мраке она едва различила лицо Джондалара, но сразу же поняла, что он взволнован, и вздрогнула от скверного предчувствия.
— Нам нужно уезжать. — Он почти не спал в эту ночь. Он остро ощущал, что им настоятельно необходимо как можно быстрее переправиться через реку, но это чувство рождало приступы страха не за себя, а за Эйлу.
Не спрашивая ни о чем, она встала. Она знала, что он не стал бы будить ее, если бы положение не было серьезным. Эйла быстро оделась и вытащила принадлежности для разжигания костра.
— Не будем тратить время на костер, — сказал Джондалар.
Упаковывая вещи, они на ходу перекусили всухомятку. Эйла поискала Волка, но его не было.
— Где Волк? — Нотка отчаяния прозвучала в ее голосе.
— Возможно, охотится. Он догонит нас, Эйла.
— Я посвищу. — И воздух разорвал призывный свист.
— Едем, Эйла. Нам нужно ехать. — Джондалар почувствовал знакомое раздражение при упоминании Волка.
— Без него я не поеду. — Она свистнула уже гораздо громче и требовательнее.
— Нам нужно найти место для переправы, пока не начался дождь, или нам вообще будет не перебраться.
— А не можем мы дальше идти вверх по течению? Река должна же стать уже?
— Если пойдет дождь, она даже в верховьях будет шире, чем сейчас вот здесь, и мы не знаем, какие потоки устремятся с тех гор. Нас легко может смыть наводнение. Доландо говорил, что во время дождей они здесь случаются часто. А если нам встретится большой приток? Что мы будем делать? Лезть обратно в горы, чтобы обойти его? Нам нужно переправиться через Сестру, пока это мы можем сделать.
Он оседлал коня и посмотрел вниз на женщину, которая стояла рядом с Уинни и ее волокушей. Эйла повернулась и снова свистнула.
— Мы должны идти, Эйла.
— Почему мы не можем немного подождать? Он придет.
— Он лишь животное. Твоя жизнь мне дороже, чем его.
Она посмотрела на него. Было ли ожидание таким опасным, как сказал Джондалар? Или он просто мучился от нетерпения? Если медлить опасно, то разве его жизнь для нее не дороже, чем жизнь зверя? Но тут появился Волк. Эйла с облегчением вздохнула. Оседлав лошадь и приказав Волку держаться рядом, она последовала за Джондаларом.
Солнце еще не взошло, но стало светлее. Облака висели низко, и воздух был холодным и влажным. Спустя некоторое время они остановились отдохнуть. Эйла согрела чай и сделала похлебку из запасов, добавив туда щавеля и шиповника, предварительно удалив из него семена и ворсинки. Горячий чай и похлебка, казалось, заставили расслабиться Джондалара, но тут он заметил, что облачность сгущается.
Он велел Эйле быстро уложить вещи, и они выехали. С тревогой он вглядывался в небо, пытаясь определить наступление грозы. Смотрел на реку, ища место для переправы. Он надеялся найти участок, где река течет помедленнее, или такой, где между берегами есть остров или мель. Боясь, что гроза скоро разразится, Джондалар решил переправляться, хотя бурная река ничем здесь не отличалась от того, какой была в других местах. Зная, что, если зарядит дождь, ситуация ухудшится, он направился к берегу. Они спешились.
— Как ты думаешь, сумеем мы верхом переправиться через реку? — Джондалар беспокойно косился на небо.
Эйла посмотрела на стремительно бегущие воды реки, которые несли сор, ветки и даже целые деревья… Она вздрогнула, увидев плывущую тушу оленя. Это заставило ее испугаться за лошадей.
— Думаю, что им будет легче переправиться без нас. Мы поплывем рядом с ними.
— Я тоже так считаю.
— Но нам нужна веревка.
Достав веревки, они укрепили упряжь, корзины с шатром, пищей и несколькими ценными вещами, чтобы ничего не досталось реке. Эйла отвязала волокушу, решив, что она представляет большую опасность для лошади при такой переправе. Но терять шесты и круглую лодку им не хотелось. Тогда они связали шесты вместе. Один конец Джондалар прикрепил к лодке, а другим Эйла обхватила упряжь Уинни. Она использовала скользящие узлы, которые можно сразу же развязать в случае необходимости. Затем к ремню, который перехватывал грудь лошади над передними ногами и удерживал кусок шкуры, служивший седлом, она крепко привязала еще одну веревку.
Джондалар также закрепил веревку на упряжи Удальца, затем снял обувь и тяжелую меховую одежду. Намокнув, они могли увлечь его на дно, к тому же в них невозможно было плавать. Он завернул их и уложил на седельные сумки. Однако нижнюю тунику и штаны он оставил на себе. Даже намокшая кожа все же будет согревать. То же самое сделала Эйла.
Животные чуяли возбуждение и волнение людей и были обеспокоены видом мутной реки. Лошади переступали копытами и качали головами, навострив уши. Волк подошел к воде, но входить не стал.
— Как лошади? — спросил Джондалар, в это время упали первые крупные капли дождя.
— Они нервничают, но, я думаю, с ними будет все в порядке, тем более мы рядом, но насчет Волка я не уверена.
— Мы не можем тащить его на себе. Он должен переплыть сам. — Но, видя ее отчаяние, он добавил: — Волк хорошо плавает, с ним будет все в порядке.
— Надеюсь. — Она наклонилась и потрепала Волка. Джондалар заметил, что дождь усилился.
— Нам лучше начать переправляться. — Он взял Удальца за уздечку и, закрыв глаза, пожелал удачи. Он обратился к Дони, Великой Земной Матери, но никак не мог придумать, чем же отблагодарить Ее за спасение. Но все же он попросил Ее о помощи. Он знал, что Великая Мать призовет его к себе, но ему не хотелось, чтобы это произошло сейчас, и к тому же он не хотел потерять Эйлу.
Жеребец затряс головой и попятился.
— Спокойно, Удалец, спокойно. — Холодная река бурлила вокруг ног.
Оказавшись в воде, он отпустил уздечку, накрутил на руку веревку, прикрепленную к подпруге, и, положившись на то, что крепкий конь найдет путь к тому берегу, двинулся вперед.
Эйла тоже накрутила веревку на руку и зажала конец в кулаке. Идя рядом с Уинни, она последовала за мужчиной, предварительно проверив, как держатся шесты и лодка, которые могли запутаться, пока они спускаются.
Почувствовав холод воды и сильный напор течения, Эйла оглянулась на берег. Волк все еще носился вдоль реки, то приближаясь, то с повизгиванием отступая. Она позвала его. Он снова забегал туда-сюда, глядя на увеличивающееся пространство между ним и женщиной. Внезапно, когда дождь припустил всерьез, он сел и завыл. Эйла свистнула ему. После нескольких попыток он плюхнулся в воду и поплыл к ней. Она вновь обратила внимание на лошадь и реку впереди.
Тяжелый дождь, казалось, сгладил волны, но вблизи вода бурлила. Мусора было куда больше, чем казалось с берега. Мимо проносились вырванные с корнем деревья, сломанные ветки. Но хуже всего было смотреть на раздутые туши животных, которых половодье захватило в горах и смыло в реку. Она видела мышей-полевок. С трудом узнала раздувшуюся белку. Вот проплыл лемминг. У крупных животных ран было больше. Пронесло серну со сломанным рогом и ободранной мордой. Увидев останки молодого снежного барса, Эйла оглянулась в поисках Волка, но его не было видно.
Она заметила, что за веревку, к которой были привязаны шесты и лодка, зацепилась коряга. Пень, вывороченный с корнями, замедлял движение Уинни. Пока Эйла пыталась подтянуть веревку, коряга вдруг отцепилась сама. Ее беспокоило, что нигде не видно Волка. Правда, находясь в воде, много не увидишь. Это расстроило ее, особенно потому, что нельзя было ничего предпринять. Она свистнула, подумав, что вряд ли он услышит ее сквозь рев воды.
Эйла внимательно оглядела Уинни и убедилась, что та плывет уверенно. Посмотрев вперед, Эйла облегченно вздохнула при виде Удальца и плывущего рядом Джондалара. Она стала работать свободной рукой, чтобы облегчить бремя лошади, но по мере того, как они плыли, она ослабела и просто повисла на веревке. Ее охватила дрожь. Она начала понимать, что переправа занимает неоправданно долгое время. Противоположный берег был все так же далеко. Вначале дрожь была легкой, но затем ее стало просто колотить. Мышцы напряглись, а зубы отбивали дробь.
Она вновь поискала Волка, но не увидела его. Может быть, Уинни развернется и поплывет обратно. Надо вернуться за Волком, ведь ему так холодно. Она попыталась сказать что-то, но зубы так стучали, что она не могла издать ни звука. «Нет, Уинни! Не надо разворачиваться! Я сама сделаю это». Она попыталась отцепиться от веревки, но веревка была накручена крепко, а рука так онемела, что она едва чувствовала ее. «Может быть, Джондалар вернется за ним. Где Джондалар? Поплыл ли он за Волком? О, вот опять бревно зацепилось за веревку. Я должна… что-нибудь… оттащить… снять веревку… слишком тяжело для Уинни». Дрожь прекратилась, но мышцы свело так, что Эйла не могла пошевелиться. Она закрыла глаза, чтобы отдохнуть. Как хорошо закрыть глаза… и отдыхать.
Глава 22
Эйла была почти без сознания, когда ноги ее коснулись камней на дне реки. Она было попыталась встать на ноги, но Уинни тащила ее вперед, и только на берегу Эйле удалось сделать несколько шагов, потом она упала. Веревка, крепко обмотанная вокруг руки, развернула ее, и это остановило лошадь.
Джондалар тоже продрог до костей, пока плыл, но он добрался до берега быстрее Эйлы и потому не успел окончательно потерять координацию. Эйла и Уинни могли бы переправиться быстрее, но мусор, цеплявшийся за упряжь лошади, мешал плыть. К тому же холод сковывал движения Уинни, что тоже влияло на скорость.
Хотя Джондалар достиг противоположного берега первым, холод так подействовал на него, что вначале он с трудом соображал, где находится. Надев меховую парку поверх мокрого белья, он начал искать Эйлу, но направился совсем в другую сторону. Ходьба согрела его и прояснила сознание. Течением их отнесло вниз, но поскольку Эйла плыла медленнее, то ее должно было отнести дальше. Он повернулся и пошел обратно. Когда Удалец заржал и послышалось ответное ржание, Джондалар побежал.
Эйла лежала на спине, лошадь стояла рядом. Он поспешил к женщине, чувствуя, как им овладевает страх. Убедившись, что она дышит, он обнял ее и прижал к себе. Его глаза наполнились слезами.
— Эйла! Эйла! Ты жива! — закричал он. — Я так боялся, что ты исчезнешь.
Нужно было согреть ее. Он отвязал веревку и поднял женщину. Она пошевелилась и открыла глаза. Мышцы еще были так напряжены, что она едва шевелила губами, но все же пыталась что-то сказать. Он прислушался.
— Волк. Где Волк? Найди его, — хрипло прошептала она.
— Эйла, я должен позаботиться о тебе.
— Пожалуйста, найди Волка. Теряю слишком много сыновей. Не Волка… — сквозь сжатые зубы проговорила она. Ее взгляд выражал такое горе, что он не мог отказаться.
— Хорошо. Я поищу его, но вначале надо найти убежище для тебя.
Дождь хлестал вовсю, пока он нес Эйлу в небольшую ивовую рощу на уступе горы. Там росли и кустарник, и тростник, и даже несколько сосен. Он отыскал ровное сухое место, затем быстро поставил шатер. Положив шкуру мамонта на землю, он внес Эйлу, потом вещи и спальные меха. Снял с нее мокрую одежду, разделся сам, закутал женщину в меха и лег с ней рядом.
Она не потеряла сознания, но находилась в каком-то остолбенении. Ее кожа была холодной и липкой, тело — оцепеневшим. Он пытался согреть ее своим телом. Когда она начала дрожать, у него стало легче на душе. Это означало, что она начинает согреваться изнутри, но, едва придя в себя, она сразу же вспомнила о Волке и стала настаивать, что нужно идти и искать его.
— Это моя вина, — говорила она, стуча зубами. — Я заставила его броситься в воду. Он верил мне. Я должна найти Волка. — Она пыталась встать.
— Эйла, забудь о Волке. Ты даже не знаешь, где его искать, — удерживая ее, сказал Джондалар.
Дрожа и истерично рыдая, она пыталась выбраться из мехов.
— Я должна найти его! — закричала она.
— Эйла, Эйла, я уже иду. Если ты останешься здесь, я пойду искать его. — Он пытался удержать ее в теплых мехах. — Но обещай мне, что ты будешь лежать и не сбросишь мех.
— Пожалуйста, найди его, — сказала она. Джондалар быстро надел сухую одежду и верхнюю парку.
Взяв кое-что из еды, он положил это поближе к ней.
— Я ухожу. Ешь это и не вылезай из мехов. Она схватила его за руку.
— Обещай мне, что ты будешь искать его. — Она посмотрела в его озабоченные глаза. Она все еще дрожала, но говорила уже лучше. Он тоже посмотрел ей в глаза.
— Я так боялся, что ты умрешь.
Она слегка расслабилась, ощущая силу его любви.
— Я люблю тебя, Джондалар. Я не хочу тебя потерять, но, пожалуйста, найди Волка. Я не вынесу этой потери. Он вроде ребенка… сына. Я не хочу терять еще одного сына. — Голос ее прерывался, и слезы текли из глаз.
— Я поищу его, но ничего не могу обещать. А если даже он найдется, кто знает, жив ли он.
Ужас и страх появились в ее глазах. Она зажмурилась и кивнула:
— Только отыщи его. — Она прижалась к нему.
Его вовсе не тянуло искать зверя. Он просто хотел разжечь костер, согреть чай и напоить Эйлу, проверить лошадей, но ведь он обещал… Удалец и Уинни стояли возле ив, упряжь была не снята с них, но крепкие животные выглядели неплохо, поэтому Джондалар двинулся вниз по склону.
Не зная, куда направиться, он подошел к реке и решил все же идти вниз по течению. Натянув поглубже капюшон, он начал поиски на берегу, осматривая каждую кучу мусора, выброшенные деревья… Ему попалось много мертвых животных, как четвероногих, так и крылатых, даже стая южных волков, но не Волк.
Повернувшись, он пошел обратно. Надо было обследовать берег выше по течению: может быть, там повезет. В глубине души он не надеялся найти животное. Вдруг он понял, что ему жаль Волка. Да, он иногда доставлял хлопоты, но Джондалар в самом деле как-то полюбил его. Ему будет не хватать Волка, и он знал, что для Эйлы это большая потеря.
Дойдя до каменистого берега, куда вынесло Эйлу, Джондалар обогнул излучину, не зная, как далеко можно будет пройти в этом направлении, особенно при таком разливе реки. Он решил передвинуть шатер подальше от воды. Может быть, не стоит идти вверх по течению, а лучше убедиться, что с Эйлой все в порядке? Нет, надо пройти еще немного: она ведь спросит, искал ли он в обоих направлениях.
Он двинулся вдоль реки, обходя кучу стволов и веток, но при виде величественного силуэта орла, парящего на распростертых крыльях, он с благоговением остановился. Внезапно большая изящная птица сложила крылья и спикировала на берег, затем взмыла вверх, держа в когтях суслика.
Чуть дальше от того места, где орел схватил свою добычу, мощный приток впадал в русло Сестры. Джондалару показалось, что на песчаном берегу лежит что-то знакомое. Это была круглая лодка. Приглядевшись, он увидел рядом с ней Эйлу, которая, сидя в воде по пояс, держала на коленях голову Волка. Нахмурившись, Джондалар бегом бросился к ним.
— Эйла! Что ты делаешь здесь? Как ты добралась сюда? — закричал он, движимый скорее страхом и волнением, чем злостью.
— Джондалар, он жив. — Дрожа от холода и глухо рыдая, сказала она. — Он ранен, но жив.
Прыгнув в воду, Волк поплыл к Эйле, добравшись до лодки, он положил передние лапы на шесты, которые были прикреплены к ней. Так он плыл, пока веревка не развязалась и лодка с шестами не стала плясать на волнах. Вот тут-то его и ударило тяжелое разбухшее от воды бревно. Они уже были почти у противоположного берега. Лодку выкинуло на сушу, а вместе с ней и шесты с уцепившимся за них Волком. Правда, тело его наполовину оставалось в воде, что ухудшило дело: даже звери страдают от переохлаждения.
— Идем, Эйла. Ты опять дрожишь. Вернемся скорей. И вообще, почему ты вышла? Я же сказал, что буду искать его. Иди. Я возьму его. — Он поднял Волка, пытаясь одновременно помочь Эйле.
После нескольких шагов он понял, что возвращение будет трудным. Эйла едва переставляла ноги, а Волк был тяжелым, большим животным. К тому же мокрая шерсть добавляла тяжести. Мужчина не мог нести их обоих, и он знал, что Эйла не позволит ему оставить Волка, чтобы забрать его позже. Если бы он умел, как Эйла, подзывать лошадей свистом… А почему не попробовать? Джондалар никогда не учил Удальца приходить на свист. Молодой конь откликался на зов Эйлы вместе с Уинни. Может быть, Уинни придет на его свист. По крайней мере надо попытаться. Подражая Эйле, он свистнул, стараясь, чтобы звук походил на тот, что издавала она. В случае, если лошади не появятся, придется идти. Он переложил Волка, чтобы одной рукой поддерживать Эйлу.
Они даже не дошли до кучи коряг, как он уже выбился из сил. Усилием воли он пытался побороть усталость. Ведь ему тоже пришлось преодолеть реку, а затем нести Эйлу вверх по склону, ставить шатер, скитаться вдоль реки в поисках Волка. Когда он услышал ржание и увидел лошадей, необычайная радость охватила его.
Он положил Волка на спину Уинни, поскольку и раньше она возила его, помог Эйле взобраться на Удальца и повел лошадей к шатру. Эйла, дрожа от холода, так как дождь полил еще сильнее, с трудом удерживалась на лошади, пока они поднимались по склону. Наконец показался шатер.
Джондалар помог Эйле спуститься с лошади и отнес ее в шатер, но переохлаждение вновь вызвало оцепенение и что-то вроде истерического бреда по поводу Волка. Он был вынужден немедленно внести Волка в шатер и пообещать, что вытрет его досуха. Он начал рыться в сумках. Но когда она потребовала уложить Волка в их спальные меха, он наотрез отказался, потом все же нашел какую-то вещь, чтобы накрыть животное. Пока она беспрерывно рыдала, он помог ей раздеться и укутал в меха.
Затем он вышел из шатра, снял с Удальца уздечку, убрал седла, вернее, куски кожи и благодарно погладил лошадей. Хотя ему было известно, что лошади привычны к любой погоде, он все же пожелал им хорошо перенести дождь, после чего вошел в шатер, разделся и улегся рядом с Эйлой, охваченной ознобом. Она плотно прижалась к Волку, а Джондалар пытался ее согреть своим телом. Через некоторое время благодаря теплу Волка с одной стороны и мужчины — с другой Эйлу перестало трясти, и они, донельзя истощенные переправой, уснули.
* * *
Эйла проснулась оттого, что кто-то облизывал ее лицо. Она оттолкнула Волка, а затем радостно обняла его. Придерживая его морду руками, она осмотрела рану на голове. Дождь смыл с нее грязь, и кровь уже не текла. Хотя она собиралась потом полечить эту рану, но Волк и сейчас выглядел неплохо. На него подействовала не столько рана, сколько холод речной воды. Сон и тепло были лучшим лечением. Она вдруг заметила, что Джондалар продолжает обнимать ее даже во сне, и постаралась лежать спокойно, прислушиваясь к стуку дождя.
Вчерашний день предстал в отрывочных воспоминаниях: вот она, спотыкаясь, пробирается сквозь кусты и выброшенный на берег мусор и ищет Волка; у нее сильно болит рука от впившейся в нее веревки; Джондалар несет ее; вот он ставит шатер. Она улыбнулась от радости, что он так близко, и почувствовала угрызения совести за то, что не помогла ему вчера. Волк вырвался из ее объятий и выскочил наружу. Она услышала ржание Уинни и чуть не откликнулась ей, но вспомнила, что Джондалар все еще спит. Она забеспокоилась о лошадях. Как они там, под дождем? Они все же предпочитают сухую погоду. Даже мороз для них лучше, чем дождь. Но тут она вспомнила, что им встречались лошади в этих местах. Значит, они могут жить здесь и во время дождей. У лошадей густой плотный подшерсток, и им тепло и в дождь.
Она подумала, что ей не нравятся тяжелые предзимние дожди, которые бывают в этом южном районе, но долгая влажная весна с ее туманами и теплыми дождиками была ей по душе. Пещера Брана находилась на юге, и там тоже шли дожди в начале зимы, но в отличие от этих они не напоминали водопад. Эйла решила было встать, но тут же провалилась в сон.
Когда она проснулась во второй раз, она увидела, что дождь кончился. Она встала и вышла из шатра. Наступал вечер, и было холодно. Она пожалела, что не накинула что-нибудь теплое. Пройдя к лошадям, которые паслись возле ив, она увидела Волка. Животные приблизились к ней. Поговорив с ними, погладив и похлопав их, она вернулась в шатер и вновь залезла в меха рядом с Джондаларом.
— Ты холодная, женщина! — сказал он.
— А ты милый и теплый. — Она прижалась к нему.
Он обнял ее и уткнулся носом в ее шею, с облегчением отметив, что жизнь быстро возвращается к ней.
— Не знаю, о чем я думал, когда заставил тебя переносить такой холод, — сказал Джондалар. — Не нужно было переправляться через эту реку.
— Но, Джондалар, а что мы могли еще сделать? Ты был прав. Такие дожди, а нам все равно бы пришлось переправляться через реки, если бы прошли дальше. Они текут прямо с гор, и преодолеть их было бы еще труднее.
— Если бы мы раньше тронулись в путь, нас не застал бы дождь. И через Сестру было бы гораздо легче переправиться, — укоряя себя, сказал он.
— Это моя вина, что мы не выехали раньше. Ведь даже Карлоно предупреждал, что мы должны оказаться здесь до дождей.
— Нет, это моя вина. Я знал, что это за река. И если бы я настоял, мы выехали бы раньше. И если бы мы бросили лодку, не пришлось бы тащиться так долго через горы, да и на реке она только мешала. Я был дураком.
— Джондалар, что ты ругаешь себя? Ты не дурак. Ты не мог предвидеть, что произойдет. Даже Тот, Кто Служит Матери, не все предвидит. Всегда есть неясности. Мы здесь, все в порядке благодаря тебе. У нас даже есть лодка, — кто знает, может быть, она еще пригодится.
— Но я чуть не лишился тебя. — Он положил голову ей на грудь. — Я даже не могу выразить, как люблю тебя. Слова слишком мало значат, когда говоришь о большом. — Он обнял ее и прижал к себе, как бы желая сделать ее частью себя, чтобы уж никогда не потерять ее.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |