— Вы должны забыть об этом, иначе у вас начнется депрессия!
Я не могу отделаться от ощущения, что эта рекомендация в большей степени отвечает их интересам, чем моим.
Во время болезни я встретила таких медиков, которым буду благодарна вечно. Но я сталкивалась и с такими, которые обязаны тем, что я их простила, исключительно моему крепкому христианскому воспитанию.
В больнице персонал предпочитает, чтобы пациенты не размышляли.
Я долгое время была идеальной пациенткой: неподвижной, бессловесной и даже, как им казалось, глухой. Пациент должен быть пассивным. Ему не нужно вмешиваться. Главное, ему не следует размышлять, он должен только терпеть. Ему говорят только то, что считают нужным сказать, а многого ему говорить и не хотят. Я заметила, что персонал часто был недоволен тем, что Рэй присутствует на процедурах.
Разумеется, сделаны безусловные шаги к большей прозрачности, например, есть доступ к истории болезни. Но, на мой взгляд, еще многое необходимо улучшить. И главное — умонастроение врачей. Среди них много замечательных людей. Во время своей болезни я встретила таких медиков, которым буду благодарна вечно. Но я сталкивалась и с такими, которые обязаны тем, что я их простила, исключительно моему крепкому христианскому воспитанию.
В общем и целом мне кажется, что врачам необходимо признать: они тоже должны нести ответственность. Ошибаться могут все, но чтобы сделать первый шаг к исправлению ошибки, ее нужно признать. Объявить фатальный прогноз близкому родственнику пациента исключительно на основе своего пусть даже глубокого убеждения — это безответственность. И шокирует то, что тот человек позже не счел нужным хотя бы объясниться.
Если в ваших руках жизни других людей, это не делает вас Богом.
Тем хуже, если я ставлю под сомнение привычное и понятное!
Тем хуже, если я вызываю сомнения! Тем хуже или, вернее, тем лучше!
Правильно ли констатировать смерть после гибели мозга, а не после остановки сердца? Несомненно. Но только если проведены все исследования.
С высоты сегодняшнего дня ужасная перспектива быть отключенной от аппарата искусственной вентиляции легких или заживо, при работающем сознании, оказаться поставщиком органов, к счастью, остается невозможной. Мне бы обязательно сделали две ЭЭГ с интервалом в четыре часа или провели сканирование сосудов мозга, которое в случае его гибели показывает отсутствие в нем кровообращения.
После меня уже никто не сможет утверждать, что человек не страдает, если он абсолютно неподвижен.
Смею надеяться, что эти исследования подтвердили бы, что я в сознании. Кроме того, как я уже говорила, решение «отключить» принимается коллегиально. От убежденности одного врача оно не зависит. Следовательно, меня бы не убили. Если бы это не сделало физическое и моральное истощение. Но врачи были просто обязаны избавить меня от страданий!
После меня уже никто не сможет утверждать, что человек не страдает, если он абсолютно неподвижен. Напротив, и моя история это доказывает, такое страдание еще хуже, чем другие. Облегчение боли, физической и моральной, должно быть основной заботой врачей, каким бы ни было состояние пациента.
Я с моей историей хочу выступить от имени тех, кто не может сказать. Я стала бы самой счастливой, если бы отныне к этим «живым мертвецам» относились иначе. Мне кажется, что все совсем просто: пока человек лежит в постели, а не в гробу, достаточно считать, что он все еще способен чувствовать хорошее и плохое, добро и зло.
Я думаю, что не все законы природы уже познаны. Еще нужно проводить исследования, совершать открытия. И констатация этого факта заставляет нас проявлять осторожность, а не демонстрировать уверенность.
Глава 35. Мне очень повезло
«Есть врачи, чтобы сердце лечить, врачи, чтобы зубы лечить, врачи, чтобы лечить печень. А кто лечит больного?»
Это слова Саши Гитри [13]. Шутка? Но, как в каждой хорошей шутке, в ней есть правда.
Самых современных технологий недостаточно, чтобы наметить путь выздоровления. Лечение никогда не ограничится техническим актом. Это еще и умение слушать, слышать то, что за молчанием. Я встречала в больнице людей, чья преданность была достойна Евангелия. Речь действительно шла о любви к ближнему. Были и такие, кто торопился уйти, как только обнаруживалась какая-нибудь проблема.
Лечение никогда не ограничится техническим актом. Это еще и умение слушать, слышать то, что за молчанием.
В больнице человек очень легко чувствует себя лишенным своей индивидуальности, потому что он теряет отличительные черты. Пациент — всего лишь истерзанное тело, слегка прикрытое стандартной рубашонкой. Человек становится номером. Слышно, как кричат в коридоре: «220-я просит судно!» И вы понимаете, что 220-я — это о вас. Теряется не только индивидуальность, но и уединение. Наше собственное тело нам больше не принадлежит.
Как я написала во введении, эта книга не преследует никакой другой цели, кроме как рассказать о страдании, с точки зрения главного заинтересованного лица: того, кто страдает. Это мой репортаж обо мне самой. Единственное, на что я претендую, — искренность.
Мне не перестают повторять, что моя история выходит за рамки обычного. Хочется на это надеяться. Я лично была убеждена в том, что должна передать мой опыт не ради того, чтобы настоять на ее исключительности, а чтобы убедить себя саму в том, что она так и останется в области экстраординарного. Нестерпимое, к несчастью, куда более банально, чем нам бы хотелось в это верить.
Думаю, я часто сталкивалась с нестерпимым во время того долгого сражения, которым была моя болезнь.
И все же сегодня я считаю, что мне повезло. Очень повезло. Потому что я могу снова жить как прежде. Болезнь едва не победила меня, но побежденной оказалась она.
Я выплакала все слезы, которые должна была выплакать. Может, только несколько слезинок остались: они катятся, когда всплывает то или иное воспоминание, когда в голову приходят некоторые мысли. Но я очистилась от всех тех мыслей, которые могли отравить меня. Я освободилась от всего того груза, который мог бы помешать мне продолжать движение вперед.
Я выплакала все слезы, которые должна была выплакать. Может, только несколько слезинок остались: они катятся, когда всплывает то или иное воспоминание. Но я очистилась от всех тех мыслей, которые могли отравить меня. Я освободилась от того груза, который мог бы помешать продолжать движение вперед.
Мне еще очень повезло и в том, что я могла рассчитывать на невероятную поддержку семьи и друзей. Это они меня спасли, а не только персонал больницы и лечение. Лечения, моей воли и моей хорошей «природы» без них оказалось бы недостаточно. Без любви близких мы пустое место.
Заканчивая эту книгу, я отдаю себе отчет в том, что это прежде всего большая история любви.
Мои муж и дочь — они, как я: им намного лучше теперь. Я знаю, что они стали сильнее. Как стала сильнее и та любовь, которая нас связывает.
Теперь меня наполняет новая энергия. Нежная и долговечная. Я не боюсь старости. Старение стало честью для меня после того, что со мной случилось. Мой финал я уже увидела, мне остается пережить только прекрасные вещи. Самые страшные боли прошли, словно насморк. Моя улыбка была парализована, но она вернулась и теперь сияет еще ярче.
Да, я должна это сказать: удача улыбнулась мне.
Да, я с большой охотой это признаю: мне повезло.
Слова благодарности
Эта книга — результат моей встречи с журналистом Эрве де Шаландаром. Перед вами максимально правдивый рассказ о том, что я пережила. Речь идет о моем свидетельстве, и приведенные факты соответствуют тому, что я помню. Диалоги могут отличаться от того, что было сказано в реальности, но смысл сказанного передан верно.
Я хочу выразить свою самую горячую благодарность всем тем мужчинам и женщинам, которые были отважными свидетелями моего долгого пути к выздоровлению.
Спасибо вам за то, что вы меня поддерживали, подбадривали, понимали.
Спасибо за любовь, дружбу, молитвы, посещения, знаки внимания.
Спасибо Рэю и Кати, моему мужу и моей дочери, за их храбрость, любовь, неутомимую поддержку.
Спасибо Селии и Мелани, моим очаровательным внучкам: первая пробежала кросс в школе ради меня; вторая, страстно влюбленная в музыку, принесла мне в больницу свой саксофон, спрятав его под халатом.
Спасибо Жану Луи Локела и всей его семье, Эфоле, Мишелю, Анн-Мари, Жану Жилю, Офанжи, Жоэлю и Мони за их молитвы, за их похвалы, за успокаивающее присутствие.
Спасибо Мари-Роз за терпение и свободное время. Жильберу, Полю, Денизе, Клод, Марлен, Кристине, Алену, Тьерри, Ги, Тома, Доминик, Коринне, Даниэлю, Катрин, Кати, Фелисии и Денизе за их визиты и поддержку.
Спасибо Эстелле за массаж и пирожки и Веронике за ее сообщения, отправленные Рэю.
Спасибо Шанталь и Деде — я вас никогда не забуду!
Спасибо Жану Полю и Жанин за их клевер-талисман: он работает.
Спасибо Элен, Марине и Жоржелине за огромную нежность!
Спасибо семидесяти членам клуба «Experando». Франсису, Мишель, Анжель, Жермэну, Жану Люку, Габи, Жозиане, Патрику, Мари-Клэр, Кристиану, Мишель, Жожо, Бернару, Жану Жаку, Мари-Бланш, Надин, Жерару, Ролану, Мартине, Перу, Жану Луи… и другим!
Спасибо Юберу, Патрику, Эрику, Андре и всем моим бывшим коллегам, которые меня поддерживали мысленно, а еще цветами, конфетами, открытками.
Спасибо Бернадетте за добрые слова. Мишелю, Иоланде, Николь, Раймонде, Бертрану и Клодин — за влажные салфетки, Моник — за ее прекрасные письма, Матильде, Любинке и Анриетте — за их хорошее настроение и за их любезность.
Спасибо персоналу больницы и особенно профессору Мезиани за его профессионализм, медсестрам: я чаще всего думаю о нежной Надие, о Жоанне, которую я называла Милен, потому что она напоминала мне Милен Фармер; Франсуа и Александру, чья компетентность меня успокаивала; всем санитаркам и особенно Дженнифер за кофе и пирожные.
Спасибо всем кинезиотерапевтам, которые со мной работали: Жаки, Марии, Мари-Франс, Жану Мари, Каролине и Деннису за их ежедневное упорство.
Спасибо всем сотрудникам центра реабилитации в Иллкирхе и в первую очередь доктору Годиа, который окончательно освободил меня от трахеотомии.
Спасибо команде Центра Клемансо: доктору Дельпланку, ведущим различных занятий, психологу Мари-Терезе Франсескони (то, что она слушала меня, было настолько важно, и она поддержала мое желание написать эту книгу).
Спасибо Селине и Эльзе, логопедам, и Фредерику, эрготерапевту.
Спасибо пастору Вольфгангу Гросу де Гроеру, священнику больницы за утешение, за молчание, за руку, которую он протягивал мне в течение пяти месяцев, а также пастору Бирмеле и католическому священнику из Центра Клемансо.
Спасибо Рабиа и Ризлане и всем моим соседям и знакомым за знаки внимания.
Спасибо Венсану, Даниэле и всем моим приятелям из Клемансо за наши свидания в кафетерии.
Спасибо доктору Уабиану за многочисленные звонки, за опыт.
Спасибо моему лечащему врачу, доктору Кунзеру, который по-прежнему поддерживает меня.
Спасибо доктору Селлалю, неврологу в Кольмаре, который не отказался прочитать эту рукопись.
И, наконец, спасибо всем тем, о ком я забыла, но кого храню в моем сердце.
Спасибо всем тем, кто ставил свечи за мое здоровье.
Спасибо всем тем, кто меня поддерживает.
Моя благодарность безмерна.
Примечания
июля, День взятия Бастилии.
Буквально — наивная. Актерское амплуа: роли простодушных, наивных, обаятельных молодых девушек, лукаво-озорных, шаловливо-кокетливых.
Вспомогательное устройство, позволяющее людям с ограниченными возможностями и пациентам в период реабилитации после травмы принимать вертикальное положение.
Молитва.
Наивысшая точка самой известной и престижной велогонки в мире.
Противоядие.
Тонкая трубка, предназначенная для введения в какие-либо полые органы или другие полости человеческого организма.
Комплекс реабилитационных мероприятий, направленный на восстановление повседневной деятельности человека с учетом имеющихся у него физических ограничений.
Французы отмечают начало весны 20 марта.
Магнитно-резонансная томография.
Радионуклидное сканирование нервной системы.
График, получаемый в результате исследования головного мозга.
Французский писатель, актер, режиссер и продюсер.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |