– А почему же ты прятался от меня?
– Я думал, что это кто-то из бандитов Салдама… Хайталл несколько смутился.
– Покажите документы,- приказал он.
– Пожалуйста,- Абрахамсон протянул ему бумаги. Полицейский недоуменно повертел их в руках,
– Да, действительно,- сказал он,- Питер Абрахамсон, владелец магазина. А куда же, в таком случае, скрылся преступник?
Подоспевшие МакКони и Шлегель обыскали все закоулки, но никого не нашли.
– Вы кого-нибудь подозреваете?- спросил
Шлегель у потерпевшего. Абрахамсон сильно смутился.
– Говорите, не бойтесь,- подбодрил его Хайталл,- мы никому не расскажем.
Хозяин магазина набрал в легкие воздух и с большим трудом выдавил только одно слово:
– Салдам…
– Так я и знал,- произнес лейтенант Шлегель,- куда ни сунься, везде этот проклятый Салдам. Ну, конечно же, это он и его отвратительные бандюги из «Рака матки».
– А что, этого Салдама нельзя разыскать и отправить за решетку?- удивился МакКони,- неужели у нас так мало полномочий?
– Он очень хитрый негодяй,- ответил Шлегель,- его уже забирали раз десять, и каждый раз отпускали – из-за недоказанности обвинений и недостаточности улик. Кроме всего прочего, он купил себе очень искусного адвоката. Вот если бы его удалось взять с поличным…
– А кто он вообще такой?- спросил Хайталл.
– Один из авторитетов нью-йоркского преступного мира. Впервые о нем заговорили два года назад, когда, сколотив из разрозненных преступных группировок мощную банду «Рак матки», он принялся «выставлять» всех мелких собственников в этом районе. Тут почти все платят ему дань… Раньше ему противостоял разве что китаец Ли со своими головорезами, но того недавно выловили мертвым в районе Рок-Айленда,- представляешь, яйца у мертвеца были оторваны и засунуты в рот… Несомненно, что это тоже дело рук кого-нибудь из «Рака матки».
Сколько ему лет?- спросил МакКони.
Двадцать восемь,- ответил Шлегель.
– А как же ему удалось подчинить себе такую ораву бандитов?
– Он настоящий психопат, и его все боятся. Говорят, что однажды за какую-то мелкую провинность он откусил ухо у одного бандита и тут же его проглотил…
– Может быть, яйца у китаезы Ли тоже откусил он?
– попробовал улыбнуться Джерри.
– Не знаю, не знаю,- покачал головой Шлегель,- во всяком случае, пока этот человек орудует в нашем районе, спать нам не придется… Ну что, делать тут больше нечего – поехали в участок составлять рапорт? Стрелявший все равно уже далеко отсюда…
– Постойте,- Абрахамсон окончательно пришел в себя,- постойте. А кто заплатит мне вот за это?- он указал на простреленный Хайталлом прилавок и развороченную конторку.- Между прочим, у меня тут было товаров на несколько десятков тысяч…
– Ладно,- похлопал его по плечу Шлегель,- если бы не этот парень,- он указал на Хайталла,- от тебя бы
только мокрое место осталось… Или общество Салдама тебе приятней, чем наше?
Абрахамсон погрозил кулаком.
– Все равно я так этого не оставлю!…
– Мало того, что вы так и не накрыли Салдама, так вы еще и устроили настоящий погром в магазине Абрахамсона!- кричал на полицейских Маузер, потрясая каким-то листком бумаги,- в Управление на вас поступила жалоба: магазину нанесен материальный ущерб на сумму шестьдесят восемь тысяч двести тридцать один доллар двадцать пять центов!
«Разбор полетов» в шестнадцатом отделении полиции на следующий день был бурным. Хайталл, зная, что он виноват, угрюмо молчал.
– Что вы можете сказать по этому поводу,- повернулся Маузер к Лассарду,- ваши подчиненные устраивают безобразия, капитан, а вы сидите, засунув язык в задницу и ждете неизвестно чего!…
– Но у них очень мало опыта,- попробовал защитить Хайталла капитан,- они еще маленькие…
– Тоже мне маленькие,- Маузер покосился на верзилу Хайталла,- хер двумя руками не согнешь! Вы, как начальник, должны отвечать за все проступки ваших подопечных…
– В следующий раз…- начал было Лассард, но Маузер перебил его:
– Боюсь, капитан, что следующего раза не будет. В Управлении считают, что ваша кандидатура на должность начальника этого участка – не самая лучшая. Там посчитали целесообразным, что лейтенант Лесток из пятнадцатого участка больше подошел бы на этот пост.
– Лесток?- невольно вырвалось у Шлегеля,- да ведь это же законченный тупица!
– Возможно,- парировал Маузер,- он действительно туповат, но зато пунктуален и исполнителен. Не в пример всем вам.
– Так что, он будет нашим начальником?- никак не мог поверить лейтенант Шлегель.
– Думаю, не сейчас, а со следующего месяца. Пока же я отстраняю капитана Лассарда от должности начальника шестнадцатого полицейского участка и до конца месяца беру командные функции на себя. Во-первых: из-за недостатка опыта у молодых офицеров каждый из них будет закреплен за опытным полицейским. Вы, МакКони,- обратился он к Джерри,- будете работать с лейтенантом Шлегелем. Понятно?
– Понятно,- ответил тот.
– Когда к вам обращается начальство, следует встать со своего места и сказать:«Слушаюсь, сэр!» Да, и вот еще что: за малейшие нарушения я буду составлять на вас рапорты в Управление. Три рапорта – увольнение от должности. Понятно, МакКони?
– Понятно…
– Так, хорошо. За несоблюдение формы обращения к своему непосредственному начальству на вас будет составлен рапорт. Во-вторых: в Управлении перед нами поставлена конкретная задача – зажопить Салдама. Так что пока все текущие дела – в сторону.
– А как мы его зажопим?- спросил со своего места Джон Насименто и, сделав небольшую паузу, добавил,- сэр…
– А это уже ваши проблемы. Я – начальник. Мое дело – отдавать распоряжения, вы – подчиненные, ваше дело их выполнять. Кстати, лейтенант Насименто, вы будете работать в паре с очаровательной мисс Элизабет Трахтенберг.- Заметив, что Джон сделался бледным, Маузер добавил:- Вы, кажется, чем-то взволнованы? А, понимаю, вы слишком неравнодушны к Элизабет. Скажу вам по секрету, она тоже неравнодушна к вам – это она попросила меня, чтобы вы работали в одной связке. На этом сегодняшняя планерка закончена. У кого есть вопросы?
МакКони поднялся со своего места.
– Я только хотел вас спросить, сэр, с каких это пор исполнение своего служебного долга считается чуть ли не преступлением – я имею в виду ту историю со стрельбой в магазине Абрахамсона. Да, наш друг Хайталл, может быть,
несколько погорячился, отправив несколько лишних пуль в конторку этого чмошника Абрахамсона, но ведь в тот момент его жизни угрожала опасность!
В конце-то концов, что дороже для американского общества – несколько разбитых горшков в его дрянной лавочке и дыры в его грязной конторке, или жизнь офицера нью-йоркской полиции? Тем более, что за все свои неприятности этот мудила Абрахамсон сполна получил страховку!
Маузер, выслушав соображения МакКони, злобно посмотрел на него.
– Если вы, лейтенант,- медленно процедил он сквозь зубы,- действительно так сильно печетесь об исполнении своего профессионального долга, то завтра же сможете доказать это на деле. Утром вы отправитесь со Шлегелем в Долгий тоннель – контролировать там движение автомобилей…
«Ну и свинья этот Маузер,- подумал капитан Лассард,- знает ведь, как подставить парня…»
Долгий тоннель был самым неудобным местом для городского патрулирования – прежде всего из-за обилия ядовитых выхлопных газов, периодически скапливавшихся там, потому что вытяжные системы выходили из строя чуть ли не каждую неделю. Смог оседал не только на лицах и руках дежуривших там полицейских, он проникал в дыхательные пути, вызывая резкий, удушливый кашель – четырехчасовое дежурство в тоннеле было для многих настоящей пыткой. Кроме этого, в тоннеле, естественно, не было ни кофеен, ни других забегаловок, как на улице, и полицейским приходилось коротать время дежурства в машине.
МакКони, молча выслушав приказ, сел на место. К нему придвинулся Ларвел и шепотом сообщил на ухо:
– Ты знаешь, это Маузер и Лесток надоумили написать Абрахамсона заяву в Управление…
– Откуда тебе это известно?- спросил МакКони.
– Вчера я их случайно видел вместе. Маузер еще внушал этому лавочнику:«Если ты не подашь жалобу на
шестнадцатку – это на нас, значит, мы не подпишем тебе ни одной бумаги в страховую компанию…»
– Значит, они занимались самым обыкновенным шантажом?- чуть не закричал Джерри.
– Значит, так. Только мы все равно ничего не докажем. Если ты хочешь наказать этих скотов, следует действовать другими методами…
– Не отвлекайтесь от служебных обязанностей,- прикрикнул на МакКони и Ларвела Маузер.- Кстати, вы, Ларвел, завтра поедете со мной. Вам понятно?
– Да, сэр.
На следующее утро, сверкая белозубой улыбкой, Ларвел постучался в бывший кабинет Лассарда – теперь за столом капитана восседал Маузер.
– Сэр,- с растяжкой проговорил чернокожий полицейский,- вы сказали, что сегодня я должен ехать с вами…
Маузер поднялся из-за стола.
– Отлично. Всегда мечтал о чернокожем личном водителе. Сейчас мы должны ехать в Управление.
– Слушаюсь,- ответил Ларвел и направился в сторону гаражей. Заведя полицейский «понтиак», он предупредительно отворил дверку машины для Маузера:
– Прошу вас.
Тот, надменно улыбнувшись, сел. Ларвел включил зажигание.
– Мне кажется, сэр, у нас пробито заднее правое
колесо,- с показным сожалением сообщил он Маузеру. Тот недовольно обернулся.
– Этого еще не хватало. А вы часом не ошибаетесь? Ларвел слегка обиделся.
– Да нет, что вы, господин капитан. Я точно слышал, что заднее правое колесо стучит.
Полицейская машина проехала несколько метров, и точно – откуда-то сзади послышался характерный стук, какой обычно бывает у пробитого колеса.
– Останови машину,- приказал Маузер. Капитан вышел из «понтиака» и посмотрел на все четыре колеса автомобиля – все было в порядке.
– Ничего не понимаю,- растерянно пробормотал Маузер.- Ничего не пробито, ничего не спущено…
Машина проехала еще несколько метров, и вновь откуда-то сзади послышался стук, какой может быть только у спущенного колеса. Ларвел, с трудом сдерживая смех, обернулся к капитану:
– Напомню, что по служебной инструкции я не имею права пользоваться технически неисправными транспортными средствами. Особенно, если транспортирую такого важного начальника, как вы, господин Маузер.
– Да, действительно – Какая-то неисправность. Ладно, Ларвел, не злорадствуй – осторожно загони машину в гараж и вызови мастеров из службы ремонта.- Маузер глянул на часы.- О, черт, опаздываю. Ладно, придется воспользоваться такси.
– Счастливого пути, господин капитан,- издевательски-почтительно напутствовал его Ларвел.
Как ни старался Джон Насименто отказаться от совместного патрулирования с Элизабет Трахтенберг, у него так ничего и не вышло: капитан Маузер был неприклонен.
– Зря вы, лейтенант, отказываетесь работать с таким опытным полицейским, как Элизабет,- сказал он,- работа в паре с Трахтенберг может научить новичка многим полезным вещам.
«Даже слишком многим», – подумал Насименто, но выбора у него не было: сев за руль полицейской машины, он приоткрыл дверку и, не глядя на напарницу, процедил сквозь зубы:
– Прошу.
Патрулирование предстояло проводить в районе Центрального парка. Джон, не оборачиваясь к Элизабет, сосредоточенно следил за дорогой. Наконец, свернув у небольшой закусочной, Джон остановил машину. Полицейские, одновременно выйдя из автомобиля, хлопнули днерками и уселись на лавочку.
– Ты что, чем-то недоволен?- спросила Трахтенберг
– Слушай, если бы тебя зверски отбарал парень…, – начал было Джон, но собеседница перебила его:
– Я была бы только рада: во-первых, мне пошло бы это на пользу, потому что сперма благоприятно влияет на деятельность матки и, соответственно, на периодичность менструального цикла, не говоря уже о пользе мужских гормонов для женского организма, а во-вторых – я была бы счастлива лишь от одной мысли, что не дала в трудную минуту погибуть нашему гражданину от онанизма,- Элизабет была совершенно невозмутима.
Насименто несколько смутился:
– Не перебивай, я не кончил…
– Если ты имеешь ввиду тот раз, на женской половине казарм Академии,- то это произошло только лишь по твоей вине. Если бы ты вел себя, как хороший мальчик, я бы ни за что не стала перевязывать твой фаллос ниткой у основания…
– Но я совсем не хотел тебя трахать!- закричал
Насименто. Трахтенберг лишь презрительно усмехнулась.
– Если мужчина не хочет иметь женщину – значит, грош ему цена.
На несколько минут воцарилось неловкое молчание.
– Кстати, а каким оружием ты пользуешься?-
неожиданно спросила Элизабет. Джон вытащил из кобуры пистолет.
– Обыкновенный полицейский кольт, а что? Элизабет, повертев кольт в руках, отдала его Джону.
– Если честно, то мне наши полицейские пушки не очень нравятся.
– А что тебе нравится?
– Лично я предпочитаю «Магнум» сорок пятого калибра – такой же, каким пользовался Грязный Гарри. Он начисто сносит головку…
– Что, что он сносит?- не понял Джон.
– Головку автомобильного цилиндра. А ты что подумал?
– Видимо, тебе очень нравятся большие калибры?
– предположил Джон. Элизабет впервые за все время беседы улыбнулась. – О, да, я с детства люблю все очень большое -
пистолеты, кровати, автомобили…
Джон, вот уже несколько минут пристально изучавший свою напарницу, удовлетворенно решил:«А вообще-то, она не такая уже и выдра, как мне тогда показалось. Ничего телка. Правда, нос несколько длинноват – при глубоком минете будет упираться кончиком в лобок… В общем, не так уж и плохо, что нас поставили вместе».
– Кстати, хорошее оружие – моя самая большая слабость,- продолжила Трахтенберг,- после мужчин, конечно. Хорошее оружие – это такая большая редкость!
– А хороший мужчина?- поинтересовался Джон.
– Вообще, по-моему, перевелся,- ответила Элизабет.- Хороший мужчина с настоящим, твердым отростком встречался мне один только раз – четыре года назад, когда мне было двадцать один. Он трахал меня что-то около двух месяцев, а потом изменил мне с одной ирошмандовкой, мойщицей посуды из закусочной на Мэдисон-авеню. Мужчины такие непостоянные!
– А мне кажется, что непостоянны как раз бабы,- сказал Насименто.- Иду я как-то к себе домой, смотрю – у самого дома стоит шикарная белая «Вольво», луна, звезды, цветочный аромат… а из машины доносятся характерные звуки. Заглянул я тихо-тихо в кабину – так и есть: он и она, трахаются. Иду в следующий раз, смотрю – та же тачка у моего дома, и те же характерные звуки. Подкрался я незаметно, заглянул в кабину – опять трахаются. Только парень прежний, а подругу барает другую. Иду в третий раз, смотрю – опять та же тачка, и опять бараются. Заглянул я в кабину – все тот же парень, а девка опять новая… Так кто же более постоянен – мужчина или женщина?…
Трахтенберг даже не улыбнулась.
– Совсем неостроумно,- заметила она.
Насименто, вытащив из кармана пачку «Кэмэла», неторопливо закурил и, предложив сигарету напарнице, сказал:
У тебя скверное настроение. Это все от общей неудовлетворенности.
Спасибо,- Трахтенберг жестом отстранила сигарету. А с чего бы мне быть удовлетворенной, скажи на милость? Погода хреновая, дежурство долгое, придешь с работы – занятия стоящего найти не можешь…
– Не куришь, бережешь здоровье?- насмешливо спросил Насименто.- И как это девка в двадцать пять лет не может подыскать себе после работы толкового дела?
– Вообще-то, у меня есть одно маленькое хобби,- сказала Элизабет.- Я коллекционирую оружие, преимущественно – огнестрельное.
– Ты действительно хорошо в этом разбираешься? Напарница удовлетворенно хмыкнула.
– Еще бы,- сказала она,- я думаю, даже среди наших полицейских экспертов не много найдется людей, которые по звуку могут отличить выстрел из «Беретты» от выстрела из «Парабеллума» того же калибра!
А ты можешь?
Еще бы!
Джон, аккуратно загасив сигарету, выкинул окурок в мусорный ящик.
– Ты знаешь,- сказал он,- судить о сущности вещей по простому взгляду на них не так уж и сложно. Я тоже кое-что умею.
– Например?
– Например,- определять некоторые антропометрические особенности женщины, в частности – глубину ее скважины…
Это каждый дурак может!
Я имею в виду – даже не раздевая ее…
А как?
– Достаточно посмотреть на ее руки. Если ладонь широкая, а пальцы – массивные и короткие, значит, мышеловка будет тоже широкая, хотя и неглубокая. Узкая
ладонь с небольшими пальцами свидетельствует о том, что
щель узка и мала…
В это время в полицейской машине запищала рация.
– Трахтенберг и Насименто, у вас все в порядке?- послышался голос Саманты Фокс.
– Благодарю, все о'кэй!- ответила Элизабет и, повернувшись к Джону, спросила:
– А если чисто профессиональные особенности накладывают свой отпечаток на руки женщины – например, у музыкантов, секретарь-машинисток, женщин, которые служат в полиции – им приходится часто держать в руках оружие…
– Изменений практически не бывает,- заверил Джон,- во всяком случае, строение рук женщин-музыкантон, секретарь-машинисток, а также полицейских – всех, что встречались в моей практике, говорит о полном соответствии с их чисто женской антропометрией.
Трахтенберг критически осмотрела свои руки.
– А что бы ты сказал обо мне? Джон внимательно изучил ее ладони и, глянув на Элизабет, произнес:
Очень изящная рука. Длинные пальцы, узкая ладошка… Мне кажется, что глубокое и очень неширокое… Именно такое, как я люблю.
– А ты действительно прав!- воскликнула Элизабет.- Видимо, ты большой специалист в этом деле! Как и ты – и огнестрельном оружии,- улыбнулся
Насименто. Трахтенберг придвинулась поближе.
– Очень странно,- сказала она,- что два человека, имеющих такие схожие увлечения и столь страстные в своих хобби до сих пор не подружились…
– Это что, приглашение в гости?- поинтересовался Джон.
– Считай, что да.
– Отлично! Думаю, что в конце недели мы сможем пронести вечер где-нибудь в загородном ресторане, а потом съездим к тебе домой – ты покажешь мне свою коллекцию
оружия…
– Думаю, что ты тоже не откажешь мне в удовольствии и продемонстрируешь еще раз, на что способен твой крупнокалиберный кольт,- улыбнулась Элизабет. В это время рация в машине вновь запищала.
Трахтенберг и Насименто?- на этот раз полицейский патруль вызывал сам капитан Маузер,- ну, как у нас проходит первое совместное патрулирование? Аппарат взял Джон.
Отлично, сэр, все в порядке. Да, господии капитан, большое вам спасибо, что вы дали мне в напарницы такого опытного полицейского, как Элизабет Трахтенберг,- поблагодарил Насименто,- работа с ней действительно может научить многим полезным вещам…
В семь тридцать утра, ровно за полчаса до начала дежурства, МакКони заехал к лейтенанту Шлегелю – в этот день они, по распоряжению Маузера, должны были нести совместное патрулирование.
Лейтенант уже проснулся и, завтракая овсяными хлопьями «Чемпион», смотрел по телевизору утренние новости.
Привет!- поздоровался МакКони.
Здравствуй,- ответил тот с набитым ртом и,
продолжая есть, показал на стул в углу,- садись, Джерри. МакКони опустился на указанное лейтенантом место
и тут же свалился на пол – ножка у стула была сломана.
Извини, приятель,- спохватился Шлегель,- забыл тебя предупредить: в этом доме нет ни одной целой вещи. Вся мебель принесена мною со свалки. Впрочем,- лейтенант указал на кожаное кресло,- вот оно, кажется, целое.
Спасибо,- поблагодарил МакКони,- я лучше постою.
– Ну, как знаешь,- ответил лейтенант.
Джерри осмотрелся. Квартира, где жил Шлегель, была похожа на нечто среднее между магазином случайных вещей и приемным пунктом стеклотары. Какие-то полуразвалившиеся шкафы, несколько телевизоров, среди которых только один был рабочий, колченогие столы, разбитый серебристый видеомагнитофон, а главное – множество всяких порожних бутылок – из-под виски, содовой,«пепси» и «коки», из-под «спрайта» и пива… Поймав удивленный взгляд коллеги, Шлегель сказал:
– Нравится? У меня есть одно маленькое увлечение
– во время дежурства я люблю иногда заглянуть в мусорные
баки. Подчас можно обнаружить много интересных вещей… МакКони вопросительно посмотрел на лейтенанта.
Например – отрезанную голову?- спросил он.
Это не самое интересное.
А что ты считаешь стоящим своего внимания?
– Те же пустые бутылки. Люди их не сдают, у многих нет времени, а мне, что ни говори, хоть небольшая, но прибавка к зарплате.
– Это у тебя все оттуда?- МакКони указал на пустые стеклянные емкости.
Да, оттуда.
А почему не сдаешь?
Жду, пока накопится на машину. Хочу купить
себе новый «линкольн». МакКони несколько озадачился.
– Ты мог бы сдавать те же бутылки понемножку и откладывать деньги в банк…
– Ты ничего не понимаешь,- досадно перебил его Шлегель,- пустые бутылки в квартире – лучший способ вложения и сохранения денег.
– Почему же?
– Во-первых, банк всегда может обанкротиться – а, значит, плакали мои денежки. Во-вторых, банк могут ограбить. В-третьих, ограбить могут меня, если я буду хранить наличку в этой квартире. А так, подумай сам: заберется вор сюда, и что же он увидит? Только стеклотару. Не будет же он тащить ее домой! А пустые бутылки всегда в цене. Это – самая твердая валюта из всех, мне известных!
– А мебель, телевизоры, видик – тоже все оттуда?
– Честно говоря, специально я этим не занимаюсь, мое призвание, моя страсть – стеклотара. Эти цацки – так, по ходу действия.
– И много ты уже накопил?- поинтересовался Джерри.
– На колеса и автоматическую трансмиссию уже
есть,- скромно ответил Шлегель. МакКони покосился на заставленные полки.
Мне кажется,- сказал он,- что тут гораздо больше, чем на колеса и автоматическую трансмиссию. Ты недооцениваешь себя, лейтенант.
Кстати, может быть, перед дежурством ты хочешь перекусить?- спохватился Шлегель.- У меня тут есть готовый пудинг. Принести?
А пудинг – тоже из мусорного бачка?- с улыбкой спросил МакКони.
Разумеется. Но ты не брезгуй – он совсем не грязный. Правда, в нем было несколько окурков, но я их выковырял. Так принести или нет?
МакКони брезгливо поморщился.
Спасибо, не надо…
Ты отказываешься? Зря…
У меня аллергия на окурки…
Но их там действительно нет! А если и найдешь хоть один, дам тебе ложечку, повыковыриваешь…
У меня аллергия и на пудинг. И вообще на все, найденное на помойке…
А по мне – лишь бы было чисто. Если хороший, калорийный продукт лежит в мусорке – почему бы его и не взять? Не пропадать же добру…
Даже с окурками?- не выдержал МакКони. Лейтенант возмущенно замахал руками.
– Но ведь любой мусор всегда можно удалить – ложечкой либо какой-нибудь щепкой… Короче – не хочешь завтракать, твое дело. Оставайся голодным…
Шлегель, доев овсяные хлопья, вынул из холодильника пудинг.
– Последний раз спрашиваю – будешь или нет?
МакКони вздохнул.
– Слушай, а почему ты такой настырный?
– Я не настырный, я просто забочусь о новичке – ты же сам слышал, что сказал капитан Маузер – каждый новичок должен работать с опытным полицейским офицером…
– А при Лассарде тоже так было?- спросил Джерри.
Нет. Он доверял всем, в том числе и новеньким.
А он действительно уходит от нас?
– Да,- вздохнул Шлегель,- вчера написал рапорт. А все из-за этого ублюдочного Маузера…
– Не говори,- согласился МакКони,- боюсь, скоро он до всех доберется…
На экране телевизора появился популярный телеведущий Джордж Хильер.
– Передаем утреннюю сводку последних известий. Только что стало известно, что сегодня рано утром взбунтовались заключенные федеральной тюрьмы 21-ТТА. Захватив в заложники начальника исправительного учреждения и трех охранников, они выдвинули ряд требований, касающихся досрочного освобождения некоторой части узников. В случае отказа они грозятся распилить заложников бензопилой. Ситуация очень напряженная. Для переговоров с заключенными выехала мэр Нью-Йорка Мери Сьюзил. После небольшой рекламной паузы мы продолжим наш выпуск.
На экране появился рекламный ролик, снятый по мотивам Марка Твена: девочка Бекки Тэтчер, стоя на берегу Миссисипи, старательно застирывала свои трусики. В это время откуда-то появились Том Сойер и Гекльберри Финн. Уложив девочку на песок и заломав ей руки за спину, они задрали платье и принялись по очереди за свою жертву. «Насилуют!» – что есть мочи закричала Бекки… В кадре крупным планом появилась тетушка Полли.«Насиловали, насилуют и будут насиловать, дорогие девочки, пока вы не купите стиральную машину «Амазонка»!» – сказала она.
– Слушай, приятель,- обратился МакКони к лейтенанту,- если бы мы с Ларвелом как следует проучили этого Маузера, как бы ты к этому отнесся?
– Только поблагодарил бы вас,- ответил тот,- и
думаю, не один я. МакКони придвинулся поближе.
Ты знаешь,- доверительным тоном сказал он лейтенанту,- Ларвел как-то случайно подслушал, что это Маузер и Лесток принудили написать пердуна Абрахамсона заяву в Управление… Что ты на это скажешь?
Да,- протянул Шлегель после непродолжительной паузы,- таких крутых негодяев мне еще видеть не приходилось…
МакКони выключил телевизор.
– Ну что, поехали на дежурство?
– Поехали. А что ты предлагаешь сделать с этими козлами?
– Расскажу по дороге.
Полицейская машина со Шлегелем и МакКони прибыла к въезду в Долгий тоннель ровно в восемь.
– Вовнутрь можешь не заезжать,- сказал Шлегель. МакКони остановил машину и удивленно глянул на лейтенанта:
Почему?
Маузер сказал: район Долгого тоннеля. Это
значит, что мы совсем не обязаны заезжать вовнутрь. Джерри заглушил машину и, выйдя из нее, предложил:
Может быть, сходим в какую-нибудь забегаловку на кофе?
Хорошая мысль!- согласился его напарник. Дорога в закусочную лежала через какие-то грязные дворы, заставленные мусорными контейнерами. Глаза Шлегеля заблестели.
Обожди минуточку,- попросил он МакКони и, оглянувшись по сторонам, пошел по направлению к ближайшему контейнеру. Через несколько минут он вернулся, держа в руке какую-то блестящую пачку.
Шоколадка!- лейтенант был чрезвычайно доволен своей добычей.- И какой это идиот ее выкинул? Совсем почти как новая,- Шлегель развернул ее,- только слегка надкусанная. Может быть, хочешь?- протянул он плитку МакКони.
– Да нет, шоколад мне противопоказан. У меня
диета – фигуру берегу. Шлегель засунул объедок в нагрудный карман кителя.
– Ну, как хочешь, как хочешь, мне больше останется,- сказал он.
Толкнув стеклянные двери бара, полицейские вошли вовнутрь.
– Господа полицейские, должен вас огорчить,- изза стойки поднялся бармен, видимо, хозяин, с очень расстроенным выражением лица,- должен вас огорчить, но сегодня мы работать не будем.
– А что у вас случилось?- спросил Шлегель,
хрустя шоколадкой. Бармен расстроился еще больше:
– Вчера на наше заведение совершен налет.
– Вы уже заявили в полицию?- поинтересовался Шлегель.
– Да, ваши люди были у нас сразу же после случившегося. Лейтенант Лесток из пятнадцатого отделения
– вы, видимо, знаете этого офицера?
Расстроившись, полицейские пошли к въезду в тоннель, туда, где стоял их «понтиак».
– Это, несомненно, дело рук Салдама,- сказал по дороге Шлегель.
МакКони, большой любитель утреннего кофе, выглядел совсем убитым.
– Что за мерзкий город этот Нью-Йорк,- сказал
он,- кофе попить – и то негде. То бар закрыт, то налет… Полицейские уселись в машину.
– Алло, Шлегель и МакКони,- услыхали они голос Маузера,- срочно едьте к магазину Абрахамсона.
Что там произошло?
Очередное ограбление…
– Хорошо, через пять минут будем на месте,- ответил МакКони и завел машину.
Шлегель, достав из нагрудного кармана что-то грязнозеленое, сунул это в рот.
– Что там у тебя?- поинтересовался МакКони.
– Очень вкусная карамелька. Нашел на полу в той забегаловке, куда мы заходили на кофе. Очень вкусная и почти совсем необсосанная…
Через несколько минут полицейские прибыли на место происшествия. Стеклянные витрины магазина и входные двери были искорежены – видимо, тут сработало какое-то взрывное устройство. Внутри магазина виднелись какие-то перевернутые коробки, разбитые банки, бутылки, осколки стекла. Полицейские, стараясь не зацепиться за торчащие из разбитой витрины осколки, зашли вовнутрь. Там уже стояли Маузер и Ларвел – видимо, они только что допросили потерпевшего хозяина.
– Я требую, чтобы на деньги, которые я в виде налогов вношу в федеральный бюджет,- кричал Абрахамсон, размахивая руками,- моя полиция меня берегла! Это уже – второй налет только за последнюю неделю.
К Абрахамсону подошел МакКони и, дружески похлопав его по плечу, сказал:
– Успокойся, приятель! На твоем месте я даже поблагодарил бы бандитов за такую заботу!
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |